Текст книги "Я вернулся за тобой (СИ)"
Автор книги: Любовь Попова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Но даже это все было не важно. Ведь он подарил мне Дашу, свою дочь и мою двоюродную сестру.
Может и быть и поэтому я даю себе установку максимально больнее дать понять Мирону, что у нас нет общего будущего, чтобы он себе не надумал.
– Раз ты выяснил, что это за вещество. Его можно вывести? – предполагаю я и Алекс гладит меня по головушке.
– Я перестал посещать эти места. Думаю, что через пару дней должно все пройти и я снова буду в полном твоем распоряжении.
– Это лучшая новость за сегодня, – улыбаюсь я как можно шире, сразу прижимая беднягу к себе. – Я буду очень ждать. Хочешь, поедем вместе домой? Я сделаю спагетти.
Если они опять не слипнуться. Но ведь главное старание.
– Я бы с радостью, малышка. Но я заехал как говорят поплакаться. Но обещаю завтра уже быть дома.
– Хорошо, – даже спорить не буду. Дела есть дела. – Ты когда-нибудь мне расскажешь, чем именно ты занимаешься?
– Ты не поймешь… Я бы сказал, решаю проблемы. Ирония в том, что свои решить не так-то просто. Но очень скоро…. – обещает он, целует меня в губы и уходит. Так стремительно, словно ветер коснулся кожи и головы. А губы уже забыли вкус мятной конфеты, которую он жует, чтобы бросить курить.
Я же остаюсь одна в целой аудитории. Поначалу даже приходит шальная мысль поплакать. И не важно, что повода нет, просто хочется иногда снять напряжение, пустив слезу. Эля, изучающая на курсе психологию клиента, говорила не раз, что слезы действуют не хуже сладкого. Поплакал и часть негатива ушла с жидкостью. И я бы, наверное, поверила, если бы она в тот же момент не заговорила про мужские жидкости, далекие от слезных протоков.
Но поплакать мне не дает вибрация телефона. И будь это Мирон я бы даже отвечать не стала, но имя в шапке электронного письма позволяет мне отбросить все тревоги и просто пообщаться.
Глава 18. Сашка
Я сажусь на подоконник и поджимаю ноги, вглядываясь в экран телефона. Миранда.
Так зовут мою подругу по переписке. Она никогда не рассказывает о себе, кроме самого очевидного.
Живет в Англии, работает фотографом, что подтверждает постоянные снимки людей, которые она мне высылает. Еще ей двадцать пять лет, и она не хочет замуж. Говорит, что сидеть и варить по утрам овсянку не для нее. На такие вещи я стараюсь не реагировать, не принимать на свой счет. Потому что последний год именно этим занимаюсь. Полностью завишу от мужчины, варю ему овсянку. Живу или существую…
И, наверное, не начнись это случайное общение, я бы уже сошла с ума.
Тяжело переварить все, что с тобой произошло. Тяжело переживать, когда некому рассказать, не с кем поделиться. Миранда стала моим личным дневником, которая выслушивает изливания и не дает советов. Раньше не давала. Может так и оставалось бы, не заговори я в очередной раз про идеального со всех сторон Алекса.
Он ей не нравится. Миранде не нравится, что я от него настолько зависима. Соглашаюсь с ее мнением, но продолжаю жить по-своему. Потому что с одной стороны она права, Алекс замечательный, но слишком хорош для той, что дает себя облапать на обочине, но с другой, с ним я чувствую себя в безопасности, уверена, что завтра мне не придется снова идти работать в шашлычную, где однажды меня чуть не изнасиловали. Ей легко говорить, когда она не обременена обязательствами, свободна как ветер, а у меня Даша. Миранда мой мираж, оазис в пустыне из бесконечного отчаяния и ненависти к самой себе за порочные мысли, которые возникают каждый раз, когда я думаю о свободе. Она у меня четко ассоциируется с Мироном. С тем, как мы набирали скорость, с тем, как я кричала, высунувшись из окна.
О том, как было я всегда молчу. О Мироне. Словно, если я вскрою эту рану, оттуда польется черная гадость ненависти и отвращения, а так же голода, который Алекс не может во мне утолить.
