Текст книги "Погадай на моих костях (СИ)"

Автор книги: Lacysky

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== “Дорогому брату” ==========

Карету мотало из стороны в сторону, и Стефан прикрыл глаза, вдыхая спертый воздух, пропахший старыми чемоданами и истертым деревом. Скрип колес и топот копыт лошадей сливались в монотонную мелодию, навевая дрему. До дома совсем немного, и Стефан решил занять себя чтением, не привыкнув сидеть без дела. Похлопав себя по сюртуку, он вынул из внутреннего кармана аккуратные очки в медной оправе. Достал из чёрного потертого саквояжа книгу и углубился в чтение, пока хватало тусклого света от небольшого окна. Карета мелко тряслась и качалась, гремели колёса.

Стефан захлопнул книгу, не в силах сосредоточиться, и выглянул в окно, за которым простирались пейзажи Трансильвании. Его мысли были так же туманны, как и сама природа вокруг. Он думал о Драгоше.

Страшное известие от матери раскололо устроенный и чинный мир Стефана. За нагромождением слов и следами слёз на бумаге скрывалась страшная правда. Драгош пропал. Исчез в тумане. Стефан бросил все дела в Бухаресте, отменил приём пациентов и помчался домой, сам не зная, на что надеясь. Путешествие смазалось в мутное пятно, наполненное запахом лошадей, стуком копыт, тесными каретами и бессонницей.

Стефан попытался устроиться поудобнее на жёстком сиденье и снова взглянул в окно, за которым растекались сумерки. Дорога к дому вела через лес, и ему каждый раз было не по себе проезжать сквозь деревья, чьи ветки задевали стены кареты, будто царапали чьи-то когти. И туман наматывался на колеса, тревожил лошадей, оседал незримой взвесью на одежде.

Чтобы отвлечься, Стефан вместо книги достал свой путевой дневник. Мягкая кожаная обложка уже поистерлась и хранила тепло прикосновений автора. На первой странице каллиграфическим почерком было выведено посвящение:

Дорогому брату. Тебе врачевать раны и спасать жизни, мне успокаивать метущиеся души. Помни, какие бы призраки нас ни разделяли, я всегда буду рядом.

Длинные пальцы перелистывали слегка потрепанные страницы с замусоленными уголками. Заметки были полны исправлений, чернильных клякс и набросков, а почерк скорее был похож на древние письмена – разобрать его можно было с трудом. Стефан перебирал записи о пациентах, вспоминал назначения и рекомендации. Это помогало справиться с холодком, который проходил по спине каждый раз, когда он ехал через лес. Наконец Симон, кучер их семьи, замедлил лошадей, а вскоре карета с мягким толчком остановилась.

Стефан тут же распахнул дверь и спрыгнул на хрустящий гравий, поведя затекшими плечами и вдыхая прохладный воздух. Вечер наполнялся фырканьем лошадей, паром от их разгоряченных тел… и неизменным туманом.

Дом семьи Антонеску всегда будто витал в нём. Как только начинали сгущаться сумерки, сизая дымка стелилась по дорожкам небольшого парка, обнимающего мрачное нагромождение каменных строений. Местный люд шепотом рассказывал приезжим о проклятии дома и злой силе, что таится в старых стенах. Стефан просто знал – во всём виноваты призраки, которые чуяли силу Антонеску и тянулись к тому, кто может их услышать. К Драгошу. И пока Стефан учился лечить людей, его младший брат пропадал на кладбищах и в старых склепах.

Дом выглядел нежилым. Только в одном окне на нижнем этаже горел свет. Стефан по старой привычке скользнул взглядом по левому крылу дома, обычно ярко освещенному. Но сейчас это были провалы глаз мертвеца. Симон снимал скромный багаж Стефана, пока тот собирался с духом переступить порог, за которым его не ждали крепкие объятия Драгоша. Поёжился и обернулся к Симону.

– Запряги Мельбу.

– Ме-е-ельбу? Куда вы собрались на ночь глядя?

«Туда, где гуляют призраки, и кости перестукиваются под землёй», – подумал Стефан, но вслух ответил:

– Надо, Симон.

– Вы бы в дом вошли. Зябко, – тихо ответил кучер и закашлялся. Стефан окинул его профессиональным взглядом.

– Простуда?

