Текст книги "Под одной крышей (СИ)"
Автор книги: lina.ribackova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
В какое-то мгновение горячая рука внезапно убрала его ладонь с пульсирующего ствола, и влажно, сильно прошлась по всей его длине, распределяя прохладный гель. От этого мимолетного прикосновения Джон выгнулся так, что ему позавидовал бы любой акробат.
– Шерлоок…
– Нет, Джон, нет… Сам… – Теплые губы прижались к пылающему уху. Будто током пронзили. Будто вместе с шепотом влили в ушную раковину раскаленный металл. Шерлок, мать твою, что же ты делаешь…
Джон двигал ладонью с невероятной скоростью. Сейчас… сейчас…
Господи, не могу больше!
Руку обожгло трепетное дыхание, и на одно мгновение Джон почувствовал, как по пальцам скользнул влажный, едва осязаемый поцелуй… Рука замерла удивленно, прервав на минуту томительную муку, и её вновь нетерпеливо убрали, заменив потрясающе жарким ртом.
Шерлок со стоном сосал его член, втягивая в себя, погружая в самое горло, плотно сжимая у основания припухшие губы.
– Шерлок… Остановись… я сейчас кончу.
Но губы упрямо продолжали свою работу.
– Шерлок, я не могу терпеть. Убери свой рот! О, нет…
Горячая струя выстрелила и растеклась внутри. Так невероятно сладко, так незнакомо и неизведанно…
Дрожали и дергались, как припадочные, оба. Один – отдав, другой – взяв. Один – блаженно опустошенный, другой – наполненный новым вкусом и облизывающийся, как кот.
– Шерлок, тебе попало в рот это. И ты это проглотил.
– Знаю.
– Ты как будто рад.
– Вот ещё! Чему мне радоваться?
И вдруг порывисто обхватил руками, прижался всем телом и уткнулся носом в висок.
А потом, как всегда, натянул штаны и исчез.
И даже спокойной ночи не пожелал.
Очень странно.
«По-моему, он меня обнял…»
Давно уже Джон так крепко не спал.
========== Часть 8 Страсть ==========
Он не успел ни о чем подумать и не знал, почему в одно мгновение оказался за спиной стоявшего возле окна Шерлока…
***
Только что шел человек домой, усталый, голодный, как всегда, невыспавшийся, и прозаично мечтал лишь о еде и отдыхе. Мысли человека лениво ворочались в утомленной голове, ноги плелись еле-еле, руки подрагивали – они целый день сегодня не знали покоя, целый день были при деле.
Тело умоляло о теплом расслабляющем душе и горизонтальном положении. И никакого секса. Избави Бог.
Но вот уже этот человек, потеряв разум и трепеща всем телом, стоит рядом с Шерлоком Холмсом и умирает от страсти.
***
Джон обхватил его руками. Прижался, уткнувшись лицом между лопаток, и задрожал от нахлынувшего волнения.
«Снова я у окна…» – мелькнула мысль и тут же угасла.
Шерлок сделал попытку повернуться, но Джон сжал его ещё сильнее, выстонав в спину протяжно и жарко:
– Шерлоок…
Торопливо сдернув легкий шелк халата и властно обхватив Шерлока поперек груди одной рукой, другой рукою Джон быстро скользнул в тепло его домашних брюк. Оттянув край трусов и протиснувшись глубже, он прижал ладонь к трогательно мягкому, шелковистому члену и замер, не в силах наполнить легкие воздухом, так непередаваемо восхитительно было чувствовать слабость и беззащитность не ожидавшего ласки Шерлока.
Ладонь даже не двигалась, плотно сжатые пальцы не шевельнулись ещё ни разу, но охваченное дрожью тело Шерлока сразу же откликнулось, и он нетерпеливо толкнулся в руку, откинув голову назад и выдохнув сквозь стиснутые зубы внезапно наполнивший легкие жар.
– Тихо, малыш, тихо… – прошептал Джон и плотнее прижал ладонь, так и не сделав пока ни одного движения.
От неожиданности и новизны этих слов, от странности его действий Шерлок возбудился мгновенно, тяжело налившись истомой.
Джон прижимался к его спине, сходя с ума от нарастающего в его ладони давления. Член Шерлока, наполняясь горячей кровью, увеличивался, поднимался, подрагивал…
– Погладь…
– Нет.
