Текст книги "Обещай вернуться (СИ)"

Автор книги: Lady Lina Raspberry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Я скажу, когда можно начинать, – тихо сообщил ему Луи, и Гарри кивнул. Они схватились за края, и Томлинсон чего-то долго ждал, постоянно меняя положение левой ноги.

– Я могу поднять, а вы просто подхватите, – неуверенно предложил молодой человек, потому что видел, что с Луи что-то не так, иначе бы он воевал наравне со всеми мужчинами, а не работал в госпитале, но боялся лишний раз сказать что-то, что испортит между ними отношения.

Врач согласился. Гарри на выдохе поднял коробку, а он просто помогал ему ее придерживать. Они медленно шли. Луи осторожно шагал спиной вперед, а Стайлс говорил ему, куда следует идти. Юноша все равно иногда оборачивался и был рад, что у них на двери всегда горел свет, так что он более-менее видел дорогу. На самом деле, это не так уж и требовалось, просто он не хотел встречаться с пронзительными зелеными глазами, которые словно заглядывали ему в душу и выворачивали ее наизнанку. Молодой солдат действительно был симпатичен Луи, и он знал, что его интерес взаимен по одному лишь взгляду Стайлса, но не хотел больше чувствовать боль утраты. Не сегодня так завтра один из них умрет, поэтому он не допустит себе еще раз так глупо облажаться.

Они аккуратно занесли технику внутрь и поставили ее рядом со столом Луи. Гарри краем глаза заметил яркое синее пятно, что сначала даже не поверил, поэтому еще раз посмотрел на вазу с цветами и улыбнулся; на щеках показались глубокие ямочки.

– Вы все же оставили себе мои цветы, – тепло произнес он, надеясь, что сердце молодого врача растаяло. Но тот так и продолжал носить маску безразличия, поэтому просто пожал плечами, так и не посмотрев ему в глаза.

– Это ваш веник? – Гарри знал, что Томлинсон специально так груб, поэтому старался не обращать на него внимания. – Девушки так и не сознались мне, а я не стал выбрасывать, потому что в нашем пропахшем смертью и унынием месте хоть что-то должно быть живым и ярким.

– Но вы яркий. И живой, – продолжал улыбаться Гарри, и теперь он стоял перед ним, глядя на сухие аккуратные мужские руки, и от чужих глаз их скрывала лишь ширма. – Послушайте, Луи… – начал он, но юноша прервал его одним взмахом руки.

– Нет, мистер Стайлс, это вы послушайте. Прекратите свои неуместные ухаживания. Мы на войне, тут нет места сопливым чувствам.

– А что, если это серьезно?

– Вы видите меня второй раз в жизни, это не может быть серьезно. Найдите девушку. Наши сестры только и делают, что целыми днями говорят о вас одном. Попробуйте поухаживать за одной из них. Она станет вам чудесной спутницей и, если повезет, родит вам после войны прекрасного малыша, – продолжал нести чепуху Луи, и Гарри все отрицательно качал головой. Он набрался смелости и взял юношу за руки, и его ладошки были такими крохотными и аккуратными в больших порезанных и мозолистых ручищах молодого человека. Он не пытался выдернуть руки, просто ждал, когда же Гарри сам откажется от своей затеи.

– Мне не нужна ни одна девушка на свете, вы должны в этом понять меня, как никто другой. Возможно, во мне кипит больше благодарность к вам за то, что вы в ту ночь не дали моему другу умереть, оказали ему первую помощь. Это ваша работа, ваша обязанность, но она слишком много для меня значит. Если бы вы… Ты позволил мне узнать тебя хоть чуточку получше… Если бы ты доверился мне… – умоляюще произнес Гарри и заглянул ему в лицо.

Луи кусал губы и смотрел невидящим взглядом на отполированные пуговицы на форме Гарри. Ему так хотелось сейчас ничего из этого не слышать. Нет, нет и еще раз нет. Никогда больше, ни за что. Он отрицательно покачал головой, а чтобы солдат понял его, впервые посмотрел ему в глаза. Он боролся с желанием отвести взгляд, потому что ему казалось, будто он сейчас растает. Он качал головой и неотрывно смотрел в зеленые глаза, пока тот понимающе не моргнул. Гарри опустил его руки, напоследок крепко сжав их, но продолжил стоять, будто ждал, сможет ли Луи прогнать его.

