Текст книги "Затми меня, если сможешь"
Автор книги: Кристина Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Глава 3
Тяжело дыша, я распахиваю глаза, натыкаясь на неизменный белоснежный потолок с несколькими флуоресцентными лампами. Осторожно поднимаю корпус и усаживаюсь на матрасе, разглядывая помещение.
Я уже давно потеряла счет времени.
Если бы не мелкие форточки, находящиеся по ту сторону стекла, где без конца и края расхаживают работники корпорации – я бы и не подозревала о том, какое сейчас время суток, даже примерно. Судя по пустующим коридорам и солнцу, которое пытается достать до меня теплыми лучами сквозь прозрачное стекло, сейчас раннее утро.
Ко мне никто не подходит уже несколько суток.
Возле потайной двери по традиции находится небольшая порция очередной безвкусной каши и стакан с прозрачным содержимым. Медленным шагом, продолжая хромать на правую ногу, я подхожу к тюремной порции и нагибаюсь: все такое же холодное и мерзкое, не имеющее запаха и вкуса.
Желудок болезненно реагирует на невкусную похлебку, и я со скоростью света уничтожаю положенную порцию, чтобы больше не чувствовать комки застывшей каши на языке.
Когда это закончится? Неужели они вечно будут удерживать меня в стеклянной клетке, пока я не сойду с ума? Чего они, черт возьми, добиваются? Почему со мной никто не разговаривает?
Я уже всерьез задумываюсь о том, чтобы подкараулить человека, который подкидывает мне отвратную еду. Быть может, у меня получится потянуть его безымянную руку на себя и выбежать из заточения?
Мой взгляд падает на камеры. Эти лабораторные ублюдки следят за каждым моим вдохом и выдохом и наверняка просекут, что я буду сидеть возле потайной двери, словно сторожевая псина в ожидании жертвы. В этом случае я рискую остаться без еды, даже без такой мерзкой. А умереть от голода не входит в мои планы, как и не входит моя смерть в планы Дианы.
С трудом сдерживая себя, чтобы не пнуть тарелку в стену, направляюсь в душ, намереваясь смыть с кожи липкий слой ужаса. Полностью освободившись от комбинезона с термоконтролем, я впервые за пару дней вижу свое обнаженное тело. Взгляд тут же падает на правое бедро, которое не дает покоя мне вот уже несколько дней. Кончиками пальцев слегка прикасаюсь к внешней стороне бедра, которую украшает бордовый сморщенный круг с гладкой рубцовой тканью посередине. Судя по цвету ранения – в меня стреляли как минимум несколько недель назад. Но не стоит забывать, что моя кожа весьма отличается от кожи обыкновенного человека, по крайней мере мгновенной регенерацией. Неужели в меня попали всего один раз? Тогда почему остальные многочисленные рубцы по всему телу, скрытые белоснежными медицинскими пластырями, имеют ровную горизонтальную форму скальпеля?
Что опять затеяли эти лабораторные ублюдки?
Прохладная вода с ленивым напором обрушивается на бледную кожу первыми каплями, доводя до неприятных мурашек. Сначала подставляю ладони, затем обдаю брызгами ступни, постепенно привыкая к прохладной температуре воды. Когда охлаждающий поток захлестывает меня полностью, приводя в порядок мысли, я прикрываю лицо ладонями и растворяюсь в мучительных воспоминаниях.
Я вытирала первые бессильные слезы с влажных щек тыльной стороной ладони. Нервно сглотнула и, опираясь руками об кухонную столешницу, постукивала по ней подушечками пальцев.
– Я за всю жизнь так и не понял, что нужно делать, когда женщина плачет.
Я издала нервный смешок, хлюпая носом.
Он подошел сзади чуть ближе. Я ощутила, как его крепкие теплые руки обвили мою талию, а в нос ударил любимый аромат черной ванили. Он плотно прижался к моей спине, и я буквально ощутила каждую клеточку его тела.
– Эй, не переживай, – его тихий голос в сочетании с легкой хрипотцой раздался в волнующей близости. Я плавно прикрыла глаза и откинула голову назад, затылком утыкаясь в его крепкую грудную клетку. – Просто дай ей время, она успокоится и… мы что-нибудь придумаем.
