Текст книги "Балканское безумие (СИ)"

Автор книги: Kyklenok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Завтра поговорим… ==========

Что может быть лучше после нескольких часов затяжных саммитов и изнурительных перелётов, чем хороший секс? Именно так и думает Сербия, когда впервые видит Хорватию после долгих лет разлуки. Она очень изменилась с их последней встречи – стала самоуверенной, заносчивой и жёсткой. Конечно, положение обязывало – она теперь член ЕС и НАТО, а в отношениях между странами не должно быть места для сентиментальностей и нежности. Её преисполненные сарказмом фразы хлёсткие и обидные, и Сербии не ясно, чего же он хочет больше: вымыть ей рот с мылом, чтобы она в следующий раз думала, что и кому говорит, или записать всё вышесказанное, чтобы самому этим пользоваться. Он всегда был изгоем – как в собственной семье, так и на политической арене среди других стран. И он всегда готов к обороне и отстаиванию своей позиции.

Хорватия стоит в компании коллег, а Сербия чувствует, как всколыхнулись закупоренные до этого чувства. Его сердце помнит её имя, оно першит в горле приторной сладостью, с годами не став для него россыпью ничего не значащих букв. Сербия с детальной точностью помнит, как она покидала материнский дом, решив стать независимой, как перед уходом швырнула в него рамку с их совместной фотографией. Но стекло не разбилось, а лишь треснуло. Трещина прошла прямо между ними, разделив надвое одно целое. Когда-то единую страну, брата и сестру, семью.

Но он всё ещё привязан к ней. Она яркая и до невозможности привлекательная, грациозная и соблазнительная. Райское создание со вспыхивающими в глазах адскими искорками. Она ангельски прекрасна в своей дьявольской красоте.

Хорватия поворачивается в его сторону, окидывая холодным и колючим взглядом, и улыбка сходит с её лица. А Сербии хочется прикосновением своих пальцев или губ вернуть её на прежнее место. А ещё ему хочется швырнуть сестру на пол и вытрахать все те отвратительные качества, которые появились в ней за эти годы. Но она сама трахает его в своём автомобиле, заполняя салон запахом секса. Внезапно нахлынувшая страсть вырывается огненными волнами, разделяя их жизнь на “до” и “после”.

Заканчивать споры, вызванные разными политическими взглядами, в горизонтальном положении становится для них ежемесячной традицией. Они после совместных заседаний встречаются в их старом – материнском – доме и трахаются на той же кровати, на которой в детстве прятались от грозы. В часы этих встреч они – не две страны, отношения которых сотканы из конфликтов и взаимных претензий, не брат и сестра, давно забывшие, что такое семейные ценности. Они – просто мужчина и женщина, являющиеся друг для друга сексуальной разрядкой.

Хорватия всегда приезжает после него, чтобы лёгкой поступью войти внутрь и зацепиться взглядом за стоявший в вазе букет подсолнухов. Сербия никогда не дарит ей банальные розы, потому что в их отношениях нет места банальности. Она улыбается, вдыхая аромат любимых цветов, и спешит оказаться в его объятиях. Разум туманит удовольствием – чистым, без единой капли здравого смысла.

Но сегодня его нескончаемый поток претензий на двусторонней встрече буквально выводит её из себя. Словно у него во рту была слишком высокая арендная плата, и он старался как можно скорее избавиться от всех слов.

Хорватия врывается в дом вместе с порывом осеннего ветра и, будто подгоняемая им, направляется сразу в спальню.

– Завтра поговорим, – сухо бросает она, не обращая внимания ни на букет подсолнухов, ни на него самого. Её тело как никогда жаждет разрядки, но обида на брата оказывается сильнее. А у него внутри всё сжимается в тугой, бьющийся в судорожной агонии узел.

