Текст книги "Сказки (не) на ночь"

Автор книги: Лия Спеллман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Сказки (не) на ночь

Предисловие

Откуда берутся эти персонажи? Почему сон кажется таким реалистичным? Как мой мозг сумел сгенерировать подобный сюжет, пока я спала, уткнувшись лицом в подушку?

Многочисленные яркие сновидения еще когда-то давно натолкнули меня на мысль, что это не просто воплощение каких-то бессознательных страхов или желаний. Активная работа слишком уж богатого воображения – возможно. Но куда интереснее идея того, что сны – это некий параллельный мир, в котором мы оказываемся (почти) каждую ночь! Увлеченная этим концептом, я никогда не пыталась познать научную сторону этого явления, а просто наслаждалась происходящим и обязательно записывала всё интересное поутру. Этот сборник как раз является демонстрацией того, что получится, если совместить бессознательную (сами сновидения) и сознательную (написание рассказов) работу моего мозга.

Конечно, порой сны отличаются нелогичностью, запутанностью и непроработанностью. Тут вступает моя роль как писательницы: сновидения послужили, скорее, источником идеи, а вот сюжетные повороты, тщательно прописанные персонажи и концовки – уже заслуга многих часов, проведенных над листом бумаги или документом компьютера.

Стоит заметить, что рассказы не связаны между собою (только, как мы уже выяснили, тем, что всё это так или иначе происходило в моих снах): ни персонажами, ни сюжетами, и пусть даже повествование от первого лица не сбивает вас с толку.

Как это читать? Обязательно отпустив фантазию в полет и откинув внутреннего скептика подальше. Всё, изложенное вам ниже, происходило на самом деле. Просто в немного другой вселенной.

Надеюсь, вам понравится. Приятного чтения!

Охваченные пламенем

Глава 1

– Ну кто пытается сократить дорогу, когда мы совершенно одни в незнакомой области? – простонала я, волоча ноги за подругами.

Эйприл обернулась на меня, улыбнулась и дождалась, пока я поравняюсь с ней. Похлопала меня по предплечью и бодро зашагала рядом.

– Эл, ты что, боишься заблудиться?

– А ты – нет?

Девушка рассмеялась так, словно я выдала искрометную шутку, и поправила лямку рюкзака, спадавшую с ее плеча.

– Если засомневаешься в нас, достань телефон и включи навигатор.

– Сама включай, у меня зарядка села, – пробурчала я. Та уже не слушала: тряхнув подстриженными в каре темными волосами, она вклинилась в первый ряд между еще двумя нашими подругами.

– Слышали? Лест боится потеряться!

Дороти не обратила на нее никакого внимания. Она уткнулась в камеру и шла, чуть не спотыкаясь о дорогу, хотя назвать ее таковой было бы оскорблением для всех пород грунтовых и асфальтовых. Эмили же глянула на меня поверх оголенного веснушчатого плеча, чуть щурясь от света апрельского солнца; ее короткие волосы цвета желудя были увенчаны белой лентой, наверху формирующей бантик.

– Не переживай, скоро мы выйдем на главную дорогу.

– Врешь, – не выдержала я. – Ты понятия не имеешь, где мы и куда идем. Ты тоже здесь впервые.

– Возможно, – она пожала плечами. – Но по закону природы мы должны куда-то выйти.

– Фотки – огонь, – подала голос Дороти, все еще сверля экран ярко-зелеными глазами, которые не тускли даже за толстыми линзами очков.

– Дай посмотреть!

Я вздохнула и обвела глазами пространство. Мы ездили в незнакомый район фотографироваться, а на пути обратно не смогли выйти к остановке, и вот… Всюду, сколько мог охватить мой взгляд, простирались одноэтажные недостроенные халупы, будто посреди города кто-то пытался построить деревню. С отсутствием вкуса, нужных материалов и вообще какого-либо понимания архитектуры. Под ногами перекатывался щебень. Серо и уныло; я испытывала нарастающее желание поскорее добраться до родного района.