– Ты бы видел, как ее трясло… – в воздухе раздался мой отчаянный шепот. – Она никогда не примет мой выбор, – я нервно сглотнула, сделав паузу. – Она никогда не свыкнется с мыслью, что я не должна подчиняться каждому ее слову, что ее дочь выросла и имеет право на…
– Любовь моя, она, как и любая мама волнуется за тебя.
Он зарылся в мои распущенные волосы, теперь шоколадные пряди небрежно разбросаны по спине. Кончиком носа скользнул по внешней стороне моей шеи, вдохнув аромат моего любимого шампуня с кокосом. Спустя мгновение одной рукой убрал непослушные пряди в сторону и оставил на моем оголенном плече парочку нежных бесшумных поцелуев. Всего два легких едва заметных прикосновения, а бабочки внизу живота уже приготовились совершить очередное сальто.
Я сглотнула слезы и развернулась к нему лицом, обвивая его шею руками. Он приложил горячие губы к моему прохладному лбу и громко выдохнул.
– Солнце, ты же знаешь, – прошептал он, большим пальцем поглаживая мою влажную от слез щеку. – Что бы не случилось – я всегда буду с тобой, рядом. Слышишь? Я могу потерять все, но только не тебя и Кэти. Только не вас, только не вас двоих…
Он сглотнул и нервозно поджал губы, а я коротко кивнула в ответ и крепко прижалась к нему всем телом, одной рукой поглаживая его густые темные волосы. Вдохнула ненавязчивый аромат черной ванили и все переживания, все ссоры с мамой плавно исчезли из головы, а на их место пришло полное осознание – я сделала правильный выбор…
Его крепкие руки смело обхватили мою талию и усадили на кухонную столешницу, отпихнув в сторону разделочную доску для мяса и парочку тарелок для будущего ужина. Мы находились на одном зрительном уровне, и его глаза цвета сияющей полярной ночи обжигали меня пронизывающим пламенем.
– Я знаю, ты хочешь сказать, чтобы я позвонила ей через пару дней, да? – тихо произнесла я сквозь улыбку.
Он одарил меня фирменной половинчатой улыбкой, больше схожей с ухмылкой, и едва заметно кивнул. Его ладонь тут же потянулась к моему лицу, и большой палец медленным осторожным движением поглаживал мою нижнюю губу. Эти короткие чуть заметные прикосновения взбудоражили мою фантазию, и я ощутила, как в легких постепенно заканчивался воздух.
Я потянулась вперед и с нетерпением притянула его к себе, скомкав руками темно-синюю рубашку. Его властные и горячие губы мгновенно накрыли мои, а руки уже путешествовали по волосам, властно захватив затылок. Его свободные пальцы неторопливо пробегались по позвоночнику от самой шеи и плавно спускались к краям моей белоснежной майки.
Одной рукой я провела по его волосам, а вторая уже пыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке, чтобы как можно скорее ощутить тепло его тела. Когда я осознала, что одна рука не справится с толстой тканью и мелкими пуговицами, ей на помощь пришла вторая. За считанные секунды я расправилась с его рубашкой и, наконец, с предвкушением начала скользить по его горячей коже, ощутив абсолютно каждый напряженный мускул.
Он прожигал дыры на моей коже, осыпая ее поцелуями. Мои губы уже напрочь обожжены его пылкой любовью, а шея и ключицы приближены к ожогу второй степени. Не в силах сдерживать улыбку, я запрыгнула на него, обвив ногами его талию.
Его крепкие и надежные руки удерживали меня за бедра, и в какой-то момент он начал осыпать поцелуями мою широкую улыбку. Майка бесшумно полетела на паркет, практически одновременно с нашим приземлением на кровать. Он навис надо мной с хищной улыбкой на лице, а я в это время с нетерпением пыталась расправиться с автоматической пряжкой на его ремне. Мои ногти неприятно звенели, соприкасаясь с серебристым металлом, и спустя минуту я испустила тяжкий вздох, когда увидела, что ремень так и не поддался моему воздействию.