– Уходите, Гарри. Если уж так, я не тот человек, кто вам нужен. Война меняет людей до неузнаваемости. И я просто не способен любить. Мне очень жаль. Вы хороший человек, – уголки его губ дрогнули, и Стайлс грустно улыбнулся в ответ, но тех очаровательных ямочек больше не было. – Если ваш друг так вам дорог, то хочу сообщить, что на днях мы переводим его в город. Там даже смогут пересадить ему обгоревшую кожу. Я договорился.

Гарри кивнул ему в знак благодарности и хотел было еще что-то сказать, но оставил это глубоко внутри себя. Он еще раз кивнул, на этот раз прощаясь, но у самого выхода обернулся, с надеждой посмотрев в его бледные голубые глаза. Ему даже на мгновение показалось, что он ошибся, сравнив яркий цвет васильков с его глазами, но тут же отогнал от себя эту мысль.

– Луи, и все же. Дай мне шанс. Пожалуйста. Хоть самую малость.

Томлинсону казалось, что он смотрел на него целую вечность, даже не моргая, но потом вновь отрицательно покачал головой.

– До свидания, мистер Стайлс. И приходите дня через три, когда Найла будут переводить в город.

Солдат хмыкнул и понимающе кивнул, тут же развернувшись на каблуках и выйдя на свежий воздух. Ему необходима была отрезвляющая ночная прохлада.

Луи подождал, пока закроется дверь и темный силуэт больше не будет виден в свете уличного фонаря, потом вновь сел за свой стол и стал записывать для отчета, сколько лекарства им сегодня привезли.

***

Так прошло еще несколько дней. Луи с ужасом слушал радио, в котором сообщалось, как британский экспедиционный корпус и французские войска потерпели поражение и перешли к отступлению. Ему не хотелось слышать страшные цифры погибших солдат, их имена, поэтому он сначала сделал тише, а потом и вовсе выключил приемник.

Смертей ему хватало и тут. Только за первую половину дня от полученных ран и ожогов скончалось трое человек, и за весь день он впервые присел. Он только и делал, что перебегал от одной кровати к другой, а потом ему пришлось идти на почту и отправлять в город срочную телеграмму о том, что тяжело раненый английский солдат наконец-то пришел в себя и можно присылать машину.

То, что Хоран все-таки открыл глаза, было для всех не только большой радостью, но и облегчением. Луи только поменял ему повязки, вколол обезболивающее, как обгоревшие веки дрогнули, и он услышал через закрытые губы тихое «воды». Томлинсон поднял весь госпиталь на уши, но нашел ему пипетку и немного смочил губы. Ему так хотелось найти Стайлса и сообщить ему радостную новость, но он тут же одернул себя за глупые мысли. Нет, он не будет этого делать, хотя бы потому, что не знает, где часть Гарри. Но что-то ему подсказывало, что совсем недалеко, иначе бы солдат не приходил к нему почти каждый день. И все же он имел право знать, что его друг пришел в сознание.

Луи не знал, сообщил ли кто молодому человеку, или он это как-то почувствовал, но тем же вечером он примчался к ним в госпиталь.

Как только дверь распахнулась, он тут же остановился, пытаясь перевести дыхание, а взгляд беспорядочно блуждал по койкам в поисках друга. Солдат выпрямился, стер со лба выступившие капельки пота и тяжело сглотнул, облизав сухие губы. Он шмыгнул носом, поприветствовав еще не спавших больных, и подошел к койке Хорана.

