Текст книги "Полуночные тени (СИ)"

Автор книги: Lana Fabler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Полуночные тени ==========

– Хюррем, ты в порядке?

Женщина, в незастегнутом платье застывшая перед зеркалом в необъятной гардеробной с бесчисленными дверцами и полками, вздрогнула и постаралась отогнать навязчивые мысли, которые мучили ее который день.

– Это я должна задать тебе этот вопрос.

Она обернулась на мужа, заглянувшего в гардеробную уже в строгом черном костюме. Только серый галстук был не завязан и небрежно свисал с шеи. Завязывать ему галстук было ее прерогативой. Поспешно застегнув молнию платья на левом боку, Хюррем скользнула ладонями по черному шелку, разгладив складки, и босиком подошла к мужу. Сулейман беспокойно вглядывался в ее лицо, пока она ловко управлялась с галстуком, и не поднимала на него глаз. Он видел – с ней что-то происходит. Но она молчала. И, бывало, вот так застывала прямо посреди разговора или наливая себе кофе, как будто проваливаясь мыслями в бездонный колодец.

– Как ты, дорогой? – закончив с галстуком, Хюррем, наконец, посмотрела на него и сочувственно нахмурилась. – Представляю, каково тебе сейчас…

– Мама давно была больна, поэтому… – он вздохнул, с грустью подумав о том, что потерял очень многое со смертью любимой матери. – Я успел свыкнуться с мыслью, что она покинет нас. От этого не легче прощаться с ней сегодня, но… Мне придаешь силы ты и дети.

Улыбнувшись ему с мимолетной нежностью, Хюррем заметила через плечо мужа, как в их спальню вошла дочь, и отстранилась.

– Михримах?

Сулейман тут же повернулся к дочери и привычно не сдержал улыбки. Она была его любимицей, являясь единственной девочкой среди трех его сыновей. Михримах уже оделась, выбрав скромное черное платье до колен, подпоясанное черной атласной лентой. Русые волосы она собрала в высокий пучок, оставив несколько прядей у висков, и выглядела очень мило.

– Афифе спрашивает, куда поставить цветы, – объяснила она свой приход. – Их только что привезли.

– Я уже иду, – немного устало ответила Хюррем, которая как хозяйка дома занималась организацией похорон.

Она обулась в классические черные лодочки и, на ходу проведя ладонью по плечу мужа, покинула спальню. Михримах последовала за матерью, так как ее отец с недовольным видом ответил на очередной телефонный звонок. Он стоял во главе целого холдинга, носящего его имя, и вечно был занят бесконечными слияниями и продажами.

– Кстати, вы слышали о том, что сегодня приезжают тетя Хатидже и ее муж? – пока они спускались по мраморной лестнице на первый этаж особняка, спросила Михримах. – Кто их, интересно, пригласил? Наверное, Махидевран обо всем им сообщила. Вечно она вмешивается в то, что ее не касается.

– Что?.. – Хюррем чуть не оступилась и застыла на ступеньках, обратив к ней растерянный взгляд. – Что ты сказала?

Озадачившись из-за ее реакции, Михримах уже не так уверенно повторила:

– Сказала, что на похороны должны приехать Хатидже и ее муж Ибрагим. Мама, что-то не так?

– Нет-нет, все… хорошо, – стараясь справиться с эмоциями, пробормотала Хюррем и продолжила спуск по лестнице. Голос ее слегка дрожал, когда она нервно спросила: – Но кто тебе это сказал?

– Гюльфем.

– Ох, ну конечно. Кто же еще? Она должна была узнать об этом первой.

– Почему? – не поняла Михримах, которая в те времена была еще слишком мала, чтобы помнить обстоятельства давнего семейного раскола.

– Они с Хатидже были лучшими подругами в свое время, – объяснила ей мать, уже становясь прежней, но при этом куда более раздраженной. – Это Гюльфем их познакомила, а Ибрагим был этому только рад и быстро воспользовался открывшимися возможностями.

– Хотите сказать, что на Хатидже он женился по расчету? – догадалась Михримах и усмехнулась.

