Текст книги "В городе слов (СИ)"

Автор книги: Luda Grant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

=

Ощущали ли вы когда-нибудь нечто… нечто подобное неизгладимой любви к человеку, которого никогда не видели? Я борюсь с этим чувством девять месяцев. Оно следует за мной по пятам, вечерами скрываясь в темных переулках и исподтишка наблюдая. Не могу объяснить с точностью свои ощущения, но, возможно, то, что я называю любовью – вовсе не любовь, а просто чрезмерно глубокая привязанность, хотя постоянно мечусь между двумя терминами, сомневаясь в них точно так же, как и в своем благоразумии. Потому что совершенно неразумно отделять себя от реального мира, полностью и бесповоротно предоставляя себя виртуальному, только чтобы увидеть на экране затасканного ноутбука несколько обыкновенных слов. Но я жила ими, как и человеком, который сидел по ту сторону монитора, набирая текстовое сообщение, побуждающее к желанию встретить новый день с новым приливом сил и вдохновения.

Ни разу его не видела, временами только слышала, когда выпадала возможность минут двадцать поговорить по телефону, обсуждая всякую дребедень. Он мог говорить сколько угодно и о чем угодно, а я предпочитала молчать, впитывая каждое его слово и наслаждаясь приятным бархатным голосом. Но не это заставляло меня постоянно унимать дрожь в руках, справляться с учащенным сердцебиением и приводить ускоренное дыхание в норму, каждый раз когда на телефон или ноутбук приходило уведомление о его сообщении. Виной всему были слова. Легко набранные, простые, красноречивые и удивительно прекрасные слова…

Тем вечером единственный свет в мою квартиру отбрасывала луна. Укутавшись в старую спортивную кофту, я в ожидании заерзала на кухонном стуле, пристально наблюдая за потускневшим экраном лэптопа. Тихие вечера в сумерках стали для меня более чем просто привычными, они стали частью моего мира. В этом одиночестве были свои преимущества: я ясно могла анализировать свою жизнь и в очередной раз для себя осознавать, что с каждым днем сильнее отталкиваю близких мне людей и в таком положении принимала серьезные меры. Но на утро все принятые решения уходили вдаль, бесследно исчезая, а я не намеревалась их снова воссоздавать. Я их попросту отпускала. Причиной моих поздних засиживаний, как вы уже смогли понять, стал человек-загадка в социальной сети. Я не хотела пропустить его, не хотела не отвечать до утра, не обращая внимания на свои закрывавшиеся веки. Мое тело и мой мозг требовали отдых, всеми силами заставляя меня отправиться в мягкую прохладную кровать, но я их игнорировала, идя на поводу у своих желаний. Да, я была готова заставлять себя так или иначе страдать, чтобы не пропустить… он был мне нужен.

Время шло. Хотя на самом деле оно ползло слишком медленно. Часы показывали «1:21» утра, из-за чего я со стоном позволила себе откинуть голову на спинку стула и на секунду закрыть глаза. Я просидела в таком положении минут десять, может, целых пятнадцать. Но подняв голову и вновь обратив внимание на часы, я с ужасом для себя отметила, что они показывали всего «1:23». И я медленно начала умирать от ожидания.

Я знала, что он не спит. Я знала, что он никогда не спит в это время и безнадежно надеялась получить его ответ. Но он упорно продолжал молчать… И спустя пять минут надоедливого ожидания (или эти минуты были плодом моего воображения и не прошло и минуты) я, разочарованная и раздосадованная, заставила себя встать из-за стола и отправиться в спальню. Но прежде чем я успела выровнять спину и с горечью захлопнуть крышку ноутбука, услышала привычный щелчок входящего сообщения. Сон прошел, а глаза быстро забегали по экрану. Жизнь возвращалась ко мне посреди ночи.

ТомО: В чем суть жизни? Для начала, от неё будет толк, если ты начнешь жить для себя, а не для других. Можешь жить ради них, но не для них.

