Текст книги "Красная нить несудьбы (СИ)"

Автор книги: Люрен.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Если ты не знал, то о свидании заранее договариваются, – процедила я, – А мы не договаривались. И я бы не согласилась.

– Нет, это свидание, – отрезал Пол, – И нам было хорошо, пока тебе не приспичило свалить. И теперь я хочу знать, почему.

Я вздохнула. Понятно, с этим спорить бесполезно.

– Сестра возвращается из Израиля.

– И? – изогнул бровь Пол, – Твоя мама не может сама её встретить?

– Она возвращается после полуторагодовалого лечения.

– Ой…

Пол сконфузился и отпустил меня. Этого хватило, чтобы я пулей бросилась в сторону выхода, расталкивая окружающих.

Я бежала по песку, освещаемая фонарями, прожекторами и звёздами. А потом я бежала по нагретому асфальту, и в лицо мне дул ветер, приносящий с собой запах рыбы, соли и пыли. Кто-то пел «меланхоличного человека». Я подняла голову. Гитарист сидел на крыше трёхэтажного здания, болтая ногами. Мы встретились взглядами, и мне захотелось заплакать.

Но нужно думать о том, как побыстрее добраться до аэропорта. Пожалев, что не смогу дослушать песню, и тут же устыдившись этого, я побежала ещё быстрее. На улицах было пусто, город окутала тишина. Почти все были на фестивале. И только печальные одиночки сидели в своих полутёмных квартирах и смотрели на звёзды. Или спали. Эхом разносилась песня про печального человека.

Аэропорт был не так уж далеко. Но бежать пришлось прилично. На полпути меня догнала машина с родителями.

– И нафиг? – высунулась из окошка мать, – Могла бы к нам прибежать.

Я вздохнула. Машина остановилась, и я села на заднее сиденье. В колонках играл джаз. Мы гнали к аэропорту на приличной скорости.

Вот, она идёт, в платочке, тёмных очках и длинном бесформенном платье, её вещи тащит наш дядя, весь загорелый и увешенный сувенирами. Мы не выдерживаем и кидаемся обнимать Лили.

– Я же говорила, ты выкарабкаешься, – сказала я, – Видишь, как хорошо? Ты победила рак! Ты показала ему, кто тут главный!

– Но какой ценой? – сдавленным голосом спросила Лили и сняла очки.

Нарисованные брови. А вот отсутствующие ресницы ей скрыть не удалось.

– Отрастут, – беззаботно ответила мать, – А пока можешь носить очки.

– А я не хочу носить очки! – вдруг закричала Лили и бросила их на землю.

Я успела их поймать.

– Не срывайся на очках, они не виноваты, – миролюбиво сказала я, надевая их.

– Я тоже не виновата! – парировала Лили, – Какого чёрта я должна стыдится последствий болезни?! Нет, я не буду носить ни очков, ни платка, и брови рисовать тоже не буду! И шрамы я закрывать не буду! Это будет мой вызов миру!

Она сорвалась на плач. Я обняла её.

– Всё хорошо, Лили, – сказала я, – Никто не говорит, что ты должна стыдиться этого.

– Я имела ввиду, что лучше тебе пока скрывать всё это, чтобы избежать ненужных взглядов и вопросов, – мягко сказала мать, – Тебе же будет не комфортно от этого. Тебе даже от взглядов врачей было не комфортно.

– Пойдём, поедим, – сказала я, – Готова поспорить, ты давно нормально не ела.

– Мне придётся ещё долго соблюдать диету, – упавшим голосом сообщила Лили и протянула нам бумажку.

Мы принялись изучать её. Диета была действительно очень строгая.

– Ничего, у Клары примерно такая же, – сказала я.

Мы всей семьёй сели в машину и поехали обратно. И я была счастлива: наконец-то мы все в сборе. И Лили живая, а это самое главное.

Когда мы вернулись домой, Лили первым делом побежала в свою старую комнату. С тех пор, как она уехала, мы её не трогали. Оставили такой, какой есть, даже бардак не стали убирать.

– Как странно, – тихо сказала она, – Как будто время остановилось.

Она подошла к своей кровати и легла. Я легла рядом с ней.

– Помнишь, как я бегала к тебе ночью, когда мне снились кошмары? – спросила я.

– Это было странно, – невесело усмехнулась Лили, – Я же младше. Это я должна была к тебе бегать.

Я достала коробку с журналами из-под кровати.