Хюррем выразительно на нее посмотрела, но в тот же миг отвлеклась на Афифе, их домработницу, потому что они вошли на кухню, где полным ходом шла подготовка к мероприятию. Раздавая поручения, ее мать выглядела как обычно – уверенной и решительной, но при этом изящной и деликатной, однако, Михримах чувствовала в ней незримую перемену. Ее как будто тревожило что-то, а теперь еще эта странная реакция на приезд ее тети с дядей…

Михримах знала, что, когда она еще была ребенком, у них в семье что-то произошло. Наверняка большая ссора, но причин тому она по-прежнему не ведала. Хатидже и ее муж Ибрагим, который когда-то был лучшим другом ее отца и его правой рукой в компании, оставили все и перебрались в другую страну, оборвав все общение. Родители никогда не поднимали эту тему, а на их с братьями редкие вопросы отвечали извечное «не о чем здесь говорить» или же поспешно меняли тему.

И вот теперь, годы спустя, они возвращаются. Михримах терялась в догадках, но, увидев в окне чопорную женщину в длинном бархатном платье с красивым надменным лицом решила попытаться выяснить хоть что-то. Через высокие двери она вышла на просторное крыльцо в форме полукруга с массивными колоннами, больше похожее на вход в древнегреческий храм, и с улыбкой приблизилась к гостье, прибывшей раньше времени.

– Михримах, как я рада видеть тебя, – первой заговорила Махидевран, и длинные бриллиантовые серьги сверкнули в лучах солнца, когда она повернула голову. – Ты замечательно выглядишь.

– И вы, как всегда, прекрасны, – вернула ей комплимент Михримах, которая в свои пятнадцать лет держалась наравне со взрослыми женщинами. – Жаль, что повод такой… Бабушка так и не смогла справиться с болезнью. Всем нам приходится тяжело сейчас. Отец сам не свой со дня ее смерти…

Перестав лживо улыбаться, бывшая жена ее отца омрачилась уже вполне искренне. Покойная Хафса всегда была на ее стороне и поддерживала ее после мучительного развода, пытаясь помочь ей вернуть Сулеймана. Правда, им это не удалось. С ее матерью было не так-то просто справиться.

– Ее смерть для всех стала ударом, – поддержала разговор Махидевран и не удержалась от колкости. – Разве что Хюррем почувствовала облегчение… – она увидела ту, мелькнувшую сквозь открытые входные двери. – Известно, они никогда не ладили.

Не обратив внимания на ее слова, Михримах осторожно повернула разговор в нужном ей направлении.

– Лишь такой повод мог вынудить тетю Хатидже приехать сюда спустя столько времени, – Махидевран обратила к ней озадаченный взгляд, и девушка как бы невзначай спросила: – Вы не знаете, что тогда случилось? Почему она с мужем вдруг уехала?

Омрачившись из-за поднятой темы, Махидевран высокомерно усмехнулась и с желчью произнесла:

– Всему виной твоя мать.

– Но что?..

Михримах не успела договорить и осеклась, услышав приближающийся стук каблуков и узнав в энергичной походке свою мать. Хюррем снисходительно улыбнулась своей давней недоброжелательнице и приобняла дочь за плечи, видимо, посчитав, что ей нужна поддержка.

– Махидевран, ты уже здесь? Рада видеть тебя.

– Я тоже рада, Хюррем, – ответила Махидевран и добавила с мрачной улыбкой: – Но вряд ли больше тебя. Свершилось, наконец, то, о чем ты так долго мечтала. Теперь ты здесь полновластная хозяйка.

– Ты, как всегда, очень любезна, – иронично заметила на это Хюррем и, повернувшись к дочери, велела ей: – Михримах, иди в дом. Проследи, чтобы стол сервировали правильно. Прислуге ничего доверить нельзя.

Покорившись, Михримах направилась к дверям, с любопытством оглянувшись на них у порога, а Махидевран не упустила случая и с издевкой воскликнула:

– Слышала уже? Они возвращаются.

– И что с того? – наигранно равнодушно отозвалась Хюррем. – Мне тревожиться не о чем.

– Разве? – собеседница скептично вскинула изящные брови. – Кто знает, зачем они приезжают? Быть может, отомстить тебе, Хюррем? Это ведь ты виновата во всем, что произошло тогда.

