Текст книги "Amor vincit omnia (СИ)"
Автор книги: listokklevera
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Глава 2
Никогда в жизни Джаред так не уставал; его мама, вырастившая троих детей, по меньшей мере заслуживала памятник при жизни. Нет, ему приходилось сниматься по восемнадцать часов в сутки, это выматывало, но когда-то съемки заканчивались и наступал долгожданный выходной. Сейчас же не важно было, как он хорошо играл свою роль – все равно шли бесконечные дубли: укачать, накормить, переодеть, укачать, накормить, помыть, переодеть и так далее по кругу, с постоянным плачем в перерывах, днем и ночью. Для крошки Дженни не играло роли, какое сейчас время суток, она плакала постоянно. Джаред не мог припомнить, чтобы его сестра Меган в таком возрасте столько плакала, но миссис Хейз утешила его, сказав, что все в порядке. У Джареда сердце кровью обливалось, когда малышка заходилась душераздирающим плачем, а он ничем не мог ей помочь, разве что таскать все время на руках, вроде она так быстрее успокаивалась.
Он даже переехал фактически в детскую, чтобы не бегать без конца сюда посреди ночи со второго этажа. Диванчик не раскладывался и был узковатым, хорошо хоть длины его хватало, но о каком-то комфорте думать и не приходилось.
Он уже неделю жил в Ванкувере и, похоже, никуда двигаться отсюда не собирался, а это означало, что нужно разобраться с работой и семьей, да и Женевьев позвонить, чтобы не волновалась. Джаред телефон не отключал, он выключил только звонок, телефоном же пользовался только, чтобы позвонить миссис Хейз или в доставку готовой еды. Правда, миссис Хейз относилась к этому неодобрительно и сказала, что Джареду обязательно нужно учиться готовить, ведь малышка растет и когда-то перейдет со смесей на нормальную еду, и чем он ее будет кормить – китайской лапшой или чизбургерами? Вообще-то Джаред кое-что умел готовить, но, конечно, не пищу для малышей, так что учиться он хотел – было бы для этого время, но пока его не наблюдалось. Да он вообще согласился бы делать что угодно, лишь бы не этот адский, ответственный труд – возня с Дженни. Зато она являлась отличным средством от страданий по Дженсену, хоть патентуй! Все, что он хотел сейчас – это нормально выспаться, даже самые загруженные съемки его и вполовину так не выматывали.
Разговор с агентом прошел на отлично, Джаред попросил, чтоб ему в ближайшие пару месяцев роли не подыскивали – без проблем. С родителями оказалось сложнее, они никак не могли понять, с чего бы ему вдруг переселяться на неопределенное время в Канаду, пришлось обещать все рассказать в ближайшее время. С Женевьев объясниться было легче всего.
– Джаред, ну наконец-то! – судя по окружающему шуму, она явно развлекалась на какой-то вечеринке. – Погоди, мне плохо слышно, сейчас подыщу местечко потише.
– Жен, мне нужно остаться в Канаде.
– Что-то с домом? Надолго?
– Нет-нет, с домом все в порядке, это скорее проблемы личного плана. Насколько они затянутся, я не знаю.
– А работа?
– Я уже обо всем договорился, в крайнем случае буду искать что-то здесь.
– Ничего себе! Все настолько серьезно?
– Похоже, что да.
– Ты что, – лукаво спросила Женевьев, – встретил кого-то особенного?
– Можно и так сказать, – улыбнулся Джаред, глядя на малышку.
– Я поняла. Счастья тебе, дорогой.
– Спасибо, милая, и тебе тоже, – несколько удивленный таким пожеланием, ответил Джаред.
Джаред каким-то внутренним чутьем определял в человеке надлом, он не показывал этого, но его тянуло к таким душевно раненным людям. Так было с Сандрой Маккой, у которой в четырнадцать лет, погибли родители и брат, и с которой сначала он подружился на совместных съемках, а потом начал встречаться. Так случилось и с Женевьев Кортез, но дальше дружбы он не пошел, потому что сердце уже было напрочь занято Дженсеном.
