Текст книги "Просто история (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 40 страниц)

– Что, прости? – Узумаки сделал вид, что ослышался, хотя он прекрасно услышал и понял все сказанное блондином с первого до последнего слова

– Говорю, я так понял, ты – очередной любовник Саске, – явно с издевкой, в легкой улыбке и совершенно не церемонясь, констатировал Суйгетсу

– Моя личная жизнь вас абсолютно не касается, замдиректора, – твердо отрезал блондин, не то чтобы поражаясь наглости собеседника, но неприятно удивляясь такой фривольности точно

– Ты прав, Наруто-кун, совершенно прав, – спешно закивал головой Ходзуки, – и даже сумел произвести на меня впечатление, ведь ты первый, кто не возмутился при слове «очередной» и не стал требовать объяснений

– Ваши провокации, Суйгетсу-кун, совершенно неуместны, – в сугубо деловом тоне парировал Наруто. – Своими похабствами вы бросаете тень исключительно только на себя и, естественно, показываете себя не с наилучшей стороны

– И тебя совершенно не волнует, что мы с Саске довольно длительное время были любовниками? – Ходзуки вопросительно-подстрекательно приподнял бровь, демонстративно улыбаясь

– Ключевое слово – «были», – стоял на своем Узумаки. – И в вашем случае оно звучит, как не преподносите, в прошедшем времени и то, что вы цепляетесь за ваши отношения с Саске, как за компромат, чтобы спровоцировать меня, вас ни к чему не приведет

– Вот, значит, как, – Суйгетсу опустил голову и грустно улыбнулся. – Ты не сердись, Наруто-кун, я не со зла начал к тебе придираться

– Из-за ревности? – предположил Наруто

– Нет, из-за глупости, – Ходзуки поднял голову и выразительно посмотрел на блондина. – Я был глуп, когда два года терпел то, что гордо называл отношениями, которые на самом деле были фарсом, даже точнее театром одного актера, ведь я действительно любил Саске, а он использовал меня, как удобную игрушку для траха

– Люди меняются, – возразил Узумаки, встав на защиту своего парня, – их меняют время и обстоятельства

– Но где-то в глубине души они остаются такими же, – не согласился Суйгетсу. – Послушай, Наруто-кун, – блондин наклонился вперед и перешел на шепот, – я вижу, что ты хороший человек, а Учиха Саске… он не такой, каким кажется, он никогда не бывает настоящим, даже сам с собой наедине он играет совершенно другого человека, отрабатывает навыки для публики

– Похоже, мы говорим о совершенно разных людях, – выслушав собеседника, сделал вывод блондин. – Да, Саске не принц на белом коне, но он и не чудовище, каким вы пытаетесь его выставить перед моими глазами

– Наруто-кун, вот скажи, – Ходзуки слегка прищурился, – как долго ты знаешь Учиху Саске?

– Три месяца, – без промедления ответил блондин

– Пф, три месяца, – Суйгетсу демонстративно фыркнул и выровнялся. – А я знаю Саске 13 лет и за это время уже успел побывать и его другом, и любовником, и даже врагом, так что я имею больше прав и оснований судить об этом человеке

– А вам не кажется, Суйгетсу-кун, что мы сейчас сплетничаем, как портовые девки? – Узумаки тоже фыркнул. – Или вам больше нечем заняться, кроме как обсуждать бывших любовников?

– Знаешь, Наруто-кун, я согласен с тем, что люди должны учиться на своих ошибках, но, – Ходзуки поднялся, гордо расправив плечи, – если уже был прецедент, то почему бы им не воспользоваться, чтобы не совершить одну и ту же ошибку дважды

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался Наруто, правда без особого-то и интереса

– Давай встретимся завтра и поговорим в более располагающей обстановке, – предложил Суйгетсу

– И о чем же нам говорить? – вновь фыркнул Узумаки. – О том, что такое бывший любовник и с чем его едят?

