Текст книги "Второй шанс (СИ)"
Автор книги: Кумихо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– Да так, ни о чем...
– Скрытничаешь, – обижается старик.
– Нет, вы ошибаетесь. Я действительно ни о чем не думала.
– Ладно, так и быть. Но почему мне кажется, что ты оказалась здесь вовсе не случайно, а совсем наоборот? – задумывается на секунду он, глядя на меня. – Ладно, пойдем. Скоро темнеть начнет, а тебе еще обратно надо успеть дойти. Где ты, кстати, остановилась? – вновь, продолжает он свой путь. Я нагоняю его. Теперь мы идем вместе.
– В "Потерянной невесте".
– В том огромном курорте? – не верит мне старик. Я киваю. – Вот оно что, – причмокивает губами он. Мне становится смешно – я улыбаюсь, не пряча улыбку. Как же так получилось, что я разучилась искренне улыбаться, но научилась прятать свои чувства глубоко внутри? – Говорящее название у того места. Здесь, словно, все кругом проклято. Когда же мир здесь будет? Места красивы, а счастье в них нет!
– Все проходит со временем.
– Сама-то веришь в это, дочка? – он читает меня, как открытую книгу.
Я мотаю отрицательно головой и иду вперед, обгоняя его.
Я иду и все кругом мне знакомо. Все шорохи, травинки, деревья... Все это я помню, как если бы все это было только вчера. Ничего не стерлась из моей памяти со временем. Я обманула старика, обманула себя. Неужели, теперь обман – это моя жизнь?!
– Ты знаешь, куда идешь. – слышу я голос за спиной, когда уже показывается обрыв и слышен внизу ревущий шум горной реки. – Ты была здесь, точно была.
Я оборачиваюсь и не зная, что сказать, молча киваю в ответ.
Как просто говорить с тем, кто видит тебя насквозь: не надо врать и потому, требуется гораздо меньше слов.
– Смотри туда внимательнее, – указывает мне на обрыв он. Я вновь стою к обрыву лицом. Теперь, я вижу! Вижу то, что не видела из-за пелены своих воспоминаний... Там, практически, у кромки обрыва стоит статуя девушки.
Я внимательнее вглядываюсь в ее черты, фигуру, жест рук, которые в мольбе соприкасаются на груди.
Она прекрасна и невинна. Она белоснежно-белая. Голова ее смотрит прямо и я вижу в ее глазах свое прошлое. Лицо ее излучает скорбь.
Одета она в длинное струящееся платье, полы которого развиваются книзу, так же, как и ее волосы из под вуали, что покрывает их. Она прекрасна.
Я провожу пальцами по гладкой поверхности статуи и замечаю, что в волосах девушки спрятался цветок жасмина.
Он одинокий и такой ранимый, как и сама статуя. Он хрупок и нежен.
Я касаюсь его кончиками пальцев. Мой проводник видит это и горестно вздыхает:
– Все думают, что этот шалопай был извергом, а он просто не умел показывать свою любовь правильно. Привык, что все в этом мире нужно решать сиюминутно и без колебаний. Никто его не учил, как надо. А он очень хороший. Знаешь, что он этот памятник ей поставил? Той, которую любил, но так и не уберег. Цветок-то... знаешь его значение?
– Нет, – шепчу я, не отрывая рук от каменного цветка. Он меня заворожил.
– "Преклонение, нежное и искреннее признание в любви". Бабка одна говорила, что Шахрукх очень хотел, чтобы девушка, пусть и на том свете, но узнала о его любви к ней. Там надпись еще есть, – касается рукой моего плеча старик. Я опускаю взгляд к босым ногам девушки и вижу плиту, на которой она стоит. На ней действительно есть надпись. Присаживаюсь на корточки и внимательно, букву за буквой, вбираю в себя фразу, что там высечена: "Жизнь коротка, но мои чувства к тебе – вечны. Я буду ждать тебя...".
Фраза... О любви и чувстве, которое испытывал ко мне человек по имени Шахрукх.
Она без подписи, без даты. Нет больше ничего, чтобы говорило о Шахрукхе или обо мне.
– Словно, она для всех, кто потерял свою любовь, – провожу я рукой по застывшим складкам платья этой незнакомки. Незнакомки, которая была в сердце у Шахрукха, но которой не являлась я.
