Текст книги "Я вернулся за тобой (СИ)"

Автор книги: Любовь Попова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 14. Сашка

*** Месяц спустя ***

– Жаль конечно, что не будет фотосессии, – вздыхает Эля, рассматривая себя в зеркале, пока мы тормозим на светофоре. Мы возвращались с очередного показа, о которых я продолжаю врать Алексу.

– А мне нет.

И правда. За этот месяц все вернулось на свои круги. Еще немного времени и мне будет казаться, что те две встречи с Мироном мне просто приснились. Ну появился, ну поиграл там в свои игры, и снова исчез. Буквально растворился.

И мне действительно легче дышать, когда его рядом нет, а значит и воспоминания не стягивают сердце колючей проволокой.

Короче.

Все нормально!

И о тех слезах, которые я лила пол ночи после сообщения Эли никогда никто не узнает. Все так, как и должно быть.

Даша, ее проблемы с Кириллом, который ее преследует и Алекс, который последний месяц ко мне не прикасается.

И меня это должно озаботить, но скорее делает жизнь проще. Нет ощущения пустоты, которая появляется каждый раз, когда все заканчивается. Он все так же предупредителен и добр, дарит подарки, водит в ресторан, только не трахает. Можно конечно списать его новоявленную проблему на возраст, но говорить с ним я об этом не собираюсь.

Секс в течении этого года мне был не нужен. Он вообще мне был без надобности. Даже такой фееричный, как с Мироном. Потому что после него чувствуешь себя презервативом, которым мы, кстати, не пользовались.

– А ты не смотрела заезды Невского? – буквально выталкивает меня Эля из собственных мыслей, и я качаю головой.

– Нет конечно. Мне вообще не интересно, что с ним происходит.

Вранье!

Смотрела. И на каждом заезде искусала все ногти, пришлось даже на следующий день гель лак делать, не ходить же с короткими.

Никогда не интересовалась гонками и, собственно, посещала уличные, только ради Мирона. Аж год назад. Но они никогда не сравнятся с тем, что я увидела по телевизору.

Невероятных размеров трасса, снимаемая с разных точек, а на ней, как крысы, бегущие с тонущего корабля, мчатся разноцветные Болиды.

На моих глазах три машины просто размолотило в хлам, а остальные проехали сквозь черный дым, который сопровождал аварию.

Мирон приезжал каждый раз третьим или четвертым, и порой казалось, что в последний момент он специально тормозит. Без эксцессов, слава богу, иначе он бы не пил шампанское после, а был погружен на скорую, как несколько других участников гонки.

И я конечно совершенно не обращала внимания на худосочных моделей, который стояли рядом с ним, облаченные в его обтягивающие комбинезоны цвета его Болида.

– А мне Миша вчера позвонил, – доверительно сообщает Эля, меняя тему, за что я ей бесконечно благодарна. Лучше послушать о ее сердечных переживаниях, чем вспоминать свой панический страх, когда Мирон совершал очередной резкий поворот. – Сказал, что этот месяц накопилось много работы, но если я еще его помню, то он хотел бы встретиться.

– Ну это же здорово! – высказываюсь я совершенно искренне, и только потом замечаю, что она подкрашивает губы особенно ярко и само собой приходит понимание. – Отвезти тебя?

– Я не хотела напрашиваться, но раз ты сама предлагаешь. Здесь не далеко.

Она указывает направление, и я задаю его на навигаторе. Ну точно, недалеко. Другой район и от жилого района далековато.

Но делать нечего. Пусть хоть у Эли в личной жизни все будет хорошо.

По дороге мы болтает о показе, после которого ко мне подошел представитель одной косметический фирмы, чтобы предложить прийти на кастинг. Они выбирают лицо компании и им понравилось мое.

Первые пару секунд я готова была согласиться. Это ведь такая нереальная возможность начать обеспечивать себя самой, попутешествовать, но быстро вспомнила о своих отношениях с Алексом. О Даше. Он вряд ли бы одобрил подобную работу. Он танцы-то наши с Дашей с трудом одобряет. Мне пришлось у него на ушах два месяца сидеть, прежде чем он выдал на это деньги.

– Ну я же говорю, дура, – высказывает привычную истину Эля. – Предложи мне кто такой контракт, я бы не раздумывала. Но у меня нет такой кожи и таких волос. Если бы ты меня не возила, и не была такой милой, я бы тебя, наверное, ненавидела из-за зависти.