– У тебя проблемы с памятью, Махидевран? – чувствуя зудящее раздражение, Хюррем сказала это уже не так холодно, как ей хотелось бы. – Ибрагим сам виноват в том, что с ним случилось. Если бы он поступал по совести, ему бы ничего не грозило.

– Но ты, конечно же, не могла промолчать, неизвестно как накопав на него ту грязь. Настроила Сулеймана против него, все так обставила, что у него не осталось другого выхода, вот он и уволил его. Но тебе было этого мало, не так ли? Ты хотела не просто отстранить Ибрагима от дел, а уничтожить его, чтобы никто, кроме тебя, не мог находиться рядом с Сулейманом. Ты оболгала его и едва не рассорила с Хатидже, а ведь они только поженились, – она разочарованно покачала головой и неприятно хмыкнула. – Как же, Ибрагим польстился на такую дрянь, как ты. Странно, что Сулейман в это поверил.

Хюррем в тысячный раз за время их знакомства захотелось замахнуться и ударить ее, чтобы умолкла, но она справилась с подступающей яростью и нанесла удар словами.

– А ты хотела бы, чтобы он польстился на тебя? Как жаль, что и на этот раз тебе предпочли меня.

Для Махидевран, уязвленной тем, что сопернице удалось разрушить ее брак и завладеть ее жизнью, это было ударом ниже пояса, и она вся побледнела. Сглотнув ком в горле, женщина через боль улыбнулась, и выглядело это очень жалко.

– Не радуйся, что тебе удалось все прибрать к рукам, Хюррем. Такой, как Хафса, тебе никогда не стать. Не справишься ты с этой ролью. Я слышала, ты уже и фонд ее возглавила. Надеешься, что благотворительность поможет тебе скрыть свои грехи?

– В отличие от тебя, Махидевран, благие дела я совершаю искренне. Я хочу помочь нуждающимся. А что хорошего сделала ты за всю свою жизнь?

Отвернувшись, не желая продолжать этот бессмысленный разговор, Хюррем зашагала к дверям, но упоминание фонда выбило ее из колеи. Она часто задышала и оперлась рукой о колонну, так как эти пугающие воспоминания о последних тревожных днях ее жизни снова нахлынули на нее из глубин памяти, как бы она этому не сопротивлялась.

…Презентация началась полтора часа назад, но Хюррем сомневалась, что выдержит оставшиеся два часа в этом тесном, душном зале. Так как ее свекровь тяжело болела, ей пришлось взять на себя ее обязанности по управлению благотворительным фондом той, и она самоотверженно посещала все собрания, презентации и семинары о психическом здоровье, о наркомании и социальном неравенстве, о голоде и прочих общественных проблемах. Сегодня она была приглашена на презентацию разработанной недавно инновационной вакцины от гриппа в ультрасовременном медицинском центре.

Собравшиеся сидели в небольшом круглом зале на холодных металлических стульях, и Хюррем старалась внимательно слушать докладчиков, хотя с каждой минутой ей это удавалось все хуже. То ли в переполненном зале было слишком душно, то ли кофе, выпитый ею до начала презентации, был слишком крепким, но ей стало нехорошо. Сначала накатила слабость, а вот теперь желудок сводило так, будто ее сейчас вырвет. Поерзав на стуле, Хюррем незаметно подняла руку и расстегнула две верхние пуговицы своей белой рубашки, но это не помогло. Она натужно сглотнула и покосилась на закрытые двери, чувствуя, что еще немного и ее вывернет наизнанку прямо здесь.

Нет, она больше не выдержит.

Повернувшись к своей помощнице Лейле, она молча передала ей свой планшет, где коротко конспектировала занимательные детали доклада, и шепнула:

– Я отлучусь ненадолго.

Лейла встревожилась, но ничего не сказала, заметив, как побледнела ее начальница. Не обращая внимания на недоуменные взгляды, Хюррем поднялась со стула, протиснулась к проходу через сидящих с ней в одном ряду людей и на нетвердых ногах направилась к дверям. В тишине, царившей в зале, стук ее каблуков был оглушительным.

