Текст книги "Под одной крышей (СИ)"
Автор книги: lina.ribackova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Джон не знал, что ответить. Сказать «спасибо» глупо, «пошел к черту» – ещё глупее…
Но отвечать ему не пришлось.
Шерлок, как всегда, взял инициативу в свои руки.
– Джон, ты мог бы простимулировать мой орган точно таким же образом?
«Господи…»
– Боюсь, что так, как ты, я не смогу.
– Ерунда! Ты, конечно, никогда не брал в рот мужской член?
– Конечно.
– Надеюсь, у тебя получится хоть что-то.
Но Шерлок не знал, что несмотря на то, что Джон и в самом деле никогда не брал в рот мужской член, всё, что он делал в этой жизни, во всяком случае, то, что касалось секса, он делал по высшему разряду, даже если делал это впервые.
– Я лягу поудобнее. – Шерлок лег на спину и вытянулся тонкой струной.
– Итак. Сначала оближи головку. Она уже достаточно увеличена для того, чтобы мои ощущения были приятны.
А вот это ты, Шерлок, зря.
– Я оближу и без твоих инструкций.
– Как это – без моих инструкций? Ты же ничего не умеешь!
– Заткнись.
И Джон облизал.
И Шерлок заткнулся.
Вернее, не совсем заткнулся. Он издал громкий, протяжный стон, и стонал, не прерываясь ни на минуту, рвался навстречу Джону и его языку, не контролируя своих движений, зарываясь пальцами в его волосы, и кончил ему в рот, едва не оглушив своим криком.
Он так тяжело дышал, так вздрагивал, так судорожно вздыхал, машинально продолжая блуждать трепетными пальцами в голове Джона, что ему до слез захотелось прижать его к себе, погладить напряженные плечи, поце…
Тихий, но далекий от страстных вибраций голос вернул его с неба на землю.
– Обязательно прополощи рот. И почисти зубы.
«ГОСПОДИ!»
– Не беспокойся, Шерлок, прополощу и почищу. И даже продезинфицирую.
– Вот и отлично.
Через минуту он уже стоял у окна и быстро натягивал штаны.
– На сегодня, я думаю, достаточно. Тебе рано вставать. Так что, всё остальное – завтра.
«Как скажешь, Шерлок, как скажешь…»
В дверях он всё-таки обернулся и, таинственно блеснув в полумраке глазами, посмотрел на лежащего Джона:
– Надеюсь, тебе стало значительно легче?
– Да, значительно. А тебе? Тебе стало легче?
– А мне и без этого было неплохо. Я же сказал, Джон, все только ради тебя. Доброй ночи.
Дверь тихо закрылась, и Джон не знал, то ли радоваться ему, то ли стреляться.
========== Часть 4.2 Практически ==========
Утром Джон старательно делал перед самим собою вид, что ничего такого не произошло.
Обычно он так тщательно принимал душ (весело насвистывая при этом) и с таким аппетитом завтракал только после очередного своего ночного рукоблудия – маскировался под нормального человека, который спит, ест, пьет, приносит пользу обществу и уж конечно не доводит до сексуального обморока собственный член.
Сегодня это делать было гораздо сложнее.
Сегодня, как бы весело он ни свистел и кого бы из себя ни изображал, его подсознание прекрасно знало, что ночью у него был секс с мужчиной, и секс этот доставил ему невиданное доселе наслаждение. И не просто с каким-нибудь мужчиной, не просто какой-нибудь случайный (господи, ну с кем не бывает!) контакт, а с соседом по квартире и другом, с Шерлоком.
Это было невозможно. Вне законов этой Вселенной. Как будто Джон провел ночь на летающей тарелке, где вдрызг напился с инопланетянами, в существование которых никогда не верил.
Шерлок, скорее всего, ещё спал. И слава Богу. Джон торопился как можно быстрее покинуть квартиру. Как себя с ним вести, он не мог даже представить.
***
Весь день на работе Джон думал только о нем и о том, что между ними было. Воспоминания о взрывоподобных ощущениях, о яркости получаемого удовольствия не давали ему покоя, вызывая в теле неописуемые эмоции. То Джона вдруг начинало трясти, то вдруг слабели ноги и шумело в ушах. О постоянном давлении в брюках вообще лучше не говорить. Было. Ох, как было! Слава Богу, его медицинский халат позволял всё это скрывать. Иначе доктор с призывно оттопыренной ширинкой вызвал бы в лучшем случае недоумение.
