Текст книги "Треугольник с острыми углами (СИ)"

Автор книги: ЛИНА-LINA

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Следующие три дня дались тебе нелегко. Ты работал и сидел на форуме. Информация попадалась противоречивая. Вроде и нет ничего постыдного быть нижним, но вот если наверх тебя не пускают вопреки твоим желаниям, это не отношения. Комплексы росли и множились. Рита не звонила, отлично проводя время, как ты считал. О Вадиме старался не думать, безуспешно, впрочем, старался.

Вадим тоже пытался не думать о Дэне, но зацепило, черт, его все-таки зацепило. Нет, конечно, он и без Дэна спокойно проживет, но отказываться без борьбы не хотелось. Он выжидал. Сидел и ждал, когда Дэн уже сломается и приползет. А тот все не полз и не полз, даже шага в его направлении не сделал.

Откуда ему было знать, что ты чуть не поседел за эти несколько дней, тысячу раз брал в руки телефон, уже находил в памяти номер Вадима, но каждый раз нажимал подушечкой пальца на кнопку с красной трубкой. Отбой. Особенно тяжело приходилось вечерами, когда лежал без сна в холодной постели в съемной квартире, когда в воспаленный мозг врывались воспоминания, умоляя забыть гордость и сорваться к Вадиму, наплевав на все, быть прижатым к широкой груди, целовать и молить о большем…

Шел четвертый день твоего добровольно-принудительного изгнания. Контролировать себя становилось все тяжелее, ты думал, что с каждым часом будет легче, время же лечит, но нет, ты стал похож на наркомана с сильнейшей ломкой. Вадим – твой наркотик. Держался из последних сил. А пока загружал себя работой, которая на удивление замечательно продвигалась. Работая такими ударными темпами, ты мог рассчитывать, что уже в начале июля приступишь к ремонту. Если Вадим одобрит конечный вариант, конечно. На вчерашнем волейболе ты был бледной тенью самого себя, проиграл, конечно. Саня не пришел, сославшись на сильную занятость, твоей женой, по-видимому.

И вот, во вторник к обеду ты приехал в офис, в пыльных джинсах и футболке, с растрепанными припыленными волосами, в кедах. Задумавшись о том, реанимировать камин в гостиной первого этажа или сделать новый, не заметил припаркованный перед входом «лексус». Вылез из своей «тойоты», поставил на сигнализацию и, не глядя, по сторонам, с сосредоточенным видом побрел к главному входу.

Захват поперек живота застал врасплох. В ухо шепнули:

– Ну, привет, милый, – сердце забилось стократ сильней, в горле пересохло от всего одного слова. Вадим.

– Привет. Ты зачем здесь? – голос дрожал.

– За кем, Дэн, за тобой.

– Я не поеду, – попытался вывернуться, но Вадим держал крепко. В полном молчании открыл заднюю дверь «лексуса», затолкал туда обалдевшего тебя и залез следом, блокируя двери. Ты отодвинулся, но Вадим с силой притянул, сажая к себе на колени. На скользком кожаном сидении он сделал это без труда.

– Дэни, я скучал, – шепнул жарко, облизывая ухо. По телу разливалось приятное тепло, организм получал свой наркотик. – Ты ведь тоже скучал? – спросил ласково, ведя горячим языком по шее.

– Да-а… – руки Вадима вовсю хозяйничали под футболкой, сжимая соски, ладони скользили по ребрам, вызывая стон. А любовник уже расстегнул джинсы, ты приподнялся на нем, позволяя стянуть их вместе с трусами. Тут он резко швырнул тебя на сидение, животом вниз. Поза получилась очень занимательная: мордой в кожаную обивку цвета топленого молока, с поднятым кверху голым задом. А Вадим, не церемонясь, пристроился сзади, прошелестела обертка, и он вошел целиком одним резким движением. Внутри обожгло. Ты закричал. Несмотря на очевидное возбуждение, ты оказался не готов к такому вторжению. Вадим застыл, прислушиваясь к тебе, задрал футболку до самой шеи, погладил спину, проложил дорожку из поцелуев по позвоночнику, шепнул:

– Дэни, не убегай от меня больше. Никогда. Понял? – ты едва заметно кивнул. Боже, он что, наказывает тебя так? Вздрогнул. Вадим начал движение, сначала медленно, постепенно ускоряясь, ты полностью потерялся в своих ощущениях, тело пело под умелыми руками, предавало, кайфуя от удовольствия. Шептал его имя, подмахивал навстречу, стонал и извивался. Попытался взять в руку член, чтобы помочь себе кончить, но Вадим еле уловимым движением перехватит ее, заведя за спину.