Она стоит у окна, погруженная в мысли о том, что они тратят драгоценные совместные минуты впустую, и появление брата рядом становится для неё неожиданностью. Она вздрагивает, чувствуя поясницей железную пряжку его ремня. Её сначала обдаёт холодом, а потом бросает в жар. Сербия разворачивает её к себе лицом, жадно припадая губами к её приоткрытому в возмущении рту. Затем наклоняется ниже и прикусывает её ключицу, оставляя метку на светло-сливочной коже и давая понять, что приватизировал её навсегда. Свою сестру. Свою любимую женщину. Её губы вновь приоткрываются в попытке что-то сказать, и он вновь накрывает их своими.

– Завтра поговорим, – требовательно шепчет Сербия, углубляя поцелуй, и Хорватия перестаёт сопротивляться, смиренно принимая все его ласки.

Да и что интересного могут сказать слова… Гораздо больше ему говорят её податливые губы и его руки между её влажных бёдер.

========== Извечное противостояние ==========

От неё пахнет приторно сладкими духами и другой – чужой для него – страной.

В глазах Хорватии читается лихорадочная мольба, и Сербия делает единственное, что нужно им обоим – целует её греховно-соблазнительные губы. Он стальной хваткой сжимает её запястья до синяков, вынуждая то стонать, то кричать, и она, лишённая права ответить, покорно принимает все его ласки. Сербия касается поцелуем её дрожащего от стонов горла и чуть прикусывает кожу, а потом жадно и совершенно бесстыдно впивается в губы. Во рту горчит, но дело не во вкусе её губ, а в тех словах, что с них срываются. Хорватия в жёсткой форме предъявляет ему накопившиеся претензии, и он всегда отвечает ей взаимностью. Они бурно выясняют отношения, а потом так же бурно мирятся, в моменты примирений обходясь без слов.

Они чувствуют себя осквернёнными всякий раз, когда оставляют жадные поцелуи на телах друг друга. Они впадают в агонию наслаждения, шепча ненавистное чужое имя и проклиная себя за желание услышать своё в ответ.

– Ненавижу тебя! – шипит Хорватия и тут же кривится от своего откровенно-фальшивого тона.

– Лжёшь! – самоуверенно произносит Сербия. Его рука скользит у неё между ног, и пальцы грубо и резко проникают внутрь. И она больше не может притворяться и стонет, показывая свою слабость перед ним. Она за месяц слишком изголодалась по его прикосновениям.

– Люблю… – шепчет она, вцепившись двумя руками в его плечи, и сама насаживается на его пальцы.

– И я тебя… – отзывается он, и она кончает с протяжным стоном, который, наверное, слышно на всех Балканах.

Сербии кажется, что он сошёл с ума – любит ту, кого должен ненавидеть. Любовь… Это так называется то странное, щемящее чувство в груди, когда Хорватии нет рядом? Когда нет возможности коснуться её, ощущая под пальцами и губами жар кожи.

Они перемещаются на кровать, и на шёлке простыней становится абсолютно неважно, у кого из них ведущая роль и кто главный. Ведь вместе им хорошо до неприличия. Опьяняющее удовлетворение и послеоргазменную негу они делят на двоих.

Несколько часов спустя Сербия наблюдает возбуждающее зрелище – Хорватия лежит рядом в совершенно развратной позе на смятых простынях, взмокшая и удовлетворённая. Собственным братом. Капельки пота словно россыпь бриллиантов ложатся на обнажённую грудь, и его пальцы вырисовывают на ней понятные лишь ему узоры.

Они любят наутро находить на себе хаотичные следы их ночного безумия, пересчитывать, и ревностно прятать их ото всех, как самую ценную драгоценность. Ведь они не хотят, чтобы на очередном саммите темой для обсуждения были не климатические проблемы и пандемия, а их отношения. Ей нравится, когда он, выцеловывая очередной засос на её теле, шепчет “моя”. За ту печать принадлежности, которую это слово накладывает. За греховность, которую в себе таит.

Завтра, вспомнив об извечном противостоянии, они вновь превратятся в заклятых врагов, обмениваясь уже не ласками и нежностями, а взаимными претензиями и колкостями.

Сербия любит наблюдать, как Хорватия, рьяно защищая интересы своего народа, отдаётся любимому делу. А потом с той же страстью отдаётся ему.