За весь этот напряженно-волнительный день Шерлок ни разу не позвонил, не поинтересовался, как Джон себя чувствует, как настроение и вообще… К концу рабочего дня его одолела такая черная тоска, что все предыдущие «бездушные пространства» выглядели на её фоне просто плохим настроением.
Ему хотелось выть. Хотелось плакать. Джон люто себя ненавидел за то, что поддался, за то, что на это пошел. Разве это решило хотя бы одну из его проблем? Проблем стало больше в миллионы раз. Они навалились многотонным грузом и раздавили, превратив Джона в жалкий ошметок неизвестно чего.
А как Шерлок себя вел?! Пришел, отсосал, как подростку в подворотне, и исчез.
А что сказал перед уходом?!
Господи, лишиться бы памяти на всю оставшуюся жизнь…
***
Домой Джон не шел, а тащился.
Окна гостиной были бесприютно темны, и душу охватил полнейший мрак. И обрадоваться бы, что не наткнется на холодный, пустой взгляд без намека на воспоминание о произошедшем, да не было сил.
Квартира встретила гробовым молчанием, и Джону ни с того, ни сего захотелось вдруг встать на цыпочки и незаметно прокрасться к себе.
«Да что же это такое?!»
Он бодро тряхнул головой, отгоняя тоску и печаль, и громко позвал:
– Шерлок!
Так, на всякий случай…
А в ответ – тишина.
Джон нехотя разделся, нехотя, без всякого свиста, принял душ, нехотя что-то сжевал, что-то выпил, посмотрел что-то по телевизору.
Всё это время он неустанно думал о Шерлоке, которого не было… Не было! Не было дома!
Промучившись ещё минут сорок, он решил, что спасет его только сон, и уныло поплелся в свою комнату. Собственная кровать вызвала шквал таких невероятных эмоций, что Джон тихо застонал и упал на неё, уткнувшись лицом в подушку.
И лежал так очень долго.
До тех пор, пока не открылась дверь, и не вошел Шерлок.
Он негромко буркнул «привет» и принялся раздеваться, поглядывая в темное окно.
Джон смотрел на него во все глаза, а внизу живота у него скручивалось такое, какое не скручивалось ещё никогда. Член мгновенно отяжелел, переполнился и даже перевозбудился. И когда только успел?
Шерлок, предсказуемо голый и, как ни странно, тоже уже возбужденный, возник возле кровати, и Джон сразу подвинулся. Без всякой команды.
– Ну, как?
– Что?
– Ты готов?
– Ты имеешь в виду?
– Я имею в виду вот это. – И Шерлок привычным уже жестом положил ладонь на его ширинку.
– Господи, Джон, он у тебя что, за день подрос?!
Что на это ответить, Джон решительно не знал. Только судорожно вздохнул, чувствуя ладонь Шерлока каждой своей клеточкой, каждым нервным окончанием.
– Раздевайся, – скомандовал Шерлок. Ответа на поставленный вопрос он, похоже, не ждал.
Джон раздевался, трясясь как в лихорадке, только что зубами не стучал. Волнение морозило пальцы, и в замороченной голове бился ужас: «Ему будут неприятны мои холодные прикосновения!»
– Если ты не против, я буду первым, – прозвучало как приказ, который даже не обсуждается.
Джон что-то сказал, но сам не понял, что. И вообще, собственный голос напомнил ему кваканье и блеяние одновременно.
– Джон, тебе может быть больно. Будь к этому готов. Но это даже хорошо. Неприятные поначалу ощущения ослабят твою эрекцию.
Слово «эрекция» прозвучало в устах Шерлока, как «аномалия», «восьмое чудо света» и тому подобное.
– Надеюсь, за это время я уже успею кончить. Ты не возражаешь, если я кончу в тебя?
Квак-квак…
– Хорошо. Спасибо. Потом ты кончишь в меня.
«Шерлок! Черт бы тебя побрал! Я кончу прямо сейчас! В пространство!»
Но Шерлок уже накрыл его тело своим и протиснул колено между ног. Ноги раздвинулись сами собой.
