Текст книги "Незнание зло, знание благо (СИ)"

Автор книги: Лансаротта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– О чём ты, Лили?

– Не хочу… – Глаза Лили горели сумасшедшим светом, – не хочу уйти с этим грузом.

Она задыхалась, путала слова и говорила так торопливо, словно боялась, что Северус сейчас встанет и уйдёт. Эвансы-старшие очень обрадовались её замужеству, а мать, хитро посматривая, постоянно заводила разговор, что нужно поскорее родить ребёночка. Лили была и не против, но потом, когда закончится предстоящая война, благодаря их Ордену Феникса и Дамблдору, маглорождённым станет гораздо легче жить и сама Лили перестанет быть выскочкой-маглокровкой, окрутившей наследника рода. Когда-нибудь потом! Но забеременела Лили сейчас, нужно было что-то решать, а она не хотела оставаться в стороне от дел, нянчась с беспокойным, отнимающим практически всё время младенцем. Поттер её выбор всецело поддержал.

– А миссис Эванс? – вяло спросил Северус. – Что вы ей сказали?

Как оказалось – что молодые стараются, но пока природа не даёт. О решении Лили не должны были узнать родители: они бы её не поняли и осудили. А теперь Лили плакала, вспоминая наивные поучения матери по деторождению и маленькие женские хитрости, которыми та с ней делилась. С миссис Эванс она почему-то перескочила на Петунью, забормотала, бегая глазами, про свадьбу, про какие-то штаны, свои обиды. Северус с трудом уловил смысл полубессвязных речей: Петунья вышла замуж в прошлом году, и Лили привела на свадьбу Поттера и Блэка. И во время церемонии ей вдруг стало так обидно, что неказистая сестра уже стала женой, а Лили пока что ходит только в невестах, что она подговорила двух недоумков немного повеселить гостей. Те были и рады стараться и излюбленным способом – сняв штаны и подвесив в воздухе – оторвались на женихе, стопроцентном магле, который, к тому же, ещё и какие-то проблемы с сердцем имел. Свадьба была испорчена, Петунья билась в истерике и выгнала уродов взашей, но Лили так и не призналась сестре, кто виноват. И прощения тоже не попросила.

Северус слушал отрешённо, про себя молясь, чтобы Лили бредила в агонии, а не исповедовалась перед смертью. Он мог многое понять и простить, но не то, что слышал сейчас. Миссис Эванс не особо привечала его, грязного и нищего, однако дружбе с Лили не препятствовала, и за одно это Северус был ей благодарен. Она не заслуживала такого жесткого и наглого обмана. А Петунья? Вот уж кого Северус никогда не любил, но всё равно не пожелал бы ей пережитого унижения в самый важный день в жизни. Но Лили – пожелала и до этого дня, похоже, и угрызениями совести особо не терзалась. Наверное, Северус должен был что-то сказать, отреагировать, только слова не шли. Лили предстала с новой, совершенно незнакомой для него стороны: она лгала, изворачивалась, пакостила, пусть и чужими руками. Что он мог сказать?

– Я так виновата! – Рыдания Лили превратились в частые, рваные вздохи. – Родители, Пет… и я уже не смогу попросить у них прощения. Сев, хотя бы ты прости. Прости меня!

– Я тебя никогда ни в чём не винил.

Лили тихо, на одной ноте, застонала.

– Ты всегда говорил, что я самая лучшая, самая правильная, самая… А я… тогда, на пятом курсе, это я привела Джима и Сири к озеру. Я думала, я хотела, чтобы вы сильно поссорились, и я бы смогла не общаться с тобой.

Резко стало нечем дышать. Северус всё силился сделать вдох и не мог, не получалось. Его кинуло в жар, и тут же накатила слабость, он обмяк и сгорбился, глядя мимо Лили невидящими глазами. Та стычка с Мародёрами на озере, когда он в горячке оскорбил Лили, – это было подстроено? Ею же? Северус до сих помнил каждую мелочь, каждое своё слово, особенно то проклятое «грязнокровка» и не понимал, как язык повернулся сказать это Лили, самому дорогому для него человеку. Столько раз в кошмарах он вновь переживал тот проклятый день, не в силах его изменить, винил себя, особенно сейчас, ведь не будь их ссоры, Лили не стала бы встречаться с Поттером, не вышла бы за него замуж и не умирала бы. А выходило, что Лили хотела поругаться, разбежаться и всё подстроила?!