– Да, она дает надежду и поддержку влюбленным. Это уже довольно-таки известное место у парочек как из местных деревень, так и из города.
Надо же, кто-то, кто убил одну любовь, дал надежду для других... Странное чувство.
Я замечаю, что рядом со статуей стоит маленькая неприметная ваза, в ней стоит букет из полевых цветов.
– Я каждую неделю приношу сюда свежие цветы. Меня так просил Шахрукх.
Не в силах что-то сказать, я опускаюсь на колени и беру цветы в руки. Они пахнут пылью и теплом. Такое странное сочетание несочитаемого.
К моим глазам подступают слезы. Я глажу каждый лепесток, каждого цветка. Не знаю почему, но мне становится очень жаль того человека, которого я проклинала и видела в своих кошмарах, на протяжении последних трех лет.
Мне его жаль. Он горел в своей любви. Во мне просыпается чувство вины. Получается, я свела с ума и лишила здравого рассудка его?!
Смахиваю непрошенные слезы, одну за одной, но они все не кончаются, а текут еще с большей силой.
– Пойду я, – решает старик. Я киваю ему в ответ, не произнося ни слова.
Я слышу его шаги, шорох травы. Он уходит, давая мне возможность побыть здесь одной.
Моя голова падает ногам статуи, которая становится ей опорой. Мысли в ней лихорадочно ищут свое место, но там все в хаосе и полной неразберихе.
– Валерия...
Я резво поворачиваю голову. На меня с улыбкой смотрит мой новый знакомый. Он не ушел так далеко, как было бы нужно. Я теряюсь под его взглядом.
– Он любил тебя... Очень сильно... И до сих пор любит. Но не бойся, – кивает он головой, хлопая в ладоши. – я ему не скажу. Его правда, не твоя! Он всегда будет судить со своей колокольни, а ты со своей и раз ты тогда сбежала от него, то значит правильно было. Секрет наш с тобою будет – этот день, – разводит он руками. – тсс! – подносит он к губам палец. Я улыбаюсь и киваю головой, размазывая слезы по щекам.
Удовлетворенный моим ответом, он быстрым шагом, насколько это позволяет его возраст, уходит в неизвестном мне направлении, игнорируя наш старый маршрут. Я упускаю его из виду и вновь обращаюсь к статуе.
Я еще много времени провожу в молчании перед ней, не зная причины, но мне становится легко от всего этого, словно я отпускаю всю ту боль, что хранило мое сердце.
Но оно в смятении... Как мне теперь относится к человеку, который из-за любви ко мне разрушил столько много жизней, не забыв уничтожить и себя.
Сумерки тяжелой поступью опускаются на землю так быстро, что я этого даже не замечаю. Вокруг заметно начинает холодать.
Мои глаза устают бороться со сном и закрываются сами собой. Обнимая себя руками, я приваливаюсь к памятнику и решаю немного отдохнуть, прежде чем идти обратно.
Я не замечаю, как засыпаю.
Глава 14
Что-то мешает мне дышать, словно на лицо накинута рыболовная сеть. Мне холодно и противно. Я могу чувствовать, как холодный ветер забирается под мою скромную, для такой погоды, одежду. Что за кошмар мне снится? Решаюсь подтянуть к себе одело, чтобы стало немного теплее, но не нахожу его. Моя рука бесполезно шарит по воздуху, ощущая порывы ветра.
Я открываю резко глаза. Боже, я заснула! Я сплю около памятника и вокруг уже давно ночь. От ветра, мои волосы закрыли мне лицо и лезут прямо в нос и рот. Вот, отчего мне было неудобно дышать! Я быстро убираю их за уши и оглядываюсь вокруг себя.
Встав на ноги, пытаюсь осмотреться и понять, в какую же сторону мне идти. Но я не могу этого сделать: кругом непроглядная тьма и свет луны, который слабо мерцает из-за пелены облаков. Нечего и думать, чтобы одной пытаться вернуться.
Мне становится жутко и страшно. Ежась то ли от холода, то ли от страха, я обнимаю себя руками и тру себя ими. По телу пробегает резкие колючие искорки тепла. Мне становится чуточку лучше.