Черт, я никогда не справлялась с его автоматической пряжкой на ремне. Зачем их делают такими навороченными?
Он взял все в свои руки с легкой ухмылкой на лице, не спуская с меня фирменного хищного взгляда любимых бледно-ледяных глаз. Расправляясь с одеждой, я перекатилась наверх и двумя руками уперлась об темно-коричневый плед, глядя ему в глаза. Шоколадные волосы наполовину перекрыли взор и нависли вперед, а кончики слегла щекотали ему лицо, едва соприкасаясь с кожей.
Он тяжело дышал.
Я взяла его руку и с нежностью поцеловала ладонь, которой он тут же обхватил мою грудь. Вторая его рука плавно скользнула по внутренней стороне бедра, и я прикрыла веки, с предвкушением закусив нижнюю губу. Он с жадностью обхватил мои ягодицы, обтянутые в плотные облегающие джинсы, и крепко сжал их. Именно в этот момент я всем телом ощутила, насколько он жаждет продолжения…
Холодная вода мгновенно окутывает тело и беспощадно отрезвляет, приводя к ненавистному ощущению действительности. По всей видимости, я израсходовала положенные литры горячей воды и как следствие, в ответ получила ледяной пинок под зад.
Стоит признать, этот пинок был как-никогда кстати. Подобные воспоминания мне сейчас ни к чему. Они лишь будоражат сознание, расшатывают психику и… заставляют проявлять эмоции, чего мне сейчас категорически нельзя делать.
Они не должны ни о чем догадываться.
Для них я все тот же солдат номер семь, но без того чертового браслета.
Я выхожу из душа и закутываюсь в одно большое махровое полотенце – естественно белоснежного оттенка, как и все в этих стенах – и осознаю одно – мне чертовски не хватает моего дневника. Он спасал меня от сумасшествия в первые дни эпидемии. Он пережил со мной многие страшные моменты, разделял все эмоции, страхи, чувства. Пережил не одну истерику, терпеливо дожидаясь, пока его страницы высохнут от слез.
Быть может, эти лабораторные ублюдки действительно дожидаются того момента, когда я сойду с ума? А может быть, они все-таки терпеливо ждут, когда мои истинные эмоции вырвутся наружу? Ведь в таком случае они убедятся в том, что я настоящая Ева Финч и будут ставить на мне дальнейшие опыты, чтобы узнать каким образом я вернула память…
Благодаря мне они осознают, что процедура санации действительно работает. Но каким, черт возьми, способом?!
Я не желаю быть их единственным удачным экспериментом.
Глава 4
Я не слышала свой голос уже несколько суток. И кажется, уже не помню его звучание.
Мне кажется, я разучилась говорить и привыкла натягивать непроницаемое выражение лица, с силой подавляя эмоции. Мне кажется, с минуты на минуту я подорвусь с места, возьму медицинский штатив от системы и начну яростно разбивать стеклянные стены, которые разделяют меня с внешним миром.
Они по-прежнему игнорируют меня, обходя стороной мою персональную стеклянную клетку, будто ее и не существует вовсе. Я уже мечтаю о том, чтобы, наконец, увидеть ненавистное лицо Дианы. В другой раз я бы ни за что не согласилась на это, но только не сейчас.
Я хочу, чтобы на меня уже хоть кто-нибудь обратил внимание.
Я хочу выключить свет во всем здании, поставить парочку прожекторов и громко пронзительно закричать: я здесь! Заметьте меня, хоть кто-нибудь, черт возьми! Я все еще существую! Но, боюсь, даже в этом случае они будут чертовски слепы.
Единственное доказательство того, что они помнят о моем существовании – неизменная тарелка с противным неизвестным содержимым желеобразной консистенции строго два раза в сутки.
Утром и вечером.
Я ем лишь когда за тем малюсеньким окошком светло, и когда за ним господствует беспроглядная тьма.
Несколько раз у меня возникают мысли о том, чтобы объявить голодовку и напрочь отказаться от блевотных каш. Но ведь это будет означать мой протест, а как следствие непокорность. Непокорность противоречит воле солдата оздоровления, верно? Протесты характеризуют исключительно Еву…
Я схожу с ума.
