Текст книги "Война - дело житейское (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Я закинул руки за голову и стал смотреть на расписной потолок. Как там Элиас? Не пошел ли к нему отец, чтобы наказать? Не будут ли его обижать лекари? Нет, не должны. Лекари – прекрасные существа. Приятные, добрые и отзывчивые. Они поймут моего брата и сокроют от бед. Я глянул на дверь и передёрнул плечами – совершенно не хотелось, чтобы сейчас кто-то зашёл. Именно тогда в мыслях стал всплывать образ неизвестного мужчины. Он должен быть волевым, абсолютно точно. И сильным. Так начался первый «этап».

Последующие три-четыре дня я постоянно выходил в гаремный зал, где я ни раз и не два видел шлюх и оборотней, стоящих у отца на хорошем положении. Высокие, низкие, красивые и не особенно привлекательные, наглые и немного робкие. Они подходили к наложникам и либо брали их там, где те были, либо уводили в их комнаты, где делали с ними всё, что заблагорассудится. Я видел косые взгляды в свою сторону от других юнош и девушек в этом месте. Не все здесь были оборотнями, некоторые были дроу, кто-то – светлым эльфом, была даже парочка людей. Но все они зло глядели на меня. Сразу было понятно, что я не просто пленник и не шлюха для развлечений. Некоторые шептались о том, что я политический преступник, иные говорили, что я провинившийся сын Лорда, ибо больно на того похож. Я старался не обращать внимания на сплетни и толки вокруг, не вздрагивать от резких взглядов и держаться подальше.

Когда я опустился возле фонтана, началось самое страшное. На плечо мне легла широкая, узловатая ладонь. Вздрогнув всем телом, я широко распахнул глаза и обернулся на того, кто ко мне притронулся. Высокий мужчина в тонкой батистовой рубашке, которая совсем не скрывала его внушительной мускулатуры, и свободных брюках хищно улыбался мне и поглаживал по плечу. Меня как током ударило – один из советников, который терпеть не мог меня всё то время, пока я жил и помогал отцу.

– Что тебе? – огрызнулся я, пытаясь скинуть его ладонь со своего плеча.

– Ты как говоришь со мной, потаскуха? – сладко протянул мужчина, и пальцы его сомкнулись на моей шее. – Ты должен сказать «я вас слушаю, господин», а затем пойти со мной, раздеться и подставить свою паскудную задницу, понял?

Он отпустил меня, и я, раздухарившись, смачно плюнул ему прямо в лицо и вскочил со своего места. Советник взревел и ринулся на меня, а я кинулся на него, затем, увернувшись от его рук и вцепившись когтями в глаза. Оборотень заорал и попытался меня отпихнуть, но я не успокоился, пока не выцарапал его проклятые глаза, а затем запихнул их в его рот:

– Теперь я вас слушаю, господин!

Мужчина выл и бил по воздуху руками. Вокруг нас резко образовалось столпотворение, прибежали лекари, а я метнулся прочь, через толпу, не обращая внимания на дикую дрожь в руках и ногах, на то, что меня колотит от злости, а шерсть на лапах вот-вот сваляется от крови советника. Хвост мой яростно метался из стороны в сторону, пока я шёл мимо стражников на выход. Они не посмели мне что-либо сказать, а потому через несколько минут я стоял у дверей кабинета отца, чтобы выговорить ему всё, что я думаю по этому поводу.

Распахнув дверь и шагнув внутрь, я столкнулся с его удивлённым, недовольным и злым взглядом, который он поднял на меня поверх свитка.

– Что ты здесь забыл? – сухо и без капли любви поинтересовался он, откладывая свиток.

И только сейчас я заметил, что в кресле, чуть повернутом, сидит совсем нелицеприятная личность, которой здесь, по сути, быть не должно. Гиарх Зукыл – господин, если его так можно назвать, гоблинов. Зеленоватая сморщенная чешуйчатая кожа, огромный нос и отвратительный, широкий рот, полный острых зубов. Он осклабился в улыбке и чуть кивнул мне, а я, справившись с омерзением, чуть поклонился ему.