– Старость, господин. Да не тратьте на меня время! Вас уж заждались.

Стефан кивнул сам себе и направился к дому, захватив с собой только потертый саквояж.

Внутри было приторно душно и пахло полиролью для дерева. Матушка всегда мёрзла и велела топить камины жарче, да ещё в каждой комнате так, что дотягивало даже до прихожей. Стефан оставил пальто на вешалке, оправил сюртук и направился в диванную. Он на мгновение замер на пороге, привыкая к уюту дома. Беатрис Антонеску, немолодая женщина, чьи волосы подёрнулись сединой, расположилась в кресле у камина с книгой. Пламя бросало на её лицо причудливые отсветы, отражалось на блестящей тёмной ткани платья.

На двух низких диванах пестрели красно-золотые подушки с кисточками. Сколько себя помнил Стефан, они были здесь всегда. На кофейном столике стоял поднос с чайным сервизом и остывшим пирогом, к которому Беатрис даже не притронулась. Напротив входа было окно с широким подоконником. Драгош обожал залезать туда в детстве и прятаться за тяжелыми бордовыми занавесками с какой-нибудь книгой. Впрочем, Стефан заставал его там, скрюченного и склонившегося над очередной загадочной историей, каждый раз, когда возвращался домой.

Стефан отогнал от себя воспоминания и шагнул в комнату, ставя саквояж на секретер. Звякнули склянки, и Беатрис вскинула голову, охнула и тут же вскочила.

– Стефан!

Зашуршали юбки, и не успел Стефан опомниться, как попал в крепкие объятия матери, морщась на слишком густой запах ладана и бергамота. Беатрис почти сразу шагнула назад, с тревогой вглядываясь в лицо старшего сына. В уголках её глаз прибавилось морщин, а светло-серые глаза подёрнулись пеленой боли.

– Я не знала, когда ты приедешь. Распоряжусь по поводу ужина, – Беатрис потянулась за колокольчиком, но Стефан перехватил её руку и покачал головой, мягко улыбаясь.

– Не стоит. Я немного передохну и отправлюсь за Драгошем.

Беатрис вздрогнула и осела на ближайший диван, руки сжались в кулаки, в глазах мелькнул ужас.

– Как ты собираешься это сделать?

– Я уже велел Симону запрячь Мельбу.

Стефан прошёлся по комнате, окидывая взглядом каждую деталь, невольно ища признаки присутствия брата.

Над камином висел семейный портрет с изображением семьи Антонеску: отец, мать и двое сыновей. Драгош никак не хотел стоять спокойно, и тогда Стефан достал с чердака своих старых солдатиков и увлёк брата игрой. Так и нарисовал художник: мальчишка шести лет с серьёзными серыми глазами и темными кудрявыми волосами со своей маленькой армией.

– Н-но, Стефан… Он просто исчез. Никаких следов, обрывка ткани или отпечатков на земле. Полиция разводит руками.

Беатрис всхлипнула и коснулась лба рукой, уже предчувствуя приступ головной боли.

Стефан промолчал, отведя взгляд от портрета, и переключившись на коллекцию чернильниц Драгоша. Многие из них привёз сам Стефан из своих путешествий по Европе. Воспоминания саднили и бились изнутри. Он не может позволить младшему брату пропасть. Вряд ли полиция искала так, как нужно. Вряд ли спрашивала призраков.

– Где он пропал? – Стефан развернулся к матери, заложив руки за спину, и прищурил взгляд. Беатрис покачала головой то ли не желая говорить, то ли неуверенная в словах.

– Последний раз его видели на кладбище в Сигишоара. Он сказал… сказал, что хочет проверить одну теорию.

– Драгош отправился пешком в Сигишоару?

Стефан даже растерялся от такой опрометчивости. Впрочем, брату было свойственно придумать себе приключение, а потом пропасть в нём. Но идти через лес, туман и размытые весенние дороги….

– Бог с тобой! Конечно, верхом, – Беатрис подошла к окну, шурша юбками. – Он где-то там. Потерялся среди призраков. Они зовут меня с собой, но я боюсь дотронуться до их ледяных призрачных тел, витающих над землёй.