– Очень приятно слышать. И это не контракт, это предложение прийти на кастинг, – корчу рожицу и слышу навигатор: «До места назначения пятьдесят метров».

– Да ты бы видела, как это представитель на тебя смотрел! Ты бы точно кастинг прошла. О, вон он! Миша! Миша! Я приехала, – высовывается она в открытое окно, когда мы подъезжаем к парковке.

Моргаю пару раз, даже не пытаясь дышать. Потому что если вздохну, то придется вслух сказать имя того, кто стоит рядом с Мишей.

– Это же…

– Аэропорт, ага, – улыбается Эля и бежит обниматься с Мишей, а я продолжаю взглядом сверлить через лобовое, Мирона. Будь во мне сила супермена, от него бы уже осталась горстка пепла. Он, очевидно думает, что может воспользоваться мною не только как презервативом, но и как такси.

*******

Хочется со всей силы удариться об руль. Потерять сознание и все забыть.

Забыть этот взгляд, пропитанный порочной хмелью. Забыть руки, которые держат сигарету, как когда то-то сжимали между пальцами мои соски. Забыть месяц не прекращающейся боли, словно кто-то вырвал из тебя кусок мяса. Забыть о вежливости и дать задний ход. Ну а что? Погазую, оставлю троицу в облаке черного дыма. Мирону вон не привыкать.

Но уже поздно и парочка прыгает на заднее сидение, а Мирон, кидает под ноги спортивную сумку и садится рядом. Буквально заполняя пространство своим запахом. Это душит, не дает возможности даже вдох нормальный сделать. И делаю то, что должно меня спасти. Мирон не должен видеть моей реакции. Он не должен понять, что я…. скучала… И боялась. А иногда даже молилась, чтобы он не умер в этой гонке смерти.

– Ты нормальная вообще? – ору я, обернувшись и слышу щелк карабина. Мирон пристегивается и это на мгновение вводит меня в ступор. Он всегда был таким. Радеющим за безопасность. Странно, что при этом Алекс не пристегивается никогда.

– Да я не знала, – кричит Эля в ответ, чуть ли, не прилипая к своему Мише, а я коротко столкнувшись взглядом с Мироном, снова начинаю отвлекать внимание от своего состояния.

– Кто вообще устраивает свидание в аэропорту.

– Стюардессы? – предполагает Мирон, но я смотрю только на Элю. Хоть бы виноватый вид сделала для приличия.

– Он сказал, что ему нужно встретить друга. Ты на тачке. В чем проблема. Ну трахались вы, ну в прошлом же все. Сама говорила.

Мне как пощечину зарядили. Стало неприятно до тошноты, что мой рассказ в общем то вполне укромный стал теперь достоянием общественности. Пусть даже трех человек.

Вот никому ничего рассказать нельзя. Кота что ли завести. Он то точно ничего никому не разболтает.

– Такими темпами и наше общение останется в прошлом.

– Саша, – звучит голос Мирона так спокойно и гармонично, словно только его мне не хватало, чтобы в себя прийти. Четыре недели неизвестности. Четыре недели нормальной жизни. Но вот он снова здесь и всегда уравновешенная Саша превращается в истеричку.

– Ладно, поехали. Адрес говорите. И я очень надеюсь, что конечным пункт будет не Владивосток!

Все смеются, только мне не до веселья. Мирон слишком близко. Меня трясет. От чего дорога перед глазами расплывается. Так, Самойлова, Возьми себя в руки, а то не успеешь поплакать очередной раз в подушку о своей судьбе.

А что с моей судьбой. Я же счастлива! Только недоразумение надо одно уладить. Ну или два, потому что на заднем сидении скоро будет взрыв, как громко звучат их стоны.

Мирон с усмешкой посматривает на меня, иногда поглядывает на парочку, которая целуется так, словно Миша с фронта вернулся. Словно это он, а не Мирон рисковал жизнью каждую неделю. Это конечно не значит, что мне хочется засосать его так же. Просто, к слову пришлось.

Чтобы мои мысли не были заглушены чужим сексом, врубаю радио. И там, как по заказу песня, которую мы слушали с Мироном в его квартире. Одну и ту же. Снова и снова. Как одержимые, делая вид, что мы только друзья. Но мы больше не друзья. Мы никто.