– Но почему? Я ведь всё тебе отдавал, всё, что знал и мог. Я бы умер за тебя, Лили! А ты… Хотела встречаться с Поттером, и чтобы я не мешал? За что ты так со мной?

Она молчала, только жалобно и заискивающе улыбалась. Верно, думала, что Северус простит, всегда же прощал, когда Лили защищала Мародёров или предпочитала общество подруг прогулке с ним. Но память услужливо подсунула воспоминание, как он молил о пощаде, чуть ли не на коленях стоя возле гриффиндорской гостиной, и как Лили, оскорблённо вскинувшись, всякий раз проходила мимо. Она не простила его за то, на что сама спровоцировала.

– Северус, пожалуйста… – Лили всхлипнула, уцепилась было за его руку, но Северус уже встал.

Его долгом было успокоить Лили. Не волновать её на смертном одре, а обмануть, сказать, что всё это неважно, он по-прежнему любит её и, конечно, прощает. Ещё несколько минут назад Северус бы так и поступил, однако открывшаяся правда подействовала на него хуже самого страшного яда: убила последние крохи великодушия.

Только он вывалился из спальни, как в коридоре возник Поттер.

– Снейп, зелья на крови лучше обычных? Сильнее ведь, да? Ты сваришь их для Лили, сваришь же? Они должны помочь! Лили не умрёт! – Его колотило как в лихорадке, Поттер схватился за голову и, не прекращая бормотать, опустился на пол. – Мерлин, я не верю, это какой-то кошмар. Лили так немного осталось!

Северус обошёл скорчившегося недруга по дуге. Как же он хотел оказаться подальше отсюда! От предательницы Лили, от убитого горем и совершенно невменяемого Поттера, от собственных мыслей… хотя от них как раз не убежишь. Под раздававшиеся на весь дом причитания Северус нетвёрдым шагом всё шёл и шёл, пока не спустился в подвал.

Там было до отвращения чисто и светло. Домовуха Малфоев расстаралась: убрала осколки и кровь, вернула на место столы, восстановила лабораторную посуду, расставила банки и бутыли с ингредиентами. Северус решительно подошёл к котлу, который надраили чуть ли не до зеркального блеска, замер над ним на несколько секунд и одним ударом отправил ёмкость в стену. Следом, под грохот котла, полетела и первая попавшаяся под руку склянка, оставив на серой краске буро-болотное пятно. За ней другая, третья… когда лабораторный стол опустел, Северус рухнул рядом, сжимая кулаки с такой силой, что из-под ногтей должна была пойти кровь. Глаза щипало и жгло, но слёзы на щеках казались ледяными. Эти несколько лет после расставания Северус не жил, а существовал, ненавидел себя, корил и наказывал за содеянное. Он никогда и никого не любил так яро, как Лили, и, правда, готов был на что угодно, даже на преступление или темнейший ритуал, стоило ей только попросить. Лили была его всем, она держала Северуса на плаву и давала смысл двигаться дальше. Сколько он мечтал, что однажды они станут семьёй, что Лили будет удивительно красива в свадебной мантии, краснея, представлял, какими родятся их дети. Лили должна была видеть его чувства, так Северус думал, потому и представить не мог, что она после единственного прозвучавшего обидного слова не простит. Он думал… думал, что если Лили, выздоровев, и не полюбит его после случившегося, то хотя бы снова назовёт своим другом. Только этот самый друг, с которым Лили гуляла по Коукворту, изучала магию и боролась с вредной старшей сестрой, оказался не просто не нужен ей, а недостоин даже узнать об этом. Северус бы понял, скажи Лили прямо – смирился же он с её свадьбой с Поттером! – но она решила иначе. Решила выставить виноватым его! Как умно: глупый Нюниус ввязывается в драку с Мародёрами, наплевав на просьбу Лили не подставлять её, как старосту, и вуаля, можно смертельно обидеться и игнорировать его. Ведь виноват же будет Снейп, а не Лили, умница, красавица, любимая младшая дочка, со всех сторон правильная староста Гриффиндора! Воспоминания вспыхивали всполохами, складываясь наконец в единую картину, объясняя всё то, что Северус прежде не понимал. Письмо Петуньи Дамблдору, где она просила принять её тоже в Хогвартс, – его Северус вытащил из шкатулки в общей спальне сестёр, потому что Лили попросила. Потрясающе вкусные булочки пекаря Дэниэлса – Лили их просто обожала, но ей не всегда хватало карманных денег, так что Северус, понемногу их «заимствовал». Домашние задания по зельеварению и чарам, с которыми он помогал Лили в Хогвартсе, а то и вовсе подсказывал ей на уроках в надежде, что подруга оценит помощь и перестанет обращать внимание на гриффиндорских придурков. Да и сколько ещё подобного было! Лили нравилось быть лучшей, получать внимание, восхищение и всеобщую любовь и при этом оставаться чистой и непогрешимой. Не она украла письмо у сестры или булочки у пекаря, а Северус. Не она испортила свадьбу Петуньи – Поттер с Блэком это сделали. Не Лили разорвала многолетнюю дружбу, то Северус испоганил её чудовищным, непростительным оскорблением! Из них двоих это ей самое место было на Слизерине. А он, как дурак, до последнего верил в исключительную доброту Лили… и теперь оплакивал её нерождённого ребёнка, о котором ещё вчера и не знал, свою любовь к Лили, которую неприглядная правда о ней выжгла Адским пламенем за считанные секунды. И не осталось больше никаких вопросов, почему родовая магия так яро уничтожала Лили, «наградив» Поттера всего лишь печатью Предателя крови. То, какой на самом деле оказалась Лили, что она творила, – не забывается и не прощается.