И тем больнее оказался удар, который получил Джаред, когда в ноябре 2009 Дженсен вышел от Эрика Крипке, радостно улыбаясь и со счастливой Данниль под мышкой, и объявил о своей помолвке. У Джареда пол из-под ног ушел, но он нашел в себе силы подойти, поздравить, похлопать дружески по плечу, обнять Данниль, а потом смыться, пока этим же занималась вся остальная съемочная команда. Он завалился к себе в трейлер, с трудом удерживаясь, чтобы не начать крушить все вокруг, хотелось орать, разбивать кулаки в кровь, чтобы болью физической уменьшить душевную, и понимая, что уже все – это конец, хотя… о чем вообще речь? Разве он рассчитывал когда-нибудь на что-то иное? Горло сжимали спазмы, он сел на диван и закрыл руками лицо, чувствуя, как сквозь пальцы просачиваются горячие слезы.
Женевьев, стукнув для приличия в дверь, вошла без приглашения, присела на корточки, легонько сжала плечо, сказала с сочувствием:
– Боже, Джаред, я и подумать не могла, что все настолько серьезно. Мне так жаль, так жаль. Всегда казалось, что все эти ваши взгляды, улыбки, обнимашки – игра на публику.
Она встала, зашуршала чем-то, полилась вода.
– Вот, – Женевьев протянула на ладошке маленькую таблетку, в другой руке – стакан воды, – это мои, выпей, не бойся. Тебе нужно успокоиться. Скоро позовут на площадку.
Джаред проглотил таблетку, интереса спрашивать, что это и от чего, не было никакого.
– Я тоже хочу.
– Что? – удивилась Женевьев.
– Жениться. А что, ему можно, а мне – нет? – звучало по-детски, но Джаред вдруг понял, что действительно хочет жениться, неизвестно на ком, но хочет, при этом прекрасно понимая умом, что хуже сделает в первую очередь себе.
Жен села рядом, помолчала, но все-таки с сомнением произнесла:
– Ладно, это, думаю, можно организовать, только не нужно делать несчастной ни в чем ни повинную, неизвестную девушку. Я сама выйду за тебя, Джаред. Но не по-настоящему. И секса не будет.
Джаред поднял покрасневшее лицо с мокрыми глазами:
– О чем ты?
– Один мой друг – актер, играет в местном театре. Думаю, он не откажется от роли священника, я организую свадьбу, все будет выглядеть как настоящее, никто и не усомнится.
– Почему?
Женевьев как-то сразу поняла, о чем он спрашивает, отвела глаза, но ответила:
– Каждая женщина должна побывать замужем, особенно если она актриса. На это обращают внимание. Я замуж не собираюсь никогда и ни за что, так что для меня это шанс, чтобы считали, что я там все-таки побывала.
Через месяц Джаред объявил, что их свадьба с Женевьев состоится в конце февраля.
***
Как бывает любовь с первого взгляда, так у Дженсена и Джареда возникла дружба с первого взгляда. Ну хорошо, может прям не с первого взгляда, а с первой улыбки, которой Джаред осветил всю комнату, где они впервые встретились. Устоять перед ним было невозможно, как невозможно сопротивляться торнадо или лавине, катящейся с гор. Он сразу и очень комфортно устроился в душе или сердце Дженсена – они стали лучшими друзьями, между ними возникло полное взаимопонимание и поддержка, в смысле Дженсен всегда был готов поддержать Джареда в его шутках и дурачествах, да и сам был инициатором по меньшей мере половины из них.
Джаред оказался уникальным человеком, иногда Дженсену приходила мысль, что его подбросили из того далекого будущего, где люди живут в гармонии с природой и в мире друг с другом. В Джареде все было слишком: слишком ослепительная улыбка, слишком высокий рост, слишком пропорциональная и великолепная фигура (правда, мускулатуру свою он накачивал постепенно, но и в первом сезоне уже мог ею похвастаться), слишком острый ум, слишком быстрая реакция (хотя он пытался порой прикинуться неуклюжим), слишком хорошо играл в шахматы (всегда побеждал), он слишком быстро мыслил, казалось, ему еще и вопрос не до конца сказали, а он уже отвечает, словно в голове его не мозг, а процессор, и еще, он ухитрялся постоянно что-то выводить из строя (большинство мелких электрических приборов) или ломать, что, по мнению Дженсена, только подтверждало неземное происхождение Джареда, то есть земное, но в смысле не из этого времени. И при всем этом он был настолько обаятелен, что окружающие сразу им очаровывались, не задумываясь ни о каких странностях.