Мы долго общаемся, я рассказываю о парне Даши, о броме, которым пичкали Алекса. Она посылает мне смешливые смайлики и снова говорит, что это ли не знак его бросить.
И в голову закрадывается мысль.
«Миранда, ты лесбиянка? Почему ты так хочешь, чтобы я рассталась с Алексом. Ты же знаешь, что он для меня многое сделал»
«Я не лесбиянка. Просто из всех твоих писем видно, как раз, что ты глубоко ему обязана, что он очень красивый, что им приятно любоваться, но ни слова о том, что ты его любишь. Зачем жить с человеком, которого не любишь?»
«Потому что тот, которого люблю… – печатаю и тут же стираю. Я этого не писала. И не думала. Я не люблю Мирона. Вырвала любовь с корнем, когда сходила к врачу месяц спустя после нашей ночи. Теперь он лишь воспоминание. А Миранда слишком много на себя берет. Она должна просто слушать, а не давать советы. И ведь раньше так и было. Это полгода назад она начала активно толкать меня к расставанию. Ну правда еще к саморазвитию. Была против модельной школы, но сказала, что у меня идеальная форма лица, хотя я слабовата для такой жестокой профессии.
Наверное, вот эта не вера в мои силы заставила меня по итогу ходить, рвать заднику и обманывать Алекса. Потому что я не слабовата. Потому что я могу.
– Девушка. Занятия давно окончены. Я закрываю аудиторию. – Голос врывается в мой нереальный мир обид, и я спрыгиваю. Подбираю сумку и иду на выход.
На крыльце стою, вдыхая летний воздух, оглядывая стоянку. Ровера Алекса предсказуемо нет. Да и Мирон здесь вряд ли появится.
Хорошо, что я пошла на эти дополнительные занятия. Надо еще куда-нибудь записаться, иначе скоро мысли сожрут меня. Они уже притаились, выжидают, чтобы полноценно занять мою голову. Сожрать принципы. И на повестке дня только одно Слова «Мирон и шанс от него избавиться». Нельзя допускать, чтобы он снова ко мне приблизился, нельзя допускать, чтобы он снова встал между мной и Алексом.
Ведь я была почти его, готова была отдать девственность, уже готова была подарить себя ему без остатка, но была одна проблема. Я не возбуждалась. По дурости ляпнула это Мирону и он предложил проверить.
До проверялся, сукин сын.
Закрываю лицо руками, вспоминая те постыдные минуты и свои собственные стоны, когда проверку Мирон начал языком у меня между ног. Так уверено, словно знал куда именно жать, с какой скоростью трахать.
Я снова возвращаюсь в тот момент, когда тело летало, а крепкие руки обнимали меня до хруста, а теплые губы шептали на ухо:
– Люблю тебя, моя капризулька.
Как током. Сразу, все тело, и я дергаюсь, потому что это не голос из прошлого. Он реальный, чуть огрубевший, словно он кричал. Но самое главное запах. Это же не может быть воспоминание четыре д.
Мирон здесь и в наглую меня сжимает руками, а я как дура принимаю его касания, стояк в задницу и язык на мочке уха. И что я делаю?
Наслаждаешься?
Нет, господи, что я делаю, стою на крыльце университета и изменяю Алексу?
Выворачиваюсь резко, даю пощечину и отбегаю. Ради самой себя. Мне мало этого удара, хочется вцепится ногтями в красивое лицо и рвать в мясо. За то, что уехал. За то, что вернулся и бередит старые раны, издевается. Но самое главное за то, что все еще люблю.
– Убирайся Мирон. Оставь меня в покое.
– Только когда ты удовлетворенная и оттраханная будешь валяться на моем диване.
– Точно, – выплёвываю с отвращением. – А на утро ты уйдешь уже по какой-нибудь другой причине. Плохо сосала или не достаточно прогнула спину?
– Ты отлично сосешь, Саш. Член до сих пор помнит.
– Заткнись! – ору я и хочу сделать шаг, но реву, закрыв лицо руками, а он уже рядом. – Просто уйди, я не вернусь к тебе! Ты уничтожил меня, теперь я с Алексом. Я в безопасности.