Я вспоминаю, что в моей руке должен быть мобильник, с которым я была в тот момент, когда бросилась бежать от Ромы. Но его сейчас в ней нет.
Вернувшись в постаменту, я обнаруживаю его около него, в траве, где он лежит, слабо помигивая время от времени дисплеем. Мне есть сообщения!
На дисплее высвечивается три номера, которые мне звонили за все это время и слали текстовые и голосовые сообщения. Но жаль, что я забыла включить режим со звуком, после окончания съемок. Я их просто не слышала, когда спала, а сам телефон, видимо, выпал, когда моя рука расслабилась и выпустила его.
Номера Килена, Виталика и ... Ромы. Его номер бьет рекорды по звонкам. А судя по грозному содержанию голосовых сообщений, у него просто – не все дома!
«Ты где, Варя?!» – одно из первых его сочинений на заданную тему.
"Все волнуются за тебя! Если не хочешь отвечать мне, то позвони хотя бы брату! Срочно отзовись!" – второй вариант его волнений за меня.
Тут вступает в оркестр скрипка моего "братца" Килена, который, судя по его тону, преподавал там, где учился орать и ругаться на девушек Рома:
«Зараза, ТЫ совсем ОБЕЗУМЕЛА?!?! Ты что, не знаешь, что мне приходит в голову, когда ты пропадаешь вот так?! Да, еще это чертово место, будь оно проклято!!! ТЫ ГДЕ?!?! Срочно отзовись, засранка!!!».
Сообщение Виталика более спокойно, но от этого не менее интересно:
«Киса, если ты умотала развлекаться на ночь с мужиком, то Бога ради, отзвонись ты своим истеричкам-мужикам, которые носятся по курорту и вопят на разные тональности! P.S. Удачной развлекухи тебе! Завидую =)».
Я не могу сдержать улыбки, но с силой жму на мобильник, чтобы дозвониться хоть до кого-нибудь.
– Чертов, вибро! – злюсь я на себя за свою беспечность по отношении к своему здоровью.
Где-то вдалеке я слышу нечто, что очень напоминает мне вой. Мне становится еще страшнее и я нажимаю первый попавшийся номер, что сохранился в последних записях телефона. Гудок проходит всего один раз, после чего в трубке раздается гневный голос, смешанный с паникой, Ромы:
– Варя?! Это ты?! Ты где?! Ты даже не представляешь, как здесь все волнуются за тебя! Где ты? – более или менее уже спокойным голосом интересуется он у меня.
Я прочищаю горло и старательно выговариваю слова, чтобы не сбиться и, чтобы не дать волю слезам, которые подступают к моим глазам со страха:
– Я в одном месте... я заснула... случайно... тут обрыв... недалеко от одного дома... там есть дорога... – моя бессвязная речь и клацанье от страха и холода зубов, производит неизгладимое впечатление на Рому. Он ласковым и тихи голосом успокаивает меня и баюкает, словно ребенка:
– Варечка, все хорошо, не бойся. Я сейчас же тебя оттуда заберу. Спокойно, не бойся и сосредоточься, чтобы я точно понял, где ты. – уговаривает он меня. – Только не плачь! – беспокойство Ромы растет с каждой минутой. – Я уже еду! Скоро буду! – я лишь могу давиться всхлипами и постоянно оглядываться по сторонам. По моей коже бегает стайками мурашки. Ощущения такие, словно за мной кто-то наблюдает. Мое воображение служит мне плохую службу этим всем.
Я подробно объясняю Роме, где я и как можно проехать сюда. Я говорю, что могла бы и сама дойти, но в темноте боюсь выбрать неправильно направление. Рома злится и называет меня крайне беспечной особой. Но мне это все неважно. Он скоро будет здесь, чтобы меня забрать – это важно!
Я опускаюсь на корточки и приваливаюсь спиной к памятнику. По телу в тот же миг проходит волна холода от каменного изваяния. Из моей груди вырывается вздох.
***
Уже издали я вижу, как свет фар заставляет исчезать со своего пути тьму ночи. Слышен и звук мотора. Машина Ромы через минуту подъезжает ко мне, освещая меня и памятник.
Мои ноги затекли и я с трудом могу подняться. Рома выбегает из машины и тут же кидается ко мне. На его лице беспокойство и страх за меня, его глаза лихорадочно бегают из стороны в сторону.