Хочу выключить, но Мирон тормозит мою руку, оставляя ожог на коже. Ладно. Дослушаю и докажу, что в груди ничего не осталось. Мирон все выжег.

Шел по небесам, был веселым и простым

Знаешь я и сам будто умер молодым

Верил в чудеса, они превратились в дым

Так бы и сгорел, если бы не ты

Обними, если хочешь любить меня

Прогони, если сможешь любить другого

Но не знаю, как буду без тебя (NЮ. Фигово без тебя)

– Все, валите пачкать сидение к кому-то другому, – останавливаю машину возле нужного дома и снимаю блокировку двери.

Эля целует меня в щеку мокрыми губами, потом тоже самое пытается сделать Миша, но Мирон отталкивает его.

– Попробуй только.

Ой, ой, какие мы защитники. Какие благородные. Только вот где ты был, когда мне реально была нужна поддержка. Не было тебя. Ты деньги зашибал, а меня Алекс лечил. То ли вылечил, то ли покалечил.

– Извини за него.

– Да, мне плевать. Выходи.

– Не-а, – нагло откидывается он на сидение, а меня трясти начинает. Ну что за наглая морда, неужели не видишь, как мне хуево! – Метро закроется через пол часа, я до него успею доехать.

– Вызови такси! – кричу я и начинаю толкать его в плечо. – Убирайся из моей машины, убирайся из моей жизни, убирайся из моей головы!

– А ты, – вдруг толкает он меня. – А тебя куда девать, если ты уже под кожу влезла! Так глубоко сидишь что не один бур не достанет! У меня, блять, гонка, а я думаю, смотрит ли меня Сашенька моя.

– Не твоя я! Не твоя! Ты бросил меня, уничтожил! А вернулся зачем?! Чтобы добить! Так вот, ничего не выйдет! Я сильная! Потрахаюсь с Алексом и выкину тебя из головы.

– А что, это месяц секса не было, что не выкинула? – опять этот тон «Я все знаю» Но блять, откуда. Ладно, узнать, в какую танцевальную школу это одно, но знать расписание моих половых актов...

– Был. Каждый день. И я кончала, как никогда! И член у него больше!

– Вот уж точно не показатель, – хохочет Мирон и кивает на дорогу. – Отвези и я оставлю тебя в покое.

– Навсегда?

– Так уж и быть на пару дней. Мне просто устроиться надо. Хата то сдается.

Разговор о квартире как-то резко меня успокаивает.

– А, потом что?

– За тобой должок. Я все еще помню.

– И на этом все?! Оставишь меня в покое? – спрашиваю строго и кошусь на его профиль. Раньше у него волосы были длинные. Они вечно половину лица скрывали. Может быть поэтому никогда не считала его красивым.

– Если сама этого захочешь…

– Я об этом мечтаю… – шиплю, наклоняясь к его лицу, а он резко поворачивается. Впивается темными в ночи глазами, сжирает заживо так, что кожа щек полыхает.

– Спорим?

– Вот еще, – хмыкаю и отстраняюсь на безопасное расстояние. Хотя разве может быть безопасно, когда пласты земли уже сдвинулись и начало землетрясение.

– Ладно, говори куда тебя везти, все равно ведь не отцепишься.

– Люблю, когда ты послушная, – улыбается Мирон, называет адрес и откидывает голову назад, демонстрируя кадык, как плавник акулы. Вот уж точно, акула. Вцепился пастью и кровь пускает.

– Мы едем или дать тебе еще немного времени полюбоваться мною?

– Было бы чем, – фыркаю я, бросая последний взгляд на «плавник» и срываюсь с места. Чем быстрее я доберусь до нужной станции и ссажу неудобного попутчика.

– У тебя кардан стучит.

Быстро поворачиваю лицо к Мирону, не понимая, о чем речь. Что у меня стучит. Сердце не стучит, оно просто ухнуло вниз, откуда не достать.

– Саша, блять! – хватается за руль Мирон и выруливает на обочину, избежав столкновения с грузовиком. – Да что с тобой! Убить нас хочешь?! Я конечно понимаю, ты зла. Но умирать в ближайшие лет пятьдесят не входит в мои планы.