Оказавшись в пустынном белоснежном коридоре, Хюррем прислонилась плечом к стене и прикрыла веки, стараясь выровнять дыхание. Здесь было посвежее, чем в зале, и головокружение немного уменьшилось. Однако, ей все еще было плохо. Собравшись с силами, она решила все-таки добраться до туалета и умыться холодной водой. Может, ей полегчает? Стараясь не думать о том, что с ней, Хюррем поплелась по коридору.

Туалет был также пуст, и Хюррем остановилась перед одной из двух раковин. В висящем над ними зеркале она увидела себя и ужаснулась – бледная, взмокшая, с потекшей от пота тушью. Включив воду, женщина наклонилась над раковиной, набрала в ладони ледяной воды и похлопала себя по щекам, а когда медленно распрямилась, то в ужасе вскрикнула. В зеркале позади нее отражалась незнакомая ей женщина в белом халате с пугающим, одержимым видом.

Рывком обернувшись, Хюррем прижалась к раковине поясницей и уставилась на незнакомку в пугливом недоумении. Откуда она здесь взялась? Вода все еще хлестала из крана, но ей удалось разобрать слова той.

– У нас мало времени. Я должна вам рассказать…

– Что?.. – не поняла Хюррем и, обернувшись, выключила воду. Стало оглушительно тихо. И жутко. – Кто вы? Что вам от меня нужно?

Женщина шагнула к ней, и Хюррем увидела бейджик, прикрепленный к нагрудному карману ее халата. Доктор Эдиз.

– Вам стало плохо, потому что я добавила кое-что в ваш кофе. Это я вам его предложила, помните? Для того, чтобы вы пришли сюда, и мы смогли поговорить без свидетелей.

– Что, черт возьми, происходит?! – возмутилась Хюррем. – Оставьте меня в покое.

Она попыталась обойти странную сотрудницу медицинского центра, но та преградила ей путь собой.

– Из вашего фонда уже поступил запрос на закупку разработанной здесь вакцины для бесплатной вакцинации бедных и бездомных, потому я и хочу предупредить вас. Это вовсе не вакцина, как они говорят.

– Тогда что это? – Хюррем спросила это против воли, машинально.

– Сыворотка, и она очень опасна. Это новейшая разработка, мы работали над формулой много лет, но продают сыворотку под видом вакцины и притом неоправданно дешево. Вам не кажется это странным?

– Да что с ней не так?! – странная одержимость в темных глазах доктора Эдиз пугала ее, и Хюррем хотела поскорее от нее отвязаться.

– Сыворотка воздействует на мозг, и если ввести ее в организм, то ее действие уже нельзя остановить. Процесс будет запущен. Кратковременные провалы в памяти, судороги, непослушные конечности. А по истечении двух недель человек уже не будет принадлежать себе. Они хотят управлять всеми, они…

– Кто они? – Хюррем насторожилась, посчитав, что, хотя это и похоже на бред сумасшедшего, у доктора вряд ли были причины лгать первой встречной накануне старта продаж. – Зачем это все нужно?

Но доктор Эдиз как будто не слышала ее вопросов и тревожно бормотала:

– Они избавляются от всех, кто участвовал в разработке сыворотки, чтобы не допустить утечки информации. Я могу не успе….

Вдруг дверь с шумом отворилась, и доктор Эдиз резко умолкла, став холодной и сдержанной. Другая сотрудница также в белом халате вошла в туалет и, мельком оглядев их, протиснулась к свободной кабинке. Ничего больше не говоря, доктор Эдиз невозмутимо отвернулась, прошла к двери и покинула женский туалет…

Удушающий летний зной установился ближе к полудню, когда они пребывали на старинном кладбище маленького, но богатого и чинного городка, в котором когда-то давно был построен особняк Османов. Черные одежды приглашенных на похоронную церемонию не облегчали их мук. Солнце ужасно пекло, и Хюррем неистово махала черным кружевным веером у своего лица, пытаясь хоть как-то спастись от невыносимой жары. Ажурная сеточка в ее элегантной шляпке колыхалась от порывов ветерка, создаваемых веером, а под ней как два изумруда сверкали зеленые глаза.