Но Дженсен уже знал правду: Шерри, мама Джареда, как-то поделилась, когда он во время хиатуса приехал на несколько дней к ним в гости, и пока Джаред загонял собак со двора в дом, так как начался дождь, а на самом деле играл с ними, она показала награды Джареда и рассказала, какой тот талантливый ребенок. Оказывается, во время учебы в средней школе его внесли в кандидаты Президентской Научной Программы – специальной программы для поддержания талантливых школьников с последующей возможностью получения высшего образования. А во время учебы в старшей школе, Джаред выиграл в национальном конкурсе переводческих дуэтов, в котором принимали участие кандидаты со всей страны, притом, что участвовал не вдвоем, как было положено, а один, так как напарник заболел.
Ну да, Дженсен уже подозревал к тому времени, что если бы на съемочной площадке провели тест на IQ, то Джаред ушел бы вперед с огромным отрывом. Но Джаред не был бы Джаредом, если бы кичился своими знаниями или острым умом, поэтому основная масса людей воспринимала его как огромного, позитивного, дурачащегося чудика.
Дженсен даже купил как-то шахматы, и если узнавал, что кто-то умеет играть, то непременно уговаривал сыграть с Джаредом в перерывах между съемкой сценок. Ну что сказать? Шерри оказалась права – Джаред ни разу не проиграл. Многие считали это случайностью и тут же пытались отыграться, но безуспешно. В конце концов Дженсен спрятал шахматы, чтобы не провоцировать негатив в сторону Джареда от проигравших, вроде на него никто и не злился, но так, на всякий случай.
Джаред любил весь мир, а мир любил Джареда. Где бы он ни появился, к нему тянуло всех словно к магниту, его смех являлся оружием массового поражения, никто не мог удержаться и не улыбнуться, он фонтанировал нескончаемым позитивом, и все с радостью купались в его волнах. Устоять перед ним оказалось невозможно – Дженсен и не пытался, он сразу принял его, и они стали друзьями отныне и навсегда.
Но как же быстро Дженсену захотелось большего! Как ему хотелось, чтобы за объятьями Джареда, за его взглядами, улыбками было настоящее, а не игра для зрителей. Нет, конечно же, Джаред и без игры обнимался и улыбался, в этом проявлялась его сущность – он весь мир готов был обнять, но Дженсену-то хотелось, чтоб только его.
Все видели улыбку Джареда, ямочки на щеках Джареда, блестящие шелковые волосы Джареда, но Дженсену бывало ужасно обидно, когда восхищались его глазами, а не глазами Джареда. Нет, Дженсен прекрасно знал, что у него красивые глаза цвета хмурой летней травы, а вовсе не весенней зелени и не изумрудные, что за бред вообще? Уж скорее болотные тогда. Да, да, и ресницы длинные и пушистые, он в курсе.
Но глаза Джареда – это что-то совсем необыкновенное, правда, Дженсен заметил это не сразу, просто обратил внимание, что они у него то серые, то зеленые, то карие, и только потом разглядел, что на самом деле они густо-серые, а вокруг зрачка карие язычки, словно протуберанцы вокруг солнца: вытянулись они – и глаза карие, втянулись наполовину – зеленые, а собрались вокруг зрачка – серо-голубые. Дженсен потом даже наловчился по цвету глаз определять состояние Джареда: голоден он – глаза темно-серые как грозовая туча, расстроен – зеленые, устал, хочет спать – карие, в прекрасном настроении – светло-серые. В общем, назвать его глаза каким-то определенным цветом было невозможно и так же примитивно, как сказать, что небо голубое, а море – синее.
Так что, как и морем, ну или небом, глазами его можно было любоваться бесконечно: в них целые миры, галактики, вселенные. И кстати, ресницы у него тоже были в порядке, но нет, все видели только ресницы Дженсена!