– Помнишь свой тайник? – спросила я, доставая Playgirl, – Ты его так старательно прятала от родителей.

– Я его читала только из-за сплетен, – задумчиво сказала Лили, – А вот ты любила пугать меня полуобнаженными мужиками.

– Ты так смешно краснела, – хихикнула я, – А Рэя помнишь?

– О да. Мы вдвоём по нему сохли, – фыркнула Лили, – Как он сейчас?

– Сегодня был фестиваль, и он со своими «тюленями» на нём выступал, – охотно поделилась я, – и прямо посреди выступления сделал предложение Кейт.

– Кейт? – охренела Лили, – Да они же спорили столько, сколько я помню своё знакомство с ними.

– Ну вот, добранились до свадьбы.

– Ничего себе, сколько я пропустила, – поникла Лили, – На полтора года выпала из жизни. Даже больше. На два.

– Ничего. Вклинишься.

– Знаешь, в больнице был такой добрый персонал. И в санатории тоже. От этого я сильнее чувствовала своё одиночество.

– Да ладно тебе… У тебя есть мы.

– У меня даже друзей нет. Кому я такая нужна?

– Что ты такое говоришь? Не парься насчет волос, они отрастут.

– А шрамы?!

– Да пофиг тут всем на шрамы. На пляже и не такие тётки попадаются, и ничего.

– Я и раньше не блистала внешностью, а теперь совсем уродка.

– Не говори ерунды.

– Мне от родителей все недостатки достались. А вот достоинства нет.

– Бред.

– А теперь я лысая, тощая, со шрамами, почти инвалид, и к тому же нахожусь в зависимости от лекарств. Я даже такос поесть не могу!

– Клара тоже не может.

– Она есть никогда и не любила. А я вот люблю!

– Я могу тебе готовить суп с плавленным сыром. А ещё пюре.

– Я…

– Толченую картошечку со сметаной.

– Молодую картошечку в маслице, с зеленью.

– Нельзя.

– Окей. Морковку. Брокколи. Ты же это любишь? Салатик с огурцами и помидорами.

– Ладно.

– А вообще, давай прямо сейчас пойдём и купим тебе какой-нибудь крутой парик!

– А давай!

Мы с Лили мигом вскочили с кровати и вышли на улицу. Пока мы шли к магазину, сестра жадно ловила каждое впечатление, каждый звук и дуновение ветерка, каждое окно и покатую крышу. Издалека доносилась песня того же гитариста, который пел «печального человека», только теперь это была другая песня.

Никто не знает, какого это —

Быть плохим человеком,

Быть грустным человеком,

Пряча всё за голубыми глазами.

– Грэг? – хрипло спросила Лили, пятясь назад.

Теперь я поняла, отчего голос мне показался таким знакомым. Грэг дразнил её в средней школе. Да уж, наверное, эта песня очень ему подходила. Интересно, он поумнел с тех пор? Впрочем, это было неважно, потому что Лили его до сих пор боится. Укоряемая совестью, я слушала песню, завороженная. И невольно начала подпевать.

– Ты чего? – дёрнула меня за рукав Лили, – Он же козёл! Пойдём отсюда!

Я не отвечала. По щеке скатилась слеза, и я с удивлением её смахнула, стараясь действовать незаметно.

Закончив петь, Грэк спрыгнул с крыши.

– Хоть бы что-нибудь сломал, – процедила Лили.

– Спокойно, – сказала я.

Он подошел к нам, пряча гитару в чехол. Улыбнулся. Знакомая похабная ухмылка. Только эта была с ямочками.

– О, Лили? – он жадно на неё посмотрел, – Чего пропала надолго? Ага, понятно, ты ушла в буддисткий монастырь.

Я удержала Лили, чтобы она ему не врезала.

– У неё был рак, – холодно сказала я, – И она лечилась в Израиле.

Не дожидаясь его ответа, мы развернулись и ушли.

– Но мои мечты – они не пустота, – пропела я.

– Как, кажется, моя совесть, – подхватила Лили.

У меня были часы, наполненные лишь одиночеством.

Моя любовь – это месть,

Которая никогда не успокоится.

– Такую красивую песню испортил, – вздохнула Лили.

– Помнишь, как мы её пели? – спросила я, – Она была твоей любимой.

– Причем именно оригинал, – кивнула Лили, – Я даже пыталась сыграть её на гитаре.