Воспоминания изо дня в день прожигают дыры в моей памяти, будоража сознание. Я вспоминаю Аарона, его невозмутимый взгляд, который мгновенно теплел, как только он смотрел в мою сторону.
Он изменился.
Тот беззаботный и привлекательный университетский преподаватель, который одним лишь взглядом доводил студенток до мурашек – остался в прошлом. Теперь же он хладнокровный и расчетливый убийца, защищающий близких. Стал черствым и суровым, безразличным ко всему, и теперь он практически соответствует цвету своих глаз. Такой же холодный и морозный, как древняя глыба льда, излучающая холод полярной ночи.
Аарон не достоин всего того, что с ним происходит.
Он всего лишь хотел абстрагироваться от властного отца, работать на обыкновенной работе, жить в доме, купленном на свои деньги, и любить того, кого он действительно хочет любить. Отец же предлагал все с точностью наоборот: жениться на дочери его давнего приятеля и партнера по бизнесу, жить в огромном семейном особняке и работать заместителем собственного отца.
Но Аарон прекрасно осознавал, что работать с отцом все равно, что жить по его указке. Кто захочет в двадцать шесть жить с отцом, работать на отца и подчиняться каждому отцовскому приказу?
Бьюсь об заклад – ни один здравомыслящий человек в мире.
Боже… как там поживают мама, Иззи и все остальные члены нашей группы? Что сейчас творится с мамой? Надеюсь, они не глупят и не строят грандиозный план по моему спасению… Надеюсь, они не знают, где я нахожусь и не планируют в любой момент попасть под пули военных, которые тщательно охраняют территорию корпорации зла.
Я по привычке сворачиваюсь калачиком, терплю уже ставшей привычной боль в бедре и крепко сжимаю веки, пытаясь не взорваться от нахлынувших воспоминаний…
– Только не говори, что еще ни разу не стреляла, – Джеймс в привычной манере ухмыльнулся, продолжив удерживать сигарету меж зубов.
Я расплылась в глупой улыбке, беззаботно пожав плечами, а он направил изумрудный взгляд в небо, широко улыбнувшись.
– Черт возьми, Финч, как ты собралась выживать?
Парень прикоснулся к поясной кобуре из черной кожи и одним движением руки мгновенно достал небольшой пистолет, протянув его мне. Пару секунд он выжидающе смотрел в мою сторону, кивнув на оружие.
Я замахала головой и, приподняв руки перед собой, инстинктивно отошла назад.
– Нет, нет… я не…
– Мать твою, Финч, не выделывайся, – раздраженно отмахнулся рыжеволосый, свободной рукой удерживая сигарету. – А если нас рядом не будет? Ты что, пойдешь на верную смерть, широко расставляя руки? Не прикидывайся монашкой, я же знаю, что ты можешь.
– Ты слишком переоцениваешь меня, Джей, – усмехнулась я, продолжив разглядывать ствол. – Просто… я еще не готова.
– Брось, ты никогда не будешь готова убивать, – констатировал он, выдохнув серый дым в небо. Едкие клубы табачного дыма мгновенно растворились в воздухе, унесенные очередным потоком ветра.
Через мгновение он устремил дуло пистолета куда-то вниз и подошел чуть ближе к краю крыши библиотеки. Пару секунд прицеливался, и в воздухе раздался оглушительный выстрел, пугающий ворон на соседних деревьях, и меня в том числе. Ствол оружия нервно дернулся в момент выстрела, но парень демонстративно поднял его вверх, одним лишь кивком приглашая меня посмотреть на свое «творение».
– Двести десятая, – с гордостью сообщил Джеймс. – Теперь ты.
Я съежилась от пронзительного выстрела, нервозно проводя рукой по волосам. Закусив щеку с внутренней стороны, я делала шаг за шагом, пока не оказалась на одном уровне с рыжеволосым. Наклонилась вперед, опираясь об холодные перила крыши, и уловила музу, прибитую к асфальту. Ее мозги напрочь размазало по всей дороге, а своим мертвым телом она припечатала другого мертвеца. Теперь он выглядит как таракан, который не может перевернуться со спины, безуспешно болтая в воздухе руками и ногами.