Их напряженный взгляд был направлен на стоящих по другую сторону от захоронения двух людей, которые, казалось, этого вовсе не замечали. На них то и дело поглядывали все присутствующие. Слишком уж неожиданным и загадочным было их возвращение спустя столько лет после семейного раскола. По мнению самой Хюррем, они изменились. Хотя, пожалуй, это в большей степени касалось сестры ее мужа, Хатидже.

Когда она видела ее в последний раз, Хатидже была юной, хрупкой и нежной девушкой. Помнится, они даже дружили – во всяком случае, Хатидже единственная в семье Османов относилась к ней благосклонно. А сейчас она держалась так холодно и надменно, что казалась совершенно другим человеком. Она изменила прическу – теперь вместо романтичных локонов она носила высокую гладкую прическу, а одета была как супруга высокопоставленного политика: черный юбочный костюм, шелковая белая блузка и скромные туфли-лодочки.

Ибрагим же остался прежним, если судить по его отстраненному виду, решительному взгляду и упрямо поджатым губам. В черном костюме он выглядел как всегда солидно, по обыкновению не носил галстук и иногда поглядывал на платиновые наручные часы, будто спешил куда-то. Только раз Хюррем перехватила на себе его взгляд, но она тут же отвела глаза, а когда подняла – он снова смотрел вниз, словно ничего не произошло.

Зачем он вернулся? И почему именно сейчас?

Хюррем мучили эти вопросы с тех самых пор, как она увидела приближение супругов, едва начались похороны. Сердце ее неистово колотилось, пока она мрачно смотрела на то, как Ибрагим – ее давний враг, которого она вроде бы уничтожила – возвращается в ее жизнь с неизвестными ей замыслами. Она не тешила себя надеждой, что их приезд объяснялся смертью Хафсы. Сколько было таких поводов в прошлом, но лишь сейчас они им воспользовались. Ибрагим задумал отомстить им? Что за игру он затеял?

Не меньше, чем об этом, Хюррем тревожилась за Сулеймана. Он отреагировал спокойно на появление предавшего его друга и любимой некогда сестры. Даже слишком спокойно. Он ведь не мог простить их? Забыть все, что тогда произошло? Ведь если Ибрагиму удастся вернуть его доверие, то он непременно воспользуется этим и обратит ситуацию против нее. Уничтожит ее также, как это сделала она в прошлом. У него были причины ненавидеть ее…

Страх заставил Хюррем снова обратить к нему глаза, и она резко вдохнула. Он смотрел на нее – уже не вскользь, а прямым, обжигающим взглядом, от которого у нее внутри все перевернулось. На лацкане пиджака Ибрагима что-то сверкнуло и, прищурившись, Хюррем увидела приколотый к ткани значок – платиновую букву «О». Еще сильнее замахав веером, Хюррем отвернула лицо в сторону и только потом поняла, что именно увидела.

Потрясенная, она как сквозь толщу воды услышала голос своего мужа, который взял слово и начал свою прощальную речь, посвященную умершей матери. Оглушенная произошедшим, Хюррем и не заметила, как он отошел от нее и встал над гробом.

– Мама, вам нехорошо? – Хюррем услышала шепот Михримах, стоявшей рядом с ней.

– Я в порядке, – выдохнула она, надеясь, что не потеряет сознание прямо здесь.

– Мехмет, – также шепотом позвала Михримах своего старшего брата, когда ее мать слегка покачнулась. – Помоги.

Мехмет был старше ее всего на год, но был куда выше и, разумеется, сильнее, потому она и поручила ему подвести их мать к скамье, стоящей позади них. Все переполошились, когда дети подхватили бледную Хюррем под руки и усадили ее на каменную скамью. Речь Сулеймана прервалась, и он с беспокойством подошел к жене и коснулся ладонью ее румяной щеки.

– Что с тобой, Хюррем?

– Принесите ей воды, – встревоженно воскликнула Михримах.

– Может, лучше отвезти ее домой? – предложил Мехмет, в поисках ответа повернувшись к отцу.

– Нет-нет, я в… – Хюррем отмахнулась, но голова у нее кружилась, и она не договорила.