– Тут тоже можно фотографироваться! – засмеялась Эйприл, подбежав к очередной развалюхе и встав в позу перед полуразрушенной стеной; на ней расползались темные пятна, следствие отсыревшего бетона. Ветер, проснувшийся после полудня, засвистел в ушах и захлопал пластами железа и рамами еще уцелевших окон.

Когда Дороти навела на подругу фотоаппарат, я стояла на месте, зябко ежась. Это выходило непроизвольно: холодно мне не было. Переступая с ноги на ногу, я мысленно просила девчонок поторопиться. В обвалившейся стройке нет ничего интересного, и задерживаться здесь незачем.

Что-то грохнуло среди пыли, и я нервно стрельнула глазами по сторонам в поисках источника звука. Удар был глухой, словно что-то массивное шмякнулось о землю, и та поглотила весь звук.

Девочки тоже его услышали: Эйприл отбежала от лачуги и вытаращилась на нас, словно это мы его подстроили.

– Давайте пойдем уже, – резко сказала я, качнувшись на носочках. Когда я двинулась вперед, ветер будто бы рассерженно ударил мне в лицо так сильно, что я чуть не закашлялась.

На этот раз подруги не спорили: сбились стайкой и зашагали следом, даже притихнув.

Спустя какое-то время стало казаться, что мы уже вечность идем по одной и той же местности. Я не подавала виду: не хотела снова выглядеть трусихой перед девочками. Повисла какая-то напряженная, почти звенящая тишина. Иногда клубами поднималась пыль, метя нам в глаза, и тогда мы жмурились или начинали идти спиной.

Спорить или доказывать, что не зря я волновалась раньше, не было желания. Скользнув взглядом по темным пятнам домов (так и не могу понять, что за материал – это доски так прогнили?), я с хмурым видом толкнула Эмили в плечо.

– Телефон.

– А?

– Телефон. Посмотри, где мы, блин, находимся, и куда нам надо.

Девушка привычным движением выудила мобильник из кармана. Ее тонкие, аккуратные губы больше не растягивались в лучезарной улыбке, которая раньше так часто появлялась, чтобы освещать всё вокруг.

Телефон встретил нас темным экраном. Кнопка блокировки щелкнула один раз, второй, третий – ноль реакции. Подруга смерила меня испуганным взглядом и снова вперилась в экран. Тот внезапно вспыхнул, и мы облегченно выдохнули.

– «Нет сети», – удивленно пробормотала Эмили, и я уставилась на маленькую надпись в самом краю экрана.

– Чего там? – любопытствующие Дороти и Эйприл заглянули мне за плечо, пока мы наугад тыкали в мобильник и пытались понять, был это какой-то глюк в системе или посреди города действительно пропал интернет.

– Проверьте телефоны, – скомандовала я, не теряя самообладания, хотя сердце защемило неприятным предчувствием, будто я уже знала, что они скажут.

– Не ловит, – минималистичный белый чехол Дороти мелькнул перед моими глазами, чтобы потом снова спрятаться в большой тряпичной сумке, переброшенной через ее плечо на небрежный лад.

– Мама будет переживать, – почти плаксивым голосом подтвердила Эйприл – отсутствие сети не обошло стороной и ее телефон.

– Тебе девятнадцать уже. Твоя мама сильно не пострадает, если ты не ответишь на пару звонков, а вот за нас я начинаю беспокоиться, – ответила я.

– А что делать в таких ситуациях? – до девочек начала доходить серьезность происходящего, и Эйприл первая озвучила вопрос, боязливо оглядываясь по сторонам.

Я не знала. Все мысли как метлой вымело, и я с глупым видом уставилась на землю, пытаясь собраться.

– Я раньше только на фестивале Comic Con теряла подругу, – заметила Дороти. – От всех присутствующих такой шум стоял, что мы не слышали друг друга даже по телефону. Чудом нашлись у туалета. Меня тогда с ног сбил эльф…

Эйприл улыбнулась подруге: мягко, но с таким выражением лица, что та осеклась, осознав неуместность вдаваться в детали.

Я терялась и раньше: одна в чужом городе, одна в собственном, посреди толпы на концерте… Но почти всегда у меня был доступ к бесценному изобретению человечества – телефону. А если и не было, то я находила, у кого его достать или как «оживить» свой.