Он всегда хотел иметь сестру. Разве мог он предположить, что спустя годы этот глагол приобретёт совершенно иное значение…

========== (Не) получается ==========

Хорватия знает – Сербия её брат, между ними непреодолимые разногласия и вражда народов длинной в десятилетия. Ей нужно держаться от него подальше, ограничиваясь лишь официальными встречами. Но…

Не получается…

Не получается называть его братом. Это слово чужое и непривычное, оно отказывается ложиться на язык, и даже в мыслях звучит инородно.

Не получается равнодушно относиться к нему и в глубине души не радоваться его успехам на политической арене.

Не получается скрывать улыбку в его присутствии. Она появляется в уголках губ, та самая, что идёт от сердца – тёплая и нежная, хранившая воспоминания о всех проведённых вместе моментах.

Не получается сопротивляться его собственническим объятиям и не отвечать на жадные поцелуи, когда он запускает руки в её волосы. Они как языки пламени, как раскалённая лава струятся между пальцев.

Не получается найти в себе силы оторваться от него и не стремиться продлить каждое проведённое вместе мгновение.

Не получается насытиться его ласками. Насытиться им.

Зато получается готовить ужин в четыре руки, болтать о мелочах и под какой-нибудь фильм – никаких политических новостей – засыпать в его объятиях.

Получается быть прижатой к кровати его телом, вдыхать до головокружения его запах и выгибаться навстречу его поцелуям и ласкам.

Получается кусать губы от удовольствия, когда жар его пульсирующей внутри плоти расползается по телу приятным теплом.

Получается вцепляться пальцами в его плечи, касаться губами его ключиц и спускаться поцелуями всё ниже, к ремню брюк.

Получается томными вздохами и едва слышными постанываниями отзываться на каждое его движение, на каждое прикосновение, полностью отдаваться и доверять ему.

Получается лежать на его груди, раскинув водопад огненных волос по коже, шептать ему на ухо нежности на сербском и видеть в ответ его довольную улыбку.

Получается с упоением вслушиваться в тембр его голоса и млеть от удовольствия.

Получается вдыхать аромат подаренных им подсолнухов и, счастливо улыбаясь, оставлять благодарный поцелуй на его губах.

Получается целовать его с каким-то благоговением, одуряюще неторопливо и нежно, и до сих пор не верить, что он – только её.

Получается наслаждаться исходившим от него теплом – мягким и обволакивающим как плед.

Получается без зазрения совести упиваться такой неправильной, такой тягостной любовью. Это чувство греховное и неестественное, но поддавшись ему однажды, она полностью потеряла рассудок.

Получается просто любить его и рядом с ним чувствовать себя бесконечно счастливой женщиной.

========== Тик-так ==========

Месяц Сербия не оставлял следов на её коже и не целовал их наутро, и Хорватия с замиранием сердца отсчитывает секунды до долгожданной встречи. Она жаждет его ласк, дрожа от неудовлетворения и предвкушения.

Тик… Еле слышный щелчок открывающегося замка и звук закрывающейся двери.

Так… Тихие шаги и знакомое дыхание за спиной.

Тик… Сильные ладони уверенно ложатся на хрупкие плечи.

Так… В воздухе витает аромат греха, обволакивая их дурманом желания. У них ещё есть шанс отступить, но они давно наплевали на все правила приличия и морали, поддавшись удовольствию и похоти.

Тик… Он поворачивает её к себе, и пальцы путаются в шёлке огненных, пахнувших корицей и мёдом, локонов.

Так… Он хочет столько рассказать ей, о многом её расспросить, но вовремя отвести взгляд от изгиба чувственных губ не удаётся, и нить разговора теряется.

Тик… Его губы жадно захватывают её рот, целуя до одури, до слабости в ногах нежно, вбирая в себя каждый издаваемый ею звук до последнего полутона.

Так… Вскипевшая от возбуждения кровь разливается внутри, и она изнывает от сладких судорог, которыми сводит низ живота.

Тик… Он любуется её отражением в зеркале – платье плотно и греховно облегает её фигуру, но без одежды она нравится ему гораздо больше.

