Текст книги "Лерка (СИ)"

Автор книги: ЛИНА-LINA

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Не знаю. Кажется, тоже.

– А меня?

– Ты хороший, очень… – я выдохнул и прикрыл глаза. – Правда, Миш. Не обижайся, – обняла за плечи. – Ты мне очень помог.

– То есть, – начал, медленно выговаривая слова, – ты возвращаешься к нему, я правильно понял? – молчание в ответ. – Кристин, не надо быть собакой на сене, если я тебе не нужен, так и скажи. Я – не запасной аэродром, знаешь ли, – опять молчит. Смотрит в пол и молчит. – Так что?

– Миша, я…

– Ты с ним или со мной?

– Ты его не убьешь? – спросила тихо. Я ухмыльнулся.

– Надо больно руки пачкать.

– Я, наверное, вернусь к нему.

– Удачи, – я скинул с себя ее руки и отвернулся.

– Миша, я тебя обидела…

– Лучше сейчас. Пашке привет.

На перемене подвалил Никитос.

– Я договорился, спор можно расторгнуть, – не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, почему.

– Зачем это? Я хочу свой выигрыш, – зло сказал я. Развести Пашку на деньги стало делом принципа. А то придумали тут отвлекающий маневр с моим заведомым проигрышем. Ведь что получалось? Проиграй я, не пошел бы к Кристинке, а выиграй – она узнала бы о моей измене раньше, чем я успел бы сказать «сто тысяч». Странно, что я понял это только сейчас. Пашка молодец, только, как оказалось, на Кристинке свет клином не сошелся. А нам с Леркой деньги не лишние.

На уроках мы теперь сидели вместе. Народ подозрительно косился, но молчал, Пашкина заклеенная морда – хороший стимул держать свое мнение при себе. Правда, и вели мы себя идеально: за коленки друг друга не лапали, на переменах по углам не обжимались. Но это не значит, что я не хотел. Просто ни к чему нам сейчас лишние разговоры. К мысли, что буду встречаться с парнем, я привыкал медленно, и для всех Лерка готовил меня к ЕГЭ по химии. Он и вправду стал меня готовить, а я понял, что химия – предмет жутко увлекательный. И задумался о химико-фармацевтическом.

Мы как-то сидели у меня дома, решали тесты. Ну, как решали…

– Решишь без ошибок, получишь приз, – главное, правильно мотивировать!

– А какой? – пересаживая Лерку к себе на колени, спросил я.

– М-м… поцелуй? – он уселся удобнее, оседлав мои бедра.

– Поцелуя мало, – ответил хрипло.

– А что тогда? – водя носом по моему уху, спросил Лерка.

Я подался бедрами, демонстрируя желание.

– Знаешь, Миш, мне страшно.

– Я не обижу, – оглаживая его бедра, прошептал я. – Буду нежен и осторожен, честно.

– Да не в этом дело. Понимаю, глупо, но боюсь, что потом стану тебе не интересен.

– Глупости. Наоборот. Уверен, нам будет только интереснее, – я сжал ладони на его заднице, провел большими пальцами по шву на брюках, слегка нажимая. – Хочу тебя постоянно.

– Ладно, – он улыбнулся, а у меня сердце забилось в три раза быстрее. Идиот, сказавший, что Лерка страшненький, никогда не видел его таким. – Надо тогда подумать, когда и где.

– Здесь и сейчас? – с надеждой спросил я.

– Миша, ты такой умник, прям с разбегу, да? – я смутился.

– А что, не так?

Лерка рассмеялся.

– Не так. Мне же подготовиться надо.

– Морально?

– Не только. Клизму сделать, растянуть себя, – я судорожно вздохнул, воображение быстренько подкинуло волнующую картинку.

– Так я сам тебя растяну.

– Растянешь, как же, – хмыкнул он. – Сомневаюсь, что тебе терпения хватит. А у меня все равно, что первый раз.

Я вынужден был признать, что Лерка прав.

– Черт, у меня сейчас яйца лопнут от наших разговорчиков.

– Ну, этой беде я могу помочь, – он сполз на пол, устроился между моих ног и расстегнул ширинку.

Я кончил быстро, Лерка едва успел отстраниться.

– Все ты виноват, – блаженно прикрыв глаза, сказал я.

– Конечно, это же я тебе отсасывал, – хмыкнул он в ответ.

– Иди сюда, – Лерка сел рядом, я расстегнул его штаны и, забравшись рукой в трусы, принялся дрочить.

– О-ох, – Лерка сегодня тоже был скорострелом.

Как оказалось, к лучшему.