– О том, как Учиха Саске не умеет любить, – будто припечатал Ходзуки, выжидательно уставившись на блондина

Наруто вздрогнул: последние слова что-то зацепили в нем, что-то маленькое и хрупкое, где-то в глубине души. Он, конечно же, не раз задавался вопросом: а могут ли их отношения с Саске перерасти в любовь? Блондин верил, что могут, по крайней мере, с его стороны, а вот со стороны Саске… Конечно же, в последнее время Учиха изменился и уже не казался ему заносчивой и бесчувственной глыбой льда, но все же, несмотря на всю доверительность их отношений, определенное расстояние между ними все же было. Нет, не пропасть отчужденности и не барьер непонимания, скорее легкая недосказанность, некое умалчивание о том, к чему они оба были ещё не готовы или готовы, только вот боялись в этом признаться друг другу.

– Ладно, – выдохнул Наруто. – Где и когда?

– Завтра в семь в центральном парке, – вроде как, уже заранее зная ответ блондина, твердо произнес Суйгетсу и обескураживающее улыбнулся, – но такой милашке, как ты, Наруто-кун, можно чуток и опоздать

– Я буду вовремя, – явно недружелюбно бросил блондин, одновременно задумавшись над тем, под каким предлогом завтра улизнуть от Саске

– Увидимся, конфетка, – Ходзуки беззаботно махнул рукой и, насвистывая что-то невнятное, скрылся в недрах коридора

Наруто уже в который раз выдохнул и безвольно свесил голову: похоже, он только что совершил ошибку, согласившись на эту навязанную встречу и вообще, что нового, точнее в данном контексте, старого он хотел узнать о Саске. О его прошлых похождениях? О его сволочной натуре? О том, с кем Саске был до него? Вот именно что был, и в этих знаниях не было смысла, но все же коварное любопытство, которое подстрекает нас на самые нелепые и бессмысленные поступки, толкнуло его на этот шаг, подогретое незаурядным интересом. Конечно же, можно было элементарно не пойти на встречу и остаться при своем сформировавшимся за эти три месяца мнении, но Узумаки Наруто не привык отступать по жизни и если он уже подписался на столь щекотливую авантюру, то будет идти до конца.

– А я тебе серьезно говорю, попробуй, – дверь кабинета отворилась, и на пороге показался улыбающийся Учиха, который, очевидно, подбивал на что-то друга. – Помню, как-то раз Дейдара весь этими сливками перемазался, так они с Итачи мне потом целые сутки спать не давали

– Ну, я, пожалуй, не настолько экстремален, – Хьюго добродушно похлопал друга по плечу, – но к сведенью приму

– И на грудь прими, для храбрости, – в снисходительной улыбке дал другу ещё один, как он считал, дельный, совет Саске и на прощание пожал шатену руку. – Как только будут новости – звони

– Обязательно, – Хьюго в знак согласия кивнул и плавно прикрыл дверь

– Лисенок, – Саске подошел к задумавшемуся блондину, – все в порядке?

– Да, – Наруто встрепенулся и поднялся, – устал немного

– Тогда едем домой, – Учиха взял блондина за руку и повел за собой, вроде как, даже не обратив внимания на то, что тот чем-то подавлен. – Ужин, ванная, массаж… а потом видно будет, – брюнет в полуобороте подмигнул Узумаки. – Что скажешь, Лисенок?

– Я только за, – Наруто заставил себя улыбнуться и пошел вслед за брюнетом, стараясь не смотреть ему в глаза и не думать о том, что это он впервые обманывает дорогого человека и фактически сомневается в нем.

========== Глава 37. ==========

Человек – наверняка, единственное создание природы, мотивы поступков которого порой не понятны даже ему самому. Животные и птицы руководствуются природными инстинктами, условными рефлексами и приобретенным опытом, а человек, как существо социальное, уповает ещё и на мнение окружающих, учитывает законы морали и державы и при всем этом все равно поступает опрометчиво и непредсказуемо, будто и не существует для него этих самых канонов и правил. Чем же руководствуется человек? Голосом интуиции? Велением сердца? Умозаключениями? Зачастую – да, но бывают моменты, когда человек делает все на автомате, как запрограммированная машина, пытаясь убежать от чего-то, не думать о чем-то, отложить неизбежное на потом, а в результате совершает ещё больше ошибок и ещё туже запутывает клубок нерешенных проблем. Зачем? Себе же на зло, как наказание, как напоминание о том, что подобные ошибки нельзя повторять, но почему-то он, человек, их повторяет, а потом сетует, сокрушается, впадает в апатию или депрессию и во всем винит кого-то, того, из-за которого он утратил покой и позорно убегает, оставляя за своими плечами сомнения, страх и боль.