Шерлок застонал и потерся затылком о голову Джона, отдавая ему аромат своих влажных после душа волос, и это невозможно было терпеть. Но Джон терпел из последних сил, прижимая ладонь все сильнее, ощущая сумасшедшую пульсацию каменно твердого члена, вдавливая в него дрожащие пальцы и не сдвигая ладонь с места даже на дюйм.
– Джо-он… Прошу тебя…
– Нет.
Головка упиралась в его запястье и уже сочилась влагой, и от этого кружилась голова…
– Джон…
– Говори… Говори…
Впервые ему не хотелось его заткнуть.
– Трахни меня…
«Трахни… Только бы не сойти с ума…»
– Нет.
– Возьми в рот, пососи его, Джон…
«Пососи… Боже, да он знает человеческий язык!»
– Нет.
– Джон, сожми мошонку, сделай мне больно… Черт возьми, кажется, я сейчас кончу…
– Кончай, малыш, выплеснись мне в ладонь.
Шерлок вскрикнул отчаянно и хрипло и снова толкнулся в руку.
– Стой и не двигайся, я сказал…
Захват руки, обнимающей грудную клетку, стал ещё более властным, и Шерлок, наконец, сдался, покорный и до критической точки возбужденный этим странным неподвижным сексом, от которого пылало всё его тело и подгибались ослабевшие ноги.
Волны приближающегося оргазма накрывали его одна за другой, и Шерлок вскрикивал, покрываясь мурашками, не в силах терпеть, не в силах сдерживать свою бьющую через край страсть.
Дыхание Джона опаляло кожу спины даже сквозь ткань, бешеные удары его сердца сотрясали позвоночник, по которому неслись огненные стрелы, и, пронзая промежность, устремлялись по трясущимся бедрам вниз, впиваясь в кончики пальцев, прожигая под ногами пол, открывая двери в головокружительную бездну желания, куда Шерлок падал, почти теряя сознание.
– Хочу… Не могу терпеть… Боже мой… Господи…
Тихий голос выдохнул в спину.
– Хочешь, чтобы я тебе подрочил?
Шерлок взвыл, готовый упасть к ногам своего невероятного мучителя, так стремительно исчезали сейчас его силы.
– Скажи.
– Хочу… Пожалуйста… Прямо сейчас…
– Что? Что мне сделать прямо сейчас? Скажи…
– Подрочи мне… Обхвати крепче… Не могу терпеть…
– Погладить головку?
– Господи! Джон…
– Погладить?
– Да… пожалуйста… Погладь…
– Сжать её? Потереть большим пальцем?
Пульсация под ладонью стала невыносимой. Мошонка окаменела, готовая в любую минуту вытолкнуть переполнившее её семя. Шерлок стонал, почти плакал. Стиснутая надежным обхватом грудь сотрясалась, дыхание с трудом вырывалось из пересохшего горла.
Джон слегка шевельнул пальцами, едва уловимо погладив горячую кожу, сжал, сделал несколько медленных, слабых движений, и семя рванулось наружу, обильно заливая ладонь.
Шерлок мгновенно обмяк в бережно державших его руках, тихо постанывая и оседая на пол…
Они обнимались. Обнимались впервые – вжимаясь друг в друга, впечатываясь, как будто каждый из них хотел заклеймить другого, оставить невидимый след на коже: мой, не отдам, не трогайте, не смейте даже подумать.
– Джон, ты едва держишься… У тебя потемнели глаза…
– Я умираю, Шерлок… Я хочу тебя невыносимо.
– Какой ты всё-таки идиот! Так же инфаркт можно заработать.
– Стоило тебе только кончить, и ты сразу же раскомандовался.
– Не будем спорить. Будем трахаться.
Шерлок разомкнул объятия, быстро стянул через голову майку, рванул вниз брюки, бельё и снова прижался обнаженным телом к покрытому испариной Джону.
– Раздевайся. Нет! Я сам.
Он никогда ещё не раздевал Джона, и ничего удивительнее в его жизни ещё не было. Шерлок священнодействовал. Ему безумно хотелось прижать к лицу каждую вещь, вдыхая запахи Джона – его парфюма, его пота и выделений. Бесподобно, неправдоподобно возбуждающе…
Они несколько томительно-долгих, как им показалось, минут смотрели друг другу в глаза, тяжело дыша, облизывая пересохшие губы. А потом Шерлок лег на спину и приподнял широко разведенные в стороны бедра, бесстыдно раскрываясь перед Джоном и полностью ему отдаваясь.
