Текст книги "Дельминор (СИ)"

Автор книги: Леди Катрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Ему нужно в больницу, – запаниковал Мюррей, лихорадочно хватаясь за телефон.

– Дженс, давай к машине веди его, – засуетился Миша.

– Все в порядке, – еле слышно произнес Джаред, снова вытирая кровь. – Просто голова…

Все произошло слишком неожиданно. Дженсен даже понять ничего не успел. Джаред, как в замедленной съемке, закатил глаза и стал оседать, теряя сознание. Дженсен, придерживая его, шокировано смотрел, широко распахнув глаза и не веря, что это сейчас происходит с ними.

– Нет-нет-нет, Джей, очнись, – несильно встряхнул он его. Джаред не отреагировал. Совсем. – Ты, ты не можешь… не смей, слышишь?

Дженсен чувствовал, как его трясет, ноги подкашивались. Он опустился вместе с Джаредом на тротуар, удерживая парня в дрожащих руках.

– Да, он лечился уже у вас. Мы на сорок пятом шоссе, недалеко от полицейского участка, – услышал Дженсен взволнованный голос Мюррея, общающегося с кем-то по телефону. – Какая к черту разница, кто звонит! Он умирает у меня на глазах! Мюррей. Да, я доверенное лицо, быстрее, прошу вас.

– Его нужно везти, по-моему, ему хуже, – бросил Миша, когда Мюррей перестал кричать в телефон.

– Это частная клиника, они приедут скоро, – раздался в ответ голос Чада.

Дженсен дрожащими пальцами провел по побелевшему лицу Джареда, желая вдохнуть в него жизнь, хоть самую каплю.

Джаред не мог так поступить с ним, не мог. К горлу подступил комок, даже дышать стало трудно.

Ничего страшного, Падалеки уже терял сознание, все обходилось и сейчас все наладится. Но, черт возьми, он никогда не был настолько мертвенно-бледным!

– Сука, Падалеки, очнись сейчас же! – прокричав это, он встряхнул парня и снова не получил ответа. Страх, дикий безумный страх потерять его невидимым чудовищем заползал в самую душу, цепкими острыми когтями впиваясь прямо в сердце. – Ну же, очнись, у нас каникулы впереди, забыл? Все закончилось, давай, приходи в себя, – Дженсен осторожно убрал пряди волос с лица парня. Что-то было не так. И это что-то взрывало мозг чудовищной болью.

– Он… он не дышит, – в ужасе выдохнул Дженсен и полным отчаяния взглядом посмотрел на друзей, которые так же потерянно и испуганно смотрели в ответ. Дженсен снова перевел шокированный взгляд на безжизненное тело парня в своих руках. Нет-нет. Он не мог умереть. Не мог. Не тогда, когда они победили. Он не мог просто взять и уйти, не мог. Дженсен крепче прижал его к себе, чувствуя горячие дорожки слез на щеках. – Не оставляй меня, – тихо прорычал он ему на ухо. – Джаред!!!

====== Глава 23. Бой с тенью ======

Больше всего ему не нравились стены. Однотонные, унылые серые стены, вгоняющие в безысходную тоску и одиночество, они превращали больничную палату в подобие склепа. Джаред знал, что и беспросветную темноту, и пронизывающий могильный холод он придумал сам себе, только вот избавиться от ощущения, что он уже мертв, не получалось. Поэтому он не закрывал глаза, всеми силами держась за неяркий свет ночника в углу. Равномерное тиканье аппаратов над ухом медленно отсчитывало секунды уходящей жизни, доводя до безумия. Если бы можно было закричать и откинуть, сбросить с себя эти путы, Джаред, несомненно, разрушил бы всю палату, но все, что он мог в данный момент – это неподвижно лежать, окутанным сетью проводов всевозможных аппаратов, и смотреть на свет ночника.

– Уже проснулся? – в проеме палаты появился Чад, неся в руках два стаканчика кофе. Он чему-то счастливо улыбался, но на этот раз Джаред не смог ему ответить тем же. – Прости, что так долго. В приемной смотрел репортаж, где показывали арест Найза. Ему грозит двадцать с лишним годков просидеть за решеткой. И все благодаря тебе. На телевидении про наш маленький спектакль ничего не говорили, просто сказали, что он напал на тебя и признался во всем. Так что ты теперь герой. В Дельминоре ждут тебя с распростертыми объятиями. Даже Джесс успела позвонить и спросить о твоем самочувствии, представляешь?