И вот, мы увидели магазин с париками. Там были не только парики, но и одежда и аксессуары. Мы кинулись набирать всё, что попадётся под руку и примерять. Я недавно получила зарплату, так что гуляем!

В конце концов выбор Лили остановился на платье-халате и радужном афро-парике.

– Ты что, собираешься это носить? – ахнула я, тыкнув на парик.

– Раз уж всё равно буду привлекать внимание, – пожала плечами Лили.

А у меня была дилемма между платьем в горошек и кремовым платьем с плиссированной юбкой. В конце концов я выбрала второе. И ремешок к нему. Из магазина мы вышли довольные.

– А фестиваль всё ещё идет? – спросила Лили.

– Конечно, – удивилась я, – Он же до рассвета был всегда.

– Тогда гуляем! – воскликнула Лили.

– Вот, теперь я узнаю свою сестру! – вскричала я.

Мы засмеялись и побежали к пляжу. Её лицо озарилось светом, в глазах, кажущихся на осунувшемся лице огромными, отражались фонари. До нас доносилась очередная популярная песня, крики толпы и подначивания ведущего.

– О да, наконец-то я чувствую себя живой, – сказала Лили, вклинившись в толпу перед сценой, – Расступитесь, сосунки, Большая Лысая Мамочка идёт!

– Как-как ты сказала? – заржала я.

– А че, нет, что ли? – фыркнула Лили.

Песня закончилась.

– На сцену приглашается «Лунный плащ»! – объявил ведущий.

Толпа оживленно зашепталась. Вышел… Грэг с какой-то девушкой, несущей барабаны. Лили нахмурилась. Он поймал её взгляд, кинутый исподлобья, и подмигнул.

– Нет, он ещё и издевается! – возмутилась Лили, – Прицепился, как банный лист! Ненавижу! Лизи, пойдём отсюда, давай лучше купим что-нибудь.

Мы подошли к киоскам. Там продавали коктейли, сладости, варёную кукурузу и сладкую вату. А ещё сувениры, аксессуары и шляпки. И именные футболки. Я купила Лили венок, а себе сладкую вату. А потом мы пошли в кабинку для фото и проторчали там минут двадцать, корча рожи и цепляя на себя усы и смешные очки с накладными носами. Лили надела парик, а я спрятала её платок в сумку.

Вышли оттуда довольные и с порцией новых фото.

– Жаль, что мне нормально потанцевать нельзя, – вздохнула Лили.

– Можешь танцевать ненормально, – фыркнула я.

– А эту песню я посвящаю одной девушке, – вдруг услышали мы голос Грэга, – Она перенесла рак. Поддержим Лили!

Лицо Лили потемнело. Она покраснела, потом побледнела. Я перепугалась.

– Тихо, спокойно, – сказала я, – Всё хорошо.

Грэг запел что-то про борьбу и «никогда не сдавайся». Лили закатила глаза.

– Я его убью, – прошептала она, – Просто убью.

К нам подбежали Кейт с Рэем и его группой.

– Лили! – завизжала Кейт и повисла на её шее.

– Молодец, Лили, – сказал Рэй и обнял её, подняв на руки и закружив, – Ты справилась, малышка. Ты крута!

– Не я, а врачи, – сказала Лили с дёргающимся глазом.

– Тут ещё и от настроя зависит, – возразил Рэй.

– Тогда я бы умерла, – парировала Лили, – Потому что я не верила, что выживу.

– Ну… – смутился Рэй, – Главное, что это всё в прошлом. Теперь ты здесь!

К нам присоединились Джессика с Джо. Джессика поцеловала мою сестру в обе щеки, вытирая растёкшуюся тушь со своих щёк, а Джо потрепал её по голове.

– Ты молодец, – нежно прошептал он, – Я всегда знал, что ты сильная.

– Я слабая, – тихо сказала Лили, – Я никогда себя не чувствовала такой слабой, как тогда.

– И, я надеюсь, не почувствуешь, – сказал Джо.

– Это нормально, – сказала Джессика, – Я бы сошла с ума на твоём месте.

К нам подошел Барри. Он был без своей новой девушки. Он от души пожал Лили руку.

– Не буду говорить, что ты сильная и ты молодец. Потому что знаю, что ты перенесла настоящий кошмар.

– Спасибо, – горячо поблагодарила его Лили.

– Я думаю, не стоит ей больше напоминать об этом, – вставила Кейт, – Лучше отвлечь её от этих дурных воспоминаний.