Джона била крупная дрожь, вожделение было животным, неуправляемым. Он едва держался, стискивая зубы и делая глубокие вдохи и выдохи.
– Шерлок, у меня ничего нет…
– Всё у тебя есть… Растяни меня немного, добавь слюны… Всё хорошо. Не волнуйся. Я не боюсь боли.
– Шерлок… Шер…
Неожиданно для самого себя Джон замер, уставившись на блестящий от спермы член Шерлока. Он смотрел на него так сосредоточенно, что Шерлок тоже устремил полный любопытства взгляд на собственный орган.
Что с ним вдруг произошло, Джон не знал, и в данном случае даже безупречная дедукция Шерлока потерпела бы позорное фиаско. В какое место и что ему ударило, в верхней или нижней части его тела переклинило, неизвестно, но он, сам не понимая, почему, и продолжая таращиться на гениталии своего любовника, отстранился и твердо сказал:
– Нет.
– Что – нет? – не понял Шерлок и, выпрямив ноги, приподнялся на локтях.
– Всё – нет.
Шерлок, округлил глаза от изумления.
– Почему?
– Не знаю.
И он неловко встал, собирая трясущимися руками свою одежду.
– Джон. Что случилось? – Шерлок был не на шутку обеспокоен.
– Ничего не случилось. Я… Я пойду.
– Куда?! Куда ты собрался?!
– В свою комнату.
– В какую ещё комнату?! Да ты на себя посмотри!
– Что я там не видел?
– У тебя член сейчас взорвется.
– Ну и черт с ним!
Шерлок встал во весь рост и подошел вплотную. Лоб Джона мгновенно вспотел, но он упрямо посмотрел Шерлоку прямо в глаза, и в глазах его Шерлок увидел воинственную непреклонность. И неприступность.
– А-а… понятно, – вдруг понимающе скривился он. – Соскучился по своему любимому онанизму! Сейчас закроешься в ванной и будешь дергать себя за член. Тебе что, меня стало мало?
Лицо Джона вспыхнуло от обиды. Он и сам ни черта не понимал, а тут ещё этот красавец со своими гениальными выводами! Джон приложил тонну усилий, чтобы сдержаться и ответить спокойно.
– Мой член. Что хочу, то и делаю. Хочу – дергаю, хочу – не дёргаю. А захочу – оторву и в окно выброшу.
– Вот кто-то обрадуется, когда найдет, – съязвил Шерлок, всё больше бледнея.
– Конечно. Ты радовался, теперь пусть другие порадуются. – И тоже съязвил: – Ты что, ревнуешь меня к онанизму? И вообще, сегодня не приходи.
Джону показалось, что Шерлок сейчас задохнется – так торопливо глотал он воздух полуоткрытым ртом. Бледность сменилась алой пятнистостью, бирюза глаз – яркой зеленью. Красота, да и только!
– Да я и не собирался! – прорычал он. – Можешь спокойно самоуводле… самоуледо… самоудевля…
– Дрочить, Шерлок, дро-чить.
И Джон ушел из гостиной.
Тоже, кстати, едва не задохнувшись.
Он так и не понял, что с ним произошло, да и возбуждение никак не проходило, доставляя массу проблем, но чувствовал Джон себя так, словно только что выиграл столетнюю войну.
***
Конечно же, Шерлок пришел.
Конечно же, Джон его впустил.
Но на этот раз Шерлок не командовал и ценных указаний не раздавал.
Молчал, как рыба. Конечно, если где-то в таинственных глубинах мирового океана всё-таки существует рыба, которая может так громко и страстно стонать.
Он очень долго возился возле окна, вздыхал, даже пару раз шмыгнул носом.
– Джон.
– Что, Шерлок?
– Гм… Там, в комнате… Когда… Ну, ты знаешь…
– Знаю.
– Ты так странно меня называл.
– Как? Не помню.
– Не помнишь? Возможно, мне послышалось.
– Скорее всего.
– Два раза послышалось, Джон.
– Бывает.
«Наверное, мне показалось. Да и какой из меня малыш? Скорее уж тощая каланча».
«Почему мне всё время хочется так его называть?! Каланчу тощую».
И снова вздохи, шмыганье, возня.
– Я… пойду?
– Иди. Спокойной ночи.
А дверь-то закрыл неплотно, оставив узкую щелочку.
«Дурачок».
Хоть беги за ним следом во весь опор и тащи назад.