Хаширама поставил в конце документа дату и подпись, взглянул на заполненные аккуратными буквами строчки, хмыкнул и закрыл папку, переложив её на правый край стола. На какую-то секунду брюнет отвлекся от своего монотонного дела, которым занимался вот уже который час, и взглянул на внушительную стопку проделанной им работы. Сенджу мысленно присвистнул: это же надо, всего за пару часов он переделал всю работу, запланированную на эту неделю, причем переделал на автомате, абсолютно не запомнив, о чем же говорилось во всех этих отчетах и донесениях. С одной стороны это было хорошо, ведь теперь у него фактически появилась масса свободного времени, которое можно было посвятить чему угодно, хотя бы даже себе. Но вот Хашираме как раз это самое свободное время и не было нужно, ведь, оставшись наедине со своими мыслями, брюнет упорно возвращался к некоторым вопросам, которые, как он думал, уже никогда не побеспокоят его, не будут покрывать волнами смятения его душу и перестанут терзать сердце извечным вопросом – а что было бы, если…

Сенджу откинулся на спинку кресла, и устало прикрыл глаза, пытаясь унять легкую головную боль. Но, вопреки желаемой расслабленности, виски сжало ещё более неприятной тупой болью, а сознание, как назло, подкидывало информацию для размышлений. Ему 32, он уважаемый человек, достиг неплохих высот в карьерном росте, имел большие перспективы и широкий круг возможностей, но… во всем этом перечне чего-то явно не хватало, и Хаширама чувствовал это, чувствовал, что его жизнь бесцветна, что в ней нет той самой изюминки, которая делает каждый день краше, которая создает ощущения тепла и уюта, которая побуждает жить дальше. В его жизни не было любви. За все 32 года его сердце так и не откликнулось, не забилось учащенно, не замерло от восторга, хотя на свою сексуальную жизнь брюнет и не жаловался, но все это было не то, совершенно не то и, покидая свою очередную любовницу, Сенджу ничего не чувствовал, даже благодарности за то, что эта женщина скрасила его ночь. Врал ли себе Хаширама, говоря, что его сердце закрыто для чувств? Определенно, только вот брюнет запрещал себе об этом думать, пресекал на корню мысли о том, что тогда, когда-то давно, его сердце было готово вырваться из груди лишь от одного взгляда темных глаз, что оно замирало и трепетало от каждого слова или прикосновения, но это было так давно, что все эти ощущения уже забылись, по крайней мере, так думал Сенджу.

Чуть слышно скрипнула дверь и, как бы Хашираме не хотелось, ему пришлось открыть глаза и выровняться. Каково же было его удивление, когда, в даже не удосужившемся постучать госте, он опознал человека, которого сейчас меньше всего хотел бы лицезреть

– Здравствуй, Хаширама, – Мадара, не дожидаясь приглашения, прошел вперед и присел в кресло точно напротив мужчины

– Мы не договаривались о встрече, – недовольно буркнул Сенджу, открывая первую же попавшую под руку папку и начиная что-то читать, даже не углубляясь в смысл. – К тому же, все вопросы, возложенные на меня, я уже решил, так что разговаривать нам точно не о чем

– Ты не прав, Хаширама, – Учиха бесцеремонно выдернул из рук брюнета папку и отшвырнул её в сторону, из-за чего все документы рассыпались по полу. – У нас остался ещё один, но самый главный вопрос, вопрос личного характера

– Ты много себе позволяешь, Мадара, – прошипел Сенджу, поднимаясь, обходя стол и направляясь к рассыпанной кучке бумаг. – И все личные вопросы между нами уже давно закрыты, точнее, их никогда не было, нет и быть не может

– Были, есть и будут до тех пор, пока мы все не уясним, – продолжал стоять на своем Учиха, терпеливо сжимая пальцы в кулаки, чтобы унять мигом вспыхнувшие эмоции. – Мы молчали об очевидном тринадцать лет, Хаширама, но дальше молчать я не намерен. Мы сегодня же расставим все точки над «I»

