Текст книги "Лестница в небо (СИ)"
Автор книги: Lisa is Potterwoman
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
========== Глава 1. Пролог. ==========
Небо съела моль, —
Свет из прорехи течет…
Свет заливает юдоль
Ночь этот свет пьет.
Выпьет и ляжет спать,
Мягким накрывшись хвостом.
Звезд блошиная рать
Будет скакать за окном.
Ветер разбудит птиц,
Птицы совьют зарю…
Дни – мелькание спиц,
Время спешит к нулю!
Небо съела моль, —
Свет из прорехи течет…
Жизнь – минутная боль,
А смерть, – она не в счет…
Татьяна Кузнецова.
2001год, май
Гермиона Грейнджер шла по Фулхэм-роуд, нежно прижимая к груди только что приобретенную картину многообещающего художника. То, что художник многообещающий, было понятно всем и сразу, потому как его произведение выставлялось в галерее Романа Блека, а там бездарей не вывешивают.
Она улыбалась своему нежданному счастью – накануне ей все-таки удалось найти квартиру почти в самом центре Лондона. Пусть скромную, зато недорогую. После того, как Гермиона провела туда каминную сеть, оклеила обе комнаты миленькими обоями на флизелиновой основе и прикупила кое-какую мебель, жилище срочно потребовало уюта и приложения к себе хоть какой-то дизайнерской мысли. Веселое покрывало с Белоснежкой, небольшая кучка подушек, которые привезла из дома миссис Грейнджер, охая и сетуя на желание дочери жить отдельно, слегка оживили достаточно мрачную обстановку спальни, больше походившей на пенал с окном. Но душа новоявленной квартиросъемщицы требовала чего-то более изысканного и монументального, чем белоснежные гардины и терракотовые портьеры, почему-то никак не желающие эстетично драпироваться.
Гермиона шагала по улицам, заходила в антикварные лавчонки, уютные книжные магазины, небольшие галереи. Мечталось ей изысканно обставить гостиную, которая одновременно играла роль кабинета, столовой, прихожей, кухни и всего чего угодно, кроме спальни. Например, в колониальном стиле: мебелью, изъеденной временем и жучками, потемневшей и массивной. А вот та бронзовая статуэтка, выполненная в стиле ампир, вполне украсила бы собой каминную полку. Но у студентки, имеющей в качестве заработка стипендию да и гонорары за репетиторство, финансы исполняли камерные музыкально-поэтические произведения для голоса с инструментальным сопровождением. Романсы денежных средств не смогла заглушить даже одолженная у родителей достаточно крупная сумма, растаявшая как сугроб весной. Производя в уме нехитрые арифметические действия, бывшая лучшая ученица школы Хогвартс, забредшая к Роману Блеку, вдруг на стене заметила ЕЁ и поняла, что без этой картины она отсюда не уйдет. Или уйдет, но потом обязательно вернется.
Скучающая галерейная девушка озвучила цену, которая оказалась не просто божеской, а даже почти смешной, быстренько смахнула с рамы паутину, сдунула пыль, упаковала полотно и с сияющей улыбкой вручила Гермионе произведение искусства под названием «Рыбный день. Диптих». Диптих оказался не слишком крупным, но весьма неудобным: так и норовил выскочить из рук или хотя бы пребольно ткнуть углом рамы в коленку. Кое-как приноровившись к своему счастливому приобретению, мисс Грейнджер заторопилась домой. Это только Гарри мог сказать, что его чулан под лестницей у Дурслей был просторнее и комфортабельнее. Зато это ее квартира. Почти. По самым скромным прогнозам, через год она сможет сдать экзамены экстерном, и Академия выпустит из своих стен еще одно молодое дарование, которое понятия не имеет, чем именно хочет заняться по ее окончании. И вот тогда…
Мрачные размышления о весьма туманном будущем прервались внезапно и несвоевременно. Гермиона даже не поняла, что случилось – тело отреагировало быстрее разума. Визг тормозов, молниеносный бросок, резкая боль в боку, сердце, колотящееся о ребра, и худенькое детское тельце в руках. Девочка лет шести, с интересом рассматривала свою спасительницу глазами, черными и блестящими как маслины.