Шиплю тигрицей, когда он пытается меня коснуться.
– Я люблю тебя, Саш. Я никуда не денусь.
Эти слова, как призрак из прошлого. Я столько раз прокручивала их в своей голове, пытаясь найти хоть ноту фальши. Но он казался таким искренним, таким настоящим. А сейчас от его реальности тошнит. Он должен был остаться в прошлом. В старом фотоальбоме юности, где фотографии, обязательно, выцветут и ты с трудом сможешь найти себя. Вот и Мирона пора потерять, фотография должна стереться, образ должен померкнуть. Уже навсегда.
– Никуда говоришь? Я докажу тебе обратное. Не выключай телефон, я позвоню, и мы убедимся, что возвращать уже нечего.
******
Глава 19. Сашка
Задуманное удалось провернуть только через четыре дня, за которые я триста раз себя отговаривала от этой гадости.
Но Мирон активно продолжал появляться везде, куда бы я не приходила. Пробирался в институт, на танцы, даже умудрился сесть рядом на курсах английского языка, продемонстрировал отличное знание и мою полную распущенность. Под партой его пальцы творили черти что, а я не могла его остановить. Хотела, уговаривала себя, но когда тело как будто стали быть импульсы тока, меня накрыло, когда он коснулся внутренней стороны бедра, когда оттянул край трусиков, когда провёл пальцами по влажным складкам, безошибочно найдя клитор.
Скотина-а...
Готова была застонать, когда убегая все-таки обернулась, чтобы увидеть, как Мирон облизывал пальцы. Так смачно, словно вместо вкуса моей промежности там, как минимум пломбир.
Я боялась себя.
В памяти все еще свежи ощущения его пальцев между ног, его дыхания на щеке, его пошлые слова: «Еле сдерживаюсь, чтобы не начать вылизывать тебя прямо сейчас»
Но самое главное, его глаза. Они преследовали меня, когда он был рядом, и когда его не было. Когда на меня смотрел Алекс, я все равно видела напротив не его. Мирон стал тем самым яблоком, вкусив которое рай закончится. Мне оставалось немного до падения, а значит выбора не было. И мне придется пойти на этот грязный поступок.
До самого вечера дожидаюсь, когда Даша свинтит с Кириллом на очередное дружеское свидание – ну да, ну да, знаем мы эту дружбу – И только тогда нахожу в себе силы напялить черное кружевное неглиже. Купила я его еще в Англии, когда пыталась наладить отношения с мамой, но ее поступок вырастил между нам стену, которую вряд ли разрушила бы покупка нижнего белье. Оно совершенно прозрачное. Смотрится очень пошло и тривиально. То, что нужно. А если завести Алекса так, что он просто его порвет, то еще лучше.
Набираю ему, чтобы поинтересоваться, когда приедет. Половые функции у него восстановились, грех этим не воспользоваться.
– Скоро, малыш, Уже близко. Судя по довольному голосу, ты приготовила что-то особенное.
– Уверена, тебе понравится, – делаю быстрое селфи в зеркале и отправляю ему, чуть задрав край короткого подола, чтобы выглядывал гладкий лобок.
– Бля, Малыш, ты лучшее лекарство от усталости. Скоро буду. Можешь пока поласкать себя, хочу это видеть.
Ох уж этот его снисходительный тон.
Но в этот раз я не буду сидеть и просто ждать, когда он все сделает. Сегодня в меню кое-что особенное. Но не только для Алекса.
Набираю по видео связи Мирона. Он отвечает сразу, смотрит непонимающе, пока я с удивлением отмечаю, что он в машине. Спустя пару мгновений неловкого осмотра Мирон усмехается со словами:
– Порно сеанс по видео? Лучше давай я приеду и снимем настоящее порно с влажными шлепками и спермой на твоих сиськах. Сашка, зачем ты нас мучаешь, знаешь же что рано или поздно ты споешь оду моему члену. Хочешь посмотреть на него? Он уже рвется в твои нежные ручки.