– Миша, ты дома?

– Блин, отец, – шепнул я. – Да, пап, – крикнул громко, мы судорожно приводили себя в порядок. Отец заглянул к нам.

– Здравствуйте, – сказал Лерка. – Валерий.

– Игорь Николаевич.

– Пап, а мы тут химию делаем.

– Молодцы, – он обвел взглядом комнату и принюхался. Черт! – Хочу ЕГЭ сдавать.

– Похвально.

– Ладно, я пошел, – Лерка подхватил рюкзак и, протиснувшись мимо отца, стал обуваться.

Я вышел следом.

– До завтра.

– Ага.

Дверь захлопнулась.

– Сын, ты ничего не хочешь мне сказать?

– Э-э… я, правда, ЕГЭ буду сдавать. Решил серьезно учиться и зарабатывать на жизнь мозгами, – я тараторил, не особо думая, что говорю.

– Тебя этот юноша так мотивировал?

Я отчаянно краснел.

– Вы ведь не просто друзья, – это был даже не вопрос.

– Пап, я… – больше всего на свете я боялся, что он меня оттолкнет, боялся увидеть на его лице разочарование.

– Ладно, – вздохнул отец. – Предохраняйтесь только. Пошли поедим, что ли, – онемевший, я поплелся следом.

========== Первый раз ==========

Посмотрите, что творится

В каждом доме по ночам.

Отвернувшись к стенке носом,

Молча взрослые лежат.

Шевелят они губами

В беспросветной темноте

И с закрытыми глазами

Пяткой дергают во сне.

Ни за что не соглашайтесь

По ночам идти в кровать.

Никому не позволяйте

Вас укладывать в постель.

Неужели вы хотите

Годы детские свои

Провести под одеялом,

На подушке, без штанов?

(Г. Остер)

Поздним вечером мы сидели с Дашкой на кухне.

– Ты представляешь, вот так просто сказал: «Пойдем поедим».

Дашка рассмеялась.

– Это из-за меня, думаю.

– Из-за тебя? – удивился я.

– Он меня как-то с Танькой застукал. В кульминационный, так сказать, момент.

– И что сказал?

– Извинился, вышел.

Я едва не подавился печенюшкой.

– А потом спросил строго так, – Дашка подбоченилась, скорчила серьезную рожу. – «Дочь, ты что, лесбиянка?»

– А ты?

– А я ему доходчиво объяснила, что экспериментирую с сексуальностью. И внуки, и зять у него будут. Когда-нибудь. А пока мне хочется так.

– А он?

Дашка, копируя папины интонации, сказала:

– «Не понимаю я этого. Как же вы…» – на этом он замолчал и больше вопросов не задавал. Зато, знаешь, как обрадовался, когда я сказала, что замуж собираюсь! Ты не переживай, у него нервы крепкие, он дочь вырастил. Если что, ты мне говори, я с ним воспитательную работу проведу.

Я снова рассмеялся, плюясь крошками.

– Дашка, ты чудо.

– Ну, да, – легко согласилась сестрица. – Я такая.

Я полночи проторчал в интернете, изучая матчасть. Нет, речь идет вовсе не об алгебре, а о том, в какой позе лучше всего заниматься сексом, чтобы «нижнему» партнеру было хорошо. Советов нашел множество, и все они друг другу противоречили. Сходились в одном: о партнере надо думать. Но это я знал и без них.

В субботу сходил в аптеку, купил специальные презики и смазку. А в понедельник узнал и срок.

– В четверг, – раскладывая на парте учебник, тетрадь, ручки, карандаш и линейку, сказал Лерка.

– У тебя?

– Да, у мамы сутки, а бабушка в театр идет, будет не раньше одиннадцати. И заканчиваем мы рано, – руки у него слегка дрожали. Я накрыл его ладонь своей.

– Как же я жду четверга! – прошептал.

– Я тоже, – улыбнулся он.

Четверг. Я нервничал, как никогда. Казалось бы, что такого в том, чтобы заняться сексом? Не в первый же раз. Хотя так – в первый.

Лерка беспрестанно ерзал на стуле.

– Что тебе не сидится?

– Блин, зря я пробку в себя запихал, – прошептал он в ответ.

– Чего? – у меня моментально вспотели ладони.

– Да решил с пробкой походить, чтобы растянуться получше. Вроде маленькая, а сидеть невозможно, – и Лерка снова поерзал.

– Ты хочешь сказать, – я коснулся губами его уха, – что приперся на уроки с пробкой в заднице?

– Ну, да.

