Текст книги "Незнание зло, знание благо (СИ)"

Автор книги: Лансаротта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Северус встрепенулся. Сколько они с Поттером тут, в подвале? Полчаса, час? Как же Лили одна? Мучимый леденящей кровь тревогой, он поднялся на второй этаж и устало замер на пороге комнаты. Лили всё ещё спала и, наверное, впервые за последние дни не чувствовала боли. Её лицо, сделавшееся невыразительным из-за болезни, наполнилось умиротворением, серые губы тронула еле заметная, но знакомая и любимая улыбка. Северус устыдился своих подозрений. Нет, Лили, та добрая яркая девочка из детства, в чьих волосах как будто запуталось солнце, никогда бы не убила своё дитя. Это Поттер! Он виноват, на его голову должна обрушиться кара магии, а он ещё жив и будет жить дальше.

Подстёгиваемый этой несправедливостью, Северус практически сразу направил с совой в Малфой-мэнор письмо о встрече. Времени было половина восьмого утра, и нечего надеяться, что его примут раньше полудня. Проклятый этикет! Несколько часов придётся балансировать между надеждой и отчаянием, поддерживать Лили и терпеть Поттера, которого всё сильнее хотелось убить. Оглушённый новостями олень держался как можно дальше, даже зелья не взял, сам себя заклинаниями в относительный порядок привёл. А ведь Северус много чего желал у него узнать. Например, почему какую-то мифическую будущую войну ублюдочный Поттер поставил выше своего ребёнка? Как забыл прописные истины про браки и откаты, которые в него должны были в буквальном смысле вбивать с детства, розгами? Чем Поттер думал и думал ли? Останавливало Северуса только понимание, что если какой-либо из ответов ему не понравится (а не понравятся однозначно все), он не удержится от рукоприкладства, а жизнь Поттеру следовало сохранить хотя бы на ближайшее время.

Дети… Если бы Северус когда-нибудь женился, то непременно бы завёл детей, двоих, мальчика и девочку, как мечтала Лили. Вообще он не относил себя к числу тех, кто обожал детей. Мелюзга лет одиннадцати и старше прочно ассоциировалась со школьными годами и пакостями, что творили Мародёры, а совсем малышей Северус и не видел-то особо. В районе Паучьего тупика в последние лет десять детей почти не рождалось, а жители более богатых кварталов, вроде того, где жили Эвансы, берегли младенцев пуще собственной жизни. Нищего оборванца, бродяжку, каким они видели Северуса, не подпустили бы к коляске и на милю. Волшебники же параноили по полной, да и понятно: через ребёнка, особенно наследника, можно было извести весь род. Убить дитя, даже не дав ему родиться, – на это и редкая магла бы рискнула, наверное, лишь та, которая совсем отчаялась. И Северус не понимал, почему Лили согласилась на аборт, у неё ведь было всё! Если бы его мифическая жена хотя бы заикнулась о таком, он бы… он… не убил, но жестоко проклял бы точно. Дети – не просто будущее магии или любого рода, а твоя плоть и кровь, семья. Как же можно?!

К половине десятого утра Лили пришла в себя. Почти сама, лишь с небольшой помощью своего оленя, выпила очередное зелье и даже, слабо улыбнувшись, прошептала, что ей гораздо лучше. Поттер легкомысленно воспрял духом, но Северус видел, как она прижимала ладонь к низу живота, этим незамысловатым жестом борясь с наверняка чудовищной болью. Видел и потому не верил ни единому её слову. И в глаза Лили не смотрел, боясь выдать своё знание, что бороться бесполезно.

– Я тебя вытащу, – повторял Поттер, сжимая руку Лили. – Всё будет хорошо, милая! Я тебя вытащу! Ты поправишься!

Не выдержав, Северус вышел в коридор. Руки зудели от желания разорвать выродку горло. Вытащит он, как же! Из путного Поттер сделал лишь то, что пришёл сюда, а дальше постоянно мешал, к тому же, не давал побыть наедине с Лили, может, в последний раз… Нет, этого не случится. Лили будет жить. Даже если потребуется принести в жертву Поттера или самого Дамблдора, окунуть руки в кровь по локоть или отдать свою душу чернейшей магии, Лили будет жить! Она не виновна. Она не могла, Поттер закружил ей голову, обманул и заставил.