– Нам нечего расставлять! – Сенджу, до этого собиравший рассыпанные бумаги, резко поднялся и развернулся, гневным взглядом впиваясь в брюнета. – 13 лет назад мы просто совершили ошибку и чуть не повторили её три года назад, хотя, нет, мы её просто переиграли и в результате что? Кто от того, что мы поддались греховному искушению, стал счастливее? Может, Цунаде, которая тебя действительно любила, даже несмотря на то, что знала, что ты к ней равнодушен? Или, может, твои дети, лишенные нормального общения с отцом? Или я, над которым уже более 10 лет, как Дамоклов меч, висит груз вины, который не позволяет мне наладить собственную личную жизнь? Или ты? О, да, – брюнет картинно закатил глаза, – ты определенно счастлив, поломав две жизни и исковеркав судьбы

– Почему ты во всем винишь только меня?! – не выдержав накала эмоций, Мадара тоже подорвался с места. – Разве я виноват в том, что люблю тебя?! Разве повинен я в том, что, увидев тебя в первый раз, мое сердце потянулось к тебе и за все эти годы не приняло никого другого?! В том, что был верен тебе в своих чувствах?!

– Любовь?! – уже на грани истерики выкрикнул Сенджу. – Это не любовь, Мадара! Это грех! Содомия и прелюбодеяние! Извращение, но никак не любовь!

– Ты действительно так считаешь? – Учиха в несколько шагов оказался возле брюнета и, ухватив его за плечи, встряхнул. – Если да, то почему не прогнал меня? Почему все это время позволял находиться рядом? Почему согласился помочь?

– Не прикасайся ко мне! – Хаширама оттолкнул брюнета и выхватил из наплечной кобуры табельный пистолет, дрожащей рукой целясь в мужчину напротив. – Не смей подходить ко мне! Не смей говорить со мной! Даже думать обо мне не смей!

– Так вот чего ты хочешь? – Мадара опустошенно хмыкнул и сделал шаг вперед, натыкаясь грудью на пистолет. – Хочешь, чтобы я умер? Думаешь, что так тебе будет легче? Что ты избавишься от своего наваждения? Если так, то давай, – брюнет осторожно прикоснулся к руке Сенджу и чуть подвинул её в сторону так, чтобы дуло пистолета упиралось точно в область сердца. – Тогда стреляй сюда, – мужчина с горечью посмотрел в округлившиеся и лихорадочно блестящие глаза брюнета. – Одним выстрелом убей и меня и мою любовь к тебе. Пусть моя кровь смоет, как ты считаешь, грех, а моя смерть принесет тебе спокойствие

Сенджу застыл, учащенно дыша, до побелевших костяшек пальцев сжимая пистолет, который по-прежнему дрожал в предательски вспотевших ладонях. Он видел, что Мадара говорит на полном серьезе, что он не шутит, что он действительно готов отдать свою жизнь лишь бы принести спокойствие в его растерзанную сомнениями душу и унять боль в его искромсанном сердце. А ещё взгляд Учихи, взгляд в котором, вперемешку с горечью и страданием, плескался огонек любви, чистый и неподдельный, искренний и столь яркий, что завораживал и опалял своей бескорыстностью и правдивостью. Рука Хаширамы, в которой он сжимал пистолет, дрогнула ещё сильнее, а из левого глаза потекла одинокая слеза, единая, но выразившая все эмоции, которым мужчина не давал выхода вот уже более 10 лет. Мадара медленно забрал из руки Сенджу пистолет и отбросил его в сторону, тут же делая шаг вперед, обнимая мужчину и прижимая его к себе

– Зачем? – просипел Хаширама, утыкаясь в широкую грудь Учихи. – Зачем ты пришел и лишил меня спокойствия? Почему вел себя так, будто ничего не было? Почему все это время держался в стороне, давая мне возможность ещё больше возненавидеть тебя?

– А что я должен был сделать, Хаширама? – утыкаясь подбородком в макушку брюнета, так же тихо спросил Мадара. – Что мне нужно было сделать, чтобы ты понял, что я настолько дорожу тобой, что готов отступить лишь бы ты был счастлив?