Вдруг перед ней возник стакан с водой. Хюррем не видела того, кто протянул его ей, но с ужасом узнала золотой перстень на пальце смуглой руки. Его носил он. Подняв рыжеволосую голову, она с упавшим сердцем увидела, что это в самом деле Ибрагим, и что-то недоброе таилось в его темных глазах, когда он сказал:

– Выпей. Тебе станет легче.

– Мама, выпей, – настаивала Михримах и, забрав у дяди стакан, вручила его матери. – Пару глотков. Пожалуйста!

Послушно осушив стакан, Хюррем через пару минут почувствовала, что ей действительно полегчало. Верно, она слишком разнервничалась, да еще эта жара… Теперь ей было досадно, что все на нее смотрят, и она раздраженно осадила дочь, которая в сотый раз спросила, в порядке ли она:

– Со мной все прекрасно!

Михримах дрогнула от резкого тона, но после этого все отступили и потянулись по кладбищу в сторону выхода. Сулейман отправил детей, а сам помог жене подняться и приобнял ее за талию, хмуро вглядываясь в ее лицо.

– Ты нас напугала. Уверена, что не стоит вызвать врача? В последнее время ты мне не нравишься.

– Это из-за духоты, – Хюррем кисло улыбнулась и успокаивающе погладила его груди. – Не переживай, дорогой.

Тут она снова замерла, пристально смотря куда-то поверх его плеча. Обернувшись, Сулейман увидел, как Ибрагим медленно отворачивается от них и последним уходит с кладбища своей вальяжной походкой.

– Если ты об этом переживаешь… – начал было Сулейман, осознав причину ее тревог.

– Вовсе нет, – поспешно осадила его Хюррем и отодвинулась. – Это дело прошлое. Не будем вспоминать об этом.

Держась за локоть мужа, Хюррем брела по кладбищу к машинам, чтобы вернуться в особняк, где должны были пройти поминки, но едва ли она могла думать об этом сейчас. Все ее мысли сконцентрировались на крохотной платиновой «О», которая, похоже, и объясняла этот неожиданный приезд Ибрагима спустя годы. Случилось то, чего она так боялась все эти дни. Они действительно обо всем знают…

…Разумеется, после случившегося в медицинском центре Хюррем не могла не встревожиться. Она решила, что раз уж она оказалась замешана в этом, то попробует разобраться, что к чему. Она должна предотвратить беду, ведь находящийся под ее руководством благотворительный фонд намеревается заняться реализацией этой «вакцины». Возможно, при других обстоятельствах доктор Эдиз расскажет ей больше о таинственной сыворотке?

С большим трудом раздобыв ее телефон, Хюррем была сбита с толку поведением этой странной женщины. Доктор сделала вид, что не узнала ее. И когда Хюррем напомнила ей о презентации «вакцины» в центре, где она работает, то Эдиз ответила, что она ее с кем-то перепутала. Они не разговаривали ни в каком туалете и вообще не знакомы друг с другом.

Возможно, она не может говорить об этом по телефону, опасаясь прослушки? Кто знает, какие меры безопасности применимы в этом медицинском центре, в котором вели тайные разработки? Хюррем раздобыла адрес доктора Эдиз и вместе с двумя охранниками, которые всегда ее сопровождали по приказу мужа, сумела пробраться внутрь. Хозяйка дома отсутствовала, но дверь почему-то было не заперта. Решив, что неплохо было бы осмотреться, Хюррем все же рискнула войти.

В доме было чисто и уютно. Светло-бежевый интерьер, современная мебель. Все прибрано, аккуратно разложено по полочкам, подушки на диване в идеальном положении. Пройдя в гостиную, Хюррем не заметила ничего необычного. И если бы она не задела, выходя из гостиной, ножку журнального столика, то ушла бы ни с чем. От толчка со столика упала книга, а из нее на ковер выпал желтый листок, на которых обычно пишут напоминания и расклеивают их по дому, чтобы ничего не забыть.

Подобрав его, Хюррем прочла написанное корявым врачебным почерком и в недоумении свела брови на переносице. «Семиз обо всем узнал, ему известно об утечке информации. Срочно отправить данные Хасану. Код: 52315597». Зачем бы доктору Эдиз писать это и прятать меж страниц книги? Как… напоминание самой себе, если она вдруг забудет об этом? Вряд ли она могла забыть о таком важном деле – наверняка речь шла об этой сыворотке.