Джаред не вслушивался в болтовню друга, пропуская его слова мимо ушей. Даже арест врага не принес столь долгожданного облегчения, даже тени той радости, что он должен был испытать, не было.

– А Дженсен? – язык ворочался с трудом, но Джаред должен был знать.

Мюррей как-то сразу сник, услышав его вопрос.

– Его не пускают сюда, – виновато пояснил Чад, отвернувшись к тумбочке. – Он не доверенное лицо.

Джаред знал про порядки клиники, в которой уже не в первый раз проходил лечение. Не вписанные в карточку доверенных лиц люди не допускались к посещению.

– Он подрался с охранниками, поэтому его выставили за ворота клиники. Коллинз еле его утихомирил. Как ты и просил, я сказал ему, что с тобой все в порядке, и тебя скоро выпишут, сказал, что здесь запрещено пользоваться телефонами. Его это, конечно, мало успокоило. Эклз по-прежнему требует, чтобы ты ему позвонил. Может, стоило сказать ему правду?

Джаред представил себе лицо Дженсена, когда он сообщит ему о своей болезни и скривился от боли.

– Я позвоню ему, – сглотнув, ответил Джаред. – Где отец?

– Он с доктором разговаривает.

Джеральда Падалеки после сенсационной записи с видеокамеры, где Том Найз признался во всех своих грехах, выпустили из следственного изолятора, пока под залог, но никто уже не сомневался, что в скором времени все обвинения с него будут сняты. Все репортеры наперебой вещали с каждого канала о том, как несправедливо обошлась правоохранительная система Штатов с таким «талантливым, кристально честным политиком и примерным семьянином Джеральдом Падалеки, который мог сделать Америку лучше». Пафос и лицемерие сыпались в огромном количестве. Те, кто вчера поливали их семейство грязью, сегодня восхваляли и превозносили.

Освобождение Падалеки и арест Найза стали громкой сенсацией, всколыхнувшей всю политическую жизнь Вашингтона. Шумиха поднялась невероятная. Даже здесь, в клинике, Джаред слышал разговоры медсестер об этом в коридорах, врачей, которые спешили сказать ему, что они всегда считали его отца невиновным. Джаред на это никак не реагировал, просто кивал головой и отворачивался.

– Ну, мальчики, как у вас дела? – так же, как и Мюррей минуту назад, Джеральд вошел в палату, широко улыбаясь. Так глупо. Будто, если делать вид, что ничего не происходит, все будет хорошо.

– Чад, оставь нас, пожалуйста, – попросил Джаред, взглянув на отца.

– Хорошо, – переглянувшись с Джеральдом, кивнул Мюррей и вышел из палаты.

После его ухода Джеральд сел на стул рядом с больничной койкой, внимательно взглянув на сына, словно все как обычно, и он сейчас готов услышать просьбу сына купить новую машину.

– Ты забрал ее? – сухость во рту царапала горло, но Джаред собирался обсудить все детали.

– Шерон уже дома, – заверил его отец. – Я предложил Эклзам деньги, но они отказались. Джаред, не беспокойся о матери. С ней все будет хорошо, как и с тобой, – чересчур бодро закончил он.

– Пап, не надо, – сглотнув подкативший к горлу комок, произнес Джаред. – Мы оба знаем, что хорошо для меня уже не будет.

Лицо отца исказилось от боли, маска стойкого мужества сошла в секунды. И перед Джаредом предстал обыкновенный постаревший и уставший мужчина.

– Не говори ни матери, ни Мег про меня. Я не хочу, чтобы они переживали в эти… в эти последние дни, – с трудом закончил Джаред.

– Это все моя вина, – схватив его за руку, дрожащим голосом прошептал отец. Джаред хотел бы его пожалеть, поддержать, но не мог. Он сам держался лишь на успокоительном в капельнице. – Ты не должен был нести это один. Не должен.

– Пожалуйста, пап… не нужно, – сдерживая слезы, Джаред одернул руку и отвернулся к ненавистной стене.