Как и в ту ночь, рядом была Мари, вот только Луи не спал на своем посту, а крутился вокруг Найла. Он слышал, как вошел Гарри, но изо всех сил старался не обращать на это внимания. Он должен был сохранять бесстрастное отношение ко всему, но чем чаще он видел молодого солдата, тем сложнее ему было. Луи выпрямился и хотел было поздороваться с солдатом, но тут же угодил в крепкие объятия. Стайлс прижал его к себе и не отпускал слишком долго, то и дело повторяя, как он благодарен ему. В его руках было тепло и уютно, и с каждой секундой он обнимал все сильнее и сильнее. Томлинсон не ожидал такого порыва чувств, но позволил себе положить одну руку ему на плечо и выдохнуть в шею, когда получил легкий, но горячий поцелуй в висок.

– Спасибо, большое спасибо, – повторял Гарри, и Луи только и делал, что кивал.

Наконец он вновь стоял на твердом полу, а солдат присел на корточки рядом с другом и что-то ему шептал, пока светлые голубые глаза смотрели то на него, то на главного врача, который старался скрыть свое волнение. Его щеки полыхали, это не могло остаться незамеченным, поэтому Мари, подойдя к нему со спины, легонько задела его локтем и встала рядом. Он нахмурился и одним взглядом велел ей прекратить, но девушка ему лишь улыбнулась, как будто ее не волновали его годами не снимаемая маска безразличия и нерушимые стены. Она ждала, когда все баррикады вокруг него рухнут, и даже была готова ускорить процесс.

Гарри сидел рядом с Найлом до глубокой ночи. Уже все давно спали, в госпитале погасили свет, а солдат шепотом продолжал ему что-то рассказывать, иногда улыбаясь, когда ирландец, находясь не в самой лучшей форме, все так же продолжал шутить. Они старались не шуметь и никому не мешать, потому что Гарри слишком скучал и переживал, а Найл, словно это был его последний день, не хотел расставаться с товарищем и мечтал, чтобы это продолжалось вечно. Разве только усталый и не такой сердитый Луи все же решился потревожить их идиллию.

– Ему нужен покой, мистер Стайлс, – тихо сказал он, и Гарри тут же поднял на него блестящие от слез глаза. Но молодой человек улыбался, врач снова видел эти очаровательные ямочки на его щеках, и кивнул, пообещав другу снова его навестить, если будет время.

Юноша взбил Найлу подушку и поправил одеяло, везде погасил свет и направился обратно к своему посту, а Гарри хвостиком последовал за ним. Луи устало опустился на стул и потер левое бедро, прежде чем вновь уткнуться в свои бумаги. Иногда Гарри казалось, что тот специально что-то постоянно пишет, лишь бы не смотреть ему в глаза. Он намеревался однажды изменить это, если время позволит ему.

– Можете прийти завтра утром, – хрипло сказал Томлинсон и прочистил горло. – Я отправил в город телеграмму, так что завтра приедет машина и заберет его.

Гарри улыбнулся и сел на стул рядом со столом, как и в первую ночь их знакомства. Он неотрывно смотрел на освещенное желтым светом настольной лампы худое лицо: на острые скулы, темные круги под глазами и длинные тени на бледных щеках от ресниц. Тонкие губы были поджаты, юноша то и дело облизывал их, когда особо старательно выводил какое-то слово.

Стайлс не понимал, почему тот постоянно играл чужую роль, притворялся холодным и бесчувственным. Он видел, как Луи плакал, когда выносили труп старика, за которым особенно трепетно ухаживал главный врач и который сказал Стайлсу, куда поставить цветы. Он видел, как у того тряслись руки, когда к ним приносили очередного тяжело раненого солдата. Иногда в этих ледяных голубых глазах мелькала тень жизни, и Гарри хотел, чтобы это длилось не несколько секунд, а дольше. Он готов был многое отдать за это. И еще больше, если бы смог стать тому причиной.

Луи ждал, когда Стайлс уйдет, но тот все продолжал сидеть рядом. У него не было сил и желания возражать этому, тем более небольшая компания ему бы не помешала. Он слишком привык видеть его счастливое для такого страшного времени лицо, что порой даже грустил, когда его не было. Он все еще чувствовал на себе крепкие объятия и очень испугался, когда Гарри вдруг вздохнул и встал со своего места.

– Я пойду, иначе командир отчитает меня.

– Вы тут без разрешения? – удивился Луи, подняв наконец на него взгляд. – И как часто вы так прибегаете к нам?

