сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Новак спрятал лицо в ладонях. Винчестера разрывали на части двоякие чувства. С одной стороны, он сочувствовал Кастиэлю, а с другой – после его признания, у него самого с души свалился огромный камень. Хотя, была ещё ядовитая совесть, которая скалила свои клыки на него за то, что ему, женатому мужчине, не пристало думать о другом человеке с подобным трепетом и желанием. Но он не мог… Нет. Не хотел прекращать ВСЁ ЭТО, чем бы оно ни было!
- Не говори так, Кастиэль! Ты ведь Ангел! – Дин тепло улыбнулся. – А хочешь… Посмотри на меня, пожалуйста! Вот. И послушай, что Я тебе скажу. Ты не попадёшь в Ад! Потому что Я не позволю! Если хочешь, то я буду твоим адвокатом и в Судный День? Да, да! Не смейся, Кас! Причём, совершенно бесплатно! – он театрально задрал подбородок, радуясь, что его отвлекающий манёвр удался. – А ты ведь знаешь теперь, что Я оооочень хорош в этом. Так что, ты подумай. Серьёзно, - облокотившись на стол, он посмотрел на парня исподлобья и настойчиво заключил: - Я никогда не дам тебе упасть!
- Спасибо, Дин, - видимо, Новаку стало неловко, потому что он едва заметно поёрзал на стуле, не зная, куда деть свои руки. И, в итоге, схватил клубнику.
- А можно личный вопрос? – спросил Винчестер, когда официант поставил перед ним новый бокал с пивом.
- Такое впечатление, будто ДО этого мы говорили о политической обстановке в мире, - хихикнул Кастиэль. – Спрашивай.
- Чего ты смеёшься-то, я не пойму? – не злобно возмутился Дин, чувствуя, что и сам усмехается, как дурак.
- Просто мне показалось, что даже если бы я ответил «нет», то ты всё равно бы извернулся, перефразировал и спросил уже без разрешения.
- Да что ты?! С чего бы это?
- Ну, ты ведь профи в этом. И сегодняшнее заседание это только подтвердило. Это, во-первых.
- А во-вторых? – Винчестер облизал губы.
- А во-вторых… Я же вижу, как тебя распирает от любопытства! Так что…спрашивай уже! – Кастиэль взмахнул пальцами в воздухе и надкусил ягоду.
- Ладно. Несмотря на то, что тебе необходима была поддержка, почему ты всё-таки согласился на…секс с Роше? Ведь вы могли и не «совпасть во взглядах»? А на человека, думающего только о собственной выгоде, ты не похож.
- Неужели?! – аккуратная чёрная бровь удивлённо изогнулась.
- Ужели! – кивнул Дин.
- Тебе, правда, это интересно?
- Очень! – Винчестер плотоядно следил за тем, как розовые губы Новака туго обхватили алые бока клубники.
- Всё просто: ты видишь человека, заглядываешь ему в глаза и понимаешь это. Ничего сверхъестественного.
- И всё? Хм… - Дин забарабанил пальцами по столу. – Тогда…давай проэксперементируем? Ты утверждаешь, что можешь, просто взглянув на человека, почувствовать интуитивно, что вы могли бы подойти друг другу…эм, по темпераменту?
- По духу, - уточнил Кастиэль, назидательно подняв вверх указательный палец.
- Хорошо. «По духу». Так вот… Посмотри вокруг и скажи: кто из присутствующих подходит тебе?
Сев ровнее, Новак начал «ощупывать» пытливым взглядом всех посетителей ресторана. При этом, он очаровательно медленно водил надкушенной ягодой по своим пухлым губам, отчего те влажно заблестели, переливаясь на свету. Поворачивая голову обратно к собеседнику, Кастиэль цепко поймал взгляд Винчестера и испытывающе посмотрел на него, по-птичьи нагнув голову в бок.
- Нуу??? – обворожительно улыбаясь, Дин нетерпеливо подался максимально вперёд.– Кто же это, Кастиэль?
Явно дразня его, Новак обвёл кончиком языка свои приоткрытые губы, слизывая сок. И, не разрывая зрительного контакта, легонько повёл плечом.
- Что? Здесь нет подходящей особы? – Винчестер очень старался сосредоточиться на игривом блеске в синих глазах, но его взгляд, то и дело, предательски спускался на эти похотливо-манящие губы.
Насладившись сполна послевкусием от клубники и пожирающим его взглядом напротив, Кастиэль тоже придвинулся ближе и, щекоча дыханием чужие губы, уверенно произнёс:
- Есть, Дин. Просто Он ещё не знает об этом!
*//*
День клонился к закату, а вечер выдался на удивление тёплым и мягким для ранней осени. Солнце, погружавшееся за линию горизонта морской глади, окрасило небо, усеянное редкими перистыми облаками, в нежно-розовый и лиловый цвета.