Мое спокойствие было утрачено, заставляя сердце набирать обороты, а пальцами прикоснуться к клавиатуре. Я не могла поверить, что, будучи вполне взрослой и самостоятельной женщиной, которая могла взять себя в руки, я не была полна мужества заставить себя остепениться. На фоне этого мужчины я становилась подростком, неспособным справится с обыкновенной перепиской в интернете. Это меня убивало изнутри и сильно угнетало. Самообладание, которое выстраивалось годами, рушилось на глазах. И я даже не знала, как зовут на самом деле того человека, сидящего по ту сторону монитора и так меня изводящего. «Том» было всего-навсего псевдонимом, он не скрывал этого, но и не говорил настоящего. Каждый раз, когда я невзначай просила его об этом, он предпочитал оставить это «как-то на потом».

Деметрия: Эгоистично, разве нет?

ТомО: А с их стороны не эгоистично заставлять тебя думать, что другого выбора нет? По-моему, они это делаю для себя.

Деметрия: Они всегда хотели и хотят лучшего для меня.

ТомО: Тогда почему ты спрашиваешь меня о смысле жизни, когда не можешь дать отпор ни в чем не нуждающимся родителям и, наконец, пойти по своей дороге, а не проложенной для тебя кем-то другим?

Деметрия: То есть ты хочешь сказать, быть эгоисткой лучше?..

ТомО: Я не говорю и не хочу сказать. Я настоятельно советую.

И он вышел из сети, предоставив меня собственному водовороту мыслей, в котором я время от времени начинала тонуть. Порой он был настырным и наглым, но всегда прямолинейным и честным, разве что не всегда по отношению к себе. Он всегда знал что говорит, порой создавая впечатление человека прожившего всю жизнь. И в это я была также… влюблена? В любом случае, он был единственным, кого я готова была слушать и единственным, кто смог пробудить во мне желание быть собой. Я была покорена неизвестным мне мужчиной, ворвавшегося в мою жизнь одним сообщением девять месяцев назад. И, несмотря на его скрытность и нежелание слегка приоткрыть свою завесу, я всегда верила и знала, что когда-нибудь настанет день, когда мы предстанем друг перед другом в истинном обличии.

Комментарий к Глава 1

Страшно выкладывать спустя столько времени)

========== Глава 2 ==========

Человек не может двигаться вперед, если душу его разъедает боль воспоминаний. © Унесенные ветром. Маргарет Митчел

Для меня всегда было приоритетом во всем преуспевать, так как я никогда не желала оставаться позади и всегда стремилась к лучшему во чтобы то ни стало. Именно поэтому я вбила себе в мысль, что нет ничего важнее помимо карьерной лестнице и родителей, которые не чаяли во мне души и лишь поддерживали обоснованную позицию в жизни. Будучи подростком мне с неким трудном пришлось отказаться от громких тусовок и постоянного веселья, взяв в руки свой первый кодекс, но и к своему ограниченному пространству я быстро привыкла. Учебники преподносили мне новую информацию на блюдечке, которую я с легкостью разжевывала, но также служили мне личным адом, все время отбирая у меня свободу. И когда в моем плотном графике между бесконечной учебой и уроками по стрельбе выпадала свободная минутка, я с чувством выполненного долга бережно брала в руки обыкновенную книгу и забивалась где-то в потаенном уголке дома, открывая для себя новые неизведанные горизонты, которые когда-то собиралась познать самостоятельно. Такие обыкновенные книги заменяли мне общение с людьми, в котором со временем я перестала нуждаться.

Книга, которую я взяла с полки моей любимой библиотеки, привлекала внимание своей обложкой, на которой была изображена расслабленная молодая девушка, читавшая неизвестный журнал и наблюдавший за ней сгорбившийся мужчина. Я очень часто проходила мимо «Лолиты», не обращая на неё ровно никакого внимания и прекрасно зная, о чем повествует автор, но в последнее время я все чаще начала натыкаться на отзывы о книге и её цитаты в сети, что заставило меня пойти на поводу у неопределенного общественного мнения, поэтому сейчас я собиралась за неё взяться. Но я не знала, хочу ли это делать и не была уверена, что прочту её до конца. У меня была весьма странная, но довольно целесообразная привычка – я всегда ставила себе цель прочитать книгу до конца, независимо от того, насколько сильно она меня не впечатлит. Потому что я хотела знать содержание каждой книги в целом, а не просто поверхностно.