– Офигеть, – я сглотнул и тоже поерзал. Вставший член больно уперся в ширинку. И как прикажете сидеть до конца уроков? – Давай свалим после алгебры?

Лерка посмотрел на меня глазами раненого олененка.

– Не могу больше… пойду в туалет, вытащу.

– Я тебе вытащу! – пригрозил. – Сиди до конца урока.

Лерка потел. Я проследил за каплей, текшей по виску. Он тяжело вздохнул и уткнулся лбом в столешницу.

– Четко в простату упирается, зараза.

– Лерка, ты договоришься сейчас, – я сжал свой член через штаны. Стало только хуже. – Я тебя в туалете трахну, честное слово.

– О-о, – тихо простонал этот провокатор. – Всю жизнь мечтал быть трахнутым в туалете.

Математичка на нас подозрительно косилась.

– Валера, какие-то проблемы?

– Да, что-то чувствую себя нехорошо. Отравился, наверное, – сдавленно прошептал Лерка.

– Так сходите в медпункт, уголь активированный примите.

– Я провожу, – вскочил я.

– А сам он что, не дойдет?

Лерка встал, покачнулся.

– Ладно, идите оба.

Обратно мы, понятное дело, не вернулись.

Лерка открывал входную дверь, а я, обхватив его поперек живота, прижимался стоящим членом к упругой заднице, ерзал и пыхтел, как паровоз.

– Тише ты, – шикнул Лерка. – Может, бабушка еще дома. Она, вроде, с утра с подругами в кофейне встречается, но мало ли что.

Пришлось отодвинуться.

– Бабуль, ты дома? – крикнул Лерка из прихожей. Ответа не было. Мы на всякий случай обошли всю квартиру. Одни мы были, одни. Лерка на всякий случай закрыл дверь на замок, который можно было открыть только изнутри, и повернулся. – Вот.

Я улыбнулся, стянул ботинки, скинул куртку и набросился на Лерку. Он отвечал страстно, стонал, когда я сжимал через штаны его задницу, терся об меня.

– Не могу больше, пошли в постель.

Разницу я почувствовал сразу. И дело было даже не в наличии у Лерки члена, а в поведении. Все девчонки, с которыми я спал, а их не сказать, что было много, в постели слишком много внимания уделяли своему внешнему виду и производимому впечатлению. Они изгибались, словно их фотографировали на обложку, принимали картинные позы, громко стонали, тщательно выверяя интонации, и категорически не хотели потеть. А секс ведь акт не самый чистый. Там и слюни, и сперма, и пот, и звуки всякие причмокивающие…

Лерка отдавался, наплевав на все. Волосы его стали влажными и завились на затылке кольцами, стоны были тихими и хриплыми, но от них у меня мурашки удовольствия бегали по спине. Я кусал и лизал его шею, спускаясь ниже, посасывал ключицы, теребил соски.

Начитавшись всякого, долго думал, брать в рот или не брать. Решил попробовать. Обхватил член пальцами и лизнул. Тихонько так, едва касаясь.

– Миша, – на выдохе прохрипел Лерка. – О, да…

Поощренный, я осмелел и сжал губы на головке. Оказалось вовсе и не страшно, приятно даже, если не думать, что именно я держал во рту. Лерка метался подо мной, комкая простыню. Я нащупал пальцами пробку, потянул медленно.

– О-ох, – Лерка прогнулся в пояснице, расслабляя задницу. – Не могу больше, – прошептал, – хочу. Хочу-хочу-хочу!

Я тоже хотел. Не то слово как. Быстро раскатал по члену презерватив, размазал по нему смазку и, приставив к Леркиной раскрытой дырке, медленно ввел и замер.

– Ты как? – прохрипел, едва держась.

– Отлично, – на выдохе прошептал он. – Двигайся.

И я двинулся. С ума сходил от горячей тесноты, от его стонов и всхлипов, от того, как он сжимал меня внутри, как обнимал ногами.

– Не могу больше, кончу сейчас, – я держался из последних сил.

– Кончай!

Меня накрыло, скрутило и унесло. Куда-то. В себя я приходил медленно.

– Как ты? – прошептал. Лерка улыбнулся.

– Я сразу за тобой.

– Улет, полный улет.

– Мне тоже понравилось, – он погладил меня по спине. – Ляг рядом, тяжело.

Я скатился с него, обхватил поперек живота и прижал к себе.

– У меня ни с кем так не было, – признался я.

– Да? Я очень рад. Я бы хотел, чтобы мы еще не раз это повторили.

– Ага.

Он погладил меня кончиками пальцев по щеке и поцеловал. Я ответил, словно скрепляя поцелуем обещание.

