Текст книги "Полуночные тени (СИ)"

Автор книги: Lana Fabler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Расскажи она обо всем Сулейману, и он наверняка нашел бы способ разоблачить этот Олимпус, предотвратить глобальную катастрофу, ведь у него столько влияния и связей, но Хюррем не хотела рисковать еще и семьей и вмешиваться в это больше, чем сейчас. Может, если она отойдет в сторону, продемонстрирует им, что не собирается ничего предпринимать, то ее оставят в покое? Надежда, прямо скажем, была призрачная. Да и не могла она оставаться в стороне, зная о том, во что намереваются превратить весь мир. Мир, в котором будут жить ее дети. Они заслуживали лучшего будущего, чем то, которое готовил им Олимпус.

– Наслаждаешься одиночеством?

Этот голос заставил ее содрогнуться, и Хюррем медленно обернулась. Ибрагим стоял в двух шагах от нее с бокалом янтарного коньяка в руке и насмешливой улыбкой на почти не изменившемся лице.

– Общество дорогой супруги успело тебе наскучить, раз ты подался ко мне? – решив отвадить его грубостью, надменно заметила Хюррем. – Не в первый раз, между прочим.

– Ты почти не изменилась… – Ибрагим озвучил ее недавние мысли о нем самом и скользнул по ней задумчивым взглядом, от которого женщине стало не по себе. – Все также прекрасна и невыносима.

Хюррем не смогла удержаться и посмотрела на платиновую «О», приколотую к его пиджаку. Это заставило ее свернуть многообещающий разговор двух людей, между которыми случилось слишком много того, чего не должно было случиться. Лучше не давать ему повода пожелать избавиться от нее.

– Жаль прерывать столь приятную беседу, но мне нужно узнать, не нужно ли чего гостям.

Хюррем шагнула в сторону, чтобы обойти его, но Ибрагим поймал ее за локоть, и их лица оказались на недопустимо близком расстоянии.

– На этот раз тебе не убежать.

Румянец разлился на щеках Хюррем, потому что этими словами он и ранил ее, напомнив о прошлом, и напугал, намекнув, что он действительно приехал ради того, чтобы ее уничтожить.

– Что здесь происходит?

Недоуменный голос Хатидже вынудил Ибрагима выпустить локоть Хюррем, и та посмотрела на него с ледяной ненавистью, прежде чем язвительно ответить:

– Хатидже, неужели ты снизошла до того, чтобы заговорить со мной? Какая честь.

– Не обольщайся, Хюррем, – неприятно улыбнулась Хатидже. – Я обращалась к своему мужу, а тебе я по-прежнему не советую со мной заговаривать.

– С радостью последую твоему совету. Я больше не желаю слышать от тебя упреки в том, что твой любимый муж предпочел тебе другую женщину.

– Да как ты?..

– Хатидже, успокойся, – прежде чем она успела взорваться, осадил жену Ибрагим и с приклеенной к лицу улыбкой огляделся в гостиной – многие любопытно повернули к ним головы. – Не место для такого разговора.

– Как она смеет говорить мне все это?! – тихо негодовала Хатидже, смотря, как Хюррем скрывается среди гостей. – Подлая дрянь! Даже не стыдится в глаза мне смотреть, а ведь она…

– Тебе хватит на сегодня, – Ибрагим с непреклонным видом забрал из ее руки бокал с вином и процедил почти шепотом: – Держи себя в руках.

Михримах заметила, как ее мать протиснулась между гостей, улыбаясь всем подряд, но когда она входила на кухню, то тревожно обернулась себе за спину, как будто ожидая преследования. Она вела себя все подозрительнее, и это беспокоило девушку. Она отыскала глазами брата и, приблизившись к нему, отвела в сторону.

– Мехмет, ты не думаешь, что с мамой творится что-то странное?

– Нет, – пожал плечами он. В таких вещах мужчины наблюдательностью не отличались. – Я ничего такого не заметил.

– А я заметила, – нахмурилась Михримах и, увидев, что к ним приближается отец, быстро прошептала: – Мы должны узнать, что случилось. Как по мне, это связано с приездом Ибрагима и Хатидже. Тебе разве не интересно, что произошло тогда, много лет назад?