Сделаю вид, что знаю, что делать. Главное – уверенно, иначе паника захлестнет нас всех, и тогда уж нам точно крышка.

– Идем дальше. Может, мы попали в какую-то слепую зону, и нам нужно просто ее пройти.

Я двинулась вперед сразу же, избегая смотреть на лица подруг. Если увижу хоть тень сомнения – лишусь остатков храбрости и бараном встану на одном месте. Судя по шарканью обуви по неровной поверхности, те пошли за мной.

Минуты текли практически ощутимо. Медленно, лениво, словно вымазанные в смоле мухи. Периодически каждая из девочек поглядывала на телефон, и мы всё ждали, когда кто-нибудь остановится и тревожащим тишину голосом скажет, что связь появилась. Но этого не происходило.

Я чувствовала себя так, словно кто-то маленький и очень зубастый поселился у меня в желудке и теперь начал пожирать меня изнутри. Волнение перерастало в панику: я не знала, откуда ждать помощи и ждать ли ее вообще.

– Может, нам повернуть куда-нибудь, – неуверенно предложила Эмили, в приступе нервоза искусавшая губы, на которых уже не осталось нежно-розового блеска.

Я остановилась и осмотрелась. Повсюду – одинаковые развалины.

– Я не думаю, что…

– А где Дороти? – спросила Эйприл с тревогой в голосе.

Мы захлопали глазами и завертели головами.

– Только что тут была, – без особой уверенности сказала Эмили. – Шла чуть впереди.

– Наверное, просматривала фото и не заметила, как мы остановились, – на этих словах Эйприл побежала вперед.

Мы не успели пройти и пяти шагов, как знакомый силуэт показался чуть поодаль: подруга брела, сгорбившись над чем-то в руках. Ну да, точно, увлечена фотоаппаратом.

– Нас подожди!

Крик потонул в нахлынувшем потоке ветра; он засвистел с такой силой и яростью, что сбил мне дыхание. Было в нем что-то аномальное, неестественное. Я резко развернулась спиной, успев заметить, что Дороти поступила также. Ветра нежданными гостями залетели в домишки, захлопали покосившимся дверьми, будто устраивая худший в мире концерт.

Он поутих не сразу: мы передвигались маленькими шажками, чтобы не споткнуться и не полететь спиной вниз. Вся нашу одежду покрыли пыль и грязь, но мы не останавливались, чтобы отряхнуть ее. Мои еще недавно спадающие на плечи волнами волосы превратились в сплошной беспорядок запутанных прядей; я провела по ним пятерней, и с моей ладони посыпались крохотные камешки вперемешку с песком.

Когда мы наконец смогли повернуться обратно и убрать ладони с глаз без риска получить в них порцию пыли, Дороти была в шагах десяти от нас. Я не сразу разобрала, что случилось, и только поднапрягши зрение под испуганное аханье Эйприл поняла, что та стоит на коленях в очень странной позе. Я поспешила за рванувшими вперед девочками; мои ноги ныли, как бывает после долгого и утомительного дня, и я кое-как держала темп.

Когда Доди повернула лицо к нам, то слезы крупными каплями стекали по ее щекам, а сама она исказилась в гримасе боли и какого-то отчаянного непонимания. Ее глаза влажно блестели за большими линзами очков, как будто на нас смотрела огромная стрекоза.

– До, поговори с нами!

Та только кривилась, всхлипывая и бормоча что-то несвязное.

– Я просто… упала… а она… больно…

Кажется, подругу парализовал скорее страх, чем боль – это было видно по изнеможенному лицу и готовности хлопнуться в обморок в любую секунду. Я осторожно заглянула ей за плечо, чтобы увидеть рану.

– Твою мать! – тут же отшатнулась и зажала рот.

Правая рука Дороти, которую до этого нам не было видно, была неестественно вывернута. Словно куклу достали из ящика, а потом со всей силы кинули в стенку… Пару-тройку раз. Я отвернулась и попыталась успокоить дыхание, часто делая вдохи и выдохи. Эмили отреагировала похожим образом, и только Эйприл, явно не понимая, что делает, коснулась кончиками пальцев предплечья Доди. Та заорала и зашипела сквозь зубы, словно ее задели раскаленным железом.