========== Расплата ==========

Always on My Mind (оригинал Elvis Presley)

http://muzebra.com/l/43xq05fu6o/Elvis_Presley_-_You_Were_Always_On_My_Mind

Если вам во время драки

Кулаком попали в лоб,

А потом пришли мириться,

Предлагая всё забыть,

То сначала пусть подставят

Лоб под ваши кулаки,

А потом про всё забудут,

Когда память отшибёт.

***

Начиная в неудаче

Виноватого искать

Опасайся слишком близко

Приближаться к зеркалам.

(Г. Остер)

– Дашка, у меня был секс, – прошептал сестре на ухо.

– О, да мой маленький братик стал мужчиной, – хихикнула она.

– Дура, я уже два года не мальчик. У меня был секс с Леркой.

Дашка только что челюстью о стол не ударилась.

– Оу! И как?

– Круто. Нереально круто.

– Мих, ты, по-моему, влюбился в своего Лерку.

– Да ну, глупости, – отмахнулся я. Думать о том, что я мог влюбиться в парня, не хотелось. Мне с ним было классно, очень классно, потрясающе просто, да, он мне нравился. Но любовь?

В субботу мы сходили в кино, подрочили друг другу на последнем ряду. В воскресенье пообжимались у него дома, правда, из-за бабушки за стенкой особо не шумели, удовлетворившись минетом.

В понедельник я зажал его возле пустого туалета после звонка и наградил засосом на шее. И все, казалось, было хорошо. Даже замечательно.

До вторника. И винить мне было некого. Только себя, исключительно себя. И свое извечное желание усидеть на двух стульях.

После уроков в раздевалке ко мне подошла вся четверка.

– Миха, срок, – похлопав меня по плечу, томно растягивая слова, сказал Никитос.

– Ну, признавайтесь, котики, был у вас секс? – копируя его интонацию, спросил Пашка.

Я молчал. Лерка молчал рядом.

– А ваше какое дело? – он не выдержал первым.

– Наше дело правое! – Лерка прищурился, не понимая. – Так Миша тебе не сказал? О, какая чистота эксперимента! – глумился Пашка. А я сквозь землю готов был провалиться. Идея развести Пашку на деньги уже не казалась блестящей, ведь Лерка-то обидится, подумает, что я его просто использовал, а ведь я… А что я?

Похоже, права была сестра.

Решение было принято.

– Не было у нас ничего, – к черту Пашку, к черту деньги, я не хотел терять Лерку.

– Не было? – удивился Никитос. – Разочаровал ты меня, Миша. Я был уверен, что ты его завалишь.

Лерка дернул меня за рукав.

– Миша, о чем они?

– О, святая простота, – улыбаясь, пропел Пашка. – О, милая наивность! Думаешь, с чего наш ненаглядный популярный мальчик Михаил обратил на тебя внимание? С того, что ему за твою задницу денег пообещали.

Лерка не верил.

– Неправда, нет. Миша? – он подергал меня за рукав.

Я кусал губы и молчал.

– Миха поспорил, что завалит тебя. Так что, и вправду не завалил? Слабак.

Я встретился взглядом с Леркой. Он все понял. Я увидел, как потускнел его взгляд, как опустились плечи, он весь ссутулился, став как будто меньше ростом.

– Ты на меня спорил? – спросил спокойно, слишком спокойно. – Ты все это время просто на меня спорил? – он говорил тихо, но я чувствовал, как холодеют мои руки, как боль стальным обручем стискивает голову.

– Валер, я… – надо было оправдаться как-то, сказать, что я с ним не ради спора, что последнюю неделю и не вспоминал о нем. Что люблю.

Горло перехватило.

– Тогда он победил, – с улыбкой сказал Лерка ребятам. И выкрикнул: – Трахнул он меня, – на нас стали оборачиваться.

Парни смотрели, задержав дыхание.

– Заработал он свои деньги, – прошипел и, перекинув через плечо сумку, быстро выскочил из раздевалки.

– Да-а, Миха, – сказал Никитос. – Это ты попал.

– Я идиот, – буркнул тихо.

– Не могу не согласиться, – заржал Пашка. – Ты чего, запал на него? Мы же поржать хотели, а ты всерьез…

***

Я сидел в очереди в травме. Глаз заплыл, рожа опухла, костяшки кровоточили, и, кажется, сломалось запястье. Рядом с разбитыми рожами сидели Пашка и Никитос.

– Урод ты, Миха, у меня же нос до сих пор не зажил, – Пашка вздохнул и поморщился.