– Эльф Малфоев!

Явившаяся на зов домовушка всплеснула руками, но щелчком пальцев убрала погром и так же быстро исчезла. Северус посмотрел на котёл, вновь занявший своё место. Зелья! Те, о которых просил одуревший Поттер, Северус сварил, ещё ожидая приглашения к Малфоям. Только чем они и могли помочь, так это ненадолго отсрочить неизбежное. Сделать же новые… он сделает. Статус Мастера зельеварения и обязательная клятва колдомедика просто не позволят отказаться, да Северус и не стал бы. Пускай он слизеринец и тёмный маг, а значит, по определению подлый и ужасный, но он человечнее тех храбрых и великодушных гриффиндорцев, которые сейчас находились в его доме. Только взяться за дело Северус не успел. Когда он поднялся на ноги, в подвал аппарировала домовуха и запричитала:

– Гостье мастера совсем плохо!

Бросив всё, Северус протянул руку, и эльфийка переместила его наверх, в спальню, но оказалось уже поздно. Лили умирала.

Началась настоящая агония. Магия рода Поттеров, накопленная веками и поколениями, не собиралась дарить лёгкую смерть волшебнице, лишившей её будущего. От стонов Лили всё замирало внутри, скручивалось и одновременно било током, как если бы на Северусе испытывали Круцио, а нечеловеческие, какие-то животные крики ощущались ударами кнута. Принесённые домовухой зелья Лили не смогла выпить, её вырвало, и вместе с желчью горлом пошла кровь, долго не останавливавшаяся. Северус сидел на краю кровати, держал Лили за почти ничего не весившую руку и старался смотреть куда угодно, только не на неё. Измождённый Поттер, уже который час не покидавший своего места у изголовья, походил на свежеподнятого инфери, но уговаривал Лили потерпеть. Дрожащим голосом, улыбаясь и одновременно плача, твердил и твердил, что осталось немного и скоро всё закончится.

Этот кошмар в какой-то момент стал совсем невыносим. Сорванный, хрипящий голос Лили, полный муки, звучал в ушах, даже когда она, обессилев, окончательно затихла. То, что Лили до сих пор жива, понять было нельзя, Северус просто знал это, как и то, что рассвет они с Поттером встретят в этой комнате уже вдвоём. Говорить впавшая в бессознательное забытье Лили не пыталась, лишь изредка беззвучно шевелила губами. Наверное, просила прощения, а у кого – какая теперь разница?..

Вдруг Лили, смотревшая куда-то мимо них с Поттером невидящими глазами, счастливо улыбнулась. Её тоненькие пальцы в руке Северуса совсем расслабились, но он не сразу осознал, почему.

