Текст книги "Коснись меня дыханием леса (СИ)"
Автор книги: Lacysky
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
И даже священники умерили свой пыл, так и не преодолев заклинания на границах. Казалось бы, край, в котором ещё хранилась магия и древние обряды, вернулся во времена мира и покоя.
Пока не грянула беда.
Монгво как раз отсыпался после новой освоенной точки, когда его разбудила по-настоящему встревоженная Эдна.
– На границе леса тебя ждёт посланник короля.
– Что-то случилось?
– Я не знаю. Но у меня плохое предчувствие. Не медли.
На Агнуса было страшно смотреть. Посеревший и уставший, он пустым взглядом смотрел в окно и не сразу ответил. На столе крутилась монетка, а сам Монгво внутри с ума сходил от нетерпения и ожидания, но с ответом не торопил.
– Десять колдунов полегли замертво.
– Десять?
– Священники устроили ловушку и заперли в круге без магии.
– Никто не выжил?
Агнус будто и не слышал.
– Они умирали медленно. Я видел тела, Монгво. Их пытали священным огнём, выжигая выдуманную скверну. Может, мы просто не созданы для богов. Может, мы действительно прокляты ими. Но заклинания тают, а с такими потерями…. десятая часть всех нас навеки выжжена.
– Что ты хочешь, Агнус?
– Нам нужен источник леса. Его мощь.
– Эдна предупреждала, что это может быть опасно – как для нас, так и для леса.
– Пора показать жрицам, что их лес тоже в опасности.
Монетка на столе замерла и осталась на ребре, пока Монгво перебирал варианты, не желая признать идею друга. Плохое предчувствие заполняло его сердце и не давало покоя. Ему казалось, мир стал хрупким и тонким, как высушенная бумага.
Только поднеси спичку – и вспыхнет, не оставляя ничего. Только пепел.
– Ты же не тронешь лес.
– Тот, что рядом с нами – нет. Но ты сам говорил – все леса связаны.
– Нет.
– Тогда уговори Эдну пустить к источнику! Иначе у меня не будет другого выхода. Мир, каким мы его знали, исчезнет. Навсегда. Выкаленный священным огнём.
Перед выходом Монгво бросил взгляд на список погибших. Среди них было имя старшего сына Ангуса, недавно вступившего в круг взрослых колдунов.
Эдна долго молчала.
За эти годы казалось, что узоры на её коже потускнели, а живости стало куда меньше.
Но мало кто мог бы спорить с тем, что она – Верховная жрица.
– Нет.
– Агнус в отчаянии. Он готов уничтожить любой лес и сказать, что это священники. Он уже не остановится.
Монгво сейчас ощущал не её мужем или отцом их ребёнка, а просителем и гостем её дома, а она – холодно-отстраненной владычицей земель, где он – просто чужак, однажды ставший на место вечного охотника.
Но его сердцевина – это колдовство и травы, дым и сок чёрного дерева.
– Даже ты не справишься с источником, – с горечью произнесла Эдна. – Пойми, он даст вам всю свою мощь – но потребует и столько же взамен. А если причинишь вред, то и мой лес погибнет.
Монгво понимал, но не мог смириться с её решением. Дикая мысль мелькнула – Агнус прав. Гибли колдуны, деревни обращались в прах – но жрицы замкнулись в своём омуте из корней и мха. Ослепли и закрылись.
Он никогда этого не понимал. Монгво привык к открытому миру, к дорогам, что вьются под ногами, к мирным деревням, в которых не распинают мальчишек в угоду богам. Эдна вряд ли когда-то это видела, только шрамы на его теле, так никогда до конца и не зажившие.
В неторопливом лесном мире Эдны царило тихое спокойствие.
А в мире за стволами и кронами сжимались тиски воли богов.
– Я передам Агнусу твои слова… – холодно произнёс Монгво, поднимаясь с колен, и добавил с лёгкой усмешкой, – Верховная жрица.
Эдна смотрела на него спокойно, но он уже слишком хорошо её знал, чтобы разглядеть, что внутри бушует ураган и боль – наверное, она верила, что сделала всё возможное. Вот только даже этого иногда мало.
Агнус, кажется, воспринял новости спокойнее, чем сам Монгво.
