Текст книги "Я с тобой (СИ)"

Автор книги: Леди Катрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Неожиданно. Злость и раздражение как-то схлынули в миг. Чем дальше, тем страшнее. Почему-то мне не хотелось спрашивать, что случилось, и из-за чего вдруг мой такой весь из себя крутой братец вдруг решил покончить с собой. Стало как-то тошно и неприятно.

– Где этот врач? В районке?

– Да, – кивнул Городецкий и, помолчав немного, добавил. – Он не простил тебя.

– За что меня прощать? – не понял я.

– Пошевели мозгами, дебил, – огрызнулся Городецкий и, выбросив окурок, забрался в машину.

Я последовал за ним.

========== Глава 3 ==========

Выкуриваю уже третью сигарету и, как придурок, жду, когда он явится домой. Что делать дальше, я пока не придумал, но одно ясно точно – так я это дело не оставлю. Будет у меня под замком сидеть, сучонок!

Наконец в замочной скважине поворачивается ключ, и я слышу шаги в прихожей. Вернулся.

Сбросив пепел на стол, я продолжаю сидеть на диване, расположенном в гостиной.

– Привет, – безразлично бросает Саня и, забросив сумку на диван, опускается рядом. – Ты ведь не уедешь по-хорошему из города, да? – спокойно так произносит он, в то время как у меня уже руки чешутся надавать ему подзатыльников.

– Нет, – я тоже не повышаю голоса, хотя очень хочется перейти на крик. Продолжаю пускать дым.– И прислушайся к моему совету – теперь все будет так, как скажу я.

Даю ему всем своим видом понять серьезность своих намерений.

На лице Сани всего на мгновение мелькнула улыбка, нехорошая так улыбочка, и тут же пропала.

– Хорошо, – соглашается он. – Давай начнем все сначала, снова будем братьями.

Так легко сдается? Я удивленно смотрю на него. Сидит весь такой прилежный смиренный ученик, в своей школьной форме и смотрит на меня своими голубыми глазищами. Вот почему мне по наследству глаза достались от бати, а ему от матери? Чистого голубого цвета, про такие еще говорят «небесные», а они и правда небесные. Большие, бескрайние и яркие, как солнечный летний день. Я раньше не замечал этого, а сейчас внезапное осознание слегка напрягло. Я даже забыл, о чем разговор идет.

– Тебя столько времени не было, я скучал, – опустив глаза в пол, тихо добавил Саня. Челка упала ему на лицо.

Впервые вижу его в таком состоянии, отчего становится стремно, не по себе как-то. Я настроился на разбор полетов, крики, драку, а тут такое послушание.

– Давай начнем сначала? – снова повторил Саня, подняв голову.

Я растерялся, но хватило ума кивнуть. Может, оно, действительно, так будет лучше? Договоримся, вправлю ему мозги постепенно, и забудет он про всю эту свою гомосячину.

– Давай тогда выпьем? – быстро побежал он на кухню, не дожидаясь ответа.

Я хотел возразить и уже направился следом за ним, но радостная улыбка на лице братца остановила меня. Ну не мог я ему возразить, когда он так смотрел на меня, словно ему снова десять лет, и он просится со мной на дискотеку.

– Ну, давай, – согласился я, беря налитый им бокал вина. – За нас.

– За новую жизнь, – добавил Саня.

Я отпил немного и удивленно посмотрел на брата, когда у того из рук выпал стакан, вдребезги разбившись о пол. Саня пару секунд смотрел на осколки, а потом сделал шаг назад и скинул бутылку вина со стола.

– Ты что делаешь? – я рассеяно перевел взгляд с разбитой бутылки на Саню. Но тот, словно и не замечая моего присутствия, подошел к кухонным приборам и смел их тоже на пол. – Эй, да что ты творишь?!

Я подлетел к нему, пытаясь унять, но Саня быстро схватил нож, останавливая меня на половине пути.

– Ты сам не захотел по-хорошему, – дьявольски улыбаясь, произнес он.

Мой брат сошел с ума. Дожил.

Я аккуратно поставил свой бокал на столик и поднял обе руки в примирительном жесте.