А Дженсен, когда подрос, оказался совсем даже не в восторге от своей смазливой внешности, особенно когда он учился в старшей школе и его одноклассники нашли где-то старый каталог одежды, где он, малолетка еще, снимался в пижаме с символом Супермена. Они распечатали эту фотку и подло расклеили по всей школе. Да он неделю не мог спокойно ходить на занятия! И вообще, разговоры о своей внешности – это было последнее, что интересовало Дженсена.
Дженсен скучал без Джареда, все началось после помолвки с Данниль: Джаред ему даже не дал шанса объясниться, старательно избегая всяких разговоров на эту тему, понастроил барьеров вокруг себя, а потом и месяца не прошло, как сам объявил о свадьбе с Кортез. Вот это был удар! А объяснение потеряло всякий смысл. Зачем?
И все равно Дженсен скучал, особенно когда завершился сериал и они вернулись в Лос-Анджелес, где практически перестали видеться, разве что иногда Данниль не выдерживала смотреть на молчаливые муки Дженсена, звонила Кортез, и они договаривались встретиться вчетвером в каком-нибудь баре, ну, или на тусовках, но там сильно не пообщаешься.
Дженсен не выдержал и месяца, его сами стены душили, даже встречи с лос-анджелесскими друзьями не радовали, он купил билет и вернулся в Ванкувер в их старый дом, сам не зная зачем. Спал в комнате Джареда на его кровати и беспробудно пил, пока через три дня за ним не прилетела Данниль.
И все месяцы после того Дженсену все так же катастрофически не хватало Джареда. Дженсен очень рассчитывал на очередную вечеринку, где точно должен был присутствовать Джаред. Оказавшись с Данниль в толпе актеров, продюсеров и прочих завсегдатаев, он сразу стал выглядывать каштановую макушку Джареда, обычно возвышавшуюся над всеми, но к своему глубочайшему разочарованию, так ее и не обнаружил. К ним прибилась пара знакомых актеров, и пока Данни развлекалась светской беседой, а Дженсен стоял рядом с дежурной улыбкой, около них неожиданно нарисовалась Женевьев Кортез.
Дженсен автоматически оглядел окрестности, но Джареда так и не обнаружил. То, что он не заметил его жену раньше, было неудивительно – мелкая и юркая как таракан, совсем незаметная в толпе. Радостно улыбаясь, она обнялась с Данниль и символически чмокнулась с Дженсеном. Даже понимая, что он не прав, и раз ее выбрал Джаред, она должна быть замечательным человеком, Дженсен не мог побороть своей неприязни к ней: ведь она встала между ними, ведь именно после того, как Джаред начал с ней встречаться, он отгородился от Дженсена. Женевьев, по мнению Дженсена, стала причиной, которая разрушила их нерушимую, как когда-то ему казалось, дружбу.
Женевьев вдруг закопалась в сумочке и вытащила мобильный, Дженсен даже не слышал звонка.
– Джаред, – пояснила она с нежной улыбкой и защебетала в телефон: – Джаред, ну наконец-то! Погоди, мне плохо слышно, сейчас подыщу местечко потише.
Извиняющеся улыбнувшись, она пошла к выходу из зала. Недолго думая, Дженсен направился за ней, они прошли в коридор со служебными помещениями; Женевьев завернула за угол и остановилась – сюда практически не доносился шум. Дженсен, стоя с другой стороны угла и рискуя в любой момент быть обнаруженным, ловил каждое слово. К сожалению, того, что говорил Джаред, слышать он не мог, только фразы Кортез.
По окончании разговора, пока Женевьев, видимо, снова копалась в своей сумочке, Дженсен, полный недоумения, быстро ретировался обратно в зал.
Ему не давала покоя фраза Кортез: «Встретил кого-то особенного?» И что это означало? Кого мог встретить Джаред и чему радовалась его жена? Это было более чем странно.
Джаред так и не объявился, а через три дня Данниль притащила депрессирующему Дженсену газету и тыкнула в маленькую заметку на третьей странице, в которой говорилось о разводе Джареда Падалеки и Женевьев Кортез. Дженсен где-то в глубине души порадовался этому событию, хотя понимал, что не все так просто, ведь вполне возможно, что они развелись из-за того, что Джаред встретил кого-то особенного. Боооже! Но в конце концов, Дженсен никогда не рассчитывал на что-то большее, чем дружба и именно дружбу ему и хотелось вернуть, хотелось найти Джареда и «прижать» его хорошенько, чтобы он объяснил, почему, почему?, блядь, он похерил все то, что между ними было, все то тепло, взаимопонимание, да они же вросли друг в друга, чувствовали друг друга так, как Дженсен никогда не чувствовал своих родных, хотя уж с ними-то у него были наитеплейшие отношения.
