Текст книги "Bellezza (СИ)"

Автор книги: LateForHappiness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Потом мы просто бродили по улицам Рима и говорили, говорили, говорили… С ним было невероятно интересно разговаривать на разные темы. До этого я ни разу не общалась с парнями настолько младше себя по возрасту. Мне казалось, что с ними просто не о чем говорить. Однако, Дамиано напрочь развеял этот миф. Для парня, который пожертвовал школьным образованием, чтобы всецело посвятить себя музыке, он высказывал на удивление трезвые мысли и приятно поражал меня своей начитанностью.

– Сколько тебе было лет, когда ты бросил школу?

Мы сидели на парапете моста Святого Ангела [20] и смотрели в тёмную воду Тибра, в которой плавали звезды. Я наслаждалась его близостью и запахом его одеколона, который, казалось, прочно впитался в мои волосы.

– Пятнадцать.

– Не жалеешь?

– О чем? О том, что ушёл в музыку? Нет.

– А что родители?

– Ну, сначала они, конечно, были не в восторге от этого, но со временем привыкли.

Я кивнула. Здоровая реакция родителей – сначала наорать, схватиться за сердце, а потом постараться смириться.

– Ну а ты? – Он испытующе посмотрел на меня. Его лицо в свете фонарей выглядело тихим и задумчивым.

– А что я?

– Зачем ты здесь?

Я замолчала, подбирая слова.

– Я из России, но уже давно не живу там.

Его глаза удивлённо расширились, но он не сказал ни слова, ожидая продолжения.

– Мои родители развелись, когда мне было семь. Отец эмигрировал во Францию. Он очень хорошо знал язык и ему предложили хорошую работу. Он звал с собой маму. Она не захотела все бросить и… Осталась. Ну и я с ней, конечно.

– Ты до сих пор зла на нее за это?

– Иногда – да, очень. Из-за её дебильных предрассудков и банального страха, наша семья рухнула. Не знаю, что именно она так боялась оставить – по сути у неё не было ни нормальной работы, ни друзей… А наши родственники родственники жили далеко. Но факт остаётся фактом – отец уехал и долгое время мы с ним не обещались. А когда мне исполнилось четырнадцать, он неожиданно написал мне. Я ничего не сказала маме. Мы начали общаться. Она, конечно, все равно потом узнала, страшно обижалась на меня, называла предательницей. Но мне было все равно.

Я прерывисто вздохнула.

– Отец чувствовал свою вину за то, что бросил меня. Он пригласил меня во Францию. Не буду рассказывать, как долго я уламывала маму отпустить меня, ведь я была несовершеннолетней и без её разрешения из страны выехать не могла. Но в конце концов, она сдалась. Я стала каждое лето проводить во Франции, выучила язык… А потом отец решил, что на этом останавливаться не стоит. Он настоял на том, чтобы я выучила и английский. Отправил меня перед выпускным классом на все лето в языковой лагерь в Америку. По-русски там никто не говорил, так что за месяц я научилась говорить по-английски так, как будто с детства только этим и занималась. Ну а потом… В двадцать два закончила универ у нас, в России, и поняла, что меня там ничего не держит. Уехала к отцу… А потом начала ездить по Европе, подрабатывая то там, то тут. Ну и вот три года уже как катаюсь. Италия… Мне всегда нравилась. И я решила – почему бы и нет?

Я улыбнулась.

– Вау, – с какой – то непонятной интонацией выдавил Дамиано, искоса поглядывая на меня. – Так тебе сейчас сколько, двадцать пять?

– Да.

– Старушка.

Я в ответ легконько толкнула его плечом.

– Ой, заткнись, мальчик.

Мы рассмеялись и синхронно, не сговариваясь, перевели взгляд на воду. В лёгкой ряби отражался свет уличных фонарей, бросая причудливые отблики на наши лица.

– На кого из родителей ты похожа? – неожиданно с любопытством спросил он.

– На маму. У нее тоже русые волосы и серые глаза. Но я искренне надеюсь, что я похожа на неё лишь внешне.

– И ты… Не скучаешь по ней?

– Нет. У нас просто не осталось ничего общего.

– Понимаю, – тихо отозвался парень, задумчиво глядя на меня.

– Правда?

– Да. Так же, как и у меня с моими бывшими друзьями. Когда я познакомился с Вик и Томасом… У меня не осталось места для других интересов.