– Это смазка, Джон, – пояснил он и сунул Джону в нос какой-то тюбик. – С её помощью я тебя подготовлю к проникновению своего члена. Он у меня, конечно, не такой гигант, как у тебя…
И замолчал, явно напрашиваясь на комплимент. Да Джон был бы рад уверить Шерлока, что у него самый великолепный член на земле и на небе, но говорить он не мог, а квакать ему не хотелось.
Не дождавшись комплимента, Шерлок несколько разочаровано продолжил:
– … но тоже вполне приличный. Так что, сначала я раскрою твой вход пальцами, а потом уж…
Он явно хотел сказать «держись!» Но не сказал.
– Я начинаю.
Джон закрыл глаза.
Он умирал. Умирал от невыразимого счастья, потому что Шерлок его ласкал. Нежно гладил влажными пальцами подрагивающее («не бойся, Джон…») отверстие, дразнил, соблазнял («умру сейчас, честное слово…») и наконец проник внутрь, вызвав такую волну мурашек, которой хватило бы на десятерых. Он исследовал тело Джона пальцем, поворачивая его внутри, поглаживая и добрался до…
Господи! Джон едва не потерял сознание от пронзивших его стрел бешеного желания. И наслаждения. И ещё черт знает чего. Он уже не понимал, где находится, забыл собственное имя, возраст, адрес. Всё забыл. Только Шерлок. Только его загнанное дыхание. Его пальцы, которых было уже три. И все – в нем, Джоне, и все решили его убить.
– Джон, спокойно, ты сейчас с кровати слетишь. И я вместе с тобой.
Голос хриплый, дрожащий, срывающийся.
Хочу тебя, Шерлок! До потери себя самого хочу! Я бы и рад успокоиться, но…
Пальцы выскользнули, поглаживая бедра, рвущийся в космос член, живот…
А потом что-то влажное, большое плотно прижалось к горящему анусу…
Ах…
– Джон… Джон… Я осторожно…
Господи, Шерлок! Ты можешь меня проткнуть насквозь, зарезать, разорвать на части, только не медли, пожалуйста… Не медли.
Ах ты, черт!
Всё плотнее и ближе.
Твердое. Горячее.
И сводит с ума.
Осторожно… Дюйм за дюймом…
Больно?
Больно, Шерлок. Совсем немного… Хочу тебя внутри. Всего. Чтобы двигался, бился, толкался глубоко и мощно…
Ах…
– Я почти весь в тебе…
Голос срывается, гаснет, просит о чем-то…
– Я уже весь… Джон… Джооон…
Мягкое, шелковистое прикосновение лобка. Боль такая сладкая, такая пульсирующая!
Одновременно, не сговариваясь, они рванулись навстречу друг другу, вцепившись в напряженные плечи, и сделав проникновение предельным, а боль – беспредельной. Джон не выдержал – вскрикнул. Из глаз брызнули слёзы. Дыхание сбилось и почти остановилось. Надо сделать глубокий вдох… и ещё…
– Прости, Джон. – Голос влился в сердце, в легкие, в наполненный жаром живот.
Незнакомый, надтреснутый, страстный.
– Прости.
Шерлок сильно толкнулся и больше остановиться не смог.
И Джон тоже не смог.
Движение… Движение… Спонтанное, слаженное, гармоничное…
И дрожь от невообразимого ощущения единения…
Пот струится по бокам и спинам, пересохли губы, очень хочется пить. И двигаться навстречу друг другу.
Нет… Так не бывает… Нет…
Шерлок припал всем телом, и волны, которые перекатывались по его охваченной жаром коже, мгновенно обрушились на Джона, засасывая в головокружительную воронку, поглощая, топя…
Это был не оргазм. Это было…
Вы боитесь Апокалипсиса? А может быть, вы боитесь ядерного взрыва?
Какая глупость!
Бойтесь кончать под Шерлоком…
Джон так громко закричал, что ему показалось, будто с этим почти предсмертным криком вылетело его горло.
Теплая сперма заструилась между их прильнувшими друг другу телами. Но Шерлок не отстранился – он прижался плотнее.
А потом приподнялся, опираясь на обе руки, и сел на пятки.
Утомленный, липкий от пота и семени Джона.
– Ты все-таки кончил! Досадно… – покачал он головой. – Ну, ничего не поделаешь. Наше от нас все равно никуда не уйдет.