Хочу. – проглатываю ответ и вместо него я растягиваю губы в улыбке. Затем отключаю на телефоне звук, чтобы его не было слышно. Ставлю телефон камерой к кровати. Мирон не понимает, что я его не слышу, и продолжает говорить, но я просто отхожу чуть назад и медленно двигаю бедрами из стороны в сторону. Разворачиваюсь к нему попкой. Чуть наклоняюсь и замечаю с восторгом, что его губы перестали двигаться, он просто открыл рот и смотрит.
Одна рука внизу и я могу представить, как он водит по члену, сквозь штаны. Выпрямляю спину, встаю лицом к нему и широко расставляю ноги. Провожу руками по телу, словно кистью вырисовывая силуэт, трогаю себя за грудь, щипаю соски, чувствую себя восхитительно порочной, готовой на любые непотребства, чтобы на той стороне связи у Мирона горело все. Особенно сердце, что мог владеть всем этим, но сам отказался.
Мирон не столь щепетилен как я. Не стесняясь, достает член в прямо эфире. Даже отсюда вижу переплетение вен и темно розовую головку, которая появляется, стоит Мирону сдвинуть вниз крайнюю плоть. Мирон двигает рукой вверх вниз, он лакает себя медленно, как ласкала я, когда первый раз член попал ко мне в руки.
Я тогда не могла поверить, что он смог уместиться во мне. Но еще больше, что у такого довольно щуплого на вид парня такой агрегат. Сейчас контраст не так заметен, но год назад это казалось волшебством.
В тело словно вливают жидкий металл, разгоняя его по венам, насколько мне стало опасно и горячо. Я как в тумане, подхожу ближе, как будто прямо сейчас могу дотронуться до разбухающей плоти. Коснуться пальцами, провести рукой по всей длине, взвесить в ладонях тяжелые яйца. Рот сам наполняется слюной, и я смачиваю пересохшие губы.
Тяну руку вверх, просовывая пальцы в рот и обильно их смачиваю, сквозь пелену похоти замечаю, что Мирон повторяет движение один в один, но другой рукой.
В голове вспышкой воспоминания о вкусе его кожи, запахе что всего за одни сутки въелся в меня о том, как он одним касанием мог взбудоражить все мои нервные окончания. Но сейчас я поняла, что ему даже касаться не надо, можно просто смотреть.
Мокрыми пальцами я скольжу по шее, представляя на их месте шершавый язык как лезвие по чувствам. Дальше по соскам, которые Мирон первый смог сделать твердыми. Одним своим дьявольски темным взглядом. Царапаю ногтями кожу прикрытую тканью и дальше, касаюсь местечка между ног, расставляя их еще шире. Трогаю там, где казалось пустыня будет всегда.
Но сейчас там тропики.
Горячо и влажно. Туго и мягко. По пальцам стекает сок, и я размазываю его по горошинке клитора, чуть закусив губу от возбуждения.
Я ненавижу Мирона. За то, что только он может сделать меня такой – отвратительно порочной, способной заснуть в себя два пальца. Я ненавижу Алекса, который не может раскрепостить меня. Я ненавижу себя сама, потому что хочу ртом заменить пальцы Мирона, все быстрей ласкающего член. Мирон стискивает челюсти, не сводит взгляда с моей влажной киски. Я только шире раздвигаю ноги, сажусь на кровать и медленно раздвигаю половые губки. Просовываю пальцы внутрь, они двигаются вперед, назад, словно зажатые мягкими, горячими тисками.
Открываю в себе забытое удовольствие, что плещется как вино в бокале, готовое вот-вот заполнить меня без остатка, захлебываться в собственном оргазме. И тело почти кипит от кайфа, растекшегося по венам, а член Мирона, кажется, занимает уже весь экран, как вдруг дверь хлопает.
Мирон дергается, что-то говорит, только улыбаюсь, подхожу ближе, зная, что он услышит каждое тихое слово.
– Сейчас ты почувствуешь то, что чувствовала я, когда ты меня кинул. И больше никогда ко мне не подойдешь, потому что пришел Алекс и я собираюсь дать ему то, что ты никогда больше не получишь, – говорю я тихо, но четко, а потом кричу в сторону коридора. – Алекс, я в постели! Уже влажная, только для тебя.
Потому что другой для меня не существует.
Алекс заходит через минуту, а я больше не поворачиваюсь к экрану, отхожу к кровати, делая самый восхищенный вид, на который способна.