– Отступить? – Сенджу слегка отстранился и требовательно посмотрел в глаза мужчины. – Вот именно, что не нужно было отступать ни тогда, после нашей ночи, ни после того поцелуя. Слышишь, не нужно было отступать, ведь каждый раз, когда ты просто проходил мимо, я чувствовал себя попользованной игрушкой, всего лишь мимолетным увлечением

– Мне нужно было быть понапористей? – Учиха удивленно изогнул бровь. – Добиваться тебя, вопреки тому, что ты меня все это время отталкивал?

– Да, черт подери! – снова вспыхнул Сенджу, пытаясь вывернуться из крепких объятий. – Нужно было наплевать на все, обыграть мои принципы, вломиться в мой кабинет, в конце-то концов, и… – брюнет резко запнулся и закусил нижнюю губу, отводя взгляд

– Что, и? – Мадара двумя пальцами подцепил подбородок мужчины и повернул его голову, заставляя посмотреть себе в глаза. – И сделать вот так, да?

Хаширама уже было приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но Мадара не стал на этот раз медлить, припадая к губам брюнета, прижимая его к себе ещё крепче и целуя, целуя так, будто делал это в последний раз, глубоко, но нежно, настойчиво, но мягко, страстно, но чувственно. Хаширама, честно, пытался сопротивляться, упираясь руками в плечи мужчины, но от столь проникновенной ласки его тело начало предательски дрожать, глаза прикрылись в сладкой неге, а сам он обвил шею Учихи руками, привставая на носочки и ускоряя темп поцелуя, жадно сплетаясь своим языком с умелым языком брюнета.

Мадара первым разорвал поцелуй, но сделал это тягуче медленно, так, что Сенджу сам потянулся вперед, желая продлить ласку

– Скажи, – зашептал на ухо любимому Учиха, – у тебя были другие мужчины?

– Нет, – так же шепотом ответил Хаширама, уже без тени сомнения прижимаясь к мужчине, обнимая его и положив голову ему на плечо, – только женщины, много женщин

– Женщины – это ерунда, – Мадара ласково провел по спине брюнета, довольно улыбаясь. – Ведь что могут женщины? Ничего

– Они могут забирать любимых, – на грани слышимости выдохнул Сенджу. – Забирать и быть с ними счастливы, наслаждаться их ласками и быть любимыми

– Любимых, значит? – Учиха на сей раз лукаво улыбнулся и отстранился от брюнета, взяв его за руку. – Пойдем

– Куда? – Хаширама будто вышел из транса и теперь, наконец-то осознав, что только что произошло, начал упираться, пытаясь избавиться от ненавязчивой настойчивости Учихи

– Я докажу тебе, что женщины ничего не могут, – Мадара подмигнул любимому и, прихватив его пальто, буквально вытащил Сенджу из кабинета, хотя, тот и не сопротивлялся, наконец-то доверившись тому, кого действительно полюбил, как говорится в народе, с первого взгляда.

– Мадара, ты придурок, – болезненно пошипел Сенджу, тем не менее, ещё крепче прижимаясь к брюнету и наслаждаясь прикосновением ещё не остывшей после томительных ласк кожи к своему полностью удовлетворенному и расслабленному телу

– И я тебя люблю, моя сладкая истеричка, – Учиха невесомо провел пальцами по обнаженной спине любимого, чувствуя, как бархатная кожа покрывается мурашками возбуждения

– И почему это я истеричка? – напускно возмутился Хаширама. – Да ещё и сладкая?

– Истеричка потому, что твои эмоции слишком громкие и яркие, – Мадара сноровисто перевернул брюнета на спину, нависая над ним. – А сладкая потому, что я в жизни ещё ни пробовал ничего вкуснее, чем ты

– Извращенец, – буркнул Сенджу, запрокидывая голову и подставляя и без того обвитую яркой цепочкой аккуратных меток шею для новых поцелуев

– Нет, я просто до беспамятства влюбленный в тебя дурак, – Мадара поднялся поцелуями выше, очерчивая линию заалевших в страсти губ языком, проникая им в податливо приоткрывшийся рот любимого и балуя его язычок своим. Хаширама только покорно выдохнул и обвил шею брюнета руками, утопая в его ласках и поцелуях, наконец-то отпустив свою боль и сомнения, открыв свое сердце и приняв, наверняка, самое важное решение в своей жизни – любить и быть любимым.