Он лениво поднялся и, постояв около кровати ещё с минутку, добавил, вперив в Джона внимательный взгляд:
– Что ж… Это было интересно. Жду следующей ночи. Счастливых снов, Джон.
И подхватив со стула одежду, вышел.
Голый.
«Быть этого не может! Он меня все-таки трахнул! И смылся, пожелав счастливых снов…»
Если бы не бесподобная легкость в теле и не характерный дискомфорт в определенной части тела, Джон ни за что не поверил бы в то, что сейчас происходило на его кровати.
Даже несмотря на её мучительные скрипы.
Ему очень понравился этот невероятный опыт.
И было очень жаль, что Шерлок ушел.
Но он не ушел.
Дверь распахнулась, и он снова возник на пороге.
– Это даже хорошо, что ты кончил. Теперь твой… аппарат не будет таким… громадным. Ты конечно же очень скоро снова возбудишься…
Все это услышали?
«Разве рядом со мною можно не возбудиться!»
– Я хочу, чтобы ты взял меня сзади.
Джон готов был возбудиться прямо сейчас. И взять его прямо сейчас – хоть сзади, хоть спереди, хоть сбоку, хоть стоя на голове.
Но Шерлок сначала походил по комнате, вытираясь полотенцем, которое откуда-то притащил с собой, сделал несколько приседаний, потянулся и только потом чуть ли не запрыгнул на Джона.
– Сможешь? Я не слишком тебя измучил? Болевые ощущения не превышают норму?
Вот как тут не квакать?!
Шерлок встал на колени.
– Джон…
Джон пристроился сзади и замер.
Он до обморока боялся поранить это королевское великолепие своей плебейской величиной. Анус саднило довольно сильно. Что же будет с Шерлоком, когда его протаранит такой могучий орган?
– Ты достаточно возбужден? Или…
Как можно проникнуть в этот узкий, плотно сжатый вход? Но желание уже ударило в голову.
– Так ты возбужден или нет, Джон?!
Злится? Или так сильно хочет?
– Дай-ка я потрогаю… О, Боже…
А ты чего ожидал?
– Смажь меня побольше, что ли…
Смажу, Шерлок, смажу… Не волнуйся, малыш…
Что?! Малыш?!
…Джону казалось, что он делал это всегда – раздвигал ягодицы, нежно массировал, постанывая от избытка чувств, а потом осторожно погружался в замечательное, влажное, горячее отверстие до самого конца и плавно двигался, находясь наверху блаженства или на грани помешательства – он так и не понял.
Его единственным желанием, единственной мыслью было как можно дольше, а лучше – всегда, вечно оставаться соединенным с этим потрясающим, единственным в мире мужчиной, его удивительным любовником.
Животная сила оргазма его больше не удивляла.
Шерлок тоже что-то выкрикивал. Кажется, звал его по имени…
Они долго лежали влажной, горячей пирамидой. Шерлок – на кровати, Джон – на нем, а сверху – весь, залитый звездным сиянием, мир.
Наконец, Шерлок завозился, и Джон скатился с него, раскинувшись на спине и закрыв глаза.
– Сидеть я завтра, конечно же, не смогу, – проворчал Шерлок, шлепая босыми ногами к двери. – Спокойной ночи, Джон.
Не хочу открывать глаза и видеть, как ты уходишь.
Не хочу…
========== Часть 5 Механически ==========
Грустноватенько…
***
– Я уверен, что секс – неиссякаемый источник фантазий, Джон! Кроме того, это масса возможностей для проведения самых разнообразных экспериментов.
– Надеюсь, ты не собираешься ставить на мне опыты.
Они завтракали сегодня рано. У Джона был сложный случай, и он очень беспокоился за больного. Поэтому торопливо глотал кофе и на Шерлока не смотрел.
– Не спеши. Обожжешься, будет болеть язык. А тебе им сегодня работать.
Стало невыносимо горько. И не от несладкого кофе. Он что, секс-машина? В последнее время Джону нередко казалось, что ничего другого Шерлоку от него не нужно: ни верной дружбы, ни надежного плеча.
Как это было когда-то.
До всего этого.
До того, что поглотило Джона целиком и безвозвратно, став необходимым и превратив его в личный фаллос Шерлока Холмса.
– Мне сегодня работать руками. И это не то, о чем ты подумал.