– Фер, твой сын провинился чем-то и ты отправил его в гарем? – хрипло, точно ворон, рассмеялся мужчина и вновь осклабил грязно-желтые клыки в улыбке.

– Именно так, Гиарх, – ухмыльнулся отец и кивнул мне на стул, поставленный зачем-то рядом с ним. – Садись, Арлан. Как видишь, Гиарх Зукыл оказал нам честь и прибыл к нам с добрыми намерениями, – дождавшись, пока я сяду рядом с ним, мужчина продолжил, принимаясь поглаживать меня по колену, не скрытому тяжёлым бархатным халатом, в который я кутался, медленно поднимаясь выше. – Он предлагает свою помощь в войне с чернокнижниками. Нам будет дано оружие, против которого не устоять этим проклятым магам, некоторые твари так же будут даны в наше пользование, а мы в свою очередь будем помогать им некоторыми ресурсами.

– Ни за что не поверю, что здесь всё чисто, – рыкнул я, пытаясь сбросить руку отца с колена, но он с силой сжал моё бедро, и я притих.

– Да. В случае победы ты и Элиас перейдёте в его полное пользование, – подло улыбнулся мужчина. – А теперь дай мне закончить с подписью договора, а затем я поговорю с тобой.

Я дрожал от злобы всё сильнее, смотря на мерзко улыбающегося гоблина, запах возбуждения которого резал мне глаза своей едкостью. Поджав губы, я опустил взгляд и стал рассматривать собственные когти, запачканные кровью и ошмётками мяса, обняв себя хвостом. Договор был подписан, и Гиарх поднялся со своего места:

– Завтра прибудет и оружие, и твари, Фер. А теперь, позволь мне откланяться.

Распахнулись врата мощного портала, и я невольно прижался к отцу – меня чуть не снесло ядовитой силой этой магии, а вскоре гоблин исчез, и оставил меня один на один с Лордом оборотней.

– Я смотрю ты посмел воспротивиться желанию советника Иссы? – холодно поинтересовался мужчина, поднимаясь с кресла и вздёргивая меня на ноги за талию.

– Я не шлюха. Я…

– Под защитой? – ухмыльнулся отец, а в следующий миг сильная пощёчина обожгла мою щёку. Пошатнувшись, я приложил ладонь к щеке и поднял взгляд на мужчину, который довольно ухмылялся. – Я передумал. Теперь ты будешь таким же наложником, как и остальные в гареме. А теперь – раздевайся.

– Да ни за что! – заорал я, пытаясь отшатнуться, но браслет на ноге подавил во мне всю магию, а затем и волю.

Морщась от отвращения, я не стал раздеваться перед отцом, но он и сам справился, сдёрнув халат прочь, после опрокинул меня на стол и долго, мучительно-больно брал вновь и вновь, оставляя новые синяки на моём теле.

Уже ночью, лёжа в своей новой комнате и зализывая раны, я с болью осознал всю погань политики. Всю погань ненависти и похоти. Но весь ужас войны мне лишь предстояло узнать.

========== Кровавый огонь войны ==========

Дни тянулись один за другим, подобно неспешной веренице каравана торговцев, что везут на край земли ценные товары, чтобы живущие там не знали горя и бед, чтобы могли жить, а не существовать. Моя же жизнь превратилась в сущий ад. Вот уже два месяца прошло с тех пор, как отец упёк меня в гарем и сделал одной из обычных шлюх. Элиаса с тех пор я так и не видел, но чувствовал по слабой связи, установившейся меж нами, что он жив и в полном порядке. Хуже было другое – крепкая цепь тянулась теперь от меня к отцу и обратно. Я чувствовал его почти как себя и был безумно рад, что связь эта не навечно. Стоит ему умереть или перестать ко мне прикасаться хотя бы месяц, и я стану свободен. Меня удивляло то, что мой братишка так и не разорвал нить, соединяющую нас. Возможно, он и не мог, потому что я связал нас обещанием, данным ему. А обещания и клятвы – это не шутки. Особенно в нашем мире. Золотое правило: «предательство – смерть» – то, на чём мы стоим вот уже много лет. Я побоюсь подумать о том, сколько лет нашему бренному миру, но многим старейшинам перевалило за десятки тысяч лет, а от этих цифр глаза сводятся к носу. И на их памяти было сотни войн, эпидемий, охоты на другие расы, а раз наш мир до сих пор не развалился, значит, всё в порядке. Пока что.

