Текст книги "Как нож любит сердце (СИ)"

Автор книги: Linpatootie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Вы уверены, что это Потрошитель?

– Я не уверен. Никогда до этого его жертвами не становились дети. Джек хочет, чтобы я взялся за это дело, – он закрывает глаза. – Я просто не знаю, что думать о мире, в котором кто-то решил использовать методы Чесапикского Потрошителя, чтобы убить ребёнка.

– Подражающий убийца оказался монстром куда более страшным, чем оригинал. Ясно.

Уилл кивает и грустно улыбается.

– Это, несомненно, трудно принять.

– Вы отрешились от произошедшего?

– Я хотел бы, чтобы так случилось. У меня был приступ паники. Я испортил несколько улик и сбежал с места преступления.

– И пришли ко мне.

– Да. Я не… Простите. Я не знал, куда ещё можно пойти.

– Не извиняйтесь. Я всегда к вашим услугам.

– Я знаю. Просто… я знаю.

Ганнибал сдается. Его лицензия психиатра наверняка ругает его последними словами. Беделия, если бы он рассказал об этом, наверняка огрела бы его по голове чем-нибудь тяжёлым и дорогим, но он делает шаг к Уиллу, притягивая его к себе. Уилл упирается лбом ему в живот и издаёт звук, схожий со вздохом облегчения, и Ганнибал ощущает неуместную гордость. Он гладит Уилла по волосам, заставляя вздыхать.

– Вам будет слишком сложно справиться с этим делом, Уилл. Вы должны попросить Джека избавить вас от этого.

– Нет. Я должен поймать убийцу. Это действительно необходимо. Мне просто нужно суметь найти в себе силы не паниковать на местах его преступлений, мне нужно… Мне нужно работать.

– Вы не можете ожидать результата, просто заставляя себя работать.

– Могу. Он собирается убивать снова. Никто не станет совершать подобное лишь однажды. Будет больше жертв, и если это… – он глотает слово. – Дети. Я обязан поймать его. Обязан.

Ганнибал кивает. Он понимает доводы Уилла, действительно понимает, но среди всего, от чего Ганнибал хотел оградить его, на первом месте – это неуёмное чувство ответственности. Он снова думает о маленькой позолоченной клетке, в которой мог бы спрятать Уилла, как слабую безголосую птичку. Крылья из ножей, руки подняты вверх в мольбе за отпущение грехов. Ганнибал сглатывает и концентрируется на ладонях Уилла, которые сейчас лежат на его пояснице.

– Я могу научить вас справляться с приступами паники, – спокойно произносит он, невольно накручивая на палец прядь волос Уилла. – Дыхательные техники, сенсорное отвлечение. Но это требует значительной концентрации и не поможет, если вы будете загонять себя на работе.

– Сенсорное отвлечение?

– Держите что-нибудь в кармане и прикасайтесь, когда чувствуете приближение приступа паники. Это поможет вам вернуться в реальность.

– Вы помогаете мне.

– Боюсь, я не влезу в ваш карман.

Уткнувшись в ткань жилетки Ганнибала, Уилл издаёт неясный звук, то ли смешок, то ли что-то ещё. Ганнибал отступает на шаг и тоскливо смотрит на него. Уилл выглядит измученным, а на его несчастном лице глаза кажутся ещё больше. Он медленно опускает руки на колени, будучи не до конца уверенным, что ему позволяют отстраниться. Ганнибал хочет коснуться губами кончика каждого его пальца, потом взять карандаш и зарисовать отпечатки, чтобы они совпали с его собственными.

Он опускается на колени, касается лица Уилла и целует его настолько нежно, насколько на это вообще способен каннибал. Слишком много жадности, слишком много ощущений, слишком сильное желание проглотить Уилла целиком, чтобы быть уверенным, что тот никогда не сбежит. Уиллу это необходимо, и кончиками пальцев Ганнибал чувствует, как Уилл расслабляется, избавляясь от всего, что преследовало его сегодня.

– Лучше? – шепчет он в губы Уилла.

– Намного, – Уилл смеётся, и Ганнибал чувствует на своих губах его горячее дыхание.

– Хорошо. Ладно, – говорит Ганнибал, выпрямляясь. – Давайте проанализируем убийцу. Возможно, я помогу вам составить его портрет.