Оцепенение и тишину нарушил Поттер: сдёрнул с носа очки и закрыл лицо ладонью. Северус слышал его рыдания и всё равно не мог поверить, что это конец. С трудом он перевёл взгляд на Лили: она по-прежнему смотрела вдаль, и её губы ещё были приоткрыты как для вдоха, но её душа уже находилась не здесь. Протянув руку, Северус закрыл ей глаза и подумал, что вот так легко обмануться и решить, что Лили просто спит.

– Нужно в Мунго. – Поттер, разом постаревший на не один десяток лет, громко шмыгнул носом и повторил: – Лили нужно перенести в Мунго. Они должны констатировать… – он не договорил, но Северус понял.

– Эльфа возьми. Расщепит же.

Тот кивнул. Бережно, как хрупкую фарфоровую куколку, поднял Лили на руки и почему-то шёпотом позвал домовушку. Явившаяся эльфийка схватила его за штанину, и через секунду они втроём исчезли. Северус остался в спальне один. О том, что здесь только что была и умирала Лили, напоминали лишь заставленная пустыми флаконами тумбочка и смятая, пропитавшаяся потом и болью постель.

И медленно приходившее осознание.

*

То, что нужно было предупредить о визите хотя бы Люциуса, Северус понял сразу же, когда эльф-привратник, не слушая возражений, привёл его в роскошный холл мэнора.

– О, Снейп! – уходивший Мальсибер обрадовался и явно вознамерился задержаться. – Ну наконец-то выполз из своего подвала. Выглядишь до отвращения неважно. Для себя антипохмельное пожалел, что ли? Зельевар без зелья, как сапожник без сапог?

Он неприятно рассмеялся, довольный шуткой, даже не подозревая, что от проклятия его уберегло лишь появление в дверях хозяина мэнора.

– Мистер Снейп, вы всё-таки решили почтить нас присутствием, – холодно произнёс лорд Малфой. Яд и недовольство в его голосе заставили Мальсибера посерьёзнеть, а через несколько секунд и вовсе исчезнуть из поля зрения. – Полагаю, вы отдаёте себе отчёт, какое неуважение нам выказали, игнорируя целую неделю?

Северус удостоил его коротким взглядом и тут же снова отвёл глаза.

– Я очень сожалею.

Однако на деле не сожалел ни капли. После случившегося с Лили всё утратило прежний смысл, яркость красок, важность. Когда-то, ещё в прошлой жизни, Северус был настолько глуп и наивен, что терзался сомнениями, великодушен ли милорд или последовательно наказывает за провинности. Сейчас ему предстояло это выяснить, но страха от предстоящего наказания за самовольную отлучку не было. Пускай. От того, исполнял ли Северус приказы повелителя или игнорировал их, что-то изменится? Лили оживёт или перестанет быть предательницей? А его собственная жизнь ничего не стоила. Северус тоже умер неделю назад, только его сердце по недоразумению пока билось.

Малфой-старший презрительно хмыкнул.

– Успокойся, Абраксас, – раздался голос подошедшего милорда. – Думаю, Северус всё разъяснит. Распорядись насчёт дополнительных приборов к обеду: он составит нам компанию. Мне как раз необходимо одно зелье.

– Как скажешь, – медленно проговорил тот, но особо довольным от такого решения не выглядел.

За несколько минут ожидания Северус сообразил, что в Малфой-мэноре только что закончилась очередная встреча Рыцарей Вальбурги. Большинство посетителей, включая Мальсибера, уже ушли, но несколько запоздавших встретили Северуса с тем же пренебрежением и надменностью, что и лорд Малфой. Кое-кто смотрел с гневом и осуждением. Прежде полукровка Снейп портил их картину мира одним присутствием, а теперь ещё к этому добавилось бледно-зелёное лицо, общий помятый вид и факт шокирующе-наглого исчезновения. Северус с тоской спросил себя, зачем решил остаться и почему не сбежал в тот момент, когда только увидел Мальсибера. Ему не хотелось никого видеть. Ни один человек из тех, кто покидал Малфой-мэнор, не мог понять, что Северус пережил, и не сочувствовал ему. Для них Лили Поттер – грязнокровка, соратница Дамблдора, значит, враг. Они наверняка обрадовались, когда она умерла, если, конечно, вообще это заметили. Ничего другого Северус не ждал.Он бы и не покинул Паучий тупик, но Люциус отозвал свою домовуху. Приносить выпивку оказалось некому, а, протрезвев, Северус не мог находиться в доме, где умерла Лили.