Чуть вздохнув, я уложил голову на подоконник, смотря на то, как сумерки окутывают территорию де’Мос и города рядом. Теперь город Оборотней притих, словно бы сжался – война с чернокнижниками, которую возглавлял сам Сириус Кровавый, пугала всех и заставляла прятаться. Те, кто мог, помогали в укреплении замка и стен, рва, ловушек и заграждений, требушетов и катапульт. Остальные же по приказу отца поспешили скрыться за горы де’Мос и искать укрытия у дроу, с которыми мы сейчас не воевали. Странное дело, думал я, рассматривая далёкие горы, что видел из своего окна, заклинание телепортации известно почти каждому образованному магу, но мы всегда отправляемся в политические и военные поездки на лошадях. Ещё одно негласное правило честности. Но я прекрасно знал, что лишь немногие умеют открывать массовые порталы, способные переместить армию на многие километры вперёд. А ведь нынешний господин чернокнижников был именно одним из тех, кто владел этим тонким, потрясающим искусством. И уже то, что он не воспользовался своей силой, давало надежду на то, что он не настолько жесток, как о нём говорят. Мрачно ухмыльнувшись, я провёл по лбу тыльной стороной ладони, стирая испарину. Последние недель пять я чувствовал себя совсем нехорошо. Меня тошнило и трясло, температура скакала туда-сюда, а сам я едва двигался. Но отец не щадил меня и не оставлял в покое ни на одну ночь. Приходил и не меньше трёх часов брал, доставляя и боль, и удовольствие.

Прикусив губу и нахмурившись, я вновь стёр испарину со лба, а затем отошёл от окна и рухнул на кровать. И не он один был желающим взять меня, попробовать. Советники, военные, только узнав про то, что я стал гаремным существом, стали наведываться ко мне. Мужчина за мужчиной, унижение за унижением. Час за часом, день за днём в объятиях разных оборотней и дроу-полукровок. Но я так и не увидел того, кого бы был рад принять. День за днём я добавлял новые критерии к своему списку, вычёркивал старые и всё больше опускал руки. Вряд ли найдётся тот, кто будет соответствовать хотя бы четырём параметрам сразу. Прикрыв глаза, я обнял подушку и уткнулся в неё носом, обнимая себя хвостом. В конце концов, не факт, что я выживу в этой войне, а если и выживу, судьба моя ясна. Зарычав я с яростью кинулся на столбец кровати, впиваясь в него когтями и оставляя очередные длинные, глубокие борозды. Чёртов папаша! Чёртов придурок и мудак! Я костерил его всеми известными мне словами и глотал слёзы. Меня вновь затрясло и начало тошнить, и я постарался успокоиться, чтобы подавить этот отвратительный ком.

Скрипнула дверь, и в мои скромные покои вошёл отец. Он не разменивался ни на приветствия, а лишь скривил губы в ухмылке, глядя на то, как я утопаю в отчаянии и пытаюсь подавить постыдные слёзы. Какого чёрта ему нужно от меня, когда кругом сотни шлюх, способных удовлетворить его желания лучше меня? Впрочем, в последнем я сильно сомневался. За два месяца я успел выучить все его предпочтения, и знал, что нужно сделать, чтобы поскорее выпроводить из своей кровати. Однако, не успел я и подняться, как ком тошноты подступил к горлу с новой силой. Всхлипнув и прижав ладонь ко рту, я вылетел из комнаты и добрался до гаремного туалета, где меня и стошнило с кровью. Умывшись и прополоскав рот, я поднял взгляд на зеркало. Осунувшаяся лисья морда, измождённый загнанный взгляд как и у отца зелёных глаз, чуть ввалившихся после всех злоключений, раздражал меня всё больше. Поправив любимый халат, я медленно направился к комнате, ступая, как по эшафоту.

Открыв двери, замер, как громом поражённый. Отец стоял возле моей прикроватной тумбочки и возился с моими противозачаточными капсулами, явно подменивая их. Содрогнувшись всем телом я ринулся к нему и схватил за плечи:

– Какого чёрта ты творишь, урод?!