Они оба замолчали, собираясь с силами, чтобы закончить разговор. Джаред понимал, очень хорошо понимал своего отца, но ему самому было слишком тяжело, слишком больно осознавать, что его собственные дни сочтены. Злокачественная опухоль мозга. Всего несколько слов, прозвучавшие в тишине палаты, и сердце начинает биться быстрее, словно боясь остановиться прямо сейчас. Приговор врачей оглушил и Джареда, и его отца, а люди в белых халатах сочувственно разводили руками, удивляясь, как их пациент до сих пор жив. «Не может быть» – была первая реакция отца. На что врачи довольно понятно изложили, почему все вышло так – «А что вы хотели? После старой травмы вашему сыну были противопоказаны любые нагрузки, любые сильные волнения. А если посмотреть на снимки головного мозга, то тут явно дело одними побоями не обошлось. У вашего сына сотрясение, с которым он ходит уже около недели, а еще в его крови был найден морфин. Вряд ли это говорит о здоровом образе жизни. Вот если бы вы обратились раньше, то, возможно, был бы шанс. Нам жаль».

– Прости меня, – выдавил из себя Джеральд.

– Ты не виноват.

– Моя вина, что это случилось с тобой, но я обещаю, что все будет хорошо, – голос Джеральда снова зазвучал твердо и уверенно. Джаред порадовался этому, вынести сожаление отца он бы не смог, и наверняка та истерика, что пока притихшим тайфуном замерла в груди, прорвалась бы наружу.

– Джаред, ты не должен падать духом. Мы выкарабкаемся. Теперь, когда мы все вместе, мы справимся. В Швейцарии открыли новую клинику, там делают операции с использованием каких-то новых технологий, работают лучшие врачи, – поспешно продолжил его отец.

– Сколько мне осталось? – перебил Джаред мужчину, весь боевой настрой которого в мгновение осыпался, как карточный домик под порывом ветра.

– Неважно, что говорят врачи…

– Сколько? – резко повторил Джаред, пресекая все жалкие попытки сохранить веру в лучшее.

– Две недели.

О, Боже…так мало.

Джареда затрясло. Он должен это принять как данность. Сейчас. Просто принять. Он еще не умер. Но почему так мало?

– Сынок, мы вытащим тебя. Снова. Ты не должен сдаваться, слышишь?

– Можно мне побыть одному? – сдавленно произнес Джаред.

– Конечно. Я буду рядом. Ты отдыхай и не сдавайся, хорошо?

Дождавшись слабого кивка сына, Джеральд вышел из палаты. После его ухода Джаред позволил слезам скатиться по щекам. Он так старался сохранить свою семью, вернуть им прежнее положение, но почему ему не позволено увидеть счастливые улыбки родных теперь, когда все закончилось?

Он должен это принять. Принять и уйти достойно, оставаясь в памяти людей не истеричным испуганным ребенком, а сильным мужчиной. Но до чего же сложно это сделать!

Сжимая в кулаках простынь, он старался выровнять дыхание и успокоиться. Главное, отец на свободе, Меган и мать в порядке. Ему удалось справиться с этим. Все хорошо. Все хорошо. Он должен быть сильным. Недолго осталось.

На глаза снова навернулись слезы. Уткнувшись в подушку, он закричал от обиды и бессилия, от ужаса и страха перед скорым будущим.

Три дня спустя.

Дженсен сидел на ступеньках собственного дома, бездумно наблюдая за медленно плывущими облаками. С утра пришло письмо, что его снова приняли в Дельминор. Он не сомневался, что без влияния папаши Падалеки, который теперь снова был на коне, не обошлось. Джеральд ничуть не изменился, все тот же непоколебимый, уверенный мужчина, который с первого взгляда заставлял поверить, что это ему принадлежит весь мир. А в тот день, когда он приезжал за своей женой, сенатор выглядел не столь статно. Джеральд с такой трепетной нежностью смотрел на свою жену, что Дженсену тогда даже завидно стало. У Джареда действительно была любящая крепкая семья, которую он вернул себе.

В частную клинику, куда привез его Мюррей после того, как Джаред потерял сознание, Дженсена так и не пропустили, заявляя, что он не числится в списке доверенных лиц семейства Падалеки. А чертов Мюррей числился!

