Текст книги "Лестница в небо (СИ)"
Автор книги: Lisa is Potterwoman
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Вы с ТАКИМИ нотациями похожи сейчас на Молли. Она тоже постоянно охает, что, если у девушки видно коленки, значит больше в ней смотреть не на что. Мне надо ходить в парандже, и пусть все восхищаются моим мозгом – ведь это самое привлекательное, что во мне есть?
– Мужчины не уважают женщин, которые на первое свидание одеваются так, словно приглашают сразу же забраться к ним под юбку. Ведь это приглашение, не так ли, мисс Грейнджер? – вкрадчивый голос профессора мурашками пробежался по ее коже.
– Это красиво, модно и элегантно, – Гермиона сглотнула и отвернулась от яростного взгляда зельевара. – И далеко не у всех мужчин возникают в голове такие похотливые и неприличные мысли как у вас.
– Не переживайте – возникнут и еще как! Как только этот придурок увидит вашу осиную талию, – она поежилась, – краешек кружевной резинки чулка, выглядывающей из-под платья, – Гермиона безуспешно попыталась опустить узкий подол юбки пониже, – и этот бесстыдный вырез, заглянув в который вас можно обозревать всю – от груди до трусов!
Вкрадчивый тон Снейпа не оставлял сомнений в том, что он взбешен до крайности.
– Я уже достаточно взрослая женщина и боюсь, что не вам решать, в каком виде мне идти на свидание!
– Да вам в подобном наряде даже палочку будет некуда деть!
– Хороший аргумент. Еще будут?
– Что ж, в таком случае не смею вас задерживать. Да и мне здесь больше делать нечего, – холодно откланялся профессор.
– Нет, вы только посмотрите на него! – Гермиона изящно отставила ножку и подбоченилась. – Сначала говорит, чтобы я нашла себе мужчину, а потом пытается обозвать меня шлюхой!
– Заметьте, не я это сказал, – одобрительно кивнул Северус. – Самокритичность – это то, что я всегда ценил в женщинах. Можно весьма неплохо сэкономить, когда запросы не слишком велики. Взрослая нашлась! Девчонка!
– Издеваетесь? – она, казалось, рассердилась уже по-настоящему. – Вы хоть знаете, сколько мне лет?
– Какая разница? Восемнадцать, двадцать – случайные связи пагубно отразятся на вашей учебе! И журавлики! Вы совершенно забыли о них! Представьте себе: забросите их – и все! А как же мечта? Как же все труды, которые вы потратили? Сколько их уже? Двести, триста?
– Шестьсот двадцать пять… – она устало присела на край кровати, и поникла. – Мне все надоело. Просто-напросто надоело. Вы даже не представляете себе, насколько я устала. Я хочу тепла. Хочу, чтоб меня любили. Это слишком много?
– Послушайте, – он подошел к самому краю картины и присел на корточки, пытаясь заглянуть ей в лицо. Она подняла глаза.
– Гермиона-сан! – раздался стук. – Вы позволите?
Северус отшатнулся.
– Черт, – Гермиона заглянула в зеркало, пытаясь стереть разводы туши под глазами. – Хикэру, заходите, я сейчас!
Она поспешно скрылась за дверями ванной комнаты, находящейся в углу спальни, а профессор поспешил в картину с лабораторией.
Входная дверь тихонько отворилась, и через порог гостиной-библиотеки-кабинета шагнул улыбчивый молодой человек:
– Спасибо за приглашение, гайдзин… – пробормотал он, цепким взглядом окидывая помещение. Юноша был высок, строен до худобы, что совершенно не портило, а придавало своеобразное очарование его фигуре, облачённой в строгий черный сюртук военного образца, больше похожий на приталенное пальто до пят. На голове посетителя ярким пятном выделялись серебристо-белые волосы, сквозь рваную челку из-под пепельных бровей в сторону Северуса сверкнули желтые глаза, а обветренное лицо расплылось в сияющей улыбке, – Ёкай-дух-с-картины! Я много слышал о подобных, но ни разу не видел. Тебе там не одиноко?
– Тут заскучаешь того и гляди, – процедил Снейп, глядя как гость, сцепив сзади руки в замок, обходит комнату, с интересом рассматривая книги и свитки, которыми были завалены полки шкафов. – Это вы забили ей голову японской мистикой? Хикэру?..
