Текст книги "Научи меня любить (СИ)"

Автор книги: ЛИНА-LINA

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Мама Данила уехала на дачу к подруге, и ночь он планировал провести с Ириной. Не потому, что так уж не терпелось заняться сексом, наоборот, сложись обстоятельства иначе, у него бы и мысли такой не возникло. Конечная цель была иная – доказать себе, что сможет, что по-прежнему мужчина, и его внезапная тяга к лицу своего пола – случайность, досадное недоразумение. И клин легко выбивается клином. Целовать ее он начал еще у подъезда, ладони легко и бережно касались тонкой, скрытой платьем, спины, губы ласкали шею, и девушка млела в его объятиях. А сам Данил тихо ненавидел себя. За то, что вовсе не с Ириной он был в тот момент. Так имел ли он право обижаться на Влада? Ира всхлипнула и прижалась теснее, просовывая стройную ножку между Даниных ног, а он не чувствовал ничего. Член не реагировал совсем, дыхание не становилось чаще, а кровь не бежала по венам быстрее. Близился конфуз. Момент, когда Данил вынужден будет признаться и себе, и девушке, что ничего у них, похоже, не выйдет.

– Ириш, я…

– М-м? – ее глаза были прикрыты, и длинные темные ресницы откидывали густую тень на впалые щеки.

– Ир, я не могу.

– Почему? – шалея от собственного бесстыдства и смелости, она положила руку на ширинку и легонько сжала вялую плоть. – Оу… – краска прилила к лицу, в глазах застыли слезы. Ирина часто заморгала и шагнула назад, высвобождаясь из объятий.

– Прости.

– Ты меня больше не хочешь… Черт, Даня, меня никогда так не унижали, – она обхватила себя за плечи и покачнулась на каблуках.

– Я не хотел, правда. Не знаю, что со мной. Наверное, мне просто нужно еще время.

Девушка хрипло рассмеялась.

– Еще время? Сомневаюсь, – покачала головой. – По-моему, все и так предельно ясно, – слезы было не сдержать, они текли по щекам, образуя темные дорожки.

– Я не гей, – ответил Данил. Вышло не слишком уверенно.

– Все, домой, – на выдохе сказала Ирина. – Поймай мне машину, – она похлопала его по плечу и, слегка шатаясь, пошла прочь.

– Ир…

– Не надо, Дань. Мне все ясно.

***

Влад сидел у подъезда битый час и глядел на темные окна, в квартире совершенно очевидно никого не было. Несмотря на теплый и светлый вечер, ночевать под окнами бывшего любовника он все-таки не планировал. Ужасно хотелось курить и, заприметив на углу дома круглосуточный ларек, Влад отправился пополнять запас никотина. Он собирался сесть на ту же скамейку и подождать еще немного, но у подъезда стояли двое – мужчина и женщина. Они целовались, ладони мужчины беззастенчиво гуляли по женскому телу, рука девушки гладила пах. Их планы на ночь не оставляли места сомнению.

Данила Влад узнал бы даже в полной темноте, что уж говорить о белой ночи?

Он с размаху швырнул пачку с сигаретами в ближайшую урну и пошел к припаркованной у тротуара машине. Тихо заурчал мотор, и автомобиль медленно тронулся.

========== Глава 15. Быть или не быть? ==========

Музыка для настроения: http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=_wX8TXkC9qo#!

“Писательство – это призвание, от которого не уйти, и тот, у кого оно есть, должен писать, потому что только так он сможет одолеть головную боль и скверное пищеварение”.

Габриэль Гарсиа Маркес

Данил проснулся среди ночи, окрыленный идеей. И весьма удивленный тем, что вообще смог уснуть. Он встал, сварил себе кофе и включил компьютер. Руки уверенно легли на клавиатуру, новый сюжет буквально парил в воздухе, желая быть написанным, Данил дышал им, не в силах прерваться ни на мгновение. Кофе был забыт и давно остыл, зато на экране мелькали строки, такие, каких он никогда еще не писал. Его лучшие строки. О любви, о долге, страсти и предательстве. О жизни. Той жизни, о которой раньше он мог только читать, а сейчас… Сейчас он предпочел бы, наверное, чтобы так все и оставалось. Влад выполнил обещание – показал ему настоящую страсть, научил чувствовать жизнь иначе, по-другому смотреть на отношения мужчины и женщины, мужчины и мужчины. Только почему-то не сказал, что урок такой болезненный. И отчего-то не предупредил, что вызывает привыкание.