– Вы познакомились в школе?

– Ага. И я стал почти все свое время проводить с ними. Мои друзья начали обижаться, психовать… А я ничего не мог с собой поделать. И сейчас не могу. Для меня музыка – это все. Я живу ею и в ней. И когда я на сцене… Это не передать словами.

Я во все глаза смотрела на него. Когда он начал говорить о музыке, то его лицо как будто озарилось внутренним светом. Тёмный шоколад в глазах заискрился, заблестел, губы тронула искренняя восторженная улыбка. В этот момент он был так красив, что моё бедное сердечко тревожно сжалось и потом заколотилось, как сумасшедшее…

Даа, Катерина, кажется, ты попала…

Заметив, что я пристально разглядываю его, он осекся и слегка смущённо поговорил:

– Что – то меня понесло. Извини.

– Ничего. Мне даже понравилось. Мне бы хотелось послушать, как ты поешь…

– Ну, это вполне можно устроить.

– Что, собираешься сделать это прямо здесь?

– Зачем? Ты ведь можешь прийти и посмотреть наше выступление на шоу.

Я замерла.

– Не знаю. Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему нет?

Я спрыгнула с парапета и принялась энергично отряхивать джинсы, старательно не глядя на него.

– Так почему нет? – упрямо повторил он, спрыгивая следом.

– Потому что… Я даже не смотрела ни одно твоё выступление на YouTube.

Он закусил губу, изо всех сил сдерживая смех.

– Ужас, Кэт. Ты меня разочаровала.

Я свирепо уставилась на него, но промолчала.

– А если серьёзно, я не понимаю, в чем проблема?

– Проблема в том, что я хочу воспринимать тебя, как обычного парня.

– Так я и есть обычный.

– Не начинай, ты понял, о чем я.

Он нахмурился и слегка прикусил нижнюю губу. Меня обдало жаром от одного этого движения.

– Я не тебя не заставляю, но…

– Вот и не надо.

–…но хоть убей, не понимаю, как это связано с…

– Дами.

От неожиданности он замолчал. Я тоже прикусила язык, не понимая, какого черта у меня вообще вырвалось это «Дами». Это прозвучало как – то… Интимно, что ли.

– Мне пора, – наконец, нарушила молчание я.

– Да.

– Проводишь меня?

– Конечно.

Мы шли молча до самого дома. Я была искренне благодарна за то, что он не стал повторно поднимать эту неловкую тему.

Уже прощаясь, он еле слышно шепнул:

– Вообще, знаешь, мне нравится эта идея. Как будто я обычный парень…

– Да, – кивнула я. – Совершено обычный.

Ещё никогда я самой себе так не врала.

[20] Мост Святого Ангела является самым популярным и туристическим в Риме. Он считается одним из старинных пешеходных мостов через реку Тибр.

Комментарий к 4

Mood этой главы:

Migrating Birds – Brice Davoli

========== 5 ==========

– Что – что тебе нужно, повтори ещё раз?

– Попасть на шоу «X factor»

С той прогулки на мосту прошло две недели. И Дамиано будто испарился – он не подкарауливал меня у работы, не встречал у дома. Вот уж когда я пожалела, что не мы не обменялись номерами телефонов. Я попыталась найти его в Instagram – и не смогла.

Точнее, я нашла какой – то профиль с именем Damianо и похожей фотографией, но в нем не было ни одного поста, да и подписчиков не наблюдалось. Было похоже, что если страничкой и пользовались когда – то, то сейчас забросили.

Я злилась одновременно и на себя, и на него. На себя за то, что привыкла к нему настолько, что его отсутствие причиняло мне почти физическую боль, в груди… А на него злилась, потому что приручил, привязал к себе и пропал. И я не могла понять, в чем причина. К тому же, время моего пребывания в Италии по рабочей визе стремительно сокращалось, что тоже действовало на нервы.

В один из свободных вечеров, пытаясь хоть немного успокоиться, я набрала в поисковой строке YouTube «Måneskin»…и просмотрела открывшееся видео почти не дыша.

В жизни он был безумно обаятельным, но то, что он делал на сцене… Это не поддавалось описанию. Это была магия, чудо, волшебство.