– Что с тобой? – помогает он мне подняться и начинает осматривать меня, проверяя цела ли я.
– Ноги... они затекли, – смущенно отвечаю я ему, понимая, что голос мой похож больше на хрип, нежели на нормальный ответ.
– Ты неважно выглядишь. – цокает Рома, все еще не выпуская мою руку из своей.
– Ох, спасибо за комплимент. Посмотрела бы я на тебя, засни ты на ветру и холоде, а проснись одной в поле! – злобно зыркаю я на него. Он, в отличии от меня, улыбается.
– Ну славно, ты в норме. А то я было испугался за тебя. Твой брат тоже очень за тебя переживал, пока я его не успокоил.
– И что же он сам не приехал, если так беспокоился? – подбочениваюсь я. Рома продолжает улыбаться.
– Сказал, что сильно жирно тебе будет, если он за тобой поедет, когда ты с ним так поступаешь – пропадаешь и ни сном, ни духом.
– Ага... – только и могу выдать я.
Внезапно, вновь где-то недалеко слышен протяжный вой, смешанный с шуршанием травы и листьев деревьев. Мне становится жутко и я инстинктивно кидаюсь к Роме, прямо в его объятия.
Справившись со своими страхами, я замечаю, что Рома неотрывно смотрит на меня, изучаю миллиметр за миллиметром моего лица. Я сглатываю и пропускаю удар сердца. Оно словно рушится к моим ногам. Я не могу отказать себе в том, чтобы не коснуться кончиками пальцев по его бровям, аккуратно спускаясь по носу к мягким теплым губам. Его руки крепче сжимают меня и притягивают к нему. Я могу чувствовать удары его сердца.
От волнения, я облизываю сухие губы и пытаюсь что-то сказать, чтобы свести на нет всю эту ситуацию. У меня не выходит.
Я втягиваю носом легкий аромат его парфюма и провожу рукой по рукаву рубашки вниз, опускаясь вниз. Пальцы Ромы перехватывают ее и переплетаются вместе с ней. Он поднимает наши руки и медленно прикасается в поцелуи к моим пальцам.
– Я никогда не позволю, чтобы ты была в опасности. Никогда не брошу, – обнимает меня, нежно гладя по волосам, он. Я кладу голову ему на плечо. Я верю ему. Снова и вновь. Как тогда. Но сейчас уже неважно.
– Я тебе верю.
– Я хотел бы... сказать тебе так много...
– Не надо, – мотаю я отрицательно головой и тянусь к нему за поцелуем. Он наклоняется ко мне и касается моих губ своими. Нежно, осторожно, исследуя, он целует меня, не выпуская из объятий. Он защищает меня. Я чувствую себя с ним в безопасности, как тогда, три года назад, в лесу.
– Останови меня, если ты этого не хочешь. Еще немного, и потом меня не сможет никто остановиться, – умоляет меня он. Я чувствую, что его поцелуи и объятия становятся все жарче и настойчивее. Его руки ласкают мое тело. Я с готовностью отвечаю на его ласки. Мне хорошо с ним.
– Не могу, – едва различим мой ответ ему. Он подхватывает меня на руки и несет в машину. Как удачно, что в горы ездят на внедорожниках, а не на легковых автомобилях.
– Плевать мне на все и всех, я так больше не могу. Я просто не вынесу этой пытки – быть рядом с тобой и не обнимать тебя, не ласкать и не любить. Это слишком! – он оставляет дорожки поцелуев на моей коже. Я зарываюсь пальцами в его волосы.
– Я очень хочу тебя.
– Ты мне так нужна, – с нежностью в голосе, не отрывая взгляда, отвечает мне Рома. Я улыбаюсь.
Мое тело помнит его прикосновения, мое сознание откликается на его ласки, едва он дотрагивается до меня. Я вижу, что глаза Ромы захмелели от желания, он полностью поглощен во мне. Мне с ним очень хорошо. Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась.
***
Я чувствую его своим телом, я чувствую его дыхание, которое согревает мне лицо.
Он обнимает меня, прижимая к себе руками – нежно, бережно, аккуратно – не дает мне шанса вспомнить, что быть такой счастливой нельзя.
Я не хочу открывать глаза, мне хорошо.