Небрежным жестом отпихнув меня, мужчина повернулся ко мне и довольно ухмыльнулся:

– А как ты думаешь, Арлан? Я делаю всё возможное, чтобы получить достойного наследника. Мне не будет приятно, если моё место займёт шлюха или, что ещё хуже, сопляк вроде Элиаса. Поэтому, ты родишь мне сына. Понятно тебе?

Ком тошноты вновь подступил к горлу. Вот только это была тошнота не моего тела – от омерзения, ненависти и ярости. Я хотел было кинуться на мужчину и просто напросто перегрызть его горло, но браслет на ноге вновь подавил эту вспышку. Довольно усмехнувшись и взяв одну из лже-капсул, он шагнул ко мне и склонился над самым лицом:

– Знаешь ли ты, что это такое, Арлан?

– Понятия не имею, – сквозь зубы прошипел я, медленно отползая от отца, что вновь и вновь делал шаг ко мне, сокращая расстояние.

– Это лекарство изобрели наши алхимики… хм… месяца два назад. Ты же знаешь, что мы, оборотни, размножаемся крайне медленно и стоим на грани вымирания, не так ли? Так вот, поработав по моему запросу, они изобрели эту, так сказать, панацею. Не факт, что оно подействует так, как надо мне, но я уверен, что ты уже носишь моего ребёнка. Именно моего, я об этом позаботился.

Тихо рыча, вздыбливая шерсть и впиваясь когтями в ковёр, я загнанным взглядом смотрел на «лекарство» в руках папаши, который медленно, но верно загонял меня в угол.– Это последняя капсула, которую ты можешь принять. Они очень дорогие, сынок, так что, будь умницей – и прими.

Браслет вновь погасил всю мою волю, и я послушно принял капсулу из рук мужчины, проглатывая её и мелко сотрясаюсь от боли и унижения. Слова мужчины обжигали и ломали изнутри, выжигали душу и сердце. Ломкая надежда всё ещё теплилась во мне – отец все ещё отец, несмотря на свои поступки и мерзость. Но сейчас эта надежда разбилась на осколки и разлетелась пылью. Покорно поднимаюсь вслед за руками отца и влетаю в его объятия – совсем не нежные. Страстные, обжигающие, липкие, окутывающие болью и страхом.

– Ты выносишь этого ребёнка, Арлан. Выносишь и родишь, воспитаешь, и он станет следующим Лордом Оборотней, – шепчет он мне в ухо, а затем болезненно кусает за самый край.

Всхлипываю и стискиваю зубы, киваю, не смея противиться. Отец роняет меня на кровать и нависает сверху. На этот раз он не был груб. Наоборот – обжигающе нежен, как если бы я был трепетной девушкой или его невестой, женой. Пальцы его не сжимали до синяков мои бёдра и талию, он не кусался, а целовал, скользил губами по телу, заставляя меня стонать в ответ на его ласки. Это было странное, непонятное, и в какой-то степени – приятное чувство. Устроившись у меня между ног и нависнув надо мной, он пропустил руки у меня под плечами, затем принимаясь осторожно в меня проникать. Я не сопротивлялся и впервые отдавался ему, хотя в глубине меня отвращение становилось всё сильнее, крепче. Всхлипывая и постанывая, я обхватывал руками плечи мужчины, закидывал ноги на его бёдра и обнимал их дрожащим, распушившимся хвостом. Внутри всё горело – развернулся самый настоящий ад, от которого слёзы лишь сильнее текли по щекам. Плоть его распирала меня изнутри, даже после такой активной сексуальной жизни, доставляла боль и удовольствие. «Какой же ты отец после этого, Фер?» – про себя вопросил я, отвечая на жадный поцелуй мужчины и подаваясь бёдрами ему навстречу, принимая его и мечтая о том, чтобы жизнь моя прервалась в этот миг ему назло. Чтобы умер и его… плод. А он всё не переставал двигаться во мне, размашисто поддавая бёдрами, сменяя свою нежность привычной грубой, звериной страстью. Меня всего трясло, я всё больше хотел расцарапать его грудь, вырвать его сердце, перегрызть горло, а оттого скулёж и рычание сильнее рвались из груди – я не мог. Не только потому, что это существо звалось моим отцом, но ещё и потому, что он сдерживал все мои порывы, не давая ни перевоплотиться, ни навредить ему.

