Текст книги "Изнанка (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Глава 1 ==========

Эрчер Веллинг

– Капитан Эрчер, вас зовут в правление, – веснушчатый соседский пацан остановился на пороге сарая и с любопытством уставился на разделочный стол.

– Что там? – отозвался Эрчер, отсоединяя шкуру мухолося от мускулов. Широкое лезвие ножа хищно ныряло в кровавые глубины.

– Там страшная тайна, мне не сказали, – мальчишка подошел поближе. – А где вы его завалили, у Синеречки?

– Нет, за Лысой горой.

– Во как, – с уважением протянул мальчик, а потом поймал быстрый взгляд Эрчера и сбежал.

Эрчер закончил свежевание, засунул тушу в морозилку и стянул кожаный передник. Тот был в брызгах и красных мазках, и Эрчер повесил его в чистилку, а потом долго мыл руки, наблюдая, как розовая вода стекает в раковину. Вообще-то он был в отпуске, но, пожалуй, стоит включить коммуникатор и посмотреть, что еще придумали в правлении.

Везде достанут, нужно было сразу уйти в дальний поход.

…На Хасефею, ближайшую колонию, имеющую статус звездной метрополии, напали альвинги. И поработили. Эрчер несколько раз перечитал. “Поработили”. Что это значит, и как именно “поработили”?

Два года назад они отправили в Хасефейские университеты свое первое поколение, две сотни юношей и девушек, рожденных на этой планете. И вот теперь… Их тоже “поработили”?

Он почувствовал, как в висок вонзилась игла боли.

Рихард Терге

– Твое задание, – полковник Штирхер нехорошо ухмыльнулся и протянул сиреневый пластиковый конверт.

Рихард тут же его вскрыл, как и полагалось поступить по инструкции с сиреневым конвертом.

В ближайшем секторе галактики находилась еще одна планета условно-терранского типа, номер СЦ-526, степень развития низкая, тип аграрный. И ему надлежало отправиться туда под видом хасефейского беженца, далее процедура стандартна: установить маяки наведения, чтобы освободительный флот вышел к планете по прямому лучу, минуя ловушки подпространства.

– Я не очень-то похож на хасефейца, – Рихард посмотрел на полковника и поморщился. На хасефейца он как раз-таки был похож, такой же белобрысый и загорелый, и язык в совершенстве знал. Еще бы, провел здесь последние два года перед вторжением. То есть перед освобождением.

– Постановления Комитета не обсуждаются, – полковник Штирхер сделал суровое лицо и изрек уже известное: – Через двадцать стандартных часов с гражданского космодрома стартует “Циклоп”, шестьсот беженцев на борту. “Циклоп” терпит бедствие и запрашивает аварийную посадку на СЦ-526, а взлететь уже не может. Мы будем там через два месяца после запуска маяков.

– Что я буду делать там целых два месяца? – тонкий пластик с описанием задания светлел и истончался, и Рихард брезгливо бросил его на стол.

– Перепортишь им коз, – заржал в ответ Штирхер и погрозил ему пальцем. – Найдешь, чем заняться. Считай, что тебе повезло и это твой отпуск.

– А беженцы? – вспомнил об упущении Рихард.

– Все из походного цирка, безобидные, некоторые не совсем нормальные. Перестарались слегка штурмовики. Ну ничего, сейчас набрали из лагеря добровольцев, – Штрихер мечтательно уставился на нежно-розовые облака, прилипшие снаружи к стеклу. – А этих все равно оставлять нельзя, товарищи с Родины не поймут.

На Родине цирковых Рихард вблизи только один раз видел, в жопу пьяный папаша с работы как-то притащил парочку девиц. И были они красивые и веселые, коренные альвинки, а потом в холл спустилась мама и прострелила им ноги из табельного оружия. Папаша весь следующий день на коленях за ней ползал и умолял простить, и мама простила, конечно же, она ведь так любила отца. Рихард много раз вспоминал эту безобразную сцену и всегда представлял себя на месте мамы. Он бы не простил так быстро, а заставил бы… заставил… на этом месте Рихарда накрывало обычно, и дальше продолжать эти мысли становилось постыдно и гадко.