Отстегиваю ремень и буквально вываливаюсь из салона. Ноги гудят так, словно по венам паровоз разгоняется. А руки дрожат. Я настолько ушла в свои мысли, что чуть не умерла. Может быть это и неплохо. Дашка вон рассказывает, что, когда сердце останавливается ничего не ощущаешь. Ничего не видишь. Иду вперед, чувствуя, как пальцы ласкает влажная трава. Мне просто нужно подышать, и мы поедем дальше.

Вдруг нога теряет землю и меня кренит вперед, пока сильный рывок не вытягивает меня на твердую поверхность.

– Ты совсем дура?! Да, что с тобой, – орет мне в лицо Мирон, сжимая плечи пальцами, наверняка оставляя следы.

Сейчас его лицо кажется белым, а губы очень ярко выделяется на этом фоне. Влажные сочные, четко отчерченные. Чтобы мои губы стали такими на них нужно нанести пару слоев губной помады. А мужчинам ничего не нужно, чтобы привлечь внимания. У них есть губы. Мужские губы, которые сейчас подозрительно близко. И я так ярко помню этот вкус, что голова кружится.

*********

Глава 15. Сашка

*******

Попытки сдерживаться так или иначе приводят к срыву. Потому что в твоем мозгу не исчезло желание. Потому что ты не смирилась с тем, что нельзя. Потому что это самое «нельзя» в миг может превратиться в такое сладкое «можно».

Я уже и забыла какого это ощущать мурашки от прикосновений, ощущать себя зажжённым фитилём от фейерверка, взрыв которого неизбежен.

А все эти губы. Такие родные, близкие, они буквально опаляют, вынуждают забыться и просто чувствовать. Жить моментом. Жить только тем, как поцелуй превращается в настоящее безумие, а скольжение языков в пытку. И я уже не вижу границ, они размыты влагой травы, что щекочет ступни, пальцы, а внезапно начинает щекотать колени, на которые мы падаем.

Я и Мирон, который теперь не делает больно, лишь поглаживает трясущиеся плечи, который прижимается так сильно, что не ощутить его намерения довольно сложно.

Сердце набухает как губка, а в мозгу клубничное пюре. И я не хочу думать, хочу снова это летать. Хочу полного отрешения от всего, как наркоман получивший свою дозу. Мужской запах проникает под кожу, сводит с ума. Родной. Знакомый.

Ломка была слишком сильной, кайф невыносим и вот я уже сама влетаю пальцы в жесткие волосы, когда губы Мирона скользят ниже, ниже, оставляя дорожку разъедающую кожу, к самой границе декольте. Там язык становится лезвием разрезающим кожу, вспарывая все чувства, что так долго были скрыты.

Вскрик рвется, когда губы обхватывают через ткань сосок и принимаются его тянуть. Вскрик срывается снова, когда рука блуждавшая по спине, теперь обжигает кожу бедра, задирая юбку. Стискивает задницу и проводит самым кончиком пальца по линии трусиков, убивая способность мыслить окончательно.

Вот прямо сейчас трусики становятся невероятно тесными, а я близка к мольбе снять их к чертям и просто сделать то, что мне так часто снилось. Мирон возвращается к раскрытым, пересушенным рванными стонами губам, увлажняет их, что-то шепчет, но я уже не слышу.

В ушах стоит один сплошной гул, и я пытаюсь мысленно его прекратить, прийти в себя, оттолкнуть Мирона, но его пальцы уже гладят между ног, втянув при этом язык и всасывая его в себя.

Тело превращается в одну сплошную натянутую струну, что вот-вот порвется со звоном, по децибелом равном крику Банши.

– Сашка, Сашка моя, – ногти впиваются в кожу широких плеч, я сама уже не чувствую даже колен, настолько тело онемело от предвкушения. В животе сладко ноет, спазм причиняет неудобство. Я уже сама, не ощущая никакого стыда, трусь об пальцы, стискиваю ноги, чтобы чувствовать все сильнее. Грубее. Быстрее. О мысленный зов срабатывает и шершавые пальцы резко забираются за ткань и касаются самого сокровенного. Такого влажного, словно у меня библейский потоп, наказывающий блудницу.

И если бы не чавкающий, пошлый звук проникновения, прозвучавший в тишине обочины выстрелом, я бы не опомнилась. Я бы не смогла восстать против давно похороненного либидо. Но очередной цикл помог мне в этом. Пусть либидо спит. Оно мне не нужно.