Сходя с ума от волнения, он просидел у порога клиники целые сутки. Чад предлагал ему снять номер в гостинице рядом, но он наотрез отказался, желая быть как можно ближе к Джареду. Он бы сидел там все время, если бы не монолог Джеральда, который с нелицеприятной прямотой расставил все на свои места.

«Я в курсе ваших настоящих отношений с моим сыном, он мне все рассказал. Поймите одно, Дженсен. Я благодарен вам за оказанную моей семье помощь, но видеться с Джаредом я вам не позволю. Мой сын в будущем войдет в состав служащих Белого Дома, и я не хочу, чтобы что-то помешало его карьере. А связь с парнем, да еще и не нашего круга, может стать черным пятном в жизни Джареда. Вы должны это понимать. Оставьте моего сына в покое».

Дженсен никогда не ощущал себя большим ничтожеством, никогда и никто его еще не унижал до такой степени. После слов Джеральда он просто развернулся и ушел, заявив, что Джаред сам должен решить, что ему нужно.

Дженсен до последнего верил, что Джаред ему позвонит, как только его выпишут, приедет к нему. Но каково же было его удивление, когда в новостях он увидел, как дружное семейство вернулось в свой восстановленный домик. Этот репортаж врезался в память до мелочей. Счастливое воссоединение семейства. Сияющая Меган, уставшая, но улыбающаяся Шерон, пока еще находящаяся в инвалидном кресле, довольный отец семейства и Джаред, как тень, следующая за своими родными.

– Дженс, ты так опоздаешь в школу, – собирая белье во дворе, крикнула Донна.

– Да, мам, – безразлично отозвался Дженсен, поднимаясь со ступенек. – Уже иду.

– Ой, смотри, кажется к нам гости, – снова крикнула она, увидев подъезжающий к их дому длинный черный лимузин. Дженсен не двинулся с места, спешить встречать гостей он не собирался, кем бы они ни были.

– Да это же Джаред! – так, словно это ее долгожданный и любимый гость, Донна оставила в сторону таз с бельем и направилась к воротам как раз в тот момент, когда из машины вышел Падалеки собственной персоной.

– Здравствуйте, Донна, – вежливо улыбнулся он женщине, подходя к калитке.

– Как ты? Дженсен говорил, что ты был в больнице. Уже выписали? Что случилось? – засыпала она его вопросами.

Дженсен бегло скользнул взглядом по Джареду, убеждаясь, что все в порядке, удерживая себя на месте, вопреки желанию рвануть вперед, заключить его в объятия, поцеловать. Что-то внутри не давало ему поверить в то, что визит Джареда станет приятным, и этим «чем-то» были отголоски слов Джеральда.

– Все в порядке. Я уже здоров, – снова приторно-вежливый холодный голос. – Я хотел бы поговорить с Дженсеном, – не вынимая рук из карманов дорогих брюк, Джаред бросил взгляд поверх плеча Донны и посмотрел на Дженсена.

– Да, конечно, мальчики, – сразу оставила их мать Дженсена.

Джаред пересек двор и остановился напротив Дженсена в нескольких шагах. То, как он держался, стоял с высоко поднятой головой, сказало Дженсену сразу о многом. Закрадывающиеся подозрения больно ранили в самое сердце.

– Привет, – начал Джаред.

– Ну, привет. Слышал, твоя семья вернула свои позиции.

– Да. Отца отпустили, имущество вернули. Тебя восстановили в Дельминоре?

Светский, ничего не значащий разговор, от которого хотелось рвать и метать. Почему они разговаривают так, словно ничего и не было? Неужели Джеральд сумел за такой короткий срок разрушить все, что было между ними?

– Да, – сглотнув, ответил Дженсен. – Могли не стараться.

– Ты многое сделал для меня, и я хочу поблагодарить тебя. Сколько? – не меняя своего равнодушного и холодного выражения лица, спросил Джаред.

– Что «сколько»?

– Сколько ты хочешь за молчание, за то, чтобы никто в Дельминоре не узнал о наших отношениях? – с невозмутимым видом спросил Джаред.

Вопрос, как нож в спину. Больно до крика. И веревка, все туже затягивающаяся на шее. Он сейчас просто задохнется.

– Это тебя отец подослал? – ядовито хмыкнул Дженсен.

– Я сам решаю, что мне делать. Эклз, я все обдумал. Отец прав, у нас с тобой совершенно разные пути, – невозмутимо ответил Джаред.