– Успокойся, хорошо? Опусти нож, – негромко начал я, делая шаг вперед. Саня отступил еще на шаг назад и, обогнув стол, подошел к телефону. – Саня, отпусти нож, не делай глупостей. Ты, наверное, свои таблетки забыл выпить, да? – предположил я, прикидывая свои шансы выбить у него из рук холодное оружие.

– Ты даже не представляешь, насколько сильно я тебя ненавижу, – с болью выдохнул он, нажимая пару кнопок на трубке и поднося ее к уху.

Я еще не допирал, что к чему, но вскоре все встало на свои места.

– Помогите, меня пытаются убить! Пожалуйста, помогите! Мой брат сошел с ума…быстрее…он…Рябинова, 15 квартира 42…помогите…

И выдернул телефонный шнур из розетки.

– По тебе театральный плачет, – сквозь стиснутые зубы произнес я, сжимая кулаки.

Дурак! Блять, какой же я болван! Кретин! Поверил, повелся!

– Ну, вот и все, – радостно подытожил мой братец.

– Тебе никто не поверит.

– А это мы скоро проверим.

Саня так и продолжал стоять с ножом в руке, прожигая меня ненавистным взглядом. Думаю, я смотрел на него не более дружелюбно.

Ему никто не поверит. Никто.

Я сжимал и разжимал кулаки, желая разбить голову брата о стену.

– Как после всего того, что было, ты согласился приехать? – спросил Саня спустя минуту «кто кого переглядит». В его голосе вроде бы даже послышался искрений интерес.

– А что было? – невозмутимо пожал я плечами. – Я ушел, не стал тебе мешать развлекаться, а ты так меня благодаришь. Некрасиво как-то.

Я заметил, как рука Сани задрожала, и он на секунду опустил ее, но потом снова вскинул перед собой.

– Ты не просто тихо свалил, – звенящим от злости голосом произнес Саня. – Ты рассказал отцу! Ты рассказал моим друзьям! Ты…в том, что Женя…это ты виноват!!! – заорал он. – Ненавижу тебя! Ненавижу!

В коридоре послышались шаги, я напрягся.

– Помогите! – снова закричал Саня, резанув себя по руке.

Меня словно закоротили. Я смотрел на своего брата в полнейшем ступоре. Он только что порезал сам себя. Все, абсолютно все, ушло на второй план: и собственная злость, и слова Сани, и его ненависть. Я видел, как он оседал на пол, отбросив нож в сторону и закрывая лицо руками.

Я не успел сделать и шага по направлению к нему, как меня скрутили двое полицейских.

– Я ничего не делал! – пытаясь вырваться из захвата, выкрикнул я, не отрывая своего взгляда от брата, к которому подбежали полицейские. – Я ничего не делал! Это он все подстроил! Он …сам себя…Блять, да вызовите кто-нибудь скорую!

– В участке все расскажешь, – буркнули мне на ухо и вытолкали из кухни.

– Саня!

– Покажи руку, малыш, – слышал я голос мужчины из кухни. – Что он тебе сделал?

– Он пытался меня изнасиловать, – дрожащий тусклый голос Сани звучал, как из другой Вселенной.

– Ложь! Он лжет! Не слушайте его!!!

В коридоре я продолжал выступать и кричать, что они не имеют права меня задерживать, но, охватив пару ударов по почкам, все желание возражать у меня куда-то пропало.

– Еще раз дернешься, и пойдешь по статье сопротивление при задержании, – грубо произнес тучный мужчина в форме и, бросив кивок остальным, вышел из квартиры. Меня вытолкали следом и в таком же скрученном состоянии довели до первого этажа и усадили в машину.

– Михалыч, на Рябинову «скорую» вызови, – произнес в рацию один из мусоров.

– Что у вас там?

– Попытка изнасилования, – сообщает тот и кидает на меня раздраженный взгляд, словно это я причина всех его проблем.

– Я не виноват, – как заведенный повторяю снова и снова, пока машина не двигается с места.

В обезьяннике душно. Давно меня тут не было, лет с восемнадцати точно. На своих собратьев по несчастью даже тошно смотреть: один бомж в углу, от которого несет так, что хоть нос затыкай, и еще один пацан-беспризорник.