Одним выстрелом он обезвредил двух мертвецов.
Мне определенно стоит поучиться у этого парня.
– Зачем… зачем вы с Робертом ведете счет убитым зомби? – с сомнением в голосе спросила я, продолжив разглядывать трупы с высоты шестого этажа.
– Да по приколу. Надо же как-то развлекаться после этого чертового конца света, – с ухмылкой ответил Джеймс, беззаботно пожав плечами. – Лично мне нравится ощущение того, что с каждой убитой музой я ощущаю себя неким санитаром леса. Только без леса. Понимаешь, о чем я?
Я мельком кивнула, отпустив холодные перила.
– У тебя нет ощущения, что ты убиваешь людей, хоть и бывших?
В воздухе раздался его приглушенный смешок.
Он в очередной раз вдохнул табачный дым и выдохнул серые клубы в небо.
– Думаешь, они задумываются о том, что жрут живых людей? – он пождал губы с горькой усмешкой на устах и на мгновение опустил голову. – Не думаю, что у них в мозгах есть какие-то мысли. Так почему мы должны хоть на секунду задумываться об этом, когда на нас надвигаются эти твари? Не знаю как тебе, но мне моя жизнь намного дороже, чем бесполезная жизнь очередного трупака.
Я лениво пнула небольшой камень, максимально оттягивая момент, когда возьму пистолет, и спрятала руки в широкие карманы черной толстовки, которую одолжила у Аарона. Она на пару размеров больше, отлично сохраняет тепло и… пахнет тем, кого я до безумия люблю.
– Ты же что-то постоянно записываешь, так? – внезапно раздался вопрос со стороны рыжеволосого. Любопытный взгляд двух изумрудов направился в мою сторону, а небольшая челка – самая длинная часть волос приятного морковного оттенка – продолжила извиваться на ветру. Я коротко кивнула, и его уст мгновенно коснулась мимолетная улыбка. – Что бы ты там не писала… книгу, рассказ или просто моменты из нашей чертовой жизни… – Джеймс подавил глухой смешок, устремив взгляд в хмурое небо. – …я уверен… когда-нибудь эту историю узнают миллионы людей. Через десятки, сотни, а может быть и тысяч лет. Когда нам всем удастся спасти этот чертов мир от кровожадных тварей, тогда мы станем легендами… людьми, которые держались до конца… до победного. Которые мужественно сражались за собственную жизнь, отбиваясь от чокнутых зомби и корпорации зла. Знаешь, возможно, наша группа входит в десятку абсолютно таких же выживших групп по всему миру, ты можешь себе это представить?!
– Я предпочитаю думать, что по всему миру еще много выживших, – призналась я, съежившись от ледяного ветра.
– Я бы не был таким оптимистом, – Джеймс выразительно заиграл бровями. – Финч, я разочаровался в этом гребаном мире еще несколько лет назад, задолго до конца света. Большинство людей – жалкие офисные планктоны, которые не могли справиться даже с кулером для воды, а что касается спасения собственных и уж тем более чужих жизней…
Он громко выдохнул, продолжив разглядывать серые тучи.
– Нас никто не готовил к концу света, – констатировала я, поглядев на него со стороны. – Невозможно к этому подготовиться. Мы все жили обычной жизнью, по-своему выживали в мегаполисах, стремились к более комфортной жизни…
– Ага… без конца откладывали зарплату, экономили на еде, проходили мимо той одежды, которая нравится, покупая более дешевую. И все это время уверяли себя, что когда-то в будущем будет лучше. Только вот никто не знал, когда настанет это призрачное будущее. И вот оно настало, но теперь никому неважно сколько у тебя денег и какая на тебе одежда. Сейчас господствует лишь один закон по всему миру – закон джунглей, – рыжеволосый прочистил горло, горько усмехнулся и вновь затянулся сигаретой, небрежно стряхнув пепел. – Убей – или будешь убит, выживает лишь сильнейший. Гребаный конец света уже отсеял слабых… или объединил более слабых с сильными, которые в любой момент могут встать на их защиту.