Когда сова наконец принесла ответ от Малфоев, Северус, пребывавший на взводе уже несколько часов, тут же собрался аппарировать. Поттера он к тому моменту проинструктировал несколько раз, что где лежит и в какой последовательности давать Лили зелья. Часть снадобий Северус позаимствовал из тех, что варил для милорда. На последствия этого поступка было удивительно плевать.

В последний момент Поттер остановил его:

– Снейп, если Он сможет помочь Лили, я на всё согласен. Понял? Так и передай.

Северус смерил оленя взглядом и кивнул:

– Передам.

Появившись у ворот Малфой-мэнора, он примчался в малую гостиную вперед присланного для сопровождения домовика. Люциус уже ожидал, устроившись в своём любимом кресле и неспешно потягивая вино; он приподнялся было в знак приветствия и остолбенел, изумлённо вскинув брови. Лишь в тот момент, да ещё услышав причитания опоздавшего эльфа, Северус вспомнил, что так и не избавился от следов потасовки.

– Кто это тебя? – с нервным смешком поинтересовался Люциус, когда домовик щелчком пальцев вернул Северусу человеческий вид.

Моргот знает, о чём друг подумал, но вряд ли его мысли хотя бы отдалённо походили на правду. Врать или выдумывать Северус не стал. Под гнётом нескончаемого напряжения, умственного и эмоционального, он просто не сумел бы создать историю настолько складную, чтобы не возникло вопросов. А явная ложь не добавила бы сочувствия ни ему, ни Лили, Северус бы скорее добился абсолютно противоположного эффекта, несмотря на дружеские отношения. Поэтому он выложил Люциусу всё, от начала и до конца. В конце концов, тот любил свою жену, пусть и делал вид, что их брак исключительно по расчёту. Если он не поймёт Северуса как сторонник милорда, то поймёт как человек.

Люциус слушал молча, только бледнел, хмурился и качал головой. Под конец мрачного рассказа он отставил в сторону бокал с вином и отправил эльфа за огневиски, первый стакан которого опрокинул в себя по-простолюдински, залпом.

– Мерлин, ну и угораздило же тебя! Врагу не пожелаешь. Значит, Поттеры сейчас в твоём доме?

– Да, – Северус отставил свой стакан в сторону, так и не пригубив, и взмолился: – Люц, помоги мне! У вас шикарная библиотека, одна из лучших в стране. Должно же быть что-то, чтобы перенести откат на другого!

Тот тяжело вздохнул.

– Ты всё ещё любишь свою рыжую гриффиндорку.

– Да. Да, люблю и буду любить. Если ты мне друг, прошу, не говори, что она виновата. Я знаю Лили, она никогда бы не поступила так по своей воле. Она не жестокая и не убийца!

– Если тебе будет легче, я промолчу. Что уж теперь, – Люциус поболтал остатки огневиски в стакане, печально посмотрел в него и снова вздохнул. – Доступ дам, конечно, и с отцом на этот счёт сам переговорю, не беспокойся. Вот только… ты и правда надеешься что-то найти? Северус, наши предки действительно пытались обмануть родовую магию, но это всякий раз заканчивалось сквернее некуда. Магия рода на то и магия рода, что без неё я – не Малфой, а ты – не Принц. Ты её не заблокируешь, как ни крути. Хотя что я тебе рассказываю, ты сам прекрасно всё знаешь, но пока лично не убедишься, не остановишься. Добби! – Появившийся эльф поклонился, и Люциус сказал: – Проводи мастера Снейпа в библиотеку, будешь ему помогать сегодня. Мастеру нужны книги по родовой магии, я разрешаю. Да, Добби, ещё горячий завтрак и крепкий чай. Проследи, чтобы наш гость поел.