– Точно, – улыбнулась Джесс, шмыгнув носом, – Давайте танцевать, веселиться и горланить песни!

– Я Грэгу подпевать не буду, – процедила Лили.

– Сейчас он закончит играть, – сказал Барри.

– Грэг просто идиот, забудь о нём, – махнула рукой Кейт.

– Забудешь тут, как же, – ввернул Барри.

– Заткнись, Барри, – покосилась на него Кейт.

– Успокойтесь, – остановила их я.

Тем временем песня закончилась и Грэг с девушкой удалился со сцены. Заиграла Никки Минаж.

– Опа! Как я по ней скучала! – заорала Лили.

Она схватила меня и мы принялись танцевать, виляя задницами. Ребята присоединились к нам. Лили улыбалась, сверкая рядом пломбированных зубов, щурила глаза от улыбки, постоянно поправляла скашивающийся парик.

Кто-то тронул меня за плечо. Лили остановилась и оскалилась.

– Опять ты лезешь? Почему ты не можешь просто исчезнуть из моей жизни? – возмущенно начала она.

Я обернулась. Перед нами стояли Грэг и Пол.

– Вы друзья? – удивилась я, – Да уж, неудивительно. Вы друг друга стоите.

– Мы братья, – сказал Пол, – Правда, клево? Я с тобой, а он с твоей сестрой. Одна большая дружная семья!

– Он издевался надо мной в школе, – злобно сказала Лили.

– Но сейчас я тебя поддержал, – возразил Грэг.

– Поддержал? – кипятилась Лили, – Зачем было привлекать столько внимания? Что это за «вдохновение»?! Я не хочу быть «вдохновением»!

– Я поддержал тебя, как мог! – перебил её Грэг.

– Мне надо было чуть не сдохнуть, чтобы ты отвалил от меня? – язвительно спросила Лили, – Ты всю жизнь меня за дерьмо считал, унижал любыми доступными способами, и теперь ждёшь, что я так просто забуду? Пошёл ты! И жалость мне твоя не нужна! Насмотрелся жалостливых фильмов и лезешь теперь со своей лестью!

Пол обнял Лили и прижал её к себе.

– Грэг сначала делает, а потом думает. Он уже пожалел, что дразнил тебя. Ты не заслуживаешь издевательств. Ни когда ты была угловатым прыщавым подростком, ни сейчас.

– У меня и в мыслях не было дразнить тебя сейчас, – осторожно прибавил Грэг, – Поверь, я исправился.

Он протянул руку к ней. Лили изо всех сил шлепнула её.

– Тогда верни мне четыре года, которые я потратила на дикие комплексы, депрессию и чёрную зависть к сестре, – процедила Лили.

– Грэг, уйди, – сказала я брату Пола, – Ей нужно время. Сразу она тебя не простит.

– Я никогда его не прощу! – заорала Лили.

Грэг растерянно посмотрел на меня.

– Уйди, – повторила я.

Он, опустив голову, ушел. К нам подошли ребята.

– Че произошло? – спросила Джесс.

– Грэг произошел, – сказал Пол.

– Просто на него даже последняя лохушка не посмотрит, не то что Лили. Вот и бесится! – развела руками Кейт.

– Может, влюбился в тебя? – фыркнул Барри.

Кейт отвесила ему подзатыльник.

– А на Грэга не обращай внимания, – весело сказал Пол. – Его тоже судьба потрепала. Его выгнали из школы и бросили друзья.

Лили заулыбалась. А у меня сердце кровью обливалось. Знаете, почему? Они с Грэгом связаны красной нитью.

====== Явление седьмое ======

– Как это трогательно! – воскликнула мама.

– Отвратительно, – сказала Лили.

– Думаю, он действительно переживает об этом, – сказал отец.

– Он что, думает, что она так просто простит его? – спросила я, скривившись.

Наше крыльцо было украшено цветами. К нитке шариков была привязана записка. Я раскрыла её и стала читать:

Я пойму, если ты не простишь меня, но знай, что я жалею о том, что причинял тебе боль. Если кто и урод, так это я. Причем моральный, что ещё хуже.

Грэг.

– Наконец-то он это признал, – с удовольствием протянула Лили.

Мы с Лили вышли из дома. Небо затянуло тучами, дул холодный ветер. Мы кутались в одинаковые бежевые плащи. Голову Лили украшал платок с кошками.