– Прости-прости-прости! Тебе срочно нужно к доктору! – Эйприл неосознанно тянула руки к Дороти с желанием помочь, но уже не решаясь вновь до нее дотронуться.

– Врач, нам нужен врач, первая помощь… – мысли лихорадочно забегали, словно муравьи, чей домик разрушил капризный ребенок, чтобы поиграться.

Телефон не работает, куда идти – совершенно непонятно.

– Ты можешь встать? – голос Эмили доносился до меня как будто издалека, и я повернулась, невидящими глазами смотря на то, как девочки пытаются поставить Доди на ноги. Та шумно втянула воздух сквозь сжатые зубы и, поддерживаемая с левой стороны подругами, встала. Судя по скривившемуся заплаканному лицу, еще больше усилий ей потребовалось, чтобы установить равновесие и не сползти обратно. Рука повисла как будто отдельно от остального тела.

Я сглотнула и постаралась принять более позитивный вид.

– Дыши размеренно, – ляпнула я первое, что пришло мне в голову. Дороти одарила меня таким взглядом, что я вжала голову в плечи.

– Всё не так плохо, да ведь? – жалобно спросила она, явно избегая смотреть на собственную руку.

– Не-ет! – очень уж высоким тоном прощебетала Эмили, поудобнее закидывая здоровую руку девушки себе на плечо. Та, поморщившись от боли, выдала очень нелестное и нецензурное слово – мы так и не поняли, в чей адрес конкретно.

– Нам нужно идти, – выдавила я с осознанием, что путь у нас только один.

– Опять вперед? – Эйприл выглядела так, словно была готова опустить руки и сдаться, лишь бы не пускаться в погоню за неуловимым спасением, которое даже на горизонте не маячило. Я понимала ее состояние, но останавливаться было нельзя – теперь еще и Доди нуждается в срочной медицинской помощи.

– Да.

Мы прошли не больше десяти метров; Дороти захныкала и остановилась. Мне, как и остальным, было невыносимо ее жаль, но мы никак не могли помочь ей здесь, в полевых условиях!

– Доди, милая, потерпи, – когда я открыла рот с намерением сказать Эмили, что не время для пустой болтовни, она стрельнула в меня суровым взглядом и разве что не шикнула. – Хочешь остаться здесь с кем-нибудь, пока мы ищем помощь?

Дороти отчаянно замотала головой. Слезы крупными потоками текли по ее побледневшим щекам.

– Может, попробуем вправить тебе руку? – предложила Эйприл.

Когда все трое повернулись к ней с выражением самого настоящего шока на лицах, она только невинно пожала плечами.

– А что, я в фильмах видела, как это делают. Надо только…

Доди на удивление энергично для раненой отпрыгнула в сторону – подальше от тянущей руки подруги.

– Даже не думай! Если у тебя нет диплома об окончании как минимум медицинского вуза, не приближайся ко мне.

– Я не думаю, что нужно быть доктором, чтобы просто вправить сустав.

Теперь только двое – Дороти и я – покосились на заговорившую Эмили. Эйприл победно вскинула руки вверх.

– Вы себя-то слышите? – возмутилась я. – «Просто вправить сустав»? И часто вы такое практикуете?

– А у нас есть другие варианты? – взвилась Эмили в ответ, словно взъяренная фурия. Ну вот. Начинается. – Мы в каком-то гребаном замкнутом круге, рядом – ни души, а наша подруга вывихнула руку!

– И если ты не хочешь окончательно меня покалечить… – в разговор вступила Дороти со звенящим от напряжения голосом, когда меня кое-что отвлекло.

Целый табун мурашек проскакал по моей спине, заставив не то что поежиться – передернуться и провести по себе руками, пытаясь сбросить это ощущение. Это было похоже на сработавшее шестое чувство, как я всегда себе его представляла; что-то неестественное в воздухе, нечто невидимое и ледяное коснулось моей спины, будто призрачная рука.