Эрчер Веллинг

– Я знаю подступы к Хасефее, дайте мне корабль и я найду их… кого еще можно найти, – Эрчер сжал под столом кулаки.

Он смотрел поверх голов членов правления и старался не думать о Камилле. Единственная дочь в лапах альвеймских выродков, а он ничем не может ей помочь. Ни ей, ни еще двумстам колонистам, каждый из которых вырос на его глазах. А ведь если взять хоть один из трех их исследовательских ботов и отправиться туда, то есть еще надежда найти, спасти…

– А альвингов вы знаете, капитан? – нарушил тяжелое молчание комендант.

– Знаю, – процедил Эрчер. Альвинги славились своим основательным подходом и вряд ли оставили хоть малейшую возможность у себя партизанить.

Двадцать лет назад он был совсем юным капитаном маленького колонизаторского корабля. И благодаря своей полувоенной должности помнил об империи Альвейм и ее психованных подданных, помешанных некогда на захвате Вселенной. Альвейм тогда пребывал в жалком состоянии – разбит в последней войне и лишен более половины своих колоний. Само имя бывшей империи зла практически исчезло из информационных сводок. Граждане Вольной Конфедерации давно привыкли к миру и невозбранно плодили и размножали свои колонии, как раз была обнаружена новая плеяда терранских планет. И все казалось таким незыблемым и безопасным, ведь за гранью познанных земель царили непроходимые звездные пустоши, а от агрессивных Старых колоний (в том числе и Альвейма) их защищала нерушимая Линия Бозон-Хиггса. Как же проклятые альвинги смогли восстать из пепла и прорваться?! Да еще и прямо в их захолустье. Неужели уже успели …поработить сердце Конфедерации, все тысячи звезд Геркулесова Скопления?

– Мы не можем привлекать их внимания, – сказал комендант очевидное. У колонии не было никакой защиты, кроме затерянности и призрачной надежды, что хасефейцы уничтожат важные данные, а альвинги не покусятся на такую мелочь.

– Нам остается только надеяться, что дети смогут выжить на Хасефее, – хрипло заметила сидящая рядом Тринкс, начальник канализационных систем. – И мы не можем рисковать другими своими детьми.

– Последнее твое замечание излишне, Тринкс, – сказал Эрчер, и все неловко от него отвернулись.

“Ты сам виноват, что ограничился одним ребенком, вложил все в единственную дочь, заведи новых”, вот что наверняка думал каждый из них, и у Эрчера снова заболела голова, их осуждение и сочувствие стучало по черепу.

А через восемь дней, в горах, его застала новая весть: в их системе вынырнул корабль хасефейских беженцев. Эрчер прислонился к сочащейся влагой скале, по пятому разу перечитывая сообщение. Но там ничего не было сказано о том, кто на борту, и Эрчер поспешил в Город.

– Их четыреста восемьдесят шесть. И ни одного нашего, – сказал комендант.

– Пять сотен! Где нам их разместить? А есть ли среди них нужные специалисты? Может, поживут пока в своем корабле? – заволновались члены правления.

– Людей надо оттуда снять, а корабль уничтожить, – сказал Эрчер, – мало ли чем нашпиговали его альвинги.

– Например, своими штурмовиками! – воскликнул кто-то.

– Может, уничтожить корабль на подлете?

– Если это военный корабль, они смогут защититься от нас, – заметил Эрчер. – Да и не похоже это на замаскированный крейсер. Обычный лайнер, набитый подростками.

– Подростками? – изумился кто-то, не удосужившийся ознакомиться с данными.

– Да, – заметила их главный генетик, – хасефейцам наверно повезло эвакуировать закрытые школы и колледжи для мальчиков, в списке пассажиров только детишки старшего школьного возраста и студенты.

– Девушки тоже есть…

– Что же мы будем с ними делать? Распределим по бездетным семьям? – предложил ответственный за народонаселение. – Тогда не понадобится никаких жилищных ресурсов, а еды и одежды нам хватит.

И все обрадовались этому предложению, заговорили о моральных устоях колонии, которыми должны будут обязательно проникнуться подростки, чтобы стать достойными гражданами.