Наруто шел по алее, ведущей в центральный парк, и инстинктивно вжимал голову в плечи, кутаясь в приподнятый воротник куртки. Погода, конечно же, была дрянь – хмурая, с тяжелыми тучами и мелкой сеточкой противного дождя – но не это заставляло Узумаки оглядываться по сторонам. Чувство тревожности или, может быть, даже опасности чуть ли не каждую минуту поддергивало его оборачиваться, а интуиция твердила, что за ним следят. Кто, зачем и почему Наруто не знал, но предостерегающее ощущения некомфортности заставляло его ежиться и ещё сильнее кутаться в почему-то абсолютно не согревающую курточку.

Честно говоря, чем ближе Наруто подходил к парку, тем сильнее сомневался в правильности своего решения. Несмотря на вечернее время, ему практически без проблем удалось улизнуть от Саске, сославшись на какую-то, по его мнению, бредовую причину, точнее, на необходимость побыть одному на свежем воздухе и поразмыслить над своими отношениями с отцом. Учиха не воспротивился такому желанию блондина, только удивленно изогнул бровь и хмыкнул, а после погрузился в работу, о чем-то переговариваясь с Хьюго по телефону. Но, как бы там ни было, в итоге Наруто уж вошел в центральные ворота городского парка, остановился и стал рассматриваться, ведь парк был большим и если точно не знаешь, где искать, то и не найдешь, хотя, честно сказать, Узумаки и надеялся на то, что найти человека, назначившего эту встречу, ему таки не удастся.

– Наруто, – с одной из недалеко стоящих лавочек поднялся платиновый блондин и в знак приветствия махнул ему рукой. Узумаки выдохнул: жизнь – подлая штука, но позорно отступать уже не имеет смысла

– Здравствуйте, – буркнул Наруто, подходя к лавочке и пряча руки в карманы куртки, ещё больше нахохлившись

– Наруто-кун, давай оставим официальные обращения для рабочего времени, – Суйгетсу вальяжно расселся на лавочке, положив ногу на ногу. – Мы ведь не договоры собираемся подписывать, а всего лишь кое-что обсудить

– Как скажешь, – Узумаки так и остался стоять, пристально всматриваясь в лицо собеседника и пытаясь понять его мотивы, но на лице блондина пока что не было никаких лишних эмоций, только легкая приветливая улыбка. – Что ты хотел мне сказать?

– Не сказать, а рассказать, – поправил блондина Ходзуки, отводя взгляд в сторону. – Я тебе уже говорил, что ты абсолютно не знаешь Учиху Саске, а то, что ты сюда пришел ещё и означает, что ты все-таки не до конца ему доверяешь, что мне одной лишь фразой удалось посеять в твоей душе зерно сомнения

– Думаешь, я сомневаюсь в своем парне? – Наруто хмыкнул. – Это всего лишь банальный интерес

– Но интерес – двигатель прогресса, – Суйгетсу вновь посмотрел на блондина, но на сей раз с легким прищуром и слегка ехидной улыбкой. – Если бы не интерес, человечество не имело бы даже самого примитивного и элементарного, например, колеса

– Я не нуждаюсь в экскурсе в историю, – слегка раздраженно произнес Узумаки. – Или говори по сути или не трать мое время на глупую болтовню

– Суть, конфетка, очень проста, – Ходзуки с некой жадностью скользнул по телу блондина взглядом и с долей превосходства посмотрел ему в глаза. – Для Учиха Саске ты – просто очередная игрушка, которая его чем-то заинтересовала, но все же игрушка, как все остальные до тебя

– Если в тебе говорит оскорбленная гордость или ревность, то это не означает, что нужно рушить чужое счастье, – с легким вызовом парировал Наруто, пытаясь поставить зазнавшегося блондина на место