Его вопрос так и остался без ответа, но это и не нужно было. Томлинсон и так все понял, когда солдат стыдливо улыбнулся и отвел взгляд. Врач даже не знал, радоваться ему или нет, но ему, безусловно, было приятно, хотя он сам бы отчитал Стайлса за самодеятельность.

– Я приду завтра, провожу Найла, – сказал Гарри. Луи хотел кивнуть, но замер. Теплые мягкие губы коснулись его щеки совсем недалеко от губ, и горячее дыхание обожгло его, когда Гарри отстранился. Юноша не моргал, даже боялся вздохнуть, но кивнул, когда солдат продолжил.

– Спокойной ночи.

Луи проводил его взглядом, продолжая держать ледяные пальцы на месте поцелуя, и вновь кивнул.

– Спокойной ночи.

***

Гарри, как и обещал, пришел рано утром, но теперь уже не один, а с их командиром и еще некоторыми солдатами. Они помогли перенести Найла и еще некоторых тяжело раненых в машину, выгрузив из нее до этого еще одну партию лекарств.

Луи и Гарри старательно избегали взглядов друг друга. Это не могло скрыться от внимательного взгляда Мари, которая тут же подошла к другу, что следил за тем, как помогают сесть в машину больным солдаты.

– Эй, что случилось между вами? Все же было хорошо.

– Ничего, – коротко ответил юноша и вдруг понял, что врать было плохой идеей. Она все равно все узнает. Но ему было неудобно, в первую очередь перед собой, поэтому он пока не был готов откровенно беседовать с ней.

– Не мне будешь сказки рассказывать, – выдохнула Мари. – Гарри что, решил все-таки перестать добиваться твоего внимания и переключился на кого-то более общительного и приветливого? – предположила она.

Что же, будь это так, Луи был бы даже рад этому, потому что он легко справился бы с только-только зарождавшимися чувствами, но не теперь, когда вчерашний случай заставил его сердце биться немного чаще, чем обычно.

– Он поцеловал меня.

Мари так громко удивилась, что стоящие недалеко от них командир и Гарри тут же обернулись, но девушка лишь приветливо им улыбнулась и дала понять, что ничего страшного не произошло.

– И как оно? Должно быть невероятно. Уверена, такими губами он не только потрясающе целуется, – с наигранной разочарованностью выдохнула она, но тут же взвизгнула, когда Луи ущипнул ее за руку.

– О чем ты только думаешь? – скривился Луи и покраснел, чувствуя, как от одних только ее слов его сердце стало биться еще сильнее. – Это был поцелуй в щеку. Вот сюда. – И он показал ей, куда еще ночью касались его эти губы, на что Мари только разочарованно пожала плечами.

– Жаль. Но в следующий раз не дергайся, и он не промахнется, – улыбнулась она. Луи хотел еще раз ущипнуть ее, но тут же остановился, когда к ним стремительным шагом направились командир и Стайлс.

– Мистер Томлинсон, – поздоровался он и протянул ему руку. – Благодарю вас за спасение жизни моему солдату.

Главный врач улыбнулся, пожал ему руку и тут же спрятал их в карманы своего халата.

– Не стоит благодарности. Это такая же моя обязанность, как и ваша. Тем более, благодарить нужно не только меня одного. Мари, – он представил свою подругу, – ни на шаг не отходила от Хорана, так что в этом больше ее заслуга, чем моя.

– Мужской поступок, – рассмеялся командир и поцеловал очаровательной сестре руку. Гарри все это время стоял чуть позади него и бросал в сторону Луи теплые взгляды, вгоняя того в краску. – Я знал вашего отца. Нас вместе перевели из Англии во Францию еще в начале войны. Вы достойный сын, мистер Томлинсон. Отец бы гордился вами.

– Спасибо, – кивнул юноша, проглотив комок слез, что возник только от одного упоминания его семьи. – Но, боюсь, я пока еще ничего такого не сделал.

– Это неважно, – улыбнулся капитан и сжал его плечо, тут же похлопав по нему. – Что же, пойду и провожу машину. Было приятно познакомиться.