Он не говорит, что нуждается в информации гораздо больше, чем Уилл нуждается в его помощи. В конце концов, существует несколько способов остановить эти убийства, так что Уиллу больше не придётся сталкиваться с подобными преступлениями. Уилл закрывает глаза и кивает, позволяя Ганнибалу оплетать себя прочной паутиной.

Тем вечером Уилл появляется у его двери куда позже ужина, измотанный после невероятно долгого изучения детского трупа в морге вместе с бригадой судебно-медицинских экспертов, дышащих ему в затылок, и снова остаётся на ночь. Ганнибал занимается с ним несдержанным сексом, заставляет его дважды кончить с громким стоном, жестоко изгоняя нежелательную темноту из головы Уилла и заменяя её своей собственной. После Ганнибал наблюдает за тем, как Уилл спит, словно ребёнок: на спине и с руками над головой. Ганнибал понимает, что готов убить каждого, кто попытается отобрать у него Уилла.

========== Глава VI ==========

Они постепенно привыкают к странному ритму жизни. Ганнибал встречается с Уиллом, как с пациентом, хотя бы раз в неделю. Они разговаривают о его – быстро ухудшающемся – психическом состоянии, о деле и о его псах, старательно избегая всего, что касается их развивающихся отношений. После, чаще всего по вечерам, Уилл появляется в его доме, и они занимаются сексом. Иногда он быстрый, жёсткий и особенно шумный. Порой – более неторопливый, осторожный. В такие дни Ганнибал тратит время на то, чтобы исследовать тело Уилла, а Уилл становится мягким и податливым, и Ганнибал с ленивой лёгкостью доводит его до оргазма. Каждый раз заканчивается отметинами на коже, испачканными простынями и Уиллом, который быстро засыпает на своей половине кровати.

Ганнибал был бы рад сказать, что Уилл спит подобно ребёнку рядом с ним, но этого не происходит и, наверное, никогда не случится. Ему снятся кошмары. Иногда Ганнибалу приходится вставать посреди ночи, чтобы уложить Уилла в кровать, когда тот начинает ходить во сне. Однажды он просыпается после очередного кошмара, молотя кулаками, и Ганнибал вынужден придумывать причину разбитой губы, звучащую не особо похоже на «мой любовник неожиданно ударил меня по лицу, потому что ему приснился страшный сон о месте преступления».

Ещё один ребёнок убит ужасным подражателем Ганнибала. На этот раз девочка двенадцати лет. Её находят в виде прекрасного умирающего лебедя в танцевальной студии, где она занималась каждый четверг. Сквозь неё проходит металлический шест, как если бы она была луком для коктейля: убийце пришлось порвать несколько сухожилий, чтобы придать ей такую позу. Печени и желудка нет, раны на животе аккуратно зашиты. Аутопсия говорит, что девочка была жива не только когда из её живота вынимали органы, но и когда её зашивали и одели в безукоризненно белую пачку. Заключение даже Ганнибала заставляет потерять привычное спокойствие, а Уилл, как и ожидалось, находит умиротворение, лишь оказавшись рядом с Ганнибалом на кухне. Он сидит в кожаном кресле и пустыми глазами наблюдает, как Ганнибал готовит для него, как ему кажется, успокаивающую еду. Борщ с грибами и кусочками сердитого мужчины, который несколько дней назад подрезал Ганнибала на автостраде (волею случая им оказался тот, чьё преступление заставило беспокойно спящего Уилла ударить Ганнибала кулаком в лицо; так что Ганнибал посчитал, что этот мужчина заслужил подобную участь).

– Что я ем? – поинтересовался Уилл, опуская ложку в тарелку и наблюдая за тем, как свежие сливки смешиваются с розовато-красным супом.

– Борщ со свининой. Это литовский рецепт, хотя обычно мы подаём его холодным, – Ганнибал считает, что сейчас будет уместна тёплая пища, и наблюдает за тем, как Уилл отправляет несколько ложек себе в рот.

– Вкусно, – говорит Уилл. – Кажется, вы ещё не кормили меня блюдами из вашей страны.

– Я предпочитаю другие кухни. Хотя это блюдо показалось мне подходящим.