– Позвольте представиться – Хикэру но Осорэ, – отвесил церемонный поклон молодой человек, оскаливаясь. – Ты ее родственник?
– А что, разве наше фамильное сходство не очевидно? – Северус повернулся в профиль, демонстрируя крючковатый нос и прямые черные пряди волос, уныло свисающие вокруг лица.
– Тогда… – юноша внезапно замер, словно зверь, почуявший добычу. Он впился взглядом в старую потрепанную книжицу об оригами, лежащую на полке. Острый нос его, словно принюхиваясь, приблизился к пожелтевшим страницам. Хикэру облизнулся и протянул руку, но едва успел он дотронуться до шнурков, стягивающих бумагу, как воздух огласило визгливое поскуливание и гость запрыгал на одной ноге, дуя на обожженную ладонь.
Снейп хмыкнул.
– Тебе весело? – зашипел блондин. – Может быть, ты хочешь позвать Гермиону-сан? Чтобы она присоединилась к нашей дружной компании?
Хикэру поднял тонкую холеную руку с безупречным маникюром. Ногти начали быстро расти, хищно заостряясь. Зрачки превратились в точку и исчезли совсем. Небрежным жестом юноша откинул челку со лба и аккуратно провел загнутым когтем по краю картины, оставляя глубокий разрез:
– Меньше знаешь – крепче спишь… Она ведь так любит спасать мир… Дадим ей такую возможность? Только кто потом будет спасать ее? Гермио-она-а… наверное надо погромче?
Снейп не следил за тем, как с тихим скрипом рана на холсте становится все длиннее. Он прислушивался к тишине спальни за закрытой дверью. Северус сглотнул, заглянул в расплавленное золото глаз японца и прохрипел:
– Не надо…
– Не надо, так не надо, – легко согласился Хикэру, усаживаясь на стул. Когти втянулись, а золотистое мерцание глаз уступило место нормальному желтому цвету. Японец небрежно положил ногу на ногу, сверкая лакировкой на остроносых ботинках. – Ты будешь молчать. А она будет жить. Пока.
– Зачем она вам? – гость не удостоил Снейпа ответом, щелкнул пальцами, и стены покрылись инеем. Книги запорхали по комнате, шелестя страницами, свитки и листки с записями закружились в потоке воздуха, сворачивающегося в торнадо. Содержимое шкафов со свистом проносилось мимо Северуса.
– Зачем!? Почему – она!? – кричал Снейп, пытаясь перекрыть шум ветра.
– Она забавная. Люди давно перестали интересовать меня как вид. Кстати, скажи ей, что эту книгу нужно подарить. Мне, например. Потому что я такой замечательный, милый и очень-очень симпатичный. И не надо со мной шутить, Ёкай-дух.
Смерч, кружащийся по комнате, добрался до большой шляпной картонки, сорвал с нее крышку и сотни белых птиц взмыли к потолку. Хикэру удивленно приоткрыл рот. Один из журавликов опустился на подставленную ладонь, и маг поднес его к глазам. Втянул носом воздух и, словно дирижер взмахнул руками. Все стихло. Книги осторожно опустились на свои места, картонка закрылась, стены оттаяли, а молодой человек снова спокойно сидел, покачивая ногой, любуясь безупречными стрелками на брюках.
– Прошу прощения, что заставила вас ждать, – вошедшая Гермиона нервно поправляла длинное черное платье. Она неуверенно улыбнулась юноше, вскочившему со стула. Японец галантно склонил голову:
– Такую женщину можно ждать вечность, – тихое рычание со стороны картины было проигнорировано. Хикэру взял Гермиону за руку и коснулся губами ладони, исподлобья наблюдая за реакцией. Она судорожно вздохнула и застыла.
– Не делайте этого, – Северус стоял у самой рамы, казалось, еще шаг и он вывалится в комнату.
– Это всего лишь обед, – желтоглазый волшебник все еще держал Гермиону взглядом.
– Конечно, – согласилась она. Накинула на плечи кружевную шаль и взяла Хикэру под руку.
– Я согласен, – Снейп стиснул кулаки. – Вы слышите, мисс Грейнджер? Я помогу вам. Вы станете Мастером Зелий, самым лучшим, самым… Черт бы все побрал! Вы слышите меня?!