Меня все еще трясет от пережитого. Мой мозг отказывался принимать то, что произошло и тем более то, что должно было последовать далее. Меня что, реально посадят? От одной этой мысли я готов был биться головой о решетку и кричать, чтобы меня выпустили отсюда. Но я упорно продолжал сидеть и прокручивать снова и снова отлично спланированную подставу своего брата. Внутри бурлило от переизбытка противоречивых эмоций, но одно было ясно – это война. Неужели он думал, что я оставлю все как есть? Хотя, что я смогу сделать, если меня посадят? Нет, о таком исходе нельзя думать. В конце концов, должна была быть экспертиза, я же его и пальцем не тронул! И нож был в его руке, значит, и отпечатки его должны быть.

Вздохнув, я схватился за голову. Ну и попал. Насколько же сильно ненавидит меня братец, охренеть можно. А главное, за что?

Рассказал предкам о его гейской натуре? Ну, да, не сдержался, высказал все в порыве. Но это что, конец света, что ли? Я же жизнь ему упростил, не надо было больше скрываться и придумывать, что сказать. Еще про какого-то Женю плел…по-моему, он вообще решил на меня все свои проблемы повесить.

– Смирнов, на выход, – открывая дверь обезьянника, произносит охранник.

Меня дважды просить не надо. Я пулей выскочил из камеры, облегченно вздохнув, когда увидел Хавлина.

– Второй день в городе, а уже успел загреметь, – усмехнулся он.

– Спасибо, что приехал, – искренне поблагодарил я. Все же, хорошо иметь друга в наших правоохранительных органах.

– Скажи спасибо Городецкому, – невесело произнес Кирюха.

Только выйдя на волю, я смог, наконец, расслабиться и спросить:

– За что?

Я еще, наверное, долго буду тормозить после сегодняшних событий. Сообразить при чем тут Илюха и мое освобождение у меня не получалось.

– Он убедил Саню забрать заявление, – ответил Хавлин, доставая сигареты.

Я, не спрашивая, выхватил у него из рук пачку и достал одну. С каждой минутой все круче и круче. У Городецкого такое влияние на моего брата?

Я нервно закурил.

– Что у вас произошло с Саней? – спустя некоторое время спросил Кира.

– Шею сверну ему, когда увижу, – зло ответил я.

– Я, конечно, в это не верю, но все же спрошу, – нерешительно начал Хавлин, переминаясь с ноги на ногу. – Ты не трогал его?

Я готов был ударить друга за такой вопрос.

– Ты вообще охуел, что ли?!

– Не ори, – пресек он мою дальнейшую тираду. – Я должен был спросить, – оправдываясь, добавил Хавлин.

– Эта малолетняя сука подставила меня, разыграв целый спектакль, – не понимая, почему я еще должен объяснять такое своему другу, произнес я. Меня же тут с пеленок все знают, так какого хрена возникают такие вопросы? – Кир, я не прикасался к нему, – серьезно посмотрел я в лицо Хавлина.

– Экспертиза показала обратное, – немного нервно бросил Кирюха.

– Учитывая, какие у него теперь друзья, купить можно все, – отстраненно произнес я. Неужели Саня готовился с такой тщательностью? Значит, это не было спонтанным решением, он намеренно и спланировано решил запечь меня за решетку. Жутко.

В груди неприятно заскребло. Где-то в мозге мелькнула мысль «я же его брат», но память тут же услужливо напомнила о яростном взгляде, о лезвии ножа.

Кажется, у меня больше нет брата.

– Дай еще прикурить, – поежившись, попросил я.

И что теперь делать?

Стою у двери квартиры, смотря на золотистую цифру 42, и не могу открыть её, войти, зная, что увижу его. Боюсь, что сорвусь и убью, боюсь, что не смогу сделать вид, словно ничего не было. Да что же я как тряпка в последнее время! Гребаный Урюпинск! Поворот ключа и я переступил порог.

Саня сидит на полу в коридоре и даже не поднимает головы, когда я захожу и, переступая через его протянутые ноги, иду на кухню. Уже убрал все, молодец. Молча открываю холодильник и достаю последнюю банку пива. Отлично, хоть что-то хорошее.

Мой мобильный телефон разрывается мелодией из гостиной, где я его оставил, когда еще планировал налаживать отношения с братом. Ну и наивный же я был, капец просто.