– Конечно, детка, – шагнув к нему навстречу, процедил Дженсен. В висках стучало. Он хотел сделать ему больно, так же больно, как Джаред делал ему. – Я бы ударил тебя, но боюсь, меня обвинят в домогательстве, припишут срок еще. Ты же просто мастер играть роль жертвы, – выплюнул горько Дженсен.

– Я не услышал ответ, – Джаред отступил на шаг, словно испугался его.

Дженсен резко, с силой схватил его за грудки и прижал к ближайшей вертикальной поверхности, которой оказался ствол старого дерева, раскинувшегося перед домом. Джаред не сопротивлялся.

– Ты же не лгал, Джей. Я видел. Когда ты был со мной, ты не лгал, для тебя это имело значение, – в отчаянии прошептал Дженсен, прижимая парня к стволу.

– Для меня все было ново и незнакомо. Уверен, что в скором будущем я найду себе того, кто будет подходить мне и по социальному статусу, и по моим предпочтениям, – сухо ответил Джаред. – Тогда ты был нужен мне. Сейчас – нет. Все просто. А теперь – или ты говоришь мне, сколько хочешь, или отпускаешь меня.

– Убирайся, – сдавленно произнес Дженсен, отвернувшись от парня. – К чертовой матери, убирайся, пока я тебя не убил!

Дженсена трясло. Все ложь. Как он мог поверить? Как мог потерять контроль? Ведь знал, что этим все заканчивается. Не бывает так, чтобы «жили долго и счастливо», когда между ними миллионы долларов на счетах и особняк за городом, когда у одного нет ничего, а в руках другого – целый мир. Неужели он правда надеялся?

– Прощай.

Дженсену на секунду показалось, что в голосе Джареда та же боль, что сейчас раздирает его душу на части.

Шаги за спиной, скрип калитки, звук отъезжающей машины.

Все.

Дженсен поднял глаза к небу. Оказалось, он был наивнее Падалеки. Так глупо. Почему он считал, что этот золотой мальчик какой-то другой, особенный? Та же шваль, считающая себя центром Земли.

Дженсен стоял, собираясь с силами, чтобы сейчас вздохнуть и начать все сначала. Он сможет. Не впервой на руинах собственных мечтаний строить уродливый замок жизни.

– Ты уверен, что правильно поступил? – осторожно спросил у него Чад, когда лимузин отъехал от ворот дома Эклза.

Джаред немного ослабил галстук дрожащими руками.

– Да. Дик, в аэропорт, – бросил он водителю и откинулся на спинку высокого кожаного кресла.

– Он бы мог тебе помочь, – нерешительно снова начал Мюррей.

– Он ничем не может мне помочь! – сорвался Джаред и тут же пожалел об этом. Он дал себе клятвенное обещание сохранять спокойствие до самого конца, насколько бы ни было страшно. – Шанс на то, что операция в Швейцарии пройдет успешно, один из миллиона, – уже спокойнее продолжил Джаред. – Я умру, Чад.

– Но…

– Я не хочу, чтобы он страдал. Пускай лучше он будет ненавидеть меня. И карабкаться наверх, чтобы доказать мне, чего он стоит, – голос дрогнул, Джаред так и не смог закончить «только я этого не увижу».

– Мне жаль.

– Мне тоже.

– Мистер Падалеки, мы приехали, – произнес водитель, останавливая лимузин. – Ваши родители уже ждут вас у терминала.

– Спасибо, Дик.

– Я прилечу к тебе следующим рейсом, – повернулся к нему Чад.

– Не стоит. Я не знаю, что от меня останется к тому времени, и вряд ли я смогу управлять собой.

– Господи, Джара, мне так жаль, – крепко обнял его Мюррей.

– Не шали тут, я буду присматривать сверху за тобой, – пошутил Джаред через силу, сдерживая жалкие слезы.

– Прекрати говорить так, будто ты уже покойник! Операция пройдет успешно. И даже не думай отделаться от меня так скоро.

Джаред вымученно улыбнулся.

Он больше не верил.

====== Глава 24. Туман ======

Дженсен стоял у большой зеркальной двери шкафа, продолжая смотреть на свое отражение. Черный костюм сидел идеально, манжеты белой рубашки виднелись из-под рукавов пиджака, добавляя к строгому виду каплю небрежности . Темно-синий галстук нервировал, руки так и тянулись оторвать его к чертям собачьим, но Дженсен лишь ослабил эту хватку вокруг шеи.