Потихоньку узнавая там и там, подключив к поискам Данниль, он пытался выяснить, так где же все-таки находится Джаред. В ЛА он так и не появился, но если бы он уехал сниматься в другую страну, об этом давно стало бы известно. Его развод с Кортез тоже особого ажиотажа не вызвал, новости о нем в газетах не перетирались, а звонить его родственникам, чтобы узнать, куда он подевался, Дженсену было неудобно. Единственное, что удалось выяснить: Джаред уехал в Канаду продавать дом – это было последнее, что о нем слышали.
Дженсен уже готов был ехать в Ванкувер и проводить свое следствие, но прежде нужно было закончить всю эту тягомотину с документами. Конечно, выбраться в Канаду на пару дней он вполне мог, да только понятия не имел, где искать Джареда. Можно было попробовать через новых хозяев дома выйти на агента по недвижимости в надежде, что тот подыскивал Джареду новое жилье, если, конечно, он остался в Канаде. В итоге Дженсен решил сначала полностью закончить со своими делами, а потом уже заняться вплотную поисками Падалеки.
Он освободился в начале июня и в тот же день взял билет на самолет.
***
Дженни уже уснула, но Джаред продолжал раскачиваться на качелях*, которые он установил вскоре после того, как снова обосновался в доме. А что? Он любил устроиться с комфортом, к тому же во дворе он проводил теперь очень много времени, так как Дженни лучше спала на свежем воздухе. И держать ее на руках, маленькую, теплую, было настоящим удовольствием, он смотрел на нее, спящую, и чувствовал, как по жилам растекается счастье. Сэди и Харли, до этого мирно игравшие на траве, вдруг насторожились и бросились за угол дома. Джаред услышал их лай и радостное повизгивание. Они что, на белку наткнулись или еще на какого зверька? Он встал и, уложив Дженни в коляску, быстро пошел к собакам, пока не случилось непоправимое. В этот момент из-за дома выскочили Сэди с Харли, а следом за ними появился Дженсен. Джаред резко остановился, не веря глазам своим. Дженсен здесь?! Он ускорил шаг и почти вбежал в крепкие объятья Дженсена, сам обнимая его так сильно, чувствуя под пальцами плотные мышцы спины и твердые кости под ними.
– Боже, Дженс, это ты? – пробормотал он, ощущая как Дженсен вжался лицом сбоку в его шею и, кажется, даже услышав… всхлип?
Горячие слезы подступили к глазам, и Джаред поморгал, чтобы отогнать их, в голове не осталось ни одной мысли, только желание вот так вот вечно стоять, держа в руках Дженсена и чувствуя тепло и силу его тела.
Дженсен пропустил несколько раз сквозь пальцы шелковые пряди волос Джареда, он стоял, уткнувшись ему в шею, вдыхая чистый и свежий запах его кожи, ощущая на спине его горячие ладони, чувствуя, как он впивается пальцами в мышцы, прижимая к себе все крепче и слушая, как он бормочет:
– Как я скучал по тебе! Как скучал! Ты даже не представляешь!
Дженсен отклонил голову, чтобы взглянуть на него:
– Ты думаешь? Но ведь именно ты отталкивал меня, именно ты не отвечал на мои звонки и смски, именно ты похерил нашу дружбу.
– Я отвечал…
– Ага, отвечал… только, когда был на какой-нибудь встрече, в аэропорту или еще где, где не мог говорить: «Дженс! Извини, я занят!», «Дженс? Извини, я перезвоню», «Дженс! Прости, не могу сейчас говорить».
– Я… я все объясню.
– Хотелось бы, а то я уже вообще ничего не понимаю, – Дженсен кивнул в сторону коляски и высвободился из объятий Джареда, но тот не отпустил, тут же схватил за запястье.