– Малышка, надеюсь, Дашка ушла надолго, потому что у меня на тебя большие планы, – хрипит Алекс, расстегивая рубашку, чтобы я могла насладиться его идеальным телом.
Глава 20. Мирон
Я много раз представлял, как именно Алекс ее трахает. Знал, что удовольствие его заботит только свое. Все, что достается Сашке, – это порция его оргазма и обнимашки в благодарность.
Я с точностью до звука помню, как она кончала в первый раз. Тихо, часто дыша и как будто сдерживая собственный крик, словно стыдясь удовольствия. Не веря в него. Не веря в нас.
Но еще я помню, как она кончала в последний раз. Когда рамки и запреты отброшены, а она уверена в правильности каждого движения внутри нее. Каждого влажного шлепка и укуса. Когда поцелуи становились необходимостью, а разъединяться не хотелось даже после оргазма.
Саша умела полностью отдавалась страсти, кипела и выбрасывала капли на меня, обжигая, выкрикивая «Мирон» и сотрясаясь от экстаза. Снова и снова, меняя позы, царапая кожу, кусая в кровь губы. Снова и снова, пока сил не осталось только на то, чтобы закрыть глаза.
Эти моменты я настолько часто воспроизвожу в памяти, что, будь они записаны на диск, он давно бы стерся. А вот диск с отвратными фантазиями о том, как она трахается с Алексом, я выкинул. Для меня это как педофилия. Старик трахает девочку. Да и нахуй такое смотреть, если у меня есть в голове настоящая Саша, а не искусственно дрыгающаяся под грубыми хаотичными толчками нелюбимого мужика.
Потираю переносицу, продолжая курить сигарету за сигаретой. Но глаза не закрываю. Смотрю, как извращенец, как двигается белый зад в экране мобильного.
Я не выключил. Рука не поднялась, словно весь этот год было проще верить, что Сашка, несмотря на секс с другим, моя. Но сейчас как будто проснулся. Понял, что Саша действительно трахалась с другим. Насильно выпал в реальность и пытаюсь забраться обратно. Но вход в сказку, где я жил, улетает все дальше и дальше, словно насмехаясь надо мной, оставляя купаться в собственном болоте.
И я сижу в тачке, погружаясь в этот омут все больше, пока Саша демонстрирует, что я ей не нужен.
– Не верю, блядь! Не верю, сука!
Но какое ей дело до моих криков, она ведь так старается. Стонет, правда, громче обычного, кожу его гладит, а не царапает, а изгибается дугой чересчур, словно силясь показать, что ходит на свои танцы не зря. Но все это ничего не значит, потому что в следующий момент она седлает Алекса лицом ко мне. Я вижу каждую эмоцию, вижу в каждой злой ухмылке месть. Сладкую, жестокую, горькую для нас обоих, как пиво, которое мы с ней пили.
«Посмотри, – говорит она мне, – как мне нравится чужой член, посмотри, – кричит она, – я счастлива без тебя».
И от этого еще больнее, словно кто-то колючей проволокой шею перетянул в надежде пустить мне кровь. И лучше бы сдохнуть прямо сейчас, а я просто задыхаюсь. В груди больно, и глаза щиплет. Я знаю, что сейчас она трахает Алекса, а ебет меня. За предательство. За исчезновение из ее жизни. А главное – за попытку вытащить ее из кокона, в который сам же и посадил.
Будь это просто порнушкой про отчима и непослушную падчерицу, я бы даже подрочил, но сейчас мне противно. Член уныло болтается в такт моим рыданиям.
В затылок пулеметной очередью врезаются пули боли, вызывая жгучую тошноту, как после отравления. Но я смотрю, смотрю на это родео, на жестокую улыбку и только спустя пару минут осознаю, что сотрясаюсь от рыданий. Касаюсь щеки и понимаю, что впервые за много лет пролил слезу. Меня ломает, а руки чешутся так, что хочется убивать. И, наверное, это бы и осталось желанием, если бы Саша вдруг сама не начала ласкать себя, идеальную грудь, дерзкие соски и распухший клитор, который она остервенело принимается теребить, словно огонь пытается из себя выдоить. Пятая сигарета уже скурена, перед глазами туман, словно это может скрыть блядство, к которому я сам толкнул Сашу. Я смог закрыть глаза, только когда узнал ее оргазм. Прикрытые глаза, раскрытие губ и видимая дрожь, пронзившая все тело. Я прикрываю лицо руками, больше не в силах смотреть на это. Если она начнет ему сосать, я просто могу ее убить. Или его. Да, лучше убить Алекса, чтобы убрать из нашего прошлого это отравляющее обстоятельство.