– Милый, ты готов? – постучавшись в дверь, спросила Донна.

Разве к этому можно было подготовиться? Нет, он не готов. Не готов выйти из этой комнаты. Нервная дрожь пробежала по телу волной мурашек, вызывая неподдающееся разуму детское желание спрятаться, закрыть глаза и представить, что ничего не произошло.

Мать, не дождавшись его ответа, вошла в комнату. В черном платье она выглядела совсем бледной. Дженсен смотрел на нее, не произнося ни слова, впервые в жизни чувствуя себя растерянным до такой степени.

– Иди сюда, – мягко произнесла она и заключила его в объятия. – Мне жаль, что все так получилось.

Дженсен крепко обнял ее в ответ, не в силах произнести ни слова. Так тяжело. Словно внутри него огромный валун, тянущий его к земле и мешающий нормально дышать.

– Дженсен, мы можем не идти на похороны, если ты не хочешь, – сочувственно произнесла Донна тихим голосом.

– Все в порядке, – сглотнув, Дженсен отстранился от матери. Он не хотел, чтобы она видела его в таком состоянии, но взять себя в руки не получалось при всем желании. – Я просто не знаю… – отвернувшись к окну, за которым начинал накрапывать дождик, начал Дженсен, – Он просил меня приехать, – говорить было невыносимо тяжело, но чувство собственной вины убивало его изнутри, – а я нагрубил ему… повесил трубку...

Голос дрогнул. Дженсен уставился в окно, прикусив губу. Серое небо повергало в еще большую тоску.

– Ты ничего не знал о его болезни, не вини себя, – положив ладонь ему на плечо, сказала Донна.

– Извините, миссис Эклз, но нам пора, – в комнату вошел Миша и, неуверенно переминаясь с ноги на ноги, остановился у порога. Дженсен впервые видел его в таком состоянии.

– Да, конечно, – еще раз сочувственно взглянув на сына, Донна вышла из комнаты. Дженсен, набрав в грудь больше воздуха, направился следом за ней. Засунув руки в карманы брюк, он посмотрел на друга.

– Держись, – хлопнул его по плечу Коллинз. Дженсен кивнул.

– Ты уже взял билеты? – спросил Эклз, выходя из дома под моросящий летний дождик. Он хотел уехать отсюда как можно быстрее. Уехать, сбежать, забыться в каком-нибудь баре, стереть этот день из своей памяти навечно.

– Да. Самолет через два часа. Ты уверен, что справишься сам?

Дженсен хотел согласно кивнуть, но не сумел. Он абсолютно не был уверен, что сможет справиться с навалившимися несчастьями. Коллинз понял его без слов, прекратив разговор.

Сегодня он не был за рулем, что к лучшему. В таком состоянии он бы точно кого-нибудь сбил. Водитель такси, дождавшись, когда все пассажиры сели в автомобиль, двинулся к городскому кладбищу.

Ехали в тишине, каждый погруженный в свои мысли. Дженсен старался выглядеть сильным и уверенным, но попытки казались совсем уж жалкими. Мать, сидевшая рядом, изредка всхлипывала, вытирая слезы носовым платком. Дженсен придвинулся ближе и обнял ее.

– Я в порядке, – шмыгнув носом, произнесла она. – Ты должен быть сильным, Дженсен. Всегда помни об этом.

– Я знаю, мам.

У входа на кладбище стояло около десятка машин, толпы людей шли по тропинке, петляющей среди могил. Дженсен с трудом подавил желание попросить водителя повернуть обратно.

Выйдя из машины, он открыл свой зонтик, закрывая им мать от дождя. Миша оставался рядом незримой поддержкой. Дженсен и не думал, что у него когда-нибудь будет такой друг, который не оставит его в такую минуту.

– Я подойду к Элен, – решилась Донна, заметив молодую девушку, стоящую в окружении своих родственников и друзей. Дженсен кивнул, отдавая ей зонтик.

Когда мать отошла от них, Дженсен обреченно выдохнул и вместе с Мишей направился к могиле.