– Пошел ты.

– Мих, ты не прав, – вклинился Никитос.

– Вот нафига было трепаться, а? – взорвался я. – Зачем ему рассказали?

– Так бы хоть намекнул, что у вас чувства, – покачал головой Никитос. – Мы бы молчали тогда.

Ага, конечно, так бы Пашка и упустил шанс меня унизить.

– Миха, мы тебя уважаем, – неожиданно сказал тот. – Если бы предупредил, мы бы молчали, честно.

– А прошлый раз ты как предупреждение не воспринял, да?

– Я думал, это за то, что я тебя пассивом представил…

– Идиоты!

– Ну, хочешь, мы у него прощения попросим? – предложил Никитос.

– Или скажем, что пошутили, – поддакнул Пашка.

– Придурки, – буркнул я. – Я перед вами, если что, – кивнув на очередь, встал, вышел на улицу.

«Ну, ответь же, давай».

Длинные гудки. Я снова набрал номер.

«Телефон выключен или находится вне зоны действия сети».

Набрал SMS: «Прости. Я люблю тебя». Не доставлено.

Первое мое искреннее признание. И первый раз мне не верят. Миша, кажется, ты идиот, такой идиот, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Запястье я, к счастью, только потянул, а вот Пашке нос все же доломал. Сожаления по этому поводу не испытывал, совесть не мучила.

– Ник, – мы с Никитосом ждали Пашку с рентгена. – Ты-то нафига в это полез? Ты же вроде не азартный.

– Обещай больше не бить, – я пообещал. – Я гей, – наклонившись к моему уху, прошептал Никитос.

– Да ну?

– Серьезно. В школе не знает никто. Общаться же перестанут… Вот я и подумал, что если ты с Леркой, так я вроде уже и не один такой.

– Что мне теперь делать, а? Он телефон выключил.

– Прощения просить, чувства доказывать, не знаю. В углу его на перемене зажми и зацелуй.

– Угу, прям в школе, – хмыкнул я.

– А почему нет? Знаешь, как обидно, когда отношений с тобой стесняются? В жопу, значит, драть в тренерской на перемене не стесняются, а поцеловать на людях… – Никитос вздохнул.

– Ты с кем-то встречаешься? – меня терзали смутные сомнения. Их требовалось срочно развеять.

– С Женей.

– Погоди, с Борисычем? – Никитос кивнул. – Да ладно! И давно?

– Полгода где-то.

Я надолго замолчал. Куда катится мир?

– Он же старый.

– Да какой старый? Тридцать три ему.

– Офигеть, – одна беда с этой гомосятиной.

Мы дождались Пашку и пошли по домам.

Я долго не мог уснуть. Где-то в час пробрался в комнату к Дашке.

– Спишь?

– Чего тебе? – сонно отозвалась сестра.

– Дашка, как у парня прощения просить?

– Натворил что?

Я рассказал.

– Ой, дурак!

Утром я сидел за нашей партой и ждал Лерку. Тот пришел со звонком и сел на свободное место, не со мной. Даже не посмотрел на меня.

Едва урок закончился, он быстро собрал вещи и, подхватив сумку, направился к выходу. Я оказался быстрее. Догнал, обхватил поперек живота.

– Лер, нам надо поговорить.

– Отпусти, – шепот в ответ.

– Не отпущу, – уперся я. – Поговори со мной.

– Да пошел ты! – он стал вырываться, на нас оборачивались. Я куснул его за мочку, улыбнулся, почувствовав ответную дрожь.

– Не уйду, пока не поговорим.

– После уроков. Отпусти.

Я разжал руки, надеясь, что не обманет.

Лерка не обманул. Мы шли в сторону его дома, щурясь от по-настоящему весеннего солнца. К середине апреля весна вспомнила и о «северной столице», по Неве шел лед с Ладоги, и на солнце было почти жарко, а в тени – ужасно холодно. Я то порывался снять куртку, то застегивался на все пуговицы и жалел об отсутствии шапки.

– Ну?

– Прости меня, я такой дурак.

– Нет.

– Лер, я, правда, не из-за спора с тобой спал, – он остановился, посмотрел на меня.

– Ты думаешь, я поверю?

– Это правда.

– Я рад, если так, – он быстро пошел вперед. Я снова догонял.

– Я хочу быть с тобой.

– А я с тобой нет, – ответил сухо.

– Почему?

– Миша, ты идиот?

Я прищурился.

– Нет…

– А, по-моему, «да». Все, ты молодец, выиграл спор, соблазнил ботаника, возьми с полки пирожок и отвали от меня.