Из машины вываливаюсь, меня рвет. Поднимаю взгляд на десятый этаж. Свет притушен, словно в комнате горит свеча, а значит, все продолжается, значит, она все так же стонет, все так же наслаждается членом Алекса. Сплевываю остатки отвратного бургера и сквозь пелену слез замечаю Лексус Алекса, стоящий поодаль от других машин. Даже здесь он отличился, не захотел быть как все. Все ему подавай лучшее. Сашу ему… Урод. Мозги давно всмятку, сама Саша их взболтала так, что в голове я уже ломаю Алексу позвоночник.
Разум давно махнул ручкой, и в голове ни одной рациональной мысли, чтобы хоть как-то перекрыть поток боли, отравляющей изнутри.
Может быть, эта еще одна фантазия? Может, это не я уверенной походкой иду к Лексусу, залезаю под него и срываю шланг от топливного бака? И запах бензина такой настоящий, словно это все реальность, а не моя фантазия о том, как я отъезжаю и бросаю зажженную сигарету в цветную лужу возле тачки. И все равно как-то слишком громко взрываются сигнализации у машин во дворе, словно и машина Алекса тоже взорвалась.
Глава 21. Мирон
Уже неделю не вылезаю из квартиры, пью, курю, разбиваю кулаками стены.
Миша приходит с работы, приносит бухло и уходит. А я словно убить себя хочу. Выжечь из памяти сраные кадры недопорнушки.
Могла бы и больше стараться!
Дрянь!
Обиделась она.
Отомстила!
Можно подумать, я ее на улице оставил. Можно подумать, ей жрать нечего было. Сидела на барских харчах, а теперь нос воротит. Сука.
Ненависть плещется пойлом в полном бокале виски, которое я в очередной раз выпиваю залпом. Потом закуриваю, а затем концом сигареты прижигаю кожу на ладони. Шипение почти как музыка. Запах горячей плоти вызывает прилив эйфории. Но все хуйня, потому в голове продолжают мелькать кадры, где Саша кончает на чужом члене.
А чего ты ждал? Она же обещала отвадить тебя? Отлично, блядь! Получилось!
Даже думать о ней не хочется. Вырвать из сердца эту отраву и больше никогда не вспоминать. Забыть улыбку, белую кожу, как текла только для меня. Как соски сверкали от слюны, как выгибалась, когда зубами прикусывал.
Забыть лицо с полными губами, и как старалась сосать, чтобы сделать мне приятно.
А ему ты тоже так жадно сосешь, а, сука? Причмокиваешь? Глотаешь сперму?
Хочется пойти и кого-нибудь трахнуть, просто забыться в чужом теле, но сил нет даже на то, чтобы встать. Просто лежу, просто курю, просто смотрю в потолок. Час. Два. Бесконечность. До такой степени, что тело немеет, а в глазах калейдоскоп.
Только на краю сознания мелькают зеленый свет светофора и рев двигателя. Я никогда не сдавался. Всегда старался выжимать из тачки последнее. Сделать все, чтобы победить. Так почему сейчас просто лежу вместо того, чтобы пойти и выдрать ее нахуй из этого идеального мира, который она себе придумала?
Наверное, потому что убить боюсь. Коснусь – и мозг отключится, останутся только инстинкты и желание придушить дрянь. Словно за измену.
Как выжечь из памяти секс Сашки с другим? Правильно. Трахнуть ее самому. На камеру. Да так, чтобы потом смотреть и дрочить, пока кровь не польется. А потом отправить порнушку Алексу, чтобы знал, как нужно трахать Сашу. Что гладить ее нельзя, только сжимать тело до вскрика, что нельзя давать ей инициативу, а только закинуть ноги на плечи и входить как можно глубже. Выбивать мысли с каждым ударом о матку.