– Дочка, – появившийся Сулейман улыбнулся детям, приобняв Михримах за плечи. – Вы не забыли, что вечером возвращаетесь в пансионат? Я договорился, чтобы вас отпустили лишь сегодня на похороны бабушки.

– Отец, разве мы не можем остаться хотя бы на одну ночь? – закапризничала Михримах, которой, по существу, нравилось учиться в элитном пансионате, но не тогда, когда ей вздумалось побыть детективом.

– Директор и так пошел нам на уступки, – снисходительно взглянул на нее Сулейман. – Вы пропустили первый день экзаменов и будете пересдавать эти предметы в другие дни.

Михримах раздраженно выдохнула, а Мехмет, смотря на сестру, поджал губы, мол ничего не поделаешь.

– Идите переодевайтесь, а после попрощаетесь с матерью и отправитесь, – Сулейман говорил так, будто все решено, и не ждал возражений. – До школы часа два ехать. Я не хочу, чтобы вы опоздали. Обещал директору, что вы вернетесь до девяти вечера.

Уже в сумерках обнимая детей на прощание у машины, которая отвезет их в пансионат, Хюррем едва сдерживала слезы. В голову лезли навязчивые мысли о том, что она может больше никогда их не увидеть, если Ибрагим и вправду явился за ней по приказу Олимпуса. Отпустив из своих объятий Мехмета, которого смущали материнские ласки, Хюррем обняла и Михримах, но та спросила, когда они отстранились друг от друга:

– Мама, у тебя все хорошо?

Она так заглянула ей в глаза, как будто знала что-то и просила рассказать ей обо всем.

– Разумеется, – заставила себя солгать Хюррем и с нежностью коснулась лица дочери. – Не переживай обо мне. Думай лучше об учебе. У тебя ведь экзамены. Ну все, вам пора.

Кивнув с разочарованным видом, Михримах обняла и отца, а затем следом за братом села в машину. Сулейман приобнял жену за плечи, пока они стояли на большом крыльце и наблюдали за тем, как машина увозит их детей. Михримах открыла окошко и напоследок выглянула в него с тоскливым видом, отчего Хюррем стало тяжело на сердце. Дочь чувствовала ее тревогу, но что она могла сказать ей? Или Сулейману? Ни за что на свете Хюррем не стала бы подвергать опасности дорогих ей людей. Ей придется самой со всем этим разобраться.

Уверенность ее, однако, заметно пошатнулась, когда она, поднимаясь по лестнице на второй этаж в ванную комнату, заметила, что за ней внимательно наблюдают несколько пар глаз. Мужчина внушительного телосложения, похожий на телохранителя или военного, делал вид, что участвует в общей беседе, а сам то и дело поглядывал на нее, а еще миловидная женщина в темно-синем бархатном платье, сидящая в кресле у окна. Преодолев лестницу, Хюррем обернулась еще раз и с содроганием увидела, что женщина покинула кресло и ненавязчиво двинулась за ней.

За ней что, следят? Или это уже паранойя? Ее сердце неистово билось о ребра, когда Хюррем вошла в ванную и, закрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной. Нет, ей определенно не показалось. Даже в собственном доме она не была в безопасности. Женщине стало настолько страшно, что она снова ощутила накатывающую на нее слабость и тошноту. Подойдя к раковине, Хюррем присела на бортик находящейся рядом ванны и включила воду. Смочив ладонь, она провела ею по лбу и щекам, пытаясь успокоиться и понять, что ей делать.

Ей было, чего бояться. Этим вечером, помимо того, что дети уехали, Сулейман вылетал ночным рейсом в Арабские Эмираты, где наутро должен был состояться какой-то важный съезд акционеров. Она останется совершенно одна. Не считая охраны, которую, конечно же, при желании могли и устранить. Сглотнув, Хюррем медленно прикрыла веки и подскочила, едва не повалившись в ванную на скользком платье, услышав стук в дверь. Не выключая воду, она осторожно встала и встревоженно осведомилась:

– В чем дело? Кто это?

Ответа не последовало, но Хюррем все же приоткрыла дверь и напряглась, обнаружив ту самую женщину в синем платье, которая наблюдала за ней в зале.