Иду на звук, бросив мимолетный взгляд на по-прежнему неподвижную фигуру Сани, руку ему перебинтовали все-таки. Больной он на всю голову, если хватило духу причинить вред себе только для того, чтобы насолить мне.

Смотрю на дисплей телефона. Городецкий. Сбрасываю. Не знаю почему, но не хочу сейчас с ним говорить. Не смогу я выслушать очередную заступническую речь. Не выдержу просто. Отыскав в углу дивана пачку сигарет, снова закуриваю. Что-то стал я много курить. Снова звонок. Мама. Она чует, что ли, неподходящие моменты?

Раздраженно нажимаю на кнопку подключения вызова.

– Андрей, мы с отцом забыли тебе напомнить, что у Саши по вторникам занятия в музыкальной школе, – сразу выдала мама.

Я еле сдержал истерический хохот, представив себе играющего на пианино Саню. Все. Мои нервы явно сдают.

– Угу, – промычал я в трубку.

– Не разрешай ему долго сидеть за компьютером, ему нужно высыпаться, – снова раздалось в трубке. – Как он вообще? – уже чуть тише, словно неприличный вопрос задает.

– А что у него за болезнь? – неожиданно спросил я.

– Не важно, – замялась мама, – главное, следи, чтобы он таблетки принимал.

– А что будет, если он пропустит сеанс? – не унимался я. А что? Может, это у него из-за таблеточек заскоки в голове?

– Позвони его врачу, Петрову Борису Геннадьевичу, – будто через силу произнесла ма. – Его номер в записной книжке.

Я уже собрался сбросить звонок и пойти искать номер таинственного доктора. Тут ученым не нужно быть, чтобы понять, что у Сани крыша протекает.

– Андрей?

– Я понял. Буду давать таблеточки, укладывать нашего малыша спать пораньше и следить, чтобы он посещал школу. Ма, какие проблемы, он же у нас просто ангел? – не сдержал я издевки.

– Вы не поладили? – насторожено.

А что, должны были?

– Все нормально, – выдыхаю в трубку. – Я прослежу.

– Не оставляй его одного надолго, – неожиданно произносит ма.

Я хотел спросить «Почему?», но договорить мне не дали.

– Я надеюсь на тебя, пока, – и короткие гудки.

Офигеваю с наших диалогов.

Спасибо, мам. У меня все замечательно. Как устроился? Отлично. Что же вы не предупредили, что мой братец слетел с катушек до такой степени, что я уже успел побывать в изоляторе за его якобы изнасилование. Фантазия у него, конечно, зашкаливает.

Я еще немного посидел и решил сжалиться над собственным желудком. Война войной, а обед по расписанию. В коридоре было тихо, как будто никого и нет. Но, выйдя из гостиной, я обнаружил Саню на том же месте. На мое появление в зоне его видимости в этот раз он отреагировал.

Лучше бы молчал.

– Я спал с Городецким.

Несколько слов как удар под дых. Наверное, такое же оглушающее состояние у меня было, когда я увидел Саню с каким-то парнем. В комнате стало заметно жарче.

– Что ты сказал? – резко поднимая его на ноги, встряхнул я парня.

Саня довольно улыбался, но как-то блекло, совсем не радуясь, насмехаясь.

– Твои друзья теперь такие же, как я, – засмеялся Саня и захрипел, когда я сжал руку на его горле.

Убью, суку!

– Я заберу у тебя все, – пытаясь отбросить мою руку, едва слышно сказал он.

Я резко разжал пальцы и отшатнулся назад, будто пощечину получив. Не могу больше видеть его. Не могу. Взяв ключи с тумбочки, я выскочил из квартиры, по ступенькам сбегая вниз, чувствуя бешено колотящееся сердце в грудной клетке. Как у него получается так быстро выводить меня из себя?

Еще пара пролетов. Свежий воздух.

Не раздумывая ни секунды, я сажусь в машину, которая все еще стоит перед домом, и направляюсь к Городецкому. Включил музыку погромче, чтобы не думать пока ни о чем. Никаких выводов. Это все может быть развод. Очередной спектакль братца.

Ведущая по радио объявляет, что московское время шесть вечера. Замечательно, значит, Городецкий должен быть уже дома.