========== Часть 9 Любовь ==========
Шерлок орал так громко, что у Джона звенело не только в ушах – звенела каждая клетка его потрясённого тела.
– Как ты мог?! Ещё секунда, и он прострелил бы тебе легкое! Ты захлебнулся бы кровью прямо на моих глазах! Ненавижу тебя! Ты нарочно лезешь под пули, чтобы нервы мне потрепать!
Он метался перед Джоном, обдавая потоками прохладного воздуха, а потом рванул на себя и, прижавшись к затылку лицом, жадно втянул ноздрями родной, будоражащий запах, заполняясь им и понемногу приходя в себя.
– Я мог тебя потерять…
Он так долго его держал и так крепко сжимал, что у Джона заболела спина. И уже не хватало воздуха. И шарахалось по грудной клетке мало что понимающее сердце.
Так же резко Шерлок отпрянул и, заглянув в глаза, гневно спросил:
– Почему ты никогда не целуешь меня?! Почему ты никогда не целуешь меня в губы?! Я уже с ума от этого схожу!
«Господи, только бы не заквакать!»
– Шерлок… Я очень хочу поцеловать тебя… И тоже схожу с ума… Уже сошел… Да я… Да хоть сейчас… Но здесь…
– Я люблю тебя! Джон, я невозможно тебя люблю. Я почти умираю.
– Что?
– Джон… Джон…
И снова сжал со всей силы.
«Придушит ей-богу», – обессилено прошептало сознание и погрузилось в ослепительный свет ошеломления и счастья.
– Джон, я кретин! Идиот! Придурок!
– Вообще-то, да.
Когда приехали, а потом уехали сотрудники Скотланд-Ярда, когда несчастный преступный элемент был помещен в полицейскую машину подальше от праведного гнева Шерлока, который чуть его не убил, когда были соблюдены все формальности, Джон и Шерлок вернулись домой.
В такси они то и дело зависали взглядами на губах друг друга и улыбались, как заговорщики.
Шерлок держал Джона за руку. Крепко держал.
***
Дома он ходил за ним, как привязанный, преданно заглядывая в глаза и беспрерывно к нему прикасаясь. И на каком-то этапе Джон, как бы ни был он счастлив, от этого немного устал. Ему захотелось, как ребенка, усадить Шерлока на диван и дать ему в руки игрушку, например, ноутбук, чтобы спокойно заняться приготовлением ужина. Так он и сделал.
Но через десять минут Шерлок притащился на кухню вместе с «игрушкой». Правда, сидел за столом тихо, щелкал клавишами и ни во что не вмешивался. Лишь время от времени просил (просил!): «Поцелуй меня, Джон».
Поцелуй…
Сначала был поцелуй.
Целоваться Шерлок совсем не умел. Его язык бестолково блуждал у Джона во рту, как слепец в незнакомой местности. Но Джон был от этого без ума. И, конечно же, такой сладости он не пробовал ещё никогда. Такого нежного, неумелого, до тьмы в глазах любимого языка он не знал. Такой обоюдной жажды и ненасытности, такой опаляющей неги. И такого тепла.
– Джон, ты везде вкусный. Какой я дурак!
И снова сплетались языки, смешивалась слюна, распухали губы…
Как это ни странно, они не побежали в спальню, не улеглись на полу в гостиной, нет! Они просто целовались и обнимались, как одержимые.
Джон был зацелован весь: нос, щеки, глаза, шея, волосы и даже уши познакомились с переполненными любовью губами. И очень были этому рады.
В этот вечер у них не было секса. Совсем. Они лежали в обнимку, разговаривали, целовались, и секс не вписывался в эту сладостную идиллию. Правда, потом он в неё все же вписался. Никто и никогда не вспомнит теперь, кто кого разбудил посреди ночи… Но кровать Джона скрипела нещадно, страстные крики рвались из окон, оповещая Вселенную об очередном оргазме землян и доказывая, каким оглушительным может он быть.
Но это ночью.
А вечером, в полутемной спальне помимо так приглянувшихся Шерлоку поцелуев были разговоры и признания, удивительные открытия и даже упреки.
*
– И когда же ты успел меня… полюбить?
При слове «полюбить» Шерлок вновь потянулся к губам, но Джон мягко отстранился – вопрос как-никак серьезный.
Шерлок разочарованно вздохнул: никак не мог нацеловаться досыта.
– Когда, Шерлок? – настойчиво повторил Джон.