– Простите, что потревожила, но мне тоже нужно в туалет, – виновато улыбнулась она.

– На первом этаже есть другая ванная комната.

– Она уже занята.

Прищурившись, Хюррем бесстрашно открыла дверь, вышла в коридор и прошла мимо подозрительной гостьи, которая с извиняющейся улыбкой закрылась в ванной. Услышав приближающиеся голоса, Хюррем повернулась на них и замерла в тихом ужасе, увидев, что по лестнице поднимается тот самый мужчина, которого она тоже подозревала в слежке, в компании двух других – таких же крепких и пугающих. Никого из этих странных людей она не знала. Что они, в таком случае, делали в ее доме? Она ведь лично составляла список гостей!

Резко развернувшись, Хюррем на каблуках засеменила в другой конец коридора, почти вбежала в кабинет мужа, притворила за собой дверь и спешно подошла к столу. Сев прямо на него, она схватила телефонную трубку, быстро набрала какой-то номер и с лихорадочно бегающим взглядом приложила ее к уху. Она услышала сначала один долгий гудок, затем второй, а на третьем гудке дверь в кабинет с протяжным скрипом открылась. Обернувшись, побледневшая Хюррем медленно вернула трубку на место и затравленно посмотрела на вошедшего.

…Хюррем понимала, что если она хочет раздобыть хоть какую-то информацию об этом таинственном Олимпусе и его не менее засекреченных проектах, то ей понадобится помощь. Ей нужен был человек, обладающий обширными связями и возможностями, который умеет добывать информацию и не станет болтать. Однажды Хюррем уже обращалась за помощью к такому человеку, когда много лет назад вознамерилась отомстить Ибрагиму за то, что он с ней сделал, и уничтожить его.

Искандер был владельцем сети подпольных казино, влиятельным мафиози, держащим руку на пульсе всего округа, за помощь которого она заплатила баснословную сумму. Но, попытавшись выйти на него снова, Хюррем обнаружила, что несколько лет назад Искандер был убит, а его место занял некий Рустем. О нем ей ничего не было известно, кроме того, что он пользовался репутацией опасного и жестокого человека. Пару дней Хюррем сомневалась, может ли она довериться ему, но все же осмелилась. Другого пути у нее не было.

Когда поздним вечером она переступила порог одного из его заведений, пользующихся дурной славой, на нее волной обрушилась атмосфера порока, разврата и роскоши. Зал был необъятно большим – как теннисный корт, полы из черного мрамора, красные стены, огромные хрустальные люстры, позолота и дорогие картины. Повсюду расставлены столы для азартных игр, за которыми важно восседали мужчины в деловых костюмах, шикарная барная стойка, черные кожаные диваны и, конечно же, соблазнительные полуобнаженные танцовщицы, на которых с каждым движением становилось все меньше одежды.

Хюррем почувствовала себя неуютно и пожалела, что вообще пришла. Если хоть кто-то узнает о том, что она была здесь, репутации ее семьи придет конец. Хотя, конечно же, она соблюла все меры предосторожности. Одета была неброско – закрытое черное платье с длинными рукавами, напоминающее сильно удлиненную водолазку, собранные в простую прическу волосы, солнцезащитные очки и бежевый клатч в тон туфлям. Она надеялась, что такой образ станет ее маскировкой, но, напротив, она казалась белой вороной среди вульгарных, пестрых девиц, которые были здесь в качестве спутниц богатых покровителей.

Многие в недоумении покосились на нее, застывшую у дверей, и Хюррем решила, что ей лучше поспешить, пока ее не узнали возможные приятели мужа, которые наверняка не брезговали появляться в элитном казино, вход в которое могли оплатить лишь «избранные». Осторожно осмотревшись, Хюррем решила подойти к бармену и спросить у него, где она может отыскать самого Рустема. Парень в элегантной черной рубашке эффектно подбрасывал бутылки в воздух, когда она обратилась к нему:

– Прошу прощения, могу я узнать у вас…

– Что? – не услышал он за музыкой и, оставив свое занятие, наклонился к ней через стойку.

– Я спросила, где я могу найти Рустема.