– Меня ещё вот что удивило, – сказала она, – Пол был со мной таким милым. А раньше он всегда ржал, когда мы с ним и его братом пересекались на улице, и Грэг отпускал язвительные комментарии в мою сторону. Иногда что-то от себя добавлял.

– Ещё бы он не подобрел, – буркнула я, – Если бы они и сейчас над тобой издевались, то я бы их собственноручно придушила.

А про себя я подумала, что ни капельки не удивлена этой новостью. Лили проводила меня до гостиницы, а сама ушла гулять. Я снова принялась за работу. Пола сегодня не было, и я была этому несказанно рада.

У одного посетителя было жесткое похмелье, так что он меня дёргал каждые пять минут, обзывая меня некомпетентной. Стиснув зубы, я настраивала протекающий кран, устанавливала мухобойку, вытирала пыль с итак блестящей мебели и выполняла прочие поручения. Кроме того, после одной семейки мне пришлось несколько часов восстанавливать убитый номер. Обедала я с сотрудниками молча, под дождём, в паршивом настроении, а к концу дня я валилась с ног от усталости.

В следующий день был выходной, и я решила навестить Клару. Что-то давно её не слышно было. На пляже была какая-то очередная вечеринка с барбекю, коктейлями и “тюленями”. Давно я не купалась. Наверное, пойду, поплаваю, как только закончу с Кларой. Буду плавать на спине под звёздами, как в детстве. Только теперь за мной не прибежит мама и не укутает меня полотенцем, строго отчитывая.

– Куда идёшь?

Лили схватила меня под локоть.

– Клару навещать, – улыбнулась я, – Прикинь, она втрескалась в медбрата!

– И почему я не удивлена? – заржала Лили, – Ну, между ними точно не будет дистанции.

– Интересно, сколько ему лет? – задумалась я.

– Ну, в медицинском учатся долго. Так что, я думаю, он её прилично старше.

– Может, он практикант?.. Ладно, пофиг. Главное, чтобы не отшил её. А то ещё наестся с горя.

– Значит, мы с ней в одной лодке! – хохотнула Лили, – Какая приятная смерть – от передозировки бургеров и курочки из KFC!

Болтая подобным образом, мы доехали до больницы. Автобус был переполнен, было не протолкнуться и даже не вздохнуть. Две женщины громко спорили. Одна подхватывает простуду от одного сквозняка, другая падает в обморок в душных помещениях. В итоге ко второй присоединились другие, и первая сдалась под их натиском, и мы все смогли наконец-то вдохнуть прохладного вечернего воздуха. Когда автобус наконец остановился, мы с Лили с облегчением вышли.

– Нет, даже лысина не даёт мне никаких привелегий, -выдохнула Лили, – Я чуть не померла прямо в салоне, пока стояла 20 минут! Да, по сравнению с нашими автобусами химиотерапия меркнет!

– Это ещё не полдень, – ухмыльнулась я, – Вот тогда там действительно ад. Духота, потные тела, забитость...

– Прекрати пугать ребёнка! – возмутилась Лили.

Возле больницы был стихийный концерт. Во дворе, где росли инжиры и кипарисы, окруженный больными и врачами, сидел Грэг и пел “yesterday”. Рядом стоял Пол. Мы с Лили одновременно закатили глаза.

– Так, меня здесь нет, – пробормотала я.

– Меня тем более нет, – подхватила Лили.

Мы тихонько засеменили к парадному входу, стараясь быть незаметными. Оказавшись в приемном покое, мы одновременно прыснули.

– Че это было? – сквозь смех проскрипела Лили, – Грэг в окружении больных ребятишек... Че за сюрреализм?

– Что-то не верю я в это его внезапное исправление, – цокнула я, – Может, он что-то задумал?

– Зная его, могу сказать, что он точно что-то задумал, – процедила Лили, – Причем явно нехорошее. Ладно, хватит им забивать голову. Пошли к Кларе.

Мы отметились в отделе регистрации и пошли к лифту. На втором этаже к нам завезли больного, лежащего на передвижной кровати. Видимо, его везли на операцию. Нам с сестрой пришлось прижаться к стене, чтобы все поместились. На третьем этаже мы всей гурьбой вышли.

– Лилиииии!!!

Клара выбежала к нам навстречу и они с Лили крепко обнялись.

– Надрала зад раку? – подняла она кулак.

– Почему теперь это первое, на что обращают внимание при встрече? – закатила глаза Лили, – Лучше бы спросили, как там в Израиле.

– И как там? – сощурилась Клара.