– Варя, – слышу я тихий голос Ромы. Он легонько гладит меня по волосам. – пора просыпаться. – прикасается он к моему темечку губами. – Уже утро, твой брат уже несколько раз звонил. Он очень любит тебя и беспокоится за тебя.
Он больше не говорит ни слова. Бережно поддерживая меня, он вынимает свою руку из-под моей спины. Я, наверное, ему ее всю отлежала? Сконфуженно улыбаюсь и жмурюсь.
Через пару секунд, я слышу, как открывается дверь автомобиля – тихо, бесшумно – Рома выскальзывает из салона наружу. Дверь хлопает глухим звуком.
Мои глаза открываются сами собой. В окошко я вижу, что Рома стоит ко мне спиной, спрятав руки в карманы джинс. Он напряжен, это видно по его плечам – они поднимаются и тут же опускаются. Рома покачиваясь на ногах, неотрывно смотрит вдаль. Что-то его беспокоит.
Я натягиваю на плечо сползающую все время бретельку сарафана и выбираюсь из машины:
– Рома?
Он замирает. Я тоже не решаюсь сделать к нему шаг. Время тянется, словно старая жвачка, которую хочется поскорее выбросить и забыть, но не получается.
– Прости меня, я не должен был этого делать, – произносит, наконец, он, не глядя на меня.
– Ты о чем?
– Я провел эту ночь не с тобой...
– А с кем ты ее провел? – теряюсь я в этом бессмысленном разговоре. У меня не получается сдержать горькую ухмылку.
– Ты не понимаешь, – резко разворачивается ко мне мой любимый человек. Его лицо искажено гримасой боли и отчаянья. – Я предал ее. Предал память о ней, когда был с тобой.
– Ты... о чем ты говоришь?
– Помнишь, ты как-то спрашивала меня о моей любви, о моем прошлом, о том, что не дает мне жить нормально последние годы?
– Да, – шепотом отзываюсь я. Холод пробегает по моей коже.
– Ее звали – Лера. Ту, единственную, которую я любил и люблю – звали Лера! Валерия! Ее так звали, понимаешь! – глотая жадно воздух, отвечает мне Рома. Я не могу поверить – он любит меня, как любил и до этого. В моей голове неразбериха.
– Что ты хочешь этим сказать? – выдавливаю я из себя, не давая слезам волю, которые готовы пролиться соленой стеной из моих глаз.
– Я влюбился в тебя, любя ее! Ты, для меня, – это она. Я вижу в тебе – ее! Когда, я не знал тебя, то хотя бы точно знал, что мои призраки будут лишь со мной. Но теперь... теперь, когда ты появилась в моей жизни, я... я чувствую, что мое сердце предает меня, предает Леру. Твои глаза, твой голос, твои манеры... вся ты – это напоминание о моей жизни, о той, которой принадлежит мое сердце.
– Ты поэтому извиняешься? – всхлипывая, интересуюсь я у него.
– Нет. Не поэтому. Я не должен был быть с тобой, чтобы хоть на миг, на мгновение почувствовать себя рядом с ней. Твои поцелуи, твои прикосновения, твой шепот моего имени – это лечение для моего сердца... и я бессовестно воспользовался этим лечением, вчера.
– Ты был с ней, когда целовал меня, да? – размазываю я остатки туши по лицу. Глаза щипят, в них попадает тушь, разбавленная слезами. Часто моргаю, но не помогает.
– Я уже ничего не знаю, – качает головой Рома, глядя себе под ноги. – Сначала, я думал, что тебя послал сам дьявол, чтобы мой личный ад стал виден всем. Потом, я сдерживал себя мыслью о том, что это просто совпадение и мне надо держаться от тебя подальше. А сейчас, я уже не знаю, что и думать обо всем об этом. – поднимает он голову и смотрит мне прямо в глаза. В его красных глазах от напряжения тоже стоят слезы. – Я теряю разум рядом с тобой.
– И что теперь? – отвожу я от него взгляд в сторону.
– Скажи мне... Скажи, что – это не ты! – внезапно, оказывается рядом со мной Рома, хватая меня в охапку, тряся, как тряпичную куклу. – Ответь мне, пожалуйста!
Я кусаю губы. Слезы уже не остановить: они скатываются вниз крупными каплями.
– Рома...