Открываю глаза и вижу откровенную похоть в остекленелых глазах, влажные волосы и острые скулы. Мирон красивый. Сейчас просто невероятно красивый, но он не мой. Больше не мой. Да и моим никогда не был, особенно когда сказал, что ему не нужна такая как я обуза.

Но даже после всего я уже лежу под ним с задранной до талии юбкой. Вот вам и правильная, идеальная Саша. Вот тебе и сдержанность.

– Отпусти, мне неприятно, – прошу и отталкиваю руками, которыми только что тянула к себе. Безумная. Я не заслуживаю Алекса.

– Ты из-за красноармейцев? Так мне плевать.

– Мне не плевать, – вся сжимаюсь и отпихиваю его руку, замечая, что пальцы покрыты темной влагой. Алекс брезгует даже прикасаться ко мне в эти дни, Мирон готов на все. И это не может не приводить в отчаяние. Извращенец. Просто псих, а как иначе можно объяснить то, что сейчас он делает, смотря на меня в упор, вынуждая вспоминать, что еще он умеет делать этим изогнутыми в ухмылке губами.

Стоим напротив. Когда-то друзья, когда-то любовники. А теперь никто.

– Это ничего не значит, понял?

– Конечно. Сохраним наш маленький кровавый секрет.

Придурок, – вздыхаю я, продолжая стоять как вкопанная и плавится под тьмой наглых глаз. Но магия рушится, когда Мирон делает широкий шаг ко мне.

– Иди сюда, Сашка. Ты же не хочешь уходить.

Срываюсь убегаю к машине, сажусь в нее. Не смотря в сторону, даю по газам. Тело все еще дрожит, словно после карусели, тело все еще помнит и отзывается на каждое прикосновение.

Это не нормально. Ужасно то, что я чуть не легла под Мирона.

Ужаснее то, как сильно мне хотелось этого.

Но самое страшное не понимать, зачем это ему. Зачем он мучает меня и говорит так, словно я для него что-то значу?

Ведь он сам все разрушил, сам подтолкнул к Алексу. Бросил после единственной ночи, не был рядом, когда я в нем нуждалась.

Разве честно и нормально врываться в жизнь и переворачивать все с ног на голову?

Добравшись домой по свободным дорогам, я аккуратно пробираюсь внутрь квартиры и с облегчением замечаю, что Алекса опять нет.

Но из своей спальни выходит, трущая глаза Даша и я быстро мыкаюсь в ванной, чтобы она не заметила моего состояния.

– Сашка? – теперь кажется я ненавижу это ласковую попытку исковеркать мое имя. Я Саша. Для Мирона Александра Самойлова! – Ты поздно сегодня. Все хорошо?

Держу трясущимися руками ручку, словно вот сейчас Даша начнет врываться. Но Даша – это сама деликатность. Даже узнай, что я только что натворила, она скорее всего не пойдет к Алексу с докладом, а пожалеет меня. Или я просто очень сильно на это надеюсь.

– Все нормально, Дашуль, подвозила Эльку на свидание, – и устроила свидание себе. Дура. Господи, ну почему я просто не выкину его из головы? Зачем я вообще посадила его в свою машину?

Или лучше спросить, зачем позволила засунуть пальцы в себя.

– Мне она не нравится.

Просто ты ревнуешь, – закрываю я замок и иду к зеркалу. И лучше бы я этого не делала. Волосы растрепаны так, словно я спала с мокрой головой. А на лице несколько весьма красных следов. Убью, скотину. Это все не говоря о растекшейся туши и пятнах крови на светлой юбке. Хоть в фильме ужасов иди снимайся. И все это Мирон! Не мог целовать не так сильно? Не мог вообще не приезжать? И чего ему в своем Монако не сиделось?

– Может быть, – доносится из-за двери сиплый голос, и я, вздохнув, понимаю, что у Даши что-то случилось, раз она еще возле двери, как ребенок ждущий мать. Значит нужно отбросить мысли о своих переживаниях и проблемах и сосредоточится на ее. Так что завязываю косой волосы, ледяной водой умываюсь, подмываюсь и быстро меняю всю одежду на халат. Но перед тем как выйти я застываю на красном пятне, которое осталось на белье. Словно красная метка, оставленная Мироном. И чтобы избавится от нее, мне срочно нужно узнать его намерения, для этого, пока Даша ставит чайник и настраивается на разговор, я снимаю блок с настоящего телефона Мирона и сразу пишу сообщение.