И эту страсть, эту боль он переносил на равнодушно светящийся экран монитора. Данил писал весь день, прервавшись лишь однажды, чтобы приготовить бутерброды и сварить кофе заново. К ночи точка была поставлена. Перечитывать написанное было страшно, в таком угаре он не писал никогда, и как никогда страшно было вдруг понять, что вышло глупо, наивно или нелепо. Завтра, он вычитает рассказ завтра. А сейчас…

Рука сама потянулась к стационарному телефону. И Данил вздрогнул всем телом, услышав, наконец, столь желанное когда-то «алло».

***

Сначала он хотел заехать в бар и напиться до беспамятства, потом решил, что можно и подцепить кого-нибудь, чтобы уж наверняка. Но, уже подъезжая к заведению, с удивлением обнаружил, что не хочет. Не хочет никого другого, пусть даже такого же светловолосого и юного. Никакого другого не хочет, только того, кто отверг, того, кому оказался не нужен. И почему у него всегда так? Почему судьба раз за разом дразнит, но не дает желаемого?

Воображение против воли подсовывало картинки жаркого секса с Данилом в главной роли, где его партнером был вовсе не Влад. Нет искры? Погасла, так и не успев превратиться в пожар? Погасла, потому что он сам вылил на нее ведро воды, сам лишил себя шанса на счастье.

Влад приехал домой и без особой надежды на сон завалился в постель – трезвый и одинокий. И на удивление отлично выспался.

Весь следующий, оказавшийся свободным, день он посвятил уборке. В шкафах, на балконах, в ящиках стола. Купил новый телефон, выкинул сломанный чайник и в клочки порвал старые фотографии. Все, кроме той, где они с Сашей были вместе. Он вытащил карточку из рамки, погладил подушечкой большого пальца бумажное Сашино лицо и убрал ее в ящик стола. Еще не время…

***

– Алло, – Данил настолько растерялся, что, услышав ответ, казалось, потерял дар речи. – Алло-о, говорите, – тишина в ответ. – Вас не слышно. Я вешаю трубку.

– Это я, – прошептал тихо-тихо.

– Кто «я»? – голос у Влада нервно дрожал.

– Данил.

– Даня? Данечка… – Влад без сил опустился на диван.

– Значит, это все-таки ты… – безжизненно отозвалась трубка.

– Что я?

– Ты убил моего отца.

– О чем ты? – Влад решительно ничего не понимал. – Какого отца?

– Твой Саша – мой отец, – Данил как-то по-детски всхлипнул и затих. Молчал и Влад. Он устало потер ладонью лицо и наконец сказал:

– С чего ты это взял? – Данил услышал, как щелкнула зажигалка, и Влад глубоко вдохнул, делая затяжку.

– Я нашел файл в его компьютере.

– Какой файл?

– О тебе.

– И что, прямо с номером телефона? – хмыкнул мужчина.

– Нет, просто в его записной книжке ты – единственный Влад… я сопоставил. Позвонил тебе, напугать хотел, чтобы ты признался. А потом у тебя телефон сломался, а я ведь не был уверен, мне надо было знать, понимаешь? Когда пришел к тебе, звонил на домашний со своего мобильного, искал доказательства… и фотография эта в ящике, – Данила несло, Влад прикрыл глаза, и горькая усмешка исказила лицо. Все – ложь? То, что казалось искренней заинтересованностью, проявлением вначале симпатии, потом влечения… их секс, в конце концов. Все неправда?

– Понятно. Я не стану перед тобой оправдываться, не мальчик. Отца твоего я не убивал, я его любил.

– И сейчас любишь? – тихо спросил Данил. Как-то по-другому он представлял себе их диалог, рассчитывал, что Влад удивится гораздо сильнее, может, испугается даже, начнет объяснять. Или не начнет, наоборот, признается, что да, убил. А он все мысли Данилу спутал.

– Сейчас… сейчас, Данил, это уже не твое дело. Ты выяснил, что хотел. Он умер у меня на руках, но я его не убивал. Несчастный случай.

– Ты любишь его? – спросил снова.