И в ту минуту они искренне верили, что все будет по-прежнему, война не коснется их мира, они так и будут растить свою цивилизацию, обучать все новые поколения, а самых талантливых отправлять в университеты метрополии. А Хасефею обязательно освободит отважный флот Конфедерации, и все будет хорошо.

Эрчер сжал зубы и отвернулся, случайно поймав свое отражение на зеркальной стене. Собственные глаза глядели на него зло и тревожно.

– Хотите взять себе девушку, Эрчер? – добродушно предложил ему комендант после собрания.

И хлопнул по плечу.

– Нет, я предпочту парня постарше, – Эрчер коротко кивнул и поспешил к себе, ощущая, что держит спину слишком прямо.

Рихард Терге

“Циклоп” оказался приличным вполне корабликом, современным, с полностью автоматическим управлением. Рихарда загнали вместе со всеми в багажный отсек, он едва успел рассмотреть будущих попутчиков. Все они тут же смирно расселись ровными рядами, не осмеливаясь даже жаться друг к другу. Рихард вспомнил инструкцию: до старта перейти на верхнюю палубу и занять одну из пустующих кают. Это было несложно, он отлично помнил план корабля. Выбрался из отсека под нарастающий гул двигателей и бросился по коридору, было так странно бежать сломя голову по вражескому кораблю, в хасефейских фильмах в такие моменты из закрытого шлюза всегда выпрыгивали огромные насекомые или мертвецы, а в отечественных – враги свободы. К сожалению, оружия Рихарду не дали, не положено было.

На “Циклопе” нашлось несколько люкс-кают, Рихард радостно забрался в одну из них и сразу же полез в бар. Эту поганую привычку он подцепил от хасефейцев, те не ведали никакой дисциплины и хватались за бутылку по любому поводу. В баре оказалось пусто, и он вспомнил о людях в трюме. Многие из них были очень молоды, не старше шестнадцати, на изнеженной Хасефее такие еще в школу ходили.

И еще многие наверное ранены, про походный цирк в кадетском корпусе такие гадости рассказывали. Рихард устыдился вдруг собственных прошлых мыслей, он мечтал когда-то, что заберет к себе двух… нет, трех несчастных, непременно юношей, и не будет их никогда обижать, а они будут любить его крепко-крепко.

Как только корабль покинул орбиту Хасефеи, Рихард нашел в медблоке аптечку и отправился в багажный отсек. Близкие контакты с врагом запрещены, он просто перевяжет тех, кто в этом нуждается, и вколет регенераторы и стимуляторы.

Бывшие альвинские пленники так и продолжали сидеть рядами на полу, почти все со следами побоев, а о серьезных повреждениях и думать не хотелось. Вряд ли на корабле достаточно медикаментов, эти люди просто не переживут перелет. В подпространстве можно ведь несколько лет блуждать, если идти без направляющего луча маяков.

Рихард медленно шел между пленниками, одни мальчишки, девок еще ни одной не увидел. “Пидорасня в полку процветает, и надо с этим что-то делать”, ржал Штирхер, и Рихард тогда не понял этой его шутки, принял ее на свой счет. Но оказалось, что в походном цирке, этом блядском борделе, было много юношей, и всех их согнали на “Циклоп”. Рихард облизнулся невольно и встретился взглядом с одним из пленников. “С беженцем”, поправил он себя.

***

Поспать удалось аж через двое суток, Рихард просто вырубился на диванчике в кают-компании. Пятьдесят шесть человек были в тяжелом состоянии, их перенесли в лазарет, и четверо уже умерли.

– Рик, они все умрут, – бубнил себе под нос Стивен, студент-медик, считающий Рихарда своим новым другом. А может, он был еще одним агентом особого отдела. – Автоматики нужной тут нет, пришлось вручную же…

– Заткнись уже, дай поспать.

Он и так сделал для этих людей все что мог, разместил в каютах (пятая часть не влезла, правда), организовал выдачу продовольствия из запасников корабля. Паек скудноват получился, зато должно было года на два хватить.