«Что ты хочешь? Зачем вернулся в Москву?»

«За тобой. Я вернулся за тобой, Сашка.»

Глава 16. Сашка

Разговор с Дашей не затягивается. Она лишь говорит, что вняла моим советам и готова пообщаться с Кириллом. И это правильно. Зачем жить прошлым, если будущее такое симпатичное и настойчивое. Но улыбаться расскажу о поездке по ночному городу все сложнее. Мне срочно нужно побыть наедине с собой и потому я зеваю как можно громче.

– Ой! Время то, – суетится Даша, сама убирая со стола чашки и сушки, к которым не притронулась. – Давай я завтра дораскажу. Спасибо, что выслушала.

Убежав в нашу спальню, я впитываю в себя запах Алекса, его парфюма, шампуня, его тела. Но ничего не выходит. Вокруг меня еще стойкий аромат ментоловых сигарет и грубых поцелуев. А самое главное слова: "Я вернулся за тобой".

Они крутят внутренности, вызывают острый спазм в груди, вынуждают сердце разбухать словно тесто

– Ублюдок, чтоб ты… – высказать мысль не могу, потому что не желаю ему смерти. Просто хочется, чтобы он исчез с моей орбиты.

Если бы в моей руке сейчас не был айфон последней модели, я бы кинула его в стену. Так, чтобы он разлетелся на осколки, как разлетелось мое сердце год назад. Но этот телефон не мой. Здесь вообще ничего моего нет. Реши я уйти, все что я могу с собой забрать, сумку, купленную самостоятельно много месяцев назад. И если я решу уйти, то точно не к Мирону, который уверен, что прийти и сказать: «Я вернулся» будет достаточно, чтобы я легкой походкой снова впустила его в свою жизнь. Но я рада, что теперь я знаю. И пусть слезы из глаза и тело дрожит. Теперь я знаю, зачем он в Москве и будет гораздо легче его игнорировать. А может быть даже доказать, что он мне не нужен. И сегодняшняя слабость результат чуть не случившейся аварии.

Телефон подает сигнал, и я смотрю на входящий вызов. Мирон.

Как же он стал самоуверен, как же глуп, если думает, что я брошусь в этот омут снова. Я совершила ошибку год назад и жестоко за нее поплатилась. Боюсь даже представить, как карма накажет меня в этот раз. Поэтому рисковать не буду, лучше покажу Мирону, что он мне больше не нужен.

Подхожу к кровати, снимаю обе бретельки с платья, оставляя очень интимный вид на грудь в кружеве и делаю селфи. Отправляю Мирону, не забыв подписать:

"Люблю тебя Алекс, твои малышки ждут тебя".

Пошло до безобразия, да и Алекс никогда бы не назвал грудь "малышками". Но сейчас не до правды и на входящий звонок Мирона я удаляю фотографию, следом отправляя сообщение

«Извини, это не тебе.»

«Сука"

"Ой, это не тебе" – тут же приходит ответ, и я пытаюсь улыбнуться, но чувствую, как лицо превращается в гримасу боли.

Я блокирую экран и сразу иду в душ. Там я смываю с себя все следы прикосновений Мирона. Он не должен портить мне жизнь, он больше никак на нее не повлияет. Для этого просто нужно показать ему, что я больше не его Сашка, а меркантильная тварь Александра, которая просто выбирает более стабильный вариант своей жизни.

Поэтому уже знаю, что отвечу ему на следующее сообщение, которое неминуемо приходит на следующий день, когда я после бессонной ночи кумарю за партой, пытаясь вслушиваться в лекцию.

«Жду, когда ошибешься снова. Больно зашли мне твои сиськи. Можно даже без дорогущих тряпок»

«А мне нравятся дорогущие тряпки. И трахаться мне нравится на шелке, а не обочине. И мне точно нравится быть рядом с успешным бизнесменом, чем с безумным гонщиком, который может погибнуть в любой момент».