– Я сам, еще обивку испортишь, – ты, с затуманенными мозгами, даже не подумал обидеться. И Вадим не разочаровал. Кончив, перевернул тебя на спину и виртуозно исполнил обещанное.

– Дэн, мы сейчас едем за твоими вещами, и ты переезжаешь ко мне.

– Не уверен, что это правильно…

– Я уверен. Ключи от квартиры с собой?

– Да.

– Ну, вот и поехали.

Пожалуй, именно в тот момент ты потерпел сокрушительное поражение. Вадим утвердил свои права на тебя, а ты не нашел в себе сил, воли и, если уж совсем честно, силы воли что-либо ему противопоставить. Твой скулеж, что ты не уверен, не думаешь, во внимание принят не был. Увереннее надо быть, сильнее. Вадим пленных не берет. Но тогда ты этого не знал.

В шесть Маргарита вернулась с работы. Разуваясь, ощутила непонятное волнение. Словно что-то изменилось. Вроде все на месте, но, в то же время, чего-то не хватает. Прошла в гостиную, устало плюхнулась в кресло. И словно молнией ударило: нет вещей Дениса.

***

– Что ты задумал? – спросил, прищурившись. Сразу видно, добровольно позиций не сдаст. А в тебя словно бес вселился, ну почему Вадим не может спокойно, без слов, просто подчиниться, почему ему вечно необходимо все контролировать? Ты разозлился.

– Какая разница? Верь мне, мой хороший. Расслабься и получишь удовольствие, – ты откровенно глумился, стегая его же собственными фразами. Как же жалко они звучали. А ты, ослепленный любовью, даже не замечал, что тебя постоянно пробуют на прочность, гнут, гнут, пока не сломают. А если все же сломают, выкинут без сожаления. Пора взрослеть, Денис, сказал ты себе, розовые очки тебе не к лицу.

========== Глава 14. Белая ночь ==========

“Стоит в поле теремок.

Бежит мимо мышка-норушка. Увидела теремок, остановилась и спрашивает:

– Терем-теремок! Кто в тереме живёт?

Никто не отзывается.

Вошла мышка в теремок и стала в нём жить. Прискакала к терему лягушка-квакушка и спрашивает:

– Терем-теремок! Кто в тереме живёт?

– Я, мышка-норушка! А ты кто?

– А я лягушка-квакушка.

– Иди ко мне жить!

Лягушка прыгнула в теремок. Стали они вдвоём жить” (пересказ М. Булатова).

Как Аришкина книжка оказалась в твоих документах, подумал ты, листая страницы. И ведь в тему. Вадим – мышка-норушка, усмехнулся, представляя, а ты – лягушка-квакушка. И живешь с этой мышкой, так ее разтак, норушкой. И имеет тебя эта мышка, и не по одному разу в день, во всех позах и любом месте просторной квартиры. Кажется, в таком варианте сказка бы цензуру не прошла…

Уже несколько недель ты живешь у него, утром вместе завтракаете, Вадим варит кофе, ты готовишь либо многослойные бутерброды, либо омлет, затем расходитесь по делам. Вечером встречаетесь, идете куда-нибудь ужинать, а потом домой, в постель. Работа кипит, уже полностью определились с планами, цветом, осталось подобрать подходящую мебель, сантехнику и светильники, отрисовать это все в 3D и утвердить финальный вариант. Вырисовывающийся интерьер как нельзя лучше характеризовал личность твоего клиента и любовника. Купив особняк в классическом стиле, с роскошной историей, он захотел минимализм, и только твоя настойчивость, такт и внезапно открывшийся талант дипломата помогли избежать надвигающегося ужаса. Нет, минимализм ты и сам обожаешь, но не в этом конкретном доме.

– Ладно, – сказал всегда правый клиент, – делай как считаешь нужным, только без рюшечек и, как его, на шторе сверху ерундовина такая…

– Ламбрекен? – подсказал ты.