– Не сопротивляйся, Арлан, лучше тебе от этого не станет, – ухмыльнулся мужчина, и его хриплый голос огладил мой слух, а я сильнее заметался, пытаясь вырваться, но меня не выпустили. Напротив, выпустив всего на миг, он повернул меня к себе спиной и, приподняв бёдра, принялся яростно вталкиваться.

Колени мои уже порядком болели от извечной прихоти «клиентов» поставить меня раком и посмотреть на то, как моя задница принимает в себя их члены. Но я всё равно не мог привыкнуть к резкой боли, которой отзывались сильные движения мужчин и отца. Навязчивая мысль о том, что они не хотят видеть моего лица, не покидает моей головы до сих пор, хотя сейчас уже не о чем сожалеть. Скомкавшееся и пошедшее складками покрывало щекочет соски и добавляет удовольствия и раздражения. Впиваясь пальцами в подушку, я старался сдержать голос, но острые когти мужчины, впивающиеся теперь в мои бёдра и оставляющие длинные кровоточащие царапины на моей спине, заставляли меня вновь и вновь оглашать южное крыло криками и стонами. Бёдра мои уже были влажными от смазки мужчины и моей, кажется, даже немного потекла кровь. Слёзы разъедали глаза и оставляли соляные дорожки на шерсти, но ему было плевать. Горячее, густое семя выплеснулось в меня, заполняя изнутри и заставляя слегка поморщиться. Если он не врёт, то теперь я абсолютно точно буду носить его ребёнка. Теперь я понимал, к чему тошнота, почему эти перепады температуры, слабость и сонливость. Покинув моё тело, отец, как и всегда, оделся и покинул комнату. С трудом приподняв голову, я глянул на часы. В этот раз он не пробыл у меня и часа, что уже очень и очень странно. Впрочем, мне так даже лучше.

С трудом повернувшись на болящую от царапин спину, я принялся скользить кольцом из пальцев по плоти, которая невыносимо ныла и требовала разрядки. Прикрыв глаза, я продолжил ласкать себя. Некоторые гаремные жители, кокетливо улыбаясь, делились тем, что когда они удовлетворяют себя, представляют того или иного оборотня или полу-дроу. А я не мог никого представить. Пустота изнутри сжирала и не давала расслабиться даже сейчас, когда я пытался подтолкнуть себя к желанной разрядке. Излившись на ладонь и тихо заскулив, я свернулся на кровати калачиком, даже не думая о том, чтобы отмыться или сделать ещё что-то. Порой я начинал думать, что отец вовсе не хочет, чтобы я ему кого-то родил, а хочет просто напросто уничтожить меня, сломать и сделать покорным рабом, пока мать вдали и наверняка точно так же развлекается с Повелителем страны Ветров.