Не оборачиваясь, она на мгновение задержалась на пороге. Молодой человек наклонился и слегка дунул ей в затылок. По напряженной спине Гермионы прошла волна дрожи. Хикэру положил ей руку на талию, взглянул через плечо на Северуса и подмигнул. Дверь тихо затворилась. Снейп выругался, смахнув со стола колбу. Она с жалобным звоном разлетелась о стену лаборатории. Он бессмысленно уставился на бурую жижу, медленно стекающую по каменной кладке.
*
– Спите, да? – заплетающийся голос Гермионы вырвал профессора из раздумий. Она стояла перед ним, слегка покачиваясь, размазывая по лицу тушь. – Вот вы все спите и спите, а я тут стою…
– Одна? – уточнил он, едва сдерживаясь.
– С бутылкой, – хмыкнула Гермиона и, выпятив нижнюю губу, сдула кудряшки со лба.
– Что… что случилось? – Снейп постарался не сорваться на крик, вглядываясь в темную фигуру, бредущую к столу.
– Ничего, – она плюхнулась на стул и попыталась пожать плечами. – Ни-че-го!
Мисс Грейнджер разгребла местечко на столе, заваленном бумагами, и уронила голову на руки:
– Ну, почему? А? У меня маленькая грудь? Нет талии? Ужасные волосы? Или я тощая? И ноги кривые?
– Это он вам так сказал? – приподнял Северус правую бровь, внезапно успокоившись.
– Не важно! – она шмыгнула носом. – Вы должны говорить наоборот.
– Мисс Грейнджер, вы пьяны?
– Совсем чуть-чуть… капельку, – Гермиона отхлебнула из бутылки, которую все еще продолжала нежно обнимать. – Так что можно сказать, что я совершенно трезва. Если вычислить в процентном отношении долю этилового спирта к массе тела и умножить на количество производных…
– Идите отдыхать.
– Нет, ну раз в жизни встретила милого обаятельного парня, который не смотрел мне в рот, а заглядывал гораздо ниже… – она подперла щеку кулаком и уставилась в одну точку.
– И что? – осторожно подтолкнул ее Снейп.
– Может быть, со мной что-то не так? – пропустила Гермиона его реплику мимо ушей. – Чего я жду? Глупые мечты и дурацкие надежды… кретинка.
– Не расстраивайтесь, мисс Грейнджер, у каждой девушки есть свой личный принц – единственный и неповторимый. Вот и ваш сейчас сидит где-нибудь, гриву белому коню расчесывает. А потом как поскачет… как помчится.
– Сдается мне, что конь-то, может, и прибежит. А принц так и будет стоять и чесать еще чего-нибудь. Это судьба.
– Прекратите. Сидите тут пьяная в хлам и жалеете сама себя. Вам больше нечем заняться? Проспитесь. Уверяю вас, что после этого в жизни опять появятся краски, и она снова приобретет смысл. У вас все еще впереди. И любовь, и счастье. Вы слишком молоды, чтобы растрачивать себя на неизвестно кого просто так – из любопытства или назло мне и всему миру. Как он вас отпустил?
– Ну… – задумчиво протянула она. – Я предложила ему остаться друзьями.
Снейп фыркнул:
– Да, между друзьями секса обычно не очень много. Потому-то настоящих друзей – единицы. Хотя бывают и счастливые исключения.
– Это кто это у вас такой исключительный?
– Не важно. Так что все-таки произошло?
– Я что, перед вами отчитываться должна? – сонно удивилась Гермиона. – Вы мне кто – мама или папа?
– Я вам весьма злой профессор Снейп. Который теперь живет вместе с вами и может здорово отравить вам существование. Продолжим?
– Продолжим. А что вы мне сделаете? Ну, если я не скажу?
– Могу стихи декламировать. Шелли и По. А вот если вас придется долго уговаривать, я начну петь. Биттлз. Предупреждаю, у меня нет слуха, голоса, чувства ритма и меры. Зато получается весьма душевно.
– Мы пошли в Royal Garden – Хикэру там остановился.
– Дальше.
– Потом мы поужинали в местном китайском ресторанчике. Меню оглашать нужно?
– Это можно опустить, – смилостивился Северус.
– А потом он целовал мне подушечки пальцев, смотрел в глаза и называл «Гермиона-сан», – она мечтательно прикрыла веки.
– И?!
– И мы пошли к нему в номер.
– Черт бы вас побрал, мисс Грейнджер!