Заснуть никак не получалось, Рихард без конца прокручивал в голове одно и то же, как он заговаривает со Стивеном, к ним присоединяются еще люди, робкие и запуганные, кто-то кричит в другом конце багажного отсека… А потом все эти операции, кроме Стивена на борту нет медиков, и Рихард помогает ему, он-то окончил курсы первой помощи, как и все альвинги. Кое-как они зашивают шесть изодранных задниц, ужасное зрелище, что, интересно, туда пихали.

Двое из тех, кому они заштопали жопы, поразительно быстро пришли в себя, и Рихард назначил их ответственными за раздачу пайков с продовольственного склада. Даже выдал им найденный шокер для устрашения подлецов, осмелившихся покушаться на ограниченный ресурс.

Уже был прецедент: мелкий пацан и худющая избитая девка пытались украсть консервы. Зачинщицей оказалась девчонка, сама призналась и еще просила отпустить мелкого. Рихард побил ее гибким шлангом от душа, а мальчишка вдруг грохнулся на колени и запричитал:

– Умоляю, господин, не бейте сестричку.

– Прекрати, Кай, – скривилась девчонка, потирая задницу, а потом извернулась и укусила Рихарда за ногу, вот же тварь.

– Ах ты… – ругательства застряли у него во рту, все же неприлично при женщине. – Ах ты… крыса!

Он запер ее вместе с братом в отдельной каюте, и она несколько раз еще кидалась на него, когда он приносил паек. А он все вспоминал, как ее маленький братик стоял тогда на коленях, неужели это штурмовики его научили таким гадостям. Рихард даже хотел забрать его к себе в каюту, но потом передумал, не стал разлучать с сестрой.

“Куда мы летим?” – спрашивали Рихарда. “Вникуда, – смеялся он в ответ, шел девятый день путешествия, и из кают редко кто выходил. – Какая разница, главное, нам удалось спастись, наверное, нас обменяли на других пленников или ресурсы”.

Замысел товарищей из Комитета теперь ему самому казался странным. Рихард гнал прочь сомнения, ведь именно с них начинается душевная слабость и презрение дисциплины, а там и до предательства недалеко. Но очевидно же, что скоро все эти бывшие походно-цирковые элементы придут в себя, и на “Циклопе” вспыхнет всеобщая драка за лучшие каюты и жратву. Тех, кто был не в себе, Рихард предусмотрительно запер в багажном отсеке, это в точности совпадало с полученными инструкциями.

Но его опасениям не суждено было сбыться, еще через восемьдесят часов “Циклоп” вышел из подпространства вблизи СЦ-526. Это могло значить только одно: корабль случайно попал в зону повышенной плотности изнанки, поэтому им удалось преодолеть почти двухгодичный путь за двенадцать дней. И еще одно, понял вдруг Рихард, все люди в трюме мертвы. От смертельных аномалий изнанки на “Циклопе” были экранированы только пассажирские каюты, а Рихард сам, своими руками запер в багажном отсеке больше ста человек. И теперь на его руках кровь не только врагов свободы, но еще и ни в чем неповинных людей, ведь будь они врагами, разве позволил бы им Комитет покинуть Хасефею…

Тогда, в трюме, он впервые увидел столько раздавленных и покореженных тел сразу, и это зрелище вызывало неприятное, тяжелое чувство. Рихард надеялся, что оно пройдет со временем, в конце концов, если бы он не вывел остальных, все бы погибли.

========== Глава 2 ==========

Эрчер Веллинг

Эрчер прошелся перед пятью своими полицейскими, держащими подобие строя. Остановился перед неровно толпящимися добровольцами:

– Держите оружие наготове, мало ли кто прилетит от альвингов. Без команды не стрелять.

– Есть, сэр, – вразнобой откликнулось несколько добровольцев, а один, самый молоденький, залихватски вскинул охотничье ружье на плечо.

Эрчер перехватил взгляд своего лейтенанта и страдальчески дернул уголком рта. Когда-то давно лейтенант был его вторым пилотом. А потом они переквалифицировались в полицейский отдел, в полном соответствии со стратегией колониального развития. И основным их занятием на протяжении двадцати лет был поиск заблудившихся детишек. Теперь же им предстояло встретить пять сотен загадочных беженцев. И допросить их.