Скинуть ему и ждать, когда Саша сама прибежит. Такая, как она, даже работать не может. Будет плакаться, что осталась на улице, что денег нет, а я дам денег.
Только я не добрый Алекс, на члене которого ты елозила, я буду трахать тебя, пока ты не запросишь пощады. Сука!
Подскакиваю, словно нервы уже сдали, и иду в душ, но даже ледяные струи не помогают остудить гнев. В зеркале пугало, словно эту неделю вообще не спал. А я спал, только вот снился мне каждый раз тот самый взрыв машины и Саша в нем. А я стоял и ржал, что теперь не будет она меня мучить. Не будет отравлять каждый день воспоминаниями.
Очень хочется позвонить, но руки немеют. Словно я снова увижу ее лицо во время оргазма. Боже, какая дрянь… Чего ж так хуево все? Наверное, потому что думал, будто милая Саша никогда на такое не пойдет?
Слышу телефон и подрываюсь. А вдруг она, а вдруг хочет извиниться? И я прощу ее, обязательно, но сначала дурь вытрахаю, любые мысли о другом мужике.
– Але! – отвечаю не глядя и слышу английскую речь. Блядь.
– Ты решил свои дела? Заезд через неделю.
Присаживаюсь на продавленный диван и тру переносицу. Блядь.
– Почти решил. Буду через пару дней.
– Не затягивай. Я не для того на тебя поставил, чтобы ты из-за бабы кинул меня.
– Не будет этого, – цежу сквозь зубы и отключаюсь. Поставил он на меня. Да я его золотой билет к славе! Все из его команды сыкуны, а мне ничего не страшно. Наверное, потому что мою смерть мало кто будет оплакивать.
Сашка точно не будет.
Умываюсь еще раз, глотаю антипохмелин. Вот бы и от Сашки найти такой. Раз – и нет в голове яда, который убивает каждый день, вынуждает думать не о гонках, а о том, как ее другой натягивает.
Надеваю джинсы и выхожу из дома. Надо проветриться. И единственное место, где я могу это сделать, – трек. Именно там гоняю по трассе круг за кругом, наслаждаюсь скоростью, ревом двигателям. Еду, еду, давлю на газ. Почти бездумно, почти не соображая, пока Влад не дает отмашку затормозить.
– Ну, сынок, ты просто ас. Только давай на сегодня все, у нас гонки среди высокопоставленных хренов.
– Я посмотрю? – вылезаю из тачки и стираю пот. Жарко. Хотя на улице сегодня даже моросит.
– Не вопрос. Оставайся. Можешь, кстати, с Стеллой поздороваться. Вон она.
Он указывает на трибуны, и я киваю абсолютно не изменившейся черной вдове. Поднимаюсь к ней, наслаждаясь, как ее глаза становится все шире.
Все свои богатства она заработала на смерти мужей. Но меня это мало интересовало. Она привела меня на трек, показала мне, что такое заниматься сексом, а потом спокойно ушла к Владу, с которым, судя по всему, до сих пор встречается.
– Мирон, боже! Знала бы я, что ты можешь быть таким, – улыбается она и крепко меня обнимает. Чувствую бьющий в нос запах духов. Все тот же. Яркий, насыщенный, кружащий голову. Но как же быстро он забылся. А Сашкины любимые духи словно во мне навсегда осели.
– Рад видеть, что ты цветешь, – улыбаюсь в ответ, думая, что молодость – отличное время. Можешь бухать, курить, разбивать кулаки в кровь, не высыпаться, а все равно останешься красавцем. А сколько нужно девушками приспособлений, чтобы выглядеть вот так, как эти жены богатых уродов? А сколько страхов, что другая может занять твое место, и больше нельзя будет скинуть в инсту фоточку с Мальдив или ресторана, где тебе нальют кристал?