Так… Её разгорячённое тело изгибается в его руках, а он мучительно медленно одаривает её очередной лаской.

Тик… Они становятся единым целым, и она протяжно стонет от ощущения заполненности.

Так… Он с наслаждением наблюдает, как её тело, словно воск, послушно плавится в его объятиях.

Тик… Позже они лежат в бессилии, охваченные ленивой негой, и он перебирает её волосы цвета опавшей осенней листвы.

Так… Он любуется распускающимися красными следами от его поцелуев на её коже.

Тик… Её щёки и плечи украшены россыпью веснушек, будто над ней встряхнули кисточку в краске. И он на прощание одаривает поцелуем каждую из них.

Так… После его ухода она утыкается лицом в подушку, всё ещё хранившую его запах, и не может сдержать слёз, мысленно начиная отсчёт до следующей встречи.

========== Лучшее в нём ==========

Сербия обладает множеством качеств, в которые когда-то влюбилась Хорватия.

Он добрый.

В их паре именно он отвечает за любовь и сострадание ко всему миру.

Он чуткий.

Когда она в очередной раз напевает “Lijepa naša domovino”{?}[“Наша прекрасная родина” – государственный гимн Хорватии.], он подыгрывает ей на рояле.

Он внимательный.

Всегда заменяет воду в вазе с подаренными им же подсолнухами, чтобы те радовали её как можно дольше.

Он упёртый.

Он может спорить до хрипоты, отстаивая собственное мнение на политической арене.

Он отходчивый.

Она протягивает ему мизинец после ссоры в знак примирения, как в детстве. И получив от него одобрительную улыбку, устраивает голову на его коленях.

Он уравновешенный.

Но ему бывает сложно устоять перед ней. Она провоцирует его так же часто, как дышит. А, быть может, она и дышит-то только ради того, чтобы его провоцировать. Она призывно облизывает очерченные яркой помадой губы, медленно закидывает ногу на ногу… Прекрасно понимает, какой эффект эти почти порнографические жесты могут оказать на него. И без зазрения совести пользуется этим.

Он скромный.

Смущение окропляет его скулы, когда она шепчет ему на ухо очередной комплимент.

Он романтичный.

Он любит при каждой встрече подхватывать её на руки и кружить по комнате, чтобы её огненные волосы, словно пламя костра, взметались вверх, а потом одаривать очередным подарком.

Он немногословный.

Он редко говорит ей “Я люблю тебя”, он вообще мало говорит. Он просто сгребает её в объятия и целует-целует-целует.

Он нежный.

Она, словно приручённая к его рукам, покорно отдаётся его объятиям. Притискивается вплотную, целует в плечо и дышит-дышит-дышит им.

Он страстный.

Он вытворяет с её телом что-то невероятное. У неё внизу живота всё горит, всё беснуется, и она захлёбывается стонами.

Он собственник.

Она словно львица в клетке мечется под ним, не имея возможности ни остановить его, ни взять всё под свой контроль. И на все её вопросы “А нельзя понежнее?” он отвечает “Можно. Но ты же этого не хочешь”. Она и правда не хочет. Ей нравится, как властно он ведёт себя с ней. И это пьянящее чувство вседозволенности сводит его с ума.

Он выносливый.

Сутки может не покидать постель, занимаясь с ней любовью до полного её изнеможения. А потом лежать с ней – утомлённой и счастливой – в обнимку, лениво наматывая на палец шелковистый рыжий локон.

Он заботливый.

Он старается оставить на её теле как можно больше отметок, чтобы напоминание о нём было с ней до следующей встречи.

Он надёжный. Он для неё константа.

Она знает, что за всё в жизни, особенно за счастье, приходится платить. Они расплачиваются разлукой. Но осознание того, что вскоре их ждёт новая встреча, придаёт ей сил и уверенности. Всё в мире может измениться, его присутствие в её жизни – вещь постоянная.

Хорватия считает Сербию воплощением одних лишь плюсов, когда себя – сплошным минусом. Она любит каждое из его качеств. Она просто любит его. Давно полюбила, тем самым навсегда лишив жизнь покоя. Свою и его.