Она подняла руку и едва коснулась пальцами холодного стекла. На её лице лежала печать печали, которая ведома только тем, чьи сердца теряли близких. Казалось, мысли Беатрис унеслись куда-то вдаль, сквозь туман и лес, окружающий дом. Женщина вздрогнула, когда Стефан положил подбородок ей на плечо и обнял. Его тепло и едва уловимый запах лечебных мазей и настоек перехватили дыхание. Он был рядом, живой, настоящий. Но Беатрис знала, что вот-вот он уйдёт, не оглядываясь.

– Я найду его, обещаю. Драгош не достанется мертвецам.

Теплые руки матери легли на его ладонь, сжались, переплелись.

– Мне страшно, Стефан. Как ты отнимешь Драгоша у призраков, если твой дар принадлежит миру живых?

Она вывернулась из объятий сына и подошла к кофейному столику, пробуя пальцами, остыл ли чайник. Стефан смотрел на парк, заложив руки в карманы брюк. Деревья выглядели скоплением изогнутых монстров, замерших по велению чьей-то злой воли. Жаль, что не он видит призраков и не может отправиться за ними.

– Чай совсем холодный. Попрошу Анну приготовить кофе.

В безмолвии ожидания она посмотрела на старшего сына. Стефан часто витал мыслями где-то далеко и словно очерчивал некую границу вокруг своей жизни. Только Драгош мог понять, что творится у брата на душе. Беатрис любила обоих, как только может любить материнское сердце. И сейчас всё внутри сжималось от мысли, что он уедет сражаться с призраками за брата… и не вернётся.

В роду Беатрис по женской линии передавался дар ведьмовства. Они умели ворожить, общаться с призраками, отгонять зло, даже справляться с проклятиями. Бабушка Беатрис всему научила внучку, а мать поддерживала навыки и знания. Но дар оказался ничтожно мал, она лишь слышала голоса и изредка видела души мёртвых, которые остались привязанными к земле.

Потом у Беатрис родились сыновья. Больше детей у неё не будет – она знала это точно. И сначала вздохнула с облегчением. Шутка судьбы – оказалось, дар раскололся на две части: всё, что касалось врачевания и созидания оказалось в руках Стефана. А мёртвые души достались Драгошу.

– Мне пора, – Стефан больше не мог находиться дома, ощущая, как сами стены давят и душат. Ему не было страшно идти за туманом, только не сейчас. Драгош всегда был рядом, даже когда Стефан этого не хотел. Теперь его очередь.

Беатрис вздохнула и подошла к сыну, взяв его руки в свои.

– Обещай, – твёрдо произнесла она, сложив воедино всю свою веру и бесстрашие. – Обещай, что вернёшься. Я не могу потерять вас обоих.

Стефан наклонился и поцеловал её в лоб, после чего быстро вышел из комнаты, захватив с собой неизменный саквояж.

========== Твердь земли ==========

Стефан вернулся домой далеко за полночь. Устало опустился на диван в прихожей, как был – в пальто, застёгнутом не на те пуговицы, и ботинках, забрызганных грязью. Он сидел в темноте и одиночестве, согнувшись от бессилия.

Драгош появился почти бесшумно, как призрак. Может, он уже стал им? У Стефана мелькнула мысль, а заметил бы он, занятый спасением чужих жизней, что Драгош перестал быть из плоти и крови?

– Он умер? – тихо спросил брат, прислонившись к стене напротив.

Стефан лишь кивнул, слова будто стёрлись из памяти, остался только запах крови, холод мертвеца и застывший взгляд. Он засвидетельствовал последний вздох, назвал время смерти и вымыл руки под тихую молитву священника. Теперь Стефану самому было тяжело дышать. Возможно, дело в запахе ладана, который пропитал одежду. Драгош подошёл ближе и стиснул плечо брата.

– Теперь это моя забота, если он останется на этой земле.

Стефан смотрел на свои руки, которые не смогли удержать жизнь. Её стоптала смерть, скомкала среди грязных бинтов.

– Отпусти его, – Драгош опустился рядом на колени, обхватил руки Стефана и заглянул в глаза. – Слышишь?

– Я не смог. Понимаешь? Повреждения… – Стефан сглотнул, закрывая глаза. Он думал, что за столько лет привык проигрывать смерти. Но каждый раз будто первый. – Не совместимы с жизнью.