Бармен как-то странно на нее посмотрел, словно прикидывая в уме, что могло понадобиться такой женщине, как она, от криминального авторитета, но все же ответил:

– А что вас интересует?

Оглядевшись и не заметив никого вблизи себя, Хюррем произнесла с намеком:

– У меня к нему есть дело. Уверена, он оценит вознаграждение, которое получит, если за него возьмется.

Ухмыльнувшись, бармен снова оглядел ее, но уже как-то иначе, словно насмешливо, и бросил:

– Я не сомневаюсь.

– Что вы сказали?

– Говорю: вас проводят.

Парень посмотрел куда-то ей за спину и, проследив за его взглядом, Хюррем увидела, как от стены отошел один из незримых наблюдателей происходящего в казино, одетый в черный костюм, и направился к ним.

– Следуйте за мной, – сказал он и, не дожидаясь ответа, зашагал в сторону дверей, которые охранялись целым отрядом.

Ее даже обыскали и проверили металлодетектором прежде, чем пропустить внутрь. Они прошли по длинному коридору со множеством дверей, а когда остановились в тупике перед дверью из красного дерева, сопровождающий ее мужчина распорядился:

– Снимите очки. А это оставьте мне.

– Его ведь проверили, – Хюррем не стала расставаться с клатчем, но очки сняла.

С таким лицом, будто делает ей огромное одолжение, мужчина отступил от двери, позволяя пройти. Хюррем мысленно взяла себя в руки, повернула золоченую ручку и настороженно вошла. Обстановка была почти такой же, как в зале. На полу черный мрамор, темно-серые стены, богатая мебель и роскошный декор. За массивным столом в большом кожаном кресле сидел импозантный мужчина примерно ее возраста с короткой черной бородой и пронзительным взглядом. Одет он был консервативно – белая рубашка, рукава которой небрежно закатаны до локтей, и серый жилет на пуговицах. Говоря по телефону, он коротко взглянул на нее и невозмутимо продолжил:

– Я сообщу тебе, когда все будет готово. Вторую половину суммы переведешь на тот же счет.

Решив не теряться, Хюррем без приглашения прошла к дивану напротив стола и присела на него, положив ногу на ногу. Убирая телефон от уха, Рустем с усмешкой обратился к ней:

– Чем я обязан столь обворожительной женщине?

– Пока ничем не обязаны, но я надеюсь, что нам удастся договориться.

Он тихо посмеялся и окинул ее долгим, изучающим взглядом.

– О чем пойдет речь?

– Мне нужна информация, но добыть ее будет трудно. Не говоря уже, что чрезвычайно опасно. Правда, я слышала, что вы способны отыскать что-угодно.

– Слухи не лгут, – он достал сигарету и поджег ее красивой металлической зажигалкой, с удовольствием затянувшись. – Что же вы хотите знать?

– Мне интересует организация под названием Олимпус. Вам что-нибудь известно о ней?

Рустем на секунду замер, внимательно на нее поглядев, а после медленно вынул дымящуюся сигарету изо рта, выпустил дым через ноздри и ответил с серьезным видом:

– Кое-что слышал. Любопытно, как о ней узнали вы.

– Это в самом деле любопытная история, – тонко улыбнулась Хюррем. – И я расскажу ее вам, если вы дадите согласие сотрудничать со мной. На моих условиях.

Рустем насмешливо изогнул губы, как будто она его повеселила.

– Не слишком ли самонадеянно заявляться ко мне и ставить условия, когда именно вам от меня что-то нужно?

– Ситуация намного серьезнее, чем может казаться, – перестав улыбаться, твердо сказала Хюррем. – Если не остановить этот Олимпус, не только моя жизнь, но и ваша окажется под угрозой.

– Моя жизнь всегда находится под угрозой, а насчет вас я, признаться честно, ничуть не беспокоюсь. И если это все, что вы хотели со мной обсудить, вас проводят до выхода. Такой женщине, как вы, здесь делать нечего.