========== Исповедь ==========

Хорватия слышит звуки взрывов и вой сирен, от которых по рёбрам ползёт холодная дрожь, чувствует тошнотворный запах крови, пропитавший всё вокруг. Но не чувствует и не слышит Сербию. Темнота вокруг и внутри Хорватии – густая и удушающая, она скалится своими гнилыми зубами, с которых на Хорватию падают капли яда, разъедая её изнутри. И тишина – могильная, оглушающая.

Наконец она видит Сербию, лежащего на холодной земле, мертвенно-бледного. Она прижимается ухом к его груди, прислушиваясь, стучит ли сердце. Сербия заходится кашлем и сгибается пополам, словно сломанная в нескольких местах кукла.

– Как же я себя ненавижу… – Его слова громом отдаются в её ушах, словно где-то совсем рядом разорвался очередной снаряд.

– За что? – У неё перехватывает дыхание. Горло сдавливает словно пыточным орудием, и она захлёбывается словами.

– Потому что тебя не могу… – шепчет он потрескавшимися губами и сплёвывает кровь.

От осознания собственного бессилия Сербии хочется кричать, и он кричит. Кричит со всей силы, разрывая голосовые связки.

Ещё не выбравшись из цепких объятий сна, Хорватия испуганно вскидывает руку в сторону и с облегчением выдыхает, ощущая под ней чужое тепло.

Самое тёмное для Хорватии время – это рассвет. С рассветом они с Сербией вновь и вновь вынуждены расставаться, и она не знает, состоится ли следующая встреча. А сейчас Сербия рядом, и это самый счастливый и правильный для неё момент.

Хорватия в мельчайших подробностях помнит, как была на стороне его врагов, и в каждом своём сне она под градом пуль и осколков бежит к нему, чтобы заслонить собой и спасти из кровавого месива.

Тогда она не пришла к нему на помощь. Но пришла другая – сильная, независимая, не побоявшаяся пойти против всего мира. Россия. И пусть они редко видятся, её присутствие всегда чувствуется в жизни Сербии. В свободное время он зачитывается Маяковским и Гоголем в оригинале, имеет большую коллекцию матрёшек, половина из которых подарены Россией. Она, как и её народ, словно стихия – неукротимое море, которое может быть и ровной лазурной гладью, и цунами. Она навсегда поселилась в сердце Сербии.

А Хорватия… Хорватия содрогается от ревностных рыданий, словно марионетка, которой перерезали все верёвочки. И понимает, что всё это заслужила.

Столько лет прошло, а несмываемое клеймо позора, которым она сама себя и наградила, и сейчас с ней. Она до сих пор слышит эхо выстрелов и чувствует запах пороха. Она вновь и вновь захлёбывается чувством вины, словно морскими волнами, которое оседает на губах и горчит похлеще алкоголя. И ей во время каждой встречи нестерпимо хочется упасть перед Сербией на колени и молить о прощении, задыхаясь от застрявших в горле чувств.

Ей так многого раньше не хватало – сил, уверенности в себе, целеустремлённости… Она нашла всё это в Америке и была безмерно счастлива. И не заметила, как потеряла себя. Она попала в его руки куском глины, полностью готовая подчиниться чужой воле. И он не упустил возможность напичкать её своими идеями по самое горло. Она еле выплыла из вязкого болота самообмана, осознав, что таких, как она, у него много, и никто ему не нужен – все для него лишь тени, массовка. Пелена спала с её глаз и она увидела другую его сторону – его безнравственность, его жестокость.

Проснувшаяся совесть кричала-выла, напоминая о прошлых грехах. Она бы могла – и хотела – вычеркнуть-вытравить эти воспоминания из головы. Но из сердца – вряд ли. Она много раз порывалась написать Сербии письмо, пропитанное её слезами раскаяния из вывернутой наизнанку души. Но так и не смогла.

– Прости меня. – Вина, из-за которой ныло сердце, горели лёгкие и стыла кровь, наконец вырывается наружу двумя словами.