Прежде в книгохранилище Малфоев Северус готов был жить сутками, сейчас же, проследовав за домовиком в библиотеку, равнодушно скользнул взглядом по полкам с сокровищами магических наук. Он фолиант за фолиантом штудировал то, что приносил Добби, игнорируя требовательное ворчание насчёт завтрака. Каждый род имел свои особенности, склонности к разным разделам магии, но основополагающие законы были общими для всех, неважно, Малфой ты, Блэк или последний из Принцев. Один из них неотвратимо гласил: за смерть сына или дочери своего же рода убийца расквитается собственной жизнью. Северус знал это прежде и считал расплату справедливой, но не для Лили. А решение, как её спасти, всё не находилось.

– Северус?

Он с трудом оторвался от очередной старинной книги (жуткая смесь староанглийского со старофранцузским, артефакт-переводчик еле справлялся) и посмотрел на подошедшего Люциуса. На лице того читалась… ну да, откровенная жалость.

– Тут ничего нет, ничего, – прошептал Северус, потерев уставшие после многих часов поисков глаза. – А я не могу потерять Лили снова. Я должен её спасти!

– Я понимаю, но пойми и ты. Почему так много защитных ритуалов именно для детей? Почему их никому не представляют до определённого возраста? Северус, тут ничего нельзя сделать. Поттеры, намеренно или случайно, пошли против магии своего рода, откат неизбежен. За попытку перенести его на другого можно и самому наказание получить.

Северус откинулся на спинку стула совершенно без сил. Его поглощало отчаяние. Он не произнёс вслух (да это и не требовалось, Люциус и так понял), но готов был и душу свою заложить, разорвать, очернить, лишь бы помочь Лили. Но есть ли такой ритуал? Есть вообще хоть какой-нибудь? Люциус не обманывал, его семья и вправду не знала. У кого ещё искать спасения? Рег вряд ли сумеет быстро убедить отца пустить чужака в фамильную библиотеку…

– Скажи мне, Люциус, милорд сегодня не обедает у вас?

– Они с отцом планировали кое-что обсудить вечером. Ты хочешь обратиться к милорду? – Люциус потрясённо замолчал. – Я всегда подозревал, Сев, что ты больше гриффиндорец, чем слизеринец, но это уже слишком.

– Он наиболее сведущ в Тёмных искусствах, чем кто-либо в стране.

– Да, сведущ, но ты отдаёшь себе отчёт, что собираешься сделать? Ты попросишь его помочь врагам.

Северус скривился. Люциус выразился грубо, однако ухватил самую суть. Действительно, захочет ли повелитель спасти Поттеров? Ситуация, в которую они попали, – это великолепная возможность показать волшебному сообществу несостоятельность идей Дамблдора. Северус был так же далёк от политики, как Малфои от любви к маглокровкам, но и он понимал: чтобы повелитель отказался от такого шанса, ему нужно предложить взамен… Что? Как волшебник Северус Снейп не настолько значим и ценен, чтобы лорд исполнил его просьбу, забыв о собственных интересах. Да и много ли веры заслуживает тот, кто ратует за врага? Даже если озвучить слова Поттера, если положить свою жизнь на чашу весов… нет, не пойдёт. Жизнь любого Рыцаря Вальбурги и так принадлежала милорду.

Северус окинул взглядом громоздившиеся на столе кипы старинных, бесценных, но абсолютно бесполезных книг. Таких же бесполезных, как и он сам. Только и оставалось, что надеяться на милость и великодушие повелителя.

– Я обязан рискнуть.

Люциус закатил глаза, помолчал немного и спросил:

– Сказать о встрече для тебя?

– Да. Пожалуйста.

Все последующие часы ожидания Северус места себе не находил от тревоги. Он снова отказался от еды, хотел было вернуться домой, но побоялся пропустить жизненно важную беседу с повелителем. Как там Лили? Не стало ли ей хуже? С Поттера сталось бы промолчать и унести Лили в Мунго, однако, не совсем же он идиот, должен понимать, что, кроме милорда, помочь ему некому. Спасибо, Люциус отправил в Паучий тупик семейного колдомедика, да толку-то… Северус вновь укрылся в библиотеке, перечитывая книгу за книгой в надежде, что что-то пропустил, не так перевёл или расшифровал. От строгих укладов и безапелляционных указаний уже плыла голова, а сухие и безжалостные строчки намертво въелись под кожу. «Нет ничего страшнее для главы рода или наследника его, чем потерять дитя и послужить причиной его смерти. За такое дитя, рождённое или нерождённое, воздастся ему Печатью предательства, а через то – гибелью рода. Мать же убийца да отдаст силы свои и жизнь свою магии рода, но и в посмертии своём не получит прощения…»

– Мерлин, Лили, как же ты смогла? Разве ты не хотела сына, дочку? А если бы это был наш ребёнок? Ты его бы тоже? Просто потому что не до детей сейчас?!