Любил ли Влад Сашу? Когда-то да, теперь…

– Прощай, Данил. Счастья тебе.

– Влад… – но в ответ раздались лишь короткие гудки.

***

Ему вновь пригодилось умение контролировать себя. Голос не дрогнул, ну, почти, и Данил не догадался, насколько тяжело дался Владу этот короткий разговор. Какую бурю он поднял в его душе, сколько воспоминаний – приятных и не очень, сколько боли.

Рука сама потянулась к початой бутылке.

***

Владу было двадцать три. Он писал пошлые статейки в журналы и считал себя богемой. Образ жизни вел беспорядочный, употреблял легкие наркотики и, как сам признавался, к тридцати годам загнулся бы от СПИДа или еще какой гадости. Но все изменило появление одного-единственного человека. Спроси кто-нибудь Влада, как получилось, что женатый натурал провел с ним ночь, он никогда бы не признался, что причиной была не столько его сексуальная привлекательность, сколько невероятное количество выпитого. И то, что не таким уж непримиримым натуралом оказался его партнер.

На следующий день он и думать забыл о красавчике журналисте, однако тот нашел его сам. Внимание льстило – не часто за тощим и угловатым Владом ухаживали такие мужчины – серьезные, красивые, властные. И он сам не заметил, как исчезли друзья, преимущественно ночной и разгульный образ жизни сменился дневным, а вместо того, чтобы предаваться разнузданному сексу каждый раз с новым партнером, он, как примерная жена, ждал Сашу. Сейчас, оглядываясь назад, он мог с уверенностью сказать, что вряд ли когда-то был счастливее. И несчастнее.

Влад знал, что у Саши семья, и как-то раз поинтересовался, как жена относится к наличию у Саши любовника. И понял, что есть темы, говорить на которые не стоит. Запретные темы. К таким относились семья и прошлое, о котором Влад знал только то, что Александр служил.

Зато у них оказалась общая страсть – мотоциклы. К сожалению, смертельная.

***

Ирина первая озвучила очевидное на следующий день после несостоявшейся ночи.

– Нам надо расстаться, – и Данил не возразил. Потому что нечего было возразить.

– Прости.

Ира только коснулась кончиками пальцев его щеки и печально улыбнулась.

– Будем друзьями? – Данил кивнул.

Оба прекрасно понимали, что лгут. Потому что какая может быть дружба между бывшими возлюбленными, когда один так и не смог разлюбить и простить, а другой разлюбил и чувствовал вину?

И запланированный неделю назад совместный поход в театр должен был поставить точку. Большую и жирную.

В фойе было не протолкнуться. Что не удивительно – ставший в последнее время мега популярным Хиддлстон играл Гамлета. На билетах Данил не экономил, когда покупал, надеялся, что этот вечер станет их новым началом, шансом на светлое совместное будущее. А вышло иначе, и то, что планировалось как начало, стало концом.

– Меня на полную ставку в газету пригласили, – поделилась Ирина.

– Я рад, – Данил улыбнулся. – Поздравляю, – он действительно был рад тому, что Иринина жизнь не вертелась больше вокруг него одного, что она не ставила условий, не плакала и не цеплялась за прошлое. И, не знай он Иру столько лет, наверняка поверил бы, что с ее стороны и в самом деле все прошло, растаяло, как снег по весне. Но Данил знал. И потому видел боль во взгляде, видел, как тяжело ей быть рядом и не с ним. Но ничего не мог изменить. Да и не хотел.

Мимо прошла пара, и Данил несколько раз моргнул, гоня наваждение – мужчина был похож на Влада. А женщина – на известную ведущую Алину Ковалеву. Он подхватил Ирину под локоть и двинулся следом, уверенность крепла с каждым шагом.

Сердце билось загнанной птицей где-то в горле, ладони вспотели. Влад обернулся, мазнул по нему равнодушным взглядом незнакомого человека и повел свою спутницу в ложу. Дали третий звонок.

Хиддлстон играл гениально, и Данил воздал бы ему должное, если бы смотрел на сцену, а не на ложу, где сидел Влад. Взгляды на мгновение встретились… и снова на лице писателя не мелькнуло и тени заинтересованности. Словно забыл, одной силой воли вычеркнул из памяти. Данила душила обида – он ночами не спал, думал, мечтал, хотел, ругал себя и проклинал Влада, а тот просто сделал вид, что не заметил.