Похоже, она хотела предупредить некого Хасана, но ей помешало то, что другому человеку с фамилией Семиз стало известно об ее попытке. Что, если от нее уже избавились? Учитывая действие сыворотки, которое описала доктор, ее могли устранить просто стерев ей память о произошедшем с помощью нее. Вот Эдиз и писала самой себе записки, чтобы не утратить важных воспоминаний и успеть отправить важные данные доверенному человеку.

– Будьте здесь, – велела Хюррем бродящим по кухне охранникам, когда проходила мимо, решив поискать еще подсказки.

Она нашла еще одну записку в спальне. Прямо на зеркало, висящее над комодом, была приклеена записка, гласившая: «Он в кабинете. Найти ключ (спрятан под замком) и отправить данные Хасану. Код: 52315597». Последовав в кабинет, Хюррем огляделась в маленькой квадратной комнате с письменным столом и книжными шкафами. Где здесь искать ключ она не имела понятия. В глаза бросилась висящая на стене большая картина, изображающая мрачный старинный замок. И Хюррем не ошиблась, когда нырнула за нее рукой и скользнула пальцами по раме. Маленький медный ключик со звоном выпал на пол и, подобрав его, Хюррем огляделась в поисках того, что он мог открывать.

Это было просто. Третий ящик письменного стола имел маленькую замочную скважину, и ключик подошел к ней. Внутри оказался крохотный ноутбук, на котором, вероятно, и хранились те данные, которые так отчаянно хотела отправить доктор Эдиз. Хюррем присела за стол, открыла крышку ноутбука и увидела форму для ввода пароля. Поглядев на записку в своей руке, она переписала указанный в ней код в окошко для заполнения и, нажав кнопку ввода, вздохнула с облегчением, увидев на экране сообщение «доступ предоставлен».

Сначала на экране появился индикатор загрузки, быстро заполнившийся до ста процентов, а затем открылось сразу несколько окошек, и на Хюррем обрушилось море запутанной информации. Среди множества научной и медицинской терминологии Хюррем встречала пугающие сочетания слов «амнезия», «судороги», «уничтожение личности», «психопрограмма», «тотальный контроль», «система управления обществом» и подобные им, которые красноречиво намекали на цели тех, кто оплатил разработку сыворотки, делавшей людей послушными марионетками. Среди описания действия сыворотки и многоступенчатых этапов реализации этого жуткого проекта Хюррем то и дело встречала упоминание некой организации под названием «Олимпус».

Это она вела тайные разработки сыворотки, она спланировала ее массовое распространение среди населения планеты под видом инновационной вакцины, которая позволит им управлять мыслями людей, их действиями и поступками. В документах даже упоминались военные всех стран, которые должны были стать оружием в руках алчного Олимпуса, жаждущего власти над всем миром. С помощью сыворотки они бы смогли управлять всеми из единого центра. Хюррем в ужасе читала все это и, нажав на очередную ссылку, случайно включила видеоролик. Запись с камеры видеонаблюдения, на которой перед стеклянной стеной стоят люди в черных костюмах и наблюдают за тем, что происходит в лаборатории, а с ними рядом несколько сотрудников медицинского центра в белых халатах. Очевидно, люди в костюмах – это члены Олимпуса, контролировавшие разработку сыворотки. К их пиджакам был прикреплены маленькие значки в форме буквы «О».

– Что вы здесь делаете?! – раздался издалека испуганный женский голос.

Хюррем отвлеклась и подняла голову. Доктор Эдиз пришла к себе домой, застав на кухне ее охрану. Захлопнув крышку ноутбука, Хюррем поспешила покинуть кабинет, быстро спустилась по лестнице на первый этаж и увидела доктора. Она, очевидно, отлучалась в супермаркет, поскольку в коридоре на полу стояли два коричневых бумажных пакета, битком набитых продуктами.

– Кто вы такие?! Я сейчас вызову полицию.

– Это моя охрана, – подала голос Хюррем, войдя на кухню.