– Значит, есть только точки и несколько источников здесь и здесь, – он ткнул в карту.
– Уже что-то.
– Этого мало! Ладно. Я соберу отряд и отправлюсь к границе, надо выставить защиту.
– Мне остаться?
– Да, поддерживай точки. Мы зависим от них.
Впервые за долгое время Монгво не вернулся в лес и долго ещё лежал без сна, глядя в каменный потолок замка.
Агнус уехал на рассвете, оставив лишь короткое письмо: «береги себя и то, что тебе дорого».
Вестей не было долго.
А потом, одной ночью, Монгво очнулся от крика. Эдна качалась из стороны в сторону, обхватив себя руками и бормотала что-то бессвязное. Застывший взгляд и повторяющиеся движения говорили о лёгком трансе.
В кроватке плакал их сын, растревоженный криками мамы, тянулся к ней и твердил, что ему холодно.
Монгво на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки.
Взял сына на руки и крепко прижал, успокаивая и шепча почти позабытые слова родного языка, похожие на колыбельную. Малыш пригрелся и стал сонно зевать, а вскоре так и задремал у него на плече.
Аккуратно переложив его в кроватку, Монгво вернулся к Эдне, уже затихшей, но ещё в дурмане то ли сна, то ли кошмара.
Её щёки были влажными от слёз, а сама она – бледной и испуганной.
– Они сожгли мой лес.
– Что?
– Я чувствую запах гари. И последние вздохи деревьев. Вижу, как перерезаны горла у юных жриц. Вижу обгоревшие стволы.
– Может, просто кошмар?
Монгво прижал её к себе, успокаивая и прогоняя все страхи, но сердце подсказывало – она права.
Утром пришло известие, когда они оба, так и не уснувшие, в скорбном молчании грядущей беды завтракали на поляне. Молчаливые и печальные жрицы появились сразу отовсюду, и у каждой на лице чернела полоса – траур.
А позже Монгво узнал, что отряд Агнуса не выжил.
Границы пали, и священники вступили в самое сердце колдовских земель и первым делом ворвались в хрупкий беззащитный лес, и даже жрицы не смогли ничего сделать.
Эдна приняла траур молчания и почтения к юным душам, но перед тем сказала:
– Если я и доверю кому-то источник, то только тебе. Но готов ли ты?
– Да. Не сомневайся во мне.
– Тогда дождёмся окончания скорби. И я отведу тебя.
Источник находился в пещере.
И в нём действительно скрывалась неутомимая энергия.
Монгво самого колотило, а ладони покалывало, но к чему промедления? Он поёжился и шагнул вперёд, а узоры, оставшиеся на коже ещё после первого племенного ритуала, засветились и легонько жгли.
Когда-то они должны были защищать маленького охотника от проклятий и злых духов.
Теперь же лишь усиливали ощущения.
Источник находился прямо в центре пещеры, похожий на глубоководное озеро, светящееся изнутри, притягательное, но коварное в своей сути. Нечто тревожное затаилось под его гладью.
Монгво обошёл его по кругу, рассыпая порошок и пробуя коснуться магии.
Озеро дремало.
И тут же зашипело, когда он капнул в него своей крови.
Монгво не успел ничего сделать, когда магия всколыхнулась и захватила его, стараясь выпить изнутри, вобрать в себя всю его энергию. Чужака, посягнувшего на святыню.
Лёгкие жгло, и Монгво рухнул на камни, хватаясь за них и сдирая кожу на ладонях, его мутило, а видения мелькали перед глазами.
Его маленькая сестрёнка с открытым ртом и застывшим взглядом. Обгоревшее тело отца. Он сам – на алтаре, кричащий от боли. Монгво не хотел переживать этого снова – и всё-таки смотрел, снова и снова.
За священным фиолетовым огнём, который съедает всё вокруг.
За спокойными фигурами в мантиях. Даже сейчас он слышал их монотонные напевы – и от них бросало в дрожь.
Источник высасывал из него все силы и саму жизнь, но Монгво не собирался сдаваться.
Достав дрожащей рукой кинжал, он рассек им руки, позволяя чёрной крови смешиваться с озёрной водой, питая её собственной колдовской силой.
Неугодный богам, но никогда не поклонявшийся им.