Данил видел, как Влад поднялся и покинул ложу.

– Я сейчас, – шепнул Ирине и пошел следом.

Влад мыл руки и на появление Данила не отреагировал даже кивком. Медленно закрутил кран, аккуратно обтер кисти бумажным полотенцем.

– Влад, – тихо позвал Данил.

– Хиддлстон прекрасен, не правда ли?

– Да… – мужчина прошел мимо, и Данил, не сознавая толком, что делает, схватил его за руку. Влад посмотрел так, словно на него приземлилась навозная муха.

– Ненавижу тебя, – прошептал Данил. А потом резко развернулся и толкнул Влада к стене. – Как же я тебя ненавижу! – он обхватил ладонями его лицо и прижался губами к губам. Это мало было похоже на поцелуй, скорее, на укус, стремление подчинить, заставить сбросить маску равнодушия, оголить чувства и эмоции. Он терся пахом о бедро тихо всхлипнувшего Влада, задевал его твердеющий член. Влад разомкнул губы, пуская язык, и Данил не сумел сдержать стон. – Хочу тебя. Себя за это ненавижу… – Влад тихонько прикусил Данилу мочку, тот вздрогнул всем телом, подставил шею. – Почему так, Влад? – шептал исступленно. – Почему ты, черт тебя возьми? – Влад молчал, только его руки сомкнулись на талии Данила, прижимая ближе, сжимая крепче, словно он хотел слиться с ним в одно целое. – Почему ты?

– Не знаю, Даня. Не знаю, что тебе еще от меня нужно, – он разжал объятия и оттолкнул. – Ты узнал, что хотел, что еще?

Данил смутился.

– Я… я скучал.

– По чему, интересно? По качественному минету? По анальному сексу? Так у тебя девушка есть, попроси как следует, будет тебе и минет, и задница.

– По тебе.

– Прости, но я не верю, – Влад ушел, а Данил стоял и смотрел ему вслед, с силой сжимая кулаки, не замечая, что ногти оставляют на ладонях багровые полосы.

========== Глава 16. Выйти из шкафа* ==========

http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=sF1YWsG7CCg#!

«У меня началось раздвоение личности. Жизнь превратилась в сюжет. Видимо, это была защитная реакция. Иначе я бы помер от страха… Моя литература стала дополнением к жизни. Дополнением, без которого жизнь оказывалась совершенно непотребной».

Сергей Довлатов

Слово «ненавижу» Влад не любил и в своих повестях и романах почти никогда не использовал, уж слишком оно отдавало максимализмом. Его обожали люди эмоционально нестабильные, экзальтированные, особенно женщины. Чуть что – сразу ненавижу. Ненавижу брокколи, ненавижу красить ногти, дождь, солнце, снег… Ненавижу тебя, потому что не позвонил. Что имел в виду Данил? То, что Даль в своем знаменитом словаре?

Влад не знал, радоваться или нет. С одной стороны, вроде особо нечему, ведь Данил «ненавидит», с другой – не верил он в это, сам себе не мог объяснить почему, но не верил. Тянуло от такого признания совсем другим, не ненавистью, нет, наоборот, какой-то беспомощной зависимостью, страданием. И Влад на что угодно готов был поспорить, что не в ней там дело. И уж точно Данил не был к нему равнодушен. Мужчина улыбнулся и тихо вошел в ложу.

Алина с интересом посмотрела на занявшего свое место Влада.

– Приключение? – спросила тихо.

– Оно самое.

Спектакль досмотрели в молчании, и журналистка предложила продолжить общение за чашечкой кофе.

– Владик, тут такое дело, – Влад засмотрелся: выглядела Алина роскошно, впрочем, как всегда. Были в его жизни женщины, иногда заставлявшие жалеть, что у него на них не стоит. – Мне нужна твоя помощь.

– Я почему-то догадался, что дело не в моей привлекательности, – хмыкнул Влад.

– Ты прекрасен, дорогой, – сказала, целуя гладко выбритую щеку. – Как майская роза. Но ты прав, – Влад заказал эспрессо себе и ей и терпеливо ждал, пока она соберется с мыслями.