На посадочную площадку опустился небольшой лайнер и раскрыл шлюзы. Ребята рядом с Эрчером нервно вздыхали и переминались, из шлюзов никто не появлялся.

– Что там, они живы? – спросил Эрчер в коммуникатор.

– Да, сказали, что выходят.

На трапе показался первый человек, осторожно высунулся, огляделся, а потом нерешительно помахал рукой. Он выглядел как обычный хасефеец, молоденький, смуглый и светловолосый, только наряжен был в какую-то серую робу.

– Привет, не бойся, – сказал ему Эрчер по-хасефейски.

И парень обернулся, подал какой-то знак внутрь корабля, а потом принялся спускаться. За ним начали выходить остальные – одетые в такие же серые рубашки, а многие и без штанов. Они были совсем юные, гораздо младше первого, испуганные и тоненькие, и знаменитый их хасефейский загар не имел шикарного оттенка кофе с молоком, а казался серым.

– Бедные, – прошептала девчонка из добровольцев и растерянно опустила ружье.

– Добро пожаловать на Даллену, – сказал Эрчер в громкоговоритель. – Прошу вас пройти за этим синим скутером, вас сейчас осмотрят врачи и распределят по месту жительства.

Огромная толпа смотрела на него, кажется, не дыша, и Эрчер махнул им рукой на полицейский скутер. К нему подошел один из хасефейцев постарше:

– У нас есть больные…

– Хорошо, я вызову автобус. Сколько их?

Толпа шевелилась и гудела, подаваясь в указанном направлении.

Колонисты обустроили свой стадион для приема беженцев, расстелили там матрасы, поставили еду, переносные туалеты и бочки с водой. А еще оборудовали десять медицинских кабинетов – проверять пришельцев на предмет болезней и колоть прививки. И ребятам Эрчера предстояло пара дней непрерывного труда: опросить каждого, изготовить документы, отправить в принимающую семью. Самому Эрчеру тоже не удалось отвертеться от приемыша, бездетных семей, готовых возится с травмированными подростками было не так уж много, даже пришлось дать разрешение особо жаждущим из тех, у кого были свои дети. А Эрчеру достался двадцатидвухлетний студент, как он и хотел. Наверняка парень скоро адаптируется и не будет создавать проблем.

Эрчер с лейтенантом и парой добровольцев поднялись на борт лайнера, где сканером обнаружили еще с десяток пацанов. Некоторые забились по каютам и не хотели выходить, скулили и умоляли не трогать, когда их выковыривали. И упирались всеми конечностями, цеплялись и извивались так, что серые рубашки задирались в борьбе, а под ними ничего не было. Эрчер не выдержал и поддал одному по голой жопе, тот сразу прекратил истерику.

Еще мальчишки нашлись за кожухом реактора и в камере очистки. А парочка усиленно питалась прямо в продовольственной камере.

Около трюмов к ним присодинилился главный инженер с машинного завода и принялся радостно трещать о том, что корабль решили все же не на расплавку отправить, а на демонтаж.

– Через несколько лет восстановим в нем все модули и будет у нас собственный лайнер! – мечтал он.

– Это мы еще посмотрим, насчет переплавки, – сказал Эрчер, пытаясь подавить раздражение. – Требования безопасности…

– Да оставьте вы вашу параною, капитан! – инженер обвел руками окружающее: – Только подумать, эдакое богатство – и в печь. Так нельзя, ведь колония…

Эрчер молча разблокировал трюмы.

…И инженера вырвало прямо там, на половине фразы, он как раз шагнул вперед, наверно, собирался путаться у Эрчера под ногами для большей убедительности. И наступил в то, что вытекло.

– Убираемся отсюда, здесь живых нет, – выдавил Эрчер, его самого тошнило от запаха и от вида десятков раздавленных в лепешку тел.

***

– Их всех в борделе каком-то держали, – доктор благодарно кивнула на поднесенную зажигалку и глубоко затянулась. – Цирк называется. Цирк, конюшни… Цирк – это ведь для всяких фокусов, да?

– Да, – согласился Эрчер, он не курил, просто сидел бездумно во время перерыва. Скоро было его дежурство в приемной.