Он направил невозмутимый взгляд в мою сторону, от привычных насмешек не осталось и следа. Джеймс раскрыл ладонь, протянул оружие и выразительно кивнул.
Я нервно сглотнула, рассматривая прочный корпус пистолета.
– Выбор за тобой, Финч. Кем ты хочешь стать: жертвой или одной из выживших?
Глава 5
Мам, я такая дура.
Я была чертовски не права. Я не должна была хлопать дверью перед твоим лицом и убегать из дома. Возможно, в таком случае мы бы не расстались с тобой на несколько месяцев и не жили в страшном ожидании завтрашнего дня…
Даже представлять не хочу, что ты пережила за эти пять месяцев без дочерей… какие мысли лезли тебе в голову, и как ты еще не бросилась на растерзание музам навстречу верной смерти.
Я такая дура…
Даже сейчас я лежу в вакуумном пространстве, окруженная стеклянными стенами, и разговариваю с самой собой. Точнее с тобой, но ты меня не слышишь. А как многое я бы хотела тебе сказать…
Например, насколько конец света перевернул мое видение мира, а гребаная санация Дианы изменила сознание. Я больше не боюсь ходячих трупов, которые бродят по несколько сотен на каждой улице. А знаешь… теперь я никого не боюсь.
Музы не причинят мне вреда, а напротив – могут послужить неплохим оружием, если научиться грамотно ими управлять. Для выживших людей я могу послужить отличным сообщником на вылазках, который точно не погибнет от рук зомби. А для корпорации зла… я не знаю, что они хотят, но меня вот уже несколько суток не покидает чувство, что они не навредят мне.
Возможно, я очередной эксперимент, вышедший из-под контроля.
Возможно, они вшили мне кучу датчиков, чтобы отслеживать каждый скачок пульса.
Возможно, у меня слишком бурная фантазия, и все что происходит вокруг меня – иллюзия.
А что, если я прямо сейчас лежу без сознания в этой стеклянной клетке, поэтому меня никто не видит?! Поэтому я для всех остальных словно прозрачное стекло?
Я опускаю ноги на пол, встречаясь с ледяной поверхностью кафеля. Бедро мгновенно дает о себе знать привычной ноющей болью. Камеры и свет тут же реагируют на движения: потухший свет во второй половине палаты мгновенно зажигается в ответ на раздающиеся поблизости звуки, а камеры с бесконечно мигающими красными точками тут же поворачивают головы в мою сторону.
Нет, я нахожусь в реальности.
Техника не может врать, ведь так?
* * *
– Ты очень красивая, – тихим голосом сообщила Кэти. Заправив выбивающуюся прядь мне за ухо, она продолжала расчесывать остальные волосы. – Но я все-таки не понимаю, зачем ты хочешь обрезать их? Они же такие… такие… идеальные… ну, почти.
– Спасибо, Кэти, – со смущенной улыбкой ответила я, подавив смешок. – Это своего рода ритуал. Длинные волосы – это, во-первых, не практично в наших условиях: в любой момент за них может ухватиться муза, да и их приходится постоянно завязывать то в хвост, то в пучок, а это меня чертовски раздражает… А, во-вторых, они ассоциируют меня с прежней Евой. Та Ева не умела защищаться, не умела убивать муз, не умела постоять за себя и своих близких. Она умела лишь убегать от опасности с трясущимися коленками, – мои брови угрюмо встречаются на переносице. – Я не хочу быть такой, понимаешь?
– Понимаю, – печально вздохнула Кэти, продолжив медленно натягивать прядь за прядью. – И все-таки мне было бы жалко…
– Кэти, просто режь и все, – сдержанно бросила я.
Меня начинала раздражать ее медлительность.
Позади раздался ее досадный вздох и, наконец, скрежет металла ножниц. Она аккуратно взяла в охапку мои волосы, крепко сжала их в кулак и неуверенно преподнесла ножницы к прядям. Я уловила ее обеспокоенный взгляд сквозь зеркало в холле и уверенно кивнула.
В воздухе раздался неприятный скрежет ножниц. Металл столкнулся с шоколадной копной, и Кэти с трудом обрезала первые густые волосы. Ее хмурый взгляд сосредоточенно скользил по моему затылку, и с каждой секундой ее хватка ослабевала, что могло означать одно – совсем скоро в этом зеркале я увижу обновленную Еву Финч.