И приблизительно в этот момент, с сомнением созерцая на книгу, мне в мысль ударила идея, от которой я не могла отказаться. За многие годы у меня выработалась привычка полагаться лишь на себя, прислушиваться и доверять лишь своим инстинктам. Но с недавних пор в моей жизни появился человек, к мнению которого я стала прислушиваться безоговорочно, растаптывая ногами свои принципы. А для женщины это тяжело, – поступиться принципами.

Деметрия: Как ты относишься к «Лолите»?

Нажав «отправить», я заблокировала сотовый, не предполагая, как скоро мне ответит друг-по-переписке, и положила книгу в мягком переплете обратно на полку. Я не была уверена в том, что он вообще ответит, потому что зачастую он появлялся с появлением звезд на почерневшем небе. Это меня интриговало, но я никогда не спрашивала его об этом, делая один простой вывод: работа. Покосившись на молчаливый телефон, я направилась к столу, который никем не был занят, что было довольно необычно в обеденный перерыв. Пожалуй, не стоит говорить, насколько обычно полон зал.

Телефон завибрировал у меня в руке, и я незамедлительно его разблокировала. На мое удивление, ответ пришел быстро.

ТомО: Думаю, что эта книга не для сотрудника ФБР.

Деметрия: Судишь по моей квалификации?

ТомО: Даже и не думал. Начиная с первой страницы, с самой первой строчки, ты начнешь вспоминать всевозможные статьи, касающиеся данной темы.

Деметрия: Можешь посоветовать что-то лучше?

ТомО: Библиотека большая. Неужели нечего выбрать?

Деметрия: А что бы посоветовал именно ты? Удиви меня.

ТомО: «Жутко громко и запредельно близко». Не стоит благодарностей.

Деметрия: Даже и не думала.

Он снова вышел из сети, а я, улыбнувшись, отправилась на поиски книги, рыская между рядами и пробегаясь взглядом по каждой полке. «Жутко громко и запредельно близко» стояла на пятой полке среднего ряда, зажатая между двумя огромными учебниками. Я быстро перелистываю страницы, чувствуя, как их запах меня покоряет. Вы когда-нибудь ощущали, как запах какой бы то ни было книги может обескуражить и свести с ума? Когда-то я этого не понимала, но сейчас была готова отдать за это всё что угодно. Это как наркотик. Просто сносит крышу. И его можно принимать в любых дозах.

***

Время обеденного перерыва подходило к концу, удивляя своей скоротечностью. Мне не впервой с таким особым трудом отрываться от книги, но впервые так тяжело и тоскливо возвращаться обратно в бюро. У каждого человека обязательно должно найтись место, в котором он, несомненно, чувствовал бы себя безмятежно и в абсолютной безопасности. Для меня таким местом была библиотека, служившая мне чем-то похожим на второй дом, в котором я с легкостью могла спрятаться от посторонних глаз и предаться собственному миру. Простота огромного зала, заполненного бесчисленными шкафами с бесконечным количеством книг, утешала. Как никто другой, в этой обстановке я находила полное умиротворение. Я приходила сюда день ото дня, пять раз в неделю, совершенно забывая о своей потребности в еде. Моим обедом было чтение.

Вновь посмотрев на часы, я не обратила внимания на оставшиеся двадцать пять минут, перевернув очередную страницу. Философия маленького главного героя завораживала, а действия заставляли в очередной раз убедиться, что многие дети куда более способны, чем мы можем себе вообразить. Порой они оказываются умнее нас, намного… Напротив меня кто-то с противным скрипом отодвинул стул, бесцеремонно вырвав из собственных раздумий над политикой Оскара, да и вообще из увлекательного мира запредельной книги. Вздохнув, но не подняв головы, я попыталась продолжить свое занятие, но пристальный взгляд сидевшего напротив человека, который столь явственно ощущался, не позволял больше сосредотачиваться. И, не выдержав этого, я оторвалась от сплошного текста и с нескрываемым раздражением обратила внимание на сидевшего передо мной мужчину.