– Лер, – я схватил его за локоть, Лерка вырвался.

– От-ва-ли! Что не ясно?

– Не отвалю! – я решил быть настойчивым. Он ведь что-то чувствовал ко мне, и я, во что бы то ни стало, хотел его растормошить.

– Хорошо посмеялись?

Мы подошли к Леркиному подъезду.

– Никто не смеялся. Лер, ты мне очень нужен.

– Да? – я закивал.

– Ты думаешь, я поверю? На что ты поспорил в этот раз?

– Ни на что.

– Ну и дурак.

Лерка скрылся в подъезде, а я стоял под окнами и не знал, как быть дальше. Как его вернуть?

========== Примирение ==========

Совершать свои прогулки

Уходи в другой район,

Потому что, если дома

Ты их будешь совершать,

Потрясенные соседи

Могут взять с тебя пример,

И тогда в твоем квартале

Невозможно станет жить.

(Г. Остер)

– И что ты ему сказал?

– Что он мне нужен.

– А он?

– А он не верит.

– И я его отлично понимаю, – Дашка разлила по кружкам чай, достала печенье.

– Даш, что мне делать?

– Это зависит от того, чего ты в итоге хочешь добиться.

– Я хочу быть с ним.

– Оп-па! – Дашка улыбнулась. – Влюбился?

– Влюбился… – кивнул я.

– М-да, папа меня убьет.

– Почему?

– Считает, что ты из-за меня такой распущенный.

– Ты поможешь?

– Но никаких гарантий, хорошо? – я опять кивнул. – Я-то не парень.

Ночью мы с Никитосом и Пашкой торчали под Леркиными окнами.

– Ты бы хоть лекала нормальные сделал, а? – бухтел Никитос, размешивая краску. – Мы же пишем, как курицы лапами.

– А мы будем стараться. Пашка, бери мелки, обводи контур.

– А что писать-то?

– «Лерка, я тебя люблю».

– А подпись?

– «Твой М».

– Так?

– Блин, ну ровно же надо, а у тебя строка вниз идет.

– Иди ты в задницу, – обиделся Пашка. – Пиши тогда сам.

Сам я не мог, почерк совсем караул.

– Ну, Пашка.

– Ладно. Ник, давай кисточку.

– Будет из окна второго этажа видно? – заволновался я.

– Слушай, тут и с пятого будет.

Открылось окно на первом этаже, и пронзительный женский голос разрезал относительную ночную тишину.

– Хулиганы, идите отсюда. Я полицию сейчас вызову.

– Мы ничего плохого не делаем, – крикнул Пашка.

– Вот у своего дома и не делайте.

– Давай быстрее, – поторопил Пашку Никитос. – Вдруг и вправду вызовет.

Пашка торопился. Буквы выходили не очень красивые, но понятные.

– Черт, менты, – шепнул Никитос. Мы озирались в поисках места, куда можно спрятаться. Не успели.

– Добрый вечер, молодые люди, – из машины вышли двое. Ну, все… – Жалоба на вас – шумите.

– Простите, мы не будем больше, – подал голос Пашка. Как самый коммуникабельный и наглый.

– Так, что у вас тут? Хм… асфальт портим? Оштрафовать вас?

– Не надо, – жалобно протянул я. Денег у меня не было совсем.

– Любовь? – я кивнул. – Она хоть красивая? – менты нам попались молодые.

– Вообще зашибись, – нервно хохотнул Пашка.

– И кто из вас «М.»?

– Я.

– Завтра смыть. Приедем, проверим.

Мы синхронно закивали.

– Все, валите тогда отсюда.

Повторять не пришлось.

Утром я ждал Леркиной реакции. Дождался.

– Миша, у тебя совсем мозгов нет? – и это вместо ответного признания. – Ты зачем это сделал?

– Прощения просил, – робко ответил я.

– Идиот, – и Лерка отсел за другую парту. План «А» не сработал, следовало перейти к плану «Б».

Я пришел к нему вечером с охапкой тюльпанов. С тюльпанами вообще удачно получилось, их тем вечером Дашке жених подарил, а у нее аллергия началась. Я, разумеется, вызвался пристроить букетище в хорошие руки.

Дальше порога меня не пустили. А букетом я получил по морде. Какое же счастье, что это были не розы! Стоило признать, что план «Б» тоже провалился.

О том, что Пашка играет на гитаре, я знал давно.

– Не пойду, нет, не проси. Нет и нет! И еще раз нет.

– А я Кристинке расскажу, в каких спорах ты участие принимаешь. И ты мне денег должен.