Обед проходил в скорбно-сдержанном молчании. Лорд Малфой Северуса тщательно игнорировал, Люциус смотрел встревоженно, но в чужом присутствии не проронил ни слова. Сам Северус ел вяло, больше потому что иначе, отказом, оскорбил бы всех присутствовавших за столом. Голода он не чувствовал, хотя и не помнил наверняка, что и сколько ел в последние дни. Один милорд был невозмутим, отдавая должное изысканной пище и вину, и в противовес собственным словам не задал ни единого вопроса. Лишь после окончания трапезы, поблагодарив хозяев, он произнёс:

– Северус, через десять минут я жду тебя в малом кабинете.

Он покорно склонил голову, принимая неизбежное. Мелькнула даже мысль – поскорее бы, слишком тошно было. Люциус явно хотел что-то сказать, но под пристальным взглядом отца не осмелился. Понятно, что друг подумал. Скорее всего, именно это Северуса и ждало – наказание.

Однако милорд, когда они оказались в комнате вдвоём, положил на стол пергаментный свиток.

– Мне нужно это зелье через шесть дней.

Такого рецепта Северус прежде не видел, и любопытство исследователя, прорвавшись через боль, несколько оживило его. Он тут же вперился глазами в свиток, жадно изучая строчку за строчкой. Ингредиенты… кое-что относилось к редкостям даже для чёрного рынка, но со связями повелителя достать получится. В процессе приготовления требовалось провести два ритуала, наскоро прикинув, Северус понял, что магических сил ему хватит. Ничего невозможного, просто очень длительный, поэтапный процесс с многими условиями к оборудованию, ингредиентам и зельевару. Да, он справится.

– Я смогу уложиться и в пять, милорд. Позволите сохранить рецепт? – Сочетание ингредиентов и некоторые манипуляции в процессе варки наталкивали на мысль, что зелье должно влиять на магическое ядро волшебника. Очень интересный опыт. Северус не отказался бы от возможности поэкспериментировать с составом.

– Позволяю. Рецепт не особо охраняемая тайна, но всё же мало кто сумеет приготовить это зелье. Слишком капризные ингредиенты, огромное количество требований, которые легко нарушить и не заметить. А ты даже не засомневался. Я рад, что не ошибся, когда поручился за тебя перед главой гильдии зельеваров.

– Благодарю, милорд. Мне лестно услышать от вас такую характеристику моих способностей.

Тот закатил глаза.

– Мы не на приёме, Северус, не вижу смысла в словесных кружевах. Как, по-твоему, я должен относиться к гению своего дела? Неужели не поддерживать, а пытать Круцио, как выдумывал обо мне Дамблдор?

Северус промолчал. Прежде внимание милорда привело бы его в восторг: ещё бы, повелитель уважал непризнанного родом Принц полукровку, гордился им, – а теперь всё это казалось глупым и бессмысленным, что слова лорда, что собственное недавнее полувосхищение-полупресмыкательство перед ним. Из величайшего тёмного мага, наследника самого Салазара Слизерина, лорд Волдеморт резко стал Томом Риддлом. Обычным волшебником, может, немного более могущественным и харизматичным, чем прочие. За что его уважать? За то, что не помог? Хотя, положа руку на сердце, Северус не поблагодарил бы повелителя за спасение Лили. Подруга детства не просто совершила жуткий поступок, она оказалась двуличной предательницей, не ценившей то, что Северус делал для неё. Мать говорила как-то очень давно, что смерть всё прощает. Нет. Не всё.

– Я сожалею о твоей потере, – произнёс повелитель, помедлив, и Северус решил, что ослышался. Милорд никогда не интересовался его личной жизнью (как и всех остальных своих сторонников), общался только по делу, а уж с тем, как Северус его подвёл, звучать должны были никак не соболезнования. Он допился до галлюцинаций? Или дальше будет куда более жестокое наказание, чем Северус думал?