Винчестер вёл свою Шеви медленнее обычного, придерживая руль лишь одной рукой. Он искоса поглядывал на Кастиэля, расслабленно развалившегося на пассажирском сидении, в одной рубашке с ослабленным галстуком.
Они виляли по серпантину, направляясь к «тайному убежищу» Новака, словно стараясь настигнуть и погрузиться в самый пик потрясающего заката.
Дин провёл по губам пальцами, умиляясь с того, как Кастиэль, высунув в открытое окно руку с растопыренными пальцами, рассекал ими встречные потоки воздуха и что-то тихо намурлыкивал себе под нос в такт с мелодией, звучавшей из колонок аудиосистемы.
Новак открыл глаза и развернулся всем телом к водителю, растягивая розовые губы в какой-то загадочной полуулыбке.
- Почему ты на меня так смотришь, Кастиэль? – Винчестер скользнул по нему взглядом и снова сосредоточился на опасном участке дороги.
- Как «так»? – намеренно растягивая буквы, переспросил Новак.
- Чёрт, Кастиэль! Я же чувствую, что ты хочешь что-то сказать…
- Какой прозорливый, - похотливо заметил Новак. – Ты прав, Дин, - он придвинулся вплотную к нему, касаясь грудью плеча. – Я очень хочу…
- Чего? – сглотнул Винчестер, не решаясь взглянуть на Кастиэля. Он был уверен, что если даже просто повернёт голову, то потеряет контроль над ситуацией, и последнее, что он увидит, будет тонкая, смуглая кожа Новака, отливающая каким-то персиковым цветом, и его невозможно синие, осветлённые золотистыми лучами вечернего солнца, глаза.
- Мне просто было любопытно, - томно шепча, Кастиэль невесомо касался губами уха Дина. – Ты перешёл на классическую музыку из-за того, что она нравится мне? – и захватил губами его мочку.
- Твою мать, Кас! – чужие губы усмехнулись куда-то в щёку Винчестера и стали порхать по его напряжённой скуле, спускаясь к сильно пульсирующей венке на шее. – Чёрт! Оох… Я же за рулём…
- Я знаю, - довольно проурчал Новак.
«Как же! Знает он!» - Дин с силой сжал руль. – «Конечно, знает! О, Боже…»
- Хочешь, чтобы я прекратил, Дин? – в ответ послышалось только нетерпеливое рычание. – Я так и думал…
Винчестер вжал педаль газа в пол и Кастиэль, ухмыльнувшись, вернулся на своё место.
Остановка вышла не особо корректной, почти экстренной, подняв в воздух небольшое облако пыли.
Заглушив мотор, Дин опустил стекло. Снаружи совсем стемнело, и он прислушался к вечерней тишине, впитывая её спокойствие.
На соседнем сидении завозился Новак, потянувшись назад за своим пиджаком.
- Ну, а сегодня…зайдёшь? – спросил он, сев обратно. Винчестер уловил робкие нотки в его голосе и гадал: не померещились ли они ему?
Он осторожно посмотрел на Кастиэля и сразу же пожалел об этом. Он всё ещё ощущал его дыхание на своей коже, порхание его губ, его тихий, волнующий шёпот, проникающий внутрь до самых костей… У Дина вдруг возникло какое-то, по-детски смешное желание, вжаться в водительскую дверцу, спрятать за спину руки и судорожно мотать головой в знак протеста – только бы устоять перед этим наваждением! Он был уверен, что если сейчас сдвинется с места и прильнёт, как хотелось, с поцелуем к этим полным губам, то обрежет (нет, добровольно перегрызёт!) все до единой нити, которые связывали его с прежней жизнью. И тогда он улетит прямо в открытый космос, к неизведанным планетам и больше никогда не сможет повиноваться привычным земным законам гравитации!
Наблюдая за горящими и одновременно испуганно расширившимися глазами Винчестера, который будто силился слиться воедино со своим сиденьем, Кастиэль обречённо вздохнул:
- Дин? – тот только моргнул в ответ и Новак отвёл от его лица взгляд. – Всего хорошего, Дин…
Он выбрался из машины, скрипнув дверцей, и, не оглядываясь, скрылся за металлической калиткой.
Винчестер сразу же почувствовал, как температура в салоне упала на несколько градусов, и это позволило ему очнуться.
Его захлестнула волна отчаяния и злости на себя за глупость, за слабость и неприятие собственных желаний.
Он стиснул руль с таким остервенением, что побелели костяшки.
- Чёрт! – Дин стукнул ладонью по рулю. – ЧЁРТ! ЧЁРТ! ЧЁРТ! ЧЁРТ! ЧЁРТ!...