Ему будто в рот земли набили. Сухие корявые слова, от которых так и несёт смрадом могил. Стефан поднял взгляд на брата, не зная, как объяснить. В зрачках Драгоша он видел отражение себя самого, будто сам стал призраком и навсегда отпечатался в темных глазах.

– Тебе врачевать раны, мне говорить с призраками и оплакивать мертвецов, – прошептал Драгош. – Но я рядом, Стефан. Тебе не надо меня ни врачевать, ни отпускать. Я твоя твердь земли.

Они склонили головы, касаясь друг друга лбами. А потом Драгош поднялся и потянул за собой брата.

– Пойдём. Тебе надо выпить.

***

Стефан оставил Мельбу у ограды кладбища, надежно привязав поводья к тонкой, но крепкой осине. Взял одну из седельных сумок и фонарь и перешагнул через низкую ограду.

Это была земля мёртвых, и их безмолвием плескалась ночь. Он чувствовал, как сотни истлевших глазниц наблюдают за ним даже из-под земли. Кости…. у Стефана дергались пальцы от ощущения бесчисленного количества костей под своими ногами. Он слышал, как они стучат друг об друга, нашептывая, что здесь не место владеющему даром жизни. Их не починить, не отврачевать.

Стефан расстегнул ворот рубашки и ослабил шейный платок, чтобы легче было дышать, и продолжил путь. Свет фонаря подсвечивал мрак вокруг, но не разгонял его. Чьи-то пальцы замирали в миллиметрах от его спины, Стефану хотелось всё время оглянуться, смахнуть с себя пристальные взгляды как налипшую паутину. Наконец он вышел к широкой дороге и старой покривившейся лестнице. Это было если не сердце кладбища, то весьма близко к нему.

Стефан поставил фонарь на одну из ступеней вместе с сумкой и снял сюртук. Пот струился по позвоночнику. Имя брата набатом билось в голове.

Драгош, Драгош… Вернись, брат. Ты нужен мне.

Было слышно, как неподалеку собака роет землю. Стефан не хотел знать, какими делами заняты призраки кладбища. Возможно, его бы это свело с ума. Но ему надо было их увидеть, а перед ним были только холодные надгробия и круг света от фонаря.

– Я готов идти за вами! – крикнул он в ночь. – Покажитесь!

Кажется, где-то тихо засмеялись. Пускай. Но его кровь – это кровь Драгоша. А тот умел видеть призраков. Стефан достал из сумки скальпель и полоснул по очереди каждую ладонь и простёр руки в стороны. Он был похож на жреца, приносящего жертвы забытому божеству, и его алтарь был землёй кладбища Стигишоары.

– Я ищу Драгоша. Чуете кровь? Я окроплю каждый камень здесь, чтобы вы знали – брат пришёл за братом.

И призраки пришли, проявились, выросли рядом. Невесомые, полупрозрачные фигуры, сохранившие свой последний миг навечно. Вокруг них вился аромат ночных фиалок и канифоли. Их бесплотные фигуры плыли над землёй, и еле слышный шорох сопровождал их, будто мыши скреблись под полом.

– Твой брат хотел стать мёртвым, – прошелестел призрак молодой женщины. Как песок, который просыпали ночью на камень.

– Твой брат посягнул на тайны, которые не нужны живым, – раздалось протяжно за спиной. Стефан резко обернулся, но сзади уже никого не было. И тут же фигура призрака возникла прямо перед его лицом, заглядывая неумолимой смертью в глаза. Он почти чувствовал на себе прикосновение вырытой для него могилы.

– Верните его, – Стефан сжал кулаки, ощущая, как кровь течёт с пальцев, орошая землю кладбища. Он готов был принести в жертву самого себя.

Бездушный смех был похож на хлопанье крыльев ворона. Запах фиалок усилился. Призрак подался назад, Стефана словно потянуло невидимыми нитями и тут же отпустили так, что он едва не потерял равновесие. Призраки стали истончаться.

– Слишком поздно, – голоса звучали издалека. Как эхо в подземных пещерах.

– Это кровь брата моего, и ею я начерчу дорогу в ад для вас!

Стефан рванулся к ближайшему призраку, собирая весь свой дар жизни, всё своё искусство исцеления в одном порыве и желании – дотянуться до бестелесной материи. Его ладонь прошла насквозь, как сквозь туман. Визг разорвал ночь, и призрак отшатнулся, в его полупрозрачном теле мерцала дыра. Стефан закусил губу от боли – ладонь будто опустили в сухой лёд.