Остальные ребята, участники группы, сами по себе были феноменальны – что гитарист, что барабанщик, что девушка – басистка, но Дамиано придавал им целостность. Он был светящейся волшебной нитью, пронизывающей и связывающей их всех воедино.

А его голос… Он завораживал и околдовывал. Невозможно было поверить, что это ещё мальчишка, восемнадцатилетний мальчишка.

Когда-нибудь у его ног будет лежать весь мир и он станет коллекционировать разбитые девичьи сердца…

А потом в голове прозвучало эхо его слов: «Ты ведь можешь прийти к нам на шоу…»

И я решилась.

– Так. Давай еще раз. Это твоё жгучее желание попасть на шоу как – то связано с тем красавчиком, который приходил к нам тогда?

– Его зовут Дамиано.

– Неважно. Так все – таки?..

– Да. Он… В общем, он принимает участие в проекте.

Луиза с грохотом опустила груженый напитками поднос на стол и скептически посмотрела на меня:

– Ясно. А с чего ты решила, что я могу тебе с этим помочь?

– Я не знаю, к кому ещё обратиться, Лу. Я ведь здесь никого толком не знаю, кроме тебя.

Она фыркнула в ответ, но промолчала.

– Пожалуйста, Лу! Я ведь не прошу тебя привести меня туда за руку и усадить в зрительный зал. Просто помоги мне, скажи, как можно это сделать, ну пожалуйста-пожалуйста! Это ведь можно как – то сделать, я знаю, что можно, он ведь звал меня, но как – без понятия, а ты, Лу, ты же умная, ты сообразительная, ты сможешь!

– Ладно-ладно, – раздражённо перебила меня она, покусывая нижнюю губу, – я попробую. Но ничего не обещаю!

Я едва удержалась, чтобы не завопить от счастья и не кинуться ей на шею.

– Спасибо, спасибо, спасибо!

– Угомонись, я ничего ещё не сделала! И сказала же, что ничего не обещаю!

Я согласно закивала головой. Обещание – это уже что – то…

Через два дня, в начале смены, она небрежно бросила мне на ходу:

– На следующей неделе не планируй ничего на весь день.

Я непонимающе уставилась на неё. Она в ответ закатила глаза и раздельно повторила:

– Следующая неделя, Кэт. Суббота. Не занимай себе день.

До меня постепенно начало доходить.

– Неужели?..

– Да, должна будешь. И не ори, пожалуйста, – предупредила она мой счастливый вопль. Я была так рада, что подавила готовый вырваться наружу крик и только глупо улыбалась.

Я увижу его! Я увижу его вживую, на сцене!

– Только у меня одно условие.

– И какое же?

– Я иду с тобой.

Зал был битком набит. Нам досталось место где-то с краю среднего ряда. Сцену было видно довольно хорошо, как и кресла судей, которые пока что пустовали.

– Поверить не могу, что мы здесь! – возбуждено шепнула я Лу, беспокойно ёрзая на месте.

– Да уж, полный восторг! – саркастически отозвалась девушка, недовольно откидываясь на спинку сиденья и скрещивая руки на груди.

– Ты не любишь такие передачи?

– Ненавижу.

– Зачем тогда пошла?

Она насмешливо посмотрела на меня:

– Ты думаешь, после того, как мне пришлось попотеть и доконать кое – кого, я бы позволила тебе идти одной? Нет уж. И, кроме того, мне самой стало интересно, насколько он хорош, этот твой Дамиано. Больше даже и не проси о таком, Кэт! – сердито свернув глазами, прошипела Луиза. – Нам вообще повезло, если честно, обычно массовку набирают из…

Девушка осеклась и уже мягче продолжила:

– Ладно, забей. Главное, мы здесь. Только приготовься, что отсидишь себе всю задницу, отобьешь ладоши и, вполне возможно, сорвешь голос.

Заметив немой вопрос в моих глазах, Луиза хмыкнула:

– Ты не на концерт пришла, солнышко, а на запись прямого эфира, так что не забывай об этом.

– Я не…

– Просто смотри и слушай.

Лу оказалась права. Мы просидели в студии почти весь день, с небольшими перерывами, изо всех сил старались улыбаться и усердно аплодировать. Ладони заболели примерно минут через двадцать, ещё через тридцать они начали гореть огнём и в конце концов онемели.