– Знаешь, – Ходзуки вновь устремил свой взгляд куда-то вдаль и его голос стал более ровным и спокойным, без ехидства и поддевки, – я дружил с Саске ещё с младшей школы и знаю его достаточно хорошо. Да, изначально он был добрым и приветливым, в меру обидчивым и слегка драчливым, впрочем, как и все дети, но потом… – блондин сделал паузу и чуть нахмурил тонкие брови. – Потом его родители погибли, и Саске огрубел, стал, как непробиваемая стена, за которой было что-то спрятано, вот только что так никто и не узнал. Его красота, его надменный характер, его ровный, бархатный голос и безупречные манеры пленили много сердец, – парень вздохнул, – даже мое. Знаешь, в этом новом Саске что-то было, что-то такое, что притягивало к себе и заставляло желать его, желать так страстно, что порой некоторые влюбленные в него дурочки теряли головы и буквально преследовали его

– А ты, как верный друг, прикрывал его спину и любил Саске тихой ненавязчивой любовью, – Узумаки вновь хмыкнул, поражаясь столь книжной напускности в рассказе блондина и не особо-то ему и веря

– Не совсем так, – Суйгетсу ухмыльнулся. – Спину-то я его прикрывал, но только с одной целью, чтобы Саске никто не заполучил раньше меня. Нет, я, конечно же, знал, что он периодично трахает ту или иную девицу, но это было не важно, ведь я хотел чувств и отношения и, когда мы были в выпускном классе, я их получил

– Что, вот так вот просто? Взял и получил? – дождь перестал моросить и Наруто опустил воротник, но присаживаться все же не стал: ему было удобней смотреть на собеседника прямо, так сказать, видеть каждую его эмоцию и анализировать её, пытаясь понять главную суть этого разговора

– Просто? – Ходзуки хмыкнул. – Наверное, слишком просто. Я понимал, что мы уже в выпускном классе, ещё пару месяцев и наши пути разойдутся и мне, возможно, больше никогда не выпадет шанс даже увидеться с ним. Поэтому, набравшись скорее наглости, нежели смелости, я предложил Саске встречаться и он, к удивлению многих, согласился. Два года, Наруто, мы встречались два года, хотя, встречались – это слишком громко сказано, скорее мы просто были любовниками, так сказать, постоянными партнерами для секса

– Это ты так думаешь, – не согласился Узумаки. – Возможно, тебе просто не удалось понять Саске до конца, ведь ты сам говорил, что после смерти родителей он никому не открывался

– А там нечего было понимать, Наруто, – Ходзуки вновь пристально посмотрел на блондина. – Он мне изменял, все эти два года он мне изменял, систематично и без угрызения совести, причем изменял только с девушками. Для Саске измена – как принцип: если он встречается с парнем, он изменяет ему с девушкой, если с девушкой, то наоборот, своего рода полное удовлетворение от всеобъемности отношений и ощущений. Но, что самое противное, каждый раз, когда он появлялся на пороге моей квартиры, я его впускал и подставлял свою задницу, даже если от него за километр разило женскими духами, а на коже и одежде явно виднелись следы губной помады

– И поэтому вы расстались? – предположил Наруто, в какой-то мере сочувствуя блондину и, кое-как понимая его чувства. – Тебе надоели эти измены? Ты понял, что ваши отношения – ошибка?

– Не совсем так, – Суйгетсу как-то кривовато ухмыльнулся. – Да, мне действительно надоело и да, я понял свою ошибку, но вместо того, чтобы просто уйти, я тоже начал изменять Саске, но не с женщинами, а с мужчинами, причем нагло и так, чтобы Учиха об этом знал

– Хотел сделать ему больно? – а вот этого Наруто уже понять не мог, ведь получается, что Суйгетсу только усугубил ситуацию, позволив ненависти захлестнуть его, ответив той же монетой за растоптанные чувства

– Да, – Ходзуки кивнул, – только вот я не учел того, что жил-то я в квартире, купленной на деньги Учихи, подрабатывал-то я в его компании и вообще, фактически был на его содержании. Саске, конечно же, узнал о моих похождениях, точнее, один из его деловых партнеров, с которым я переспал просто так, ему рассказал о том, что его мальчик для траха – шлюха, которая дает всем подряд. Вот так вот, по своей же глупости, я остался без жилья, работы и средств к существованию

– И тебе не было мерзко? – Наруто еле удержался, что бы задать этот вопрос не брезгливо, чувствуя, как отвращение к сидящему напротив него человеку растет с каждым его новым словом. – Тебя не выворачивало каждый раз, когда очередной мужик тебя трахал?