– Шантажист. Петь будешь сам.

– Не вопрос.

Нет, на самом деле я боялся. Слух у меня вроде есть, а вот голос… на любителя, скажем так.

К счастью, окно у Лерки было открыто.

Пашка заиграл, а я запел. Громко, с душой, фальшиво.

«Луч солнца золото-ого

Тьмы скрыла пелена-а.

И между нами снова

Вдруг выросла стена»*.

После первого куплета, когда я тянул «а-а-а-а-а», окно Лерка демонстративно закрыл, зато открыли соседи.

Я допел.

– Так, молодые люди, опять на вас жалуются, – те же менты.

– Весна, – философски заметил Пашка. – Коты в марте орали, Миха – в апреле.

– Что, не отвечает красавица взаимностью? – хохотнул один из ментов.

Я закусил губу и покачал головой.

– Ладно, валите отсюда.

Мы свалили. Опять провал.

– Я не знаю, что делать, – жаловался Дашке. – Сердечки на асфальте рисовал, цветы дарил, серенаду под окном пел, а ему все равно. Не могу больше.

– Скажи ему в лицо. Поговори с ним.

– Да говорил уже.

– Это ты тогда говорил. Спроси у него прямо, чего он хочет.

Пожалуй, это имело смысл.

Я пристал к Лерке на перемене.

– Нам надо поговорить.

– Господи, опять? – устало спросил он. – Тебе не надоело надо мной глумиться? Не насмеялся еще?

– Я не смеялся, – ответил тихо. – Я всерьез.

Мы стояли возле туалета, в рекреации болтался народ, но мне не было никакого дела ни до кого, кроме Лерки.

– Всерьез?

– Я люблю тебя, – за эти дни я так измучился, столько раз представлял себе, как признаюсь, что слова вырвались как-то сами собой.

– Не надо, Миша.

Я схватил его за плечи, тряхнул легонько.

– Если ты ко мне хоть что-то чувствуешь, дай мне шанс.

– Ты жалок, – прошептал он. Я на мгновение поверил. Пока не посмотрел в глаза. Он хотел мне верить, хотел и боялся. И в этом была лишь моя вина.

– Я никогда тебя не предам, клянусь. Давай попробуем? – я впечатал его спиной в стену и поцеловал. Спустя мгновение, показавшееся мне вечностью, Лерка ответил. За моей спиной Пашка и Никитос гоняли зевак, но я этого даже не слышал.

Алгебру мы прогуляли. Сидели в обнимку на скамейке в пустом сквере.

– Ты меня простишь?

– Прощу. Первый и последний раз, Миша. Еще раз устроишь такое безобразие, как в эти дни…

– Я знал, что ты не останешься равнодушным, – довольно улыбнулся я.

– О-о! – закатил глаза Лерка. – Началось.

Я рассмеялся, уткнувшись носом ему в ухо.

– Жутко по тебе соскучился. А ты?

– Ты так донимал меня своим вниманием, что я не успел.

– Правда? – вышло как-то жалобно.

– Миша, ты идиот, – Лерка погладил меня по голове. – Конечно, я соскучился. Очень.

– Ты меня любишь?

– А ты не обнаглел ли?

– Любишь? – я покрывал поцелуями его шею.

– Да-а.

– «Да, люблю» или «да, не останавливайся»?

– Люблю, не останавливайся, – простонал Лерка.

Кажется, это был самый счастливый момент в моей жизни.

– Ты будешь со мной встречаться?

– А что я делаю, по-твоему? – я полез руками ему под рубашку. – Буду.

– То-то же! – улыбнулся я.

–

* http://www.youtube.com/watch?v=jbsuLAeFwRU

========== Эпилог ==========

Если твой сосед по парте

Стал источником заразы,

Обними его – и в школу

Две недели не придешь.

(Г. Остер)

На выпускной у меня были планы. И я, признаться, нервничал. Не то, чтобы терзали сомнения, нет, я намерен был довести задуманное до конца, однако было страшно и почему-то чуточку стыдно.

Но ведь Лерка не стонал бы, не подмахивал, не просил еще, если бы ему не нравилось, так? Значит, нет ничего страшного в том, чтобы подставиться? Тем более тому, кто любит и лучше руку себе отрежет, чем сделает больно.

Лерка и словом не обмолвился, что хотел бы меня таким образом, думаю, из-за моего темперамента и некоторой непредсказуемости. Понятия не имею, что бы я ему ответил, признайся он в таком. Но я ведь не слепой и не глухой, видел и слышал, как он реагировал на откровения Никитоса, когда тот рассказывал, что Борисыч ему дал, и что после выпускного они перестают скрываться и будут жить вместе.