Он чувствовал сам лес в этой энергии – древний, старый, с трухлявыми пнями и смертоносными змеями.
С ядовитым соком в чёрных стволах.
Лес всасывал его в себя, злясь на колдуна, в котором чувствовал следы огня.
Но чем больше мешалась кровь и вода, тем больше лес отступал, с неохотой выпуская из капкана пленника. Монгво чувствовал, как в сердце вонзают сосновые иголки, как его кровь становится водой из лесных озёр.
От боли он царапал грудь и тяжело хватал ртом душный воздух, и каждый шрам жёг свежей болью.
Источник вынимал его душу, а казалось – вырезает внутренности.
А потом лес узнал своего охотника и отпустил. Так резко, что Монгво без сил распластался на полу пещеры, едва в силах шевельнуться. Источник успокоился, теперь его магия текла ровно и мерно, как полноводная река, и наверняка каждый колдун сейчас ощутил эту мощь.
Монгво же дополз до выхода, но это было его последнее усилие. Прежде чем он увидел кого-то из встревоженных жриц, ожидавших снаружи, провалился в чёрное беспамятство.
========== – Кости леса – ==========
Монгво не приходил в себя несколько дней, которые провёл в бреду и лихорадке, пока его магия не только восстанавливалась обратно, как вода в колодце, но и привыкала к ощущению источника.
Эдна не отходила от него, постоянно тревожась, победит ли он яд внутри себя. Лес его отпустил, но в то же время даровал частичку себя, а порой она могла обернуться проклятием. К тому же, от истощения наваливались дурные сны и воспоминания.
Чаще всего, он повторял имена родителей и сестры с братом. Реже – тех, кого когда-то знал.
– Мама, что с папой? Он будет жить?
Их сын, Лоарн, которому уже минуло семь лет, походил на Монгво как две капли воды, разве что без узоров на коже. Быстрый и ловкий, он легко покорял тайны леса, разбирался в травах и ягодах и умел выслеживать животных по следами и проверять ловушки.
Эдна всё ждала, когда в нём пробудится колдовство, но он походил просто на тонкого лесного духа, знающего все тайные тропы.
– Конечно. Ему просто нужно отдохнуть. Магия забирает много энергии.
Она крошила травы и настаивала питьё на горьких корешках и кислых ягодах, добавляя к ним частичку волшебства леса. За крепостью колдовских стволов ждали новостей другие колдуны, мерцая по ночам всполохами своих заклинаний.
Другие жрицы с лёгким недоверием отнеслись к их присутствию, а Эдна знала, что те воздвигали свою собственную защиту, черпая силу из других источников, пока лесной всё ещё оставался опасным.
Монгво очнулся на четвёртый день на рассвете, слегка ошарашенный и со спутанными мыслями, но почти сразу попросил пропустить кого-то из старших колдунов. Эдна не возражала и сама провела того тропами леса, ощущая спиной любопытные взгляды других жителей. Колдун с обветренным лицом и старым шрамом на щеке не тратил времени на лишние расспросы.
– Что с источником?
– С ним стоит быть осторожным, – ответил Монгво, удобнее устраиваясь на шкурах, – черпайте магию, но помните, что затрагиваете и лес. Защищайте границы, но не нападайте.
– С такой мощью мы могли бы откинуть священников далеко…
– И что дальше? – усмехнулся Монгво. – Они вернутся, так или иначе. Будут снова сжигать деревни и обращать детей в их веру. Это не та война, которая нам нужна. Храните границы, но не надо лишних жертв.
– А кто дал тебе право, Монгво из степей, так лихо отдавать распоряжения?
Эдна видела его спокойный взгляд, и ей на миг она ощутила, что вместе с ним на мир смотрит сама древняя душа леса из источника, с которым он теперь связан. Вряд ли он сам на что-то претендовал или желал для себя этой роли. Всего лишь странник, впитавший в себя леса, вольные ветры, дороги и узоры.
Монгво долго молчал, и в небольшом домике Верховной жрицы леса пульсировала затаенная сила. Пока колдун со шрамом не стушевался и не закутался плотнее в потёртый плащ, проиграв пару мгновений перед Монгво.
– Я лишь предупреждаю, что с источником стоит вести себя аккуратно, а если взять слишком много – вы навредите лесу и всему живому здесь. В том числе и мне. И разве войны вы хотите?