– Вы что ж за ребенком-то совсем не смотрите, а? Кто ж такой раззяве дитя-то доверил?!
– Сажать таких надо!
– А чего она-то? Машин как грязи – скоро по тротуарам ездить начнут!
– А нечего под колеса кидаться!
– А вы знаете, что по городу можно ездить со скоростью не больше, чем двадцать миль в час?
– Да какая тут езда? Пробки одни! Я почти стоял!
– С тормозным путем, как у приземляющегося истребителя класса «Стеллс», вы будете в полиции объяснять, где стояли, а где на взлет шли!
– А вы что, специалист, да? Специалист?
– Я – любитель, а специалисты сейчас прибудут с точными измерительными приборами! Не беспокойтесь!
– А что произошло-то?
– Да вот задавили кого-то…
– Где?
– Да увезли, наверное…
– Да-да, я видел! Видел! В госпиталь Челси отвезли его!
– Кого «его»? Тут девчонка была!
– Да вы что! Целая семья! Руки – отдельно, ноги – отдельно! Кровищи!
– Ну, что вы выдумываете – у старушки сердечный приступ случился.
Толпа вокруг места происшествия росла, занятая спорами и обсуждением случившегося. Никто не обращал внимания на невысокую девушку с каштановыми волосами, которую держала за руку девочка в ярком платье, похожем на цветок пиона в придорожной пыли. Они уходили все дальше и дальше. Свернув в какую-то подворотню на Фарм-лэйн, Гермиона тяжело привалилась к стене:
– Подожди, мне надо передохнуть.
Она снова достала волшебную палочку и, шипя от боли, произнесла пару заклинаний. Содранная словно наждаком грязная кожа на ладонях и коленях перестала кровоточить, и мелкие царапины покрылись корочкой. В голове все еще стояла звенящая пустота.
– А ты как?
Гермиона опустилась на колени перед девочкой. На первый взгляд, у нее все было в порядке: она ощупала тонкие ручки и ножки, тревожно вглядываясь в раскосые глаза – никакой реакции, ни слезинки – малышка все так же безмятежно смотрела на свою спасительницу.
– Тебе больно?
От молчания ребенка Гермионе стало не по себе. Дети так себя не ведут. Это ненормально. Хотя, может быть, у нее шок. Гермиона подтянула ей гольфы, поправила бантики на темных косах до плеч, привлекла девочку к себе и обняла:
– Все будет хорошо. Честное слово. Ты со мной. Где твои родители? Ты потерялась?
Малышка доверчиво, словно котенок обняла ее за шею. В груди у Гермионы разлилось блаженное тепло. Девочка отстранилась и снова взяла ее за руку.
– Ты меня понимаешь? – восточная внешность виновницы дорожно-транспортного происшествия наводила на мысль о том, что девочка иностранка и попросту не понимает английского языка. Гермиона уже почти пожалела, что волшебством отвела людям глаза и пошла за ней. Надо было дождаться полицейских и сдать ребенка с рук на руки. А теперь что делать? – Ты знаешь куда идти?
Маленькая азиатка вытянула вперед руку с ладонью обращенной вверх и посмотрела на Гермиону. Та, оглядев свои разорванные на коленках джинсы и испачканную кофточку, тяжко вздохнула, но решила заняться собственным гардеробом позже и двинулась за девочкой. Шли они долго. У Гермионы уже начали гудеть ноги и кружиться голова от припекающего весеннего солнца:
– Может быть все-таки на метро? Похоже, мы так скоро до станции Вест-Бромптон дойдем. Там хоть прохладно…
Девочка остановилась, задумалась на мгновение, а потом словно годовалый малыш, не умеющий говорить, потянулась вверх, к мисс Грейнджер и поманила ее обеими руками. Жалобное выражение лица девчушки в купе с уныло повисшими косичками резанули по сердцу, словно ножом. Кряхтя и охая, Гермиона взвалила ее на закорки. Поудобнее подхватывая под коленки свою ношу, прижавшуюся к спине и обнявшую за шею, лучшая студентка Академии пробурчала:
– Знаешь, как тебе повезло? Обычно ездовые гриффиндорки на земле не валяются. Надеюсь, ты знаешь, куда мы идем.