Он лупил ни в чём не повинный руль до тех пор, пока не перестал ощущать боль в руке. Вообще любую физическую боль. Но она вскоре вернулась с новой силой.
Сжав крепко челюсти, Винчестер прижался лбом к, сложенным на руле, рукам.
Выдохнул, закрывая глаза.
И повернул голову в сторону дома Новака.
Тусклый свет уличной подсветки проникал в салон через всё ещё опущенное открытое пассажирское окно. Дин поднял веки и тут же зажмурился, ослеплённый каким-то бликом. Выпрямившись, он начал шарить рукой по сидению и нашёл небольшую золотую запонку Кастиэля.
Переливающийся на свету сапфир в изысканной оправе, хранил в своей, казавшейся бездонной, глубине, так похожей на глаза самого Новака, какие-то буквы. Винчестер пригляделся и понял только то, что они явно не соответствовали инициалам его клиента.
Повертев украшение в пальцах, он ещё раз уставился на железную калитку. И, сжав его в ладони, решительно вышел из машины.
*АВТОР ПОЗВОЛИЛА СЕБЕ СОБСТВЕННУЮ ТРАКТОВКУ БИБЛЕЙСКОГО КАНОНА (Бета немножко не согласна* сказала шёпотом, шаркая ножкой)))
========== Часть 10. ==========
Открыв калитку, Дин даже не стал задаваться вопросом: почему Новак её не запер. Но, свернув на развилке направо, он немного притормозил.
Стоящий чуть в низине, дом предстал пред ним, как на ладони. Его стеклянный, полностью прозрачный фасад, был озарён светом, горевшим во всех комнатах, а просвечивающие, светлые шторы совершенно не препятствовали этому.
Винчестеру вдруг стало интересно: неужели Кастиэль, так искусно отгородившись от остального мира высоким забором, чувствует себя настолько спокойно и комфортно в этой слишком доступной и «прозрачной коробке»? И почему обнажил эту тайну перед ним – плохо знакомым адвокатом?
Из размышлений его вырвали проникновенные нежные звуки рояля. Сомнений у Винчестера не было: Кастиэль играл тот самый ноктюрн, который они слушали когда-то вместе в Импале.
Сегодня, по дороге сюда, Дин не сумел в этом признаться. Но, после их первой встречи, он купил диск с записями Шопена и новую акустическую систему в машину. Ему так и не удалось ответить самому себе «зачем» или «для чего»? Он просто чувствовал, что для Новака это важно, и он силился понять «почему»? Так «у них» было что-то своё, что-то личное и «первозданно чистое». Что-то, что нельзя опошлить или убить. Что-то, что их незримо связывало, помимо всей этой скандальной шумихи.
Прислушиваясь к знакомой мелодии, Винчестер грустно улыбнулся. Ему вдруг сильно захотелось, чтобы всё это было не случайно. Чтобы это что-то значило и для Кастиэля!
Он шагнул в приоткрытую дверь террасы и бесшумно подошёл к Новаку со спины. Кастиэль играл с закрытыми глазами так самозабвенно, без остатка растворяясь в звуках, которые рождались под его длинными «музыкальными» пальцами, что даже не заметил приближения гостя.
Шёлковая ткань чёрного халата небрежно соскользнула с плеча, обнажая острую ключицу, но Новак не обращал внимания на неудобство – он будто находился в каком-то другом измерении, переживал, одному ему известные и понятные, эмоции, то и дело хмуря лоб или расслабленно наклоняя вперёд голову.
Словно крылья бабочки, пальцы его быстро-быстро затрепетали по клавишам трелью*, беря яркие, чувственные ноты, а затем ласково засеменили в финальном, утихающем аккорде. Когда стихли последние звуки, Кастиэль тихо выдохнул и закрыл крышку инструмента.
Склонившись к напряжённой шее, Дин невесомо коснулся её губами и негромко произнёс:
- Мне он тоже очень нравится…
Вздрогнув, Новак резко развернулся на крутящемся, круглом стульчике и посмотрел на своего неожиданного гостя. За несколько коротких мгновений на его лице сменился целый калейдоскоп эмоций. Его грудь сильно поднималась и опускалась, выдавая испуг, но вот глаза... Глаза Кастиэля горели и сияли ярче звёзд на ночном небе, и в них явно можно было прочесть облегчение, удивление и…невысказанное желание.