– Значит, испугались? – презрительно хмыкнула Хюррем и попала в яблочко. Рустем вскинул на нее мрачный взгляд, так и не нажав на кнопку селектора. – Вы меня разочаровали. Я слышала о вас иное. Но раз вы не способны помочь мне, то я…

Она убрала ногу с колена другой будто в намерении встать, но Рустем остановил ее ленивым жестом.

– Мне нравится играть в игры, но не тогда, когда дело касается Олимпуса. Если вы дорожите своей жизнью, вам лучше не вмешиваться в это. Чем бы это ни было.

– Я уже замешана, – безрадостно сообщила Хюррем. – Они знают обо мне. И я здесь, потому что хочу спасти не только себя, но и весь чертов мир. Амбициозная цель, не так ли? Неужели для вас такие амбиции слишком велики?

Он медленно выдохнул облачко дыма, смотря на нее в задумчивости, а после неспешно поднялся из-за стола и обошел его.

– Мы можем поступить следующим образом. Вы рассказываете мне все, что вам известно об Олимпусе, а я, получив вознаграждение, только после этого предоставляю вам имеющуюся у меня информацию.

Понимая, что торговаться с ним не имеет смысла, Хюррем хмуро на него посмотрела и деловито осведомилась:

– Сколько вы хотите?

Рустем потушил сигарету в вычурной стеклянной пепельнице, оперся поясницей о стол и с неприятной усмешкой ответил:

– Деньги меня не интересуют.

– Тогда что? – не поняла Хюррем его намека, а когда все-таки поняла, вся обомлела и тут же зло возмутилась: – Вам ведь известно, кто я, не так ли? Вы узнали меня. И смеете выдвигать мне подобное требование?

Рустем не впечатлился и спокойно, даже с ленцой на нее смотрел.

– Если оно вас не устраивает, вы можете уходить.

– Я ждала от вас серьезного подхода, а вы… – озлобленно процедила Хюррем, поднявшись на ноги и наградив его надменным взором. – Да пошли вы к черту! Я сама со всем справлюсь.

Она хотела было уйти, но ее неожиданно схватили за предплечье, да так сильно, что она зашипела от боли.

– Вам следовало дважды подумать, прежде чем заявляться ко мне. Сюда приходят многие, но уходят лишь единицы, – процедил Рустем ей на ухо, не позволяя вырваться. – Если ты думаешь, что справишься с Олимпусом в одиночку, ты безмозглая идиотка! – он резко перешел на «ты», и его пронизывающий шепот обратился в надрывный возглас на последних словах. – Раз уж Олимпусу стало известно о том, что ты сунула нос в их дела, тебе осталось жить считанные дни, если не часы. Без моей помощи, разумеется. Так что, если ты хочешь спасти этот чертов мир, придется чем-то пожертвовать.

Рустем отпустил ее также стремительно, как схватил, и напугал еще больше, когда снова заговорил подчеркнуто вежливо:

– Слышал, вам не впервой обманывать супруга. Так чем я хуже Ибрагима Назара?

Схватившись за саднящее от боли предплечье, на котором наверняка остались следы его пальцев, Хюррем в ошеломлении обратила к мужчине затравленный взгляд. Откуда он знал столько всего о ней?!

– Я в курсе ваших дел в прошлом, – заметив ее потрясение, объяснил он и невозмутимо оправил задравшийся жилет. – В свое время я был правой рукой Искандера и вел все его дела. Ваше в том числе. Это я накопал дерьма на вашего любовника, от которого вы так отчаянно хотели избавиться, чтобы спасти себя от позорного разоблачения.

Задыхаясь от тихого отчаяния, Хюррем смотрела на него широко распахнутыми глазами. Ее всю трясло, а кончики ее пальцев похолодели. Она понимала, что это означает. Если она ему откажет, то всем, а в первую очередь ее детям и Сулейману, станет известно о том, что на самом деле произошло много лет назад.

– Откуда… – она натужно сглотнула, испугавшись того, как слабо звучал ее голос. – Откуда такая настойчивость? Что… что у вас за счеты с Олимпусом, раз вы так отчаянно не желаете отпускать меня?

– Мы обсудим это, но после…. Когда я буду уверен, что могу доверять вам, – говоря это, Рустем оттолкнулся от стола, неторопливо обошел ее и, встав у женщины за спиной, скользнул рукой вниз по изгибу ее талии. – Так что, я могу рассчитывать на вас?