– Антонеску, постой!

Рядом возник призрак некого древнего воителя, закованного в доспехи. Он вытянул вверх руку, призывая к переговорам. Стефан вытер рукавом рубашки кровь из-под носа. Он сам не знал, как надолго его бы хватило.

– Твоя кровь иная, но в ней вкус Драгоша, – глухо обронил рыцарь. – Мы мертвы, но не хотим уходить. Мы вернём твоего брата через твои кости.

– Ко-о-ости, – прохрипел призрак рядом и тут же подался назад под пронзительным взглядом Стефана. Тяжёлое дыхание вырывалось хрипами из груди.

– Мы коснемся твоих костей и позовём маленького Антонеску обратно, – сказал рыцарь. – И вы больше не потревожите это место.

– Я согласен. Мне надо расписаться кровью? – улыбнулся Стефан, и от этой улыбки у любого прошёл бы мороз по коже. Его глаза блеснули огнём безумия. Рыцарь качнул головой.

– Нет, Стефан. Нам достаточно костей.

Миг колебания, и призраки припали к нему, проникли под кожу, рассекая ткани, перебирая своими пальцами по его костям. Стефан упал на колени, не в силах устоять от невыносимого холода и боли.

Время растянулось для него в бесконечность, наполненную ледяными прикосновениями, поцелуями остывших губ, приторным запахом фиалок. И сквозь пелену боли Стефан видел, как рядом возникает из воздуха фигура Драгоша, похожего на призрака, прозрачного и совсем не живого. Имя брата сорвалось с губ. Призраки коснулись позвоночника, заставляя выгибаться, процарапали когтями по рёбрам. Стефан вытянул руку, желая дотронуться до Драгоша. Но призраки его не отпускали, а брат всё ещё мерцал призрачным светом.

Стефан знал – всё напрасно. Кончики его пальцев хватали только воздух. И у него больше нет сил.

Он не сможет исцелить того, кто был его твердью.

Драгош останется призраком.

Дай мне дотронуться до тебя…

Пальцы хватали воздух, перед глазами всё плыло.

Драгош!

Призраки отступили внезапно, резко, оставив его в одиночестве среди могил. Стефан чуть не рухнул вперёд…

И рука брата сжалась на его пальцах. Опираясь на Драгоша, Стефан поднялся с земли, стараясь не сильно шататься. На него смотрели распахнутые от удивления глаза брата. Волосы, как всегда, в полном беспорядке, из карманов пальто торчали листы бумаги.

– Стефан, какого чёрта ты тут делаешь?! Ты что, могилу рыл?

Он не знал, что сказать, лишь жадно всматривался в лицо Драгоша. Для брата явно прошло совсем мало времени.

– Да так, с призраками болтал, – криво ухмыльнулся Стефан. Всё тело ломило и болело, глубокие порезы на ладонях саднили.

– О-о-о, и как? Что они тебе рассказали? Знаешь, я тут наткнулся на одно любопытное исследование. Минутку, – Драгош начал рыться в карманах пальто, ругаясь на отсутствие света. Стефан смотрел на него, пьяный от счастья. И тут брат спохватился, замерев и нахмурив брови. – Подожди, ты же в Бухаресте. Как ты так быстро…

– Драгош, ты неделю как пропал. Призраки сказали, что ты залез не в те тайны мёртвых.

Драгош посмотрел на него пристально, потом взъерошил волосы и выдохнул, осматриваясь вокруг.

– Неделю, говоришь… не помню. Стефан, а… Стефан!

Тот медленно опустился на землю и посмотрел на брата снизу вверх, прищурив глаза. Туман стелился у ног. Драгош опустился рядом.

– Я устал. Призраки… кажется, мы невзлюбили друг друга.

Драгош обхватил его за плечи и поднял, закидывая руку себе на шею.

– Я отведу тебя домой, Стефан. Больше никаких прогулок по кладбищу без меня, понял? Чёрт, ты что, поправился в своём Бухаресте? Никогда не был таким тяжёлым. И скажи, что у тебя есть с собой виски. Нет, знаешь, так дело не пойдёт. Мы сейчас заскочим в один кабак, ух, какое там пиво! Я знаю хозяина, он даст нам ночлег, а завтра…

Стефан слушал сбивчивую речь Драгоша, еле переставляя ноги.