– Точно. Вот этого не надо, – работа пошла еще быстрее.

Пришел, увидел, приобрел, так тремя словами можно охарактеризовать его жизненное кредо. А потом переделал под себя, пообтесал, где надо, сломал, где надо, согнул, фасад покрасил. И все чудесно. Словно так и должно быть, главное, что ему самому удобно. И ладно, он бы так только с вещами. Но ведь и с людьми… И ты не исключение. Ты постоянно чувствовал, что он тебя словно прощупывает, мол, что ты сделаешь, если я поступлю так. А так. А если ночевать не приду? Будешь ревновать? И так до бесконечности. Это и заводило, и утомляло.

В то же время, он очень тонко чувствовал малейшие оттенки твоего настроения, старался купировать любые проявления недовольства. На твои претензии отвечал, что просто никогда ни с кем не жил, и ему нужно время, чтобы привыкнуть. Тебе казалось, ему нужно время, чтобы привык ты.

В субботу, в конце июня вы расслабленно лежали в постели после ошеломительного секса, эта сторона твоей жизни находилась на неизменно высоком уровне. Вадим был опытен и изобретателен, ты давно позабыл, как когда-то стеснялся, зажимался, наивно пытался закрыться в ванной, чтобы переодеться. Единственное, через что ты пока не смог переступить, это оральный секс. Однажды, доведя тебя языком практически по потери памяти, Вадим, бросив на грани, предложил взять у него в рот, ты смущался и краснел, говоря, что пока не готов, но ты обязательно это сделаешь. Когда-нибудь. Уже более-менее примирился с тем, что ты гей, да еще и вынужденный пассив, но вот сочетание пассивности с членом во рту тебя просто вымораживало. Вадим всегда облизывал тебя с видимым удовольствием, но ты воспринимал это скорее как прелюдию, так он готовит тебя к вторжению, и ртом заставляет желать этого вторжения. А теперь представил: ты и так все время снизу, а тут еще и на коленях с занятым ртом. Как-то унизительно, что ли. Сам понимал, что глупо, но любовно взращенные комплексы никуда не делись, тебе казалось, что, пока ты еще не все ему позволил, он будет тебя ценить…

И лежал ты весь такой задумчивый, положив голову на плечо любовнику, тот нежно перебирал пальцами твои волосы, гладил шею, плечи.

– Дэн, покажи мне свой город, – внезапно сказал Вадим.

– М-м, что?

– Покажи мне свой Питер, ты ведь коренной петербуржец?

– Да, у меня бабушка – блокадница. А что ты тут еще не видел-то?

– Я когда только из Москвы переехал, с городом, конечно, познакомился. В Эрмитаж сходил, в Русский музей, на кораблике покатался. Но я хочу атмосферы, понимаешь, а не тупого рассматривания достопримечательностей. Хочу, чтобы город меня принял. А для этого нужно, чтобы экскурсию провел мне ты, покажи мне то, что именно ты видишь, за что его так неистово любишь, – глаза у тебя загорелись, подумал, что вот оно, хоть в чем-то ты будешь главным. Ты приподнялся и заглянул в лицо.

– Когда?

– Сейчас? – предложил Вадим.

– Но уже десятый час, все музеи давно закрыты.

– Мы будем гулять. Ночи же белые. Сводишь меня на набережную, я никогда не видел, как разводят мосты… – Вадим с нежностью смотрел на твое сияющее лицо. И как узнал, что Петербург – тема для тебя неисчерпаемая? Как архитектор по первому диплому, ты неизменно восхищался продуманностью центра, его монументальностью и, как ни парадоксально, легкостью и воздушностью, прямыми проспектами и тихими скверами, шпилями и колоннами.

– Вадик, я слышал, этим летом, в качестве эксперимента, по выходным на Исаакиевский собор круглые сутки пускают. Посмотрим на город с высоты. Поехали? – ты легко вскочил, натянул светло-голубые джинсы, белую футболку, мокасины и стоял в прихожей, ожидая, пока соберется Вадим.

– Вадик, подкинь пиджак, ночью прохладно.

– Куда ехать? – спросил любовник, заводя “лексус”.

– Начнем с Дворцовой.

Спустя десять минут вы припарковались у Арки главного штаба и пошли на главную городскую площадь.