Уходит минут пять на то, чтобы добраться до места назначения.

Правда или ложь?

Поднимаюсь на третий этаж.

Правда или ложь?

Дверь открывает Илюха.

– Андрей, – облегченно выдыхает он. – Перезвонить не мог? Я тебе раз двадцать звонил, – пропуская меня в квартиру, произносит друг.

Я на взводе. Не замечаю ничего вокруг. Главное сейчас – выяснить, лоханули меня в очередной раз или уже…

– А что ты не пришел сам? – почесав затылок, спросил я, продолжая стоять в коридоре. – Или боишься?

– Чего? – удивленно.

– Что я нахрен разобью твою башку на части, – с легкой, угрожающей улыбкой ответил я, все же пройдя вглубь квартиры. – Ну, рассказывай, друг, – пока еще спокойно произнес я, присаживаясь на диван.

– Он все рассказал, – обреченно вздохнул Илюха, виновато посмотрев на меня.

Не хочу слушать. Не знаю даже от чего меня колотит больше: от того, что мой лучший друг, которого я знаю практически с пеленок, вдруг оказывается геем, или от того, что он трахался с моим братом. Только от одних картинок, возникших в голове, меня затошнило. Я крепко сжал кулаки, желая расхерачить эту квартиру; желательно головой Городецкого.

– Андрей, послушай, это получилось случайно, – начал оправдываться Илюха. Смешно. – Я потерял отца, он – Женю. Мне было плохо, никого не было рядом. Надька с Антоном, а я один в этой пустой квартире. И тебя тут не было. А Саша, он оказался рядом, ему было еще хреновее. На него было больно смотреть, Андрей, ты понимаешь? Я не смог его прогнать, не смог выставить за дверь.

– Он же пацан совсем! Не мог найти себе мужика, если так трахаться хотелось? – презрительно бросил я. Мне срочно нужно в душ, чтобы смыть все это дерьмо.

– Я виноват, знаю, но не скидывай все на меня. Ты сам виноват не меньше всех остальных! Ты оставил его одного разбираться со своими проблемами. Ты исчез, а я был рядом.

– Как трогательно. Только это не меняет того, что ты, блять, трахал моего брата!

– Ты так яростно выступаешь против геев, что у меня начинают возникать сомнения по поводу твоей гетеросексуальности, – выдал Илья. Меня перекосило. – Кого ты ревнуешь? Меня? Или его?

Тут моя выдержка дала трещину. Я с размаху ударил Городецкого в челюсть и, окончательно взбешенный, направился к выходу.

Все. Алес капут нашей дружбе. Я не то, что разговаривать, видеть больше его не смогу, всякий раз представляя, что он был с…

Достаю из кармана мобильный и набираю Кирюху.

– Привет. Что, снова посадили? – весело поинтересовался Хавлин.

– Надо встретиться. Через полчаса у входа в парк Горького.

– Буду, – коротко бросает Кирилл, по голосу поняв, что случилось что-то серьезное.

Я уже минут десять продолжал сидеть на скамейке в парке напротив входа, пытаясь взять себя в руки. Не задался денек.

А в голове слова Сани «Я заберу у тебя все». О, да. Пока он отлично справляется. Родители уже почти забыли о моем существовании, Городецкий оказался гомиком. Кто бы сказал, в морду бы дал. Не пойму, чего так саднит. Ничего вроде бы смертельного, а все равно, так паршиво. Словно предали.

– Здорово, – протянул ладонь Хавлин.

Я ответил на рукопожатие.

– Что случилось? – сев на скамейку рядом, спросил Кирилл. – Снова что-то с Саней?

– Ты спал с ним? – прямо спросил я. «Пожалуйста, ответить «нет», ответить «нет»», – мысленно молил я его, но молчание Хавлина ввергало меня в пучину отчаяния.

Кирилл даже не смотрит на меня.

– Он настолько хорош? – я не понимаю, абсолютно. Как так получилось?

– Послушай, это…

– Получилось случайно, – закончил я за него. Меня потряхивает уже ощутимо. – Я понял, У Городецкого случайно, у тебя случайно. Кто-нибудь еще остался перед кем он ноги не раздвигал?

Мне хочется провалиться под землю. Стыдно так, как будто это я, как шлюха, прыгал по койкам. Куда родители вообще смотрели?