– Не стоит, милорд. Я в порядке. Миссис Поттер для меня никто, только школьная подруга.

Видимо, от него ожидали совсем другую реакцию, потому что в ответ последовало холодное и строгое:

– Сочувствие тоже имеет границы, Северус. Не стоит испытывать его ложью. Твоя преданность школьной подруге заслуживает уважения, но она не должна быть меньше преданности мне.

Поведение милорда сбивало с толку. Северуса не наказали за долгое отсутствие, за бесполезность и неумение держать чувства в узде, но укоряли за обман. А ведь он как раз не обманывал. К Лили Северус действительно больше ничего не испытывал, остались лишь гнев и злость на самого себя, идиота, что столько лет носил розовые очки и любил женщину, которая того не заслуживала.

– Я прощу прощения, если оскорбил вас, но я сказал правду. Миссис Поттер мне никто.

В возникшей тишине повелитель отложил записи, которые просматривал, и, сцепив руки в замок, уставился на Северуса тяжёлым взглядом, полным недоверия.

– Посмотри мне в глаза, Северус.

Он подчинился, сняв окклюментативные щиты с разума, и ожившие воспоминания последних дней с неожиданной остротой засияли в подсознании. До смерти перепуганный Поттер и белая, как полотно Лили, собственный ужас, боль от скорой потери, безысходность, а затем – шок от признания Лили. Калейдоскоп картинок оборвался на том самом моменте, когда Поттер вместе с телом жены аппарировал из Паучьего тупика, но чувства, которые Северус пережил тогда, никуда не делись. Притупившиеся за дни беспробудного пьянства в изначально обречённой на провал попытке забыть, они полыхали с новой силой. Как будто всё случилось снова, и Лили после часов мучений только что умерла, оставив его наедине со своим признанием.

– Я принимаю твои извинения, – медленно, будто до последнего сомневаясь, произнёс повелитель. – Однако это в первый и последний раз.

– Спа-спасибо. Спасибо за снисхождение. Я не подведу.

Милорд резко кивнул в сторону дверей, давая понять, что аудиенция закончена. Северус попытался ещё сказать, что немедленно займётся зельем, но тот глубоко задумался о чём-то своём и словно не услышал.

За пределами гостиной обнаружился домовик, который тут же схватил Северуса за руку и переместил в покои Люциуса. Тот, нервно вышагивавший по комнате, остановился прямо посередине и взволнованно спросил:

– Успокоительного? Обезболивающего?

– Н-нет. – Северус буквально рухнул в кресло, которое ему придвинул домовой эльф. Ноги тряслись и не держали, а грудную клетку на части рвала острейшая, пронзительная боль. Он только что вновь прошёл через ад. Вот какое наказание выбрал для него милорд.

– Минки! Коньяка нам обоим.

– Мне не нужно. Я спиртное видеть не могу.

– Тогда кофе, Минки.

Домовик шустро вернулся с напитками, но Северус довольно долго просто смотрел на изящную чашку, не притрагиваясь к ней. Люциус пил молча, не навязывался, а ждал.

Наверное, стоило выговориться. По магловскому телевизору, когда прибор ещё работал, твердили, что если излить кому-то наболевшее, то станет легче. Каким образом? Лучшие, надёжнейшие ментальные техники не помогали погасить воспоминания, а обычная беседа поможет? Смешно. С другой стороны, если бы Северус и решился с кем-то поговорить, то именно с Люциусом. Последние годы и частые недомогания Нарциссы во время беременности стёрли различия между ними и в статусе крови, и в финансовом положении. Сочувствие Люциуса Северус смог бы принять без ущерба для гордости, но рассказать неприглядную правду о Лили, о том, каким слепым идиотом он был… хватит ли сил?

– Я велел приготовить гостевые комнаты, – в конце концов, друг заговорил первым. – Домой я тебя не отпущу, Север, уж прости. Ты выглядишь ужасно. Пил всё это время? Ты же говорил, что с твоей наследственностью алкоголь надо десятой дорогой обходить.

– Я хотел забыть. Понимаешь? Забыть. До сих пор хочу, но пить уже не могу. Чем больше пьёшь, тем быстрее засыпаешь, а там – она.