Мари тут же кивнула, но последовала за мужчиной, оставляя друга один на один с его маленькой проблемкой. Луи не смотрел на Гарри, боясь его реакции, но ему казалось, что тот и так слышал, как сильно билось его сердце, хотя готов был поклясться, что Стайлс нервничал не меньше.

– Спасибо за то, что подлатали моего друга, Луи, – просто и тихо сказал молодой человек и взял врача за руки, большим пальцем очерчивая на внешней стороне ладоней круги. Томлинсон не пытался выдернуть рук, но они так тряслись, что готовы были сами выскользнуть.

– Не за что. Это мой долг. Я все равно больше ничем не могу помочь, – грустно добавил Луи и набрался смелости посмотреть в эти теплые зеленые глаза. Гарри грустно поджал губы, и юноше вдруг захотелось повторить вчерашний вечер, но он одернул себя за такие мысли. Солдат еще раз сжал его ладони, а потом сложил в одну и тут же полез за чем-то в карман. Он достал оттуда большую плитку шоколада и вложил ее в раскрытые руки.

– До свидания, – улыбнулся он, осторожно сжав пальцы Луи, чтобы тот не выронил сладость. Юноша кивнул и улыбнулся, все еще оставаясь на месте, когда Стайлс развернулся и бегом догнал уходившего капитана. Он видел, как Мари остановила его и что-то шепнула ему на ухо, отчего Гарри удивленно вскинул брови, но тут же кивнул и странно посмотрел на Луи, что тому стало слишком жарко и неуютно.

Томлинсон, все еще сжимая в руках плитку шоколада, вернулся в здание госпиталя, Мари забежала следом за ним. Теперь еще несколько коек стали пустовать. Но на этот раз врач был даже рад этому.

Он долго смотрел на сладость на столе, пока набирал лекарство в шприцы. Серебряная фольга красиво блестела на солнце.

– Так, дорогие мои, – громко позвал Луи, привлекая внимание. – Надеюсь, все готовы к самым больным уколам на сегодня. Те, кто героически вытерпит все, получит кусочек шоколадки в качестве приза.

Все тут же радостно засвистели, и Томлинсон почувствовал приятное тепло в груди. Мари не осталась в стороне, и, когда дошла ее очередь получать крохотный кусочек, она спросила:

– Откуда?

И ни капли не удивилась, когда Луи, улыбаясь, ответил, что от Гарри.

***

Луи с грустью посмотрел на календарь на столе и оторвал от него еще один лист. 22 мая 1940 год. Как быстро летело время. Он надеялся, что однажды так же посмотрит на дату и улыбнется, потому что война наконец закончится.

И все же раненых поступало все больше и больше. Пошел слух, что отступавшие английские войска бегут к ним в город, чтобы скрыться тут. Луи никогда не был эгоистом, но ему действительно этого очень не хотелось бы. Он не мог объяснить, почему, просто у него было плохое предчувствие.

Сегодня они похоронили еще троих человек. И их койки вновь заняли новые солдаты. Это был бесконечный круговорот и больше напоминал адские круги. Он бы давно сошел с ума, если бы не Стайлс, который прибегал к нему тайком от командира по вечерам. Томлинсон не знал, правильно ли он сделал, что позволил ему пройти через ограждения и стены, что защищали его хрупкое сердце, но он просто хотел чувствовать, что живет не зря, что он нужен не только тяжело раненым, что, несмотря на то, что в начале войны он потерял всю семью, он все еще любим и может любить сам.

Это было как наваждение. Он так и не понял, когда Гарри стал для него смыслом жизни, когда начал заставлять забывать, в какое страшное время они живут, и наполнял каждый новый день яркими красками.

Это случилось само собой, постепенно. Просто однажды настойчивые ухаживания Стайлса дали свои плоды. И Луи не хотел думать, что будет завтра, ему хотелось жить одним-единственным днем, когда ярко светило солнце, когда все было относительно спокойно, чтобы с наступлением темноты вновь встретиться с самым важным для него человеком.