– Нет. Король благодарен, что наши земли теперь защищены.
– Вот и хорошо. Я вернусь к вам через пару дней.
И когда колдун со шрамом ушёл, Монгво уже крепко спал.
***
Колдуны прислушались к словам Монгво и не брали из источника больше, чем стоило, и за пару лет в их землях установилось то, что можно назвать покоем. Священники то ли удовлетворились тем, что уже получили, то ли копили новые силы, но щиты на границах были не подвластны никаким молитвам.
Монгво всё ещё путешествовал и временами брал с собой сына, считая, что тому полезно повидать мир. Эдна вовсе не была против, а сама предпочитала оставаться в лесу, хотя давно подготовила несколько жриц, чтобы её могли подменить.
– Уверен, они справятся без тебя, – шептал Монгво каждый раз, бережно лаская её под шорох ветра в кронах деревьев. – Поехали с нами.
– Я нужна лесу.
– А он нужен тебе, да?
Кожа Монгво всегда немного пахла дымом и горьковатым следом всех заклинаний, которые он умело творил днём, пока она слушала дыхание леса. Для неё он стал пульсирующим ярким огнём, языком пламени, которое никак не может замереть.
Она сама – безмятежность тумана на ветвях деревьев.
– Я – его жрица. А ты – его охотник.
Казалось, Монгво временами досадовал на её отдаленность от другого мира, но ни разу не попрекнул её в этом, как и повзрослевший Лоарн, которому искренне нравились поездки с отцом.
Пока сама беда не тронула всё, что было им дорого.
***
Лес увядал.
Эдна тревожилась.
Её беспокоили холодные сны со стылым туманом и трясиной, в видениях грядущего она видела выгоревший лес и мёртвые камни, сложенные в священные башни – не колдовские, а для молитв и подношений.
В тот год ночь костров не удалась – олень пал не от стрелы охотника, а от остановившегося сердца, и среди жриц поползли тревожные слухи. Летняя листва жухла на глазах, обращаясь в желтовато-красную пыль в ладонях, а подземные соки не питали, а отравляли корни.
Эдна колдовала.
Собирала круг жриц, и вместе они вплетали свои силы в лес вокруг себя, макали пальцы в густые настои и чертили знаки на коре деревьев. Отдавая все силы, она всё больше приходила в отчаянье.
– Ничего не помогает!
– Может, что-то не так с источником? – хмурился Монгво, сам расстроенный, что ничем не может помочь. – Я проверю.
– Нет. Тут что-то иное. Я не чувствую, что источник отравлен.
– Мы были осторожны.
– Я знаю. Как бы мне ни хотелось, придётся созвать совет жриц и друидов.
– Это опасно?
– Ничего, с чем бы я не справилась.
Монгво лишь коротко кивнул, но в уголках его глаз она видела тревогу, а морщинка на лбу выдавала, что ему не нравится эта затея. Друиды за все эти годы никак себя не показали, скрываясь в своём каком-то мире, но ему было достаточно того, что даже сама верховная жрица их опасалась.
Эдна шагала по лесу, стараясь услышать его, как бывало раньше, но тот то ли оглох в ответ на её зов, то ли не желал откликнуться. И это было страшно. Её дом и крепость, собственный живой и такой разный мир, где всё размеренно и циклично, таял и рассыпался.
Она не помнила своих родителей.
Порой ей казалось, что она так и появилась на свет где-нибудь в гнезде на дереве, созданная из листьев, тонких солнечных лучей и веточек. Хотя иногда в далёких воспоминаниях всплывал зыбкий образ женщины такой же хрупкой, как и сама Эдна. Одна из жриц леса. Даже её имя стёрлось, как и черты лица, голос и ощущения прикосновений.
Отца так и вообще Эдна не знала, воспитанная лесом, старшими жрицами и традициями. Её храм – сплетение ветвей над головой, её дом – мощные шершавые стволы дубов, её дыхание – вздохи ночных птиц.
Некоторые шептали, потому она и стала Верховной жрицей – слишком далёкая от простых людей и забот, погруженная в неизменность циклов и ритуалов, отчасти отстраненная от всего, что за границами.