И если бы во сне Лили оставалась живой и не открывала свои тайны. Нет, кошмары возвращали его в ту страшную ночь, заставляя вновь и вновь вспоминать, что было сказано, сделано, а что не сделано. Лили перед смертью молила о прощении, а Северус отказал ей в этом. Поддался эмоциям, гневу и шоку, хотел отомстить, наказать, сделать Лили так же больно, как и она ему… Теперь уже ничего нельзя было исправить.

– Ты справишься со временем. Время – великая сила, ему подвластно даже то, чего не может Магия. Не убивайся так, друг мой. Ты хотя бы провёл со своей подругой последние минуты.

С печальной улыбкой Люциус замолчал. Лорд Абраксас Малфой овдовел рано. Самому Люциусу исполнилось всего семь, и отец выслал его из поместья на те месяцы, пока леди Малфой медленно умирала. Того, что с матерью не удалось попрощаться, Люциус отцу так и не простил.

Но что бы он сказал, узнав правду? Что Северус многое бы отдал, лишь бы не случилось той ночи, и кто-то другой слушал откровения Лили на смертном одре?

– Я просто был их последней надеждой. Иначе обо мне бы и не вспомнили.

Причём, Лили, наверное, «не вспоминала» бы даже активнее своего мужа. Поттер же… странно, но уничтожать его больше не хотелось, запал прошёл. Пусть живёт, недоумок, и терзается чувством вины. Последнее обещание, данное подруге: не стать убийцей, – Северус надеялся всё-таки сдержать, но уже не ради неё, а ради самого себя. В этом плане даже повезло, что он пропустил похороны, иначе точно бы не оставил от Поттера и мокрого места. А так – Северус понимал, что Лили умерла, что у неё где-то есть могила, но эти мысли не ели его заживо. Лишь сегодня случилась первая за эти дни без Лили вспышка, и то, чувства не прожили долго, уже вновь угасли под грузом того, что натворила подруга.

– … уверен, ты делал всё, чтобы облегчить её муки. – Оказывается, пока Северус погрузился в себя, Люциус продолжал говорить. – Не знаю, как я бы поступил на твоём месте. Страшная смерть, страшная! Я даже Нарциссу отправил подальше, во Францию. Ей волноваться вредно, а пока шумиха уляжется.

– Шумиха?

Тот застыл с бокалом в руке, не донеся его до рта, и Северус понял, что зря задал этот вопрос. Он догадывался, что сейчас расскажет Люциус. История Лили в газетах – настоящая катастрофа. Журналисты раскопают… да Моргот с тем, что они раскопают! Не было у Северуса больше желания оберегать память и имя бывшей подруги, не настолько он великодушен. Главнее другое – огласка. Огласка не позволит быстро забыть случившееся: в замкнутом мирке магической Англии месяцами, если не годами, будут говорить о преступлении Лили Поттер и настигшей её каре.

– Да. Дамблдор заявил, будто миссис Поттер проклял кто-то из наших. Как ещё твоё имя прямым текстом не назвал, не понимаю. Об этом сообщил «Пророк», Поттер узнал и помчался восстанавливать справедливость.

– Прямо-таки помчался? – Северус недоверчиво скривился. Чтобы олень пошёл против любимого учителя? Где-то, наверное, сдох дракон.

– Именно. Поймал его в атриуме Министерства и избил по-магловски, до беспамятства. Палочку сломал. Дамблдор в Мунго, и когда оттуда выйдет, неизвестно. Всё совпало: и травмы, и потеря палочки, возраст опять же. Думаешь, почему милорд так благодушен к тебе? Вот поэтому. Поттера арестовали, естественно, будут судить, но ему с клеймом Предателя крови всё равно уже. Зато он успел во всеуслышание объявить, что на самом деле убило его жену. «Пророк» пять или шесть выпусков уже рассуждает, сколько волшебников и родов Дамблдор загубил, подобно Поттерам, своим отрицанием основ магии. Инициирована проверка в Хогвартсе, и вроде что-то нашли по маглорождённым. Меня не посвящают в подробности, милорд лично этим вопросом занимается, но кажется, обнаружили кого-то из затухающих родов, а те всерьёз уверены, что они маглокровки. Благодаря старику. Понимаешь? В политике Дамблдор теперь труп. Скорее всего, попадёт в Азкабан, если оклемается. Только… миссис Поттер досталось не меньше.