– Джон, если бы ты пользовался хотя бы десятой частью своего головного мозга…
– Гм…
– Извини. Пожалуйста. Пожалуйста.
– Шерлок, не начинай! Просто ответь на вопрос.
– Я сказал: «Теоретически мы вполне можем стать любовниками».
– Уже тогда?!
– Конечно! Джон, я очень тебя уважаю и очень ценю, но неужели ты думаешь, что я затащил тебя в постель только… ради тебя.
– Какой же ты эгоист! – изумился Джон, не зная, то ли радоваться, то ли обижаться.
– Да.
«Да…»
Джон понял, что обидеться ему хочется все-таки больше. Сколько бессонных ночей, утраченных иллюзий, неуверенности в себе. Сколько дней «бездушного пространства», когда он загибался от безысходности и тоски, когда мир казался черным колодцем, на дно которого он летел, сосредоточившись лишь на падении, не видя вокруг себя ничего: ни добрых лиц, ни веселых глаз. И в конце концов, сколько чертовых новоприобретенных морщин, совсем не украсивших его и без того не аленделоновскую* внешность.
Шерлок встревоженно провел по его лицу ладонью. Пробежался пальцами по лбу, погладил щеки, очертил линию скул.
– Джон…
Ещё бы за нос подергал.
– Комедию-то зачем ломал? «Анальное проникновение», «фрикции», «мастурбация»… – Джон решил не скрывать обиду. – Прямо научный форум секс-специалистов! А командовал сколько? Ни души, ни сердца! – Джон распалялся всё больше. – Вёл себя, как придурок! Не хочу, чтобы это попало мне в рот. А сам глотал и ни разу не подавился.
– Джон, ты не прав, – перебил Шерлок, осторожно поглаживая его шею. – Со мной такое впервые. Такие эмоции. Такое сильное желание. Естественно, я растерялся.
Обида мгновенно ослабла. Растерялся? Шерлок? Надо же… Джон чуточку смягчился.
– Нет бы по-человечески сказать: «Джон, я тебя люблю. Джон, я тебя хочу».
От удивления Шерлок даже гладить его перестал.
– Прямо так?! – воскликнул он. – Да ты что, Джон! Это же неудобно. И стыдно.
– А уложить меня в постель – не стыдно? – в который уже раз изумился Джон. – А три презерватива – удобно? Кстати, это правда?
– Нет, Джон, не правда.
– Так я и знал.
– Их было два.
Джон улыбнулся, и губы его сразу же опалило, выжигая обиду и возмущение. Бессонные ночи… Утраченные иллюзии… Бог мой, он уже целуется лучше меня… Неуверенность в себе…
Ничего не осталось.
Только губы, только их сладость и страсть, только Шерлок.
Всё. И морщин больше нет.
Как же приятно прижимать к себе Шерлока. Как приятно чувствовать биение его беспокойного сердца. Согревающее шею дыхание. Руку, лежащую на груди. Кожу, волосы. Блестящие в полумраке глаза – совсем рядом, близко. Черт бы его побрал! И всё это Джон получал какими-то жалкими порциями?! Да, конечно, это было каждую ночь… Но время бежало так быстро! Ни насыщения, ни успокоения.
– Почему ты от меня сбегал после… всего?!
Снова ладонь прикоснулась к лицу. Чувствует, чувствует Шерлок вновь зарождающуюся обиду.
– Джон, но это тоже неудобно. Ты же не приглашал меня… спать.
– Я и для всего остального тебя тоже не приглашал.
– Это совсем не одно и то же.
Шерлок, твою логику мне не постичь никогда.
– Сам посуди, как бы я это сделал? Притворился спящим?.. Черт! Почему я раньше до этого не додумался?
– Не могу поверить, что ты говоришь серьезно.
Джон и вправду не верил. Его не покидало ощущение, что Шерлок его разыгрывает. Доводил до обморока своим темпераментом, кончал в рот. И вообще, куда только не кончал… А остаться на ночь смог бы только по личному приглашению.
Чудеса! Точно – разыгрывает.
– Я очень скромный человек. Все гении скромные люди. Если бы ты знал, Джон, как всякий раз, выходя за твою идиотскую дверь, я долго стоял и боялся дышать. И ждал… А ты ни разу не остановил меня! Не позвал!
Похоже, теперь настала очередь Шерлока обижаться. Он резко сел на постели, обхватив руками колени и сгорбив спину.