– Неужели альвингам не хватает кукол, зачем такое с живыми людьми делать? – спросил еще кто-то.

– Наверно, потому что они нелюди и извращенцы, – сказал Эрчер убежденно, перед глазами все еще стоял тот трюм с раздавленными подростками.

Ему на самом деле не хотелось думать, из-за каких психических отклонений альвинги творили все это. Может, они все там мутировали и сдвинулись в своем Алвейме, переставшем, судя по рассказам беженцев, быть Империей, а преобразившемся в какое-то совершенно неведомое государственное образование. Типа термитника.

Оставалось только надеяться, что их собственным детям повезло на далекой Хасефее больше, и они не попали ни в какой цирк.

Очередной мальчишка получил идентификационную карточку и, прижав ее к груди зачем-то, вышел из приемной.

– Океанолог, – задумчиво сказал Эрчер, увидев имя следующего клиента: Рик Мартел, 22 года, студент второго курса. Его будущий подопечный. – Как думаете, Лена, колонии нужны океанологи?

– Конечно, – отозвалась доктор, массируя глаза. – Это полезная специальность.

Вошедший Рик оказался высоким, просто разительный контраст с основной массой беженцев – молодой мужчина, а не мальчишка. И конечно же, он был один из немногих, обладающих штанами.

– Раздевайся, Рик, – доктор гостеприимно махнула в сторону диагностического аппарата.

Парень кивнул и принялся разоблачаться, складывая одежду в аккуратную стопочку. Эрчер сразу проникся к нему за это симпатией.

– Как случилось, что вам повезло оказаться в штанах?

Синие глаза Рика удивленно распахнулись:

– Не знаю, сэр, до сих пор не могу поверить в свое счастье, – отозвался он на лонгдалене с акцентом.

Рихард Терге

Рихард замотался поплотнее в одеяло, спасаясь от пронизывающего ветра. Удивительно все же, каждый новый мир был таким неожиданным и ярким. И неправильным, не то, что родной Альвейм. Их не отправили в трудовой лагерь и не заперли в тюрьме, и с заданием теперь справился бы любой солдат. На Даллене Рихард не увидел военных, их встречали лишь несколько полицейских и гражданские с ружьями, он даже не верил в глубине души, что все так просто, должен же быть какой-то подвох.

– Нас расселят по семьям, представляешь, – Стивен возбужденно махнул рукой, они сидели на расстеленных прямо на зеленой траве матрасах и жевали вкусный хлеб.

– Расселят, ага, в качестве личных рабов, и будешь каждый вечер хозяину жопу начисто вылизывать, – ответил Рихард и вспомнил одного из далленских полицейских, черноволосого и очень бледного, неуловимо похожего на демона с картины, которая у бабушки в спальне висела. Он видел этого далленца сегодня дважды, и еще один раз померещилось.

– Ну тебя с твоими шутками, – обиделся Стивен. Не знал, что на Альвейме так и было до освобождения.

– А еще медосмотр будет, – Рихард кивнул в сторону будки с красным крестом. – Вот заглянет доктор тебе в задницу…

– …Прекрати!

– Ладно, прости, – он притянул Стивена к себе за плечи, и тот прильнул почти привычно, как и всегда, когда вспоминал свое пребывание в цирке, поразительный все же эффект.

Их позвали на медосмотр, и Рихард держал Стивена за руку все время, пока не подошла его очередь заходить в кабинет. И его демон был там, со значком на рукаве и в гражданском, Рихард стоял и как придурок рассматривал его плотно сжатый рот, такой ведь ничем не разожмешь, только если ножом попробовать. Нельзя ножом, оборвал он самого себя и уставился на молодую невзрачную докторшу, чтобы отвлечься.

– Все в порядке, – сказала чуть позже доктор Лена, – вылезай из диагноста и одевайся. Можешь подождать здесь Эрчера, мы скоро закончим.

– Да, сразу поедем ко мне, – подтвердил тот.

– Спасибо, сэр, – Рихард тогда уже решил, что обязательно его выебет, внутри все дрожало от радости и вот-вот грозило обернуться неконтролируемым стояком.