– Не смотри на меня так ехидно, я не подцепила медбрата, – фыркнула Лили.

– Лизи, блин, не умеешь держать язык за зубами, – фыркнула Клара.

– Кстати, че у тебя с Кеном? – спросила я.

– Ну, мне здесь ещё неделю торчать, – потянулась Клара, – А потом, как выпишут, приглашу его на свидание.

– Ага. В кафе, – заржала Лили.

– На стадион, – подхватила Клара, – Или нет, на море! Поплаваем!

– На танцы живота! – не унималась Лили.

Мы хором заржали. Потом пошли в игровую комнату. Хотя по сути это был зал с ковром, шкафами с книгами и телевизор с двумя приставками.

– О, наша игра!

Лили с довольным видом помахала диском. Вставила его.

– Спорим, я тебя уделаю? – спросила она Клару, – Даже после перерыва в два года.

Девочки принялись играть. Вокруг нас столпились другие пациенты. Кто-то болел за Клару, кто-то за Лили. Как и ожидалось, Лили победила, чему была несказанно рада.

Завибрировал телефон. Кейт пишет:

Будешь подружкой невесты? Слушай, у меня столько планов!!! Прости, что я тебе не писала, просто я была занята свадьбой! Я думаю, мы будем праздновать её на теплоходе. Надеюсь, у тебя нет морской болезни???

Я печатаю:

Вы че, прям сейчас её будете организовывать?

Да почему обязательно сейчас? Где-то через неделю или две. Как раз тогда Клару выпишут. Так что раскошеливайся, подруга, хехехе.

– Че такое? – склонилась ко мне Клара.

– Кейт готовится к свадьбе, – сказала я с довольным видом, – Я типа подружка невесты.

– О, здорово! – обрадовалась Лили, – Рэй хороший парень, она с ним будет счастлива!

– Надеюсь, свадьба будет не на теплоходе, – простонала Клара, – Потому что у меня морская болезнь.

– На теплоходе, – мрачно кивнула я.

– Блин! – воскликнула Клара, – Придется опять таблетки глотать. Которые не факт, что помогут.

К нам подошел Кен.

– Скоро часы посещений закончатся, – сказал он, – Думаю, вам пора на выход.

Он позвонил в колокольчик и закричал:

– Всех, кому надо, прошу подойти к сестринскому посту, чтобы принять вечернюю порцию лекарств!

Мы попрощались с Кларой и спустились вниз.

– Тут классный кафетерий, – сказала Лили, – Даже меню для тех, у кого проблемы с ЖКТ, есть.

Лили когда-то лежала здесь. До того, как её отправили в Израиль. Мы зашли в просторное помещение. Стеклянные окна на всю стену открывали вид на улицу. Серые дома, редкий кусты и пыльный асфальт. Светили фонари и фары машин, зияли тёмные провалы окон. А внутри было тепло и уютно, пахло жаренным и кофе. Мы с Лили заказали по порции супа. Я ела острый, она – диетический. Кроме нас, почти никого не было, только запозднившиеся навещающие.

И всё бы ничего, только к нам подошли Грэг и Пол и шлепнули подносы.

– Мы не разрешали вам садиться сюда, – сухо сказала я.

– Молчание – знак согласия, – парировал Пол.

– Да вы нам сказать ничего не дали! – возмутилась я.

– Не надо слов, – усмехнулся Пол, приложив свой палец к моим губам.

Я отпрянула от него. Грэг смотрел на Лили и улыбался. Лили тоже смотрела на него с дёргающимся глазом.

– У тебя щека грязная, – сказал Пол.

Он взял салфетку, потянулся ко мне и вытер. Я замерла. Наполовину закипала от злости, наполовину ощущала себя героиней романтический комедии. Глаза резал красный цвет нити судьбы, связывающей наши мизинцы. А я ненавидела предопределенность с тех пор, как увидела, как такая же нить связывает мизинцы Грэга и Лили. Как они могут когда-нибудь стать парой? А мы с Полом?..

Когда жива была бабушка, я рассказала ей о странной ярко-красной нитке, которая связывает людей. Она мне и поведала о японской легенде про красную нить судьбы. Сказала, что тоже её видит. Нить, тянущуюся сквозь время. Нить – след последнего прикосновения перед смертью, сладостное ощущение первого поцелуя и старости, проведённой на осеннем крыльце.

– Не можешь оторвать взгляд от моей неземной красоты? – вывел меня из транса ехидный голосок Пола.