На её коже были свои узоры – все девять ступеней посвящения. Рыжеватые орнаменты, как рассыпанная по телу осенняя листва. Иногда она думала, а каково это – иметь семью? Помнить родителей и их ласки? И, как умела, старалась всё это дать собственному сыну.
Часто она с удовольствием слушала рассказы Монгво о его племени.
Теперь её дом в опасности, которой нет названия. И она готова на всё.
***
– Лес умирает, Эдна. И в этом твоя вина.
– Неужели, Анук? И в чём же?
– Ты впустила чужаков и позволила прикоснуться к источнику, а его воды смешались с испорченной кровью колдуна. Твой сын шастает по миру, а не учится у нас.
– Это мой сын.
– А не наш, ты хочешь сказать?
– Не твой, Анук.
Друид втянул носом воздух и зло бросил:
– Ты нарушаешь вековые традиции и не чтишь лес.
Эдна была готова к таким обвинениям, но всё-таки слова царапнули изнутри, в то же время придав смелости и злости.
Друиды походили на сами деревья. Их коричневатая кожа отлично сливалась с корой, а наощупь ощущалась едва шершавой. В длинных волосах запутались мох и травы, и в глазах, подёрнутых пеленой, застыли отражения всех минувших лет. Анук был самым молодым, и то старше неё.
Однажды он вступил в ряды охотников, а она проводила обряд как простая жрица.
Все ждали дитя, но лес не был благосклонен.
С тех пор друиды перестали приходить на ночь костров, хотя порой всё ещё заключали союзы с жрицами, но мальчики не рождались. Причин никто не знал.
– Ты знаешь, что бывало раньше. Были времена, когда лесу грозила опасность. Ведь его защита – твой удел, не так ли?
– Не тяни, Анук, ведь ты давно уже всё придумал.
– Мы заберём твоего сына. Лес испорчен силой колдуна, которая течёт и в его жилах.
– Всё верно он говорит, – вступил другой друид с застывшим взглядом, старый, с сучковатыми пальцами и в короне из веток, – мы расщепим его кости, прольем кровь в корни ясеней, его глаза станут глазами птиц, а рёбра – ветвями.
– Его сердце будет вечно биться в подземных пещерах.
– Его кожа впитается в лесной покров.
– Мальчик, который никогда не станет друидом, но спасёт лес.
Эдна сложила руки на коленях, скрывая дрожь. Равнодушие и безразличие в их словах пугало куда больше самих слов. Но она отлично знала, что от своих замыслов друиды не отступают никогда.
– Монгво ни в чём не виноват. Источник в порядке.
– Но лес умирает. Мы – его хранители. А кто ты, Эдна? – подался вперёд Анук. – Жрица или подстилка колдуна, которому плевать на твой дом?
Жрицы поднялись вместе с ней, почувствовал её призыв, пусть среди них и были согласные с друидами. Или просто напуганные умиранием собственного дома.
– Я прошла все девять ступеней посвящения, на моей коже куда больше узоров, чем у других жриц, и Лес – мои владения. Вы не тронете моего сына.
– Или что? Напустишь на нас колдунов?
– Можно пропитать кровью корни дерева, но болезнь леса лечится жизнью. И дарами души. Я выясню, что происходит с лесом.
– У тебя было достаточно времени, – изрёк друид в короне из веток. – Ритуалы не помогали. Изгони колдунов, закрой источник, подари лесу свою плоть и кровь, и он простит тебя. Лес гневается.
Эдна молчала, не находя слов. Всем жрицам не сладить с мужской частью леса, погрязшей в каких-то дымных видениях и снах. И вряд ли все жрицы будут на её стороне, воспитанные, прежде всего, идеей беречь лес.
Но сына она им не отдаст.
Пусть они с Монгво уедут куда подальше, пусть никогда не вернутся, но будут вдали от тех, кто хочет – и может – забрать их жизни. Эдна справится с одиночеством, от которого так отвыкла за долгие годы.
– Есть другой способ, – выступила вперёд одна из жриц, та, что никогда не боялась возражать, – без смерти.
– Какой же? – Анук явно не верил её словам.
– Мальчик – не друид. Но он – сын охотника и жрицы, зачатый в ночь костров. Можно связать его с лесом, смешать их души. Если Монгво привнёс болезнь, то его сын может излечить вместе с магией жриц. Так делали когда-то давно.