– Джо? – Его имя так легко сорвалось с моих губ, словно мы не виделись достаточно долгое время, хотя на деле всего несколько дней. Он восседал передо мной в свойственной ему красоте и величии, что очень часто вводило меня в заблуждение и негодование, поскольку я никогда не могла определить, каким образом от него исходили и исходят такие удивительные флюиды. Для тридцатиоднолетнего помолвленного мужчины он выглядел слишком изящно и слишком свободно, от чего почти все девушки, взирая на него, мысленно строили планы на вечер, а затем с присущей неловкостью и видимой рассеянностью как бы невзначай приглашали пропустить по бутылочке пива вечером в баре на Таймс-Сквер. И порой он флиртовал с ними в ответ, преображаясь обыкновенным холостяком, нарочито забывая о светловолосой Анабель, с такой же исходящей от неё изысканностью ожидающей его в их квартире на Манхэттене. Но в конечном итоге, как бы далеко не заходило его обаяние и взгляд «одинокого» мужчины, он отступал, поднимая руки в знак протеста и открыто признаваясь, что «дома у меня невеста».

– Прости, я тебе не помешал? – Сложив руки перед собой, он улыбнулся одной из тех своих улыбок, которыми пытался завоевать себе внимание и восхищение.

– Вообще-то помешал, – откровенно признаюсь я, отводя взгляд от его карих глаз, так сильно напоминающих два поблескивающих топаза. – Но мне пора уходить. И тебе тоже.

– Знаю, – ответил он, заглядывая на страницы моей книги и немного хмурясь. – Я шел с обеда и, пока есть время, решил глянуть одну книгу для Анабель, которую она никак не может найти в магазинах. Удивительно, правда? Казалось бы, такой огромный город…

– Ты пытаешься заговорить мне зубы?

– Разве что немножко, – подтверждает он, самым наглым образом вырывая из рук мою книгу и разворачивая её к себе. Смотрит на название и поджимает губы, а затем медленно начинает перелистывать страницы одна за другой, внимательно рассматривая временами попадавшиеся картинки.

– Джозеф, что тебе надо? Книги для твоей курносой блондинки в другом месте, не за этим столом, – произношу я, в попытке отобрать свое. С определенной стороны свое.

– Курносой? – с насмешкой переспрашивает он. – О да, курносой…

– Хватит вести себя как ребенок, и немедленно отдай мне книгу, – нетерпеливо потребовала я, пытаясь вложить в свой голос как можно больше серьезности.

Он закрывает книгу и кладет её передо мной, будто ничего и не было. Снова складывает руки и смотрит на меня, пытаясь что-то для себя понять. Я же делаю то же самое, но без всякой попытки что-то увидеть в его глазах. Они обманчивы точно так же, как и множество слов, вылетавших из его уст день ото дня. Когда-то эти карие глаза соблазнили и меня, но я смогла достаточно быстро осознать, что мои желания – манипуляция и провокация его действий. И затем я прекратила смотреть на него с той самой стороны, с которой на него смотрели все, абсолютно все женщины Нью-Йорка. А позже я и вовсе перестала вспоминать о нем, потому что передо мной появился новый объект обожания – Том.

– Почему вы с Эндрю расстались?

– Это было три месяца назад.

– Знаю, – тихо отвечает он, пробуждая во мне чувство некогда забытого стыда.