– Отвали, – сказала я.

Когда плачущая Лили убегала от смеющегося Грэга, то между ними тянулась эта нить. И мне казалось, что вот-вот она перестанет растягиваться и она не сможет убежать. А он будет приближаться и приближаться...

– Не отвалю, – похабно улыбнулся Пол, – Я столько раз тебе помогал. Я заслужил свидание.

– Значит, ты помогал только из-за этого? – склонила голову набок я, – Всё понятно.

– Я сейчас имею ввиду тот случай, когда ты стянула портвейн у администратора, – фыркнул Пол, – Помнишь, она тебя не наругала? Я заменил его на новый.

– Спасибо за столь бескорыстный поступок, – бросила я, – Но на свидание с тобой я не пойду.

– Пойдёшь, – отрезал Пол.

– Если пойду, отвалишь?

– Нет.

– Что мне сделать, чтобы ты отвалил?

– Стать моей на всю жизнь.

У меня отвисла челюсть.

– Нет, – отрезала я, – Одно свидание. Одно. Свидание. И ты исчезаешь из моей жизни. И твой брат исчезает из жизни моей сестры. Договорились?

Лили заулыбалась. Грэг поник.

– Нет, – во весь рот улыбнулся Пол, – Не договорились. Пошли, поплаваем. Может, даже дельфинчика увидим.

Ну, в море от него уплыть можно. Я хорошо плаваю. И ныряю не хуже.

– Договорились! – вскочила я.

– Лизи, не бросай меня с ним! – взмолилась Лили.

– Грэг, не вздумай её доставать, – строго сказала я.

– Хорошо, – миролюбиво согласился тот, – Лили, тебе хоть есть на чём вернуться домой?

– Я поеду на автобусе, – процедила Лили.

– Поздновато для автобуса, – задумался Пол.

– Нет, как с тобой не прокатит, – отрезала я, – Сороковой всё ещё ходит. Лили, у тебя деньги есть? Помнишь, где остановка?

Сестра горячо закивала. Она вскочила и побежала наружу. Пол обнял меня и потащил вслед за ней.

Я будто снова погружаюсь в детство. Снова дышу ночным воздухом, солью, водорослями и рыбой. Слышу крики чаек, шум прибоя и шелест деревьев. Босые ноги проваливаются в нагретый солнцем песок. Небо усыпано мириадами звёзд. Только сопящий сзади Пол всё портит.

Я побежала к берегу. Плеск воды, прохладное прикосновение моря. Я захожу всё дальше.

– Куда намылилась? – слышу я сзади, – Прямо в одежде собираешься купаться, рыба моя?

Я не слушаю его. Загипнотизированная, иду дальше. Приятно потом было вернуться в кровать и заснуть, вся солёная и с мокрыми волосами, после обтираний полотенцем и стакана горячей воды.

Вода по пояс, по грудь, по шею. Я плыву, рассекая волны, море качает меня, словно колыбель. Меня уносит всё дальше и дальше, огни города удаляются. Я ныряю, руки касаются песчаного дна. Я дрейфую среди толщи воды, легкие разрывает. Чувствую прикосновение рук. Пол хватает меня за плечи, гладит щеки, убирая волосы назад. Его губы касаются моих лишь на секунду, и этого хватает, чтобы я оттолкнула его и пулей вылетела наверх. Я закашлялась, продирая слезящиеся от соли глаза. Пол выныривает следом. Снова держит меня за лицо и целует, уже более уверенно и страстно. Я уже потеряла всякое желание сопротивляться. Будь что будет.

А с побережья доносятся знакомые строки The Beatles.

Так и быть, так и быть, так и быть, так и быть, –

Шепот мудрых слов, –

Так и быть.

====== Явление восьмое ======

В окне был виден кусочек неба. Этот кусочек неба – первое, что я видела, просыпаясь, и последнее, что я видела перед тем, как закрыть глаза. Когда я была маленькая, я часто болела, и постоянно меняющийся лоскуток небес служил моим личным счётчиком времени. Бабушка держала меня за руку, меняла компрессы и давала чай с малиновым вареньем. Хорошо было. А потом её сдали в дом престарелых. Я сначала возмущалась, но потом увидела, что окно её комнаты выходит на море.

И вот, я проснулась и увидела небо, затянутое серыми тучами. Подошла к окну и распахнула его. На асфальте было написано:

Лили, ты самая лучшая!