– Мне нравится.

– Хорошо.

После десерта – пирога с маракуйей, украшенного одиноким цветком, – Ганнибал ведёт Уилла наверх и доводит до такого состояния, что Уилл с трудом может вспомнить хоть что-нибудь, кроме имени Ганнибала. Он укладывает Уилла на спину поперёк кровати и невозможно долго занимается с ним сексом. Когда они, истощённые и тяжело дышащие, лежат, соприкасаясь кожей, Уилл замечает, что, честно говоря, Ганнибал довольно силён для своего возраста. За это Ганнибал сильно прикусывает его ухо.

Вечер ещё ранний, и Ганнибал предлагает Уиллу искупаться вместе с ним. Ванная комната у Ганнибала роскошная, со всеми возможными удобствами и вычурной ванной, достаточно большой, чтобы уместить двух взрослых мужчин. Уилл садится, прижимаясь спиной к груди Ганнибала и мелко дрожа, и Ганнибал думает о том, насколько интимен этот миг. Замкнутое пространство, тёплая вода, близость их обнажённых тел. Это всё практически примитивно, но Ганнибал чувствует себя расслабленным, удовлетворённым и счастливым.

След на плече Уилла по-прежнему заметен, пусть и успел выцвести. Он превратился в массу небольших точек и пятен жёлтого и коричневатого цветов, и Ганнибал проводит большим пальцем по этой скромной собственнической отметине.

– Мне кажется, скоро вы возьмёте бутылку чернил и иглу, – лениво произносит Уилл, – чтобы написать своё имя на мне.

– Вы быстро схватываете.

– Я не идиот.

– Я бы никогда не позволил себе сделать подобное, – отвечает Ганнибал и улыбается Уиллу в затылок.

– Мне нравится смотреть на него в зеркало. Кажется, я даже расстроюсь, когда он окончательно сойдёт, – произносит Уилл.

– Я продолжу создавать новые.

– Не сомневаюсь.

Ганнибал прикасается к синяку, несильно прикусывает его и размышляет о том, не утопить ли их обоих в ванной, чтобы этот миг никогда не закончился.

***

Джек не кажется удивлённым, когда через два дня Ганнибал появляется в его кабинете. Это беспокоит Ганнибала. Он знает, что его появление здесь – неожиданность, так же как знает, что Джек наверняка удивлён увидеть его здесь. Но отказ демонстрировать это ставит его в выгодное положение, которое хотел заполучить сам Ганнибал.

– Доктор Лектер, входите. Чем я заслужил удовольствие видеть вас? – Джек улыбается, но Ганнибал чувствует настороженность. Два вожака в одной комнате, он должен помнить об этом. Нужно быть осторожным и не обнажать горло.

– Я бы хотел обсудить с вами кое-что.

– Под «кое-чем», полагаю, вы подразумеваете Уилла Грэма.

Ганнибал склоняет голову, садясь на стул напротив Джека, и кладёт свёрнутое пальто на колени. Стул довольно низкий, не настолько, чтобы это было заметно, но достаточно, чтобы Ганнибал почувствовал себя некомфортно. И совершенно иначе чувствует себя Джек, который предлагает посетителям такое сидение и таким образом одерживает над ними верх. Ганнибал и без того не слишком рад встрече с Джеком, и это лишь усугубляет положение. «Потушить», – думает он, – «с морковью и красным вином».

– Ваше последнее дело. Убитые дети. Это причиняет ему много страданий.

– Это причиняет страдания всем нам. Подобные преступления не могут оставить никого безразличным, доктор Лектер.

– Если вся ваша команда реагирует на это, как Уилл, то я боюсь за ваш отдел.

Джек растягивает губы в подобии чего-то, что Ганнибал не может назвать улыбкой.

– Никто из них не реагирует так, как Уилл, именно поэтому Уилл является особо ценным для нас.

Ганнибал кивает, незаметно сжимая руки под пальто.

– У него приступы паники. Ночные кошмары. Это провоцирует расстройства.

– Он не рассказывал мне об этом.

– Вы спрашивали?

– Конечно, спрашивал. Я спрашивал, сможет ли он выдержать это не раз, и он уверял меня, что сможет.

– В любом случае, он солгал.