Доводилось ли вам бывать в Петербурге летом? Если нет – вы действительно много потеряли. Днем умытый город блестит и переливается на солнышке, а ночью, когда солнце сменяет месяц, а на небе загораются звезды, включается индивидуально подобранная для каждого здания подсветка, и город уже совсем не тот, что был днем, он полон загадочности и какой-то тайны. Нет, это уже не день, когда белое – это белое, а черное – черное, у тебя в детстве создавалось впечатление, что ночью город окунают в молоко, все краски становятся слегка приглушенными. Смотря на перспективу Невского проспекта, веришь, что город видел убийства царей, дворцовые перевороты, три революции, потому что только здесь могли произойти столь знаменательные для страны события. На Дворцовой многолюдно, под аркой опять играют молодые музыканты, а девушки со шляпками в руках подбегают к проходящим мимо туристам и горожанам, призывая оценить творчество коллектива.

– Сейчас десять, до часа можем гулять, где захотим, а потом мосты разведут. В это время нам лучше оказаться здесь. Единственное, жалею, что в мае не сходили на ночь музеев.

– А это что?

– Все музеи открыты, в том числе те, в которые обычно не пускают. Я в этом году первый раз пропустил… Куда пойдем?

– Придумывай сам.

– Тогда прогуляемся на Стрелку.

– К машине?

– Зачем? Ногами, Вадик, ногами. Мы гулять вышли, а не кататься, – тебя очень позабавило его вытянувшееся от удивления лицо. – Огибаем Эрмитаж, и перед нами открывается Дворцовая набережная и Дворцовый же, удивительно, правда, мост, – тоном заправского экскурсовода вещал ты. – Посмотри на главные со стороны площади ворота Зимнего дворца, сиречь Эрмитажа. Если смотрел фильмы о революции, то обращал внимание, что вооруженные до зубов революционеры ломились именно туда, а оттуда с легкостью попадали в императорские покои. Так вот, ничего подобного. Во времена правления Николая второго там были конюшни, а вход располагался в другом месте, – Вадим хмыкнул. – А еще есть версия, что императорской семьи тогда вообще в городе не было, а флаг не спустили специально, типа все в порядке. Только не спасло это их, – как-то грустно закончил ты. Вадим чмокнул тебя в нос.

С моста открывался захватывающий вид на Петропавловскую крепость, кунсткамеру, университет, виднелся купол Исаакия, шпиль Адмиралтейства.

– Самым высоким зданием в городе считается Исаакиевский собор. По идее, запрещено строить здания выше него, но, по-моему, там уже давно все куплено, сейчас тридцатипятиэтажный дом достраивают. Этакий монстр из стекла и бетона.

– Дэн, а почему ты ушел из архитектуры в дизайн?

– Да надоело сидеть в КБ, просчитывать предельные нагрузки для тупоголовых архитекторов с именем. Без имени здесь делать вообще нечего, шагу ступить не дадут, а быть всю жизнь у кого-то на подхвате… Не мое это. Поступил в международную школу дизайна в Москве, прошел несколько стажировок в Лондоне и Милане, а потом открыл свою студию. И вот, уже делаю особняк самому Вадиму Воронину. Большой шаг вперед, однако, – смеясь, встретился с бездонным взглядом красивых карих глаз.

– Я рад, что встретил тебя, Дэни, – просто сказал Вадим, а у тебя чуть слезы не навернулись от нахлынувших эмоций. Ком в горле мешал говорить, ты только кивнул и потянулся губами к такому манящему рту.

– Милый, здесь люди, а Питер – не Амстердам. Мне-то все равно, я могу хоть сексом с тобой на мосту заняться, но ты вроде как сам не хотел афишировать… – наваждение словно холодной водой из Невы смыло.

– Да, конечно, – прошептал хрипло. – Продолжаем экскурсию. Это ростральные колонны.

– Да ты что? – приподняв брови в шутливом удивлении, спросил Вадим.

– А ростральными они называются потому, что украшены носами корабля, от латинского rostrum. Это маяки, причем исправно функционирующие. У них даже смотритель есть. Первая ростра была сооружена на форуме в Риме в честь победы над карфагенянами в морском сражении при Милах примерно в двести шестидесятом году до нашей эры. Это, как ты знаешь, период первой Пунической войны.

