Текст книги "Проклятый (СИ)"
Автор книги: Красная_Лилия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Реддл встал напротив Дамблдора, глядя ему прямо в глаза.
– Через пару минут по дороге я обнаружил мисс Паркинсон, а, как Вы уже успели заметить, к тому времени она уже была заколдована, по меньшей мере, час.
– Спасибо, мисс Грейнджер, – не глядя на девушку, произнес Дамблдор.
Реддл выглядел довольным.
– Гермиона, – повернулся он к гриффиндорке, – спасибо.
Профессор тепло улыбнулся, и пульс Гермионы участился, кровь прилила к лицу, сердце забилось быстрее, ударяясь о грудную клетку.
***
Обратно Гермиона брела уже не в сопровождении Снейпа. Вставая на спиральную лестницу, когда дубовая дверь кабинета медленно закрывалась, девушка слышала, как Дамблдор приносил Реддлу извинения, оправдываясь тем, что он обязан все проверить, чтобы отыскать виновника преступления. А вот ответ профессора Реддла утонул за закрывшейся дверью и током крови в ушах от быстрого движения лестницы. Единственным, что Гермиона успела расслышать, было:
– Я понимаю, директор, но прошу перестать подозревать меня во всем…
Так значит подозреваемым №1 был профессор Реддл, это была промашка Дамблдора, и это знание Гермионе ничего не могло дать, потому что ее то подозреваемыми так и оставались ее собственные друзья.
Безумная мысль вдруг посетила голову гриффиндорки: карта Мародёров. Гермиона знала, что Гарри хранит ее в коробке под кроватью, так что все, что нужно было сделать – пробраться в комнату.
В гостиной Гриффиндора почти никого не было, верно, потому что сейчас было, к удаче Гермионы, обеднее время. Тем не менее на диване с учебником по травологии в руках расположился Невилл. Проскользнуть мимо у девушки бы не получилось, так что:
– Привет, Невилл, ты Гарри не видел?
– Привет, Гермиона, – отрываясь от книги, в ответ поприветствовал Лонгботтом, – видел, вообще-то он только что ушел. Как это вы не столкнулись по дороге?
– Да уж, как это…
Гермиона уже собиралась ускользнуть, но Невилл вдруг спросил:
– У вас что-то случилось?
– У нас? – переспросила девушка.
– Ну, у тебя, Гарри и Рона. Давненько я не видел вас троих вместе. Знаешь, у вас за спиной обсуждают вашу размолвку все, кому не лень.
Размолвку… Разве они ссорились?
– У нас все хорошо, – пожалуй, слишком резко ответила Гермиона, но слова Невилла задели ее.
Но он… он был прав, а Гермионе так не хотелось этого признавать. Размолвка. Началось ли этого в этом учебном году или намного раньше? Да, это началось намного раньше: с тех самых пор, как с крестным Гарри, Сириусом Блэком, произошел несчастный случай.
В тот год из Азкабана бежали опасные волшебники, а дементоры, существа, охраняющие тюрьму, взбесились. От Рона Гермиона лишь узнала, что Сириус и Гарри о чем-то повздорили, и Гарри сбежал. А потом, ни Гермиона, ни Рон не знали всей истории, но потом… видимо, Сириус отправился в погоню. И его нашли ни живым, ни мертвым. Он получил поцелуй дементора.
С того самого момента Гарри изменился. Рон и Гермиона старались никогда не поднимать тему его крестного. Они не упоминали его имени, не расспрашивали друга о случившемся, а Гарри… все больше замыкался в себе. Почему они не замечали этого?
Слава Мерлину, никакого запретного заклинания для девочек на мужской половине не было. И Гермиона уже была в нужной комнате. Благо, как и ожидалось, здесь никого не было. Она медленно опустилась рядом с кроватью друга. Глубоко вздохнув и пообещав обязательно извиниться за это перед Гарри, Гермиона вытащила на свет коробку. Открыв ее, она обнаружила там и мантию-невидимку, и трофей в виде клыка василиска, и осколок зеркала Сириуса, и деревянную флейту – подарок Хагрида, и еще кучу всяких памятных сердцу вещей. Гермиона взяла лишь карту, поместила ее в глубокий карман мантии и, никем не замеченная, ускользнула в собственную комнату. Улегшись на кровать, положив перед собой карту, девушка произнесла:
– Клянусь, что замышляю только шалость.
***
Гермиона неслась по коридорам Хогвартса с опасной для жизни скоростью. Если бы кто-то из преподавателей сейчас заметил ее, наверняка бы оштрафовал на целые 20 баллов. Но гриффиндорке было плевать: она нашла Рона, поговорить с которым была намерена с самого утра. Его она первым заметила на карте мародеров.
Промчавшись по лестницам на 8 этаж, зайдя в самый тупик, где находился сейчас не использовавшйся класс, принадлежавший в прошлом какому-то непутевому профессору ЗОТИ, Гермиона, полная решимости и нетерпения, открыла дверь.
Перед ее глазами предстала по-настоящему немыслимая картина: ее лучший друг Рон Уизли, гриффиндорец до мозга костей, мило беседовал с сидевшей прямо на парте слизеринкой Дафной Гринграсс, вертевшей в руках букетик цветов.
Они резко обернулись на звук отворяющейся двери. Дафна соскочила на пол, Рон выпрямился. На его лице читалось изумление.
– Так вы… – пролепетала Гермиона.
– Гермиона, только не паникуй и, ради Мерлина, не делай никаких выводов, – вскинув руки, начал Рон.