Спустя еще полчаса, ведомая указующей ладонью девочки, Гермиона добрела до дверей маленького магазина, зажатого двумя многоэтажными кирпичными домами. В витрине пылились бумажные фонарики, переливались всеми цветами радуги огромные расписные веера, а перед дверью глухо роптала деревянная «музыка ветра». Гермиона сразу поняла, что они пришли. Девочка соскользнула с ее спины и встала рядом. Из прохладного полумрака сувенирной лавки им навстречу вышла древняя старуха, одетая в серое кимоно. Седые пряди патлами свисали по бокам от ее изборожденного морщинами лица, похожего на чернослив. Малышка подошла к ней, взяла за иссохшую руку с узловатыми подагрическими пальцами и подняла голову, заглядывая в выцветшие глаза.
– Она говорит «спасибо», гайдзин.
Голос старухи был скрипуч. Гермиона провела ладонью по взмокшему на жаре лбу:
– Как же вы отпустили маленькую девочку одну? Она ведь могла погибнуть. Где ее родители? Она совсем по-английски не говорит? Вам надо лучше смотреть за ней.
– Никто не может удержать будущую итако. Та-что-видит ходит своими путями.
Гермиону прошиб холодный пот. Девочка стояла рядом со старухой и все так же спокойно смотрела на нее.
– Она говорит, ты заслужила награду.
– Мне ничего не надо, – Гермиона попятилась, замотав головой. – Вы просто берегите ее.
– Она говорит, ты не должна отказываться. Она тебе нужнее.
Гермиона в беспомощности смотрела на девочку. Старуха на минуту зашла в магазин и вернулась со старой, потрепанной книгой. Её страницы переплетал кожаный шнурок. Гермиона неуверенно взяла протянутую вещь, провела пальцами по бумаге: нежная, бархатистая, тонкая, словно увядающая кожа, она ласкала, дарила почти чувственное наслаждение, заставляя прикасаться к себе еще и еще. Причудливые японские иероглифы, любовно выписанные неведомым умельцем, спускались аккуратными столбиками, похожими на замысловатый орнамент. Рисунки, выполненные разноцветной тушью, за многие годы так и не потеряли яркость красок.
– Она давно хранится в нашей семье. Ее читала еще мать моей матери, а та уже и не помнила, сколько поколений назад была написана Hiden Senbazuru Orikata…
– Я не могу взять столь ценную вещь, – Гермиона с трудом закрыла книгу.
– Та-что-видит говорит, что это не навсегда. Ты вернешь ее, когда придет срок.
– А… когда он придет? – Гермиона смотрела в бесстрастные глаза молчащей девочки. Надтреснутый голос старухи сливался с мерным перестуком «музыки ветра»:
– Ты узнаешь сама. Вы еще встретитесь. Один раз.
– Почему… почему она все время молчит? – Гермиону трясло. – Она немая?
– Нет. Та-что-видит говорит, только ты не слышишь. Итако не может быть немой, потому что люди должны слышать то, что им хотят сказать духи. Все итако рождаются слепыми.
Гермиона вцепилась обеими руками в книгу, кивнула девочке, склонившей голову к плечу, словно прислушивающейся к чему-то, повернулась и, спотыкаясь, пошла по переулку.
Буквально через несколько минут она вышла к перекрестку Норт-энд-Роуд с Уолхэм-гроув, где вытащила малышку из-под колес автомобиля. Гермиона сразу заметила сверток с картиной, который отбросила в момент падения. Словно во сне, она подняла его и пошла дальше по тротуару. Дойдя до ближайшего книжного магазина, Гермиона мгновение помедлила на пороге, а затем решительно толкнула дверь. Звякнул колокольчик. Не обращая внимания на удивленные взгляды, которыми посетители провожали ее, растрепанную, в порванных джинсах, в грязной кофте, с пыльными разводами на лбу и щеках, прошла прямо к прилавку:
– Здравствуйте. У вас есть самоучитель японского языка?
========== Глава 2. Отражение в зеркале. ==========
2008 год, январь
– И как это прикажете понимать?
Профессор зельеварения Северус Снейп, бывший Пожиратель Смерти, бывший директор Хогвартса, бывший шпион… в общем, бывший, нахмурив брови, смотрел на Гермиону Грейнджер.