– У меня заглавная статья сорвалась. Главред завтра придет убивать. Мне очень нужно интервью с тобой. Невероятное.

Влад молчал, молчала и Алина.

– Неужели хочешь сенсацию?

– Именно, – он вздохнул: а почему, собственно, нет? Отчего бы не выручить любимую журналистку? А в голове, как в компьютере, происходила обработка информации и анализ грядущих последствий. С последствиями выходило не очень, не поддавались они анализу. Наверное, не случись поцелуя в туалете, Влад бы вежливо отказался, все-таки продажи книги только начались, да и репутация у него, человека скорее скрытного, раз за столько лет даже прозорливая журналистка не сделала верных выводов, но где-то глубоко в душе разгорался огонек азарта. «Пусть будет так, как суждено», – подумал с несвойственным ему фатализмом. И сказал:

– Что же, дам, откровенное. Есть у меня кое-что, – он озорно подмигнул мгновенно подобравшейся Алине.

– Неужели великий Соколов расскажет нам, наконец, о своих победах? Ты не жениться, случаем, собрался?

Влад покачал головой.

– Это будет… как говорят на западе, coming out.

– Милый мой, – совсем не профессионально всплеснула руками Алина, едва не пролив кофе, – Ты уверен, что правильно понимаешь значение этого слова?

Влад рассмеялся, запустил пятерню в волосы.

– А ты никогда не думала, почему я с тобой до сих пор не переспал?

– Я думала, что это я с тобой не переспала, зачем портить хорошую дружбу сексом? Влад, – голос ее снова звучал твердо, – ты – гей?

– Да, – пожал он плечами. Признаться оказалось гораздо проще, чем он думал. – Ты ведь не пересядешь за другой столик? – спросил со смешком, однако вся поза его выражала напряжение.

– Я похожа на идиотку? М-да, я ничего не понимаю в мужчинах… Условия?

– Как обычно. Расскажу твоим читателям, как увлекательно быть геем. И пусть меня загребут за пропаганду, – Владу отчего-то стало очень весело.

– Владик… ты только скажи мне… ты уверен?

– А что странного в том, что я не хочу скрывать свою любовь к мужчинам? – притворно наивно спросил тот.

– Да то, что наше общество… оно же гомофобное! Закон этот дурацкий, – Алина закусила ноготь на большом пальце и выжидающе уставилась на Влада. – Зачем тебе этот геморрой, Владь? Ты же знаешь, я хорошо к тебе отношусь, люблю тебя даже, но многие твои поклонники… они ведь отвернуться могут. Представь, какой скандал будет?

– Да мне пофиг, – грустно усмехнулся Влад. – Задолбало все. Пусть будет, как будет. Ты же хотела сенсацию? – Алина кивнула. – Вот и получишь.

– Я… – она залпом допила эспрессо. – Владька, я тебя люблю, – момент сомнения благополучно миновал, и Алина, задвинув куда-то на задний план крупицы человечности, снова стала самой собой – профессионалом с потрясающим чутьем и мертвой хваткой. Влад был уверен, что лучше нее о нем не расскажет никто.

– Я хочу с ним познакомиться!

– С кем?

– С твоим мужчиной, – воображение моментально подкинуло Владу образ. И впервые за много-много лет это был не Саша.

***

Данил чувствовал себя так, словно получил пыльным мешком по голове. Все эмоции притупились, и туман, окутавший сознание, никак не желал рассеиваться. Набатом била всего одна мысль: почему он? Почему из всех людей на планете Данил влюбился в отцовского любовника? А в том, что именно влюбился, сомнений не было – никогда еще не было ему так плохо и больно. Никогда так не страдал он от демонстративного равнодушия, от брошенных сквозь зубы слов. Может, какой-то генетический сбой? Судьба такая у мужчин Ионовых западать на Влада Соколова? А ведь, казалось бы, ничто не предвещало: красивая любящая девушка, четко распланированное ею же будущее. А теперь? Теперь он влюбился в мужчину, и псу под хвост все жизненные планы!

Данил проводил Ирину до подъезда.

– Спасибо за спектакль, – сказала тихо.

– Ириш… – Данил взял ее за руку.

– Не надо, Дань, – она отняла руку и сделала шаг назад.

– Ты сможешь меня когда-нибудь простить?

– Не знаю, не думаю.