– Мне было так одиноко, так тоскливо в своей огромной кровати… Кстати, Джон, я думаю, спать мы будем все-таки у меня. Ты свою кровать довел до критического состояния.
– Иди сюда…
Джон притянул его к себе и обнял, задрожав от горячего удовольствия, и Шерлок тут же закинул на него свою длинную ногу, прижался теплым пахом и потерся томительно-медленно. Даже два слоя ткани (домашние брюки и трусы) на Шерлоке и один слой ткани (пижамные штаны и никаких трусов) на самом Джоне не спасли его от излучения.
– Шерлок, мать твою, что же ты делаешь…
Шерлок прижался ещё плотнее, врос в его напрягшееся бедро. И потерся чуть-чуть быстрее.
– Твою же…
Какой удивительно сладкий рот. Вместилище искушения.
– Джон, я совсем не умею целоваться.
– Поверь мне, никто на всем белом свете не целуется так, как ты.
– Ты перецеловался со всем белым светом?
– Да… Что? Шерлок!
– Шучу.
– …
– Но я всегда это подозревал и оттого ужасно ревную.
– Боже…
***
Ночь вливалась в комнату, пряталась в темных углах, заполняла пространство, убаюкивала утомленные впечатлениями тела.
Да и губы уже пылали.
Джон лежал на животе, обхватив руками подушку. Шерлок лежал на нем.
– Джон, а ты заметил, что мы сегодня впервые выясняли отношения?
Джон слабо пошевелился, и тяжесть лежащего на нем тела стала ещё ощутимее. И ещё приятнее.
– Люди любят выяснять отношения, когда… любят.
– Значит, мы настоящие любовники?
– Да уж не игрушечные.
Шерлок сладко зевнул и передернул плечами.
– Спать хочется. Во-первых, от наших с тобой разговоров устал даже я, во-вторых, мне не терпится уснуть рядом с тобой.
И они уснули.
А ночью их разбудила Любовь.
*Ален Делон – французский киноактер, в свое время считавшийся едва ли не эталоном мужской красоты.
фото в комментах
Комментарий к Часть 9 Любовь
http://open.az/uploads/posts/2010-09/1285829346_13432.gif
========== Часть 10 Нежность ==========
Шерлоку нравилось в Джоне Ватсоне всё: как стоит, как сидит, как ходит. Не говоря уже о том, как лежит – закинув одну руку за голову, а другую положив на грудь. Но это, конечно, тогда, когда руки его не держали самого Шерлока. А такое случалось нечасто, потому и заслуживало особенного внимания.
Ещё ему нравилось, как Джон сосредоточенно трет переносицу, как хмурит брови и морщит лоб, как устало прикрывает ладонью глаза.
Улыбка Джона вообще беспощадна. Орудие массового поражения для Шерлока Холмса. Личное и неприкосновенное. Не дай вам Бог даже подумать!
Очень нравилось тепло его тела. Обнимешь Джона, а он теплый, мягкий, уютный. И дело не только в свитерах, которые он так любит, и которые теперь любит Шерлок.
Шерлок наконец-то понял значение слова уют. Это Джон. В первый же вечер их совместного проживания Джон приготовил для них ужин. И то, что испытывал в тот момент Шерлок, небрежно и, якобы, нехотя ковыряющийся в тарелке, невозможно описать словами ни на одном языке планеты Земля. Он тогда твердо решил, что ни за какие сокровища мира не отпустит от себя Джона. И пусть только попробует сам куда-то уйти!
А потом он его полюбил, и участь Джона была решена…
В общем-то она была решена уже тогда, когда он опрометчиво ступил на землю Британии. А может быть, тогда, когда появился на свет.
Хотеть Джона – не значит получить Джона. Но надо быть дураком, чтобы не задействовать все внутренние и внешние резервы души и тела, а в особенности разума, чтобы не добиваться этого любым путем. А Шерлок дураком не был. И терпение имел железобетонное, если это надо для дела. Он готов был посвятить завоеванию Джона всю свою жизнь.
Но Джон сдался почти без боя. И это о многом Шерлоку рассказало.
Джон ещё сам ничего не знал, а Шерлок уже строил далеко идущие планы. В первую же ночь, прикоснувшись к Джону и едва не потеряв сознание от счастья и перевозбуждения, Шерлок понял – всё, связала их Судьба намертво. Если придется рвать, то только с кровью. Слава Богу, рвать не пришлось. И не придется, в этом Шерлок уже был уверен.