На исходе второго часа я мысленно прокляла всех: организаторов шоу, орущего режиссёра, весело переговаривающихся между собой судей, сидящих рядом людей и в первую очередь, чёртова, мать его, Дамиано Давида, ради которого я вообще сюда припёрлась.

– Мне кажется, они уже отсняли всех, кого только можно, – простонала я после очередного выступления.

– Ну, должен же он когда – нибудь появиться, – изо всех сил стараясь сохранить серьёзное выражение на лице, произнесла Лу. – Если он с конечно, не вылетел за то время, что вы не общались. А то, знаешь, будет обидно.

Я свирепо глянула на неё и уже открыла было рот, чтобы сказать ей все, что про неё думаю, но тут, наконец, до моих ушей среди потока незнакомых слов на итальянском донеслось знакомое:

–… Måneskin!

– Всё, тихо! – прошипела я, жадно всматриваясь в погруженные в темноту силуэты, стоящие на сцене.

– Это они, да? Да?

И тут вспыхнул свет. Они стояли на сцене, все четверо, готовые начать в любой момент. Я наконец – то отыскала глазами его, жадно впитывая детали его крайне забавного образа (одна шляпа чего стоила), но тут в полной тишине он открыл рот – и я забыла как дышать.

Put your loving hand out, baby… ‘Cause I’ m beggin…

А потом вступили и остальные участники группы.

– Porca puttana! – прошептала рядом Лу, зачарованно глядя на сцену. – Lui è bravissimo…[21]

Я только кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Да, черт возьми, он действительно был великолепен! И не просто великолепен, а ВЕЛИКОЛЕПЕН. Я никогда особенно не любила «Beggin», но в его исполнении она зазвучала совершенно по – иному. Естественно, не без участия остальных ребят – вместе они подарили песне новую жизнь.

Вокруг неистово кричали зрители, но я не обращала на них внимания. Всё выступление я не отрывала глаз от него, так уверенно и по-хозяйски двигающегося по сцене, так, словно это его и только его территория, и чувствовала, как моё сердце плавится от нежности, растекаясь тягучим сладким сиропом в груди.

Когда они закончили, зал взорвался аплодисментами – настоящими, не вынужденными аплодисментами. Я стояла вместе со всеми и изо всех сил терзала свои ладони, сверля его глазами и беззвучно умоляя: «Посмотри, посмотри на меня! Я здесь!»

Но, конечно же, он меня не заметил. На его бесконечно счастливом лице сияла такая искренняя, такая широкая улыбка, какой я ни разу ещё не видела.

Только на сцене я живу, понимаешь?

Да, теперь я его понимала. Пожалуй, ради такого действительно стоило бросить школу.

– Блин, это было офигенно! – ворвался в мои мысли вопль Лу. Она изо всех сил хлопала в ладоши, восторженно глядя на ребят.

– Они просто обязаны записать студийную версию!

Наконец, судьи прервали всеобщий гомон и принялись быстро – быстро комментировать выступление.

– Что, что они говорят? – дергала я за руку Луизу. Она, не отрывая взгляд от сцены, принялась скороговоркой пересказывать мне происходящее.

Наконец, зрители взорвались очередной порцией аплодисментов, под которую улыбающиеся ребята, помахав нам руками, быстро двинулись прочь со сцены.

– Taglia! Grazie a tutti! [22]– раздался громовой голос режиссёра.

Не говоря ни слова, я рванула с места.

– Стой, Кэт! – раздался крик Луизы где – то позади. – Куда ты?

Но я уже неслась вперёд, огибая сидящих и стоящих людей. Сердце колотилось как бешеное, глазами я следила за тем, как Дамиано и его группа, спрыгнув со сцены, скрылись где – то справа. Я решительно двинулась в ту же сторону, но внезапно откуда – то сзади раздалось:

– Mi scusi, signorina, non può entrare[23].

Меня мягко остановила меня чья-то рука. Я обернулась и увидела высокого мужчину в форме. Охранник. Он возвышался надо мной как одинокая гора.

Запинаясь, умоляющим голосом я прошептала:

– Sì, ma devo vedere un ragazzo… Per favore…[24]

Он невозмутимо посмотрел на меня сверху вниз, все еще сжимая мою руку.

– Mi dispiace. Non può aiutare niente [25].

Я в отчаянии посмотрела туда, где скрылся Дамиано, чувствуя, как в глазах закипают злые слезы. И что, все это зря?! Я даже не увижу его?

Перед моими глазами промелькнула его сегодняшняя улыбка, счастливое лицо и сияющие глаза. Наверное, они с ребятами сейчас отмечают успешное выступление, может, быть выпивают… И тут меня осенило.

– Dove posso fumare qui? [26]

Охранник в недоумении уставился на меня. Видимо, столь резкая перемена в моих приоритетах его порядком озадачила.

– Fumare? Attraverso l’uscita principale e a sinistra [27].

– Grazie! – выкрикнула я и, развернувшись, побежала в противоположную сторону.

Пронесшись через весь зал, я, ловко лавируя между людьми, помчалась к главному выходу. Обогнув охранников, я вылетела на улицу и, чувствуя, как колотится сердце, свернула влево. Примерно через две минуты я оказалась в небольшом закутке, слабо освещенном тусклым фонарём над темной дверью (судя по всему, служебным входом). У двери стояли трое парней с сигаретами в руках, тихо переговаривающихся между собой.

Он стоял посередине, в том же аляповатом золотистом пиджаке и серебристых брюках, но уже без шляпы. Его длинные волосы были слегка влажными на вид, и подводка под глазами слегка размазалась. Он расслабленно прислонился к стене и с улыбкой отвечал что – то на реплики своих собеседников.

Я подошла ещё ближе и они, наконец, заметили меня. Разговоры тут же прекратились и повисла тишина.

– Кэт? – наконец, отмер Дамиано. – Что ты тут делаешь?

При звуке его голоса сердце пропустило один удар. Я нашла в себе силы улыбнуться:

– Привет. Да я, вот, это… Ну…

–Ты… ты была на нашем выступлении, да? – догадался он.

Раздался смешок. Я чуть было не забыла о двух других парнях, стоящих неподалёку. Их явно забавляло происходящее.

– Bene andiamo, ragazzi [28]. Ciao! – ухмыльнулся один из них и, развязно подмигнув мне, вместе с товарищем открыл дверь служебного входа и скрылся внутри.

Дамиано проводил парней глазами и потом перевёл слегка смущенный взгляд обратно на меня. Снова повисла неловкая пауза.

– Ну… – немного неуверенно начал он. – Так ты правда была на нашем выступлении?

– Да…

Он заметно оживился.

– И как тебе?

Я посмотрела ему прямо в глаза.

– Это было обалденно…

Его глаза радостно вспыхнули и широкая улыбка озарила лицо.

– Правда? Нет, правда? Тебе понравилось?

– Конечно, понравилось! И не только мне. Ты же слышал судей.

Он раздражённо повёл рукой.

– Судьи… Сегодня они говорят одно, завтра другое.

– Но ты ведь и зал слышал. И видел реакцию зрителей. И, поверь мне, они это делали не по принуждению.

Шоколад в его глазах весело блеснул.

– Да… Я все видел и слышал.

– Жалко, меня ты не увидел, – ляпнула я и тут же покраснела.

Он внимательно посмотрел на меня и после небольшой паузы медленно произнёс:

– Почему ты передумала? Ты ведь не хотела идти?

Я промолчала, боясь произнести вслух то, о чем думала все эти дни, когда ждала его в баре, когда искала его взглядом во дворе своего дома… Невысказанные слова застряли где – то в горле, мешая дышать.

– Почему? – повторил он чуть тише, делая шаг навстречу ко мне. Его глаза гипнотизировали меня, заставляя ноги подгибаться. Я неосознанно отступила к стене, понимая, что он загнал меня в угол. Выбора не было. Можно было только попытаться выразить свои мысли не так пафосно.

– Perché [29], Сatarina? – В его исполнении эта простая фраза на итальянском прозвучала настолько соблазнительно, что у меня подогнулись колени. Он подошёл совсем близко, так, что я утонула в смеси ароматов цитруса и сигаретного дыма.

– Perché mi sei mancato, Dami…[30] – на выдохе произнесла я. Я ждала, что он наклонится ещё чуть ниже и…

Вместо этого он резко отодвинулся от меня и усмехнулся уже по – английски:

– Неплохо… Делаешь успехи.

– Ты… Ты… – от возмущения у меня не хватало слов. – Stronzo![31]

– Lo so [32], – ухмыльнулся он. – Как не стыдно, Кэт! И где ты только такого набралась.

– У нас в баре, – огрызнулась я, желая провалиться сквозь землю от стыда. Наглый малолетка! И я тоже хороша, совсем потекла, о чем я вообще думала?

– Ладно, без шуток, мне правда было некогда, извини. Репетиции и все такое, понимаешь? До финала осталось совсем немного и…

– Понимаю. Я пыталась написать тебе в инстаграме, но у тебя профиль какой – то странный…

– Видимо, не там искала, – хмыкнул он.

– В смысле? Набрала в поиске «Дамиано»…

– Я по-другому записан. Дай свой телефон.

– Зачем? – подозрительно поинтересовалась я.

– Я покажу, как искать.

Поколебавшись секунду, я достала из кармана смартфон, разблокировала экран и вручила ему. Он пригляделся к заставке.

– Это Генри Кавилл? Серьёзно?

– Открывай уже инстаграм и не беси меня!

Ухмыляясь, он зашёл в мой профиль.

– А ты у нас… katygeier? Это что?

– Это моя фамилия, тупень. Гейер.

– Немецкая?

– Еврейская. Может, уже сделаешь что нужно и отдашь мне мой телефон?

Он улыбнулся уголками губ, но послушался.

– В следующий раз набирай «ykaaar». Вот так.

Я с секунду промолчала, но затем, вырвав смартфон из его рук, не выдержала:

– Ну, знаешь, конечно, я должна была догадаться, что ты у нас, оказывается… Кстати, что это за фигня вообще такая? Это типа «Икар» или что?

– Типа.

– А ты не думал, что стоит подписываться своим настоящим именем?

– Зачем?

– Затем, чтобы люди могли тебя найти.

– Меня и так находят.

Я красноречиво приподняла брови, намекая на события прошедших нескольких минут. Дамиано снова ухмыльнулся.

– И почему именно этот ник?

Он не успел ответить, потому что в этот момент дверь подсобки с грохотом распахнулась, явив нам симпатичную блондинку в черном сетчатом платье. Она сердито посмотрела на парня и выпалила:

– Quanto puoi fumare, Dam? Tutti ti stanno aspettando! [33]

Он слегка кашлянул и выразительно кивнул в мою сторону. Девушка перевела взгляд на меня и недоуменно спросила:

– Chi è lei? [34]

– Nessuno. Tornerò presto, Vic. Andiamo! [35]

Виктория попыталась что – то сказать, но он бесцеремонно подтолкнул её к двери.

– Dammi un paio di minuti [36].

С секунду она молча разглядывала нас, потом резко дёрнула на себя дверь и исчезла в помещении.

Мы снова остались одни.

– Никто, значит? – вырвалось у меня. – Не хочешь, чтобы твои друзья знали обо мне?

– А зачем им знать? – пожал он плечами. – Это их никак не касается.

Я хотела ему возразить, но тут позади меня раздалось возмущенное:

– Merda [37], Кэт! В следующий раз, когда соберёшься сбежать, хотя бы предупреждай!

Я обернулась и изо всех сил постаралась не заржать во весь голос. Луиза стояла в боевой позе на своих пятнадцатисантиметровых шпильках, уперев руки в бока, а её глаза метали молнии.

– Ты офигела? Знаешь сколько я тебя искала? Да я почти все здание оббежала, а она тут стоит и…и…

Она, наконец, отвернулась от меня, заметив Дамиано, который наблюдал за ней с вежливым интересом на красивом лице.

– Привет, – мило улыбнулся он. – Очень проникновенная речь. Мне понравилось.

Лу в ответ скорчила гримасу и показала ему средний палец.

– Кажется, я понял, кто обучает тебя итальянскому.

Я пихнула его плечом – молчи, мол, и без тебя тошно. Лу сверлила нас глазами, в которых явственно читалось желание побить нас обоих.

Наконец, кашлянув, Дамиано все тем же насмешливым тоном произнес:

– Что ж, дамы, мне очень жаль, но я вынужден вас покинуть. Ciao.

Он отвесил нам шутливый полупоклон и уже развернулся, чтобы уйти, но тут мой глупый язык выпалил прежде, чем я успела подумать:

– Дами… Я была очень рада тебя увидеть.

Он ничего не ответил, но, кинув на меня быстрый взгляд через плечо, слегка улыбнулся и шагнул за дверь.