***
День и ночь сменяли друг друга, и, находясь в своем сексуальном угаре, Джон не замечал стремительно убегающего времени. На работе мелькали лица, капельницы, больничные каталки… Водоворот человеческих страданий. Дома мелькал Шерлок – водоворот его, Джона, страданий.
Иногда он брал Джона на какие-нибудь несложные расследования. Совсем уж несложные. Можно сказать, ребячьи забавы. Боялся рискнуть его жизнью? Хотелось бы в это верить. Но Джона всё чаще посещала горькая мысль, что его берегут, как понравившуюся игрушку: не дай бог упадет и сломается.
Их жизнь теперь была сосредоточена в основном на сексе. И инициатором столь резких перемен был именно Шерлок. Он всегда отличался занудством, что уж скрывать. Но теперь он стал странным занудой, пугающе странным. И от такого хотелось бежать. Но не было сил. Джон был прикован, припаян к своей кровати, на которой Шерлок делал с ним всё, что заблагорассудится.
Он приходил в его комнату каждую ночь, будто по расписанию. Раздевался возле окна, ложился рядом, и голову мгновенно окутывал туман сладострастия. А если быть совершенно точным, этот туман присутствовал в голове Джона всегда. Клубился, то рассеиваясь, то сгущаясь. Дома, в присутствии Шерлока, он основательно уплотнялся. В спальне – заволакивал сознание. А стоило двери спальни открыться, сознание превращалось в пар, а тело – в огнедышащую печь.
Это было невероятно.
Это было мучительно.
Джон хотел Шерлока всегда и везде.
Но сам в его комнате не появился ни разу. Обижало ли это Шерлока или оставляло равнодушным, Джону было неведомо. Во всяком случае, ещё ни разу Шерлок его в этом не упрекнул.
Так всё и было.
Доминирующую роль в их тандеме играл в основном Джон. Шерлок охотно ложился на спину и так же охотно вставал на четвереньки, с готовностью его принимая.
Экспериментируя и придумывая что-то новенькое, они довольно часто меняли позы – относительно разнообразия за их любовную пару можно было не беспокоиться. Но разговаривали при этом лишь короткими фразами: «повернись…», «разведи ноги пошире…», «придвинься ближе…», «обопрись руками…», «введи третий палец, не бойся…», «закинь ноги мне на плечи…». Ни души, ни чувства – лишь механические указания.
Шерлока всё устраивало. По крайней мере, у Джона не было основания думать как-то иначе.
Но сам он очень страдал. И отказаться от этого не было сил. Гибкое тело Шерлока, узкий, горячий вход, сжимающий его член мощно и властно, его возбуждающая тяжесть и неистовые толчки в самую сокровенную глубину стали для Джона наркотиком, смыслом, религией. И за минуты, проведенные с Шерлоком, он с легкостью отдал бы все остальные минуты и часы своего бесконечного дня.
Не было объятий и, уж тем более, поцелуев. Они, как хорошо смазанные цилиндр и поршень, идеально подходили друг другу. Входили—выходили, двигаясь в слаженном ритме.
Неизменным всегда было только одно – тихое, протяжное «Джооон», с жаром выдыхаемое Шерлоком во время оргазма, едва уловимая дрожь и легкий, как дуновение ветра, стон, срывающийся с полуоткрытых губ в тот самый миг, когда отступала волна удовольствия, которое он, несомненно, испытывал.
А потом Шерлок вновь возвращался к себе самому. Деловито интересовался, как долго «оргазмировал» Джон; не испытывал ли болевых ощущений во время акта (в том случае, если на этот раз именно Шерлок находился сверху); не слишком ли долго Джону пришлось «работать над приведением к
сексуальному удовлетворению» самого Шерлока, у которого «механизм достижения оргазма» отличается от «механизма» Джона тем, что «процесс пробуждения его чувственности» значительно длительнее «процесса» Джона (это означало лишь то, что Джону приходилось по несколько раз останавливаться и, находясь на критической точке, неохотно выскальзывать из горячего тела, чтобы не кончить сразу же после того, как длинные ноги плотно обхватывали его талию, а гладкие мускулы – разрывающийся от страшного возбуждения член). И не устал ли он?
Получив на все вежливый ответ: «Спасибо, я замечательно кончил и совсем не устал», Шерлок желал Джону спокойной ночи и уходил, плотно прикрыв за собою дверь.