Я была преданна своему возлюбленному мужчине на протяжении двух лет, а десять месяцев назад моя верность ограничивалась лишь физически. Мысленно же я сначала грезила об обманчивых темных глазах мужчины напротив, а следом появился он, тот, кто окончательно положил конец нашим с Эндрю отношениям, сам того не ведая. Потому что я считала, что влюблена в неизвестного, как бы глупо это не выглядело со стороны, и не замечала, что происходит с моими отношениями, которые я даже не попыталась сохранить. А они близились к новому этапу – помолвке. Тогда, поздним декабрьским вечером, когда Эндрю заваривал на нашей кухне свой любимый малиновый чай и читал новости на моем ноутбуке, Том написал мне слишком интимное сообщение, что взбудоражило сознание моего тогдашнего парня, который повелся на поводу у гнева и прочел нашу с ним переписку… И причиной нашего разрыва стало совершенно не то сообщение, которое попалось на глаза Эндрю, и даже не общение с неизвестным мужчиной за спиной любимого, хотя все играло свою особую роль. Причиной стал заданный накануне вопрос Тома: «У тебя есть парень?». На что я, даже не колеблясь, написала краткое «Нет».

– Внешность слишком обманчива, Джо.

– Неужели я знаю его настолько плохо?

– А кто сказал, что я говорила о нем?

Повисла пауза, которой выдержать я не сумела из-за нахлынувшего тягостного чувства стыда и, взяв сумку, я встала, обходя вокруг стола, совершенно позабыв о книге. Но прежде, чем я смогла уйти, услышала напоследок хриплый голос Джозефа:

– Деми, существуют вещи, которых избежать нельзя, которые произойдут так или иначе. Вопрос лишь в том – когда. Поэтому ты уверена, что убегать лучше, чем противостоять?

На этом я покинула зал, оставив на своем прежнем месте хорошее настроение, вместо этого забрав с собой угрызение совести и боль воспоминаний.

Оказавшись на улице, я вдохнула свежий мартовский воздух, окунаясь в него с головой. Жизнь на улице города не прекращалась, она плыла словно по множеству разных течений, разнося всех по разным уголкам. Я пожалела. Я впервые так искренне пожалела о созданном мною самой барьере, который возвела во имя одного человека. Я заперла себя в иллюзии, без возможности вернуться обратно. Но эта иллюзия было единственным, что поддерживало во мне стремление к лучшему и дарило надежду на что-то новое.

========== Глава 3 ==========

Правда ведь, удивительно, что именно только ночь способна целиком погрузить нас в воспоминания? ©Франц Кафка

Ночью мир приобретает совершенно другой оттенок: менее красочный, но более привлекательный. Жизнь начинается с наступления темноты, и она находит новый смысл. Она дает возможность начать всё сначала, ведь днем вся грязь ощущается куда более ясно, наводит поток безнадежного уныния и беспардонно крадет желание для продолжения своей борьбы… Нью-Йорк провалился в резко пришедшую ночь, которая настигла город так торопливо, не дав мне возможности с новой ясностью воспроизвести в голове диалог в библиотеке. Время вокруг меня бежало вперед с такой неистовой скоростью, что я с легкостью могла остаться где-то позади, потеряв ниточку, ведущую за ним.

Холодный ветер подувает с севера, навевая на меня тогдашние ошибки, былые поражения и все принятые решения. Всё это ясно предстало перед моим взором, позволяя с точностью осознать, сколько всего я успела добиться за последние годы и сколько всего смогла потерять. Здесь, сидя в центральном парке, облаченная в спортивные штаны, утепленные кроссовки и закутавшаяся в теплую парку, я, поджав под себя одну ногу, ждала. В глубине души я ждала чего-то, что могло бы изменить мою жизнь, чего-то, что могло подарить мне безвозвратный билет именно в то счастье, которое обретают все. Я хотела быть всеми, но не собой. Я хотела быть везде, но не здесь.

– Почему сейчас?

Я обернулась. Позади лавочки, сунув руки в карманы, стоял Эндрю, в глазах которого я сразу же смогла увидеть боль, которую позволила себе ему причинить. Он подошел ближе, присаживаясь рядом со мной и устремляя взгляд своих небывалых черных глаз куда-то вдаль. Возможно, он мог видеть что-то более осязаемое благополучием, нежели я. Возможно, ему не приходилось винить себя в старых и недавних ошибках, терзая себя ночами и сожалея, что не поступил иначе.