Хорватия едва слышно скулит и жмурится, позволяя слезам катиться по щекам. А потом чувствует на себе взгляд Сербии и поворачивается. Ненависть в его глазах никогда не была направлена на неё. Он смотрит на неё жарко, с желанием, с любовью, а она знает, что не заслуживает этого. Его не заслуживает.

– Как ты можешь любить меня? – Слова даются ей с большим трудом. Их приходится практически выкашливать саднящим горлом.

Сербия размыкает губы для ответа, но слова не идут. Поэтому он просто целует её – жадно, пылко. Он выбирает ртом её нижнюю губу, нежно посасывая, и Хорватия стонет от удовольствия.

Она медленно скользит ладонью по его груди, касаясь старых шрамов.

Он был весь ломанный-переломанный, и только с ней он вспомнил, каково это – быть целым.

========== Воссоединение ==========

Сербия идёт по людным в этот час улочкам Загреба – города, который является для него почти родным, и где он так давно не был, и заметно нервничает. Он всем сердцем желает и, одновременно, очень боится этой встречи. Они с Хорватией не разговаривали несколько месяцев, разругавшись на одном из саммитов – он отказался поддержать санкции против дорогой его сердцу России, она в очередной раз встала на сторону Америки. Вновь кто-то посторонний вмешивался в их жизнь и отношения, пытаясь всё решить за них самих, навязать свою волю и правила своей игры.

Сербия заходит в дом и сразу замечает Хорватию, стоявшую у окна – такую хрупкую, нежную, изящную фарфоровую статуэтку. Его сердце начинается учащенно биться, ведь он так соскучился по ней!

Почувствовав на себе его пристальный взгляд, Хорватия поворачивается, и уголки её губ медленно поднимаются. Но ни улыбкой, ни словами невозможно передать, как она рада его видеть, как она скучала по нему!

Каждый шаг, приближающий его к ней, в разы учащает её сердцебиение. Ей кажется, что проходят часы, прежде, чем он подходит к ней.

– Здравствуй! – Она приветливо улыбается.

– Здравствуй! – Он касается ладонью её щеки, вспоминая, как же это невероятно прекрасно – чувствовать нежность её кожи.

Глаза в глаза – и стена, так долго возводимая ими, рушится у их ног. Он делает ещё один шаг вперёд и заключает её в свои объятия. Она обнимает его за шею, полностью отдаваясь во власть его рук. Безграничная нежность заполняет каждую клеточку их тел и сосредотачивается в сердце. Словно и не было этих месяцев тишины и взаимного игнорирования, словно и не было той глупой ссоры, чуть не разрушившей их отношения.

– Прости меня. – Его шёпот над её ухом вызывает у неё нежную улыбку, и она на миг прикрывает глаза.

– И ты меня прости. – Она несколько раз проводит ладонью по его спине и не может найти в себе сил отстраниться.

– Я очень скучал по тебе. – Он едва ощутимо прикасается губами к её щеке.

– Я тоже… – эхом повторяет она. Он вздрагивает и на мгновение замирает, боясь, что просто ослышался, но она вновь шепчет: “Я тоже”, и он безмерно счастлив.

Он запускает пальцы в жидкое пламя её волос и с собственнической жадностью сминает её губы. Он ласкает её тело, каждый миллиметр которого когда-то был изучен им вдоль и поперек. Ему не нужно вспоминать, какие она любит ласки и где, ведь он всегда помнит это с доскональной точностью. По её коже бежит дрожь, а в голове пульсирует одно единственное желание – чтобы они никогда больше не расставались. Чтобы он был ещё ближе. Ей хочется ощущать его в себе! И он разделяет её желание – одежда летит в стороны, и они становятся единым целым. Она выгибается в спине, чтобы принять его в себя как можно глубже, и запрокидывает голову, подставляя шею под его настойчивые поцелуи. Тихий и чувственный вскрик слетает с её зацелованных губ, плавно перетекая в протяжный стон, и они одновременно провалились в бездну наслаждения. Он обессиленно ложится на диван, прижимая её к себе. Они обмениваются тёплыми взглядами, ласками и поцелуями, не в силах насытиться друг другом. Чтобы не забыть эти ощущения. Чтобы дотянуть до следующей встречи.