– Может, мы еще куда-нибудь вместе сходим? – девушка сощурилась и хмыкнула.

– Ты издеваешься, да? Не понимаешь? Я объясню, – она ткнула пальчиком ему в грудь и прошептала: – Я забыть тебя хочу…

– Данечка, что с тобой? – мать тихо вошла в комнату, присела на диван.

– Со мной? – Данил отвел взгляд от компьютера. – Ничего. Все нормально.

– Сын… я же вижу. Не хочешь рассказать?

– Мам…

– Ты расстался с Ирой, да? – неохотный кивок в ответ. Женщина встала. – Ладно, я не полезу к тебе в душу, но если захочешь, я всегда тебя выслушаю.

Данил резко развернулся в кресле и схватил мать за руку.

– Мам… – с минуту колебался, а потом словно кто-то заставил открыть рот. – Я, кажется, гей, – шепнул едва слышно. Но мать услышала.

– Почему ты так думаешь? – руки она не отдернула, за что Данил в душе ей был очень благодарен.

– Я люблю мужчину.

– Вот как, – подошла ближе и обняла сына. – А он тебя?

Данил отстранился, посмотрел удивленно.

– Ты не шокирована?

– Нет, – она тяжело вздохнула, решив не оттягивать неприятный разговор. – Твой отец тоже любил мужчину. Всю жизнь. И только его.

Данил был поражен. Мать знала? Знала, а он изо всех сил старался это скрывать, боясь, что подобная информация ее попросту убьет. А она знала…

– Откуда ты…

– Он сам мне все рассказал.

– Рассказал?

– Да. Журналистская среда весьма ограничена. Они встретились на какой-то вечеринке, выпили и переспали. Саша тогда впервые ночевать домой не пришел. Я все морги обзвонила…

– А потом?

– А потом он мне во всем признался. Клялся, что больше такое никогда не повторится, что не знает, как так получилось. Я поверила. Любила очень, верила всему.

– Ты простила? – Данил ощутил, как пополз по спине холодок, как задрожали руки.

– Простила, – хмыкнула мать. – И какое-то время считала, что все и правда закончилось. Он был внимательным, цветы дарил, по дому помогал. А сам… сам в это время крутил роман с тем парнем. Фактически жил на два дома, – мать закусила губу и тихо всхлипнула. Вспоминать было больно – как вскрывать нагноенную рану. – Он пах им.

– Пах?

– Да. Его рубашки, шарфы… кожа. Я знала и терпела. Надеялась, что надоест ему. А оно вон как.

– И долго вы так жили? – Данил прижал мать к себе.

– Долго. Но когда он в отпуск с ним уехал, не выдержала, ультиматум поставила: или мы с тобой, или тот парень. Кого он выбрал, ты сам видишь. Знаешь, я жалею об этом.

– О чем?

– О том, что заставила выбирать. Надо было жить, как жилось. И у тебя тогда бы отец был, и у меня муж, – мать вытерла рукавом глаза и отстранилась. – Но я молодая была, максималистка. Не представляла, как можно делить любимого человека с кем-то еще. Вот и получила – мать-одиночка при живом муже. Я ждала его, глупая. Каждый день ждала. И когда вернулся, приняла. Без слов почти, без вопросов. А он, знаешь, что сказал?

– Прощения просил?

Мать хрипло рассмеялась.

– Нет. Сказал, что любит его. Его, понимаешь? – Данил не понимал.

– Зачем тогда вернулся?

– Сказал, что его любовнику будет лучше без него. Я обрадовалась, думала, что теперь забудет… а он всего пять месяцев продержался. И опять стал к нему ходить. В день гибели мы поругались ужасно, я кричала. И он ушел, сказал, что не достоин, что никогда не любил так, как я того заслуживаю. А ночью нас на опознание пригласили, – совсем тихо закончила мать, в ее глазах блестели слезы. – На мотоцикле разбился. А любовник его только царапинами отделался, – Данил слушал, затаив дыхание. – Я, знаешь, рада, что ты не стал морочить Ире голову. Кто он? Любит тебя?

– Мам… – разговор хотелось прекратить, уж очень зыбкой была почва, слишком опасной тема. Но гной лучше давить сразу, а не ковырять болячку раз за разом, пусть даже плохо до тошноты, пусть больно. Да и обманывать мать Данил не собирался. – Это Влад Соколов, – он усмехнулся.