– У меня бессонница, – тихо отвечаю я, поправляя волосы. – Ты сам сказал выбрать удачное время. Я выбрала.

– Что-то никогда не изменится. Как и твоя любовь к ночи.

– Зачем ты мне позвонил?

– Я собирался сделать это давно, месяц назад или около того. Не позволяла… не позволяла гордость и затаенная в уголке сердца боль, потому что я любил тебя, Деми. Любил точно так же, как и люблю сейчас, – говорит он, поворачиваясь ко мне и с искренностью заглядывая в мои глаза. – И я с легкостью признаюсь тебе в этом, потому что все знаю наверняка, я бы мог простить и давно простил, но знаю, что из нас двоих вернуться может только один – я, а ты пойдешь дальше наперекор возможностям и терзаемая всеми возможными ошибками…

– …потому что у ошибок нет срока давности.

– Возможно. Но это не дает тебе права позволять им манипулировать тобой. Ты не можешь вечно убегать от них, с ними придется жить.

– Мы все будем жить с ошибками, Эндрю. Но кто-то может постоянно на них смотреть и забывать, а кто-то предпочитает отодвигать их на задний план, оставлять там, где они не смогут в буквальном смысле посмотреть на тебя и сказать «Привет».

– Значит теперь я – ошибка?

Я посмотрела на него, но не ответила, потому что за меня всё сказала тишина. Прежде он, человек, на которого я всегда могла положиться и которого, казалось, люблю всем своим существом, превратился в одну сплошную ошибку, на которую я едва могла смотреть. Слишком сильно я привыкла убегать, чтобы теперь останавливаться. Мои тормоза отказали где-то на середине пути, когда я со всей возможной силой давила на газ, чтобы оказаться впереди. Это превратилось в отвратную привычку, которая каждый день напоминала о себе, заставляла чувствовать себя самой последней трусихой и просто никем. С этим я проживала каждый час и каждую секунду, но это чувство исчезало лишь в те минуты, когда телефон вибрировал от нового сообщения.

– Ладно, – холодно произнес он, тяжело вздыхая и явно пытаясь побороть в себе вспыхнувшую ярость. – Не поэтому просил о встрече, я шел не за попыткой вернуть всё на свои прежние места. Хотя бы потому, что это слишком для меня, и я впервые поступлю как ты, просто пойду вперед, закрыв глаза.

– Тогда зачем?

– Я просто хотел отдать тебе это… – Он достает из кармана своего пальто маленькую черную коробочку, на которую я в недоумении смотрю некоторое время. Эндрю, заметив мое смятение и тревогу, улыбнулся самой печальной улыбкой и, взяв мою руку в свою, вложил коробочку мне в ладонь.

– Не надо, – я прошептала эти два слова таким дрожащим голосом, которым не говорила со времен своего семнадцатилетия.

– Оно твое, Деми. Оно стало твоим с тех самых пор, как я увидел его на витрине магазина. Ты должна забрать это, потому что я не смогу хранить его у себя всегда, потому что оно никогда не станет чьим-то еще. Можешь сделать с ним всё что угодно, но просто забери себе. И тогда я смогу простить тебя вполне. Может быть, со временем твоя ошибка испарится, и я снова стану человеком в твоих глазах.

– Эндрю…

– Не надо, – повторяет он, посмотрев в мою ладонь.

И снова нас накрыла тишина, уводя в те бездны, в которых мы когда-то начали терять друг друга. Он смотрел прямо на меня, сквозь меня, он обнажал взглядом мою душу. А я смотрела на него, утопая в море сочувствия, любви и неисправимой боли. И тогда я впервые поняла, насколько сильно может быть раним человек, насколько глубоко раны могут засесть в душе, но, несмотря на эти повреждения, я смогла увидеть то, что через них люди находят силы переступить и идти дальше. Я смогла познать глубину человеческой души лишь в его взгляде, спустя столько лет. А для этого требовалось пройти сквозь счастье или позволить счастью пройти сквозь себя.