Нетрудно было догадаться, кто это написал. Интересно, Лили уже прочитала?

Раздался крик... Да, Лили только что прочитала. Я бросилась к ней. Она стояла у открытого окна, вся дрожа от злости.

– Как всё прошло? – обернулась она с наигранной улыбкой.

Я скривилась, вспомнив поцелуй.

– А у тебя? Не доставал? – в свою очередь спросила я.

Она точно так же скривилась.

– Он всё-таки увязался меня провожать, – процедила она, – Сказал, что в последнее время участились преступления в это время суток. Проводил меня до самого дома. Тогда я наконец отвязалась от него. И то с трудом.

– Я поговорю с ним, – вздохнула я.

Я оделась, накрасилась, собрала волосы и вышла на работу, от всей души надеясь не встретить Пола. Ха, как бы не так! Стоило мне войти через служебный вход, как он налетел сзади, закрыв мне руками глаза.

– Жан, это ты? – спросила я.

– Кто-кто?

– Мой любовник.

– Но меня Пол зовут.

Я прыснула. Могла бы и предвидеть. Он обнял меня сзади, коснувшись губами моей шеи. Горячее дыхание обжигало нежную кожу.

– Ты думаешь, я какая-нибудь легкодоступная потаскуха? – устало спросила я.

– Нет, конечно, – удивился Пол, – Я люблю тебя.

– Да ты меня едва знаешь! – возмутилась я, – Нет, спасибо, я не увлекаюсь курортными романами.

– Я тебя знал ещё со средней школы. Правда, ты меня не знала, – засмеялся Пол, – Ты была такая бойкая. Мутузила моего брата, как могла. Тебе даже местные авторитеты были не указ. Настоящая дикарка и заботливая сестра. Все знали, что сестра тебя отчаянно завидовала, и ты это знала, но тебя это, похоже, мало волновало. Ты всё равно не давала её в обиду и заботилась о ней. В какой-то степени ты была примером для меня, потому что брат из меня никудышный.

Он остановился, чтобы перевести дух. Я могла бы в это время освободиться и убежать, но не стала этого делать.

– Ты помогала отцу на работе с пятнадцати лет, помогала матери по хозяйству, ухаживала за больной бабушкой. Я даже посуду не мог помыть.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Так тебя наша классная хвалила постоянно. Твоя мама ведь в родительском комитете состояла. Постоянно хвасталась тобой. А мне было стыдно. Такая... идеальная. Ты казалась миражом, чем-то нереальным. И причем всегда приветливая, и видно было, что не из холодной вежливости. И общительная. Хорошо разбиралась в людях. Как будто видела их насквозь.

– Значит, ты мысленно воздвиг меня на пьедестал? А как ты поступишь, если узнаешь, что я совсем никудышная дочь, которая бросила универ, в поступление в который мои родители вложили кучу денег и сил?

– Знаешь, у меня такая же история. Я хотел поступить на фельдшера, и моя мать тоже этого хотела. Знаешь, она сама нас с братом растила. Тоже кучу денег и сил вложила в колледж. Но я не потянул. Не смог. Тупой был слишком и ленивый. Ты-то хоть работаешь, а я нахлебник.

– Допустим. Разве я хорошая сестра? Мы и ссорились, и дрались. Конечно, я её не обижала и она меня. Но когда родители ставили меня в пример перед ней или хвалили меня за счет её унижения, я не заступалась.

– Но ты её любила, и она это знала. У нас с братом всегда были натянутые отношения. Соперники, так сказать. Я хотел быть во всем лучше.

– Да уж.

– Сейчас я исправился. Поверь, я не обижу тебя.

– А мою сестру, значит, можно? – всхлипнула я, – Я знаю, что ты вместе с Грэгом издевался над ней. Ей надо было едва не умереть от рака, чтобы вы одумались.

– Мы были детьми!

– И че?! – раздраженно спросила я, – Это давало вам право безнаказанно издеваться над другими?

– Ни он, ни я не задумывались над последствиями своих поступков.

– Это ещё хуже. Вы ведь и до чего-нибудь похуже, чем депрессия, довести можете, не задумываясь.

– Нет, ты не так поняла. Мы не думали, что это её так заденет. Дети ведь часто не задумываются над сильными душевными метаниями и не владеют причинно-следственной связью. Мы просто думали, что она смешно злится и нас это забавляло. Возможно, мы отыгрывались на ней за всё. А Грэг...

Пол пригнулся ко мне и прошептал на ухо: