сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Не сказать чтобы Тарталья не вспоминал утро и ночь, проведённые с Чжун Ли. Он думал о них почти всё свободное время. Иногда, встречаясь взглядом с Чжун Ли, он видел в его глазах отражение собственного желания. Он давал волю своим намёкам, а Чжун Ли, как всегда, сохранял загадочность и невозмутимость, хотя пару раз всё же улыбнулся почти так же, как улыбался тогда, среди скал, прижимая Тарталью к земле. Тарталья каждый день думал, что сможет нагрянуть к нему вечером, но ситуация только осложнялась, и у него не было времени. Всё вроде бы складывалось в его пользу — до того самого боя с Итэром, потрясшего Тарталью. Он был побеждён, и он был обманут. Властелин Камня жив, Тарталья не ожидал от честного бога такого коварства. Дел у него стало ещё больше. И он не жалел сил. Он был уязвлён и зол и больше не собирался проигрывать. Чжун Ли он почти не видел и меньше теперь думал о нём, занятый собственными переживаниями.
Чжун Ли тоже хватало забот, но половина из них сводилась к тому, чтобы следить за действиями Тартальи, и, так или иначе, он вновь и вновь возвращался мыслями к нему. Его не смущало, что Тарталья инструмент в его руках, и всё же какой-то инстинкт не позволял ему вновь слишком сближаться с ним в эти дни. Возможно, он не хотел отвлекаться — а возможно, опасался, что Тарталья ходит слишком близко к истине, чтобы не разглядеть её, дай ему малейшую подсказку. Но он вспоминал о времени, проведённом с ним, и это время казалось ему лучшим за многие годы. Ему было легко с Тартальей, он будил в нём желание и давал утолить его, и сам утолял своё с такой страстью, так откровенно, с такой радостью, что напоминал Чжун Ли о другом, кто был полон такой же радости и страсти и с кем он был счастлив, как никогда больше. Одни воспоминания тянули за собой другие, Чжун Ли надолго задумывался, погружаясь в них, и, возвращаясь к реальности, редко испытывал радость.
Но план близился к развязке, и Чжун Ли отбросил все лишние мысли, чтобы быть наготове. Вот-вот, благодаря Тарталье, всё должно было решиться, и Властелин Камня должен был исчезнуть навсегда или вернуться на защиту своей земли.
— Госпожа, — сказал Тарталья и на мгновение преклонил колено, чтобы тут же подняться. — Гео Архонт так и не появился. Что мне сделать теперь?
— Ничего, — беззаботно ответила Синьора.
Тарталья опешил.
— Ничего? — переспросил он.
— Ничего, — раздался за его спиной голос Чжун Ли. Тарталья резко обернулся к нему, а потом обратно к Синьоре.
Синьора пожала оголёнными плечами и обворожительно улыбнулась.
— Всё сделано, Тарталья, и сделано на славу. Мы довольны тобой, и Гео Архонт тоже. Верно?
— Безусловно, — ответил Чжун Ли, подойдя и встав рядом с ней. — Контракт выполнен безупречно.
— Контракт? — глухо повторил за ним Тарталья.
— Я заключил контракт с Фатуи, — подтвердил Чжун Ли. — Синьора... вернее, в первую очередь именно ты помог мне удостовериться, что Ли Юэ готов прожить без помощи своего архонта и что я могу уйти на покой.
Тарталья молча смотрел на него. Чжун Ли видел, как в нём закипает гнев, злость, стыд, которые он виртуозно держит под замком, но которые заставляют подрагивать его пальцы. Он ожидал, что Тарталья будет оскорблён, но сила его реакции удивила его. В конце концов, разве такое уж большое значение имело его неведение?
— Моракс? — наконец сказал Тарталья. — Ты — Моракс?
Чжун Ли кивнул.
— Да. Я надеюсь, ты простишь меня за этот обман, но я не мог раскрыть тебе правды.
Синьора хлопнула в ладоши.
— Что ж! Всё прошло великолепно. Приятно иметь дело с Богом контрактов. Мы получили Сердце Бога, а ты, Властелин Камня — свободу.
— Конечно, — с наигранной весёлостью воскликнул Тарталья и рассмеялся, но не обычным своим смехом, в котором слышалось такое подкупающее добродушие и задор, а вымученным, злым, и Чжун Ли вновь удивился тому, насколько же сильно он задет, раз не может сдержать эмоции. — А я получил все шишки! Хотя приятно сознавать, что, даже не имея представления, чем занимаюсь, я сработал блестяще, как всегда.
— Я рада, что ты не разворчался, — проворковала Синьора и коснулась пальцами его подбородка. Тарталья побелел и сжал зубы. — Ты славно сработал, Тарталья, я обязательно упомяну это в своём докладе Императрице.
"Пожалуй, если бы это не повлекло за собой последствий, он бы убил её на месте", — подумал Чжун Ли.
И был совершенно прав.
Но Синьора была не единственной в списке Тартальи.
Синьора развернулась, чтобы уйти, и Чжун Ли собрался было последовать за ней, но Тарталья сказал так резко, что от неожиданности он остановился:
— Подожди.
Синьора вышла, оставив их одних в большой чуть затенённой занавесками комнате посольства. Когда Чжун Ли обернулся, Тарталья уже стоял рядом с ним.
— Ты обманул меня, — дав волю своей ярости, прошипел он.
— Контракт связывал меня, — спокойно ответил Чжун Ли, — я не мог тебе рассказать, даже если бы хотел.
— Ты не мог мне рассказать! — взорвался Тарталья. — Какой я идиот, какой кретин, правда всё время была перед глазами, а я даже ухом не вёл! Валенок!
— Ты очень помог мне, — заметил Чжун Ли.
Тарталья толкнул его ладонями в грудь, и Чжун Ли покачнулся.
— Ты врал мне! — рявкнул он. — Ты держал меня за идиота, я с самого начала был для тебя чем? Чем-то вроде разводного ключа? Нет, погоди, не походит. — Он сделал наигранную паузу, положив руки на бёдра и постучав по ним пальцами, а потом снова рявкнул: — Я был заводным зайцем!
— И ты великолепно справился с задачей, — с тем же выводящим из себя спокойствием талдычил Чжун Ли, как будто это сейчас имело для Тартальи значение. Он подался ближе и сказал подрагивающим голосом:
— Меня никогда. Никто. Так. Не унижал. Моракс.
То, как он выплюнул это имя ему в лицо, разозлило Чжун Ли. Он, так старавшийся быть человеком, оказался не готов к тому, что кто-то позволит себе говорить с ним, как с человеком. И он захотел напомнить Тарталье, что тот имеет дело с архонтом.
— Я не обязан был отчитываться перед тобой.
Но Тарталья, оказывается, не забывал. Он всплеснул руками.
— Ты позволил мне трахнуть тебя, лишив меня удовольствия знать, что я трахаюсь с архонтом!
— Теперь ты знаешь, — холодно ответил Чжун Ли. — Так лучше?
— Значительно, — со всем ядом, на который был способен, заверил его Тарталья. — И ты должен мне бой.
— В любое время.
Тарталья будто только ждал этого. Он выхватил клинки, взметнув вокруг брызги воды, и прокричал в лицо Чжун Ли, прижав один из клинков плашмя к его шее:
— Почему ж не сейчас?
— Как пожелаешь, — ответил Чжун Ли и оттолкнул его. Вокруг него закружился щит, но Тарталье было плевать. Тарталья рванулся вперёд, давая выход своей уязвлённой гордости и злости. Он ненавидел Чжун Ли в этот момент, и в то же время у него захватывало дух от мысли, что он — архонт. Древнейший и, возможно, самый сильный из богов Тейвата. Теперь Тарталья знал о нём всё. "Он не человек", — говорил себе Тарталья, — "он даже не понимает, почему ты так бесишься", но это только усиливало его злость и жгучее чувство стыда за то, что он был так грубо обманут.
— Ты архонт лжи! — с издёвкой прокричал он, делая выпад за выпадом, каждый из которых Чжун Ли отражал. — Я доверял тебе!
— Не неси чушь, — ровно отвечал Чжун Ли. — Никто из нас не доверял другому, и в здравом уме не станет. Будто ты мне не лгал.
Тарталья расхохотался и сделал новый выпад, крутанувшись вокруг себя и скользнув под рукой Чжун Ли, так, что едва не застал его врасплох.
— Давай заключим контракт! — предложил он. — О том, что никто из нас не скажет друг другу ни слова правды. Это будет честно. И ничего не изменит.
Чжун Ли сделал неуловимое движение и вышиб из руки Тартальи клинок. Тот молнией метнулся за ним и схватил раньше, чем он коснулся пола.
— С давних пор я предпочитаю не заключать контракты с теми, кто мне симпатичен, без крайней нужды, — сказал Чжун Ли.
Тарталья остановился в нескольких шагах от него и развёл руки с клинками в стороны. Он был невероятно хорош в своей спущенной с поводка ярости, и в каком-то смысле Чжун Ли наслаждался им таким. Тарталья хорошо скрывал свою суть, но так же, как он чуял Моракса за пеленой образа Чжун Ли, так и Чжун Ли видел за великолепной, тончайшей маской его добродушия и веселья тьму, силу, об источнике которой догадывался и которая теперь показывала себя в этой необузданной злости, яростной насмешке, с которой он говорил с ним.
— Так я тебе симпатичен! — с издевательским изумлением воскликнул Тарталья. — Ты поэтому меня обманул? Любишь обманывать тех, кто тебя любит? Как несчастного заточённого тобой дракона?
Взгляд Чжун Ли на мгновение сверкнул, и Тарталья возликовал.
— Ты же любил его, да? — продолжал он, испытывая восторг от того, что причиняет Чжун Ли боль. — Но это не помешало тебе запереть его в клетке. — Он усмехнулся. — Бедный Аждаха.
Чжун Ли резко вдохнул и на секунду прикрыл глаза. Тарталья рассмеялся и метнулся к нему, подняв клинки. Чжун Ли отразил его выпад жёстче, чем до этого. Тарталью отбросило к стене, он не удержался на ногах и упал, крутанулся вокруг себя и поднялся на одно колено, уже без улыбки, его глаза горели бешенством.
— Хватит, — властно сказал Чжун Ли, отведя копьё в сторону. — Тебе не победить меня.
— Так уверен, — прошипел Тарталья. — Так упоён своим величием. Думаешь, что всё знаешь и непобедим. — Он медленно поднялся на ноги, не сводя с Чжун Ли глаз. — Так посмотри же на меня теперь, — глухо проговорил он и надвинул маску на лицо. — Посмотри на Предвестника Фатуи.
И Чжун Ли смотрел. Наконец он видел его истинную форму — того Тарталью, что до времени был скрыт, но всегда существовал, всегда жил там, в глубине, готовый выйти на свет и только ждущий своего часа.
Облик Тартальи менялся. Он раскинул руки и запрокинул голову, словно давая этой силе поглотить себя. Она вытянула его вверх, сделав выше, покрыла бронёй, наполнила его мышцы силой, вложила ему в руки оружие — то же, что и у Чжун Ли: копьё. Гутой синий дым на мгновение окутал Тарталью, а когда развеялся и Тарталья вновь посмотрел на Чжун Ли — у него не было лица, лишь маска.
— Бездна, — без удивления проговорил Чжун Ли. — Ты думаешь, я не знал, что твоя сила оттуда?
— Моя сила только моя, — ответил Тарталья, и его голос был ниже, глубже и резонировал, словно под маской была пустота. — Я заслужил её.
Он с силой крутанул копьё в руках и сделал шаг навстречу Чжун Ли.
— Тебе не понять этого, — сказал он. — Ты был рождён богом. Я отдал всё за свою силу, я вырвал её, я заслужил её, — повторил он. — И от этого она только сладостней и крепче. Все мучения стоят её. Весь мир стоит её. Весь мир за то, чтобы сразиться с богом.
И он рванулся вперёд.
Он был сильнее, намного сильнее, чем раньше, хотя и раньше он был далеко не слаб. Теперь начался настоящий бой. Чжун Ли больше не сдерживал собственную силу, разве что для того, чтобы не убить, если ему предоставлялся шанс. Но Тарталья не давал много шансов. Он обрушивал своё копьё на Чжун Ли, метя в самое сердце, и копьё Чжун Ли звенело, отбивая его удар. Он скользил вокруг, пропадал из одного места и появлялся в другом, и метал свои синие молнии, заставляя Чжун Ли двигаться быстрее, реагировать на каждый выпад, отражать его атаки обратно, и, казалось, только ликовал, вынуждая его драться в полную силу.
— Я не хочу тебя убивать, — сказал Чжун Ли, улучив момент.
— А я тебя — хочу! — почти с отчаянием крикнул в ответ Тарталья. — Ведь ты всё равно мёртв, правда? Ты унизил меня, ты воспользовался мной! Я не служу тебе, Моракс! Я служу только своей Императрице, и никто не имеет права использовать меня.
Он начал уставать, и Чжун Ли с удивлением заметил это. Его движения стали тяжелей, каждый выпад давался всё с большим трудом, словно сила Бездны пожирала его изнутри. Но он не отступал. Чжун Ли следил за ним, его собственные эмоции уже улеглись, и он всё яснее видел, как силы покидают Тарталью. Наконец он дал ему добраться до себя и плашмя прижать копьё к своему горлу. Одно движение — и Тарталья мог победить в этом бою. Но он замер, тяжела дыша, и Чжун Ли твёрдо сказал:
— Довольно.
— Ты мне не указ, — едва выговорил Тарталья, и Чжун Ли ощутил то дикое напряжение, которым он удерживал остатки своей силы. Но в следующее мгновение Тарталья вздрогнул, сделал ещё одно невозможное усилие, чтобы удержаться на ногах, но всё-таки рухнул, обессиленный, на колени у его ног. Броня растворилась в воздухе, Тарталья болезненно застонал, будто из него тащили клинок, пронзавший его насквозь, дрожащей рукой стянул с лица маску, человеческий облик вернулся к нему и он тяжело опёрся на руки, прерывисто дыша.
Чжун Ли отбросил копьё и опустился на колени рядом с ним.
— Лучше? — спросил он.
— Хуже, — честно признался Тарталья. Ничего не было хуже, чем эти моменты, когда питавшая его сила требовала свою цену и покидала его.
Чжун Ли всё ещё был в некотором замешательстве. У него и в мыслях не было нанести Тарталье оскорбление, и он всё ещё был поражён и даже немного раздосадован его реакцией. Неужели только неведение привело его в такое бешенство, что он был готов рискнуть собственной жизнью, лишь бы расквитаться с Чжун Ли? Тарталья был совершенно измучен, и Чжун Ли видел это. Он не просто устал, а словно все силы были выжаты из него. Чжун Ли никогда не видел его таким бледным, осунувшимся, и лицо его никогда не было так напряжено от боли. Чжун Ли хотелось быть с ним нежным и умерить то чувство вины, которое он вдруг испытал.
— Я не мог нарушить контракт и рассказать тебе правду, — мягко сказал он. — Я не думал, что это так сильно тебя оскорбит.
— Ой, да иди ты, — слабо ответил Тарталья.
— Я уйду, если хочешь.
Тарталья застонал. Иметь дело с архонтом всё-таки не так весело, как он представлял. Чжун Ли мог быть смертельным занудой. Но сейчас Тарталья уже почти не испытывал злости. Он был вымотан, всё тело болело, голова раскалывалась, он чувствовал, как сочатся кровью приоткрывшиеся шрамы — так было всегда, каждый раз, цена была высока, но он ни за что в жизни не отказался бы от своей силы. И тут он вдруг подумал, что между ним и Чжун Ли не осталось тайн. Теперь, когда злость отступила, выплеснутая, и не осталось ничего, кроме усталости, он вдруг понял: он завалил архонта. Он понял всё — почему его так мучительно тянуло к Чжун Ли, откуда в нём такая сила, почему он такой, какой есть, даже эти неловкие моменты непонятых шуток стали ему ясны. И он сражался с архонтом. Он сражался с архонтом! Возможно, самый важный бой в его жизни. А из-за Чжун Ли и его вранья он был неподготовлен! Он мог бы показать себя лучше!
— Я могу лучше, — всё так же слабо, но с вызовом, сказал он и поднял глаза на Чжун Ли.
— Я не сомневаюсь, — серьёзно ответил Чжун Ли. — Бой был нелёгким.
— Ты лживая скотина, хоть и архонт. Я тебя не простил.
— Надеюсь, что ты когда-нибудь смилостивишься.
— Иди ты, — повторил Тарталья и тяжело поднялся на ноги, пошатнувшись и едва не упав снова. Чжун Ли подхватил его, и у Тартальи не было сил оскорблённо его оттолкнуть. Вместо этого он уронил голову ему на плечо.
— Так ты трахаешься с Ин Эр? — внезапно спросил он.
Чжун Ли опешил.
— Это имеет значение?
Тарталья пожал плечами.
— Вообще никакого, просто любопытно.
— Иногда.
— Говорят, она хороша.
— Правду говорят.
Тарталья самодовольно улыбнулся.
— Я знал, что ты выбираешь лучших. Я, кстати, тоже. Хоть ты и упал в моих глазах, конечно...
— Так, ясно, — перебил Чжун Ли. — Судя по болтовне, тебе уже лучше.
Тарталья хмыкнул, опёрся ладонью на его плечо и встал самостоятельно. Оглядел комнату.
— И платить за это всё мне, конечно. Не Мораксу же.
— Нет, — весело ответил Чжун Ли.
Тарталья помолчал и вдруг сказал серьёзно:
— Мне придётся уехать. Ваш план испортил мне всю репутацию.
Чжун Ли опять ощутил укол чувства вины.
— Я не подумал о том, что так выйдет. Но теперь мне жаль, что ты уезжаешь.
Тарталья слабо усмехнулся.
— Серьёзно? Архонт будет скучать по мне?
Чжун Ли положил ладонь ему на щёку и коснулся губами его губ.
— Да.
Тарталья подумал и ответил:
— Знаешь, я, пожалуй, вернусь.
Тарталья уехал тем же вечером. Он стоял на борту корабля и смотрел на гавань Ли Юэ со смешанным чувством ещё не угасшей обиды, сожаления и возбуждения. Как неудачно всё сложилось. Он недовольно покривил ртом. Он не хотел уезжать. Сейчас — совсем не хотел.
Чжун Ли смотрел на отплывающий корабль из-за своего столика, украшенного цветами и чайным сервизом тонкого расписного фарфора. Он думал о Тарталье, обо всём, что случилось сегодня, и эти мысли тоже рождали в нём чувство сожаления. Он не хотел, чтобы Тарталья покидал Ли Юэ. Раньше эта мысль ни разу не приходила ему в голову, но теперь он скучал по нему. Он вспоминал его смех, его злость, его янтарную в свете золотых фонарей кожу, вкус его губ после цветочного вина, и то, что Тарталья крикнул ему в гневе, сам не осознавая своих слов: те, кто любит тебя.
Тарталья вернулся меньше, чем через месяц, инкогнито. Чжун Ли не знал о его возвращении, пока Тарталья не нашёл его вечером за тем же чайным столиком, что и обычно.
— Господин Чжун Ли! — окликнул он. — Какая приятная встреча. Рад, что нашёл вас здесь.