После того как Найла перевели в город, Гарри не мог под предлогом проверить друга срываться в госпиталь. Он так же ждал встречи, как и Луи. Он просил своих товарищей прикрыть его, уходил после отбоя и каждый день в течение последней недели приходил в одно и то же время.

Но сегодня он опаздывал, и Луи начал нервничать, пока сливал грязную мыльную воду после стирки белья. Мокрые простыни лежали в тазу недалеко от протянутых от одного дерева к другому веревок, пока врач относил ведро обратно внутрь. Захватив пару деревянных прищепок, он поднял один пожелтевший и протертый пододеяльник и перекинул его через веревку, расправив и закрепив, чтобы ночью его не сдуло ветром. Так он развесил еще насколько комплектов постельного белья, поджимая губы оттого, что пятна крови, как бы он ни пытался их отстирать, не выводились. Он потянулся за наволочкой, как замер, увидев под едва не достававшей до земли простыни пару начищенных сапог. Луи тут же сдвинул в сторону белую мокрую ткань и оказался в крепких теплых объятиях

Гарри все-таки пришел. Он опоздал, но все равно пришел, как и обещал.

Холодными и влажными руками Томлинсон обнял его в ответ, губами коснувшись легкой ссадины на скуле. Он немного поежился, когда шершавые, но нежные теплые губы поцеловали его в шею, и тут же отстранился, заглядывая в отчего-то грустные зеленые глаза.

– Что-то случилось? – тревожно спросил Луи, но теперь пухлые губы коснулись его собственных, тонких и поджатых.

– Все хорошо. Мне просто нужно было убедиться, что ты в порядке, – улыбнулся Гарри, но на его щеках не было очаровательных ямочек, поэтому Томлинсона его ответ скорее насторожил еще больше, чем успокоил. Солдат вновь потянулся к нему за поцелуем, но врач отвернулся и аккуратно выпутался из сильных рук, продолжив развешивать белье.

– Если что-то серьезное, лучше скажи мне сразу, – попросил Луи, и Гарри помог ему повесить простыни.

– Ладно, – выдохнул он и взял в свои руки его холодные ладони, большим пальцем рисуя на внешней стороне круги. – Меня задержал командир. И я не уверен, что смогу прийти к тебе завтра, послезавтра или вообще в ближайшие дни. Немцы все ближе, и нам придется помогать отступающим частям войск, чтобы защитить город. – Луи дернулся и тут же замер от страшных слов Гарри. Ему это не нравилось, особенно это липкое чувство страха в груди. – Но все будет хорошо, – улыбнулся он, чтобы хоть как-то взбодрить возлюбленного, и на щеках вновь появились ямочки.

– Обещаешь? – тихо прошептал Луи, чувствуя, как растет в груди этот отвратительный ком страха, что парализовал почти все его тело.

– Обещаю, – выдохнул Гарри и обнял врача, поглаживая его спину через белую ткань халата, но даже так юноша в его руках казался маленьким и хрупким. Солдат только крепче сжал объятия, прижав его к груди и губами коснувшись виска. И ему как будто стало немного легче, когда его тоже обняли в ответ и тонкие пальцы скреблись по грубой пыльной ткани зеленой формы, пытаясь прильнуть как можно ближе, если это возможно было сделать.

Гарри стоял с закрытыми глазами, не желая прерывать этот чудный спокойный момент, который хоть на несколько секунд позволил им забыть, что вокруг идет война. И он все же открыл глаза, почувствовав на своих губах легкое теплое дыхание, и встретился с немного тревожным, но все же любящим взглядом голубых глаз. Теперь же Стайлс мог с легкостью сказать, что в тот раз он не ошибся, когда принес Луи букет васильков, потому что цвет маленьких ярких цветочков действительно совпадал с цветом его глаз.

Молодой человек наклонился и сократил то ничтожное расстояние между ними, легко и ненастойчиво коснувшись его губ. Это был все тот же невинный поцелуй, что и всегда, но Луи обнял его за шею и притянул ближе, позволив губам чуть приоткрыться, и вновь выдохнул. Гарри мог вечно пить его дыхание, если бы у них было время, и он просто прижал его к себе за талию, позволив себе небольшую вольность, лизнув теплые и сухие, потрескавшиеся губы.