– С Ильей у них все было как раз не случайно, – тихо вздыхает Кирилл. – После того, как ты рассказал своей семье о Саше и после свалил, твой отец избил его так, что Саня несколько недель провел в больнице. Илья успел вовремя прийти к вам и остановить Алексея Ростилавича, иначе забил бы тот Саню до смерти. А потом стало еще хуже:

от Сани отвернулись все его знакомые и друзья. Мы втроем только оставались: Илья, Надька и я, – Кирилл закурил и продолжил. – Алексей Ростиславович решил, что может вылечить Сашку, сделать из него натурала. Около двух лет десятки психиатров промывали ему мозги. Ты даже не представляешь, в каком он был состоянии. От озорного мальца, который вечно таскался за старшим братом, не осталось и следа. А потом все так резко изменилось. Саня стал вновь учиться, стал примерным сыном, посещал сотни кружков. Только так, знаешь, будто на автомате. Он скучал по тебе. Я видел, да мы все видели, но только заменить тебя не получалось. Илья был с ним практически постоянно.

– Воспользовался ситуацией.

– Ты не понимаешь, они действительно сблизились с Ильей.

– А где же твое оправдание? – хмыкнул я.

– Нет его, – бросив окурок, ответил Кирилл. – Я был пьян. И мне, правда, жаль. Я даже не помню ничего, и ты не представляешь, как мне самому было тошно от себя, когда проснувшись утром, я увидел у себя в постели Саню. И понимаю, насколько сильно тебе сейчас хочется меня придушить. Будь я на твоем месте, вообще бы убил бы за такое. Но я не могу ничего изменить и исправить.

– Ты прав, – холодно произнес я. Засунув руки в карманы, поднялся со скамейки и, не оборачиваясь на зов Кирилла, направился к выходу.

Вот и все.

Не знаю, сколько я уже топал по тропинке, где даже фонари не горели, пока окончательно не замерз. Хоть немного проветрился, а то от избытка новой паршивой информации моя голова готова была закипеть. Не могу понять, почему все идет наперекосяк. И не могу даже понять, что бесит меня больше: само поведение Сани и его подставы или то, что никто кругом не остановил моего братца. Да, меня не было здесь, но где все остальные были? Неужели никто не мог повлиять на него, а не смотреть, как он превращается в шлюху? Мне кажется, я одновременно хочу и убить Саню и вытащить его из того дерьма, в которое он, по собственному желанию или по глупости, погрузился. Да еще и слова Киры не давали покоя. Отец избил его? Сложно поверить, Саня всегда был любимцем родителей, несмотря на все свои проказы. Это сейчас он больше напоминает колючего ежика, а раньше был маленьким белокурым ангелочком, а уж стоило ему улыбнуться и все просто таяли от умиления. Если бы у нас с ним была разница в год или два, наверное, я бы ревновал и бесился из-за такой несправедливости, на меня-то внимания такого не обращали. А так, пять лет – слишком много. Поэтому ни обид, ни ссор у нас не было, мы хорошо ладили. Общались на какой-то своей волне, невидимой, непонятной другим, но комфортной только для нас двоих.

И что теперь стало?

Думать даже не хочется.

Я почти дошел до своего квартала, оставался последний поворот, когда мне на голову опустилось что-то тяжелое. Из темного переулка неожиданно выскочили трое парней, которые с ходу начали меня дубасить. Я опомниться не успел, как меня уже повалили на землю и продолжили пинать ногами; все мои попытки встать оборачивались против меня. Я даже слово сказать не мог, вспышки острой боли то тут, то там выбивали все мысли в голове. Все, на что я был способен – прикрывать голову руками от бесчисленных сильных ударов, надеясь, что меня не убьют прямо здесь и сейчас.

– Харе, а то не уловит сути, – услышал я чей-то голос сверху. Во рту отчетливый привкус собственной крови. Воспользовавшись секундной передышкой, я сплюнул кровь и перевернулся на спину, чтобы посмотреть на своих мучителей.

Видимо, лимит неприятностей для меня на сегодня еще не исчерпан. Увидев Халипа, того самого с кем сегодня с утра видел Саню, я с трудом подавил стон.