– Не нужно было приезжать сюда, – обводя взглядом мраморные плиты, Дженсен все больше склонялся к побегу отсюда. – Он бросил меня.

– Он все равно твой отец, – рассудительно заметил Коллинз, идя с ним рядом.

– Хреновым он был отцом, – невесело хмыкнул Дженсен. – Алан выставил нас с матерью из дома, женившись на этой Элен. Он не вспоминал обо мне до самой смерти. Не понимаю, как мать согласилась приехать сюда, к нему, после того, как он предал ее.

– Точно так же, как ты через два часа полетишь к своему Падалеки, – пожал плечами Коллинз.

Дженсен ничего не ответил на это. С момента развода родителей он ненавидел своего отца, а накануне Алан позвонил ему, сказал, что сожалеет о содеянном, просил прощения. Дженсен, слишком взвинченный после встречи с Джаредом, нагрубил отцу и даже слушать не стал. А через день позвонили и сообщили, что Алан скончался от сердечного приступа. Это окончательно выбило почву из-под ног в тот момент. Все дальнейшее происходило как в тумане. Не успел он оклематься от шокирующей новости, как приехал Мюррей и сообщил о болезни Джареда, о том, что Падалеки может умереть. Этот разговор стал как удар кувалдой по голове. Дженсен видел, как все вокруг него рушится с космической скоростью. А он ничего не мог удержать.

Потом были быстрые сборы. Перелет. Даллас. Город детства, воспоминания об отце, тех счастливых моментов, которые были у них когда-то. И вот уже священник стоит над могилой отца и произносит раздирающие душу слова:

– Мы пришли сюда, чтобы почтить память Алана Эклза…

В зале аэропорта Берн было шумно. Дженсен, перекинув через плечо лямку дорожной сумки, всматривался в лица толпы, пытаясь найти Мюррея. Чужая речь резала слух. Дженсен впервые выезжал куда-то дальше Штатов и сейчас чувствовал себя неуютно.

– Эклз! – махнул рукой Чад, пробираясь через группу людей, спешащих встретить своих родных и близких. – Привет, – добравшись до него, блондин протянул руку.

– Привет, – ответил Дженсен на рукопожатие и поправил сползающую лямку сумки. – Ты на колесах?

– Да. В прокате машину взял. Она на парковке.

Они вместе двинулись к выходу. Дженсен подавлял в себе желание спросить о самочувствии Падалеки, боясь услышать плохие новости. После похорон отца он никак не мог отделаться от ощущения, что теряет Джареда.

Швейцария встретила американцев теплым летним солнцем. Погода стояла великолепная. Не жарко и не холодно. Только вот насладиться всеми прелестями путешествия не получилось – причина визита в эту страну была весьма неприятной.

– Слышал про твоего отца. Прими мои соболезнования, – без своих привычных озорных ноток произнес Мюррей.

Дженсен сглотнул и кивнул головой. Просто сейчас он даже чисто физически не мог говорить об этом. Перед глазами до сих пор стояло кладбище в родном городке, могилы, церемония погребения. Слишком свежи еще были воспоминания, чтобы с легкостью отмахнуться от них.

– Спасибо, что сказал про Джареда, – остановившись у желтой Ламборджини Мюррея, произнес Дженсен. Он был искренне благодарен Чаду за то, что тот сообщил ему о болезни Падалеки, что помог ему перебраться в Швейцарию, оформив визу и загранпаспорт в кратчайшие сроки.

– Джара меня убьет, когда узнает, – невесело улыбнулся Чад. – Он не хотел, чтобы ты видел его в таком состоянии, да он и меня не хотел видеть, – Мюррей замолчал, погрузившись в свои мысли. – Ладно, поехали. Не будем терять время.

Чад сел за руль. Выглядел он неважно. Бледный, уставший. Серая ветровка делала его еще больше похожим на восставшего зомби. Заведя машину, он аккуратно выехал на проезжую часть.

– Знаешь, мы с ним с самого детства вместе, но никогда он… черт, я как увижу его… аж в груди щемит… – сдавленно произнес Мюррей.

– Что говорят врачи? – решился спросить Дженсен.

– Пока обследуют, совещаются. Ничего толком они не говорят. Только твердят все время, что шансов мало.

– Но они есть. Уже хорошо.

– Остается только верить, – устало вздохнул Чад. – Куда сейчас, в гостиницу?