– Как любопытно. И весьма болезненно, если я правильно помню.
Он испелял взглядом Эдну, и в его взгляде она видела некоторое торжество.
– Да будет так, – подвёл итог старший друид. – И помни, Эдна, попробуешь скрыть мальчика, мы обратим мощь источника против колдуна. Ведь они тоже отчасти связаны.
Эдна лишь кивнула.
***
– Это безумие!
Монгво в этот раз не сдерживал своей злости.
– Я увезу Лоарна как можно дальше. Можешь оставаться в лесу или поехать с нами.
– Они убьют тебя!
– То, что ты говоришь, – это пытки. Пытки нашего сына. Так же…
– Как и твои в детстве.
Эдна помнила. Она видела его кошмары, чувствовала его боль, знала каждый шрам на теле. Узоры охотника и метки священного фиолетового огня. И в то же время впервые в жизни Эдна так отчаянно боялась, зная, что от её действий зависят две другие жизни.
Она не сомневалась, что друиды применят все свои угрозы. Ради леса.
И неважно, как далеко уедет Монгво с их сыном. Источник с прохладными водами всегда будет в лесу, нужный другим колдунам.
– Другого выхода нет. Мы не знаем причину болезни леса, ничего не помогает. Ни ритуалы, ни вся магия, которую я вкладываю. Я не прошу тебя понять. Но я не знаю другого способа.
– Лоарну будет больно? Как сильно?
– Это болезненный ритуал. Но не такой страшный, как у священников.
– И кто его проведет?
– Я сама.
Взгляд Монгво прожигал насквозь, а за его спиной ощущалась тяжёлая мощь колдовской силы, которая питалась из источника. Эдна ждала, что он сейчас повернётся и уйдёт, а у неё не хватит мудрости и смелости его остановить.
– Тогда мы сделаем это вместе. Я буду следить за источником и чувствовать Лоарна, а ты проведешь ритуал.
– Монгво…
Он подхватил её, когда она бросилась к нему, как маленькая девчонка, и долго гладил по волосам, позволяя сейчас быть слабой.
Потому что Верховная жрица не имеет на это права.
***
Лоарн слушал внимательно, не сводя взгляда с отца.
– Я могу излечить лес?
– Да.
– И для этого надо стать таким, как ты или мама? Стать колдуном?
– А ты этого хочешь?
– Да! Я знаю, что рождён после ночи костров, но все эти годы я не стал ни друидом, ни колдуном. Всего лишь охотником, – расстроенно закончил он.
– Это то, что даёт тебе силу, – серьёзно заметил Монгво. – У каждого она своя. Не всем быть колдунами.
– Но я хочу! Раз я смогу спасти лес!
– Будет больно.
– Я выдержу. Как и ты.
Монгво покачал головой, слишком хорошо зная, что боль порой слишком сильна, но об этом узнаешь только потом, когда кожа покрыта порезами и ожогами, когда пылает до онемения и жжётся снова и снова.
– Мы будем рядом.
Эдна притянула к себе сына и поцеловала в макушку, думая о том, как быстро вырос её мальчик.
***
Ритуал проводили рядом в пещере с источником – так проще было для всех. Монгво следил за ним, пока жрицы готовили всё для обряда, а друиды изваяниями застыли около стен, мерцающих голубоватым свечением. Пахло сырыми грибами и мхом.
Лоарн, с расширенными зрачками, бледный, опоенный зельями, лежал на тёплой шкуре, хотя вряд ли сейчас чувствовал хоть что-то, будь то холод или удушливая жара. Кто-то из жриц шепнул, что вряд ли мальчик осознавал, на что шёл, но голоса тут же уже улеглись под коротким взглядом Монгво. В его племени в одиннадцать лет уже охотились наравне со взрослыми, учась на практике ремеслу. Он сам получил первые узоры в десять. Его сын справится.
Эдна вошла в пещеру последней. В простом коричневом платье, с туго заплетенными волосами, она казалась воплощением леса. Зелёные полосы на лбу и лице, вымазанные соком диких ягод губы, тонкие руки обнажены.