– Хорватия, – повторяет он как заклинание и дарит очередной поцелуй, – Хорватия.

– Сербия, – шепчет она таким тоном, что у него дрожат колени и пересыхает во рту.

За своё имя, звучащее из уст Хорватии, за эти месяцы разлуки Сербия был готов отдать многое, если вообще не всё на свете. Как наркоман за желанную дозу. И вот сейчас, когда он слышит желаемое, то чувствует невероятную эйфорию.

Им так хорошо и уютно вдвоём, и они больше никогда и ни на кого друг друга не променяют.

========== Извинения приняты ==========

Сербия и Хорватия сидят друг напротив друга в полнейшей тишине, гадая, кто же первым из них двоих не выдержит испытания тишиной. Политические разногласия по многим вопросам временами настолько обостряют их взаимоотношения, что даже обычный совместный ужин превращается в поле боя, и любое сказанное слово может спровоцировать очередное сражение. Особенно сегодня, после того, как Сербия провёл несколько часов за разговором с Россией. С ней он отдыхает душой, с ней время для него летит незаметно.

– И долго мы будем впустую тратить драгоценные минуты? – Его вопрос заставляет Хорватию насторожиться, но не становится неожиданностью. Сербия всегда не выдерживает первым. Её тишина для него слишком оглушающая.

Он поднимается с кресла и, обойдя стол, встаёт у неё за спиной. Он проводит рукой по её волосам, что горят осенним ярким пламенем и ослепляют его этим светом. Он не видит, как она кусает губы до металлического привкуса во рту, чтобы помолчать ещё хотя бы несколько мгновений.

Он разворачивает её к себе лицом, безотрывно смотря ей в глаза. Бездонные омуты, в которые так хочется нырнуть и в которых так легко захлебнуться.

– Я понимаю, ты обижена, – спокойно говорит он. А она смотрит на него с такой злостью, что он чувствует себя без вины виноватым во всех её подозрениях.

– Я не обижена! – возмущается она. – Это другое…

– Какое-то чувство, которому ты боишься дать определение? – Он старается говорить как можно мягче, осознавая, что она сейчас находится в таком состоянии, когда одно необдуманное слово может вывести её из себя. – Быть может, ревность?

– С чего мне тебя ревновать? – она усмехается, но по тому, как неосознанно поджимаются её губы, он понимает, что прав.

Раньше Хорватия всегда считала, что обладала железным терпением, что могла вынести абсолютно всё. А сейчас осознаёт, что взаимоотношения Сербии с Россией исчерпали её лимит привычной выдержки.

– Я считаю, что наши отношения – это ошибка. И я больше не хочу продолжать. – Она каждый раз обещает себе, что это в последний раз, и каждый раз становится жертвой самообмана.

– Ты говоришь это слишком часто, – устало замечает он. – А потом всё равно оказываешься со мной в одной постели и раздвигаешь передо мной свои ноги.

Сербия осознаёт свою неправоту, поэтому не останавливает Хорватию, когда её ладонь поднимается вверх. Пощёчина оставляет болезненный след на его щеке, но он не отстраняется. Он перехватывает её руку только после пятого нанесённого удара и оставляет на ней лёгкие поцелуи.

– Прости меня… – От его голоса, тихого и невероятно нежного, по её коже бегут мурашки.

Его пальцы скользят по её плотно сжатым губам, очерчивая их контур и словно рисуя на них улыбку.

– Мы должны это закончить! – Её голос постыдно дрожит против её воли и вопреки внешней решимости.

Она попыталась встать, но он кладёт свои ладони ей на бёдра, вдавливая в кресло, и ещё плотнее придвигается к ней.

– Я не хочу заканчивать наши отношения, – уверенно заявляет он. – И ты тоже не хочешь. Я очень хорошо тебя знаю. Мы слишком часто играем во врагов, и сейчас ты просто заигралась.

– А мы разве играем? – Она вскидывает подбородок и с вызовом смотрит на него.