Не отдавая себя отчета в том, что делаю, я развернулась и вперила взгляд туда, куда мы изначально шли.

– ОТОЙДИ!

– Мы хотим помочь…

– Дай просто посмотреть!

– Нет!

Мои глаза примагнитились к одной-единственной точке. Поодаль, но при этом оставаясь в пределе видимости, расположилась постройка, разительно отличавшаяся от всех других в округе.

Небольшой домик с открытой верандой смотрел на меня глазками-окнами в пластиковых рамах. Я прищурилась и сделала шаг вперед. Это ведь не мираж? Здание было одноэтажным, но очень приличным и милым на вид. Над входом прибита вывеска, но разобрать даже такие крупные буквы с этого расстояния я не могла. Похоже на кафе: в такой хочется зайти после долгого дня на учебе, расположиться за круглым столиком, покрытым клетчатой скатертью, и заказать себе горячий шоколад с яблочным штруделем. И главное в нем было вот что: ни следа разрушений, прекративших жизнь остальных построек здесь. И как мы раньше его не заметили?

– Я НЕ БУДУ! ЛЕСТ, СКАЖИ ИМ!

Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть подруг, нависающих над Доди.

– Да что с вами такое?!

Девочки повернули ко мне лица почти синхронно; на них застыло отрешенное и какое-то кровожадное выражение. Их губы кривились в полу-ухмылке, а глаза были больше обычного, будто они увидели что-то удивительное и так и застыли в таком положении.

– Эй! – я дернулась вперед, но Эмили и Эйприл – которые сейчас совершенно не были похожи на себя – уже отпрянули от Доди и часто заморгали. Лица приняли обычное выражение: с них будто спало наваждение.

Я подбежала к Дороти и аккуратно поддержала ее за локоть здоровой руки.

– Смотрите туда!

Подруги проследили за моим вытянутым пальцем и тоже заметили здание, напоминающее кафетерий.

– Идемте! Там должен кто-то быть.

Эмили и Эйприл, переглянувшись, двинулись за нами, как-то странно переставляя ноги, словно были готовы упасть в любую секунду. Они молчали и только иногда непонятливо оглядывались по сторонам, словно забыли, как здесь оказались. «Должно быть, у них шок», – решила я.

Раздраженное шипение, чем-то напомнившее хрипение гадюки, разрезало воздух. Я в испуге вздернула голову, пытаясь определить его источник.

Ничего. Показалось, наверное.

Я дернула ручку раз, затем другой. Дверь не поддавалась. Я попробовала плечом и добилась только того, что ушибленное место неприятно заныло.

– Ну что там?

– Закрыто, что.

Эйприл заглянула в небольшое окошко, задернутое белой занавеской, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь внутри. Девочки уже вели себя нормально, как раньше, но Доди всё равно предпочла опираться только на меня.

Подруга почти вплотную прислонилась к стеклу и с обеих сторон прикрыла глаза ладонями, соорудив «бинокль». Какое-то время мы стояли в тишине. В воздухе зажужжала мошка, и я рефлекторно отмахнулась от нее рукой.

– Ничего не видно, только деревянные доски пола.

– Черт!

Эмили, поджимая губы, ходила взад-вперед за нашими спинами.

– Мы можем проломить окно, наверное. Взять палку побольше и…

– Мне не нравится эта затея, – призналась я. – Но, возможно, у нас нет другого выхода. То есть, входа.

– Там может быть рабочий стационарный телефон или аптечка, – заметила Эмили, продолжая мельтешить позади. Бантик на ее голове почти распустился и теперь свисал с волос неряшливыми лентами.

Я чувствовала, что мы найдем там не только помощь, но и ответы, но такую странную теорию озвучивать не стала – только снова подергала ручку. Всё еще закрыто.

– Эм… Девочки…

Я обернулась на дрожащий голос Доди и оторопела.

Глава 2

За десять лет до настоящего времени.

Питер снова поднял глаза на запачканное зеркало – наверное, раз седьмой за сегодня – и внимательно посмотрел на свое отражение. Он сделал два шага назад, склонил голову набок, прищурился, сделал два шага обратно.