Джек смотрит на него с заметным недовольством, как будто его заставили проглотить жука.

– Уилл сам принимает решения. Если он решил работать над этим делом, с какой стати я должен запрещать ему? Когда он, возможно, единственный человек в отделе, способный раскрыть это преступление?

– У вас есть право запретить ему принимать участие в деле. Я надеюсь, вы сделаете это при необходимости.

– Дети умирают, доктор Лектер, – Джек повышает голос, но Ганнибала не так просто запугать. – Вы ведь понимаете, что если я исключу его из группы, это не принесёт ему пользу. Что ему делать в таком случае? Сидеть дома и постепенно сходить с ума, раздумывая над тем, как он мог бы предотвратить третье, четвёртое, пятое убийства?

– Мне кажется странным, что вы утверждаете, будто беспокоитесь о психическом здоровье Уилла, но не можете поспорить с ним ради его же блага.

– Это делаем мы оба, доктор Лектер.

Кажется, что они фехтуют. Удар, удар, удар, я знаю о тебе больше, чем тебе кажется.

– Вы попросили меня составить характеристику Уилла и помочь ему справиться с его проблемами. Я не могу вылечить его, пока он продолжает попытки напороться на битое стекло.

– Понимаю, – Джек откидывается на спинку кресла и застёгивает пиджак. – Вы очень беспокоитесь о нём. Вы так ведёте себя со всеми пациентами?

Это двусмысленное выражение, и Ганнибал знает, что Джек использовал его не случайно. Джек умный человек, а его интуиция развита куда лучше, чем у многих людей. Если кто-то и знает, если кто-то и может заметить его влияние на Уилла так же легко, как объявление о страховке на обочине дороги, то это Джек.

Ганнибал имитирует улыбку.

– Уилл исключителен, уверяю вас.

– Согласен. Именно поэтому он необходим в этом деле, и я сомневаюсь, что насильно заставлю его отказаться от участия. Он разбивается на части, потом собирается и продолжает жить по-прежнему. Он сам сказал об этом.

– Уилл не может собрать себя. Я говорю это.

– Значит, вы сделаете это.

Ганнибал думает о том, как много внизу людей. Насколько быстро они могут подняться. Сколько времени ему понадобится, чтобы одолеть рослого человека, такого как Джек. Риск, несомненно, слишком высок, но он готов на это. Схватить ручку со стола Джека и вонзить ему в сонную артерию. Стереть улыбку с его лица при помощи ножа для писем.

– Вечно забавляющий сайт Фредди Лаундс распространяет информацию о том, что вы подозреваете Чесапикского Потрошителя в убийстве этих детей, – говорит Ганнибал вместо этого.

– Вы узнали об этом от Фредди Лаундс или от нашего Уилла? Я знаю, что он так не считает. Я достаточно верю его интуиции, чтобы согласиться с его утверждением, но думаю, что нельзя отрицать такой возможности.

Джек, кажется, расслабляется из-за смены темы – довольно странно, учитывая природу вопроса, который Ганнибал решил опустить.

– Чесапикский Потрошитель не нападает на детей.

– Он не делал этого раньше, но это не значит, что он не может начать.

– Я согласен, что убийства схожи между собой, но это ведь не значит, что их совершил один и тот же убийца. Методы Потрошителя были широко известны. Он мог вдохновить тех, кто стоял на краю.

– Разве такой человек, как Чесапикский Потрошитель, позволил бы кому-нибудь копировать себя? Особенно тому, кто крадёт его злодеяния и поднимает их планку.

Слова бьют по больному, хотя Ганнибал не уверен, что это было целью Джека. Как бы то ни было, он прав, и это не слишком приятно.

– Хотите сказать, что вы позволяете Фредди Лаундс распространять слухи, чтобы Потрошитель доказал, что это не его рук дело? – Ганнибал искренне не верит, что Джек мог бы заставить Лаундс так поступить. Разве стал бы он рисковать жизнями людей, чтобы сдвинуть расследование с места?

– Боюсь, у мисс Лаундс свои мотивы, состоящие преимущественно из повышения продаж и непостоянной славы. Вы действительно верите, что это не Потрошитель?

Ганнибал отводит взгляд и кивает.