– Это он тебе рецензию писал, да?

– Он, – Данил вздохнул. – Мам, папа к нему от нас ушел.

С минуту мать просто смотрела на Данила так, словно видит едва ли не впервые.

– Да что же это за проклятие такое? – прошептала, плечи задрожали, она всхлипнула раз, другой, а потом в голос разрыдалась.

Данил выскочил из комнаты, дрожащей рукой налил в стакан воду.

– Вот, держи, – протянул его матери. – Не плачь.

– У вас серьезно все? – спросила тихо, вытирая слезы.

– Не знаю… глупо у нас. Я все испортил. И не знаю, что теперь делать.

– Бедный мой, – мать обняла Данила, прижалась лбом к плечу и тяжело вздохнула. – Главное, чтобы ты был счастлив. Счастливее нас.

* «Выход из шкафа», он же «Coming out» («раскрытие», «выход») – процесс открытого и добровольного признания человеком своей принадлежности к сексуальному или гендерному меньшинству или результат такого процесса.

========== Глава 17. Благодаря и вопреки ==========

http://www.youtube.com/watch?v=Bj2p_v_FfJ8

«По сути дела, писать – то же, что смеяться или заниматься любовью: даешь волю чувствам, и всё».

Хулио Кортасар

Рука вновь сжала телефонную трубку. И вновь отбросила прочь. Раз за разом. Всю неделю. Иногда Данилу казалось, что именно так чувствуют себя наркоманы, лишенные привычной дозы. Ломка, у него была полноценная ломка. Если бы только кто-то сказал, что любить так больно!

Был теплый летний вечер, мать уехала на дачу, и Данил в полной мере ощутил себя одиноким. Неудачником. Казалось бы, что мешало просто позвонить? Страх, даже два: быть отвергнутым и быть принятым. Сложно сказать, какой был сильнее. И если с первым все было более-менее понятно, то второй требовал глубокого осознания. Данил не был уверен, что готов к отношениям с мужчиной. По вечерам, лежа в постели, представлял, как могло бы быть у них с Владом, не стой между ними призрак отца. А вдруг, вдруг Влад тоже не равнодушен? Иначе предательство Данила не обидело бы его так сильно… Тогда ребром вставал другой вопрос – готов ли сам Данил столь кардинально изменить свою жизнь, готов ли признаться не только бедной матери, но миру? Готов ли столкнуться с возможным презрением тех, кого считал приятелями, всю жизнь доказывать, что не хуже других? Насколько проще было бы, окажись Влад девушкой! Сколько сомнений, сколько вопросов отпало бы само собой. Но влюбился ли тогда бы Данил? Вряд ли. В юности кажется, что для любви преград не существует, что, если любишь, само мироздание старается помочь. Взрослея, понимаешь, что все не так – влюбленные не в вакууме живут, а в обществе. И зачастую для того, чтобы быть принятым этим самым обществом, нужно ему соответствовать. Или быть гением, плевавшим на него. «Будь счастлив», – сказала мать. Отчего же тогда смотрела украдкой со слезами, отчего все реже бывала дома, избегала прямого взгляда и молчала? Данил понимал, что Влада мать не примет никогда. Но могло ли ее слово стать решающим? При всей сыновьей любви и уважении, при всей благодарности Данил твердо ответил бы «нет». У матери своя жизнь и свой выбор, и она его сделала. Теперь была его очередь, и свой выбор он сделает без оглядки на прошлое.

Смогут ли они с Владом быть вместе?

Ответа пока не было.

И получить его можно было всего лишь одним способом – попробовав, ведь лучше жалеть о сделанном, чем о том, чего не сделал.

– Алло.

– Влад?

– Даня… ты что-то хотел?

– Я… да, – Данил сел на кровать, оперся спиной о стену и подтянул колени к груди.

– И?

Запустил пальцы в отросшие светлые кудри.

– Ты ко мне хоть что-нибудь чувствуешь? Кроме презрения, – спросил тихо.

– Какая разница, Дань?

– Большая, для меня – большая. Я… – тяжелый вздох, – я скучаю по тебе. Очень.

Влад молчал.

– Думаю постоянно. С Ирой расстался.

– Почему?