Ответ приходит далеко не сразу. За это время я даже успеваю узнать, какой лучше формат рекламы использовать для уличных баннеров, а какой для сайтов. Но думаю я о том, что доля правды в моем издевательском сообщении есть. Это он сейчас особо не рискует, а если захочет занимать призовые места? Ему придется рисковать не только собственным здоровьем, но и жизнью. А мне что делать? Стоять и наблюдать как он убивает себя, потому что не нашел другого способа заработка? Но это разумеется все мысли, я не собираюсь восстанавливать с ним отношения. Я даже дружить с ним как раньше, не хочу. Теперь мне ясно, о чем были его слова когда-то. Секс все испортил. Теперь мы не друзья. А просто бывшие.

«Я всегда на это шел только ради тебя»

«Мило, но мне пофиг на твои жертвы. Твоя жизнь меня не касается. Теперь я с Алексом. Просто смирись и иди дальше»

«Вот только Алекс даже не знает какова ты на вкус»

Отодвигаю подальше телефон, только чтобы не читать это снова. Но поздно. Буквы уже жгут сознание неприкрытой правдой. Только опять не ясно откуда он может это знать. Откуда он вообще обо мне столько знает, учитывая, что этот год он даже ни одного сообщения не написал, ни одного лайка не поставил в инсте и вк. Он просто исчез с радаров. Словно его никогда не существовало. И я могла в это поверить, если бы не одно: «НО».

«Не всем быть такими извращенцами, как ты» – отвечаю я и уже вижу, как он что-то печатает. Но в этот момент в дверь аудитории кто-то стучит и я поднимаю глаза.

Входит, к моему удивлению Алекс. Да, он иногда ведет занятия по истории экономики у старшекурсников, но за мной ни разу не приходил.  Как всегда, одетый с иголочки в свой синий костюм, но с распахнутой рубашкой без галстука, он выглядел очень сексуально.  И мне нравится, что каждая девчонка подобралась, словно за ней приехал принц. Но принц приехал за мной, что доказывает его взгляд, которым он меня цепляет, безмолвно приказывая идти за ним.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот только во взгляде я не вижу ничего хорошего и пока спускаюсь вниз, ноги немеют. Если он узнал о вчерашнем «пикнике», то я вряд ли смогу оправдаться. А он вряд ли простит меня второй раз.

 Глава 17. Сашка

Алекс тянет меня из аудитории за руку. Ему и некого стесняться. Он здесь фигура временная и уволить его за связь со студенткой не могут.

Вот только такая показушность смущает меня, словно ему надо всем и каждому доказать, кому я принадлежу. Но ведь и так ясно, если конечно он уже не прознал о ночном приключении.

Можно закатить истерику и вообще напомнить, что последний месяц он ночевал дома раз семь, два из которых мы жадно целовались в кровати. Дальше этого не зашло, потому что он просто вырубался.

На прямой вопрос о Мироне я врать не стану, но и рассказывать сама и рисковать его расположением не хочу. Даже сейчас, смотря на его широкую спину, замечая взгляды ровесниц и профессорш с багажом не только знаний, я мысленно ругаю себя. Как я могу не забыть Мирона? Как вообще можно думать о ком-то, когда рядом такой великолепный мужской образец?

Где тот мальчишка, мечущийся как рыбья икра и вот этот мужчина, проплывающий по жизни акулой. Щедрый, невероятно красивый, очень сексуальный.

Вот даже Элька не раз говорила, что хочет дать Алексу. Правда я предупреждала, что удовольствие она с ним вряд ли получит. Алекс слишком занят во время секса, чтобы подумать о партнерше.

Наконец сквозь лабиринты Универа мы доходим до его кабинета, где он закрывает дверь и тут же меня в охапку, зарываясь в волосы.

– Бля, Сашуль. Я так устал. Последние месяцы начался какой треш, словно кто-то очень хочет свести меня в могилу. Наверное, только мысль, что моя девочка ждет меня, не давали мне скопытится. – Он влажно целует меня в шею, а я глажу его по густым волосам.

Его объятия как гавань, в которую зашел твой корабль, а то что он ничего не прознал про Мирона расслабляет еще больше. Я даже не замечаю, когда простая ласка перерастает в поцелуй, когда его руки нежно поглаживающие спину, переместились на попку. По началу напрягаюсь, стискивая бедра, но только усилием воли вспоминаю, что сейчас не нужно ничего бояться, стесняться, сжиматься. Это Алекс. Мой жених Алекс. Красивый, взрослый, самодостаточный, надежный, готовый нести ответственность, верный, заботливый и еще много много эпитетов, которые я никогда не смогу применить к Мирону.