Этот поцелуй не был похож на все те предыдущие, он был более страстным, но не позволял переходить за все еще существовавшие между Гарри и Луи рамки. Им просто нужно было еще хоть что-то, чтобы почувствовать, насколько они нужны друг другу в такое страшное время. И Томлинсон знал, что теперь у него есть человек, который всегда будет рядом, что бы ни произошло. А Стайлс был абсолютно уверен, что теперь у него появился тот, кто будет ждать его, даже если война их вновь раскидает по разным уголкам планеты.

Луи позволил ему углубить поцелуй, жарко выдыхая и скользя по влажному шершавому языку, ощущая теплые губы вокруг своих. Он медленно провел руками вверх вдоль шеи к коротким волосам, чувствуя приятное покалывание бритого затылка и мягкие, длинные пряди на макушке. Сильные же руки солдата позволили себе плавно спуститься ниже, немного задрать белый халат и сжать бедра и ягодицы.

Ноги врача дрожали, он даже забыл о легкой ноющей боли в левом бедре, и он готов был присесть тут на земле, скрытый белыми влажными простынями, почувствовать тяжесть большого и сильного тела на себе.

Вдали раздался мощный хлопок, и птицы тут же взлетели с деревьев, а под ногами почувствовалась легкая вибрация. Это заставило двух людей отстраниться друг от друга и перевести дыхание.

Гарри сдвинул белье и посмотрел в сторону шума. За лесом, за несколько десятков километров от них, шел густой черный дым. Луи подошел к нему со спины, облизывая губы и пытаясь восстановить дыхание, и взглянул туда же, куда и солдат. И тут над их головами пролетел немецкий самолет, настолько низко, что заставил подняться сильный ветер и клубы песка и пыли с земли. Он продолжал кружить, но как внезапно появился, так же неожиданно и исчез, и Стайлс тут же схватил врача за руку и потянул за собой в госпиталь.

– У вас есть специальное бомбоубежище? Или подвал? Хоть что-нибудь? – Гарри говорил четко, его мозг соображал быстро.

– Да, есть, но там не хватит всем места.

– Хватит, – сам себе кивнул солдат и вошел внутрь, все еще не отпуская теплой маленькой руки. – Скажи всем сохранять спокойствие.

Луи кивнул, а Гарри тут же пошел открывать подвал, куда ему и указал юноша.

Томлинсону пришлось выйти на середину зала и говорить в полной темноте, иначе бы все закончилось для них очень плохо. Он глубоко вздохнул, чтобы голос его не дрожал и звучал так же четко и уверенно, как у Гарри, и на выдохе произнес:

– Просыпаемся, – он старался спокойно наблюдать за тем, как ворочались разбуженные раненые. – Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Те, кто могут самостоятельно встать, подходят к подвалу, остальных мы перенесем сами. Все это нужно сделать четко и быстро. Главное, не поддаваться панике.

Солдатам не надо было объяснять, что все это значит. Они лишь кивнули и стали точно выполнять инструкции главного врача. Те, кто мог ходить и чувствовал себя относительно нормально, помогали сестрам, Луи и Стайлсу прятать лежачих больных и особо тяжело раненых. Женщины были следующими.

– Теперь по одному те, кто могут стоять, – приказал Гарри и помог спуститься тем, кто остался без рук. – Пока лучше стоять, но как только спрячутся все и останется место, можно будет сесть или лечь.

Никто не возражал. Они понимали, что это позволит сохранить им их жизни.

Последний солдат скрылся под землей. Остались только Луи и Гарри.

– Теперь ты, – выдохнул Стайлс, крепко, почти до боли сжимая его руку. Просто он не хотел отпускать его. – И не выходите, пока я не вернусь.

Луи кивнул, но страх все равно неприятно сжимал его сердце.

– Обещаешь? Ты обещаешь, что вернешься?

– Обещаю, – кивнул он и притянул к себе юношу, вновь целуя его в губы. Это был быстрый, но крепкий и полный чувств поцелуй, и, оторвавшись от Луи, Гарри сам лично опустил его вниз.