– Я собирался тебе все рассказать. Правда.
– Так расскажи.
– Ага, пошли в дом, у меня совсем мало времени.
По тому, как у Дженсена похолодел взгляд и поджались губы, Джаред понял, что он принял это на свой счет. Да Джаред все свое время готов был отдать Дженсену и самого себя впридачу, но ведь Дженсену это не нужно, а времени у Джареда действительно немного – промежутки между сном малышки. Он потянул его через французское окно гостиной в дом и на кухню, где проворно поставил сковороду на плиту, достал из холодильника подготовленное мясо и миску с нарезанными овощами.
Дженсен стоял в дверях, немного растерянно глядя на суетящегося Джареда. Тот покушать любил, но чтобы вот так споро что-то готовил сам… Это не остатки заказанной пиццы разогреть.
Джаред перемешал скворчащее мясо и оглянулся на Дженсена, тут же шагнув к нему и выронив лопатку на пол.
– Боже, Дженс! – он снова обнял его, крепко прижимая к себе. – Поверить не могу, что ты здесь.
Дженсен натянуто рассмеялся и похлопал Джареда по спине, посмотрев в сторону коляски через окно:
– Да уж поверь! И я все еще жду объяснений.
– Я помню, – Джаред с неохотой выпустил его из объятий, подобрал и сполоснул лопатку и, снова помешав мясо, накрыл сковороду прозрачной крышкой.
– Так начинай, очень уж хочется наконец узнать, что заставило тебя выкинуть меня из твоей жизни.
– Это не так, – горячо возразил Джаред. – Я не хотел, не мог по-другому – ты объявил о своей помолвке с Данниль. Мне было больно и обидно, что ты скрыл от меня такое значимое событие, словно я для тебя был не больше, чем все остальные на площадке.
– Ну да, – покивал Дженсен, скептически ухмыляясь. – Да только я и сам не знал об этом. Мы тогда приехали на съемки, и меня вызвал к себе Эрик, у него уже была Данниль. Ему пришла в голову очередная блестящая идея для привлечения внимания к сериалу. Помолвка была всего лишь пиар-ходом, и я сам узнал о ней за пять минут до того, как вышел и объявил съемочной группе. Хотя Эрик и взял с нас с Данниль слово, что мы не расскажем правды, я собирался при первой же возможности все сказать тебе, но ты избегал меня на площадке, а после съемок уехал с Женевьев, ночевать не пришел. Я целый месяц пытался поговорить с тобой, но ты так ловко переводил разговор или сбегал, что не дал мне никакой возможности объясниться, а потом сам заявил, что у тебя с Кортез свадьба в конце февраля, и я понял, что мои объяснения тебе и не нужны.
Джаред, побледневший и вдруг осунувшийся, потемневшими глазами смотрел на Дженсена:
– Я не знал, прости.
Дженсен молчал, только смотрел в ответ.
– Ладно, – взлохматил шевелюру Джаред, – если помолвка была всего лишь пиар-ходом, то как же свадьба? Свадьба-то оказалась настоящая.
– Странно, что ты меня спрашиваешь про свадьбу… Сам-то ты уже как несколько месяцев был женат к тому времени.
– Но моя свадьба, в отличие от твоей, была фикцией.
– И что это значит? – широко распахнул глаза Дженсен.
Джаред рассказал, как было дело.
– Правда, через пару дней я понял, что погорячился, но Жен с таким энтузиазмом ухватилась за эту идею, что мне было неудобно все поворачивать вспять. Ей это было очень нужно.
Боже! Какими же они оба были идиотами!
– Моя свадьба хоть и не была фикцией – поженились мы на самом деле, да только это тоже был пиар-ход Эрика, он уговорил нас в надежде, что сериалом заинтересуется больше народа и его продлят. Но с Данниль мы сразу договорились, что через год разведемся, несмотря ни на что: продлят – не продлят, без разницы.
Джаред быстро прикинул:
– Год прошел еще в мае.
– Так мы и развелись, – пожал плечами Дженсен, – я только вчера получил свидетельство о разводе, и вот…
– То есть для вас с Данниль это был ненастоящий брак?
– Ну да.
– И вы не спали вместе?