– Чего? – только и сказал обалдевший Вадим.

– Забей, – усмехнулся ты, – это не для средних умов.

– Это ты кого тупым обозвал? – прорычал любовник, бросившись на тебя. Ты успел отскочить и, смеясь, побежал в сторону моста к Петропавловке. Вадим не отставал. Ты споткнулся, Вадим схватил, шепнул, прижимаясь всем телом:

– Ох, и отдеру я тебя дома.

– О, да-а… – глумливо прошептал, поняв, что и ты, и он не на шутку возбудились. – Так вот, – делая вид, что все нормально, продолжил. – Первым строением в Санкт-Петербурге стала Петропавловская крепость. И, если перестанешь меня лапать, ты ее увидишь прямо перед своим носом. Но, возводимая именно как крепость, очень скоро она стала тюрьмой, где сгинуло немало неугодных короне людей. Княжна Тараканова, например. Бедная молодая женщина была вероломно соблазнена императорским фаворитом и, по одной из версий, забеременела. Так она и сидела здесь, голодная, холодная, беременная, с крысами и подтопленным полом. А потом заболела и умерла, – совсем печально закончил ты.

– Это ты меня разжалобить хочешь, что ли? Все равно отдеру, – ты рассмеялся, Вадим ласково улыбнулся. – А что там сейчас?

– На территории, разумеется, собор с захоронениями царей. А так есть экскурсии в казематы, проводятся различные выставки. Еще студентом я ходил сюда на выставку орудий пыток инквизиции – дыба, испанский сапог, мне понравилось. А на пляже Петропавловки летом проводят выставку песчаных скульптур, а зимой – ледяных. Мы с друзьями как-то зимой с дворцовой набережной увидели, что у Петропавловки выставка ледяных скульптур. Зима была очень морозная. Обходить не хотелось. Мы перелезли через парапет и пошли по замерзшей Неве. Лед оказался вовсе не таким ровным, как казалось с берега, сплошные колдобины, а еще жуткий треск. Казалось, что сейчас лед как треснет, и мы провалимся. Вот уже несколько лет по Неве ходит ледокол, чтобы больше таких сумасшедших не было. Куда еще пойдем? На Исаакий?

– Веди, – просто сказал Вадим, беря тебя за руку. Ты тихонько сжал его пальцы, наслаждаясь прикосновением.

– Сейчас 23.20. У нас ровно два часа до мостов. Дворцовый и Благовещенский разводят одновременно, где-то около половины второго. Думаю, на машине до собора прокатимся.

Колоннада Иссаакиевского собора была открыта. Вы купили билеты (ночь, двойной тариф) и пошли считать ступеньки, продолжая держаться за руки, словно влюбленные подростки.

– Какая бесконечная лестница, – бурчал Вадим. – А лифта нет?

– Нет, но зато мы здесь одни, – и ты прямо на ступеньках обрушился на него страстным поцелуем, прижимаясь тесно-тесно.

– Какие авансы, сладенький. Я ведь могу и передумать лезть на эту колоннаду… Там машинка рядом припаркована…

– Топай, топай, – шлепнув Вадима по заду, сказал ты.

Вид на ночной город ошеломлял. Кроме вас, было еще несколько парочек, но все разбрелись по сторонам, и никто никому не мешал.

– Красиво, – прошептал Вадим и, обнимая поперек живота, положил подбородок тебе на плечо. Так и стояли, ты положил ладони поверх его сцепленных на твоей талии рук, наслаждаясь моментом. И тут пришло осознание: ты полюбил этого мужчину. От шокирующей мысли по телу прошла дрожь.

– Дэн, замерз? – шепнул в ухо.

– Нет. Поехали к мостам? – сказать или не говорить? А если он тебя не любит? Если ему просто хорошо и удобно с тобой? Будешь страдать? Решил пока помолчать.

Успели вовремя.

– А ведь Благовещенский раньше как-то иначе назывался, мне казалось?

– Да, лейтенанта Шмидта.

– А зачем переназвали?

– Чтобы отмыть деньги на новых картах, наверное, – пошутил ты. – Не знаю, Вадик, чем им лейтенант не угодил.

К сожалению, на набережной вы были не одни, молодежь гуляла, то и дело раздавался веселый смех. Пришлось встать рядом, просто соприкасаясь руками. Мосты поднимались.