Джона всегда хотелось потрогать: ладонь или перчатку, которая эту ладонь скрывала; поправить воротник его куртки, едва заметно коснувшись пальцами шеи; раскрыть его ноутбук, получив за это по рукам. Много есть способов проявить нежность…
Джон всё отлично понимал, поэтому тут же снимал перчатку и несколько самых прекрасных на свете минут сжимал Шерлоку руку; тоже принимался поправлять воротник своей куртки, и пальцы их переплетались. Пусть ненадолго, на пару секунд. Но это была их тайна, и секунды превращались в тысячелетия. А уж треснув Шерлока по рукам и отняв у него компьютер, Джон очень вскоре виновато садился рядом и начинал целовать.
А для чего, собственно, он ещё нужен, его компьютер?
Джон тоже очень любил прикасаться к Шерлоку…
Шерлок знал, что он заносчив и порою бестактен, непримирим и бескомпромиссен тогда, когда можно и нужно пойти на уступки, саркастичен и ядовит. Невыносимый человек, одним словом.
Но также Шерлок знал, что он прекрасен. И надежен. И добр. И верен до самого последнего вздоха. Так считал Джон. Значит, так оно и было на самом деле. Джон никогда не врал.
А ещё Джон считал его самым красивым и сексуальным на всей Земле и заводился мгновенно от первого же прикосновения. И это было главнее всего. Потому как самого Шерлока заводить никогда не надо…
***
Иногда Джон грустил, и в такие дни Шерлок не находил себе места – всё казалось, что Джон в очередной раз задумался о той несусветной глупости, которую он совершил, связавшись с таким неуравновешенным и неуправляемым эгоистом, как он (по поводу неуправляемости Шерлок сильно себе льстил: Джон давным-давно научился им управлять, для его же пользы).
И хотя истинные причины грусти всегда оказывались далекими от их неразрывной связи – проблемы у Гарри; предстоящее внеочередное дежурство, сообщить о котором Шерлоку было непосильной задачей, потому что извержения вулкана не избежать, да и самому уходить неохота; отвратительный прыщ на носу, который Шерлок, слава богу, пока не заметил, но который заметит обязательно; да мало ли… – это не отменяло приступа удушающей паники в следующий раз, когда Джон снова тихо сидел у камина, потирая переносицу, и молчал, думая о чем-то своем…
Шерлок от бессилия что-либо понять психовал, приставал к Джону с пустяками, ехидничал и дерзил. А ночью лежал рядом, едва дыша, и с замиранием сердца ждал – приласкает его Джон или нет.
И конечно же Джон никогда его своим вниманием не обделял. И даже если не было никакого настроения для «анального проникновения» или, скажем, минета, Шерлок все равно был очень доволен. Черт с ним, с проникновением, куда оно от нас денется! Не сегодня, так завтра. Да и минет… Что мы, минета не видели? Просто лежать рядом и просто обниматься стоит миллиона самых восхитительных и жарких минетов.
Шерлок никогда не думал, что может быть так хорошо.
Что думал обо всем этом Джон, было загадкой. Сам не скажет, а спросить неудобно… Но, судя по тому, как время от времени он до легкого хруста сжимал его тело, как зарывался в волосы улыбающимся лицом, мысли Джона текли в нужном направлении.
Но самым важным, самым выдающимся результатом их счастливого соединения было то, что Джон раз и навсегда излечил Шерлока от изнуряющей, доводящей до тихой истерики скуки. Само это понятие было искоренено, удалено с жесткого диска, вытравлено даже из подсознания.
– Что, Шерлок, скучаешь? А ну-ка…
И сразу же заставлял мыть посуду, вычищать из камина золу, и не только в своей гостиной, но и в гостиной миссис Хадсон, и даже пытался учить готовить – «не маленький уже, пора бы…»
И ещё…
Ещё Шерлок Холмс стал улыбаться намного чаще.
Намного.) ))
========== Часть 11 Счастье ==========
Он стоит, скрестив на груди руки. Гневный взгляд, саркастично взметенная бровь – только мефистофельского смеха и не хватает.
– С чего ты взял, что всё и всегда знаешь лучше меня?
– Не всё и не всегда. Я, например, ничего не знаю о пепле. И не хочу знать. Но в данном случае…
– Ты так меня бесишь, что я взорваться готов.
– Взрывайся, а я – на кухню. Есть будешь?