– Доброе утро, профессор, – краску на лице Гермионы можно было бы принять за смущение, если бы не спокойный, почти деловой тон.
– Утро по определению добрым быть не может. Какого черта я шел на четвертый этаж, а попал в эту халупу?
Гермиона насупилась и критически осмотрела небольшую комнату, заставленную по периметру книжными шкафами. Ее небрежный взгляд упал на стол с кипой свитков и огромной стопкой книг. Две двери, камин, пара стульев – вот, в принципе, и все.
– Это – моя квартира. Я предпочитаю называть ее дырой. До халупы мне еще мусорить и мусорить. Еще можно обои пообдирать. Для придания колорита.
– Вы ненормальная? – Снейп практически шипел. Остроумная бывшая ученица в халате, с кружкой кофе в руках и помятым лицом никак не настраивала его на лирический лад. – Как я сюда попал?
– Это все из-за меня, – Гермиона уселась на стул, зевнула, закинула ногу на ногу и целомудренно прикрыла оголившуюся коленку. – Вот только не думала, что вы нагрянете ни свет ни заря. Так рано не встают ни порядочные коты, ни вечноорущие соседи. А я так пока кофе не выпью – вообще не человек.
– У меня бессонница, – решил поддержать беседу Северус. Насчет чашки божественного напитка – это было ему знакомо. В отличие от всего остального. Похоже, что сей момент вряд ли получится добиться внятных объяснений произошедшему от заспанной женщины, сонно жмурящейся на рассвет в окне.
– Мне нужна ваша помощь, – так и не найдя свободного места на столе, мисс Грейнджер аккуратно поставила кружку с недопитым кофе на пол, невзначай задвинув ее тапком под стул.
– Да что вы говорите? – обрадовался, заскучавший было, Снейп. – К сожалению, я не домашний эльф и не Геракл. А потому вам придется самой выгребать эти конюшни.
– У меня просто времени не хватает на уборку. Но я стараюсь, – в ее голосе послышалось что-то похожее на извинения. – На самом деле мне нужны ваши исключительные опыт, профессионализм и знания.
– Вы меня заинтриговали, – Снейп задумчиво смотрел в карие глаза собеседницы. – Только как подсказывает мне мои «опыт», «знания», а в особенности «профессионализм», после подобных слов кроме неприятностей ничего ждать не стоит.
– Ну что вы! – Гермиона ослепительно улыбнулась. – Мне просто надо, чтобы вы помогли мне получить звание Мастера Зелий.
– Кого-кого? – кажется, он даже присвистнул. – Мастера Зелий? Вам? Не смешите меня, мисс Грейнджер. Для того чтобы им стать нужно не просто иметь в запасе мозг-накопитель информации, а еще и обладать способностью распорядиться этой самой информацией. Знания далеко не самое главное. Правильно варить зелья по уже имеющимся рецептам не значит уметь творить. Любая домохозяйка возьмет кулинарную книгу и сварганит обед, а вот создать что-то новое – для этого надо нечто большее. Нужно иметь полет души, фантазию и чувство прекрасного! Это сродни поэзии, когда из пустого набора слов рождается маленький шедевр – единое гармоничное целое!
Гермиона заворожено следила за профессором – он вышагивал перед ней взад-вперед, размахивая руками, распаляясь все больше и больше.
– Ну что вы на меня уставились? Нет в вас этого! И вам это прекрасно известно. Иначе бы вы не обратились ко мне. Только я не могу сделать конфетку из… из того, что вы мне предлагаете. Вам самой не кажется, что обращаться ко мне с подобной просьбой – довольно дико?
– Кажется… Профессор, ну, пожалуйста, – она молитвенно сложила руки у груди, – мне очень нужна ваша помощь.
– Ни. За. Что! – четко проговорил Снейп. – Займитесь чем-нибудь другим. Вот как я здесь все-таки оказался?
– Я заклинание наложила. Теперь, куда бы вы ни захотели пойти, все равно окажетесь здесь, – несчастным голосом ответила она. Глаза ее лихорадочно заблестели. – Неужели вам сложно? Всего несколько занятий?
– Я не буду заострять внимание на том, что ваша афера есть форменное насилие над личностью как таковой. Но заклинание… никогда не слышал о таком. Где вы его раздобыли?