Луиза тут же продолжила отчитывать меня:

– Так не делается, Кэт! Я ради этого твоего X factor все дела бросила, а как я добилась того, чтобы нас пустили в зал, вообще лучше не вспоминать, а ты! Убежать, бросить меня одну…

Её обличительную речь прервал звук пришедшего уведомления на телефон. Я вытащила его из кармана джинсов и с любопытством посмотрела на экран. Кто-то прислал мне сообщение в инстаграм?

Оно было очень коротким и состояло всего из двух слов:

ykaaar: “Я тоже”

[21] Твою мать… Он великолепен. (итал.)

[22] Снято! Всем спасибо (итал.)

[23] Простите, сюда нельзя(итал.)

[24] Да. но мне нужно увидеть одного парня. Пожалуйста…(итал.)

[25] Сожалею, ничем не могу помочь (итал.)

[26] Где здесь можно курить? (итал.)

[27] Курить? Через главный выход и налево.

[28] Мы, пожалуй, пойдем, ребята (итал.)

[29] Почему?(итал.)

[30] Потому что я соскучилась (итал.)

[31] Засранец (итал.)

[32] Я знаю (итал.)

[33] Сколько можно курить? Тебя все ждут (итал.)

[34] Кто это? (итал.)

[35] Никто. Я скоро приду, иди (итал.)

[36] Дай мне пару минут(итал.)

[37] Дерьмо! (итал.)

Комментарий к 5

Извинюсь за задержку, долго не могла привести мысли в порядок. Обещаю исправиться)

========== 6 ==========

Комментарий к 6

Танцуй и не останавливайся. Зачем танцуешь – не рассуждай. Какой в этом смысл – не задумывайся. Смысла все равно нет и не было никогда.

Харуки Мураками

После того памятного визита на X factor общение пошло куда веселее: появилась хоть какая – то связь, пусть и нерегулярная, но все – таки!

Было очевидно, что он не мастер писать сообщения. Они получались какими – то односложными, к тому же, он редко ставил знаки препинания. Но я не жаловалась. Честно говоря, не до того ему было.

Приближался финал шоу, и нервы у Дамиано потихоньку начинали сдавать. Он мог молчать по несколько дней, а потом мне приходило короткое сообщение, вроде «сегодня вечером?» – и я бросала все и неслась на встречу с ним. И, гуляя по вечернему городу, не в силах больше сдерживаться, его прорывало, и он быстро – быстро начинал выплескивать наболевшее, второпях смешивая в кучу английские и итальянские слова. А я молча слушала и впитывала его волнения и тревоги, чувствуя, что ему становится чуточку легче.

И, если поначалу я была банально очарована его внешностью, то теперь, постепенно, он открывался мне с другой стороны – талантливый, но потерянный мальчик, который изо всех сил старается доказать всем, чего он стоит и до ужаса боится неудачи. В такие моменты разница в возрасте ощущалась особенно остро – но не как припятствие, а как возможность выслушать, помочь, поддержать. И я знала, что он благодарен мне, хотя и ни разу этого не говорил.

Пожалуй, единственным свидетелем наших странных отношений с моей стороны была Луиза. Она с каким-то непонятным выражением лица смотрела на меня каждый раз, когда я с улыбкой читала его сообщения в перерывах между работой или же когда старалась побыстрее закончить дела и бежать на встречу с ним.

В конце очередной смены она зашла в подсобку, когда я переодевалась, прислонилась к стене и, тщательно разглядывая свой безупречный маникюр, небрежно проронила:

– Это, конечно, не мое дело… Но я бы на твоем месте сильно не увлекалась.

Я замерла на полпути, наполовину натянув на себя свитер.

– Не поняла?

Она, наконец, оторвала взгляд от ногтей и пристально посмотрела меня:

– Все ты прекрасно поняла. В таких, как он, влюбляться не стоит.

Я просунула руки в рукава свитера, расправила его и делано спокойно ответила:

– Я вовсе не собираюсь в него влюбляться.

Она довольно громко фыркнула и насмешливо посмотрела на меня:

– Мне-то хоть не ври, Кэт. Я же была там, на шоу, я видела, какими глазами ты на него смотрела.

Я попыталась обойти ее, но она решительно преградила мне путь.

– Мне нужно идти.