«Черт возьми, что это было?!» – вновь и вновь вопрошал Джон опустевшее пространство спальни. Как вообще такое возможно, чтобы одному и тому же человеку сначала было охренительно хорошо, а потом хотелось удавиться с тоски?
***
Иногда Джону казалось, что Шерлок играет какую-то роль – хорошо заученную и отрепетированную, что его бесчувственность и деловитость – лишь плотно сидящая, сросшаяся с ним самим маска, и где-то там, глубоко, притаился настоящий Шерлок, страстный, доверчивый, отчаянно нуждающейся в тепле и ласке. И в нем, Джоне… Почему он там притаился, и в чем суть этой игры, Джон не понимал. Да и мысли такие возникали у него нечасто, и выглядели просто очередной попыткой выдать желаемое за действительное.
Ещё был взгляд, который время от времени ловил на себе Джон – внимательный и настороженный. Как будто Шерлок испытывал его на прочность и терпеливо ждал, что из этого выйдет. Выдержит ли Джон это, одному только Шерлоку известное испытание, сможет ли смириться со столь странной переменой
в нем, Шерлоке Холмсе, великом детективе и лучшем друге, по собственной прихоти ставшим его любовником.
Поэтому и смотрел так изучающе.
Но это, наверное, тоже было одним из плодов не слишком натренированного воображения Джона.
«А может быть, он просто добивается, чтобы я съехал? – Его мутило от унизительной и страшной догадки. – У каждого свои методы выживания. У Шерлока – такой. Кому-то соседи подсовывают под двери дохлых мышей, а Шерлок подсунул себя».
А что, собственно, мешает ему уехать? Всё равно тот Шерлок, друг и коллега, с которым они, полные азарта, с риском для жизни носились по крышам Лондона, бесследно исчез, а любящего мужчину, нежного любовника Джон так и не приобрел. Наверное, уехать будет не так уж и сложно…
Оторваться бы только от глаз, рук, голоса, запаха, ну… и от всего остального. Но ещё два-три месяца такого механического счастья, и даже это будет легко.
Джон всё чаще вспоминал свою прошлую жизнь: работа, подружки, ежедневный родной онанизм теперь казались ему самым гармоничным образом жизни, который только можно вообразить.
«Снова начну встречаться с женщинами, съеду, наконец, на новую квартиру… Заведу собаку. Или кошку. Или хомяка. Живут же другие без Шерлока, и я как-нибудь проживу».
Джон мечтал о любви. Мечтал дни и ночи, лелея эту мечту, бережно пестуя её, согревая теплом своего если не до конца разбитого, то совершенно точно надломанного и больного сердца.
Но Шерлок ни о чем таком не мечтал.
Он жил по своим законам и по своим законам совокуплялся. Другого названия тому, что происходило по ночам в их постели, Джон подобрать не умел.
***
– Джон, сегодня только минет. Мой анус требует отдыха. Взять тебя сам я тоже вряд ли смогу – необходимо сконцентрироваться на главном. Ты не забыл, куда мы завтра идем? Оформил отгул? Дело достаточно сложное, и нам понадобятся немалые силы. Так что минет, пожалуйста, покороче, без сантиментов. Любишь ты растягивать удовольствие. Я ведь ещё должен как-то удовлетворить тебя. А нам вставать чуть свет…
«Должен… Удовлетворить… Как-то…»
А потом – ненасытное, рвущееся прямо в горло заглатывание, быстро скользящие по стволу языки, сосущие губы, стоны, всхлипы и «Джооон…».
А потом – «Не проспи. Спокойной ночи… Ты чуть не пробил мне гортань!»
И плотно прикрытая дверь…
***
Джон погружался в апатию.
Постепенно им овладевало полное безразличие.
Но именно тогда, когда он почти смирился со своей жалкой ролью в жизни Шерлока Холмса, всё начало неуловимо меняться. Так неуловимо, что он даже не уловил…
========== Часть 6 Странно… ==========
День был дождливым. И оттого ещё более тоскливым. Эта тоска Джону давно осточертела, но она нагло прижилась в его сердце, свернувшись там серым клубком. Да ещё и приплод приносила: бессонницу, которая бороздила лицо порцией новых морщин и внушительных мешков под глазами; отсутствие аппетита, на фигуру оказывающее пока лишь положительное воздействие, но грозящее вскоре катастрофически её изменить и подпортить, делая ноги тощими, а всё остальное – жалким.