На Хасефее можно было договориться и трахнуть кого-нибудь за деньги, ужасный порок вовсю процветал, и Рихард ему предавался с небывалым рвением. В инструкциях не было запрета на секс с продажными мужчинами, нельзя было лишь заводить постоянные половые связи. И он каждый раз снимал кого-то нового, каждый день до освобождения этого развратного мирка, а потом опять воздержание. Не стоило пятнать образ альвеймского офицера, Комитет такое активно не одобрял.

Он тихо сидел за ширмой, пока Лена и Эрчер принимали еще троих хасефейцев, слушал одни и те же вопросы и ответы и с трудом сдерживался, так хотелось набить лживые морды клеветникам. Альвинги по рассказам беженцев походили на безмозглых зверей, а далленцы верили всему этому.

– На сегодня все, – наконец услышал Рихард. – Пошли.

Он выскочил за Эрчером на улицу, уже стемнело, и звезды на Далленском небе были огромные и розоватые. Рихард пялился на своего куратора, в основном на задницу, конечно, тот двигался легко и уверенно несмотря на усталость и какую-то внутреннюю печаль.

– Ты есть хочешь?

– Да, – ответил Рихард, жрать хотелось сильно.

Они ехали по такой ровной и хорошо освещенной дороге, тут и там среди деревьев мелькали крыши невысоких домиков. Огромных зданий, как на Хасефее, тут не было, Даллена вообще походила на поселок, который соорудили для съемок фильма о светлом будущем, до того все было новеньким и чистым.

– Заедем… – Эрчер покосился на его робу, – … нет, дома поедим.

В животе у Рихарда заурчало, до чего же было прекрасно мчаться по ночной трассе, ветер в лицо, влажные возбуждающие запахи… Точно, как отпуск. Рихард все старался угадать, в каком из домов живет Эрчер, но ничего не вышло, они совершенно внезапно свернули куда-то вглубь зарослей и подъехали по шуршащей дорожке к двухэтажному коттеджу.

– Выбирай сам, разогревай и ешь, не стесняйся. Ванная наверху, твоя комната сразу за ней, – Эрчер привел его на кухню, а сам пошел на второй этаж.

– А вы будете что-нибудь, сэр, – крикнул Рихард ему вслед, но ответа не дождался.

Пришлось ужинать в одиночестве, он не сразу нашел холодильник, замаскированный зачем-то под обычный шкаф. Зато внутри обнаружилось много вкусного, и Рихард с удовольствием объелся. И такая его благодать охватила, вокруг стояла кристальная тишина, прямо как перед расстрелом, ни гула вентиляторов, ни стрекотания насекомых.

На втором этаже было совсем темно, только тонкая полоска света пробивалась из-под одной двери. Наверное, Эрчер тоже не спит, решил Рихард и толкнул дверь в сторону. Та отъехала почти бесшумно, он вошел в ванную комнату и замер. В круглой светло-зеленой чаше спал Эрчер, откинув голову на бортик, такой беззащитный с этими своими прилипшими ко лбу волосами. Рихард сглотнул.

– Сэр, вам надо в постель.

Эрчер не пошевелился.

И тогда он подошел и прикоснулся к его плечу, погладил грудь и сжал по очереди маленькие темные соски, невольно потянулся к завиткам волос под водой и погладил лежащий член. Без одежды Эрчер выглядел гораздо моложе, чем показалось днем, лет на тридцать всего.

Нельзя так, напомнил себе Рихард и убрал руку, но не оставлять же его здесь, еще утонет. Он опять потянулся руками и все гладил и гладил Эрчера под водой вместо того, чтобы просто разбудить или вытащить. Собственный член давно упирался в штаны, аж влажное пятно проступило на ткани, и пришлось прижаться к ванне снаружи, иначе совсем невыносимо было.

– Пошли спать, – прошептал Рихард и попробовал достать Эрчера из воды, но тот внезапно распахнул глаза и возмутился:

– Что ты здесь делаешь?!

– Ты уснул в ванне.

Рихард поставил его на ноги и прижал к себе, чтобы унести в постель, и по телу прошли странные судороги. А потом Эрчер сильно схватил его за волосы, отталкивая и прижимаясь еще больше, и это спровоцировало болезненный какой-то оргазм, как во сне.