– Потому что не честно это, быть с человеком, которого не любишь, – зашептал страстно. – И матери все рассказал. Как пошел к тебе, как хотел узнать, сказал, что был с тобой…

– А она, – хрипло спросил Влад.

– Сначала спокойно слушала, а когда я сказал, что мы с тобой… спали, расплакалась, – Влад хмыкнул.

– Зачем ты позвонил? Я ничего не говорил в издательстве, твои рассказы по-прежнему готовы брать… – Данил на минуту потерял дар речи. А потом закричал.

– Да как ты… я никогда, – вдох-выдох. – Я дурак, я столько всего натворил, что не уверен, что ты вообще меня когда-нибудь простишь, – затараторил, боясь, что Влад не дослушает, что перебьет. – Но я никогда, слышишь, никогда, не собирался пробиваться за твой счет!

– Я знаю, – был тихий ответ. И Влад повесил трубку.

На следующий вечер Данил опять позвонил.

– Ты так и не ответил…

– Зачем тебе? – Влад не сказал «нет»! – Что ты хочешь?

– Расскажи мне об отце. Как он умер? – Данил услышал, как собеседник вздохнул, услышал щелчок зажигалки.

– Он пришел ночью. Злой, как черт, – Влад затянулся, медленно выдохнул. – Мы поехали кататься.

– Кататься? На чем?

– На мотоциклах. Гоняли по шоссе наперегонки, это был наш лучший способ выветрить агрессию, снять напряжение, – Данил слушал, боясь вздохнуть. – Понятия не имею, откуда там взялся грузовик… Он ехал прямо на меня, я не видел, крутился юлой на месте… а Саша… Саша толкнул меня. Сильно. Я улетел в бордюр, а он… он не успел, – Данил до крови закусил губу.

– А потом? – спросил хрипло, голос не слушался.

– Потом? Потом я сидел на асфальте рядом с ним, ждал скорую. А он умирал. Я видел, как уходит из его глаз жизнь, капля за каплей. И ничего не мог сделать.

Данил тихо сопел в трубку, Влад затушил сигарету и, откинувшись на подушку, прикрыл глаза.

– Ты был прав – он погиб из-за меня.

– Нет… ты не виноват, – страстно прошептал Данил.

– Я гладил его по залитому кровью лицу, шептал, что люблю… он умер у меня на руках.

– Влад, я…

– Спокойной ночи, Даня.

Тем вечером Данил впервые напился до зеленых чертей. И весь следующий день приходил в себя. А Влад позвонил по давно забытому в записной книжке номеру и сказал лишь одно слово:

– Вывозите.

– Я напился вчера, – сказал Данил вместо приветствия.

– Я тоже, – усмехнулся Влад.

– Ты все еще любишь его?

– Нет, – ответ вырвался прежде, чем Влад успел подумать. – Всегда буду помнить… но не люблю так…

– Можно я приеду? – спросил внезапно.

– Зачем? – щелкнула зажигалка.

Действительно, зачем? Ведь то, что он больше не любит отца еще не значит, что любит Данила.

– Прости, я не хотел навязываться…

– Приезжай!

Данил тихо, как вор, прошмыгнул в прихожую, стараясь не разбудить мать, зашнуровал кроссовки, накинул ветровку и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Женщина встала с кровати, подошла к окну и, отодвинув штору, проводила сына взглядом, пока он не скрылся за поворотом.

Влад сам не знал, зачем позвал. Но продолжать так дальше стало попросту невозможно. Невозможно сидеть вечерами дома у телефона, невозможно лежать потом полночи без сна, вспоминая. «Пусть будет, как будет», похоже, в последние несколько недель это стало его девизом. Этакий удобный фатализм, когда можно отдать право принятия решения кому-то другому, переложить ответственность и просто плыть по течению. Он принял душ, побрился, отметив, что вчерашняя попойка определенно не сказалась на его облике положительно, и прошелся по квартире, собирая грязную посуду и носки.

Данил тоже не знал толком, зачем идет, плана у него не было. Хотелось увидеть, обнять, прижав к себе крепко-крепко, и не отпускать. Как долго? В идеале – всю жизнь. Он представлял, как смело перешагнет порог, как притянет к себе, поцелует… и Влад все поймет, обо всем догадается. И ответит.