Осознание всей мерзости поступка Лили заставляло его, человека далеко не брезгливого, давить приступы тошноты. Северус и хотел спросить Лили, и боялся возможного ответа. Маги не делали аборты. Никогда, ни при каких обстоятельствах. Саму мысль, что беременность можно прервать по желанию матери или отца, в волшебное сообщество принесли маглорождённые и то совсем недавно. Уж не она ли стала инициатором этого безумия?..

Лили в его воображении слабо улыбалась обескровленными губами, но ничего не отрицала.

– Мастер Снейп?

В дверях библиотеки боязливо топтался домовик.

– Мастер Снейп, гость хозяев желает видеть вас.

После секундной заминки Северус решительно поднялся. Он не питал иллюзий относительно предстоящей встречи: вариантов её окончания было немного, а безболезненных для него вообще ни одного.

Милорд ожидал в кабинете Абраксаса Малфоя, который обычно занимал, когда гостил в поместье. Выглядел он встревоженным и даже немного раздражённым, так что у Северуса, едва он ступил в комнату, упало сердце. Но нет, лорд вопросы задавал кратко и никак не показал, что Северус разочаровал его своим сочувствием к врагам. Однако к концу полного мольбы рассказа повелитель замолчал с самым что ни на есть бесстрастным выражением лица. Северус, почти не дыша, ждал приговора, и тишина была для него куда страшнее, чем открытое недовольство. Но ведь он же согласился и на Круцио и даже… даже на смерть, только бы Лили осталась жива.

– Милорд?

– Вот ещё один род свели в могилу глупость и нежелание помнить заветы предков, – медленно проговорил тот. – Маглолюбца Дамблдора в конечном итоге погубят его же сторонники, но скольких мы потеряем из-за него? И никто, никто не видит, что Дамблдор ведёт наш мир к краху.

– Милорд, прошу: если есть способ спасти Лили, я готов на всё, – сглотнув, повторил Северус, возвращая разговор к главному. За наглость, за то, что осмелился перебить, следовало немедленно умолять о прощении, но он упрямо смотрел на их господина. Надо же было доказать истинность своих слов! – Любая клятва. Всё, что угодно!

– Северус, – от властного голоса по спине побежали мурашки, – довольно унижаться. Я уважаю тебя и даже могу в какой-то степени понять твои чувства к этой девушке. Не своди на нет всё моё понимание.

– Благодарю вас. Так вы поможете?

– Нет. От отката родовой магии нельзя защититься.

Северус вскочил с кресла. Жгучее отчаяние и опустошающая безысходность бросили его на колени.

– Умоляю вас, прошу – помогите! Возьмите мою жизнь, я всё равно без Лили…

– Северус!

Наверное, повелитель в этот момент ещё и отпустил свою магию, потому что Северуса хлестануло наотмашь будто хлыстом или кнутом. Не дожидаясь приказа, он закрыл рот. Лицо жгло, грудь горела, и на какой-то миг Северус подумал, что вот-вот умрёт сам. Лорд не поможет Лили. Она погибнет! Куда же теперь? К Блэкам? К… Дамблдору? Старик всё-таки величайший маг столетия, он должен что-то придумать, должен помочь любимой ученице!

Сквозь шум в ушах Северус кое-как услышал приказ сесть и вяло, как если бы ему удалили все кости, заполз обратно в кресло.

– Я не Дамблдор, Северус, и не даю заведомо невыполнимых обещаний. Когда ты часть какого-то рода, его магия превалирует над твоей собственной. Её невозможно отделить или заблокировать. Твоя маглокровка умрёт, ты знаешь это не хуже меня.

Да, он знал. Знал! Но это же Лили.

– Впрочем, – с нажимом произнёс милорд, пресекая судорожные возражения, – она избавилась от своего ребёнка. Который при определённых обстоятельствах мог быть твоим. Так ли уж эта женщина заслуживает любви? Подумай.