– Я чувствую, что это неправильно. Если слово «правильно» вообще можно употреблять в подобном контексте.

– Я подумаю над вашими чувствами.

– Лучше бы вы подумали над чувствами Уилла.

Джек ничего не отвечает, лишь бессмысленно улыбается ему. Ганнибал возвращает улыбку, и они оба смотрят друг на друга, демонстрируя зубы и пытаясь притвориться, что не являются хищниками.

***

Уилл опаздывает на сеанс, бормоча извинения насчёт того, что уснул прямо за столом. Он выглядит взволнованным, и Ганнибал добивается от него внятного ответа целых двадцать минут.

– Вы выглядите очень расстроенным сегодня, – говорит Ганнибал. Уилл пожимает плечами и встаёт. Он бесцельно расхаживает по кабинету, держа руки в карманах. Уилл одет в серо-голубую рубашку с пуговицами на воротничке, которая великолепно смотрится на нём. Она отражает состояние его разума, подчёркивает его мужественность, в то время как тень творит невообразимые вещи с его глазами. Ганнибал чувствует невероятное желание закопать все фланелевые рубашки Уилла на заднем дворе и купить ему дюжину подобных этой взамен.

– Слишком много причин волноваться. Простите, если сегодня от меня будет не много пользы, – скупо отвечает Уилл.

– Я собираюсь быть полезным для вас в эти несколько часов, и ничего более.

Уилл грустно и мягко улыбается, цепляясь носком за ковёр, которым устлан пол в кабинете.

– Я виделся с Джеком Кроуфордом сегодня.

– Я слышал.

Значит, Джек рассказал об этом. Обогнал Ганнибала ещё на шаг, начал работать над информированием Уилла. Ганнибал встаёт с места, соединяя руки за спиной, чтобы сдержать желание сбросить книги на пол, словно ребёнок в приступе гнева.

– Он сказал, вы настаивали на том, чтобы меня отстранили от дела. Вы действительно сказали ему об этом?

– Предложил. Я перешёл границу?

– Да. Вы не мой сторож.

– В таком случае, прошу прощения. Я не хотел, чтобы вы подумали о чём-то подобном. Я просто волнуюсь о том, что вы не делаете выбор в пользу самосохранения.

– Тогда говорите об этом со мной, а не с Джеком. Я не хочу, чтобы он по-прежнему смотрел на меня, как на хрупкую чайную чашечку.

Ганнибал кивает, наблюдая за тем, как Уилл бесцельно бродит по комнате.

– Я так же, как и вы, хочу, чтобы это преступление раскрылось. Я просто не хочу, чтобы оно стало причиной того, что вы потеряете самого себя.

– Я держусь уже довольно долго.

– Хм…

Ганнибал опускает взгляд, делая глубокий вдох, и на мгновение задерживает дыхание, до тех пор, пока не находит в себе странную пустоту. Ему хочется наполнить её чем-то жестоким, может, даже неприятным, но пока нет ни единой возможности.

– Это должен быть я?

Уилл держит в руках рисунок: идеальное изображение среди измятых простыней. Ганнибал забыл о том, что оставил его на столе, посреди остальных набросков.

– Да. Прошу прощения, я не должен был оставлять его на видном месте.

Уилл меняется в лице, хмурится и прищуривается.

– Получилось… хорошо. Действительно хорошо, на самом деле, хотя, должен сказать, вы заметно приукрасили меня.

– Каким образом?

– Ну, знаете, на самом деле я не выгляжу так. Изящным, с горящим соблазнительным взглядом. Хотя я согласен, что мне так же нужна стрижка, как и тому, кто изображён на рисунке.

Ганнибал фыркает, чтобы не засмеяться.

– Вообще-то, вы выглядите именно так. В любом случае, не волнуйтесь, я не выдам вашу истинную сущность никому.

Уилл смеётся, возвращая рисунок на место.

– Я тоже. Хотя не обращайте внимания. Не уверен, что я захочу знать, если кто-то из ваших пациентов увидит его.

Ганнибал не сразу осознает, что Уилл подразумевал под «тоже». Он чувствует острую вспышку понимания насчёт того, что бы он хотел видеть в этом слове. Это настораживает и кажется слишком многообещающим, но он игнорирует всё с лёгкостью, присущей человеку, сорок лет поступавшему именно так, и вспоминает рисунок.