– Ты так на нее похожа! – отталкивает меня от себя с силой он. Голос его срывается.
Я молча жду его. Он не шевелится.
– Прости, я не хотел. – приходит в себя Рома. Он оборачивается ко мне. Я вижу, что ему стыдно за все, что произошло. – Прости за все. Давай я отвезу тебя обратно.
Он обходит меня, собираясь сесть за руль. В мою сторону Рома не глядит и не собирается этого делать.
Он молча заводит двигатель и молча ждет меня там, внутри. Ни сигнала, ни крика. Мне от него ничего не дождаться в этот момент.
Вздохнув, провожу рукой по влажным травинкам от утренней росы и сажусь на переднее сидение автомобиля, рядом с хмурым Ромой. Он, как только за мной закрывается дверь салона и щелкает мой ремень безопасности, вдавливает педаль газа, что меня непроизвольно отбрасывает назад, на спинку.
Я кривлюсь от боли в затылке и потирая его, смотрю на реакцию Ромы. Он пристально смотрит вперед, не обращая на меня никакого внимания. Мне становится обидно за себя. Во мне просыпается маленькая девочка, которая хочет, чтобы на нее обратили внимания. Я тянусь к копке радио.
Из динамиков льется мелодичный красивый голос, который рассказывает историю любви, положенную на мелодию:
Я давно хотел сказать,
Что я тебя люблю.
Люблю тебя одну,
Как не любил никто -
Небеса тебе одной
Под ноги постелю...
Тебя дотронутся
Порой боюсь рукой...
Обниму я этот мир,
Который подарил тебя,
Мир, который до тебя
Был для меня совсем чужой.
Подниму, любя до звезд,
И там, я обниму тебя -
Обниму, и там замру с тобой...
А. Киреев – "Обниму (Мир, который подарил тебя)"
Рома дергает рукой и машину ведет в сторону, немного, но видно, что он потерял свое самообладание. Теперь, он то и дело смотрит на меня, переводя взгляд на радио, из которого льются мелодичные звуки. Я не знаю, что мне делать. За меня решает Рома:
– Прошу, переключи на что-нибудь другое. – обращается он ко мне, выкручивая руль, чтобы вписать машину в очередной поворот.
– Ладно, – стараюсь быстро поменять я станцию, крутя переключатель радиостанций. – На какую?
– Любую. Просто переключи.
Из динамика звучит шуршание помех, а затем вновь возникает мелодия и молодой человек поет о своей истории любви:
Дождь в ноябре,
Словно небо в слезах...
Я живу, как во сне,
Снова вижу тебя.
Имя твоё
На губах замерло,
Далеко-далеко
Я прощаюсь с тобой...
Dan Balan – "Лишь до утра"
– Кхм-кхм, – прочищает горло Рома, с сомнением косясь на меня. – Тебе нравится?
– Что именно?
– Такие, кхм, ...песни?
– При чем тут я? Какие крутят, такие я и слушаю – это же радио! – пожимаю я плечами. Однако, мне становится не по себе. Мне кажется, что сама судьба издевается надо мной, ставя в ротацию эти композиции. Со злости, я тыкаю пальцем в кнопку и радио умолкает. В машине воцаряется тишина, которая оглушает больше, чем само радио.
– Я не знаю, что сказать...
– Не надо ничего говорить, все и так понятно, – вру я ему и сама себе. Мне ничего не понятно. Моя душа в смятении и не собирается успокаиваться.
Я пыталась заставить Ром чувствовать ту же боль, что чувствовала я, доведя его до грани безумства. Сейчас он на грани. И что же я чувствую? Пустоту и... большую боль, чем раньше. Это не по плану. Я боюсь новой боли. Мне хватило той с лихвой, когда я прожила три года во тьме, думая, что Ромы больше нет и в этом моя вина.
Не зная, что делать дальше, я пытаюсь осмыслить то, что произошло: Рома тоже страдал и тоже думал, что я погибла. Он также, как и я находился и находится в плену своих кошмарах.
Что я выиграла от того, что приехала сюда под личиной другого человека? А что потеряла?
Я все еще люблю его, все еще верю в наше с ним счастье... Но теперь, все иначе...