– Завораживает…

– Да, говорят, что все мосты управляются одним компьютером, но не буду врать, не знаю.

Вы посмотрели на мосты и поехали домой, очень довольные прогулкой и друг другом, ты решил сначала получше разобраться в себе, а уж потом озвучивать свои чувства. Но этому не суждено было сбыться.

***

– Ты хочешь, чтобы я отсосал тебе, стоя на коленях? – с издевкой спросил Вадим. А ты вновь почувствовал себя глупым и наивным, опять терзали сомнения, что сможешь воплотить, что задумал.

– Да, – прохрипел, – именно этого я и хочу.

– Хорошо, – на удивление легко согласился Вадим, становясь на колени. Он медленно развязал полотенце на бедрах, оставляя тебя обнаженным, провел ладонями по ягодицам и принялся за дело. Ты застонал.

========== Глава 15. Признания, признания ==========

Ночью, расслабленно лежа на плече Вадима, ты признался. Знал бы, чем обернется, молчал бы как рыба об лед. Сказал просто:

– Вадик, я тебя люблю, – и замер, прислушиваясь. Вадим медленно повернул голову, посмотрел в полные ожидания глаза и тихо прошептал:

– Спасибо… – казалось, ты перестал дышать. И все? Только спасибо? И тут, наконец, дошло. Он тебя не любит. Ты часто заморгал, пытаясь не заплакать, как отвергнутая девчонка. А Вадим притянул тебя к себе и жарко зашептал в самое ухо.

– Милый мой, хороший, это самое потрясающее, что происходило со мной в жизни. Спасибо тебе. Я так рад.

И ведь ни слова лжи, что характерно. Но и правда не совсем такая, какой кажется.

– Ты благодарен. Но не любишь… Вообще ничего не чувствуешь, да? – получилось как-то отчаянно.

– Ну что ты такое говоришь, – Вадим четко почувствовал грань, перейдя которую, мог потерять Дэна. А он был к этому не готов. Поэтому ответил:

– Ну, неужели мы жили бы вместе, если бы я к тебе вообще ничего не чувствовал. Просто… просто я никогда никого не любил, понимаешь, и плохо себе представляю, как это чувство вообще выглядит и ощущается. Может, оно уже и живет в моей душе, а я пока не могу облечь его в слова. Мне нужно время, чтобы понять себя.

Как же, думал Вадим, любовь – это власть, безграничная власть над тем, кто тебя любит. И он никому и никогда не даст над собой подобной власти. А что делать с тем, что так искренне подарил ему Дэн, он уже знает.

– Ты дашь мне это время, Дэни? – спросил ласково-ласково, целуя, гладя плечи, спину. Ты со стоном выдохнул:

– Да, Вадим, конечно, сколько тебе нужно, – это была полная капитуляция.

На следующий день Вадим сказал:

– Может, ну его к черту, твой волейбол? – ты обомлел. Ваши волейбольные встречи дважды в неделю были традицией на протяжении почти пятнадцати лет. И вот так – к черту? Это как-то слишком, решил ты.

– Нет, Вадик, волейбол – это святое.

– Ладно, если ты так хочешь, – как-то слишком легко уступил Вадим. И больше на эту тему не заговаривал. Но что-то определенно задумал.

А волейбол стал не тот, что раньше. Вы с Саней упорно друг друга избегали. Ты сквозь зубы передавал привет Рите, уверенный, что они живут вместе. Она ведь даже не позвонила, чтобы что-то объяснить. Откуда тебе было знать, что одна ловкая пара рук и одна умная голова еще после первого и единственного разговора с твоей женой, доходчиво ей объяснив, что тебя она больше не увидит, внесли ее номер в “черный список” твоего телефона. Саня тоже ничего не опровергал. Что действительно мучило, так это отсутствие общения с ребенком. Но ты рассудил, сейчас Ариша все равно на даче, а осенью можно будет поднять вопрос о папином дне, например.

А Рита страдала. Она миллион раз набирала номер мужа, но всякий раз ответом были лишь короткие гудки. Она просила Сашу поговорить с Денисом, но тот врал, что Диня бросил волейбол, и он не знает, как с ним связаться. Номера Вадима Маргарита не знала. Все ниточки оборвались. Идти караулить рядом с офисом не хотелось. Не факт, что Денис вообще там появляется, скорее, на стройке торчит, да и унизительно было так навязываться тому, кто сделал все, чтобы его не нашли. И Рита пустила все на самотек, взяла отпуск за свой счет и уехала на дачу к дочке и родителям.