За столько лет магия леса всё равно оставалась некоторой тайной для Монгво. Он мог пользоваться источником, но не самим лесом, так что теперь мог лишь также наблюдать за движениями Верховной жрицы. За тем, как ритуальный нож вспарывал кожу их сына, как разливалось подобно густой смоле тугое заклинание обряда под звук напевов и ритмов жриц.
Лоарн тихо постанывал, а зеленоватое свечение становилось сильнее под кожей, напоминая об обратной стороне леса, подземной, сыроватой, с корневищами грибов из тонких нитей и всполохами пламени по тёмной коре чёрных деревьев.
Громче и резче становилась песня жриц, громче – стоны Лоарна, который заметался на шкурах, но Эдна не обращала внимания, не сбиваясь с ритуала. Источник бурил и пенился, подпитывая рожденного в лесу, и Монгво ощущал тревожное беспокойство, но не вмешивался.
Любой сдвиг магии сейчас мог быть опасен.
Эдна втирала в порезы соки жёстких листьев и вплетала лес.
Жрицы держали круг, чтобы не дать этой мощи выплеснуться наружу.
А в глазах друидов мелькало едва заметное любопытство, чем всё кончится. И будет ли вред лесу.
На теле Лоарна прорастали крохотные древесные побеги, тут же тая в дурмане дыма от заклинаний. Источник шипел и плевался, но держал маленького охотника, впуская того в глубину лесной чащи. Так, что он оттуда мог и не вернуться.
Эдна начертила собственной кровью из уколотого пальца последний рисунок на груди Лоарна и, молча поднявшись, отступила. Нужно было время, чтобы заклинание укрепилось, а с ним – и душа леса. Обряд – это половина дела.
Куда важнее, примут ли Лоарн с лесом друг друга.
Монгво последовал за друидами на свежий воздух, дожидаясь, пока те вознесу хвалы древним силам. А потом окликнул Анука.
– А, колдун. Что ещё ты хочешь? Как ещё ограбить наш лес?
– Я только дам короткий совет, друид. Почаще оборачивайся. На всякий случай.
– Это угроза?
– Пожелание для долгой жизни, и не более.
Анук в раздражении дёрнул плечом, но ничего не ответил, и только последовал удалявшейся уже веренице друидов среди деревьев. Когда же Монгво вернулся в пещеру, жрицы укутывали Лоарна, а Эдна сидела у источника, хмуро глядя на своё отражение. Уставшая и обессиленная, она всё ещё выглядела гордой и величественной.
И только когда Монгво опустился рядом, так близко, что своей спиной загородил их от круга жриц, она посмотрела прямо на него, не скрывая слёз.
– Получилось? – спросил он.
– Да. Он будет долго привыкать, но лес принял его. Я всё ещё не слышу его так хорошо, как раньше, но знаю, что наш сын теперь продолжение леса.
– И что будет если лес не вылечится?
– Не спрашивай меня. Не сейчас.
Монгво кивнул и притянул Эдну к себе.
Они оба не отходили от Лоарна все долгие часы, пока он пребывал то ли в сне, то ли в дурмане, сладковато-травянистом, в блужданиях между двумя лесными сторонами. Его стоны то затихали, то становились сильнее. Он то шептал про дикую охоту, которая никого не щадит, то про огонь, который так жжётся.
А потом он резко пришёл в себя и, вцепившись пальцами в рубашку неспящего Монгво, шепнул, глядя в никуда:
– Лес не увядает. Он уходит. Друиды хотят спрятать его. Лес рвут на части. Он просит о спасении. Пожалуйста… ему больно. Оставьте лес в покое.
И после этих слов Лоарн закричал и рухнул обратно в глухое беспамятство.
========== – Коснись меня – ==========
– Вы спрятали от меня лес! – Эдна не сдерживала своего гнева, едва вступив во владения друидов. – Я не могла его услышать, пока вы забирали его магию.
– Мы стареем, – ответил старший друид, незримый взгляд упёрся куда-то ей за спину. – Даже мы. Сейчас границы скрыты магией колдунов, но новые угрозы придут. Мир уже не тот, каким был.
– И вы хотели убить моего сына?
– Он бы пропитал его и дал силы прорасти глубже в мире, где можно укрыться.
– От чего? От жизни?