– Придумала.
– Именно об этом я и говорил! – торжествующе поднял он вверх палец. – Всякие там заклинания, размахивания палочкой, битье в бубен – это ваше. Но женщина не сможет стать настоящим Мастером Зелий! Даже обладающая вашим огромным потенциалом. Это факт. Еще ни одна ведьма в истории магии не удостаивалась этого звания!
– Да как вы смеете, шовинист несчастный! Вы еще скажите, что женщина – не человек! Ретроград и заскорузлый консерватор!
– Кто? – Снейп споткнулся. – Мелкая интриганка! Неужели вы считаете, что я хоть пальцем пошевелю для того, чтобы помочь вам? Вы с ума сошли? Сидите тут в какой-то лачуге, притаскиваете меня. Я что – демон из Ада? Исполнитель желаний? Зачем я вам вообще понадобился? Это просто сумасшедший дом какой-то. Выпустите меня немедленно! Я клянусь, что о ваших безобразиях обязательно узнает Минерва. Не думаю, что мое отсутствие останется незамеченным.
– Она в курсе, – Гермиона хрустнула костяшками пальцев.
– Бардак, – Северус ошеломленно уставился на взлохмаченную бывшую ученицу, отчаянно сжимавшую кулаки. – Вы заставляете меня чувствовать себя Прометеем: только ему выклевывали печень, а вы на протяжении многих лет выгрызали мне мозг и что? Решили продолжить сейчас? Совесть есть у вас? Оставьте меня в покое! Понимаете? Мне было просто замечательно без вас, ваших дружков и всех остальных! Давайте прекратим этот балаган. Как мне вернуться в Хогвартс?
– Так же как попали сюда, – Гермиона кивнула на дверь за спиной Снейпа.
– Покорнейше вас благодарю, – фыркнул профессор, развернулся и стремительно направился к выходу. – Гриффиндорцы совершенно от рук отбились – даже после смерти нет от них никакого покоя! Минерва! – взревел он, захлопывая за собой тяжелую деревянную дверь, обитую полосами меди. Картина содрогнулась и едва не слетела с крючка. Гермиона встала, подошла к опустевшему полотну, на котором была изображена алхимическая лаборатория с аркой в дальнем конце. Полки с банками-склянками, разнокалиберные котлы, стройные стопки коробочек, столы, с длинными рядами пробирок и колб – все, как и положено каждой уважающей себя вотчине зельевара. Мисс Грейнджер погладила простую деревянную раму и, отчаянно зевая, отправилась досматривать десятый сон.
*
Осень всегда угнетающе действовала на нее. Утром уходишь из дома – еще темно, вечером возвращаешься – уже темно. Она уже забыла, как выглядит солнце. Кажется, оно осталось где-то там, в прошлой жизни. Весной все обстояло еще хуже – пока там еще день наберет силу и вступит в свои летние права… Гермиона устало опустилась на край узкой кровати.
– Вы всегда так спите?
Она коротко взвизгнула и выхватила из-под подушки волшебную палочку. Северус Снейп покосился на ее кончик, упершийся в его нарисованную шею, и прочистил горло:
– Какая у вас, однако, хорошая реакция. И пижама тоже просто отличная, – профессор холодно посмотрел на бывшую ученицу, медленно заливающуюся краской. – И вообще – мне у вас нравится. Такая интимная обстановка: свечи, полумрак, спальня и вы – вся в розовых кружавчиках.
– Как вы здесь очутились? – Гермиона наконец обрела дар речи и схватила со стула халат.
– А это все от разгильдяйства, – хмыкнул Снейп, усаживаясь поудобней на краю огромного, по сравнению с ним, стола с натюрмортом. – Вы, когда заклинание накладывали, радиус действия просчитали? Вы его вообще, кроме как на мне, испытывали? Так вот, сообщаю, что я теперь могу появляться только в своем портрете в Хогвартсе, ну и вашей квартире. Причем везде. Во всех книгах и картинах. Должен огорчить: вкус у вас просто отвратительный. Вот что это такое?
– Гм, – она задумчиво рассматривала полотно, – рыба?
– Это селедка! И она воняет! Селедкой!