Ему хотелось услышать одобряющий голос своей матери, которая сказала бы ему, что он отлично выглядит, что он готов к первому дню работы, что у него все получится. Но единственное, что слышал парень – неумолкающий телевизор в зале, соседней комнате от его, и сальные комментарии отца по поводу происходящего на экране. Он не прислушивался и не разбирал его речь – не хотел. Если бы мог, то вообще сбежал бы от тирана, который только и делал, что лупил свою жену, а в перерывах между битьем заливал в себя пиво и сериалы сомнительного содержания по кабельному. Но теперь его матери нет – Питер все еще с горечью задавался вопросом, почему раком заболел не его отец, а она – и уйти из дома получится только с наступлением совершеннолетия. Прошлая же попытка сбежать закончилась для него встречей с полицией.

Он еще раз одернул униформу помощника повара и решил проскочить через зал так быстро, как только сможет. Если до его костюма – даже не его, а кафе, в который дядя устроил его работать – доберется эта вонь, вывести ее уже не получится. Никакой позаимствованный у Александра одеколон не заглушит перегар и давшую запашок рыбу двухнедельной давности.

Маленький телевизор, совсем дешевый и работающий на последнем издыхании – Питер знал, что, если понадобится, отец спустит на него остатки денег с выплаты пособия для неработающих – тускло освещал комнату. Шторы, как и всегда, были задернуты, и в полутьме парень споткнулся о валяющуюся банку пива, преодолевая расстояние до коридорчика, который, может, при должном уходе и имел бы достоинство называться прихожей.

– А ты еще куда собрался? – прокряхтел противный, пропитый голос с такого же древнего темно-зеленого диванчика. Питер видел только лысеющую макушку: отец не повернулся к нему, а продолжал сверлить взглядом телевизор. Он на всякий случай ступил в еще более кромешную тьму коридора, чтобы тот не разглядел костюм.

– Собрание в школе, – соврал он еле дрожащим голосом. – Ты же не пойдешь, поэтому там буду я.

Со стороны отца было так тихо, что парень напрягся. Сейчас он скажет, что впервые за три года пойдет в школу, и его план разойдется по швам. Внутри всё похолодело, будто Питер залпом выпил стакан ледяной воды, и даже в горле собрался ком.

– А. Ну иди.

Подросток быстро обулся в ботинки.

– Подожди-ка.

Парень снова замер, уставившись на спину и сгорбленные плечи отца.

– Пива купи. Как обычно, у Крэйга в магазине рядом с домом, он знает, что это мне. Деньги на тумбочке под зеркалом.

—…Конечно.

– И не налажай, как в прошлый раз. Зачем только такого вырастили…

«Никчемного» эхом ударилось в голове парня, когда он уже вышел за дверь, на лестничную площадку. Питер втянул носом воздух, шумно выдохнул его обратно, посмотрел на грязный потолок слишком взрослым и серьезным для его возраста взглядом.

Это всё закончится. Он накопит денег на новой работе, перебьется как-нибудь так, а с совершеннолетием переедет к дяде – брату почившей матери, единственному человеку, которому на него не плевать. И вернется на учебу, обязательно.

А для этого нужно не опоздать в первый же день. Кнопка вызова лифта загорелась красным.

***

– Живей, новичок, живей! – Питер вздрогнул от громкого голоса, завертелся юлой еще быстрее.

Учиться теории времени не было: оказаться тут раньше других кандидатов позволило только то, что кафе «Пристань» руководилось двумя партнерами, одним из которых был его дядя, Александр. Теперь Питер всеми силами должен был доказать, что достоин остаться. Подросток был кем-то вроде разнорабочего на кухне: там сделать заготовки, тут махнуть тряпкой раз-другой, сбегать на склад… Первый день напоминал, скорее, последний. Для его ног уж точно.

– Яйца варить умеешь? – дождавшись неуверенного кивка от Питера, один из поваров в перепачканной чем-то, напоминающем томатный соус, форме указал подбородком на один из множества настенных шкафчиков. – Пять штук надо.