В ожидании ответной любви, ловя каждый взгляд любимого, пытаясь угодить во всем, ты провел еще месяц.

Ремонт шел семимильными шагами, пресса уже прознала про столь масштабное мероприятие, и охрана регулярно ловила кого-нибудь, как будто случайно прогуливающегося рядом, с фотокамерой. Ты сделал заказ на мебель. Большая часть должна была приехать из Италии. Это и белоснежный современный кухонный гарнитур ценой в небольшой самолет, и роскошный обеденный стол с не менее роскошными стульями, и диваны в гостиную на первом этаже, и предмет твоей особой гордости – кровать. Она была бесподобна. Параллельно работало сразу несколько профильных бригад. К середине октября ты планировал завершить все “грязные” работы и начать клеить обои, выкладывать плитку, красить, стелить паркет. Все материалы были закуплены и ждали своей очереди. Ты проводил на стройплощадке по шестнадцать часов в сутки, отдаваясь работе полностью. Промежуточные результаты вдохновляли. Ты творил для человека, которого любил, и от этого крылья за спиной вырастали.

Была середина августа, когда Вадим сказал, что его пригласили принять участие в программе, посвященной автомобилям-“утопленникам” из Штатов и Японии, коих великое множество развелось на просторах российской земли после известных ураганов, землетрясений и цунами.

– Я решил сходить. Послезавтра в девятнадцать ноль-ноль по “Пятерке”. Прямой эфир на всю Россию. Мне уже дали список предполагаемых вопросов, но форс-мажор не исключен. – ты усмехнулся, как будто твоего любовника когда-то пугали форс-мажоры.

– Здорово, я обязательно посмотрю.

В означенное время программа началась. Милая ведущая задавала довольно неплохие вопросы. Вадим искрометно на них отвечал. Вот умеет человек две минуты отвечать на поставленный вопрос, а в итоге не сказать ничего. Ты смотрел с восхищением. Такой сильный, красивый, мужественный, твой.

Все, уже ответили на вопросы телезрителей, скоро финал, остался малюсенький традиционный для передачи блок личных вопросов, так сказать, без галстука, и тут кокетливая ведущая спрашивает:

– Вадим, миллионы российских девушек волнует вопрос, почему вы не женаты? – казалось, этот вопрос невероятно волнует ее саму, она даже подалась вперед, демонстрируя гостю в студии свое декольте. Вадим, ничем не выдав, что вопрос его огорошил, спокойно ответил:

– Потому что мой друг женат.

– А, – шутливо погрозила пальчиком ведущая, – вы встречаетесь с замужней женщиной…

– Разве я так сказал? – Вадим пожал плечами. – Нет, я живу с мужчиной.

Такого бедная ведущая точно не ожидала. Она покраснела, побледнела, уронила блокнот, непрофессионально ойкнула и снова уставилась на Вадима.

Ты тоже уставился в телевизор, не дыша. Наконец, она взяла себя в руки и продолжила.

– А он, ваш друг, он тоже известная личность? – ты замер.

– Он невероятно талантливая личность. Это мой дизайнер, Денис Слободин.

Занавес. Ты со стоном уткнулся лбом в подлокотник дивана. Вот за что он с тобой так? Да на всю страну. Да в прямом эфире. Ты встал, покачиваясь, вытирая глаза руками, и побрел за коньяком.

***

Ты стонал, запутавшись пальцами в темных волосах, подавался вперед, усиливая ощущения и углубляя проникновение. Похоже, Вадим собирался довести тебя до конца, но у тебя-то были другие планы.

– Хватит, – сказал твердо, вынимая член из сладкого плена. – Ложись на спину, – Вадим вновь удивленно приподнял брови, но повиновался. Ты взял все еще не отцепленные от рамы кровати веревки и сказал:

– Руки давай, – каким бальзамом на израненное сердце пролился мелькнувший на лице любовника страх.

========== Глава 16. И близок час ==========

К возвращению Вадима из студии ты уже здорово набрался.

– Ты что такое отмечаешь в одиночестве? – спросил удивленно.