Говорил ли повелитель что-то ещё или аудиенция сразу закончилась, Северус не запомнил. Он вообще мало что соображал и, когда его перехватил Люциус (откуда, кстати, друг взялся?), машинально кивал на всё, что тот ни говорил. Это его вина. Северус не уберёг Лили, отпустил к ублюдку Поттеру, из-за которого она мучилась и погибала. Спасения не будет, и магию просить о снисхождении бесполезно. Милорд и тот признал, что выход один – смерть. Мерлин, всё это, должно быть, дурной сон. Когда Лили вышла замуж за Поттера, Северус существовал одной лишь мыслью, что она счастлива. Пускай без него, но счастлива! А как быть, когда Лили не станет? Северуса трясло и скручивало чудовищной, безжалостной силой ненависти. Ненависти ко всем, кто был причастен и не помог: к Поттеру, Дамблдору и даже к милорду! Хотелось и кричать, и швыряться Авадами, и размозжить себе руки и голову до крови – что угодно, лишь бы боль от скорой потери хоть чуть-чуть притупилась. Родовая магия не знает пощады и мучить Лили за совершённое преступление станет долго. Вынесет ли он? Или умрёт вместе с Лили? Без неё жизнь, целый мир уже никогда не будут прежними. Северус пытался сказать это милорду, но тот и слушать не стал, напротив, прямым текстом заявил, что Лили не достойна таких жертв. Как он смел? Как мог что-то говорить после того, как отказал в помощи?! Ведь Лили не сама, ей не оставили выбора. Поттер во многих вещах был хуже грязнокровок, превознося маглов и их идеи, это он, он настоял на проклятом аборте!

В Паучий тупик Северуса переместил домовик, сам он бы наверняка расщепился при аппарации. Собственный дом буквально дышал смертью, и Северус застыл на крыльце, несколько долгих минут не в силах зайти в прихожую. А когда наконец переступил порог, то чуть не столкнулся с Айртоном Хмелкирком, колдомедиком Малфоев. Тот, бледный и потрясённый, шёл, глядя себе под ноги и нервно вертя в руках волшебную палочку. Взглянув на Северуса, Хмелкирк чуть не отшатнулся.

– Я согласен с вашим диагнозом, мастер Снейп, – начал он дрогнувшим голосом. – У миссис Поттер магический откат, увы, она не жилец. Продержится день-два, не больше. Никогда такого не видел! – Хмелкирк выудил из рукава мантии платок и вытер со лба пот. – Как рьяно за них взялась родовая магия! У мистера Поттера уже проявилась печать Предателя крови.

– Состояние Поттера меня волнует меньше всего, – процедил Северус, еле живой от услышанного. День или два? Так скоро? Он думал, в запасе ещё есть время на поиски, а выходит, можно отправиться на встречу к тому же Дамблдору и, вернувшись, уже не застать Лили в живых! Нет, ни за что, Северус больше не покинет дом. – А если переместить Лили в Мунго?

– Исключено. Миссис Поттер нельзя переносить, она не выдержит такую нагрузку. Суставы, сосуды, кости – всё изъедено, – колдомедик махнул рукой. – Ей нужен покой, уход и обезболивающие зелья. Надолго их, правда, не хватит, но я оставил мистеру Поттеру список. А главное, я не понимаю, как же они так. Ведь мистер Поттер славился своим нежеланием соблюдать традиции и вдруг – магический брак.

Северус выругался. Магический брак! Почему он сразу не подумал?! Развод – вот самое очевидное решение проблемы. Лили перестанет быть частью рода Поттер, и магия отпустит её. Но Хмелкирк, стоило озвучить драгоценную догадку, печально спросил:

– Расторгнуть? Как, мастер Снейп? Магический брачный союз разрушит лишь смерть. Да и то, Поттерам это не поможет, слишком уж жуткий проступок. Такое родовая магия не простит.

Не простит. Эта бессмысленная надежда спасти Лили вытянула из Северуса последние силы, и он покачнулся, осел и еле устоял на ногах. Хмелкирк осторожно просочился к выходу, напоследок пробормотав что-то сочувствующее, но Северус слышал только то, что Лили осталось не больше нескольких дней.