– Мы целовались…
– Дьявол…
– У него волшебные руки…
– Мерлиновы подштанники!
– И губы…
Северус пнул пустой котел, и он прогремел через всю лабораторию.
– А потом я сказала, что уже поздно.
– Что?
– Ничего, – Гермиона мрачно отхлебнула из бутылки. – Сказала, что меня мама ждет. И папа тоже. И портрет занудный. А он обиделся.
– Могу себе представить. На самом интересном месте…
– Потом обиделась я. А вы знали, что на японских волшебников наша магия не действует? – жалобно поинтересовалась она. – Я вот тоже не знала.
– Что он с вами сделал?
– Да ничего он со мной не сделал. Эти пятизвездочные номера гостиниц просто таки утыканы бутылками с шампанским, – дикий хохот Снейпа напугал Гермиону так, что она почти проснулась и в панике уставилась на хохочущего Снейпа: – Я оказала ему первую помощь!
– У меня не возникло ни малейших сомнений в том, что вы не бросили его там на произвол судьбы, – он вытирал слезы.
– Вот не буду больше ничего вам рассказывать, если это так смешно, – надулась она и попыталась вытрясти из бутылки последние капли.
– Больше и не надо. Идите спать.
– Заботливый профессор Снейп, – Гермиона покачала головой и хихикнула. – Мне же никто не поверит. Вы меня еще в кровать уложите. И колыбельную спойте.
– Какого они обо мне, однако, плохого мнения.
– Зато верного.
Она скинула узкие туфли, подобрала подол платья и поплелась в спальню. Северус перебрался вслед за ней на картину с натюрмортом.
– С тех пор, как вы умерли, профессор, вы стали гораздо добрее, – бормотала Гермиона, пытаясь стащить покрывало с кровати. Сдавшись в неравной борьбе с оказывающим сопротивление куском шотландки, она упала поверх него, пытаясь непослушными пальцами натянуть край свисающего на пол пледа на себя.
– В некотором роде я – не совсем он, – тихо проговорил Снейп. – Это как отражение в зеркале: вроде все на месте, а на самом деле – плоское и ненастоящее. Посмертная маска. Прощальная гримаса магии. Отпечаток.
Гермиона закуталась в покрывало, свернулась калачиком и закрыла глаза:
– Спокойной ночи, профессор. И вашему отпечатку – тоже.
– Профессор Снейп погиб, мисс Грейнджер. Давно. Насовсем. Я еще помню, как он умирал. Помню вас, Поттера… помню боль. Жуткое в своей безнадежности желание жить. И темноту. И всё. Дальше абсолютно бессмысленное и бесполезное существование в виде движущейся и говорящей картинки. Я бы предпочел спокойно сгнить в земле. Это слишком жестоко – наблюдать за тем, как жизнь проносится мимо, словно в окне Хогвартс-экспресса. И никуда с этого поезда не сойти, потому как остановок не предусмотрено, а двери и окна не открываются.
Северус посмотрел на посапывающую Гермиону, смежил веки и устало откинулся, опершись о раму:
– Какого черта думать и чувствовать, чтобы стоять и не иметь элементарной возможности защитить… уберечь. Спите, мисс Грейнджер, спите. Хорошо, что портреты не седеют. Она предложила демону дружбу! Мерлин, я даже ничуть не удивлюсь, если он согласился.
*
– Пить… – прохрипела Гермиона. Вернее, хотела прохрипеть. В узкие щелочки глаз едва проникал свет из небольшого окна. Ее кто-то душил. Отчаянно брыкаясь, она попыталась вырваться из смертельных объятий. Борьба за жизнь окончилась зубодробительной встречей с полом. Кое-как выпутавшись из складок пледа, Гермиона попыталась принять сидячее положение. Положение приниматься не желало, что окончательно вывело ее из себя и из равновесия. Волосы, торчащие дыбом, складки на щеке, разводы туши вокруг глаз и помятое, словно изжеванное, платье – профессор откашлялся и бодро поприветствовал бывшую ученицу
– С добрым утром, мисс Грейнджер. Вы сейчас похожи на выхухоль. Не совсем точно помню, что это такое, но слово очень подходит.
– Господи, что ж вы так орете-то свои комплименты, – поморщилась она и сделала еще одну отчаянную попытку подняться: уцепилась за край прикроватной тумбочки, рывок – комната завертелась у нее перед глазами и, зажимая рот ладонями, Гермиона ринулась в ванную.