– Не волнуйтесь, рисунок исключительно для меня. Напоминание о том, по кому я скучаю, когда его нет рядом.

– Ужасно романтичное заявление, доктор Лектер, – говорит Уилл, поворачиваясь к нему и целуя так, что Ганнибал чувствует, как наполняются теплом мёртвые участки его сердца. – Кто бы мог подумать, что в вас таится нечто подобное.

– На самом деле, этого нет, – бормочет Ганнибал, проводя рукой вниз по спине Уилла. – Кажется, мы уже решили, что мой кабинет – не лучшее место.

– Если вы можете рисовать здесь практически порнографические изображения меня, то наверняка можете позволить себе скромный поцелуй, – говорит Уилл, и Ганнибал не возражает.

Ганнибал вскоре углубляет поцелуй. Одна его ладонь лежит на пояснице Уилла, а второй Ганнибал небрежно обхватывает его горло, прежде чем сам осознаёт это. Уилл с готовностью подчиняется ему, запрокидывая голову, сильнее открывая горло, и Ганнибал подталкивает его, чтобы прижать к столу. После он опускается в кресло и ведёт ладонями по груди Уилла.

Не стоит делать этого в кабинете. Ему действительно, абсолютно не стоит, но этот запрет так восхитителен. Уилл встаёт, мягко подаётся назад, сжимая ладонями край стола, смотрит на Ганнибала и тяжело дышит в предвкушении. Ганнибал расстёгивает его ремень и штаны, чувствуя невероятный, бесконечный голод.

Вздох, который Уилл задержал, слетает с его губ, когда Ганнибал глубоко берёт его член в рот. Он не слишком любит это делать, но минет Уиллу имеет свои преимущества. Даже если одним из них является просто невероятное благоговение, которое Ганнибал ясно читает на лице Уилла, однажды подняв взгляд. Он двигает головой и сосёт, а Уилл грозит опрокинуться спиной на стол, и это стоит того, чтобы напрягать челюсти и шею. Единственная деталь, которая невероятно раздражает Ганнибала – то, что Уилл перенёс обрезание. Есть лишь один человек, которому позволено изменять тело Уилла Грэма, и тот факт, что какой-то безымянный врач видел Уилла в нетронутом состоянии, в то время, как Ганнибалу это больше недоступно, никак не желает исчезать из головы.

Главная дверь, ведущая в его офис, открывается, и Ганнибал улавливает звуки, которые ни с чем невозможно спутать – чужие шаги и шум, когда кто-то занимает место в приёмной. Уилл напрягается и резко поворачивает голову в сторону двери.

– Мой следующий пациент, – шепчет Ганнибал, выпуская член изо рта. – Вам лучше быть тихим, Уилл, – он ухмыляется и снова наклоняет голову.

– Господи, – произносит Уилл сквозь сжатые зубы, но ему определённо хорошо. Он напрягается, пытаясь решить, стоит ли продолжать, когда всего лишь тонкий слой дерева отделяет их от какого-то незнакомого человека, а Ганнибал даёт ему то, чего так хотелось. Уилл прижимает ладонь ко рту, кусая тыльную сторону, чтобы не вскрикнуть, но Ганнибал перехватывает её и резко возвращает на место, так что зубы, сжимавшие руку, царапают кожу.

Уилл кончает неожиданно быстро, и Ганнибал охотно сглатывает. Он сжимает руку Уилла, оставляя на тыльной стороне заметную красную отметину, и не отпускает, пока член Уилла не становится мягким прямо у него во рту.

– Господи, – повторяет Уилл. – Вы чёртов подонок.

Ганнибал ухмыляется, глядя на Уилла, пока тот натягивает штаны, застёгивает их и затягивает ремень. Ганнибал чувствует болезненное возбуждение, но не обращает на это внимания. Он решает, что позже, вечером, он поставит Уилла на колени на кровати и будет делать всё, что только пожелает.

Сейчас же он стоит, отряхивая свой пиджак, и склоняется, чтобы вовлечь Уилла в долгий поцелуй.

– Надеюсь, этим мы завершим сегодняшний сеанс, мистер Грэм, – говорит он, и Уилл усмехается сквозь поцелуй.