В гостиной, когда он добрался туда, хозяйничала домовушка в наволочке с монограммой Малфоев. Видимо, её в помощь прислал Люциус. Эльфийка утащила Северуса наверх, отчитываясь чуть ли не за каждую минуту своих действий; он снова машинально кивал, но не слушал, морально готовясь к тому, что предстояло увидеть. От открывшегося в спальне зрелища сердце у него едва не остановилось. Магический откат пожирал Лили безжалостно. Похожая на пергамент кожа натянулась, чтобы вот-вот лопнуть, глаза запали ещё больше, и под ними залегли отчётливые жёлто-фиолетовые круги, а приоткрытые губы Лили кто-то покрыл слоем воска. Она походила на мумию из магловского учебника истории, который когда-то, в далёком детстве, сама Северусу показывала. Лили тогда мечтала (пусть и очень недолгое время!) тоже найти какую-нибудь древнюю мумию и прославиться, а Северус рассказывал ей, как в волшебном мире занимались археологическими раскопками. Рассказывал про гоблинов, про разрушителей проклятий и был так горд этим! Мерлин, а руки… руки Лили! Ещё когда Северус брал у неё кровь, он боялся навредить, так истончились хрупкие запястья. Теперь же вместо нежных рук поверх одеяла лежали практически кости, словно завёрнутые в старые, грязные бинты. Но страшнее всего было то, что, когда Лили слабо повернула голову на звук шагов, на подушке осталась прядь её длинных волос.

Сидевший у кровати Поттер повернулся и испуганно прошептал:

– Снейп, у неё волосы выпадают.

– Вижу. – Северуса начала бить дрожь. – Это значит…

Конец скоро. Поттер всё понял правильно: сгорбился, закрыл лицо руками и не по-мужски всхлипнул.

– Я пошёл к Дамблдору, как только появилась эта эльфийка. Я… Он сказал, что мне солгали и Лили наверняка проклял кто-то из Пожирателей. Он не поможет, Снейп.

– И не помог бы, даже если бы сказал другое. Родовую магию нельзя обмануть. Я сегодня только это и слышу. Поттер, скажи мне: какого драккла вы заключили магический брак? Ты же в наши традиции не верил. Поженились бы в Министерстве, и… Лили бы не пострадала.

– Будешь смеяться, Снейп, – глухо проговорил тот, – деньги. В родительском завещании обнаружилось условие, что наследство я получу, только если женюсь по всем правилам. А нам нужны были деньги: жить, дом содержать, Дамблдор просил помогать финансово – все богатенькие-то на вашей стороне. Но я теперь видеть эти проклятые деньги не могу. Из-за них я потерял Лили. Снейп, – Поттер встрепенулся, – Волдеморт… что он сказал?

Северус отвёл глаза.

– Что не поможет.

Оба вздрогнули от стона Лили. Северус вновь отважился на Диагностические чары и помертвел. Чернота, поглотившая весь живот Лили, буквально на глазах жуткими щупальцами заползала в её грудь, вгрызалась в ноги. Ни одного органа не осталось, который бы не задел откат. Как же Лили не кричала в голос? Боль должна быть чудовищной. Взмахом палочки Северус отменил заклинание. Хмелкирк ещё приукрасил жестокую правду, обещая Лили пару дней жизни. С тем, как распространялась гниль магического наказания, дай-то Мерлин, чтобы Лили дотянула до завтрашнего утра. Невероятно. Невероятно! Им так мало времени осталось вместе, а у Северуса этого времени ещё меньше, потому что грёбаный олень не отходил от Лили ни на шаг.

– Поттер, выйди.

– А?

– Ты оглох? Выметайся отсюда, я сказал.