Радужный Монезран. Город на Мёртвой скале, за Океаном смерти, где погибали и погибают тысячи мореплавателей, затягиваемые водоворотами, налетающие на подводные скалы из-за сирен и русалок. Страна существ, которых сложно назвать людьми, но им нет никакого определения. Они и не оборотни, и не вампиры, тем более – не люди. Говорят, что Алос, правитель этого бедлама, с удовольствием согласился принять к себе на постоянное жительство эльфов, которым у нас жить душно. Наш континент погряз в войнах и скоро захлебнётся в крови. Болотники и гоблины с удовольствием кидаются друг на друга, некроманты с трудом выдерживают давление чернокнижников, как и порождения Ада. Но я знал, что долго это не продлится. Чернокнижники набирают силу, а жрецы их поддерживают. Цокнув языком, я с трудом поднялся с кровати и прошёл к ванной. Стоило мне поставить ногу на небольшую ступеньку, как углубление стало наполнять тёплой, ароматной водой. Больше жалко людей, которые изо всех сил стараются вылезти наверх, обрести силу. Наверное, именно поэтому они и нашли врата Наверх, как сделали это когда-то ледяные твари, подчинив себе титанов. Содрогнувшись всем телом, я стал отмывать от крови и семени, глядя в сторону окна. Пожалуй, мы, оборотни, и люди Страны ветров те немногие, кто борется своими силами. Мы – сами по себе твари, военная мощь. Способные принимать обличие монстров, животных, мы были хорошими наёмниками и убийцами. Те оборотни, которые имели древнюю, чёрную кровь, ещё могли принимать тот истинный облик, который вселял ужас в людей и нелюдей, почти вымерли, но некоторые остались. Твари, ростом с двух взрослых мужчин, передвигающиеся быстрее вампиров и раздирающие на мелкие кусочки только для развлечения, выедающие сердца, обращающие мелких мальчишек и воспитывающие их, чтобы создать целую армию. Одним из таких оборотней был мой отец, был и я, тот самый лучший друг, разбивший сердце моего брата, и урод, из-за которого разгорелась война. Не единственные, но они по большей части старались не распространяться о своих способностях

Семья де’Льян. Чистокровные оборотни, прекрасные воители и те, кто держит под своей властью один из городов оборотней на севере, изредка слушаясь указов Лорда. Стоило старому графу помереть, как Торес, старший сын их семьи, получил удар властью в голову. Подумал, что может стать следующим Лордом оборотней! Я чувствовал, как от злости у меня скрежещут зубы, а веко левого глаза заметно дёргается. Чёртов выскочка! Сила есть – ума не надо. Но хуже было другое. После того, как Торес объявил себя тем, кто победит в войне и займёт место моего отца, к нему переметнулся и мой милый друг Лифаэн.

Я провёл ладонью по лицу, пытаясь унять дрожь тела и понять, принадлежит она мне – или моему отцу, который думает о том же самом? Передаются ли ему мои чувства?

Лифаэн – отличный воин и маг, владеющий искусством чернокнижничества, но старающийся это скрыть. Отлично управляющийся с мечом и искусством обаяния, он покорил не одно дамское сердце. Надо признаться, не только дамское. Вспоминая веселые годы академии, когда этот остолоп умудрялся получить «не допуск» ко всем экзаменам, а затем прийти на них и сдать всё на отлично, я не мог поверить в то, что он переметнулся к Торесу. Последний меня сильно беспокоил. С каждым днём он всё набирал мощь – это я слышал от отца после того, как он пользовался мной и оставался некоторое время лежать со мной в одной кровати, не обращая внимания на моё злое рычание. Замечательно владея искусством дипломатии в некоторых аспектах, он переманил на свою сторону многих оборотней, но я был уверен, что этот скот под конец прибежит прятаться в замок. Нынешняя война была совершенно не радужным мероприятием. Первую войну Чернокнижников и Оборотней мы выиграли и начали набирать невероятную мощь, сумели на пару сотен лет подчинить самих чернокнижников, но затем они подняли восстание, и началась Вторая война чернокнижников и оборотней, которая закончилась убийством обоих Господ. Они умудрились пронзить друг друга мечами в один и тот же миг. В столице Саурэ до сих пор посреди площади стоит этакий памятник Великой Битве. Но вот Третью войну, мы, похоже, проиграем. Наша мощь резко упала после той Битвы, а вот чернокнижники наоборот стали набирать обороты. Некогда мощные и популярные, отличные учителя военного искусства, мы были загнаны в тёмные переулки ненавистью новой Империи. Пожалуй, позавидовать можно было бы только Алосу и его стране, где он был единственным представителем власти, если не считать, конечно, его управляющих, ведь страна у него ого-го! Но эта хитрая тварь явно не хотела помогать после моих многочисленных отказов армией. Гордец! Но ему стоило собой гордиться – сколько раз представители рас объединялись, чтобы захватить Монезран, столько раз им и приходилось падать ниц перед великим правителем. Почему-то мне казалось, что он ещё не раз заявит о себе. И я не ошибся, но это было много после.