Хюррем зажмурилась, чувствуя себя просто омерзительно в таком безвыходном положении, и ничего не сказала, когда его ладонь скользнула ниже, уже по ее бедру. Рустем понял ее ответ и, снова став неожиданно грубым, второй рукой обхватил ее шею и толкнул лицом вниз. Вскрикнув от боли, Хюррем натолкнулась животом и грудью на твердую поверхность стола. Неосознанно схватившись руками за края столешницы, она уронила стеклянную пепельницу, которая с оглушительным звоном разбилась о мраморный пол. Рустем, видимо, случайно наступил на осколок, и раздался глухой хруст.

Ей пришлось крепко сцепить зубы, чтобы снова не закричать, когда безжалостные руки задрали ее платье до самого живота и с треском сорвали с нее кружевное белье. Глаза зажгло от слез, когда еще большая боль пронзило ее тело, стоило Рустему начать двигаться в ней быстрыми, резкими толчками с первого же проникновения, и каждый отзывался ее мучительным вскриком. Это испытание длилось всего несколько минут, но Хюррем думала, что просто не доживет до того момента, когда его, наконец, настигнет взрыв наслаждения, и он оставит ее в покое.

С хриплым возгласом достигнув пика, Рустем так сильно сжал ее бедра, что Хюррем случайно прикусила нижнюю губу и со слезами облегчения почувствовала, как он отступил. Собравшись с последними силами, она оперлась руками о стол и неуклюже распрямилась, но из-за дрожащих ног и каблуков чуть не потеряла равновесие. Держась одной рукой за стол, Хюррем второй стянула вниз свое платье, чувствуя себя дешевой проституткой, какие танцевали сейчас в зале казино. Ее блестящие от непролитых слез зеленые глаза с потекшей в уголках тушью проводили боязливо-мрачным взглядом двинувшегося куда-то Рустема.

Обе пуговицы на поясе его брюк были расстегнуты, и он уже успел снять свой жилет, оставшись в одной помятой рубашке. Мужчина толкнул рукой дверь, затаившуюся меж двумя книжными шкафами, и обернулся на нее, словно призывая войти в открывшуюся ее глазам комнату, напоминавшую номер пятизвездочного отеля. От одного взгляда на кровать Хюррем стало тяжело дышать, и она в недоверчивом ужасе уставилась на ухмыльнувшегося Рустема.

– Это была лишь разминка.

Этими словами он сделал ей еще больнее, хотя казалось куда уж больше.

Словно под дулом невидимого пистолета Хюррем медленно вошла в комнату, разулась на мягком ворсистом ковре и с обреченностью обернулась на Рустема, который запер за ней дверь и защелкнул замок. Он с расслабленным видом повернулся к ней, критически оглядел и велел спокойным голосом:

– Распусти волосы.

Похоже, ее длинные медные волосы ему понравились, потому что Рустем долго рассеяно перебирал их пальцами, когда уже спустя пару часов она изнеможенно лежала в смятой постели на его волосатой груди и бестолково смотрела в пустоту.

– Значит, им известно, что докторша успела рассказать тебе об этой сыворотке, – заключил Рустем после ее рассказа, и при этом из его рта вырвался дым. Он снова курил. – Ты права, многовероятно они пожелают устранить тебя, чтобы не допустить утечки засекреченной информации. Эта сыворотка – венец их стремлений. Олимпус не допустит, чтобы их план провалился. Тебе придется действовать на опережение. Но того, что есть у меня, будет явно недостаточно, чтобы уложить Олимпус на лопатки. Здесь потребуется кое-что посерьезнее…

Хюррем очнулась, чтобы спросить охрипшим голосом:

– Что тебе о них известно? Кто эти люди?

– Имен я не знаю. Сомневаюсь, что они вообще кому-то известны. Члены Олимпуса носят кодовые имена, а личности скрывают, чтобы полностью исключить разоблачение. Но ясно, что это непростые люди. Как принято считать, это те, в чьих руках сосредоточены все мировые деньги. Крупнейшие миллиардеры, политики, мафиози. В общем, все, кто способен проглотить кусок побольше и не подавиться.