Доктор Эдиз подскочила от неожиданности, обернулась на нее и… в полнейшем непонимании оглядела ее, словно видела впервые в жизни.

– Кто вы? Что вам нужно в моем доме? Вы что, вломились сюда?!

– Вы не помните меня? – осторожно спросила Хюррем, боясь накалять атмосферу еще больше. – Меня зовут Хюррем. Мы встречались с вами на днях в медицинском центре, где выработаете. Вы…

– Не понимаю, о чем вы. Не знаю я вас! Уходите немедленно, иначе я в самом деле вызову полицию.

У нее вдруг началась трястись правая рука, но Эдиз схватила ее другой рукой и прижала к животу, словно та ее не слушалась. Неконтролируемые судороги. Потеря памяти. Похоже, Хюррем не ошиблась, предположив, что сотрудникам медицинского центра, участвовавшим в разработке сыворотки, первым ее вводили, чтобы избежать утечки информации.

– Уходите… – судорожно выдохнула доктор Эдиз, ей явно стало плохо. – Я не…

Она пошатнулась, как будто ноги перестали ее слушаться, и Хюррем успела подхватить ее, но не выдержала тяжести веса той, и они вместе упали на пол. Жестом отмахнувшись от обеспокоившейся охраны, Хюррем попыталась успокоить бедную женщину.

– Тише, все хорошо. Не бойтесь. Я пришла, чтобы помочь вам. Я знаю все о сыворотке, о проекте Олимпуса. Только скажите мне, кто эти люди? Вам известны имена членов этой организации? Или где располагается их штаб? Хоть что-нибудь!

– Не знаю… – сотрясаясь в конвульсиях, бормотала доктор Эдиз. Глаза у нее стали совершенно безумными. – Я ничего не знаю!

– Дайте ей воды, – Хюррем обернулась на охрану, и один из телохранителей направился к раковине. – Сейчас вам станет легче.

Доктор Эдиз вдруг перестала дрожать и замерла, посмотрев на нее неожиданно осознанно. Последний проблеск сознания? Она отчаянно ухватилась за руки Хюррем и возбужденно заговорила:

– Они уже начали первый этап реализации проекта, но их еще можно остановить! После введения сыворотки есть две недели, в течение которых еще можно ввести антид…

Она не договорила, потому что чей-то выстрел пробил ей лоб, и Хюррем в приливе ужаса отскочила от убитой женщины. Стакан с водой рухнул на пол, когда несший его телохранитель подорвался к Хюррем и рывком дернул ее к стене. Вжавшись в нее, женщина зажмурилась в ожидании новых выстрелов, но их не последовало.

Медленно распахнув глаза, она с содроганием увидела, что ее охрана держит наготове пистолеты. Переглянувшись, телохранители как по договоренности медленно выглянули из укрытия, немного подождали и осторожно двинулись по дому к окнам, чтобы проверить обстановку.

– Все чисто, – констатировал один из них. – Кто бы это ни был, выстрел предназначался этой женщине. Но нам лучше поскорее уйти отсюда.

– Д-да, уходим, – дрожащим голосом отозвалась Хюррем и, отлепившись от стены, на пути к двери покосилась на убитую Эдиз, которая поплатилась жизнью за то, что знала…

Наступил вечер, и после долгого застолья гости разбрелись по дому, тихо переговаривались, с сочувствием поглядывали на членов семьи и печально попивали напитки, которые разносила прислуга. В элегантном черном платье Хюррем стояла в гостиной в отдалении от всех у большого окна и отрешенно смотрела на сад, начинающийся сразу за особняком. В руке у нее был бокал с красным вином, о котором она давно позабыла.

В трех вещах она была совершенно уверена. Первое – доктора Эдиз убили у нее на глазах за то, что она угрожала раскрыть тайны Олимпуса. Второе – эта жуткая организация догадывалась о том, что она узнала слишком многое, застав ее в доме доктора. И третье – Ибрагим был членом Олимпуса и приехал он неспроста. Его целью была она? Олимпус пожелал избавиться и от нее, как от угрозы? В отличие от доктора Эдиз она куда более влиятельная персона, имеющая вес в обществе, которая, узнав о проекте, может существенно повлиять на ход дела.