Он резко наклоняется и порывисто целует её, пробуя на вкус сказанные ею слова.

– Разве так целуют своих врагов? – мягко интересуется он, вдыхая аромат её кожи и испытывая нестерпимое желание коснуться её языком, а затем вновь приникает к её губам.

Разумом она понимает, как следует поступить – незамедлительно оттолкнуть его и поставить наконец точку в их отношениях. А сердце начинает биться быстрее, не желая принимать этот вариант как истинно верный. И всё же разум в данный момент оказывается сильнее.

– Убирайся к ней! – выкрикивает она и толкает его в грудь, а потом испуганно касается губ кончиками пальцев, пытаясь удостовериться, её ли это слова.

– Ты действительно хочешь, чтобы я ушёл? – удивлённо интересуется он.

– Мне плевать! – Она наигранно равнодушно пожимает плечами и скрывается в ванной.

Сербия слышит звук льющейся воды и направляется туда, по пути сбрасывая с себя одежду и заходя в душевую кабинку. Хорватия вздрагивает, когда его прохладные ладони дотрагиваются до её спины, и оборачивается. Горячие струи стекают по её не менее горячему телу, и Сербия, подойдя вплотную, прижимает её к холодной стенке. Он целует её шею и спускается ниже, языком смахивая с выпирающих ключиц собравшиеся там капли. Он прокладывает дорожку влажных поцелуев к её груди, задержавшись на ней, а потом, спустившись ещё ниже, касается языком самой чувствительной точки. Хорватия всхлипывает и подаётся бёдрами ему навстречу. Он встаёт на колени и кладёт её ногу себе на плечо, открывая лучший доступ. Его руки на её бёдрах и его манипуляции языком заставляют её бесконтрольно стонать. Сербия поднимается и, бесстыдно улыбаясь, слизывает с губ её вкус, а потом целует её. Не прерывая поцелуй, он вводит в неё пальцы, и Хорватия вздрагивает, сжимая их внутри. Он совершает несколько толчков, то полностью вынимая пальцы, то вгоняя их до предела, а большим пальцем массирует клитор. И этого достаточно, чтобы её крик растворился у него во рту.

Сербия выносит её из душа и укладывает на кровать. Хорватия тянется к лежавшему на тумбочке пледу, но он перехватывает её запястье. Он хочет видеть каждый сантиметр её обнажённого тела, хочет любоваться ей. Удобно устроившись между её призывно разведённых ног, он подхватывает её под бёдра и заполняет собой её возбуждённое тело. Он начинает двигаться в ней нарочито медленно, чтобы она ощущала каждый его сантиметр, входящий и выходящий из неё. Сербия чувствует, что извивающаяся под ним Хорватия уже на пределе, и увеличивает темп. Она переступает грань наслаждения первой, вскрикивая и сжимая его внутри себя, и это невероятное ощущение её пульсирующих мышц вынуждает его издать глухой стон и последовать за ней.

Обессиленная и удовлетворённая, она лежит на его груди, а он гладит её обнажённую спину.

– Извинения приняты, – шепчет она, и он чувствует её блаженную улыбку у себя на коже.

Он сжимает её в объятиях, и она знает, что он никуда от неё не уйдёт.

========== Грехопадение ==========

Комментарий к Грехопадение

Зарисовка о начале их отношений. Единственная, у которой рейтинг NC-17.

Сербия и Хорватия вновь тайно пробираются в кабинет матери, чтобы выпить по бокалу вина, а когда та заходит за документами, успевают спрятаться в шкаф. И дело даже не в вине, которое Хорватия терпеть не может, а в том, что она любит вить из брата верёвки – ведь стоит ей улыбнуться ему, как все его принципы и сомнения в неправильности собственных поступков летят к чёрту.

Сербия прижимает палец к губам Хорватии, призывая ту вести себя как можно тише, а она захватывает его ртом по самое основание, посасывая и касаясь языком. Сербии кажется, что его сердце колотится так оглушительно громко, что его может услышать не только до сих пор находившаяся в кабинете мать, но и все остальные жители дома.