Договорил Люциус тихо и опасливо, боясь реакции на свои слова. Северус же как сидел, вцепившись в чашку кофе, так и продолжил сидеть.

– Я понимаю, тебе нелегко, но постарайся дослушать меня до конца. Милорд велел больше натравливать газетчиков на Дамблдора, только кое-кто всё равно раскрутил историю с абортом и… словом, я бы на твоём месте не читал газеты. Вообще, никакие. Хотя о Поттерах сейчас не говорит разве что ленивый. Нет, лучше обратись к милорду и езжай на континент.

– Зачем?

– Как зачем? Отдохнёшь, сменишь обстановку, забудешься. Езжай. Тебе нельзя здесь оставаться, видеть и слушать такое о человеке, которого ты любишь.

– Любишь! Скажешь тоже.

Тот снова замолчал, глядя непонимающе и как-то испуганно. Северусу стало смешно. Люциус думал, он так любил Лили и сошёл с ума от горя, что даже стал это отрицать? Ну да, что же ещё друг должен думать, если Северус, как последний дурак, из кожи вон лез, спасая бывшую подругу.

– Прости, Сев, но я не понимаю.

– А всё, на самом деле, просто, Люц. Мне не нужно уезжать. Ничего страшнее того, что я узнал от Лили, в газетах не будет.

– Сев, я твой лучший друг и желаю тебе только добра. Поверь, чтобы пережить…

– Я пережил смерть Лили в тот же день. А оплакивал всё это время, – Северус горько усмехнулся, – не знаю, наверное, себя?

Люциус выглядел так, словно собирался вытащить палочку и отправить Патронус в Мунго за кем-нибудь из колдомедиков-мозгоправов. То ли это сыграло свою роль, то ли стало жаль давнего друга, искренне переживавшего за него, то ли Северус устал уже хранить тайну, – но он заговорил. А заговорив, рассказал всё: как считал Лили несчастной жертвой, искал для неё помощь и готов был умереть, и как его чувства и та любовь, которой он жил, оказались убиты всего лишь несколькими фразами Лили. По ощущению будто целые сутки вычищал из самых потаённых уголков души гной от предательства, использования и обмана. Но когда поток слов иссяк, Северус неожиданно вздохнул свободно. Он отпустил Лили, отпустил с её грехами и последним единственно мужественным поступком – признанием.

– Ну а теперь можешь говорить, что я был упёртым придурком, не видевшим ничего дальше своего носа, и что вы меня предупреждали. Не бойся, я не оскорблюсь. Это же правда. Все видели, что я был не нужен Лили, все, кроме меня.

– Северус, – ошеломлённый Люциус прижал ладонь к груди, – я клянусь: мы делали всё, чтобы до тебя достучаться. Но ты…

– Я не стал бы слушать, даже если бы вы Сонорусом кричали мне в ухо.

– Да, наверное, да. Мерлин, как я рад, что ты наконец прозрел! Жаль лишь, что пришлось столько перенести.

– Ничего. Лучше сейчас, чем никогда. Это не тот случай, когда лучше не знать. Иначе, в конце концов, я бы сам себя уничтожил. Ещё и думал бы, что недостоин прощения и нормальной жизни.

Весь передёрнувшись от картины своего возможного будущего, Северус крепче обхватил ладонями чашку и принялся за позабытый и потому остывший кофе. У кресла моментально возник домовик, предложивший новую порцию, но Северус отказался, подумав ещё, что получилось как-то символично: нужно было закончить со старым, прежде чем начать что-то новое. Выговорившись, он чувствовал себя неожиданно спокойно, словно сбросил наконец оковы, которые добровольно надел. Мысли об обмане, потере, собственном неблаговидном поступке наконец приглушили свои голоса; начали затягиваться, освободившись от грязи, нанесённые Лили раны. Захотелось выпрямиться, расправить плечи и действовать. Да хотя бы вычистить дом от подвала до чердака и с новыми силами приняться за любимые зелья. Северус… нет, ещё не справился окончательно с этим ударом судьбы, но уже раскрыл свою жизнь на новой странице, без чувства вины и безоглядной, никому не нужной любви, на той странице, где остались только его друзья.