– Нет, давай сразу к нему.

Мюррей спорить не стал, все понимая.

До клиники они ехали уже молча. Единственным, что их связывало, был Джаред. А говорить о нем было слишком больно для обоих. Так и ехали в тишине.

Когда впереди замаячило большое здание в готическом стиле, Мюррей сбавил скорость. Весь этот огромный комплекс назвать клиникой язык не поворачивался. Скорее старинная крепость в окружении душистого сада. Дженсен мог поклясться, что слышал журчание реки, когда Мюррей въехал в ворота, показав пропуск посетителя. Дождавшись, когда Чад припаркует свой автомобиль на стоянке, Дженсен вышел из машины. Судя по тому, каких марок здесь стояли авто, лечились в этой клинике одни богачи.

– Он в третьем корпусе, – сообщил Чад, и Дженсен направился следом за ним по тропинке, ведущей к зданиям. – Я заказал тебе пропуск. Держи, – протянул он пластиковую карту. – Здесь хорошая охрана, могут остановить.

– А предки Падалеки тоже здесь? – беря карточку и цепляя ее на рубашку, поинтересовался Дженсен.

– Только Джеральд. Но он дал добро на твой приезд. То, что он тогда в Вашингтоне наговорил тебе – ложь. Мистер Падалеки никогда бы не стал опускаться до того, чтобы запрещать своему сыну встречаться с кем бы то ни было. Это Джаред попросил его поговорить с тобой.

– Зачем?

– Чтобы отдалиться от тебя. Джара всегда думает в первую очередь о тех, кто ему дорог, забывая о себе. Ты, странным образом, сумел войти в круг таких людей. Отталкивая тебя, он надеялся, что убережет тебя.

Дженсен до боли сжал кулаки. Острая необходимость немедленно увидеть Джареда заполнила его до краев одновременно с чудовищным страхом узнать, что он опоздал. Тяжелый перелет, долгие ночи без сна и снова туман, окутывающий его с ног до головы.

Вместе с Мюрреем они поднялись по ступенькам в административное крыло.

– Здравствуйте, мы к Джареду Падалеки, – подойдя к медсестре, сообщил Чад.

– Его провели в сад, – тут же отозвалась девушка.

– А его отец?

– Он в кафетерии.

– Спасибо.

Чад повернулся к Дженсену:

– Вон выход в сад, там тропинка одна, не заблудишься. Обычно он около речки бывает.

– Я найду.

– Ты только не… не пугайся его заторможенности. Он под препаратами, – замялся Мюррей.

– Я понял.

– Хорошо. Тогда иди, а я пока мистера Падалеки отыщу.

Расставшись, они разошлись по разным сторонам. Дженсен направился к стеклянной двери, которая, по словам Чада, должна была вести в сад. Оказавшись на свежем воздухе, Дженсен огляделся. Сад выглядел роскошно. Ухоженные кустарники, клумбы с цветами, тихое журчание реки невдалеке, щебет птиц, даже бабочки летали, словно специально подобранные, яркие и большие.

Пройдя немного вперед, Дженсен натолкнулся на девушку в каталке, отдыхавшую среди благоухающих роз. Она выглядела как призрак, слишком худая, слишком бледная и взгляд такой неживой. Поежившись, Дженсен двинулся дальше, стараясь не смотреть на больных, гуляющих вместе со своими родными. Каждый пациент этой клиники напоминал какого-нибудь героя из фильмов ужасов. Среди этого сада, среди всей красоты природы они уже были мертвы. С каждым шагом сердце учащало свой темп, испугано колотясь о грудную клетку.

Когда остался последний поворот, Дженсен замедлил шаг и, набрав в грудь больше воздуха, обошел большое дерево. На единственной скамейке в этом укромном уголке сидел парень, немигающим взглядом уставившись на гладь воды. Дженсен и не думал, что может быть настолько больно. Не думал, что будет так трудно сдержать отчаянный стон раненого зверя.

Он стоял так довольно долго, не в силах сделать шаг к скамейке, смотря на то, что осталось от Джареда. Невозможно было поверить, что вот этот похудевший, не реагирующий ни на что парень и есть тот самый непреклонный Падалеки. Совладав с собой, Дженсен все же сделал несколько шагов, разделяющих их.