Рома не хочет быть со мной сейчас, думая, что придает память о нас. Но что он скажет, если я признаюсь ему во всем? Вряд ли, он легко поймет и примет меня! Я издевалась над собой, издеваясь над ним. Он не простит мне того, что будучи рядом, я не призналась ему в этом.
Мы молча приближаемся к курорту. Я вижу, как Килен бегает взад-вперед перед воротами, вглядываясь вдаль. Когда он замечает нашу машину, резко останавливается и упирается кулаками в бока. Он смотрит немигающим взглядом на место рядом с водителем, где сижу я. Я чувствую и уже могу видеть это. Он зол и обеспокоен. Под его глазами залегли огромные мешки от недосыпания. Футболка мятая наполовину заправлена в джинсы. Весь он выглядит потрепанным и беспризорным. Во мне просыпается огромное чувство стыда за свое безрассудное поведение. Я же прекрасно знаю, как Килен любит и беспокоится за меня.
Еще тогда, когда он только нашел меня на берегу, всю израненную и с огромными кровоподтеками от подводных камней, замерзшую и готовую распрощаться с жизнью, он поклялся, что никогда не оставит меня и не даст мне покинуть его, как это сделал сначала его отец, а потом и мать.
Когда же я рассказывала о своем страхе, что Шахрукх может искать меня, пока не найдет либо тело, либо меня, то Килен впал в панику еще больше, чем я. Он нервно оглядывался несколько месяцев, попутно успокаивая меня, когда я постепенно отходила от шока и приходила в себя. Он пугался вместе со мной любого шороха и любого звука, но всегда держал наготове то топор, то охотничье ружье, собираясь защищать нас любой ценой от моего живого кошмара.
Я должна была подумать о нем, когда ушла и никому ничего не сказала. Мне очень стыдно за то беспокойство, что я причинила своему брату.
Килен не двигается, пока Рома паркует свой джип.
Он не собирается подходит ко мне тогда, когда я не умело вываливаюсь из салона, переминаясь с ноги на ногу. Он лишь смотрит на меня, не обращая больше ни на что внимания в данный момент.
– Брат, я, – начинаю сюсюкать перед ним. – не хотела, чтобы так получилось. Поверь мне... я знаю, что ты волновался и сейчас очень злишься на меня. Прости.
Молчание Килена выкачивает из меня остатки веселого настроения, которое было с утра и которое уже изрядно потрепал Рома своей исповедью. Сейчас меня добивает мой названный брат. Что самое обидное, он это прекрасно понимает, видя мой потухший взгляд.
– Иди за мной, – произносит он, наконец. Я делаю шаг по направлению к нему. Вдруг, я понимаю, что путь мне преграждает Рома. Он с обеспокоенным видом, касаясь моей руки, задает мне один единственный вопрос:
– С тобой все будет нормально?
– Да, все в порядке. Не беспокойся.
И я снова вру. Вру ему, говоря, что со мной все в порядке. Хотя, он спрашивает меня о том, что происходит сейчас с Киленом, когда меня занимают совершенно другие мысли.
– Вал... Варвара, идем! – сбивается, но быстро поправляется Килен. Он едва справляется с собой, я чувствую его злость. Я спешу к нему, оставляя позади себя потерянного Рому. Ему плохо, но и мне сейчас вовсе несладко от всего, что произошло за столь короткий срок, когда разрыв был так огромен.
***
Когда мы заходим в домик и за нами запирается засов, Килен молча ударяет кулаком о стол, что стоит у окна.
– Килен... – пытаюсь завязать я разговор. Правда, я знаю, что сейчас это все бесполезно, но не могу принять то, что самый родной мой человек сейчас очень зол и обижен на меня.
Килен молчит и даже не пытается повернуться ко мне, чтобы поддержать меня хотя бы свои взглядом.
– Кирюша, – ласково шепчу я его имя на иной лад, который я использую лишь тогда, чтобы подлизаться к моему брату. – прости меня, не злись. Я не подумала о том, что ты можешь подумать. Я забылась... прости. – обнимаю я его со спины, прижимаясь к нему щекой и протяжно мычу. Я слышу и чувствую, как Килен обреченно вздыхает. Он не может долго злиться.
– Просто, пойми, что я очень боюсь за тебя, – поворачивается он ко мне и с силой прижимает меня к себе, словно закрывая меня от всего этого мира. – Я очень испугался за тебя.