Небольшой, но уютный кафетерий получал стабильный поток клиентов вот уже несколько лет; сдерживая тяжелый вздох осознания, что отныне такие заполненные дни будут у него по графику 5/2, Питер кинулся к гарнитуре. «Интересно, чем сейчас занят дядя, – думал он, стараясь не греметь посудой. – Он придет меня проведать или нельзя?».

Шум посуды и гул сливающихся звуков работающей кухни, полностью заполнившие помещение, также верно вытеснили из его головы все лишние раздумья. Когда руки заняты, становится как-то легче – проблемы отходят на задний план. Как и мысли о «доме», который Питер уже не мог назвать таковым, ведь дом – это что-то сокровенное, родное, место, в котором тебя ждут, которое поглотит твои печали, а не пристанище монстра. Сейчас же парень думал только о своих действиях и старался просчитать их наперед, но при этом не дальше, чем на несколько, чтобы из рук всё не повалилось. Было в этом что-то монотонное, стабильное, несмотря на всю спешку и срочность.

Питер получил еще несколько просьб от работников и закружился в каком-то диком танце: расставить приоритеты, сделать то, помочь с другим… Кухня слилась в одно яркое, но размазанное пятно. Он бы нервничал, но времени на это просто не оставалось. В слаженном механизме каждая шестеренка должна крутиться так, как положено, иначе процесс нарушится. Именно с этой мыслью подросток грохнул сковородой о газовую плиту, зажал одну из множества кнопок с нарисованным огоньком рядом и замер: а как ее включать-то? Дома у них была другая, старее, допотопнее. Вода плеснулась от резкого движения, разбилась о край, снова успокоилась, когда Питер проверил огонь под сковородкой с плавающими в ней яйцами. Пламени по-прежнему не было.

– Спрошу у кого-нибудь из поваров, – решил он, отняв палец от кнопки, которая так и осталась в режиме «вкл».

Стоило ему повернуться, как основная дверь на кухню – та, через которую снуют официанты с подносами в руках – распахнулась, и туда влетел некто в темно-бордовом пиджаке. Пронзительный взгляд, в которых читались ум и проницательность, остановился на парне.

– Я не ошибусь, если скажу, что это вы здесь первый день?

– Д-да, всё верно.

– У начальства вопрос насчет трудовой книги. Пройдемте, пожалуйста.

У Питера задрожали не только колени, но, кажется, и каждая мышца в теле. Из-за его возраста и положения он не надеялся на официальное трудоустройство, но дядя говорил ему, что найдет обходной путь, да и «черная» зарплата выйдет больше, чем та, что в белых конвертах. Неужели не получилось?

Подросток без слов, с мгновенно поникшим выражением лица, выскользнул за дверь следом за менеджером.

Вскоре после его ухода кухню стал наполнять специфический запах – что-то вроде тухлых яиц. Су-шеф принюхался к содержимому холодильников с прозрачными дверцами, прошелся по всему ряду, не упуская ни один.

– Как странно, – пробурчал мужчина средних лет себе под нос, одергивая фартук.

Прошло меньше минуты. Один из поваров встал за газовой плитой и, привычным движением зажав пару кнопок, повернул ручку. Появилась искра: она вспыхнула, вобрав в себя огромный приток мощи от случившейся утечки газа. Пламя охватило всё помещение за долю секунды.

Глава 3

Я обернулась на дрожащий голос Доди и оторопела.

Небольшая веранда перед кафетерием, на которой тут и там стояли круглые столики цвета горького шоколада, больше не пустовала. На стульях с невысокими спинками расположились посетители: они скучающе смотрели на свои руки или гостя, с которым пришли. Некоторые открывали и закрывали рот, запрокидывали головы в беззвучном смехе, жестикулировали и размахивали руками, но в воздухе не разносилось ни звука. Стояла полная тишина.

Эйприл, отпрянув от окна, прижалась к стене, будто ища у нее защиты. Доди прикрыла глаза и забормотала что-то под нос – может, взывала к собственному рассудку. Эмили неуверенно обводила взглядом пространство, а я чувствовала себя так, словно меня сбило огромной морской волной. Я, кажется, даже покачнулась – удивительно, что не упала.

Когда они успели сюда прийти? Почему мы их не слышим?