Пока я мысленно пою Алексу дифирамбы, его сильные руки сажают меня на стол и раздвигают ноги. Тут же принимаются поглаживать внутреннюю сторону бедер. Алекс не особый любитель прелюдий, поэтому знаю, что пройдет совсем немного времени, когда его, идеальной формы, член окажется во мне.

Поцелуй затягивается, становится все глубже, а пальцы Алекса уже мнут мою грудь под футболкой. Долго мнут, до неприятных ощущений. Да и поцелуй становится похож на попытку пропихнуть язык мне в горло. В какой-то момент закашливаюсь, не понимая, что вообще происходит. Может быть Алекс все-таки что-то узнал и пытается наказать меня?

– Алекс, – откашливаюсь я, держась за горло, пока он отходит и зачем-то мнет свой пах, надо сказать оставшийся таким же плоским.

Мне не присуще неуверенность в собственной внешности, особенно после показов. Но тут бы заволновалась и Барби. – Что случилось.

– Найду и убью, – рычит Алекс, проводя рукой по волосам и поднимая взгляд. – Не стоял у меня.

Ого… Хлопаю глазами, пытаясь понять, как может не стоять?

– Это…

– Списывал на возраст. Но блять, какая может быть импотенция в тридцать семь лет?

– Так ты поэтому… – доходит до меня. И если честно даже облегчение чувствуется. Не потому что у Алекса не стоит. А потому что причина не во мне и в наших отношениях. Нет натянутости, все нормально!

– Конечно. Ты же не думала, что я отстранился от тебя? – подходит он и крепко прижимает меня к себе, утыкая мордочкой в выемку на горле, пока его пах плотно прижат к моей промежности.

И обычно в этой позе я должна почувствовать его член, но сейчас его как будто нет. Как у Кена.

Неуместное хихиканье маскирую приступом кашля. – Потом списывал на работу. Нервяков там хватает. Приходится в Питер мотаться. Ну ты знаешь.

Киваю. Он у меня занятой. Пусть не говорит, как именно делает свои дела.

– Но после тех выходных, – это когда мы два дня просто были дома. – Я понял, что нужно идти к врачу. Я если честно уже вою, как мне хочется тебя трахнуть. Просто пар из ушей. Да и ты наверняка соскучилась.

– Очень, – как можно громче говорю я, целуя его. Но любопытство берет вверх. – Так ты был в больнице? А почему мне не сказал? Что там сказали?

– Ага. Я и так рядом с тобой себя чувствую стариком, еще сказать, что импотент, вообще прекрасно. Сдал анализы и охуел, – рявкает он, пугая меня. – Прости. Просто результаты меня мягко говоря убили. Какая-то падла подсыпала мне бром.

– Бром? Что это? – делаю большие глаза. – И что значит подсыпал? Надеюсь ты не думаешь…

– Да ты же моя глупышка. Откуда тебе вообще про это знать? Я хожу в одни и те же места. В Питере только в отеле ем. А в Москве. Завтракаю в Теремке. Обедаю в Фитучини. Ужинаю в Парусе. Вот где-то из них меня и травили. Теперь надо выяснить какая падла это сделала и выпустить ему кишки. Ой… – оговаривается он, вызывая еще большее недоумение. Как мало он знает обо мне, и моих пристрастиях ко всякого рода ужасов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍У меня всегда складывается впечатление, что Алекс общается со мной, как с маленькой девочкой. Иногда хоть сандалии надевай и носочком крути, пока он мне что-то объясняет. Извиняется за мат. Называет глупышкой. И мне кажется это худшая ошибка мужчин, недооценивать своих женщин, считая их глупыми и недалекими. Но я не обижаюсь. Банально не имею прав, потому что обязана Алексу с головы до пяточек. Он сделал для меня все. Он обустроил мою квартиру, когда я была в детском доме. Там он стал моим покровителем, что давало мне защиту от посягательств ровесников. Позже он оплатил пять лет моей учебы, когда я не смогла набрать достаточно баллов. Он покупает мне все, что я захочу.