– Смерть свою…

– Не понял.

– Ага, гомиком на всю страну ославил и стоит довольный, – пьяно протянул ты.

– А ты что же, как ты это сказал, не гомик, что ли? – резонно возразил Вадим. – Я сказал неправду? Что же, завтра прямо с утра дам опровержение. Прости, пожалуйста, – слова сочились ядом. Он с силой сжал твой локоть и потащил в ванную, затолкал в кабину прямо в штанах и включил холодную воду. Ты истошно заорал:

– Вадим, охренел совсем?

– Давай трезвей, и поговорим.

– Я уже, – простучал зубами, – воду выключи, с-с-скотина.

Вадим стянул мокрые штаны и трусы, завернул в огромное белое банное полотенце и потащил в спальню. Ты пытался вяло сопротивляться, безуспешно, естественно.

– Быстро прекратил брыкаться. Сейчас опять в душ пойдешь, – ты моментально затих. – Ну, рассказывай, горе мое, что с тобой случилось?

– Я передачу смотрел, – ответил, искренне полагая, что это все объяснило.

– И?

– И ты сказал, что живешь со мной.

– Разве это не так?

– Так, но теперь все знают, что я гей, – сказал печально.

– Понятно. Значит, спать со мной ты не стесняешься, утверждаешь, что любишь, – ты дернулся как от удара. – А признаваться, значит, стыдно, да? Дэн, да ты, оказывается, лицемер… – ты покраснел и, осознав это, смутился еще больше.

– Значит, так, – Вадим навис над тобой, стоя на четвереньках, глаза в глаза, лицо напряжено, рот скривила хищная усмешка. – Выясним все и сразу. Ты мне сам говорил, что хочешь стабильности в отношениях, я дал тебе эту стабильность, объявив о нас на всю страну. Чтобы все знали, что ты мне дорог.

Тебе стало стыдно за свою вспышку. Ведь, наверное, он действительно тобой дорожит, раз не постеснялся сказать такое.

– Да, Дэни, не такой прием я ожидал получить. Я думал, ты обрадуешься, я же тебе почти в любви признался.

И ты вновь поверил в то, во что хотелось верить, не понимая, что Вадим осознанно обрубил тебе все пути к отступлению. И просил прощения за свою вспышку, и шептал слова любви. И решился.

– Вадик, ляг на спину, пожалуйста.

Вадим лег. Ты стянул с него рубашку, целуя шею, ключицы, соски, живот. Помог избавиться от брюк, провел ладонями по длинным ногам, потерся носом о пах и взял в рот.

Вадим тихо охнул, решив, что стоило пережить этот кошачий концерт ради такого результата. Дэн действовал неумело, но его неопытность компенсировалась неслабым энтузиазмом. А опыт скоро приедет, уж объектом тренировки Вадим обеспечит.

Четверг. Спортзал встретил гробовым молчанием. Пять пар глаз рассматривали тебя, словно павлина в зоопарке. Ты подошел, не совсем понимая, в чем дело, протянул руку в приветствии… и ни один не пожал ее. Они просто стояли и смотрели на тебя. Вернее, тупо пялились.

– Ребята, вы чего? – спросил как-то неуверенно.

– Диня, так ты у нас теперь боге-ема, – растягивая “е” сказал один. Ты дернулся, поняв, что он имеет в виду.

– С мужиками, значит, спишь? – спросил другой.

– Может, и нам дашь?

– Или отсосешь.

Ты не на шутку разозлился.

– Да пошли вы, – влетел в раздевалку, схватил спортивную сумку и, не переодеваясь, как был, в бермудах, майке и кедах, прыгнул в машину и вжал газ в пол. Отъехав на пару кварталов, остановился. Руки тряслись, глаза увлажнились, ты положил голову на руль и разрыдался, как мальчишка. Было больно и обидно. Вы дружили с первого класса, знали друг друга, как себя, все дни рождения вместе праздновали, на свадьбы друг к другу ходили. А теперь они вычеркнули тебя из своей жизни. Вот так просто: был, и нет тебя. Ты двадцать с лишним лет был центром этой компании, ее сердцем, а сегодня они вырвали из груди это сердце, швырнули на землю и растоптали, смешивая с уличной грязью. Гомофобы несчастные.