Слава Богу, Самое Главное у Джона никогда не худело.
И на том спасибо.
Да! И ещё совершенно по-дурацки дергался глаз. Джон, конечно, понимал, что внешне это нервное подергивание почти незаметно, но его преследовало стойкое ощущение, что он весьма недвусмысленно и сально кому-то подмигивает, а чаще всего, естественно, Шерлоку, так как до слез замучивший Джона тик появлялся, в основном, в его присутствии.
Одним словом, тоска.
И чем всё это закончится, и когда…
Кто ж его знает?
***
Сидя на диване и честно пытаясь печатать, Джон приказывал себе не думать о Шерлоке, не вспоминать о его существовании хотя бы тридцать минут. Это было весьма затруднительно, потому что Шерлок так грохотал чем-то на кухне, что не захочешь, а вспоминать будешь. Матерно…
«Что ж такое он там вытворяет, ёб твою мать?!»
А потом раздался такой ужасающий грохот, что Джон от страха едва не умер на месте.
Его тайфуном снесло с дивана и ураганом забросило в кухню, возможно для того, чтобы прижать к груди дорогие окровавленные останки…
Он не знал, с каким лицом залетел на кухню, но перемазанный какой-то гадостью Шерлок вдруг испугался.
– Джон, не ругайся, я всё уберу!
Перед ним стоял тот самый Шерлок. Не роскошный, сводящий с ума секс-террорист, а чокнутый гений – лохматый и грязный.
– Что, Шерлок? Что?! Что за гребаные Помпеи?!
На самом деле Джон совершенно не злился. Он был счастлив, что Шерлок жив и здоров. Это, во-первых. А во-вторых, рад хотя бы несколько минут полюбоваться своим прежним Шерлоком.
– Да я и сам не знаю, как такое могло получиться… – Шерлок растерянно обвел глазами полнейший разгром.
Джон притворно вздохнул.
– Ладно, я помогу.
– Халат жалко.
– Спасем мы твой халат. Снимай.
Они дружно убирались и оба очень устали. Зато кухня засверкала, как бриллиант. Что ни делается, то к лучшему. Но лучше больше не делать.
Шерлок…
Джон опустился на диван, обессилено откинувшись на его прохладную спинку, и устало закрыл глаза. Через пять минут Шерлок примостился рядом, и Джон привычно застыл.
Завалит на диван? Разденет? Выпотрошит, как куренка?
– Джон, я такой голодный. Давай что-нибудь съедим.
Джон уставился на Шерлока так, будто тот предложил ему слетать на Луну. Чего-чего, а уж этого он точно не ожидал. Так они и смотрели друг на друга, изумленные до глубины двух своих душ.
Шерлок усиленно соображал, что же такого удивительного он сказал, и почему у Джона такой вид, словно он перестал понимать по-английски.
– Но если ты очень устал, то… – пробормотал он.
И неожиданно для себя Джон нежно провел рукой по все ещё перепачканным той самой гадостью волосам. Мягким, немного спутанным, влажным.
– Иди в душ. Я приготовлю.
И ушел на кухню.
А Шерлок ещё достаточно долго сидел на диване, храня прикосновение его ладони и боясь даже пошевелиться.
***
– Джон, по-моему, ты переперчил… Ой, как пересолил! Очень вкусно.
Душистый после купания Шерлок поглощал ужин, как кашалот, но роль свою продолжал исполнять исправно.
Джон прислушивался и приглядывался, пытаясь понять, что же такое происходит в их квартире всё последнее время.
Может быть, Шерлок сошел с ума? А что, с гениями такое бывает. Был гений, а стал дурак дураком.
Он почти не сомневался – всё это не просто так. Если учесть, что у Шерлока с мозгами всё в полном порядке, то получается, что-то не так с его душевной организацией. Странная она у него какая-то.
Все эти мысли-загадки не помешали Джону с аппетитом поужинать. Он давно уже позабыл, что такое аппетит. Вспомнить было приятно.
В целом вечер они провели вполне мирно. И очень радовала отмытая кухня.
***
В постели Шерлок командовал, как всегда, но при этом замучился говорить «пожалуйста».