Глубоко дыша, он приглашающе приоткрыл рот и облизал свои полные губы. Ехидно взглянув на Винчестера, он с вызовом вздёрнул вверх аккуратную бровь и выдохнул:
- Дин…
Низкий голос с хрипотцой произнёс всего три буквы. Три грёбаные буквы. Но Винчестер впервые почувствовал, как кожу на затылке стало покалывать от того, насколько эротичными бывают звуки, сплетаемые вместе острым кончиком языка в обещание, которое обязательно исполнится. Обещание секса…
- Дин? – снова этот голос, расширяющий зрачки так сильно, что летнюю зелень глаз Винчестера практически полностью поглотила чернота.
Новак привстал со стула, опираясь о рояль руками, но в этот момент на его талию легли чужие ладони и одним движением, приподняв его в воздухе, усадили на верхнюю лакированную крышку. Руки Дина уверенно опустились на выпирающие коленки и направились вверх по бёдрам, поглаживая кожу.
Разводя ноги в стороны, Кастиэль ухватил его за галстук и притянул ближе. Изучающе касаясь стройного тела, пальцы Винчестера непрерывно поднимались выше, оглаживая бока и грудь, и в итоге обхватили тонкую шею.
Они неотрывно смотрели только друг другу в глаза, нарушая тишину лишь своими прерывистыми вдохами-выдохами, пока Винчестер, нежно проводил ладонями от шеи до плеч Новака, отодвигая невесомую ткань в стороны и оголяя для себя больше смуглой кожи. Дин улыбнулся, наблюдая за тем, как лёгкий халат соблазнительно сползал всё ниже и ниже с точёных плеч.
Обхватив лицо Винчестера руками, Кастиэль провёл подушечкой большого пальца по чётко обрисованному контуру его губ и, слегка надавив на нижнюю, прошептал:
- Ты очень красивый, Дин Винчестер, - Дин запустил пальцы в его густые тёмно-каштановые волосы, сжимая. – Даже слишком… Мне кажется, твой соблазнительный ротик был создан не только в ораторских целях…
- Ну, так найди ему достойное применение, - он и сам не поверил, что сказал подобное, но на данный момент эта откровеннейшая фраза мистическим образом казалась до жути правильной и правдивой.
- Даже не сомневайся в этом!
Всё это время в голове Винчестера крутилась одна и та же мысль: почему они так медлят? Когда, после столь длительной «мариновки» всех этих дней, хотелось просто содрать с Кастиэля всю одежду и заняться с ним диким, разнузданным сексом! Но, повинуясь вкрадчивому голосу своей интуиции, Дин просто ласково прикасался к парню, словно чувствовал, что сейчас тому необходимо именно это. И был вознаграждён за терпение, когда Новак сам склонился к нему и приник к его, с готовностью приоткрытым, губам, своими. Касание вышло мягким, почти целомудренным. Но губы Кастиэля оказались такими тёплыми и податливыми; так идеально подходили его собственным; двигались именно так, как он всегда хотел, как мечтал тёмными ночами или, стоя под струями воды, фантазировал о Новаке в душе; будто тот знал, что конкретно нравилось ему в поцелуях.
Они задышали глубже, шумно выдыхая воздух через нос. Движения их тел стали напористее и требовательнее. Перестав сдерживать свои желания, Дин легонько прикусил его нижнюю, чуть потрескавшуюся, губу и влажно лизнул. Мгновенно отозвавшись на это стоном, Кастиэль впустил чужой язык в свой рот, позволяя делать это с собой снова и снова, когда Винчестер, зверея, с силой стал надавливать ему на затылок, вцепившись пальцами в волосы, и разрешая вести в этом сумасшедшем поцелуе.
Их тела накаляли прохладный воздух, свободно врывающийся через приоткрытые створки террасы. Коротких вдохов катастрофически не хватало, но они не могли оторваться друг от друга, целуясь самозабвенно и почти борясь друг с другом, словно изголодавшиеся животные.
Новак задушено стонал и извивался в сильных руках, пытаясь стащить с Дина пиджак. Помогая, Винчестер завёл руки за спину, но был остановлен в этом положении захватом тонких пальцев. Разорвав поцелуй, он вопросительно посмотрел на Кастиэля потемневшими глазами:
- Что? Что такое?
- Не зря, - тяжело дыша, Новак восхищённо вглядывался в его лицо. - Не зря…я столько ждал!
- Меня? – улыбнулся Дин, пытаясь усмирить взбесившийся пульс.
Лукаво глянув на него исподлобья, Кастиэль лишь отрицательно мотнул головой и ответил:
- Если бы у Себастьяна были ТВОИ губы, - он облизал собственные, припухшие и влажно поблёскивающие, выдерживая интригующую паузу, - то я бы точно не оставил поцелуи под запретом!
- ЧТО?!
До Винчестера туго доходил смысл его слов, но когда он осознал то, что тот НИКОГДА не целовал своего любовника, которого трахал, и причём, довольно изощрённо, больше года (!), то он тут же рванул свои руки из захвата.