– Гм… – кашлянул Дженсен с недоумением глядя на Джареда, – нет вообще-то.
– Прости меня, Дженс, я был таким идиотом, – Джаред жалобно смотрел своим фирменным взглядом. Как тут устоять, когда даже кот из «Шрека» ходит у него в подмастерьях?
– Ладно, – сказал Дженсен, чуть улыбаясь, и заметил, как сразу засиял Джаред, – но только ты не слишком обнадеживайся – ты мне еще каждую потраченную нервную клетку возместишь.
– Все, что захочешь, – заулыбался еще ослепительнее Джаред и, в очередной раз уронив лопатку, обнял Дженсена.
Тот привычно уткнулся носом в его шею, вдыхая такой родной, такой любимый запах. Шея Джареда вообще была отдельной темой, у Дженсена просто крышу сносило, когда он на ней зависал взглядом. Такая красивая, длинная, гладкая, стройная колонна, мужская, но при этом изящная. Это был тайный фетиш Дженсена.
Так и хотелось провести языком по ее гладкой коже от ключице к уху, обцеловывая по дороге все родинки.
Чувствуя, что сейчас не удержится и вопьется в нее поцелуем, Дженсен заставил себя оторваться от шеи Джареда:
– Ну, так может расскажешь уже, что это у тебя за добровольная ссылка? Чего ты торчишь уже три месяца в Ванке и откуда здесь младенец? Надеюсь, ты его не похитил?
– Конечно расскажу, я давно уже собирался все тебе рассказать, еще когда сюда приехал дом продавать.
– То есть три месяца? – уточнил Дженсен. – И кстати, ты продал дом или нет?
– Нет, не продал, – увидев, что Дженсен ждет ответа на первый вопрос, нехотя добавил: – Ну да, три месяца.
– И что тебе мешало?
– Когда все расскажу, сам поймешь.
– Приступай уже.
Но только Джаред открыл рот, как из детского аудиомонитора, стоящего на подоконнике, донеслось негромкое кряхтение, постепенно переходящее сначала в хныканье, а затем в полноценный плач.
Джаред, замерший при первых же звуках, подхватил с пола лопатку, сунул ее в руку Дженсена, как руководство к действию, и рванул из кухни, словно участвовал в олимпийском забеге.
Дженсен, слушая захлебывающийся плач и невольно морщась, положил лопатку в раковину, достал вилку, потыкал мясо и овощи, выключил плиту и подошел к окну. Джаред уже успел домчаться до коляски, и теперь из радионяни доносилось еще и его воркование. Дженсен усмехнулся и пошел в гостиную.
Джаред уже затащил коляску в комнату и, вынув малышку, понес ее в детскую.
– Сейчас, моя хорошая, сейчас, моя красавица, папа тебя накормит. Ну-ну-ну, что такое с моей девочкой? Сейчас папа тебя переоденет и будем кушать, да, мое солнышко?
Дженсен офигевал, слушая этот лепет, он встал в дверях своей бывшей комнаты, которая, судя по всему, была переделана в детскую. Это слегка возмущало: ведь на втором этаже была гостевая комната, так почему не ее, а именно комнату Дженсена надо было занимать?
Джаред ловко снял мягкий трикотажный комбинезончик нежно-розового цвета и сменил памперс.
– Ну вот, теперь моя девочка чистая и сухая, – ворковал он, натягивая комбинезон снова на малышку, та уже не кричала, а издавала отдельные звуки.
Напоследок он наклонился и чмокнул ее в животик, малышка замерла, улыбнулась и загулила. Джаред тихо рассмеялся и взял ее на руки:
– Сейчас Дженни покушает, и вообще все будет хорошо.
Он прихватил пеленку и подошел к Дженсену. Глаза Джареда излучали такое тепло и свет, что в груди у Дженсена странно потянуло, а в горле образовался комок. Джаред накинул на плечо и инстинктивно согнувшуюся руку Дженсена пеленку и положил на нее малышку:
– Подержи, пока я сделаю смесь.
– Господи, Джаред, ты с ума сошел? – зашептал Дженсен, с испугом глядя на кроху.
– Всего пару минут, Дженс, – усмехнулся Джаред.