Я посмотрел на себя в зеркало, еще раз поправил галстук, одернул пиджак.

– Миша, опоздаем, – мама заглянула в комнату, подошла, положила руки мне на плечи. – Какой ты у меня взрослый, – я улыбнулся. – Пойдем?

На вручении аттестата собиралась присутствовать вся моя семья. Даже Дашка по такому случаю надела платье почти до колен, а не как обычно, едва прикрывающее зад. Папа снимал мой торжественный выход на камеру, Лерка, Пашка, Никитос и Кристинка лезли обниматься и фотографироваться. За два последних месяца мы сдружились даже с Кристиной. Поняв, что я не собираюсь убивать ни ее, ни Пашку, она расслабилась и показала себя совсем с другой стороны – как отличный друг. Пашка обещание сдержал, и послезавтра мы с Леркой на наш общий выигрыш отправимся путешествовать по Европе.

У Лерки аттестат с одними «пятерками», у меня – на удивление без «троек». Хотя, почему я удивляюсь? Мое чудовище изгалялось надо мной два месяца, угрозой воздержания заставляя учиться. И я учился. Как итог – ЕГЭ по химии мы с Леркой сдали лучше всех в районе. И не сомневались, что поступим в химико-фармацевтический. Вместе.

Месяц назад познакомил Лерку с мамой. Представил как своего друга. Боялся, конечно, потому что уж кому-кому, а маме достаточно одного взгляда, чтобы понять, что никакие мы не друзья, точнее, гораздо больше, чем друзья. И мама все поняла. Мы поговорили, я еще раз убедился, что с родителями мне нереально повезло. Меня не стыдили, не собирались лечить или изгонять дьявола, не считали ненормальным. Они приняли меня таким, какой я есть. И, что самое важное, приняли Лерку. Я слышал, как мать потом сказала отцу на кухне:

– По крайней мере, мы знаем, где он и с кем. Пусть лучше так, чем с непонятными девицами по подворотням шататься.

Моя мать – мудрая женщина.

После торжественной части нас, еще трезвых, погрузили в автобус и повезли в ресторан. Отмечать.

Я притянул к себе Лерку и прошептал:

– У меня для тебя сюрприз.

– Да? А какой?

– Я номер в отеле снял. На всю ночь.

– О! Да ты романтик.

«Ты и не подозреваешь, какой», – подумал я. А вслух сказал:

– Устроим себе свой собственный праздник, – Лерка незаметно погладил меня по коленке. Своими отношениями мы не бравировали, но и скрываться тоже не собирались. Толпу старались лишний раз не злить, то есть, если с Кристинкой я раньше мог взасос целоваться на перемене, то Лерке просто клал голову на плечо. А целовались мы после школы. Приняли нас не все, кое-кто отвернулся, но, говоря откровенно, зачем нам такие друзья? Я не жалел. Ни о чем.

Еле дождавшись полуночи, друзья пошли догуливать, а мы отправились в отель. Я был немного пьян, а оттого довольно смел. В номере прижал Лерку к стене, облапил всего, понаставил засосов, полез ему в штаны. А потом внезапно вспомнил, что собирался сделать все по-другому.

– Слушай… – протянул смущенно. Лерка смотрел на меня горящими возбужденными глазами. – Я тут подумал… точнее, не тут, я раньше подумал…

– Миша, ты о чем? – Лерка нахмурился. – Ты меня пугаешь. Случилось что-то страшное? – он улыбался, но весь как-то напрягся в моих руках.

– Дурак, – я чмокнул его в ухо. – Вот еще, – Лерка расслабился. – Я хочу, чтобы ты… – сказать оказалось не так-то просто. Даже нетрезвому.

– Ну? Миш, я нервничаю.

– Я хочу, чтобы ты меня трахнул, – сказал и зажмурился. Лерка шумно выдохнул.

– Ты серьезно? – я открыл глаза, кивнул. – Завтра, когда протрезвеешь, не убьешь меня? – он потерся о мою щеку носом.

– Не убью. Но отомщу.

– Я буду только рад!

Снова стало легко и хорошо. И чего я испугался? Это же Лерка, мой Лерка. Мы с ним эти два месяца такое вытворяли!

Мы быстро приняли душ и легли.

Лежали и смотрели друг на друга. И молчали.

– Слушай, – не выдержал я, – если ты не хочешь, я не заставляю.

Было немножко обидно: я тут через себя, можно сказать, переступаю, а он лежит, глазами хлопает.