Конечно, Драгош. Как скажешь. Это уже всё неважно. Главное, ты рядом. Мне врачевать раны, тебе говорить с призраками. Только если они не заберут тебя.

========== Обещай ==========

– Мне страшно, – Драгош натянул одеяло до подбородка, сильно зажмурив глаза.

Стефан вылез из кровати и прошлепал к брату, чувствуя под ногами почти ледяной пол.

– Драгош, – позвал он, забираясь с ногами на кровать брата. Кожа покрылась мурашками. – Чего ты боишься?

– Их, – худая рука показалась из-под одеяла, указывая в сторону окна. Стефан недоуменно посмотрел за мутное стекло с отражением крохотного огонька свечи.

– Там никого нет.

– Даже ты мне не веришь, – в голосе прозвучала обида. Одеяло натянулось ещё выше, до самых глаз.

– Я верю. Драгош! Эй!

Стефан щёлкнул его по носу через плотную ткань.

– Если мы чего-то не видим, не значит, что этого нет. Просто…

Он потер переносицу, не зная, как объяснить.

– Расскажи мне. И вместе мы справимся с любым страхом.

Одеяло опустилось, и два тёмных зрачка посмотрели прямо на Стефана.

– Ты веришь в призраков?

***

Призраки всегда говорили с Драгошем.

Их шёпот едва заметным гулом кружился вокруг. У всех свои тайны, и после смерти мёртвые души жаждали поделиться ими с тем, кто готов услышать.

Драгош никогда не уезжал из дома: родные туманы вокруг особняка таили в себе как призраков, так и спокойствие одиночества, когда никто не косился взглядом на молодого человека, беседующего с пустотой.

Но сейчас он сжимал в руках небольшой саквояж, вздрагивая от грохота карет по мостовым Бухареста, и мял в руках записку с адресом Стефана.

Тут тоже были призраки.

Драгош некоторое время наблюдал за прыгающей по классикам девочкой в нежно-зелёном платье и с двумя тугими косичками. Он помахал ей рукой, но тут же поймал несколько странных взглядов прохожих – полупрозрачная фигура девочки испарилась. Остаточный след жизни. Что ж, надо идти.

Пять ступеней к дому Стефана оказались самыми высокими в его жизни.

Но кулак уже стукнул несколько раз в тяжёлую дверь небольшого городского дома в одном из переулков Бухареста. Драгош поставил на ступеньку саквояж, но тут же спохватился и поднял его, побоявшись, что дно промокнет. Через ещё несколько метаний по поводу несчастного саквояжа и грязного от мартовских дождей камня ступеней дверь открылась, явив крючковатый нос и тяжёлый тёмный взгляд исподлобья.

– Вам назначено?

Драгош растерялся, не зная, считать ли своего брата достаточным поводом для утвердительного ответа. Он хмурился, подбирая слова и косясь на ограду вокруг маленького садика у окон первого этажа.

– Да, – данное заключение далось непросто. В конце концов, он изрядно подмёрз за всё то время, что добирался от вокзала до дома Стефана. Пешком и плутая по незнакомым улицам, путаясь в названиях и поворотах.

– На какое время?

– На ближайшее. Я его брат.

– Так что вы сразу не сказали! Проходите, нечего мёрзнуть, март ещё холоден.

Дверь распахнулась, обдавая теплом дома и привычным запахом лекарств ещё с тех времён, когда Стефан практиковался во врачевании у них дома.

Пожилой слуга принял у Драгоша пальто и проводил его в гостиную, шаркая и прихрамывая на одну ногу.

В камине уютно потрескивал огонь, согревая не столько своим теплом, сколько самой своей пляской. Драгош приткнул саквояж под кофейный столик между двумя креслами прямо у камина, с наслаждением опускаясь в одно из них.

– Вы, наверное, голодны с дороги. Но ужин будет только к восьми, – произнёс слуга, замерев неподвижной статуей на пороге комнаты. – Давайте я вам сделаю чай?

– Нет-нет, спасибо. Впрочем… если вдруг у вас есть кофе…

– Будет сделано. Ваш брат сейчас занят с пациентом, но как только он закончит, я доложу о вас.