Эндрю в последний раз прикоснулся своими губами к моим, оставляя последний нежный поцелуй. А затем он исчез. Просто встал и ушел, не бросив напоследок привычное «Прощай», не сказав ничего. Вместо каких-либо фраз он оставил воспоминания, позволив мне ощутить некое подобие облегчения. Он меня простил. С прощением жить легче, чем без него. Так мы заглушаем свою боль.

Деметрия: По-моему, я наконец почувствовала легкость.

ТомО: Значит, пора расправить крылья.

Деметрия: Что ты имеешь в виду?

ТомО: Попробуй взлететь.

========== Глава 4 ==========

Нет одиночества страшнее, чем одиночество в толпе… ©Эдгар Аллан По

Никогда не боялась встретиться с трудностями лицом к лицу. Быть может, кто-то сказал бы , что это слишком самоотверженно, но вот что скажу я: страх перед препятствиями приводит к поражению, а не к успеху, к которому стремятся все. Страх уже не позволяет выиграть в чем бы то ни было, поэтому его я устранила. Жизнь так устроена, что без трудностей – мы никто. С личными проблемами я научилась справляться легко, много легче, чем с рабочими. Потому что за пределами бюро, в личном пространстве, ты не встречаешься с психическим срывом семнадцатилетнего парня, который идет на все ради облегчения, и не встречаешь смерть, которая за многие годы работы должна стать подругой. Просто каждый раз, сталкиваясь с препятствием, нужно закрыть глаза, сделать глубокий вдох – и сделать шаг вперед… Я готова, всегда готова, но не уверена, что когда-нибудь просто привыкну.

Облокотившись о капот полицейской машины, я просто наблюдала за окружающей суетой. Мои коллеги ходили с места на место, опрашивая свидетелей. А свидетели в свою очередь не могли связать двух слов, то и дело испуганно поглядывая на окровавленное тело, вокруг которого ходили криминалисты. Одним таким экспертом был Джо. Отвлекшись от остальных, я сосредоточилась на нем, сосредоточенном на фотоаппарате, фокус которого был направлен на повреждения жертвы. Вот он присел возле неподвижной головы погибшей девушки и сделал снимок. Посмотрел на камеру, поменял положение и направил объектив на её порезанную руку. Он был удивительно спокоен. Он был невероятно профессиональным. Он был увлечен своей работой… Знание того, что смерть постоянно проходит так близко, не пугает его, а привлекает. Джо находит это увлекательным, как и флирт с девушками, незнающими о его статусе. Хотя при своем увлечении работой он всегда умеет искренне соболезновать родным погибших.

Блондинистая двадцатилетняя девушка, которая распласталась перед ним, бросилась с одиннадцатого этажа пятнадцатиэтажного здания. По крайней мере, это является заключением очевидцев, которые находились около жилого дома во время инцидента. Но все их слова не шли ни в какое сравнение с теми, что пытался донести парень, находившийся в момент прыжка в комнате девушки. В данный момент он, испуганный и уставившийся лишь на её тело, сидел в карете скорой помощи. Вздохнув и оторвав взгляд от Джо, я направилась к парню. Он был не готов говорить, а я не была готова его спрашивать, но в этом и заключается наша работа.

– Привет, – аккуратно поздоровалась я, присаживаясь рядом с ним.

– Будете меня допрашивать? – с нескрываемым раздражением спросил он, озадачив меня столь сильным недружелюбием.

– Задам всего пару вопросов. Допросы ведутся в другой обстановке.

Он окинул меня недоброжелательным взглядом, но вскоре взгляд смягчился, и он немного расслабился.

– Меня зовут Доминик. Кларисса была моей сестрой.

– Я очень тебе сочувствую, Доминик, но я просто обязана спросить, что произошло там, в квартире.

Парень ответил не сразу. Какое-то время он смотрел на тело девушки, на криминалистов, ходящих вокруг неё. Но когда её накрыли белой простыней, закрывая от всеобщего обозрения, вдруг заговорил.