– Узнал? – склонившись надо мной, с мерзкой улыбкой на губах спросил кавказец.

– Твоя рожа теперь мне в кошмарах будет сниться, – отползая к мусорным бочкам, с трудом ворочая языком, ответил я. – Обиделся, что ли, так? – без страха взглянул я ему в лицо. Я понимал, что выгляжу жалко, как букашка, которая храбрится только с виду.

– Не, – повел плечами кавказец беззаботно. Я чуть пошевелился, сдвинувшись в сторону, и от боли в колене чуть не задохнулся. Хватая ртом воздух, я старался прогнать расплывчатые круги перед глазами.

– Это Саня попросил, – весело улыбнулся Халип. Не хочу верить. Потом подумаю. Потом. – Он вообще сказал убить тебя сразу, но я немного решил отклониться. Буду убивать тебя медленно.

– Устанешь быстро, – хмыкнул я, чувствуя, как меня трясет от боли и ярости.

Саня, сука, да что же ты творишь!

– Это будет моим хобби, – достав из кармана перочинный ножик, произнес Халип. От блеска металла меня бросило в жар. Я вжался в бачок с мусором, стараясь отползти подальше, но кавказец резко одной рукой схватил меня за плечо, а второй провел по животу ножом. Боль была просто сумасшедшая, кажется, я закричал, а может, мне это только показалось. Я не видел уже перед собой никого и ничего, весь мир сузился до режущей боли в кровоточащей ране.

– Халип, уходим, – потянул кто-то моего «знакомого», пока тот с явным наслаждением продолжал полосовать меня.

– Саня будет моим, – произнес Халип напоследок, склонившись надо мной.

Они ушли. Крепко прижимая ладонь к ране, я набрал номер и продиктовал адрес.

========== Глава 4. ==========

Тихо-тихо. Словно я уже в морге лежу. Меня передернуло от невеселых мыслей. Приехал, называется, в родной город. Все тело от побоев до сих пор болит, но уже не настолько сильно как вчера, зато вот от ножевых ранений весь живот, кажется, пылает. После того как я очнулся в больнице, заштопанный и с поставленной капельницей, своего имени называть не стал. Сообщать свое месторасположение не очень-то хотелось, учитывая в какой жопе я нахожусь. Конечно, при желании вычислить можно, поэтому по-хорошему валить мне надо из Урюпинска, пока еще жив.

Я смотрел в белый потолок и не мог принять окончательное решение.

Меня заказал младший брат.

Это однозначно меняет восприятие. Когда тебя предают друзья – это полбеды, можно пережить, забыть и дальше идти, не оглядываясь назад, но когда тебя предает семья – это пиздец. Полный.

Саньке ведь всего семнадцать, этот придурок еще сам не понимает с кем связался. Такие люди как Халип просто так не оставят в покое. Услуга за услугу, дашь на дашь.

Собственную злость и какую-то обиду, тоску я запихал поглубже, решив разобраться с этим потом. Надо выбираться к чертовой матери из этой больницы, из этого города, но совершенно не вовремя и некстати проснулись родственные чувства, которые, по сути, должны были сегодня оборваться окончательно, учитывая, что за один день мой брат успел организовать мне арест и встречу с бандитами. Странно то, что я даже злости на него не держу за это.

«Саня сказал убить тебя», – как в подтверждение собственных мыслей, вспомнил я фразу Халипа.

И какого-то черта мне кажется, что это я виноват во всем. Уехал, бросил его здесь.

Я дотянулся до своего мобильника, лежащего на прикроватной тумбочке. Хорошо, что в палате никого, кроме меня, можно спокойно все взвесить и обдумать.

Листаю свой телефонный справочник и набираю нужный номер.

– Алло, – тут же раздается на том конце.

– Привет. Тох, мне помощь нужна, – сразу перехожу я к делу.

– Что за проблемы в твоем Урюпинске? – бодро отзывается друг.

– Я в больнице, меня хотят убить, а мой брат вот-вот попадет в руки головорезов, – выложил я.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – напрягся тут же Толик.

Честно говоря, я просто устал. Никогда на меня ещё не сваливалось столько неприятностей сразу.

– Я в больнице, потому что это мой брат приказал меня убить, а в лагерь автоматов и наркоты он идет по доброй воле. Мне нужно выбраться из города.