Эрчер Веллинг

Эрчер наконец оттолкнул вцепившегося в него мальчишку. Тот оказался неожиданно сильным, или это Эрчер ослаб со сна. Точнее, от бессонницы, вторые сутки на ногах с этими беженцами. Он, тяжело дыша, прислонился к стене и взглянул на Рика. Одежда у того была в темных пятнах от воды и еще наверно…

– Ты обкончался, – сказал Эрчер.

Рик опустил глаза и слегка порозовел:

– Прости.

– Я… не сержусь, – немного растерянно ответил Эрчер и потянулся за полотенцем. Было неловко ощущать себя голым, а халата у него не было.

Конечно, он должен был бы разозлиться на нахального типа, забравшегося к нему в ванную и так бесцеремонно облапавшему. Но ведь тот позаботиться хотел, вытащить. И правильно, страшно представить, каким разбитым проснулся бы Эрчер после ночи в чертовой усыпляющей лоханке.

– Правда не сердишься? – улыбнулся Рик и вдруг сделал нечто, совершенно выбившее Эрчера из колеи: присел на корточки и лизнул ему член. Эрчер отшатнулся, ударившись бедром о край ванны.

– Ты что творишь, перестань!

– Тебе не нравится? – в голосе Рика слышалось искреннее огорчение.

Эрчер прикрыл ладонью пах, чтоб тот не вздумал еще лизаться. Что там рассылали доктора в своих инфолистках о последствиях изнасилований? В голове все путалось.

– Успокойся, Рик. Тебе вовсе не надо… так.

– Но я хочу, – упрямо сказал тот и улыбнулся, глядя на него снизу вверх.

Улыбка у него была ясная и открытая, глаза словно бы смеялись, а несколько светлых прядей упали на лоб. Он был красивым и юным и совсем не похож на травмированного, и Эрчер подумал, что зря он взял такого взрослого парня. Ведь будь на его месте один из тех запуганных подростков, то можно было бы просто отправить его в спальню, шлепнув по заднице для острастки.

Но Рик был взрослым и знал, чего хотел. Наверно, он хотел забыться после плена у альвеймских выродков и кошмарного перелета. Эрчер вдруг вспомнил о трюме.

– А как распределяли тех, кого отправить в каюты, а кого – трюм? Кого первого загнали?

Рик прекратил улыбаться и поднялся.

– Это была … перезагрузка, – акцент его вдруг усилился. – Трюм неподходящий.

Эрчер кивнул, перед глазами все плыло и слегка кружилось:

– Спокойной ночи, Рик.

Он протиснулся мимо загораживающего выход парня, задев плечом.

– Я приду к тебе, – сказал тот ему вслед, и Эрчер подумал вдруг, как поразительно быстро они на “ты” перешли.

Ни с кем в колонии он не был так фамильярен, кроме дочери, конечно.

Он упал на кровать, не натянув до конца одеяло, и перед самым сном вспомнил, каким теплым был Рик. Теплый и живой.

А проснулся как обычно – от птичьих разборок в саду. Почему-то его участок облюбовала крикливая стая беловорон, и каждое утро Эрчер думал о том, что надо поставить против них пугалку. Но сегодня все мысли вылетели у него из головы: Рик лежал с ним в одной постели, тихо дышал в спину, и рука его по-хозяйски покоилась на Эрчеровом члене. Член полустоял.

Эрчер перевернулся на другой бок и внимательно посмотрел ему в лицо. Глаза Рика распахнулись и снова словно бы заискрились от сдерживаемого смеха.

– Что ты тут делаешь, я тебе выделил собственную спальню.

– Ты мне нравишься, Эрчер, – уголки его губ были изогнуты слегка вверх, и оттого казалось, что он улыбается. – Я тебя хочу.

– Найди кого-нибудь себе по возрасту. У меня нет времени на глупости, – он стиснул зубы, чувствуя, как Рик гладит его по руке.

У него на самом деле не было времени на всякие глупости. Или желания? После того, как жена улетела, не выдержав однообразия жизни молодой колонии, он ни с кем не заводил отношений, даже секс куклу запускал раза два в неделю и всего минут на пять.