========== Глава VII ==========

Третий ребёнок умирает. Ему десять, он младше предыдущих жертв и он оставлен таким образом, что за убийством почти угадывается почтение. Убийца размещает его, облачённого в одежды жертвенного мальчика, в центре дворика церкви. Позже его родители клялись, что раньше он никогда не одевался подобным образом. Его руки и ноги изранены, словно у стигматы (прим. тут стигматы – это люди, у которых в результате религиозных практик необъяснимым образом на теле появляются раны). И ничего святого нет в том, как вскрыт его живот: от ключиц до лобковой кости. Те внутренние органы, которые убийца не забрал, лежат у мальчика на коленях. В подробностях описав Ганнибалу место преступления, Уилл извиняется и ненадолго уходит, ощущая острый приступ тошноты. Ганнибал приносит ему стакан воды и гладит его между лопаток, притворяясь, что слёзы на лице Уилла – всего лишь реакция его глаз на столь жестокое преступление.

– Мы просто обязаны поймать его, – разбито бормочет Уилл, сидя на холодном полу в небольшой ванной рядом с кабинетом Ганнибала. – Если мы не сможем, он будет делать это снова и снова.

– Но Джек по-прежнему верит, что убийца – Чесапикский Потрошитель.

– Никто не знает, во что можно верить сейчас. Даже я порой говорю себе, что это может быть он, несмотря на детали, указывающие обратное.

Такое утверждение несколько ранит. Ганнибал не хотел бы стать для Уилла тем, кого тот будет винить во всём ужасном в своей жизни. В конце концов, Ганнибал не является всесильным оленем из кошмаров Уилла.

– Насколько продвинулось расследование?

– Мы с Беверли работали до трёх часов утра, составляя перечень подозреваемых, но он бесполезен. Люди, работающие с детьми, у которых были проблемы с поведением в прошлом. Мы обсуждали людей, которые брали уроки танцев в том же здании, и тех, кто бывал хотя бы раз арестован за избиение человека в больнице. С таким же успехом мы могли бы просто опросить всех в Балтиморе. Мы ищем иголку в стоге сена.

– Тем не менее, могу я взглянуть?

Уилл показывает ему перечень, корректный список судимостей, зернистые фотографии неизвестных людей, и Ганнибал просто узнаёт. Может, это интуиция убийцы, может, хищник всегда замечает лицо другого, подобного ему, но он узнаёт. Студент-медик, какое-то время помогавший в детском медицинском центре. Он связан только с одним ребёнком, которого поместили в больницу из-за случая продолжительной оспы два года назад, но даже этого достаточно. Что-то в его глазах, может, безразличный голод, хорошо знакомо Ганнибалу. Желание этого ничтожества уподобиться Чесапикскому Потрошителю кажется Ганнибалу отвратительным.

– У нас нет ничего на них. Этому делу необходимо продвинуться вперёд.

***

В пасмурное воскресенье Ганнибал понимает, что его дом с высокими потолками и просторными комнатами слишком пуст, и знает, что чувствует себя так из-за одиночества. Такое заключение потрясает его, но законченный рисунок на его тумбочке, помещённый в рамку, ясно говорит, кто виноват в этом, и Ганнибал соглашается с этим.

Он приходит к Уиллу, когда на улице смеркается, держа в руках бумажный пакет с чем-то, что он представит Уиллу как бифштекс. Когда он стучит в дверь, ответа не слышно, и это заставляет Ганнибала ощутить секундное волнение, но после на пороге появляется один из забавных псов, и Ганнибал следует за ним, обходя дом. Пёс, чёрно-коричнево-белая дворняга, идёт рядом с ним, слабо виляя хвостом. Ганнибал никогда не сможет запомнить их имена – всё-таки собак слишком много. Он удивляется, как Уиллу удаётся назвать каждого из них, и мысленно напоминает себе, что нужно как-нибудь поинтересоваться.