– Я знаю, – бурчу я ему в рубашку, уткнувшись носом в грудь.
– Ну, ладно, – отстраняет Килен меня от себя. Теперь он смотрит на меня с улыбкой на лице – пытается свести неприятную тему на нет, будто ее и не было. – Расскажи теперь...
– Что? – удивленно поднимаю я брови, глядя на смеющиеся глаза Килена.
– Что? – переспрашивает он у меня. – Ты еще спрашиваешь? Ты была с ним, а теперь спрашиваешь "что"? Ты была с ним? – начинает наступать на меня Килен. – Не смей отрицать, Лера.
Прикусывая губу, я с ухмылкой кивком подтверждаю догадки брата:
– Прав. Я была с ним, – моя улыбка становится мрачнее тучи и я тихо опускаюсь на край кровати, что стоит рядом. – но теперь я не знаю, что мне делать. Не подскажешь? – с надеждой в голосе обращаюсь я к Килену.
– Что, совсем все плохо? – с горькой ухмылкой удивляется брат и опускается рядом со мной.
– Не знаю. Я решила, что закончив клип, уеду отсюда подальше. Ты со мной?
– А как-то могло быть иначе? – пихает меня локтем Килен, пытаясь поднять мне настроение.
– Я на это и надеялась, – кидаюсь я к нему на шею, повисая в его объятиях. Брат, улыбаясь, прижимает меня к себе. – спасибо, братик. Я тебя очень люблю!
– Я тоже тебя люблю, я тоже... Ты мучаешь себя, пока ты находишься рядом с ним и не говоришь о себе всей правды. Ты мучаешь себя больше, чем его.
– Ты не прав, он тоже...
– Что тоже? Хочешь сказать, что он тоже мучается?! Мне на него плевать, если на то пошло. А вот ты для меня, сестра, которую я люблю и ценю, боясь потерять. Ты истязаешь себя и медленно превращаясь в тень самой себя, – фыркает Килен, поднимаясь с кровати и подходя к окну.
– Я поняла. Обещаю, мы уедем сразу же, как закончим клип. – даю я слово ему, собираясь немного прогуляться перед ужином.
Уже на выходе, я слышу сердитый голос брата, который похож больше на шипение:
– Ни шагу за пределы курорта! Чтобы была на виду!
– Ясно, – не могу я сдержать улыбку. Килен же серьезен не по годам.
***
Когда наступает последний день съемок, то я уже точно знаю, что я буду делать. У меня не остается больше сомнений – наши вещи с Киленом уже собраны и ждут в домике. Мы не задержимся здесь дольше, чем этого потребует от нас ситуация.
– Так, так, так, – хлопает в ладоши, надрываясь изо всех сил, Виталик. – все должны быть готовы через пять минут. Варвара-краса, ты где?! – крутит он головой в поисках меня. Я машу ему рукой, привлекая его внимание к себе. – Ах, вот ты где, радость моя! Готова? – подлетает он ко мне вихрем.
– Да, – улыбаюсь я ему, отряхивая длинный подол почти невесомого платья, в которое меня заставили влезть костюмеры. Оно без рукавов, кипельно-белое и струится книзу мягкими волнами. Мне становится в нем холодно от любого порыва ветра, даже самого незначительного, но это мало волнует Виталика, который возомнил себя главным, когда я подрядилась на роль актрисы.
Виталик осматривает меня, придирчиво дергая носом. Что-то не так?
– Платье – обалденное, а вот лицо, которое в него засунули – отврат! – выдает он под конец свое заключение. – Ты чего такая кислая? – обнимает меня он за плечи, прижимая к себе.
– О чем ты?
– О твоем выражении, дорогуша! О нем! – описывает он указательным пальцем мое лицо. – Мордочка милая, а ты его так поганишь! Обидно, честное слово! – дует он обиженно губы.
– Исправим, – обещаю я ему и следую на деревянный плот, что мерно покачивается на волнах, прикрепленный к небольшому помосту.
– Хм, – недоверчиво хмыкает мне вслед Виталик. Я вижу, что Килен сидит рядом с мониторами и улыбаюсь ему. Он машет мне рукой и поднимает большой палец вверх, ободряя меня. Я киваю в ответ ему.