– Раз в их руках и так находится весь мир, зачем им нужна эта сыворотка?

– Чтобы мир продолжал оставаться в их руках, – философски заметил на это Рустем, оставив в покое ее волосы и положив руку на ее обнаженную спину. – Куда спокойнее, когда есть возможность управлять людьми, нежели непрестанно убеждать их в том, что они живут в мире без хозяев.

– И как мы сможем остановить их, если они считают себя хозяевами мира? – безнадежно пробормотала Хюррем. – Они ведь убьют меня, что бы я не делала.

– Всего-то и нужно, что выйти на кого-нибудь из членов Олимпуса, дабы выведать их тайны. Сделать это непросто, но возможно. Нужно лишь узнать их имена, выбрать того, к кому легче всего подобраться, и надавить на него как следует.

– И ты сделаешь это ради меня? – подняв голову с его груди, Хюррем вгляделась в темные глаза, которые смотрели на нее так, словно видели ее насквозь. Все ее мысли, страхи и сомнения. Рустем знал, что она боится его и находится в его объятиях лишь потому, что Олимпуса боится больше. – Пойдешь на такой риск?

Лениво откинув руку с сигаретой на подушку, он поцеловал ее, а скорее прикусил ее нижнюю губу, и Хюррем позволила ему это, подавив внутренний протест.

– Я сделаю это ради себя и заодно спасу от страшной смерти одну хорошенькую женщину, которой не живется спокойно. Ты права, у меня с Олимпусом старые счеты.

Сказав это, он вдруг отстранил ее от себя, сел в постели и начал одеваться, будто заторопившись куда-то, а Хюррем прижала простынь к истерзанной груди, на которой уже расцветали синяки, и с тоской подумала о том, как посмотрит в глаза Сулейману, когда вернется домой. Что же, Рустем прав. Ей не впервой обманывать его. Но от этого было еще паршивее…

– Я попробую узнать что-нибудь, а ты пока не высовывайся, – натягивая брюки, между делом говорил Рустем. – Не покидай дом, готовь к возвращению мужа ужины и строй из себя примерную супругу. Он первый, от кого ты должна все скрывать, поняла? Если твой благоверный вмешается, то испортит нам все дело, и тогда можете заказывать себе места на кладбище и составлять завещание.

Поджав губы, Хюррем кивнула, не подумав, что он этого не увидит, но, похоже, ее молчание его удовлетворило.

– Через три дня придешь снова, и мы обсудим все, что удастся узнать.

Вскинув на него горький взгляд, Хюррем поняла, что не ошиблась. Их сотрудничество с ее стороны строилось на постели, или он оставит ее на растерзание всесильному Олимпусу, который вот-вот начнет на нее охоту.

– Ясно, – молвила она, чувствуя, что попала в западню даже худшую, чем та, от которой искала спасения. – Но если… Если ситуация примет опасный оборот в течение этих дней, что я?..

– Позвони по этому номеру, – он уже надел рубашку и достал из нагрудного кармана визитку, которую бросил на кровать рядом с сидящей в постели женщиной. – Три гудка, после сбрасывай. Лучше соблюдать осторожность. Они наверняка начнут прослушивать твои звонки, чтобы определить, что и кому ты могла рассказать.

– Они не вычислят тебя по этому номеру, если я позвоню по нему?

– Не переживай об этом, – снисходительно усмехнулся Рустем и, наклонившись, коротко и по-хозяйски поцеловал ее, как будто они давно были женаты. Хюррем от этого покоробило. – Мне пора. Тебе тоже лучше не задерживаться. Мои люди проводят тебя до дома – на расстоянии. Будь осторожна.

Хюррем проследила за его уходом долгим, задумчивым взглядом, а затем посмотрела на визитку в своей руке, на которой был указан лишь номер без какой-либо другой информации…

– Что ты здесь делаешь?

На ее враждебный вопрос он никак не отреагировал и с невозмутимостью закрыл за собой дверь, отрезав ей все пути отхода. Повернувшись, Ибрагим расстегнул две пуговицы своего пиджака, прошел мимо стола, к которому боязливо жалась Хюррем, и выглянул в окно.