Минута, две, три…
В конце концов, затылок окончательно избавился от тяжести густой копны, и спустя мгновение Кэти приподняла шоколадный хвост, сжатый в детском кулачке – остатки прежней Евы.
В бледно-серых глазах промелькнул страх вперемешку с недоумением. А я ликовала, оглядев в зеркале грубо обрезанные концы, которые обрамляли худощавый овал лица.
Ну, здравствуй, Ева.
Теперь ты уже не будешь прежней.
Ты не должна быть прежней.
* * *
Мне чертовски не хватает дневника.
Изо дня день сознание изводит меня воспоминаниями, намереваясь свести с ума. Быть может, это очередной опыт корпорации зла? Быть может, они вкололи какую-то дрянь, бросающую вызов памяти?!
Я ничего не понимаю. Я ничего не знаю… я ничего не знаю, кроме крика, вырывающегося из груди, но так и не обретающего словесную оболочку.
Понимаю лишь одно – я чертовски по всем скучаю. По Аарону, по маме, по широкой улыбке Иззи, по заумным словечкам Кэти и детским приколам Тони. Скучаю по безумным выходкам Джеймса и Роберта и… скучаю по нашим душевным разговорам с Сэмом на крыше библиотеки…
– Эй, Сэмми! – с улыбкой окликнула я, вступив на ровную поверхность крыши. – Рон просил передать тебе бинокль.
– Какого черта, Ева? – проворчал парень, лениво поворачивая голову в мою сторону. – Я же просил тебя не называть меня так…
Он лежал на спине, раскинув руки в стороны. Вокруг него были разбросаны различные принадлежности для того, чтобы провести ночь на крыше, следя за обстановкой вокруг библиотеки. Я спотыкнулась об его рюкзак, замечая небольшой ручной фонарик в его руке. Сэм намеренно направил яркий свет мне в глаза, ослепляя путь.
– Зачем ты постоянно разбрасываешь вещи вокруг себя? – я поморщилась от яркого света фонаря, протянув ему бинокль.
– Что за глупый вопрос? – в воздухе раздалась его привычная ухмылка. – Конечно же, чтобы знать, что ко мне кто-то подходит на случай, если я засну, – он энергично замахал рукой, приглашая к себе. – Иди сюда, покажу кое-что…
– Надеюсь, это «кое-что» не выходит за рамки восемнадцать плюс? – я усмехнулась, растолкнув рюкзак и бренчащие консервные банки, устроившись рядом с ним. Затем не спеша согнула руки в локтях и подложила ладони под затылок.
– Не дождешься, Финч. Моя роза не для тебя цвела, – с сарказмом произнес он, искоса понаблюдав за мной со стороны.
Через мгновение его взгляд, в сочетании с вялой ухмылкой, начал скользить по бескрайнему небу, усыпанному бесконечными звездами. Сегодня они как на ладони: какие-то слепят как-никогда, какие-то менее заметны, а какие-то и вовсе теряются на фоне сверкающих небесных тел.
– Смотри, вон видишь? – его указательный палец взлетел вверх к темно-синему небу. – Видишь те пять ярких звезд? Их расположение напоминает букву «W», – я пристально оглядела бескрайнее небо и спустя несколько секунд уловила очертания знакомой буквы английского алфавита из небесных светил. – Это созвездие «Кассиопея», довольно редкое явление весной, но нам повезло. Похоже, перемены наступают не только на Земле, но и во всей Вселенной. И это… чертовски пугает.
– Почему его назвали «Кассиопея», а не в честь буквы? – поинтересовалась я, разглядев знакомые очертания.