– В тот момент, когда он пришел, я спал. Проснулся с их криками. Они встречались где-то около двух-трех месяцев, но нередко ссорились. Если честно, я все время думал, что основой их отношений был только секс. Эммет часто приходил к нам днем, часа в три-четыре, и они с Клариссой закрывались в комнате… Родителей почти никогда нет дома, у них слишком крутая работа, чтобы уделять время детям, поэтому постоянно ездят в командировки. И именно из-за этого ни Эммет, ни Кларисса не переживали, что я могу настучать, но на самом деле мне было пофиг. Я давно привык, что сестра такая… ветреная. Сегодня, когда пришел Эммет и начал какие-то разборки, я испугался. Он сильно кричал на неё, обзывал, но, думаю, что он наоборот пытался её вразумить. Выйдя из комнаты, я подошел к двери её спальни и немного приоткрыл, чтобы заглянуть внутрь. Кларисса была вся заплаканная, тушь потекла. Она порезала себе левую руку. Говорила, что ненавидит его, сказала что-то про каких-то шалав и какие-то дозы. Я не понял тему, все было слишком запутанным. Он попросил её успокоиться, сказал, что она что-то не так поняла и попробует все разрулить, но она только еще больше начала кричать… Он психанул, подошел к ней, схватил за плечи, тряханул и пообещал, что если она сейчас же не успокоится, вылетит из окна. Но… это не он её убил, она сама себя угробила. У неё в комнате есть низкое окно, и оно было настежь открыто. Она оттолкнула его, не удержалась и упала на подоконник. Присела задницей. Я прекрасно знаю, я увидел, что Эммет жутко испугался. Он назвал её идиоткой и постарался подойти снова… А она закричала и, пока он не подошел, постаралась как можно дальше отодвинуться и… упала.

– Мне очень жаль, что это произошло с твоей сестрой…

– Не стоит… Как вас зовут?

– Деми.

– Не стоит меня жалеть, Деми. Она всегда была слишком слабой для чего-то, и этим должно было закончиться. Понимаете, доктор прописал Клариссе таблетки, которые держали её в узде, не позволяли слетать с катушек, а когда родители начали уезжать все чаще, она забила.

– Ты… держишься сильно. Думаю, я бы так не смогла, как ты. Будто это и должно было случиться.

– Иногда слишком близких людей нужно отпускать раньше, прежде чем они уйдут туда… Не скажу, что был готовым к этому, но я просто знал. Этого хватало.

Доминик посмотрел на меня и пождал губы. А я выдохнула, не зная, как реагировать на слова подростка. Он знал, и это облегчало ему будущее, в котором теперь не будет его старшей сестры. У меня не было ни старшего брата, ни сестры, но даже если бы они и были, я бы не смогла заранее знать. Есть миллионы способов заставить их жить в собственных надеждах. Миллионы способов засунуть реальность туда, где многие предпочитают её оставлять. И всё, что у меня было бы – миллионы дорог.

– Пожалуй, у вас был только один вопрос.

– Пожалуй, ты прав.

Я отвернулась, посмотрев на то место, где лежало бездыханное, терявшее свое тепло тело. И этого мне было достаточно, чтобы осознать, насколько я далеко от поставленной собой цели.

***

Буквально через минуты три после того, как увезли тело несчастной Клариссы, а Доминика забрала тетушка, начался ливень. Все машины, приехавшие по вызову, поразъехались, а до сих пор ошарашенные свидетели поразбежались. Я не спешила уходить, стоя на том самом месте, где стояла скорая помощь с Домиником, и, наверное, не собиралась, пока не ощутила на своих плечах чьи-то сильные руки, утянувшие меня с собой в первый же попавшийся кафетерий. Не могу объяснить сама себе, что это был за момент потрясения или какого-то запечатления, но я просто оставалась стоять и смотреть, как капли дождя смывают оставшуюся кровь. Мои ноги меня не слушали, поэтому я полностью положилась на него.