– Буду через десять часов. Протянешь?

– Надеюсь.

– Тогда жди.

С Тохой я познакомился, как только приехал в Москву и поступил в политехнический. Веселый, рыжеволосый парень стал моим соседом в общежитии, а потом и сожителем, когда мы с ним перевелись на заочное и пошли работать.

В моей голове уже приблизительно сформировался план, который заключался в том, чтобы взять Саньку за шкирку и укатить в Москву. И плевать на его нелюбовь ко мне, на квартиру и родителей, которые свалили за границу, оставив братца мне на попечение.

Такой вот незамысловатый план.

Из больнички вырывался я с боем, учитывая, что меня заметили в коридоре и подняли такую шумиху, что все из соседних палат повылезали посмотреть на развернувшееся зрелище. Выписывать меня отказывались, убеждая, что швы могут разойтись, и мне нужен покой и отдых. Какой, нахрен, покой и отдых?! Они смеются? Да мне в любой момент могут быстро организовать «покой и отдых», что будут длиться вечно.

– У меня брат там один остался, – меня пошатывало, но я стойко держался, смотря на мужчину в белом халате. – Понимаете? Мне нужно идти.

– Никуда вы не пойдете в таком состоянии, – категорично отозвался врач. – Позвоните, пускай за вашим братом присмотрят друзья, родственники.

Друзьям? Кому? Гордееву и Хавлину? Да, они позаботятся о нем. От злости я чуть не зарычал.

– От шайки Хезыра они его вряд ли спасут, – резко бросил я, пристально взглянув в лицо врача.

Мужчина тут же изменился в лице. Однако, знаменитая личность в Урюпинске этот кавказец.

От дальнейших пререканий меня отвлекла телефонная трель моего мобильника. На дисплее высветилось имя «Надя».

– Что? – не очень любезно буркнул я, нажав на подключение вызова.

– Саня в больнице, – дрогнувшим голосом произнесла девушка.

Я крепче сжал телефон. Черт! Шагнув к стенке, я уперся лбом в холодную поверхность. Доигрался, твою мать!

Боюсь спросить, что с ним случилось. Радует одно – в больнице, не в морге. Меня уже трясет.

– Андрей? Ты меня слышишь? Андрей? – раздается из динамиков встревоженный писклявый голос Надьки.

Не могу пересилить себя и задать самый важный вопрос. Так, пора брать себя в руки.

– Да. В какой он больнице? – выдал я в ответ.

– В психиатрической.

– Что?

– Я не знаю, что происходит. Меня не пускают к нему, – заревела Надька.

– Скоро буду.

В голове, как молот наковальни «опоздал», «опоздал», «опоздал».

Препятствие в лице доктора исчезает само собой: мужчина в белом халате только смотрит на меня сочувствующе и отходит в сторону.

Я максимально быстро, насколько это позволяют мне мои раны и боль в колене, спускаюсь вниз и ловлю такси.

Пять минут и я уже у психлечебницы. Саня жив. Он живой. Живой, и это главное. Доковыляв до холла, я встретился с зареванной Надеждой, около которой стоял парень в очках и костюме. В этом парне я с трудом узнал Антона, того ботаника, который учился со мной в одном классе. Изменился, блин. Уже не замухрышка, которым был раньше. Представительный весь такой, он утешающе прижимает к себе жену.

Я коротко киваю ему. Неловко как-то, ведь в школе с друзьями не упускали возможности устроить ему взбучку.

– Андрей, – бросилась Надька мне на шею и заревела в голос. – Они забрали его. Я ничего не смогла сделать, Андрей. Они забрали его…что с тобой? – отодвинувшись от меня, она, наконец, замечает мой весьма побитый вид и её глаза округляются от шока.

– Где Саня? – игнорирую я ее вопросы.

– В двадцать седьмой. Врачи нас не пускают. Говорят, что у него был срыв, – отвечает вместо Надьки Антон. – Отойдем? Поговорить надо, – осторожно опуская Надьку в кресло, стоящее в коридоре, произнес он.

Я кивнул.

Мы отошли в сторону, так, чтобы Надька нас не могла услышать.

– Час назад мне позвонил Саша и попросил приехать, – начал Антон.