– Выворачивало, – Суйгетсу поежился, – в прямом смысле этого слова, порой блевал до потери сознания или напивался в усмерть, но все равно продолжал, из-за упрямства, наверное

– И чего ты этим добился? – Наруто хмыкнул. – Хотя, нет, я и так знаю чего – презрения и потери. А вот зачем ты рассказываешь все это мне? Что ты хочешь, чтобы я как бы осознал?

– Что Саске не умеет любить, – будто подытожил свой рассказ Ходзуки. – Да, он умеет быть нежным, он красиво, можно даже сказать, идеально, ухаживает, он великолепный любовник, но любить он не умеет. За все 23 года он никого не любил, я в этом уверен, и не полюбит. Его сердце мертво и сомневаюсь, что он сам хочет его оживить, ведь полюбить, привязаться к кому-то означает дать слабину, перестать быть Учихой Саске – неприступным, холодным и расчетливым

– Ты ошибаешься, – резко возразил Узумаки. – Да, может, Саске и был таким, но сейчас он другой. Да, порой он ведет себя, как придурок, и неосознанно делает близким больно, но его можно понять, он все эти годы был одинок, не имел настоящих друзей и не знал, что такое искренняя любовь

– И ты думаешь, что сможешь его изменить? – Суйгетсу надменно приподнял брови и недоверчивым взглядом смерил блондина. – Думаешь, что окажешься тем самым единственным и не повторишь судьбу всех тех, кто был у Саске до тебя?

– Я не собираюсь его менять, – категорично заявил Наруто, – просто покажу, что в этом мире ещё существуют настоящие чувства и что испытывать их – это высшее счастье

– Ну, удачи, – Ходзуки хмыкнул. – Только когда обожжешься, не впадай в крайности и не терзайся. Учиха Саске – сволочь, а ты – всего лишь очередная жертва его эгоизма. И ещё, так на всякий случай, – блондин подмигнул, – сейчас я вполне состоятелен и свободен, а единое горе, как известно, сближает, особенно если оно утоляется в постели в жарких объятиях

– Да пошел ты! – гневно выплюнул Узумаки и, развернувшись, зашагал прочь

– Просто задай ему вопрос, Наруто! – уже вдогонку блондину крикнул Суйгетсу. – Всего один простой вопрос и ты все поймешь!

Наруто, услышав эту фразу, вновь втянул голову в плечи и ускорил шаг. Он определенно совершил ошибку: ещё изначально не нужно было слушать бывшего любовника Саске, а тем более соглашаться с ним на встречу, ведь Ходзуки не сказал ему ничего, кроме гадостей, но все-таки… как бы Узумаки не отмахивался, все же некоторые слова блондина зацепили его. Не то чтобы он поверил Суйгетсу, просто человек, насколько бы сильна его позиция не была, хоть и изредка, но все равно начинает сомневаться, пытается убедить себя в правильности своих решений и действий, а Наруто явно не хотел, чтобы эти черви сомнений подтачивали его спокойствие и проедали бреши в чувствах, и именно поэтому он решил, что ничего плохого не случится, если он просто задаст Саске один, но, по его мнению, очень важный вопрос, который, а блондин был в этом уверен, развеет все его сомнения.

Наруто вернулся домой промокший до нитки и слегка удрученный. Саске он застал за работой в их спальне: брюнет сидел за столом и что-то просматривал на ноутбуке. Странно, но Саске никогда не работал в кабинете, который был исключительно территорией Учихи старшего, да и вообще он редко брал документы на дом, предпочитая таким образом разделять работу и личную жизнь. Наруто, видя сосредоточенность Учихи, не стал ему мешать и сразу же пошел в душ отогреваться и попутно подумать о том, а стоит ли вообще начинать разговор на взволновавшую его тему.