Странно.
«Пожалуйста, раздвинь ягодицы… побольше… ещё больше, пожалуйста…», «глубже… пожалуйста, глубже…», «быстро положи подушку под поясницу! пожалуйста…», «пожалуйста… пожалуйста… о, пожалуйста! Джо-он…»
Эти его бесконечные «пожалуйста» Джона даже немножечко отвлекали.
И вообще, Шерлок сегодня был каким-то слегка ошалевшим. Ползал по Джону, как таракан, трогал везде, сжимал, гладил, нюхал. То в подмышку нос засунет, то… Может быть, это дрянь, которой он перемазался на разгромленной кухне, так странно на него повлияла?
Джон от всего этого и сам ошалел совершенно. Он, конечно, никуда особо не лез и почти ничего не нюхал… ну, разве что ямку на тонкой ключице – она как-то особенно пахла… и ладони, когда они лихорадочно блуждали по его лицу, а что пытались найти – неизвестно.
Но сегодня тонкое горячее тело пело в его руках невероятно красивую песню.
Джон кончал, чувствуя себя Богом.
И понимал, что до одури, до самозабвения, до полного истощения нервной системы влюблен в своего ненормального Шерлока.
========== Часть 7 Очень странно… ==========
Джон облизал губы и закрыл глаза, стараясь выровнять натруженное дыхание. Шерлок возился рядом, устраиваясь поудобнее.
Они полежали так ещё минут десять, и Джон, несмотря на ноющую тяжесть внизу живота, чувствовал полное умиротворение, такое редкое в последнее время и тем особенно ценное.
Шерлок продолжал возиться, и Джон вдруг насторожился.
«Что-то затевает, не иначе».
И сразу же, словно услышав его мысли, Шерлок сказал:
– Джон, покажи мне, как ты это делаешь?
«Ну, точно!»
– Что именно? – Он открыл глаза и взглянул на Шерлока искоса.
– Как ты себя… ласкаешь?
«Ласкаешь»?!
Не «мастурбируешь», не «стимулируешь кулаком половой орган», не «доводишь себя до очередного выброса семени при помощи кольцевого обхвата пальцев», а «ласкаешь»?! Очень странно…
– Шерлок, мне неудобно.
– Лежать неудобно?
– Не ёрничай. Демонстрировать это тебе неудобно.
– Брось, Джон, мы практически родственники.
– Только этого не хватало!
– Ну, хорошо. Я погорячился. Мы лежим в одной постели, и я только что кончил в твой рот. Чего же стесняться? Не понимаю.
– Но… Как ты себе это представляешь? Я при тебе буду… себя удовлетворять. Это неприлично.
– Очень даже прилично. Это же я, не кто-нибудь.
Слышать такое было чертовски приятно. Настолько приятно, что Джон невольно заулыбался. Но усилием воли улыбку свою погасил. Незачем Шерлоку видеть, какое впечатление произвели на него эти, на первый взгляд простые, слова.
И за всем этим явно что-то скрывалось.
Очень странно.
– Нет, Шерлок, это уже слишком. В конце концов…
– Джон, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Господи, опять за свое!
– Ну, хорошо, хорошо. Только (…заткнись) закрой глаза.
– С ума сошел?!
– Гм… То есть, я хотел сказать – я закрою.
– Да ради бога.
Сколько раз Джон проделывал это. Даже если бы вдруг неожиданно отключилось сознание, рука бы его ни капельки не растерялась, двигаясь по-прежнему слаженно и уверенно. Но такого блаженства от обыкновенной мастурбации Джон не получал никогда.
Поначалу было неловко, да что там говорить, попросту стыдно. Но постепенно всё отошло на задний план, а потом исчезло, растворившись в безумии наслаждения.
Знать, что на тебя, не отрываясь, смотрят два затуманенных возбуждением глаза (а в том, что возбуждение неизбежно, Джон даже не сомневался), было по-новому эротично. Джон так распалился, что забыл о всяком стыде. А вот бесстыдства было хоть отбавляй. Настоящего, откровенного, дикого.
Он широко раздвигал ноги, подбрасывая таз навстречу руке, облизывал губы, сжимал напрягшиеся соски, гладил грудь, живот и бедра, жарко метался головой по подушке, ни на минуту не останавливая движения – в общем, бесчинствовал, как мог.