– Там еще молоко есть, – поспешила сменить тему мисс Грейнджер, – в кувшине.
Профессор смерил ее уничижающим взглядом:
– Вы издеваетесь?
– Нет, – Гермиона невинно захлопала ресницами, – я просто хотела выяснить – как долго вы здесь околачиваетесь? Как давно вам здесь… нравится?
– С тех пор как Минерва не нашла ничего лучше, чем повесить мой портрет в гостиной башни Гриффиндора, – в голосе Снейпа жалобно заныла тоска. – По ее мнению, героический директор является хорошим примером для подрастающего поколения.
Гермиона прыснула.
– Не вижу в этом ничего смешного, – с достоинством сообщил ей Северус.
– Добро пожаловать, профессор, – мисс Грейнджер сделала широкий жест рукой.
– А еще говорят, что гриффиндорцы – честные и порядочные люди! – ворчал он. – Да ни одному слизеринцу даже в страшном сне не могло присниться подобное! И не мечтайте о том, что теперь я начну помогать вам. Запомните раз и навсегда – Северус Снейп никогда не поддастся на грязный шантаж и провокации со стороны женщин, возомнивших о себе невесть что! Где я, по-вашему, должен теперь спать?
– Я так понимаю, соседство с селедкой вас не привлекает?
– С меня хватит того, что придется соседствовать с вами.
– Как насчет той милой леди, что справа от вас?
– Это которая «Леда, ожидающая Зевса»? – Снейп шагнул в роскошно отделанную гобеленами комнату, залитую лунным светом, и критически оглядел пышногрудую женскую фигуру, томно расположившуюся на роскошной кровати с пологом. Фигура мирно спала, уютно подложив под румяную щечку пышный локоток. Северус тяжко вздохнул и осторожно сел на оттоманку у правой стены, пробуя ее на жесткость. Оставшись довольным испытаниями, профессор вытянулся во весь рост и сцепил пальцы на груди:
– Желаю вам неспокойной ночи, мисс Грейнджер. И весьма сильно.
– Нокс, – тихо сказала она. В темноте прошелестела шелковая ткань, скрипнули пружины кровати и сонный женский голос пробормотал: – И вам того же…
*
Гермиона взяла очередной лист бумаги из стопки и начала аккуратно складывать его, прикусив от усердия кончик языка.
– Скажите, мисс Грейнджер, я вот уже пару месяцев наблюдаю за вами и все пытаюсь понять: это у вас хобби такое? Вы, как домой приходите, сразу же беретесь за рукоделие. Пить-есть не надо? Или позаниматься зельями на досуге, например? Нет?
– Ну, вы же не собираетесь мне помогать. Вот я и пошла другим путем, – она продолжила свое занятие, не обращая внимания на профессора, изо всех сил гремящего склянками с картины.
– Это каким же? – заинтересованно вытянул шею Снейп. – Вы отказались от своей дурацкой затеи? Может быть, тогда снимете заклятье, и мы разойдемся как в море корабли? Я даже обязуюсь никому не рассказывать о том, что у вас имеется нижнее белье в горошек.
– Вы… да вы!.. – задохнулась от возмущения Гермиона.
– Да, – скромно согласился Северус. – Это я. С волками жить… Дышите глубже, мисс Грейнджер, вы нужны мне живая, хотя, возможно и не совсем здоровая.
– Между прочим, это очень дорогое белье!
– Не знаю, на нем не написано, – ухмыльнулся профессор и вернулся к перекладыванию с места на место пробирок. – Вы в следующий раз ценник оставляйте или еще лучше – чек, чтобы все оценить по достоинству могли.
Гермиона зыркнула на картину, медленно, но верно заливаясь румянцем. Пальцы ее дрожали, но не прекращали свою работу. Оставалось лишь расправить «голову», «хвост», раздвинуть крылья… Она поднесла поделку к губам, дунула… и на стол уселась маленькая бумажная птичка. Снейп с любопытством проследил за тем, как мисс Грейнджер отправила ее в круглую шляпную коробку:
– Я никогда и подумать не мог, что когда-нибудь увижу вас предающейся столь бесполезному занятию.