– Эй! – преодолевая желание спрятаться за спинами подруг, я подошла к ближайшему столику. За ним сидела пара – женщина с мужчиной, обоим не больше лет тридцати. – Что здесь происходит?

Дрожащей рукой я помахала перед их лицами. Ничего. Они по-прежнему смотрели друг на друга, улыбаясь и иногда раскрывая рот, выкидывая слова, которые мы не могли услышать, в пространство. Я еще раз провела ладонью аккурат между лицами сидящих, на этот раз медленно; их зрачки никак не отреагировали, будто моя рука была совершенно прозрачной – как и я сама.

Я поставила ладони на стол, наверное, слишком резко – он чуть пошатнулся, заскрипел ножками по веранде, но я отчетливо почувствовала под руками шершавую деревянную поверхность. Пытаясь вернуть себе ощущение реальности, потрясла стол. Тот зашатался, как совершенно обычный предмет мебели.

– Я не понимаю, – прошептала я, разглядывая соломенные волосы девушки, собранные в высокий пучок.

Повернула голову к парню. Тот носил клетчатую рубашку и темные джинсы, а растительность на его лице, по форме напоминавшая бородку Железного Человека из комиксов, выглядела абсолютно реалистичной.

Короткий, но на редкость пронзительный, словно удар клинка взвизг заставил меня обернуться.

Пока я разглядывала этих двух посетителей, Эмили подошла к соседнему столику, и, судя по ее прижатым ко рту ладоням, теперь сильно об этом жалела.

– Что? Что такое?! – я подбежала к подруге, краем глаза отметив, что Доди становится всё бледнее и бледнее, будто кто-то усердно раскрашивал ее кожу белым мелом.

Сначала я не услышала ее приглушенный ответ, и только когда она, всхлипнув, убрала руки, я разобрала следующее:

– Я их слышу…

– Что значит, ты их… – я кинула взгляд на одинокую девушку, которая сидела рядом с нами и безучастно смотрела на поверхность стола. – Что значит, ты их слышишь?

Сдавленный писк сзади привлек мое внимание. Эйприл зажмурила глаза, и вдобавок закрыла еще и уши, причем ладонями, для достоверности. Изящное серебряное кольцо блеснуло на ее пальце лучами уходящего за горизонт солнца.

– И ты тоже?!

Рассердившись то ли на себя, то ли на подруг, то ли на незнакомцев, которые не открывались только мне, я рванулась вперед и зарычала на ту девушку, у чьего столика мы стояли всё это время:

– ОБЪЯСНИ МНЕ, ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!

Я потянула руки, чтобы схватить ее за плечи, скрытые под тканью бирюзовой блузки, и хорошенько встряхнуть, но меня отвлек протяжный и чуть ли не отчаянный скрип двери позади нас.

– Они вам не ответят.

Из кафетерия вышел мужчина лет сорока в строгом костюме. Про таких говорят, что «возраст им к лицу». Благородные черты делали его похожим на киноактера: густые брови, четко очерченные скулы. Он спокойно смотрел на меня, и под взглядом его светлых серых глаз я внезапно почувствовала себя неуютно, как нашкодивший котенок. Мне стало немного стыдно за свое поведение с полминуты назад, и я выпрямилась, стараясь сохранять нейтральное выражение лица.

– Но как же это… – я обернулась на подруг, заметив, что Эмили с отчужденным выражением лица вслушивается в разговоры посетителей. – Что они говорят?

– А вы не слышите? – преодолев расстояние между нами парой уверенных шагов, мужчина оказался совсем рядом со мной. Теперь он вкрадчиво и беспокойно всматривался в мои глаза, будто пытаясь найти ответ в них.

– Что вы… – я отшатнулась и поспешно отошла, возвращая комфортную дистанцию. – Нет. Я их не слышу. И я вообще перестала понимать, что происходит.

В глазах мужчины светился неподдельный интерес – неужели к моей скромной персоне? Я не стала об этом задумываться. Мои руки бессильно повисли: натянувшееся струной напряжение внутри меня лопнуло с громким хлопком, и теперь я чувствовала себя выпотрошенной, словно рыба на прилавке.