Спустя полчаса она выползла оттуда бледная, дрожащая, с волосами, еще влажными после купания.
– Совсем плохо? – поинтересовался профессор у нырнувшей под одеяло мисс Грейнджер.
– Невыносимость бытия в легкой форме, – пробормотала она из глубин уютного кокона. – Если меня будут спрашивать, скажите, что я умерла.
Снейп скривился, прислушался к ее выровнявшемуся дыханию и пошел в лабораторию.
========== Глава 3. Он должен жить! ==========
2008 год, апрель.
Гермиона отсутствовала уже третьи сутки. Сначала Северус попросту не обратил внимания на это внимания – она часто задерживалась допоздна. Где задерживалась? С ее страстью к знаниям она могла засидеться в библиотеке, например, или… или… Снейп не знал. Он понятия не имел, ни где учится мисс Грейнджер, ни где пропадает иногда по полночи, приползая домой выжатая словно лимон. И тогда она не обращала внимания на колкости, отпускаемые в ее адрес профессором, не огрызалась, а, похрустывая засохшим печеньем или еще какими «вкусностями» с полупустых полок буфета, садилась делать журавликов. Это ее занятие уже давно походило на одержимость.
Снейп не напоминал о своем опрометчивом обещании помочь, да она и не упоминала о событиях того вечера. И ночи. Говорить на данную тему он не собирался. Ни с кем. А тем более с ней. Книга. Она так и лежала на самом видном месте. Гермиона лишь изредка брала ее, всматриваясь в иероглифы, что-то выписывала из огромных, приносимых ею талмудов, свитков и даже пары глиняных табличек. Судя по всему, у Hiden Senbazuru Orikata имелась своя собственная, достаточно действенная защита, позволяющая ее владельцу избегать излишнего любопытства или разбоя. Смерть? Смерть тоже не всегда давала право на владение. Условия передачи. Дар? Прямое наследование? Северус не знал – он ждал. Хикэру непременно объявится. Обязательно.
Сейчас Снейп сидел возле рамы и, вытянув шею, смотрел на небольшие ходики на боковой стене гостиной. Стрелки ползли страшно медленно, натужно скрипя и задерживаясь на одном месте непозволительно долго. А сердце профессора уже давно билось в унисон с маятником. Северус отмерял для себя срок. Сначала это были сутки. Потом – до вечера. До утра. До обеда. Пару часов. Час. Гермионы не было. Внутри у него все вымерзло. Это он виноват. Какого дьявола он не предупредил ее? Боялся, что она кинется искать демона и выяснять, зачем ему понадобилась потрепанная детская книжонка? И найдет? И что тогда будет? Нет, сидение в картине явно повлияло на его умственные способности. Хотя откуда у портрета мозг?
Еще десять минут, минута, еще пять. И он пойдет к Минерве.
Заблокированный камин полыхнул зеленым и на пол гостиной-библиотеки ступил Поттер, отряхиваясь и по обыкновению поправляя спадающие очки. Он достал из одного кармана бумажку, вдумчиво пошевелил губами, огляделся и проследовал в спальню. Там он в беспомощности задержался посреди комнаты, несмело подошел к комоду и потянул за ручку. Уставившись на содержимое, Гарри сглотнул и двумя пальцами вытащил из ящика на свет божий пару симпатичных кружевных трусиков.
– Вам это не подойдет, мистер Поттер. Размер маловат. И фасон слишком смелый.
Раздавшийся за спиной голос не произвел на молодого человека эффекта разорвавшейся бомбы. Он медленно повернулся и внимательно посмотрел на Снейпа, сложившего руки на груди и привалившегося к кувшину.
– Здравствуйте, профессор, – Гарри снова поправил очки и опустил трусики обратно в ящик комода. – Вы не подумайте чего плохого, просто Гермиона попросила меня, вернее она попросила Джинни, а Джинни уже потом, когда все закончилось, сказала мне, потому что она сама… понимаете?
Северус понял, что ничего не понял, кроме того, что Гермиона все-таки жива.
– Что с ней?
– Колдомедики говорят, ничего страшного – еще пара дней, и они ее выпишут. Она попросила принести ей кое-что в Мунго. Вот!