Драгош лишь кивнул в ответ и протянул закоченевшие от мартовских ветров ладони к тёплому пламени. Пальцы приятно покалывало от жара.

Сердце кололо холодом. Драгош поморщился, потирая грудь. Возможно, напрасно он решил приехать.

Отогрев руки, Драгош прошёл по комнате, рассматривая её как нечто личное Стефана. В детстве они делили всё пополам, даже если он получал от брата куда более любопытные игрушки, чем мог дать взамен. Возможно, поэтому и сейчас казалось, что у брата всё куда интереснее, чем у него самого.

В шкафах ютились книги, посвященные медицине, строению человеческого тела и методам лечения болезней, одни названия которых повергали в ужас. На соседних полках тома античной литературы, Дефо и Свифт, Шекспир, заметки путешественников. Драгош провёл пальцами по плотным корешкам, ощущая подушечками пальцев вензеля названий и авторов. Стефан всегда любил читать о путешествиях и приключениях. Ему бы пошло быть первооткрывателем.

Где-то здесь ещё пряталась маленькая комнатка с естественнонаучной коллекцией, посвященная ботанике и анатомии. Стефан много про неё рассказывал, и сейчас Драгошу не терпелось заглянуть туда.

– Ваш кофе, – от голоса слуги он вздрогнул, не различив шороха походки.

Медный поднос с кофейным сервизом звякнул об стол. Горьковатый терпкий запах щекотал ноздри, маня обещанием такого же вкуса.

– Мастер Стефан сейчас подойдёт.

– Спасибо.

Слуга удалился своей шаркающей походкой.

Драгош оторвался от изучения графических пейзажей на ящичках секретера, заметив на одной из полок аккуратно разложенные кости животных. Он тут же подошёл ближе, не зная, нарушит ли привычный порядок Стефана своим любопытством.

Кости всегда привлекали его. Очищенные от лишнего, они как само свидетельство смерти.

У призраков не было костей. Только голоса, полные тайн.

– Драгош! Глазам не верю!

Он развернулся на каблуках, встречаясь взглядом с братом. Стефан стоял на пороге гостиной в рубашке с распахнутым воротом и чуть примявшемся жилете. Как всегда, окруженный запахом горьких лекарств и спирта. Протерев рукавом рубашки очки, он нацепил их на нос, глядя на брата немного сверху вниз.

– Здравствуй, – с некоторым смущением ответил Драгош, чуть не роняя хрупкую косточку. – Надеюсь, я тебя не сильно побеспокоил.

– Вовсе нет. С пациентами я на сегодня всё. Садись, кофе стынет.

Стефан прошёл к столику у камина, приняв присутствие брата как должное. Звякнула ложечка о край чашки, когда он помешал сахар.

С ним всегда было вот так. Неважно, сколько они не виделись, но Драгош знал, что к брату можно прийти в любое время. За советом или просьбой, и тот не будет задавать лишних вопросов. Ему хватало терпения дождаться, пока младший брат взорвётся новой фантастической историей про мертвецов или призраков.

Драгош обожал кофе. Как можно крепче, без молока, горький. Иногда с щепоткой каких-нибудь специй. И сейчас после долгой дороги наслаждался горячим напитком в границах изящного белого фарфора.

– Как ты? – мягко спросил Стефан, глядя на брата поверх очков. Немного покровительственно, но на самом деле с искренней заботой.

После истории с кладбищем голоса призраков стали назойливее, коготками царапая виски и заставляя просыпаться по ночам от их историй. Они приходили даже в снах, и никакие травы Стефана и ритуалы не помогали.

Впрочем, ему всё равно пришлось вскоре уехать в Бухарест к пациентам и своей практике.

– Долгая дорога от дома, – уклончиво ответил Драгош, опуская третий кусочек сахара в кофе. Пожалуй, хватит. Помешивая напиток изящной ложечкой, он сел напротив брата на самый краешек кресла.

– Оказывается, в Бухаресте тоже живут призраки. Прямо у тебя под окнами девочка прыгала по классикам.

– Ты уверен, что не перепутал призрака с обычным ребёнком?