– Я боюсь, вдруг я ей что-нибудь сломаю.
– Младенцы крепче, чем кажется, – спокойно сказал Джаред, уходя на кухню.
За ним на дрожащих ногах последовал Дженсен. Головка девочки лежала в сгибе его локтя, шапочка немножко сбилась, приоткрывая тонкие светлые волосики. Малышка смотрела на него круглыми глазенками и, похоже, собиралась заплакать. Ни малейшего сходства с Джаредом он не обнаружил.
– Откуда этот ребенок, Джаред?
– Из родильного, откуда ж еще? – Джаред уже сделал смесь и, приложив бутылочку к щеке, определял температуру.
– Ты понял, о чем я!
– Понял-понял, – он поставил бутылочку и забрал Дженни. – Ну что, моя хорошая, будем кушать?
Джаред пошел назад, и Дженсен, как привязанный, поплелся за ним. Оказалось, когда Дженни ест, разговаривать нельзя, чтобы ее не отвлекать, ходить по комнате тоже нежелательно, так что Дженсену снова пришлось притулиться в дверном проеме.
Малышка покушала, и теперь Джаред, уложив ее головкой себе на грудь, носил по комнате, ласково поглаживая по спинке.
– Почему она не спит?
– Ей уже три месяца, Дженс, она не может спать круглыми сутками.
– И что теперь?
– Ничего, сейчас она выпустит проглоченный воздух, и ее можно будет положить, правда, находиться на руках она все равно любит больше, да, мое солнышко?
У Дженсена были племянники, и он очень искренне нежно любил их, но ему никогда не доводилось возиться с ними, когда они были такими крошечными.
– Она уснет?
– Может быть, а может, нет, – тихо засмеялся Джаред, любуясь девочкой, – обычно в это время она бодрствует часик-полтора.
– Господи! Как же ты это выдерживаешь? И вообще, где ее мать, няня? Где ее родители?
– Я просто люблю ее, Дженс, да и втянулся уже в такой режим. Няня была с утра, а ее мама, наверное, я.
– Охренеть! Ты сам-то себя слышишь? Если ты ее мама, то кто ее папа?
– Возможно, ты, – Джаред положил малышку на расстеленную пеленку на диване и теперь забавлял ее яркой погремушкой.
Дженсен поперхнулся. У него что, слуховые галлюцинации?
– Боже, Джаред, что ты несешь, чувак? Ты фанфиков перечитал что ли? Даже если бы мы с тобой переспали, чего не было, ты никак не смог бы забеременеть, разве что в фантазиях наших фанатов.
Джаред засмеялся:
– Не все так ужасно, Дженс.
Он пересказал историю появления в его жизни Дженни.
– О Боже! – Дженсен не мог поверить в услышанное. – Ты серьезно пошел на поводу у какой-то шизанутой фанатки, обманул врачей и государство и украл ребенка? А что сказали твои родители?
– Они не знают.
– Как? А чем, по их мнению, ты тут занимаешься? Снимаешься в блокбастере?
– Я не мог им сказать, – Джаред переложил малышку в кроватку и тронул укрепленную над кроваткой карусель. Мобиль стал вращаться, и Дженни с интересом стала следить за цветными котиками, утятами и прочими зверюшками.
– Пошли пообедаем, пока она отвлеклась, у нас есть минут пятнадцать, – предложил Джаред.
Дженсен, бывший с шести утра на ногах, с радостью согласился. Он настолько устал и проголодался, что, видимо, поэтому Джаредова стряпня показалась ему невъебенно вкусной.
– Так почему ты не мог рассказать родителям?
– Потому что сначала хотел рассказать тебе, я же не знаю, какое решение ты примешь, если Дженни окажется твоей дочкой, может, ты вообще не захочешь делать анализ на отцовство.
– Нет, я сделаю, – спокойно сказал Дженсен, – но все равно не понимаю, что мешало тебе рассказать родителям правду.
Джаред пожал плечами:
– Если вдруг она окажется не твоей или ты не захочешь ее забрать, я скажу, что она моя, родная. Не хочу никому говорить, что я ее удочерил.
– Удочерил?! Ха! Да ты украл ее самым наглым, самым самонадеянным образом!