– Оно не бесполезное, – Гермиона поморщилась, разгибая спину и держась за поясницу. – Есть такая древняя японская легенда о том, что если сделать тысячу бумажных журавликов, то твое самое заветное желание сбудется… ориката…
Ее тихий голос едва долетал до ушей профессора. Он почти с жалостью смотрел на тонкий девичий профиль:
– Гермиона, это ненаучно. Вы же взрослая, умная ведьма и должны понимать элементарные вещи.
Она встретилась взглядом с черными глазами. Северус отвернулся. И пошел к двери:
– В любом случае, сделаете вы тысячу журавликов или миллион, в результате заработаете лишь мозоли на пальцах. Лучше идите в лабораторию и займитесь наконец учебой!
Дверь за Снейпом захлопнулась, картина закачалась, и по комнате пронесся легкий ветерок. Мисс Грейнджер положила себе на ладонь очередного журавлика, подняла руку и, глядя на него снизу вверх, прошептала:
– Когда пройдет зима… и тысячу журавликов я сделаю сама.
*
Растрепанная Гермиона со свечой в руках, одетая в длинную, до пят фланелевую рубашку, напоминала маленькое привидение. Весьма несимпатичное и очень-очень злое. Она стояла перед картиной, на которой мирно отдыхали профессор с Ледой и многозначительно откашлялась:
– Гм-гм!
Северус приоткрыл один глаз:
– И чего же вам не спится-то, а?
– Профессор, я должна сделать весьма важное и ответственное заявление, – свеча дрожала в ее руках, расплавленный воск капал на запястье, но Гермиона этого не замечала. Лицо ее, освещенное колеблющимся пламенем, перекосила гримаса отчаяния. Снейп сел. – Профессор, вы храпите!
– Где? – ошалело заморгал он.
– Да здесь же, – топнула босой пяткой мисс Грейнджер. – Я больше так не могу. Никогда не думала, что портреты – храпят. Я даже не знала, что вы обязательно должны спать лежа. Все остальные как-то умудряются делать это в том положении, в котором их нарисовали. И только вы лежите и храпите мне тут над ухом каждую ночь!
– А вы считаете, что если лишили меня права на свободное передвижение – единственное, оставшееся у меня в этом мире, так я не должен пользоваться элементарными удобствами? – медленно закипал Северус. – Да, я не желаю спать стоя, словно старый боевой конь! И вообще, я вам не доверяю – мне еще ни разу в жизни никто не говорил, что я храплю! Вы просто хотите выжить меня из своей спальни с этой чудной оттоманки и лишить соседства моей Спящей красавицы!
– Конечно, она-то не живая, и ей абсолютно все равно, чем вы там занимаетесь! И кто бы вам сказал о храпе? Да с вашим характером женщины, скорее всего, от вас при жизни шарахались как от огня!
– Кто бы говорил! Синий чулок! От вас даже рыжее чудовище сбежало! Где этот уродец?
– Глотик у родителей! Он нуждается в ласке и заботе! А меня почти никогда дома не бывает!
– Я вообще-то имел в виду Уизли… И я тоже нуждаюсь в заботе! Живу в условиях полнейшей антисанитарии! Вы когда в последний раз мою рамочку протирали?
– Можно подумать, если я смахну пыль, вы перестанете храпеть!
– Я могу спать на боку, а не на спине!
– Все так просто?!
– Да!
– Шантажист!
– От шантажистки слышу! Маленькая, вредная, занудная девчонка, по которой рыдает Азкабан! Общение с Поттером навсегда испортило вас!
– Мне надо выспаться! Понимаете?
– А мне надо, чтобы вы начали вести нормальный образ жизни! Сначала с утра до ночи пропадаете на учебе, потом приползаете домой и садитесь крутить идиотские бумажки! Зачем вы втемяшили себе в голову эту блажь? Какого Мерлина вам надо становиться Мастером Зелий? Вы талантливая ведьма: вам подвластны чары, трансфигурация и много чего другого! Займитесь этим! Прекратите издеваться над собой! Вы действительно думаете, что, сделав тысячу никому не нужных фигурок, сможете добиться желаемого? Очнитесь! Чудес на свете не бывает!
Гермиона захихикала и уселась на пол. Она утирала слезы рукавом рубашки и истерически всхлипывала.