Кретин непонимающе хлопал глазами и, хотя и поднялся на ноги, уходить из спальни явно не собирался. Этот Поттер! Он всегда оттягивал внимание Лили на себя, в конце концов, украл её у Северуса и что, присвоит даже последние часы её жизни?! Он, не сделавший для спасения Лили ничего! А Северус так и не сумеет сказать, что до сих пор любит Лили, что пытался её спасти, но не смог, и спросить… спросить про нерождённого малыша. Хмелкирк прав, слишком уж быстро пожирал Лили откат, и в голову после встречи с Люциусом и милордом лезло всякое. Нужно всё выяснить, пока не стало поздно. Потом наверняка найдутся люди, которые обвинят в случившемся одну Лили, и как Северус защитит её доброе имя, если сам будет сомневаться?

– Что ты задумал, Снейп?

– Я? Всего лишь хочу поговорить наедине с женщиной, которую люблю, если до твоего пустого черепа ещё не дошло. Или что? Ты станешь по-прежнему утверждать, что героически спасёшь её? А гадкий Нюниус панику разводит на пустом месте? – Северус сделал шаг вперёд, нависнув над ненавистным Мародёром. – Ты – в моём доме, Поттер, и если не хочешь, чтобы я спустил тебя с лестницы, убирайся сам. Дай нам побыть вдвоём.

Взгляд оленя из недоумевающим стал откровенно ненавидящим на этом многозначительном «нам». Когда Поттер наконец выпрямился рядом, Северус внутренне возликовал: враг завёлся и был уже в одном шаге от нового нападения. Его как никогда хотелось убить, ведь должен же кто-то ответить за смерть Лили! А Северус… хренов Блэк однажды сказал верно: Северус слишком трус, чтобы в первую очередь спросить с себя.

Из-за разницы в росте угрожающе Поттер не выглядел, а ещё сопел, как двурог перед атакой: громко, шумно, стараясь казаться значительней и сильнее. Вышло наоборот, Северусу стало… смешно? И жутко. Как зельевар, он порой делал отвратительные вещи, но это веселье – на костях, рядом со смертью… Хоть бы Поттер, что ли, наконец кинулся, но нет. Тоже тот ещё трус. Правда, насчёт него Северус никогда не обманывался. Позёр, нарцисс с непомерно раздутым эго и с таким же большим страхом облажаться в чём-нибудь, даже по мелочи; отсюда и компания побратимов-подхалимов, без которых Поттер старался не ходить по Хогвартсу. Слабак и слюнтяй, не меньше самого Северуса. Не будет никакой драки.

– Джим. – Мерлин, это голос Лили? Северус едва его расслышал. – Джим, дай нам поговорить. Пожалуйста.

Она ещё просила. Человека, который фактически убил её. Не приказывала, не требовала – просила! Как? Северус не мог уложить это в голове. Пока он силился сообразить, Поттер, надломленно сделавшись ниже ростом, побрёл к двери, шаркая ногами, словно старик. Дверь закрылась за ним, тихо скрипнув, и только тогда Северус отмер, осторожно присел на край кровати и, поколебавшись, взял Лили за прозрачную руку.

Его решимость всё выяснить рассыпалась трухой практически в одно мгновение, настолько плоха была Лили. Казалось, один-единственный неправильно заданный вопрос мог её убить. Так ли нужна эта чёртова правда? Что она изменит? Кому что докажет? Лили ведь уже и на собственную тень не походила, и не только внешне. Прежде она была как дивный волшебный костерок или ослепляюще яркое солнце, озарявшее собой для Северуса его беспросветную жизнь в Коукворте. Теперь Лили, иссушенная мстительной магией рода, превратилась в золу, под которой даже не тлело ничего, никакие чувства или эмоции. Ни намёка на страх, отчаяние или горькую, но естественную попытку торгом и обещаниями облегчить свою участь. Всё как будто затянуло смирением.

Лили с заметным трудом улыбнулась.

– Не убейте друг друга, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты стал убийцей, Сев. Обещаешь?

– Обещаю. – Северус дрогнул в ответ на своё детское прозвище. Прошло больше десяти лет, как Лили в последний раз называла его так. Тогда она ещё была Лили Эванс, нежная, хрупкая, невинная… И его прорвало: – Прости, я не смог. Я не спасу тебя. Это нельзя вылечить, Лили. Я… прости. Я обещал, но не смог. Ты – самое лучшее, что было в моей никчёмной жизни, ты… а я…

Слёзы обжигали как пламя, а на грудь, мешая дышать и говорить, давила вина. О, Мерлин, как Северус себя ненавидел! За слабость, за глупость, бессилие, за то, что он, презренный нищий полукровка, цел и невредим, а Лили, светлая, правильная и достойная жить, умирала! Стоило рвать жилы, терпеть Мародёров, прозябать в рабском ученичестве, чтобы в конце концов не суметь спасти любимую женщину? Все его знания оказались ничтожны. Северус изучал зелья и Тёмные искусства, но так и не мог перебороть смерть. А ещё смел умолять о прощении.