Поттер потряс бумажкой как флагом. Снейп стоял и рассматривал свои ладони. Чувство облегчения не приходило. Где-то под ложечкой продолжало ныть. Тревога отступила, спрятавшись в самом темном закоулке души, чтобы уже оттуда напоминать о себе, не давая покоя. Профессор деловито подошел к краю нарисованного стола:
– Что там у вас?
Через десять минут все необходимые вещи из списка были упакованы. Гарри под руководством Снейпа с удивительным проворством доставал из нужных ящиков и шкафов белье, мантию, туалетные принадлежности. Гарри лишь пару раз с удивлением посмотрел на невозмутимого профессора, когда тот поправлял его:
– Мисс Грейнджер терпеть не может фиолетовый… а эти туфли ей натирают…
Наконец, Поттер подошел к камину и набрал в горсть летучий порох.
– Вы забыли самое главное.
– Да нет, – Гарри еще раз пробежался глазами по всем пунктам. – Вроде бы все.
– Я никогда в жизни не поверю, что мисс Грейнджер не попросила принести ей пару книг.
– Нет, – твердо сказал Гарри – Пачка бумаги для принтера формата А4 – есть, книг – нет.
– Это она запамятовала, наверное, – успокаивающе проговорил Снейп. – Представьте себе: придете вы с пустыми руками, а ее вдруг постигнет глубокое разочарование. Как Марианская впадина. Я бы даже сказал, она придет в бешенство. Вы когда-нибудь видели мисс Грейнджер в бешенстве?
Поттер подозрительно уставился на бывшего слизеринского декана. Тот сделал скорбное лицо и возвел очи горе. Гарри вздохнул:
– Да, Гермиона без книги – это нонсенс. Что посоветуете?
– «Магические растения Галапагосских островов: эндемики и реликты».
Гарри тоскливо глянул на толстенный фолиант, вздохнул и сунул его подмышку:
– До свидания, профессор. Мне было очень приятно с вами повидаться.
– А мне-то как, вы себе даже не представляете, – пробормотал Снейп и едва успел выскочить из своей лаборатории, прежде чем в камине погаснет зеленое пламя.
*
Гарри осторожно положил пакет с вещами на подоконник, талмуд на прикроватную тумбочку и хлопнул себя по лбу.
– Надо было фрукты захватить!
– Зачем? – Гермиона приоткрыла опухшие веки. – Привет! А где Джинни?
– Больным и немощным друзьям всегда фрукты приносят. А еще шоколадных лягушек, леденцы и всякие разные тянучки для поднятия бодрости духа! – Гарри наклонился к Гермионе и слегка приобнял ее. Она зашипела, он тут же отстранился: – Извини. Очень больно?
– Терпимо, – она успокаивающе улыбнулась посеревшими губами. – Не надо мне тянучек – я на диете. Безтянучковой.
– Вот и хорошо. У меня их все равно нет. Закрутился совсем. Джинни как услышала, что с тобой случилось… в общем, ты можешь нас поздравить – мальчика мы назовем Альбус-Северус, как и планировали. Правда, немного раньше.
– О, Боже! Надеюсь, с Джинни все в порядке? А с малышом? Мне так жаль.
– Не переживай, – молодой отец гордо выпятил грудь. – Ей оставалось доносить всего ничего. Мне кажется, она даже слегка обрадовалась. Там с ней сейчас Молли, Артур и Джеймс. Он не желает отходить от братишки ни на шаг.
– Мой крестник – настоящий джентельмен и истинный рыцарь.
– Лоботряс он, каких свет ни видывал. Ремень по нему плачет. Ты лучше скажи, как тебя снова угораздило? Чем вы там в своем Отделе Тайн занимаетесь?
– Это – страшная тайна, – заговорщически шепнула она другу. – Ты все нашел?
– Все. Хотя, если бы не профессор Снейп… – Гарри взъерошил волосы, снял очки, протер стекла и, подслеповато щурясь, поинтересовался, как бы между прочим: – Что у вас с ним?
– В смысле? – Гермиона снова попыталась приоткрыть веки. Ее багровое, распухшее лицо и шея были покрыты жирной мазью, а кожа на руках отпадала белыми чешуйками.
– Я… вы…он волновался. Он переживал за тебя.
– Он прямо так сказал?
– Нет. Просто он ни разу не заорал: «Поттер, вы – идиот!» И как вы с ним уживаетесь только? Это ж только в дурном сне привидеться может: ты и Снейп! В одной квартире! Кому рассказать – не поверят.