– В вечности. Сохранить всю магию, что у нас есть. Сердце леса, наши обряды. Каждый год всё меньше рождается детенышей у жриц. А люди забывают даже ночь костров и простые традиции. Им всё ближе становится вера священников даже в наших землях. Наш срок истекает. Уйдешь ли ты вместе с лесом?
– Вы хотели, чтобы я связала Лоарна с лесом, – с горечью ответила Эдна. – Вы хотели, чтобы он стал его хранителем куда больше, чем даже я сама. Чтобы мы ушли вместе с вами. Потому что как иначе может поступить Верховная жрица?
– Ты могущественна, и твой сын сможет тебя однажды заменить. Друид и охотник, ему самое место среди нас, – хищно улыбнулся Анук. – А не среди колдунов и людей.
– Вот моё слово тебе, Анук, – этому не бывать.
Эдна ушла немедленно, даже не обернувшись, когда её окликнул хор голосов.
***
– Священники и правда забирают магию из источников, – подтвердил один из разведчиков, который вернулся с границ. – Может, у них и есть боги. Или это просто какая-то другая магия. Но границы пока крепкие.
– А что дают нам источники? – задумчиво протянул Монгво.
Сейчас колдуны собрались в замке короля, который восседал во главе стола, но не вмешивался в их разговоры. Его дело – управление государством и армия, но не магия. Но он должен был быть в курсе того, что творится.
Уже подступали зимние холода, и внутри каменного замка было как-то зябко, хотя ещё не так, как бывало суровыми ночами. Монгво уже привык к лесу и уюту небольшого их с Эдной домика, но так и не разлюбил время от времени уходить в мир людей
– Я тебя не пойму, Монгво из степей, – заметил колдун со шрамом.
– Мы всегда привыкли полагаться на источники, так? Мощные и сильные заклинания, на которых просто не хватает сил. Я сам чувствую их пульсацию под землёй, в воде или камнях. Но мы научились за эти годы так многому. Кто из вас не сможет исцелить той магией, что внутри? Или воздвигнуть щиты?
– Источники – лишь средство, – кивнул разведчик. – Я ими почти и не пользовался, пока скрывался от священников.
– Пора перестать быть зависимыми от чего-то или кого-то, – Монгво поднялся и обвёл каждого в зале внимательным взглядом, а потом кивнул королю, – я лишь говорю о магии. Создадим заклинания, проверим, у кого на сколько хватает ресурсов. Мир не стоит на месте.
– Никто не любит перемен, – заворчал колдун со шрамом. – Но я понимаю тебя.
– А ещё можно затаиться! Знаете, чем хороши разведчики? Нас никто не замечает. И одного поймать очень сложно, чем целую армию. Священники приходят напором и огнём. Им легко нас сразить, потому что мы все очевидны.
– По-моему, весьма годная идея. Рассыплемся по миру. Будем всегда рядом, но не заметны. Возможно, не всегда магия нужна людям. Возможно, им достаточно лёгкой веры с подношениями и молитвами.
– Нам надо подумать. Всем вместе, – король поднялся и, выждав пару мгновений, удалился из зала.
Колдуны ещё долго обсуждали эту идею, спорили и строили планы, но Монгво знал в этот миг, что в душе они уже согласны. Они уже думали, как это сделать лучше.
Он только надеялся, что уговорит Эдну поехать с ним, потому что прятки в лесу больше не для него.
***
Эдну он застал перед их домиком, как когда-то утром после ночи костров. Рассыпанные волосы по спине и плечам, лёгкая туника и штаны, чашка с ароматным чаем. Вот только тогда она ему казалась безмятежной, а сейчас – печальной. Явно неспроста.
– Что на этот раз?
– Друиды уводят лес в глубину мира. В застывающую вечность, где нет времени. Они хотят сохранить древнюю магию и живой лес.
– А почему бы им не прогуляться в мире, а? Может, поумнели бы. Пообщались с людьми, увидели, что такое настоящая жизнь.
Монгво сел рядом, не скрывая раздражения. Жриц он всегда воспринимал как хранительниц тайн и жизни, а вот друидов не понимал. Они для него мертвели и старились, даже если внешне оставались молодыми. Может, он слишком много странствовал и теперь не мог усидеть на месте, но чем дальше, тем больше лес превращался для него в клетку.