– Спасибо, милый. Позволь тебя познакомить с моими друзьями. Это Лариса, – представляет она жгучую брюнетку, которая оценивающе оглядывает меня с ног до головы. Скорее всего даже размер члена определила. Такая могла бы возбудить несмотря на возраст, но у меня стойкое ощущение, что я где-то видел этот разрез глаз. Но больше меня привлекает тело рядом. Я сначала даже не понял, кто это... Вот так встреча. – А это Алекс. Если тебе нужно решить какие-то проблемы или кого-то найти, то он поможет. Верно, Алекс?
«Помогите мне найти место, где вас можно закопать», – думаю, но руку пожимаю и даже не ищу Сашу глазами, потому что рука Ларисы собственнически лежит на локте Алекса.
Очень интересно…
Глава 22. Алекс
Моя жизнь меня полностью устраивает. Даже больше, на этом этапе я бы сказал, что наконец нашел свою тихую гавань. Рядом дочь, и она даже приходит в себя из-за несчастной любви. Рядом влюбленная девочка, которая всегда готова радовать глаз, раздвинуть ноги и быть благодарной за все, что имеет. И я даже закрываю глаза на ее маленькие тайны в виде модельной школы. Все равно стоит мне потребовать, она ее бросит.
Даже на работе, где куча тупых баранов, которых приходится выручать из жопы, все нормально. Деньги рекой, секс по щелчку пальца и можно наступить на горло чувству вины за все свои грехи, потому что наконец вытащил дочку из ее раковины. Но даже в такой идеальной жизни обязательно найдется тот, кто нагадит.
Сначала импотенцию реально списывал на возраст, хотя при этом желание никуда не пропало, а с тем, как часто Шура пополняет свою инсту, тем более. Одни ее обтягивающие штанишки чего стоят. Хочется проделать дыру и трахать ее прямо в них.
Но какая-то сволота лишила меня этой радости. После первого секса с Сашей, когда впервые за год она проявила инициативу, я даже воспарил от радости и не стал искать виноватого в столь долгом воздержании, но все повторилось. Буквально на следующий день член безжизненно повис, и я не смог доставить удовольствие Саше, которой сказал пойти в душ.
Теперь было просто необходимо найти ту дрянь, которая играет со мной в такие шутки. И вариантов не очень много. Дома меня травить просто некому, значит, чудит Лариса. И, не будь у нас общей дочери, я бы уже забыл ее, но она постоянно пишет и просит встречи с дочерью, которая отказалась от родителей и взяла мою фамилию.
От таких родителей давно стоило отказаться. Они никогда Дашу ни во что не ставили, уделяя внимание только младшему сыну. А дочь в итоге погрязла в собственных комплексах и стала ненавидеть саму себя, уверенная, что никогда не станет красавицей.
Но это неважно хотя бы потому, что сама Лариса настоящая красотка. Она еще в школе привлекала к себе максимальное внимание, как огонь, на который слетались такие простаки, как я. Сколько лет прошло, но до сих не могу выкинуть ее тело из головы. И даже не то, как она выглядит, заводит, а то, как она сама кайфует от абсолютно развязного секса. Количество партнеров, поза или место проникновения. Для нее нет принципов и рамок. Она абсолютно аморальна, и это не может не будоражить. С Сашей приходится сдерживаться, думать о том, чтобы ни навредить, ни сжать слишком сильно, и это, конечно, сладко, ведь она такая милая девочка. Но порой зубы сводит от приторности наших отношений, от ее всегда готового на все тела, от идеальной улыбки. Порой хочется вспомнить, как обжигает рот от острой пищи, когда башку срывает, а яйца звенят от укуса ведьмы.
Я был уверен, что Лариса откажется от встречи, но она даже обрадовалась и подсказала, где ее искать.
Приезжаю на трек, когда народу еще нет, а по трассе гоняет одинокая тачка лихача, который, кажется, с каждым кругом только разгоняется. Ларису вижу почти сразу в компании ее подруги Стеллы. Сначала даже торможу, словно ноги приросли к полу. Дыхание перехватывает, в глазах щиплет. А все потому, что она смеется. Просто смеется, и перед глазами туман, когда она вот так же смеялась девчонкой над какой-то тупой шуткой парня, который потом стал ее мужем. Перед расставанием мы только ругались, до хрипоты орали друг на друга, и увидеть сейчас ее смех кажется издевкой судьбы.