– Дай мне договорить. – Она глубоко вздохнула. – Кэт, красивые восемнадцатилетние мальчики, увлеченные музыкой, либо уже заняты, либо увлечены ею настолько, что им уже больше ни до чего дела нет. Ты же это понимаешь? Ты ведь взрослая. И умная. И к тому же скоро уезжаешь.

Я зло посмотрела на нее.

– Все сказала?

– Почти. Просто… девушкам легко поверить в то, чего нет. Только вот забыть потом тяжело.

Я, не ответив, выскочила за дверь, кипя от негодования и в то же время ощущая, как червячок сомнения уже заполз в душу, медленно впрыскивая яд недоверия в вены и отравляя чувства.

Через пару дней после его очередного выступления, последнего перед финалом, Дамиано предложил встретиться и обсудить его в мой выходной. Это было неожиданно, потому что обычно наши встречи проходили по вечерам и длились совсем недолго.

Мы бродили по старинным улочкам Рима, наслаждаясь его красотой, он показывал мне разные интересные места, в которых я ещё не бывала. В этот раз на нас не давили жёсткие временные рамки, поэтому мы оба чувствовали себя спокойнее, расслабленнее… Свободнее.

День клонился к вечеру, небо уже окрасилось в постепенно выцветающий оранжевый цвет, в воздухе понемногу разливалась вечерняя прохлада. Мы остановились немного передохнуть и поесть мороженого у огромного фонтана на площади, заполненной прогуливающимися людьми.

Я с удовольствием скинула босоножки и, присев на бортик, принялась болтать босыми ногами над водой. Дамиано пристроился рядом, спиной к струям воды – почти касаясь меня плечом, он неспешно облизывал подтаивающий рожок и слегка щурился от лучей заходящего солнца.

Всю нашу прогулку я замечала реакцию девушек на Дамиано – кто – то украдкой бросал на него заинтересованные взгляды, а кто – то почти что ел его глазами, совершенно не стесняясь. Вот и сейчас сидящие рядом с нами девчонки лет шестнадцати жадно пялились на него, делая вид, что меня рядом нет.

Заметив эти откровенно голодные взгляды, направленные на моего спутника, я хмыкнула:

– Только представь: когда ты станешь знаменитым на весь мир, ты уже не сможешь просто так спокойно сидеть где-нибудь и есть мороженое. Да ещё и с девушкой.

– Почему? – улыбнулся он, нарочито медленно облизывая рожок и красноречиво двигая бровями в такт.

– Потому что фанатки тебе проходу не будут давать и… Перестань так делать, пожалуйста, – с трудом сдерживая улыбку, попросила я. – Ты сбиваешь меня с мыслей.

– Не знал, что тебя так легко смутить…

– Меня больше смущают те две малолетки, которые прямо сейчас раздевают тебя глазами.

Он, весело сверкнув глазами, обернулся.

– Кто, вон те, что ли? Нуу… – оценивающий взгляд, – нет.

– Почему нет? – заинтересовалась я.

Он постарался принять серьёзный вид и, задумчиво постукивая указательным пальцем правой руки по подбородку, ответил:

– Ну, во – первых, им на вид лет четырнадцать. Я как-то больше по девушкам постарше. А во – вторых, прически.

– С ними-то что не так?

– Волосы коротковаты.

– Ну да?

– Да. Девушки с длинными волосами – это отдельный вид прекрасного.

Он лукаво взглянул на меня из-под опущенных ресниц и перевел взгляд на хихикающих девчонок. Я недоверчиво хмыкнула, не понимая, серьёзно он или же нет и, как истинная девушка, сменила тему.

– Ладно. Я поняла. Но речь сейчас не о том. У тебя большое будущее. Правда.

Скептический смешок.

– Я уже вижу, как ты рвешь мировые сцены на британский флаг.

Он немного помолчал и неуверенно посмотрел на меня.

– Ты так в меня веришь? – вроде бы шутливый тон, но глаза его при этом остро блеснули, выдавая нешуточное волнение.

– Я не верю. Я знаю, – ровно ответила я.

– Спасибо, – хрипло произнёс он после небольшой паузы. Я кивнула в ответ, и, повернувшись лицом к фонтану, заметила, что пялившиеся на Дамиано девчонки заметно завяли. Вот и правильно, нечего пялиться на малознакомых красивых мальчиков.