– Сидеть тут до тех пор, пока я не вернусь, – четко сказал Стайлс, чтобы все его поняли. – Я лично открою вас и вытащу. Ясно?

Послышался такой же четкий и синхронный ответ. Гарри кивнул и посмотрел на Луи, прежде чем опустил тяжелую дверцу.

Врач еще долго смотрел на потолок, а потом сел и прислонился спиной к стене. Его взгляд перемещался от одного лица раненого к другому. Они были обеспокоены, но никто не поддавался панике или страху, даже сестры, и он не имел на это права. Он просто закусил нижнюю губу и стал ждать. Гарри обещал вернуться, значит, он вернется.

***

Луи потерял счет времени. Ему казалось, что он сидел тут целую вечность, хотя прошло всего лишь несколько часов и рассвет еще не наступил. Он пытался прислушаться и различить хоть какие-нибудь звуки снаружи, но вокруг царила давящая тишина, и только удушливый кашель и тяжелое дыхание солдат прерывали ее и не давали сойти с ума.

Им хватило всем места, так что кто-то сидел, прислонившись спиной к стене, а кто-то лежал на земле, подложив под себя одеяла или простыни. У них был минимальный запас воды и лекарств, поэтому они спокойно могли посидеть тут несколько дней, но Луи не желал этого. Он хотел, чтобы Гарри скорее пришел к ним, чтобы сказал, что все относительно хорошо и можно выбираться. Но он сам видел, как клубился черный дым со стороны пролива Ла-Манш и на побережье, слышал, как ревели над головой двигатели самолетов. Все не могло быть хорошо, и им очень повезет, если госпиталь над головой не разрушится.

Луи не знал, сколько сейчас времени, но все равно решил сделать солдатам хотя бы уколы, чтобы не прерывать лечение. Вместе с сестрами он очень быстро управился, а потом разделил между ними всеми консервы, по одной баночке на троих человек. Это было все лучше, чем ничего не делать и сходить с ума от неведения.

Врач вновь сел рядом с Мари и, коснувшись головой ее плеча, закрыл глаза. Они долго о чем-то разговаривали, смысл слов терялся с каждой секундой, и Луи задремал. Бессонная тревожная ночь все-таки дала о себе знать. Но лучше бы он не засыпал, потому что ему снились страшные картинки. Это была красная река, протекавшая через лес, и раненые, едва дышавшие солдаты словно вросли в крону деревьев и жалобно стонали, заполняя место ужасными криками.

Луи открыл глаза и вытер пот со лба. Его нога все так же болела, он хотел пойти домой, лечь в постель и, приняв снотворное, отдохнуть, но не мог. Он все еще надеялся, что вскоре люк над их головой откроется и там покажется голова Гарри. Но его все не было.

– Давай я посмотрю твою ногу, – не выдержала Мари, когда Луи вновь попытался сделать себе укол. – И мне все равно, что ты скажешь. Если этого не сделать, ее вообще можно будет смело отрезать.

Но врач только покачал головой и отмахнулся от нее.

– У меня все под контролем. Если хочешь мне помочь, сделай мне укол с двойной дозой. Если нет, просто оставь в покое.

Его голос был злым и хриплым от боли, но вскоре Луи успокоился, когда очередной укол антибиотиков и обезболивающего начал действовать. Юноша медленно выдохнул, закрыл глаза и вновь попытался уснуть, но кровавые воды реки Лис не давали ему покоя, поэтому он просто занялся тем, что стал менять повязки обгоревшим больным. Остальным солдатам решено было этого пока не делать, иначе им бы не хватило.

Наверное, так они просидели под землей несколько дней, никто точно не знал, но однажды, рано утром, когда солнце только-только стало выходить из-за горизонта и небо начинало светлеть, на голову им посыпалась земля, и внутрь заглянуло несколько голов, среди которых был и Гарри. Луи так резко поднял голову, что шея слегка хрустнула, и тут же вскочил на ноги. За ними наконец пришли.

– Сначала мы вытащим лежачих, потом поможем выбраться остальным, – сообщил им командир Стайлса, и врач был даже рад, что молодой человек пришел не один.