– Учти, тронешь меня и я…

Хюррем не договорила свои жалкие угрозы, потому что он перебил ее тихим голосом:

– Я всего лишь хочу поговорить. Нам есть, что обсудить, верно?

Иронично выгнув бровь, Ибрагим коротко обернулся на нее и снова обратил взгляд в окно, за которым расцветала бархатная ночь.

– Я знаю, кто ты, – Хюррем старалась говорить твердо, но голос ее предательски подрагивал, выдавая ее страх. – И догадываюсь, зачем ты здесь.

– В самом деле? – хмыкнул мужчина, лениво доставая из внутреннего кармана пиджака роскошный портсигар. – Ну же, удиви меня.

– Тебе всегда было мало того, что ты имел, – она не намеревалась начинать обвинительную речь, но слова вырывались сами собой. Слова, которые она годами держала в себе. – Тебе вечно хотелось больше. Ты мечтал о неограниченной власти, чтобы самому управлять компанией Сулеймана, а его отстранить от дел. Ты пожелал жениться на самой богатой девушке в стране, влюбил в себя Хатидже и стал членом семьи, о которой и мечтать не мог, будучи безродным сиротой из приюта, куда тебя сдала мать-алкоголичка. И ты получил все желаемое. Но остановиться не смог…

Ибрагим молчал, держа в руке дымящуюся сигару, и мрачно смотрел в окно, в котором отражался он сам.

– Твои амбиции – вот, что толкнуло тебя попытаться соблазнить и меня. Тебе хотелось доказать, что ты способен и на это, что ты лучше Сулеймана, которому всегда завидовал. Тебе нравилось думать, что любая женщина предпочтет ему тебя. Жаль, что ты ошибся. Эта ошибка дорого тебе обошлась, не так ли?

Надменная улыбка победительницы коснулась алых губ Хюррем, когда она вспомнила о том, как разрушила всю его жизнь и заставила бежать ни с чем.

– Ошибка? – сухо переспросил Ибрагим и медленно повернулся к ней, оглядев женщину с прохладной насмешливостью. – Я знал, на что шел. Или ты считаешь, что я не задумывался о том, чем мне грозит связь с тобой?

В чертах лица Хюррем мелькнуло недоумение, и она выразила его в одном слове:

– Почему?

Ибрагим крепко затянулся, и уголек на конце его сигары покраснел, а когда он выпустил дым, то прислонился плечом к оконной раме и воскликнул:

– А что насчет твоих амбиций, Хюррем? Ты ведь точно такая же, как я. Бедная, одинокая девочка из неблагополучной семьи захотела большего, нежели всю жизнь проработать официанткой в дешевой забегаловке. Удачно выйти замуж – это был единственный путь для нее, чтобы вырваться из того всеми забытого городка. Ты перебралась в столицу, неизвестно как попала на празднование юбилея компании и уж своего шанса не упустила. Сулейман был сражен. Полгода, и ради тебя он пошел на развод, слушал лишь тебя одну, а я и дела компании оказались в стороне. Все, что мне оставалось, это ненавидеть тебя. И я ненавидел. Больше, чем кого бы то ни было еще в своей жизни.

– И потому решил скомпрометировать меня связью на стороне? – горько усмехнулась Хюррем. – Ты хотел уничтожить меня таким низким способом?

– Я перепробовал многое, – на губы Ибрагима, наоборот, легла тень веселой улыбки. Он вспомнил их прошлые безумства, когда они всеми путями пытались раздавить друг друга. – Подсылал к Сулейману женщин, пытался выставить тебя в дурном свете, стравливая с Хафсой и Махидевран, даже отыскал твоего бывшего… этого Луку, чтобы обвинить в неверности. Ты все выдержала и как ни в чем не бывало оставалась с ним – любимая, преданная супруга, пользующаяся безграничным доверием. Признаюсь, я был впечатлен. Ты была первая, с кем мне не удалось справиться. Обычно я побеждал легко, но ты… Ты играла в выживание наравне со мной, и я ощутил азарт. Мне нравилась наша игра, и я слишком увлекся. Потерял голову. И было от чего – таких женщин, как ты, я еще не встречал.