– Н-не бывает, – икнула она, – вы же волшебник! И не верите в чудеса?
– Я верю в силу магии, а не в ненаучную чушь, да еще и из Японии!
– А там, между прочим, есть весьма сильные волшебники! Они работают с силами духов природы, пользуются магией стихий и животных. Вот, смотрите, – Гермиона пошла из спальни в комнату, порылась в кипе свитков на полке и бережно достала оттуда небольшую книжечку, оплетенную кожаными шнурками. Бумага пожелтела и осыпалась по краям от времени. – Hiden Senbazuru Orikata – самое древнее руководство о том, как правильно складывать оригами.
– Нормальная детская книжка, – Северус перебрался вслед за мисс Грейнджер в картину с лабораторией и теперь заглядывал ей через плечо. – С картинками.
– Много вы понимаете, – она аккуратно перевернула страницу, – помимо этого здесь есть и кое-что еще. Вот, например: в учении сюгэндо число девять считалось священным. Оно озна¬чало сочетание четырех проявлений и пяти первоэлементов, а также окончательное постижение истины в сочета¬нии ее телесного, умственного и духовного компонентов. В этой цифре вообще заключено нечто мистическое: у кошки девять жизней, девятка базируется на числе три и означает ангельские хоры и девять космических сфер средневековой картины мироздания, девять чинов ангельских, девять месяцев беременности, девять кругов ада, девять дней поминовения, девять муз. Сумма цифр, образованная после умножения числа девять на другое, будет всегда числом девять.
– То есть вся эта абракадабра должна помочь вам стать Мастером Зелий? Упражнения в нумерологии и арифмантике? – Северус с сожалением смотрел на спутанные каштановые волосы, блестящие глаза и монашескую ночнушку. – Мужчину вам надо, мисс Грейнджер, чтоб смог ума вложить. Чтоб вы забыли про всякие глупости и стали нормальной женщиной. Чтобы некогда было выдергивать из теплой постели старых, усталых профессоров. И почему я портрет? Мало, мало назначал я вам отработок в свое время! И зря! Лучшая ученица школы! Пороть вас надо! А ну марш спать! И чтобы завтра же порядок случился в этом сарае! Лучше бы заклинания для домохозяек освоила!
Когда Гермиона с приглушенным писком скрылась за дверью спальни, Снейп расправил грозно нахмуренные брови, ухмыльнулся и, потирая ладони, направился к двери в глубине нарисованной лаборатории:
– Где там наши сонные гриффиндорцы? У вас еще не было учебной боевой тревоги? Героический директор идет к вам!
*
– Что бы это значило? Вы перешли в режим жесткой экономии? – профессор скептически осмотрел маленькое черное платье, ладно облегающее фигурку Гермионы. Лакированные туфли на шпильке сделали ее выше и стройнее, а ноги в шелковых чулках, казались невероятно длинными и бесконечно манящими. Она собрала волосы в высокую прическу так, чтобы мягкие локоны с нарочитой небрежностью спадали на шею. Гермиона крутилась перед огромным зеркалом, трансфигурированным ею из шпильки для волос:
– Вам нравится? Я отдала за него почти сто фунтов!
– Вас нагло обманули, – Северус забарабанил пальцами по краю рамы. – И что вы теперь собираетесь делать в таком виде?
– Думаю последовать вашему совету и найти себе мужчину. Он, кстати, сейчас за мной зайдет.
– Я его знаю?
– Нет, – лучезарно улыбнулась Гермиона, – это весьма приятный молодой человек. Японский маг. Мы познакомились с ним на… неважно, где мы встретились. Самое главное, кажется, я интересую его не только в качестве собеседницы, несмотря на то, что я, как вы выражаетесь, «синий чулок».
– Буду весьма признателен, если вы перестанете слушать всякий вздор, который я вам говорю, и взглянете правде в глаза: вы – девушка.
– Неужели?
– Во всяком случае, в таком виде вы никуда не пойдете, – категорично заявил профессор и скрестил руки на груди.
– Это почему еще?
– Потому что ни одна приличная ведьма в подобном виде из дому не выйдет. А ни один приличный мужчина не станет с серьезными намерениями ухаживать за девушкой в ТАКОМ платье.