День за днём чернокнижники приближались к замку – целая армия, твари и маги, а во главе этого кошмара Сириус Кровавый. Мне было безумно интересно – что же собирается предпринять отец, если они доберутся до замка, а они обязательно доберутся? Неужели думает, что жалкая стена выдержит под напором? Я мрачно ухмыльнулся и осторожно вылез из ванной. Вода в углублении тут же исчезла, а по комнате разошёлся умопомрачительный аромат трав и цветов. Не став одеваться, я тщательно встряхнулся всем телом, скидывая воду с шерсти, осторожно лёг на кровать с краю, чтобы не перемазаться семенем, и прикрыл глаза.

Сколько можно воевать? Неужели им всем легче проливать кровь и грызть друг другу глотки, чем отстроить новые шахты, отправиться изучать другое полушарие, которое так и остаётся тайной за семью печатями, которую не могут прогрызть даже люди Алоса? И тут меня как током ударило. Распахнув глаза, я с трудом подавил дрожь. Пустота, в которую уходят все умершие, Пустота, которая то и дело появляется в каждом из нас и сводит с ума, бесконечно чёрное нечто, заполненное холодом и криками, ужасом и болью. Если там – она? Если добравшись до туда мы найдём лишь сплошную тьму и холод? Если когда-нибудь Тьма сама отправится к нам? Меня затрясло от ужаса, и я качнул головой, стараясь подавить весь этот кошмар в себе, забыть об этой сумасшедшей, жуткой мысли.

Облизнув внезапно пересохшие губы, я опустился обратно на кровать и провёл по лицу ладонью. Ничего глупее я и не мог придумать. Но, возможно, когда-нибудь мы узнаем, что там. Через много лет. Наверное, пройдут тысячелетия перед тем, как мы осмелимся ступить на те земли или изучить те воды. Люди ли, твари ли, Пустота ли – нам пока что неизвестно.

Чуть улыбнувшись, я провалился в беспокойный сон, который был наполнен огнём и болью, ужасом и тьмой, блеском кинжалов и мечей, вспышками магических заклинаний и криками умирающих существ. Существ, которые вынуждены убивать друг друга только потому, что их Господа не поладили. Мне было душно, по телу стекали капли пота, а в узкую щель я видел распростёртое на полу тело отца. Живот мой сводило судорогами боли, а от страха воздух едва проникал в лёгкие. Я видел спину беловолосого юноши и слышал, как кто-то орёт дурным голосом, как что-то мечется по полу перед ним, а затем затихает и замирает. Я чувствовал запах Пустоты, ужаса, который медленно подбирался ко мне. Не выдержав, я заорал, и проснулся от собственного истошного вопля.