– О да! Знаешь, их ни с чем не спутать. Глаза ярче, чем у людей, полупрозрачные руки и такие движения… Будто они плывут в воздухе. И существует несколько способов проверки…

– Убить кровью?

– Да, и это тоже. Хотя с тех пор я перерыл море информации, нигде такого не встретил.

Драгош заерзал на кресле, отводя взгляд в сторону шкафов с ровными рядами книг.

– Спасибо тебе. Я не хотел, чтобы так вышло.

– Ты уже говорил об этом с десяток раз. И, кажется, написал несколько раз в письмах. Главное, у меня получилось тебя вернуть. Я не мог потерять брата.

Пальцы стиснули фарфоровые бока чашки.

– Стефан… Я не просто так приехал.

– Что-то случилось, – кивнул тот. Спокойный и готовый принять любую правду.

Драгош шумно выдохнул и взглянул прямо в тёмные глаза брата.

– Я умираю.

Тот ни единым жестом не выдал своих чувств. Только тишина между ними потяжелела от его слов. Драгош поспешно заговорил, глотая слова и торопясь сказать сразу обо всём.

– Понимаешь, я бродил слишком долго среди призраков, забрёл не туда… впрочем, неважно. Я вернулся – ты меня вытащил. А вместе с этим… ещё что-то. Как зуд под кожей. То, что я вижу краешком глаза в зеркале. От этого болит голова и… мне страшно. Как никогда.

Стефан аккуратно поставил пустую чашку на поднос. Каждый жест – как сжатая пружина.

– Матери, конечно, не сказал?

Драгош яростно закачал головой, чуть не расплескав на брюки остатки кофе. В отличие от Стефана чашка в руках дрожала.

– С чего ты взял, что умираешь?

– Я чувствую смерть. Она дышит в моих рёбрах, заставляя порой пропускать удары сердца. Колет холодом.

Стефан вдруг вскочил с кресла, рывком преодолевая расстояние до окна. Затрещала створка, распахиваясь и впуская свежий ветер. Воздух пах скорым теплом весны и жизнью. Драгош смотрел на напряженную спину брата, жалея о своём приезде и больше всего – о своих словах. Он всегда чувствовал себя немного неприкаянным, живя на грани жизни и смерти. Возможно, смерть – не так уж и плохо.

Стефан – свет надежды для того, кто истекает кровью.

Драгош – тот, кто закроет глаза мёртвому, испустившему последний вздох.

Но он бы хотел ощущать пальцы брата на своих веках, когда придёт его срок.

– Ты не умрёшь, – Стефан отвернулся от окна, явно приняв для себя какое-то решение. – Сегодня я покажу тебе Бухарест. Мне нужно пару дней завершить дела. И потом мы поедем домой искать способ изгнать эту пакость из твоего тела.

– Нет-нет, Стеф, не надо! Я сам справлюсь…

– Я не могу спасти всех, Драгош. Но я не прощу себе твою смерть. Пойдём. Весна в Бухаресте прекрасна.

Бухарест походил на Париж.

Так говорил Стефан, и Драгош верил. Он никогда не путешествовал в отличие от брата, предпочитая разгадывать тайны у себя под боком.

Грохотали трамваи. Французские пекарни манили запахами свежей выпечки, а по просторным проспектам сновали кареты. Стефан рассказывал о своей жизни здесь, вспоминал случаи из врачебной практики, забавные и грустные.

Они прогуливались по набережной Дымбовицы, вспоминая детство и кроша хлеб уткам.

Драгош подмечал призраков, раскиданных как осколки жизни по всему городу. Но они молчали, задумчивые и тихие, дав ему возможность отдохнуть от своих историй.

Когда начали зажигаться бензиновые лампы на улицах, Стефан предложил вернуться домой.

Они ужинали вдвоём в гостиной у камина, толкаясь локтями за тесным кофейным столиком. Расправившись с жареной картошкой и запеченной курицей, оба сидели у огня, молчаливые и задумчивые.

В изящном бокале в руках Стефана красиво переливалось вино густым вишнёвым цветом. Он всегда любил румынские вина в отличие от брата, в чьём бокале плескался бренди. Крепче. Словно Драгош во всей красе хотел ощущать вкусы, запахи, саму жизнь.

Сердце легонько покалывало, но холодок внутри чуть отпустил. И всё-таки он знал о неотвратимости своей смерти.