Уилл находится за домом и занимается чем-то, касающимся деревянной лодки, сейчас водружённой на небольшой автомобильный прицеп. Ганнибал абсолютно не разбирается в механике и не понимает, что так привлекает Уилла, но приближается, чтобы рассмотреть поближе эту очаровательную картину. Уилл настолько увлечён работой, что не замечает, как оказывается не один. Он работает с закатанными рукавами, и пятна от машинного масла укрывают его руки вплоть до локтей. Псы ходят вокруг, наблюдая за его работой, а солнце плавно заходит за горизонт. Лодке не помешал бы ещё один слой краски, но что-то подсказывает Ганнибалу, что Уилл вскоре займётся и этим. Уилл хорош в работе, его руки двигаются уверенно, и Ганнибал просто заворожён: ничто так не радует глаз, как умело выполненная работа.

– Я стучал, но вы, кажется, не услышали меня, – подаёт голос Ганнибал.

Уилл вздрагивает, выпрямляется и кажется ужасно смущённым. Ганнибалу это нравится. Он любит застигать Уилла врасплох, ведь, если такое случается, тот просто не может спрятать своё удивление.

– Извините, – говорит Уилл, вертя в руке небольшую отвёртку. – Я был занят.

– Вижу. Новая лодка?

– Старая лодка. Купил её на аукционе. Ей просто нужно немного ухода, – он пожимает плечами. – Вы же знаете, это помогает мне отвлечься.

Потерять себя, рассматривая внутренности лодочного мотора вместо тех детей. Отличный защитный механизм, по мнению Ганнибала.

Один из псов, Уинстон, как услужливо подсказывает память, подходит к Ганнибалу и утыкается мордой в ладонь. Ганнибал чешет его между ушей, и пёс садится напротив, глядя с такой преданностью, на которую способны только собаки. Лодки и собаки. Жизнь Уилла. Ганнибал улыбается и добавляет в этот список себя.

– Важно иметь увлечение, – говорит Ганнибал. – Нет ничего менее интересного, чем человек без интересов.

Уилл смеётся, когда Ганнибал подходит ближе и ненавязчиво целует его в уголок губ. Тот хорошо пахнет, хоть и отчасти неприятно – машинное масло и запах металла смешались с его собственным потом и ароматом чего-то здорового и живого, что Ганнибал приравнивает к свежему воздуху. Этот запах отдаёт мужественностью, отчего Ганнибал чувствует небольшое головокружение.

– Почему вы здесь? Не то чтобы вам здесь не рады, но всё же…

– Я скучал по вам. Так что я решил заехать и накормить вас ужином.

– Вы скучали по мне. О, Господи.

– Да, знаю. Звучит ужасно, не так ли? – Уилл криво усмехается, и Ганнибалу хочется съесть его улыбку.

Уилл направляется в сторону душа, а Ганнибал – на кухню. Собаки с интересом вьются вокруг него, и он отрезает для них несколько кусочков стейка. Он размышляет над подобной жизнью, её спокойным уютом. Не в тесном домике Уилла, с неуютной кухней, лодочными моторами в гостиной и скрипучим крыльцом. Напротив, в доме Ганнибала, с Уиллом, заточённым в его стенах и отражающимся в окнах и дверях. Псы могут стать проблемой. Ганнибал не может держать их в доме – скорее, он просто не хочет этого – но знает, что Уилл не бросит их. Хотя всё возможно, тем более, что псы доверяют ему и так охотно едят объедки с его стола.

Уилл выходит из ванной, по-прежнему пытаясь насухо вытереть волосы, когда Ганнибал заканчивает готовить.

– Вот и я. Оттёр всё масло и прочую грязь.

– И как раз вовремя.

Ганнибал бросает на Уилла беглый взгляд, нарезая овощи, и замечает, что его кожа покраснела от тёплой воды. Запах шампуня и мыла смешивается с ароматом ужина, тянущимся с кухни. Ганнибал никогда не думал, что есть столько способов проголодаться в одно мгновение.

– Я поражен, что вы смогли приготовить нечто подобное на моей кухне. Вы уверенны, что не являетесь скрытым колдуном? – говорит Уилл, рассматривая, как мог бы сказать Ганнибал, идеально приготовленные стейки.

– Полагаю, у волшебника было бы куда меньше проблем, если бы он старался должным образом нарезать мясо, используя эти тупые куски железа, которые вы называете ножами. Я также удивлён, что у вас нет кухонного термометра.

– Я пещерный человек. Что мы будем есть?