Я весь взмок, простыни, уже очищенные призраками, которых подчинил отец, липли к телу, в комнате было душно, а в замке – чересчур тихо. Сотрясаясь от рыданий, я обнял себя хвостом и на дрожащих, негнущихся ногах подошёл к окну, которое и распахнул, впуская прохладный, ночной ветер июля, который встрепал мои волосы и огладил лицо, успокаивая. Что это было? Ночной кошмар или вещий сон? Больное воображение или предупреждение о том, что будет? Закутавшись в халат, я вышел из комнаты в гаремный зал. Тихо шелестел фонтанчик, блистая в лунном свете. Полнолуние было ещё не скоро, а значит – можно было спокойно прогуляться. Опустевшая зала казалось прекрасной: золотые прутья клетки, что ограждали это место от коридора, слабо блестели и, казалось, были не толще двух-трёх пальцев, сложенных вместе. Высокий, арочный потолок казался лёгким и очень воздушным. Здесь было тихо, и только плескал фонтан. Осторожно оглянувшись на зал, я скользнул к дальней глухой стене и осторожно провёл ладонью по едва заметному выступу. Скрипнул механизм, и стена откатилась в сторону, открывая мне проход. Раньше, до рассвета остававшийся с отцом, я не мог позволить себе и пятиминутной прогулки, но сейчас всё было иначе. Скользнув в тьму перехода, я закрыл за собой дверь и оказался в полной темноте. Я должен был найти то место, которое я видел во сне. Судя по всему, это было место собраний – библиотека. Я стал искать нужную лестницу, чувствуя, как от холода сводит ноги, как тело покрывается мурашками, а шерсть медленно поднимается дыбом. Хорошо, что мы, оборотни, можем видеть в темноте. Наверное, именно это спасло меня от перелома шеи и других костей. Проход был узким и холодным, что говорило том, что ведёт он вглубь замка, может, даже проведёт насквозь, к дроу. Взяв себе это на заметку, я свернул по памяти налево и стал подниматься вверх по узким лестницам и пологим подъёмам. Мне всегда было интересно, кто проделал эти ходы? Ведь они были младше, чем сам замок совершенно точно. Здесь были и маленькие окошечки, позволяющие смотреть, где находишься. Пожалуй, если бы не магия, их защищающая, это место давно перестало быть секретным. Оказавшись возле библиотеки я глянул в одно из этих окошечек и тяжело вздохнул – я смотрел явно не отсюда. Осторожно выбравшись в тёмную библиотеку, которая и днём мне казалось воплощением ужаса, я содрогнулся всем телом. Бесконечный лабиринт стеллажей и полное отсутствие света. Нервно сглотнув, я стал ходить туда-сюда, чтобы найти то место. Но нашёл место, где происходили собрания. Оно было спрятано за стеллажами и выглядело достаточно уютным – длинный стол, окружённый креслами и стульями, незажженные свечи и пустое пространство для того, кто говорит. Глянув на это место, я понял, что именно здесь я видел тело отца и странного юношу. Оглядевшись, я стал обыскивать стену, и мне, наконец, открылась небольшая ниша, в которой я мог бы спрятаться. Зайдя в неё, стал искать камень, приводящий механизм в действие и, наконец, нашёл – стена встала на место, а узкая щель позволила смотреть на место собрания. Получается, что эти места делал кто-то моей комплекции. Чуть прикусив губу, я осторожно выбрался наружу, а затем замер. Кто-то явно ходил по библиотеке. Тихо, но мой слух позволил это разобрать. Нырнув обратно в нишу, я замер, прислушиваясь и чувствуя, как кровь стынет в жилах. Вскоре передо мной, в месте собрания, появился человек. Скинув с головы капюшон, он стал осматривать книги, которые были здесь. Я невольно сжал зубы – один из дроу, судя по татуировке, что красуется на половине лица и длинным ушам. Зубы мои вновь скрежетнули, и тёмный эльф обернулся, смотря по сторонам и явно пытаясь понять, кто за ним так пристально следит. Я же замер, стараясь даже не дышать. Подумав, видимо, что ему послышалось, эльф вновь стал копаться в книгах. Тихо хихикнув, я сложил руки перед ртом рупором и проговорил в щель:

– Не тронь книги, эльф!

Дроу подскочил так, словно его током шибануло и стал бешеными глазами осматривать по сторонам, медленно тянясь к рукоятке меча.

– Ты всё ещё здесь?! – более грозно проговорил я, едва сдерживаясь от смеха и смотря на его перепуганное, бледное лицо.

Накинув капюшон на голову, он бегом кинулся из библиотеки и, видимо, воспользовался одним из тайных ходов. Дождавшись, пока шум стихнет, я осторожно вылез из ниши и прошёл к стеллажу, чтобы посмотреть, что искал неудавшийся воришка. Здесь книги были старинные, ценные, а значит, эльф знал, куда шёл и что собирался брать. Проведя пальцами по корешкам книг, я почувствовал их недовольство, а затем меня вдруг как молнией ударило. Пальцы мои онемели и отказывались гнуться, судорогой свело и ноги. Я поднял взгляд и понял, что дроу шёл за книгой, которая явно принадлежала им. Общий для всех светлоэльфийский они немного изменили под себя, как письменную его часть, так и устную, хотя общий язык они знают прекрасно, но выпендриваться им это сильно мешает. Взяв книгу, я осторожно открыл её. Тёмно-бордовые страницы старинного фолианта были девственно чистыми, но что-то мне подсказывало, что нужно просто как следует над этим поколдовать. Оглядевшись по сторонам и прислушавшись, я припустил в сторону гарема – за окном уже начинало светать, а с утра, как правило, приносили завтрак. И если меня не обнаружат на месте, поднимается скандал.