– Это моя вина.

– Нет.

Он яростно помотал головой.

– Я оставил тебя Поттеру, и вот что он сделал. Я должен был помешать! Рассказать тебе, предупредить, увезти, пускай силой!

– Нет, – повторила Лили еле слышно. – За эти дни… у меня было время осознать. Я виновата, только я. Это Джим не может смириться. И ты себя не кори.

Мордред с Поттером, почему Лили говорила так, словно приняла скорую смерть? Она как будто считала это правильным. Угасшие было сомнения внезапно вернулись с новой силой, Северус ощущал их физически, – настойчивую саднящую боль – но продолжать твердить про себя, что во всём виноват ублюдочный Поттер. Без него Лили бы не решилась, никогда, ни за что!

Лицо Лили изуродовало гримасой, и Северус, позвав домовушку, потребовал обезболивающее.

– Гостья мастера уже принимать зелье, – эльфийка скорбно опустила голову, но нужный флакон принесла.

Еле-еле допив снадобье, Лили, кажется, уснула. Северус, внутренне замирая, считал у неё пульс и снова беззвучно плакал. Удары крови по сосудам были почти незаметны, от кожи шла прохлада, словно Лили уже умерла. Обезболивающее не помогло нисколько, он это сразу понял, пока Лили опять притворялась, что ей лучше. Ради него притворялась! А Северус собирался… Нет, он не спросит, не посмеет. Пускай Лили уносит правду, неважно, какую, с собой в могилу.

– Я хотела ребёнка, – медленно начала та, с трудом открыв глаза, – но не в войну. Детям не время на войне.

– Я знаю, Поттер сказал мне, – Северус невесомо коснулся её щеки.

Никогда ещё ему не было так страшно дарить кому-то ласку. Он желал обнять Лили, целовать, забирая на себя все её страдания, но опасался дотронуться и сделать ещё больнее. Когда умерла мама – тихо, ночью, во сне, не желая и дальше мучить его своей болезнью – Северус в отчаянии рыдал, что всё бы отдал, лишь бы иметь возможность нормально проститься. И вот ему дали такой шанс, а он – не мог…

– Когда доктор сказала мне, я подумала, подумала… – запнувшись, Лили разрыдалась, сотрясаясь в конвульсиях. – Я так виновата! Я обманула Джеймса, тебя, родителей.

– Тихо, не говори так. Не говори так! Ты не могла знать, Лили. Поттер тебя…

– Это я предложила, – выдавила она, и Северус оцепенел, не произнеся ни одного из своих горячечных уверений в невиновности Лили. – Я рассказала Джиму про аборт. Я убила этого ребёнка, Сев! И тебя подставила. И родители… Я не могу больше молчать, я так виновата!

От её путаных объяснений закружилась голова, мысли заметались ураганом, не позволяя сосредоточиться на прозвучавшем объяснении. Северус шумно втянул в себя воздух. Он не поверил ни Люциусу с его намёками, ни повелителю, однако Лили не поверить не мог. Неужели это она? Не эгоистичный недоумок Поттер, а Лили, которая ещё в школе ратовала за соблюдение правил и защищала тех, кого несправедливо обидели. Она посмела уничтожить собственное дитя! Как?.. У Лили же доброе сердце и чистая душа, Лили в сотни, тысячи раз лучше и правильнее его, тёмного мага. Она не могла добровольно убить своего ребёнка!

Когда та заискивающе улыбнулась, Северус только усилием воли удержал лицо. Вмиг куда-то делись жалость, любовь и тоска, словно он за несколько минут по-настоящему разучился чувствовать. Слишком уж невероятной оказалась правда, что аборт был идеей Лили. Может, уже началась агония, и она бредила?