– На самом деле, иногда это бывает даже забавно. Если бы я не чувствовала себя ежеминутно круглой идиоткой с размягчением мозга в начальной стадии. Но лучше, если он будет считать меня дурочкой, чем поймет, что все это время я его обманывала.
– Не так уж сильно ты его и обманула.
– Кто ж знал, что ему взбредет в голову прогуляться в такую рань? У меня как-то внезапно испарились все объяснения, заготовленные на случай, если он появится в моей квартире. Десятки раз прокручивала в мыслях сценарий нашей первой встречи. Вот Гермиона Грейнджер сообщает профессору Снейпу в чем заключается ее идея. Он же, как истинный ученый, проникается необходимостью временно ограничить свою свободу передвижения и тихо наслаждается возможностью работать в нарисованной лаборатории, а специалист Отдела Тайн продолжает свои исследования.
– И?
– И в результате я получила то, что имею: непроверенное заклинание дало побочный эффект в виде рассеивания дальности действия. Теперь этот самый – язвительный, сварливый и просто невыносимый – человек чувствует себя в моей квартире больше дома, чем я. А я стараюсь не попадаться ему на глаза, чтобы он вдруг не вспомнил, что согласился натаскивать меня по зельеварению. Вот скажи, зачем я тогда ляпнула про это чертово звание?
– Скорее всего, подсознательно ты всегда мечтала стать Мастером Зелий, только упорно скрывала сей позорный факт своей биографии. Обычная мания величия.
– Да ну тебя, – обиделась Гермиона. – Я же серьезно. Мне хочется провалиться сквозь землю по десять раз на дню. И так уже почти три месяца подряд. Не понимаю, зачем я послушалась профессора МакГонагалл и не вернула все на круги своя. Она сказала, что «Небольшая встряска пойдет Северусу на пользу». Только трясет почему-то именно меня. Наверное, это какая-то весьма сложная и запутанная форма психического расстройства, сродни ломке наркомана. Извращенный вид мазохизма, когда упорно создаешь себе трудности, чтобы затем успешно их преодолевать. Или не совсем успешно, но уж точно мучительно и долго. Дабы растянуть удовольствие. Клиническую картину классической паранойи завершает постоянное ощущение, что мне смотрят в спину. И тогда по ней начинают носиться мурашки особо крупных размеров. И волоски на руках дыбом становятся. Хотя иных развлечений, кроме как держать под контролем любой объект, попадающий в поле зрения, у профессора не имеется, надо сказать. Наверное, он еще и дневник ведет. Или журнал лабораторных наблюдений.
– Не думаю, что он когда-нибудь смирится со своим заточением. Но сейчас самое главное, что эксперимент прошел успешно – тебе удалось выделить отдельно взятую духовную сущность, изолировать ее и блокировать на определенном пространстве. Ты же этого добивалась?
– Эксперимент… чувствую себя хирургом, режущим по живому. Мне иногда кажется, что профессору абсолютно безразлично происходящее вокруг. У него впереди вечность. Вечность, которую его дух обречен провести в заточении на картине. Плоский мир – без друзей, без тепла, без души, без жизни… И так до тех пор, пока краски на полотне не поблекнут и не осыплются. Медленное угасание, растянутое еще бог знает на сколько. Окончательное и бесповоротное стирание из бытия. Это ужасно. Иногда ночью я просыпаюсь в холодном поту и вспоминаю всех этих людей на портретах в Хогвартсе – они ведь когда-то тоже существовали. Плакали, смеялись, были… Призраки, портреты – склеп. Отзвуки эха. Мне страшно.
– Тебе надо отвлечься и взять небольшую передышку. Ты сама себя загоняешь в тупик.
– Ты же знаешь, что я не могу. Через месяц исполнится ровно девять лет. Нужно успеть с приготовлениями.
– Послушай, нельзя же казнить себя столько времени.
– Я могла бы помочь ему тогда, – она устало откинулась на подушки. – Простейшее кровоостанавливающее заклинание и все. Это уже вошло в привычку – сидеть и терзать себя за несделанное, порицать за несказанное… битье головой о стену давно стало моим любимым хобби.
– А вдруг тебе не удалось бы справиться с кровотечением?