– Его назвали в честь жены древнегреческого царя Кефея, – с его губ слетела легкая усмешка. – А впрочем, без разницы, как называют это созвездие. Без разницы какие названия имеют другие астрономические объекты. Это ведь только земляне называют солнце солнцем, звезды звездами, а планеты планетами… Возможно, вокруг нас находятся тысячи цивилизаций, каждая из которых присвоила всем небесным телам совершенно иные названия. У них могут быть тысячи имен… а самое интересное, – его голос сорвался на заговорщический шепот, – от этого они не перестают выполнять свои функции. Они просто существуют как неотъемлемая часть Вселенной и плевать хотели на то, что их кто-то считает прекрасными… или непригодными для жизни…
– Ты здесь книжек про астрономию начитался? – усмехнулась я, повернув голову в его сторону.
– Да, – коротко бросил он, едва сдержав лучезарную улыбку. – Черт возьми, Финч, я серьезно! Мне была интересна тема космоса еще задолго до… конца света. Ты только подумай… человечество изучило лишь малую часть космоса, и никто не знает, что там дальше, за пределами нашей галактики. Даже свою галактику мы не можем изучить вот уже десятки лет! И навряд ли изучим в ближайшие десятилетия… Не изобрели еще такого оборудования, которое смогло бы увидеть дальше тринадцати миллиардов световых лет. Представляешь, у нас нет информации о размерах Вселенной… Ученые говорят, что она постоянно увеличивается, а значит – бесконечна. Но мне кажется, они либо лукавят, либо что-то недоговаривают… ведь у любого начала должен быть конец.
– Не знала, что ты так глобально мыслишь…
– Когда я размышляю о других планетах и космосе в целом – наши проблемы кажутся мне такими ничтожными и никчемными, – Сэм сделал паузу, испустил тяжкий вздох и продолжил. – Мне нравится это состояние, ведь по масштабам Вселенной мы просто маленькие крупицы. Нет… даже не крупицы… мы атомы, которые продолжают вариться в дерьме, созданном своими же руками… Знаешь, мне иногда кажется, что Вселенная наказала нас за все наши грехи и бросила на произвол судьбы. Да, черт возьми! – он усмехнулся, запрокинув руки под голову. – Тот, кто создал все живое… тот, кто создал Вселенную – покинул нас. Он явно разочаровался в этой планете, зараженной не смертоносным вирусом, а самим человечеством. Быть может, это и есть очередное вымирание всего живого на Земле, как это было с другими видами и цивилизациями миллионы лет назад…
Я беззаботно пожала плечами.
– Не знаю… возможно ты прав, а возможно и нет. Никто никогда не узнает правду, по крайней мере, поколение выживших уж точно, – я сделала паузу, громко выдохнув. – Ты только что сказал про бога… ты веришь в него? Веришь в то, что он может спасти нас? – я поджала губы, увлеченно щелкнув костяшками пальцев. – Знаешь… мне всю жизнь твердили, что где-то там далеко-далеко существует мега-человек под пресловутым названием «бог», который расписал всю твою жизнь еще задолго до твоего рождения и следит за каждым шагом… и еще ему обязательно нужно поклоняться, благодарить и молиться. Это сложно, но… в осознанном возрасте мне начало казаться, что люди вокруг словно одержимы религией. При этом я не переставала верить в какую-то могущественную силу, которая действительно существует, и напрочь перестала соблюдать какие-то религиозные ритуалы наподобие молитвы перед приемом пищи и прочие атрибуты. Прости, если тебя это заденет, но это мое субъективное мнение, и я его ни в коем случае не навязываю…
Сэм издал глухой смешок. Он лениво провел рукой по лицу, большим и указательными пальцами поправил брови и тяжело выдохнул.
– Финч, ты имеешь полное право на любую точку зрения, можешь не извиняться, это глупо. А я верю лишь во Вселенную, а она и есть – бог, – наконец произнес парень спустя несколько минут молчания. – Но только не тот, про которого нам рассказывали сказки с самого детства. Это не добродушный дедок с седой бородой, обмотанный в белую простынь, который решает какому человеку после смерти отправиться в ад или в рай, какого числа устроить землетрясение в Японии, и в каком году разбудить древний вулкан, чтобы его извержение унесло несколько сотен жизней… Вселенная – всего на всего определенный сгусток мощнейшей энергии… но никто никогда не узнает, как она появилась на свет. Ты никогда не задавалась вопросом, кто же создал того могущественного бога, которым всех нас запугивают с самого детства?