– НЕТ! А что на ужин?
***
– Черт бы тебя побрал, Шерлок! Посмотри на меня – кого ты видишь?
– Тебя, Джон. Что за дурацкий вопрос?
– Ты видишь старого осла, который в очередной раз убедился, в какую задницу влез.
– По-моему, не в самую худшую.
– Прекрати! Я сейчас не об этом.
– Что случилось?
– Если ты ещё раз без меня… Не смей улыбаться, самодовольный мудак! Я не собираюсь тратить остатки своих нервов на твои идиотские выходки!
– Успокойся, Джон.
– Я спокоен. Спокоен! И совершенно спокойно тебе заявляю: если ещё раз ты потащишь свою… полезешь куда-нибудь без меня, я прикую тебя к нашей кровати и…
– И что, Джон?
– И… то… Отойди.
– Что – «то», Джон?
– Отойди.
– Мне просто интересно, что – «то»?
– Зануда чертов… Шерлок… Мать твою…
***
– Не мешай.
– Джон.
– Я занят.
– Джон.
– Ты понимаешь человеческий язык? Я занят! Ты можешь хотя бы постараться это услышать, или твой знаменитый эгоизм сегодня зашкаливает?
– Джон…
– Тебе наплевать, что у меня могут быть свои дела, свои интересы? И это не только ты и всё, что с тобою связано. Моя личная жизнь… Эй, куда это ты?!
Они ссорились часто.
Джон, как ни старался, так и не смог постичь логику Шерлока. Шерлок, совсем не стараясь, так и не постиг того, почему Джон не может её постичь. Отсюда проистекала масса раздражения и недовольства. Но это совсем не мешало им быть довольными жизнью в целом, и жизнью рядом друг с другом – в частности.
И быть счастливыми.
Каждую минуту своего существования. Даже когда ругались, не слыша друг друга. Даже когда не понимали мотивации действий и поступков друг друга. Даже когда друг от друга уставали.
Потому что потом, когда всё становилось на свои места, они друг друга… С неиссякаемой страстью. Без устали. Практически каждый день. Теоретически – каждый, потому что, даже если по каким-либо причинам не удавалось практически, теоретически всегда можно это представить – и страсть, и любовь, и нежность.
Почему бы и нет?
Ничего странного.
Жить под одной крышей было весело и интересно. Даже ссориться было весело, потому что, вышагивая по гостиной и меряя её длинными ногами, Шерлок становился похожим на взлохмаченного журавля, а Джон – на благородного пса, который ни за что не унизится до того, чтобы лаять, а вот грозно рычать, это сколько угодно.
Не сходя с любимого кресла…
Нервно поджимая пальцы спрятанных в любимые тапочки ног и озадаченно заглядывая в камин – как-то слабо горит…
– Кстати, мой анус требует отдыха, так что анального проникновения сегодня не будет, – говорил он камину. – И рот тоже требует, поэтому и о минете забудь.
У Джона практически не было недостатков, поэтому он вполне мог позволить себе маленькую неблаговидную месть. Конечно, в том случае, если инициатором ссоры был Шерлок. Или её виновником. А поскольку характер у Шерлока был отвратительным, он, как правило, ссору и затевал.
В такие минуты Шерлок смотрел на Джона холодно и насмешливо: да? ты уверен? И наполнялся убийственным хладнокровием. Он замолкал, и мог промолчать весь вечер (а ссоры, как правило, происходили именно вечером, когда дневная усталость требовала эмоционального выхода), или убегал из дому, перед этим очень долго возясь со своим шарфом…
Ну и, конечно же, всё у них было. А как иначе, если только что вышедший из душа и окутанный свежестью Шерлок оказывался под одеялом, демонстративно повернувшись к Джону спиной и делая вид, что заснул, едва его мокрая голова коснулась подушки.
В такие ночи минет был особенно сладок, а сам Шерлок – особенно жарок.
Одним словом, ссориться было приятно.
Они никогда не говорили о чувствах, не признавались друг другу в любви. В этом не было острой необходимости, и кроме того от них исходили волны такого неодолимого притяжения, что даже окружающим спасения не было. Все невольно начинали нервничать, почесываться и покашливать, озираясь по сторонам в поисках чего-то жизненно важного, необходимого прямо сейчас. И натыкались взглядами на Шерлока, стоящего рядом с Джоном. Или на Джона, стоящего рядом с Шерлоком. Только и всего.