– А вдруг да? Что теперь гадать. Но эту попытку я не могу провалить. Нельзя упустить такой шанс.
– Это опасно.
– Ничуть не опасней того, чем я занимаюсь каждый день. Подготовка велась почти два года. И сдаться сейчас? За кого ты меня принимаешь?
– Тебе надо отдохнуть.
– Через месяц отдохну, – Гарри с жалостью посмотрел на подругу. Та разлепила один глаз: – Ты ведь не веришь, что у меня получится, да?
– Гермиона, меня самого постоянно преследует чувство вины. Но нельзя жить этим чувством. Нельзя вечно себя изводить. Нужно двигаться дальше, понимаешь? Это продолжается уже девять лет. Оглянись вокруг.
– Я оглядываюсь. Мы давно уже не те. Мы выросли. У вас с Роном своя жизнь – семья, дети. А я… я не знаю. Мне иногда кажется, что я бреду по пустыне, увязая в песке. Туда, где земля встречается с небом. И я иду, иду… всегда. И ветер заносит мои следы. И нельзя вернуться назад к тому, что было, начав сначала. Невозможно добраться до горизонта, Гарри. Ни напрямик, ни в обход. Он всегда будет впереди, сзади, сбоку – везде. К нему можно стремиться всю жизнь, но так и не найти место, где можно коснуться неба ладонью. Это иллюзия, оптический обман.
– Так остановись.
– Если остановлюсь, мир рухнет и похоронит меня под обломками, и я буду уже не я. Не Гермиона Грейнджер. Мне казалось, ты меня понимаешь.
– Я понимаю.
Они замолчали. Розоватые весенние сумерки вползали в палату. Гермиона, кряхтя, приподнялась на подушках:
– Тебе пора к Джинни и малышу. Как выкарабкаюсь, обязательно навещу ее.
– Ты поаккуратней, а то мне самому придется доделывать за тебя журавликов.
– Ничего у тебя не выйдет, – она показала ему язык. – Это мое желание. И ты не имеешь к нему никакого отношения.
– Естественно. Я всего лишь предоставляю тебе во временное пользование жилетку для слез и надежное дружеское плечо.
– Иди уж, «плечо»!
– Гермиона, я говорю абсолютно серьезно – отдохни. Хотя бы пока полностью не оправишься. Потому как я не желаю, чтобы ты появлялась в моем доме только на картинах. Если вдруг сгоряча решишь загнать себя в гроб, торжественно клянусь: я повешу твой портрет в детской!
– Ладно, ладно… – проворчала она. – Ты там книгу принес?
– Профессор Снейп посоветовал. Я, правда, слегка удивился его выбору…
– Профессор? Черт… – Гарри помог ей водрузить фолиант на колени. – Прекрасно. Отличное чтение для развлечения. Спасибо тебе.
– Великий Мерлин… Хорошо, пусть будет для развлечения. Завтра еще зайду. Если тебе что-то понадобится, сову пришли.
– Спасибо, у меня теперь все есть.
Дверь за Гарри тихо затворилась. Гермиона со вздохом открыла справочник:
– Профессор, я бы хотела извиниться и все объяснить. Пожалуйста, давайте поговорим?
Ответом ей было лишь шуршание в густых зарослях древовидной скалезии черешчатой.
*
Май подкрался незаметно. Апрель сделал ручкой на прощание и скрылся за углом. Снейп давно перестал упиваться собственными обидами и в данный момент решал, как бы поэффектней появиться в квартире мисс Грейнджер. Хлопанье дверьми он отмел сразу, как весьма банальный способ произвести впечатление на бывшую ученицу. Доводить Минерву до белого каления было совсем не так интересно, как Гермиону – директриса совершенно не желала реагировать на мрачный сарказм зельевара, в результате чего его самооценка устремлялась к нулю, а раздражительность росла в геометрической прогрессии. Укоризненный взгляд Дамблдора из портрета напротив, вообще выводил бывшего Пожирателя Смерти из себя. А уж когда Альбус начинал заботливо вещать: «Северус, мальчик мой, нельзя же постоянно так злиться! Ты можешь заработать разлитие желчи, а это плохо отразится на цвете твоего лица и состоянии организма в целом!» Можно подумать, ему не все равно. И какое у портрета может быть разлитие желчи? Бред. У профессора давно появилось ощущение, что он единственный нормальный человек посреди окружающего его дурдома.