– Слишком поздно, Рональд Уизли, – грозно заметила Гермиона, сложив руки на груди, – я уже сделала пару выводов, говорящий явно не в твою пользу.
– Гермиона…
– Во-первых, внеси ясность, все то время, что ты пропадал, ты был здесь?
– Ну, не только здесь, – поправил Рон.
– Вы встречаетесь?
Рон и Дафна переглянулись, она утверждающе кивнула, и Уизли ответил, взяв слизеринку за руку.
– Да.
– Почему ты скрывал это?! – взорвалась Грейнджер. – Ты хоть представляешь, что творилось в моей голове, пока вы с Гарри постоянно исчезали? Рональд Уизли, ты..! настоящий… предатель!
– Отлично, да, именно этого я от тебя и ожидал! – начал кричать Рон. – Предатель? Почему? Потому что девушка, которая мне нравится со Слизерин?
– Рон, – успокаивающе позвала Дафна.
– Ах, со Слизерин?! Ты думаешь, что дело в этом? Я бегала за тобой как хвостик, пыталась всё разузнать, переживала, да я… а ты просто взял и всё скрыл! Вот чего стоит наша дружба? – голос Гермионы дрожал.
– Дафна, – обратился к вросшей в свое место девушке Рон, – встретимся позже.
Гринграсс мигом покинула комнату.
– Прости, – прошептал Рон.
Гермиона тяжело дышала, слезы текли по щекам. Рон подошел к ней ближе, крепко сжав подругу в объятьях.
– Ну, прости, – снова повторил он.
Гермиона попыталась взять себя в руки, но обижаться долго на такую глупость она не могла. Гриффиндорка скоро успокоилась и освободилась от объятий.
– Паркинсон, – прошептала она, – тоже знала о вас?
– Да, откуда ты…
– Ведь это были не вы? Не вы ее прокляли?
Выражение лица Рона сменило растерянность на недоумение.
– Ты… думала это мы?
– Я не знала, что думать, Рон, потому что не знала, какую тайну ты скрываешь.
Рон согласно кивнул.
– Только потому, что сам виноват, я не буду злиться на тебя. Я знаю, я виноват не только, потому что ничего не рассказал тебе, но и потому что бросил тебя. И хотя я злился на Гарри, но отстранился от тебя.
Рон опустил голову, он не мог взглянуть Гермионе в глаза. Но бояться ему было нечего… потому что девушка уже простила его.
* Восточная сладость из теста с медом.
========== Глава 7. О чём думает Снейп? ==========
Гермиона обещала хранить тайну Рона и Дафны с тем лишь условием, что Рон как можно быстрее расскажет все и Гарри. Но сделать это было достаточно сложно. Только увидев друзей, Поттер сбегал, а если тем и удавалось его поймать, он не выходил на контакт, разговор не вязался.
Набравшись смелости, Гермиона поделилась с Роном подозрениями, касающимися Гарри. Ответ её Рона поразил:
– Я тоже думал об этом, и из-за этого мне стыдно даже больше, чем из-за того, что я скрывал Дафну. Я видел ту ссору с Паркинсон. Она та еще стерва: поносила родителей Гарри и… Сириуса.
Гермиона закрыла глаза, тяжело вздыхая.
– Нет…
– Пусть это прозвучит грубо, но она заслужила. Назойливая тупица. И если это сделал Гарри, я понимаю его и поддерживаю.
– Нет, – Гермиона покачала головой, – что бы Паркинсон ни выкинула, отвечать на это проклятьем? Это неправильно.
Рон пожал плечами.
– Гарри изменился. Почему он сторонится нас?
Рон взъерошил волосы.
– Мы сделали что-то не так?
Но Гермиона не знала, что на это ответить, потому что ее и саму мучил этот вопрос.
***
Зима начинала набирать обороты. Наконец-то выпал снег. Он шел, практически не прекращаясь. Озеро превратилось в ледышку, а холмы сменили зелено-серый окрас на белый.
В замке стало куда холоднее, чем раньше, и, конечно, как всегда в подземелье можно было делать мороженое. Уроки Снейпа, адские для всех факультетов, кроме Слизерина, стали еще более невыносимыми, так как профессор никак не заботился о тепле. Греясь от котлов, ученики молились об окончании урока.
Снейп сегодня был весьма тих и непридирчив. Досталось разве что Невиллу, который накалил зелье слишком сильно, и то вместо положенного розоватого оттенка стало ядовито-зеленым. Вонь, исходящая из котла гриффиндорца, не могла пройти мимо носа Снейпа.
К слову, не только зелье Невилла было ядовито-зеленым, все оживленно перешептывались, подмечая цвет глаз Драко Малфоя.
– С какого перепуга они у него зеленые? – шептал Гермионе Рон.
Тем временем Снейп, видимо заскучавший, подошел к Гарри. Тот неплохо справлялся с заданием, но профессор нашел, к чему придраться.
– Поттер, почему на вашем котле непонятные пятна?
Гарри ошарашенно оглядел котел, но не обнаружил никаких пятен.
– Сэр? – переспросил он.
– Вот тут, внизу, – указал Снейп. – Пять баллов с Гриффиндора за несоблюдение санитарных норм.
Гарри сжал под партой кулаки, стиснув челюсть, чтобы не сказать лишнего.
Наконец урок был закончен. Ученики с облегчением собирали свои вещи, когда Снейп подозвал Гарри к себе. Они говорили достаточно тихо, но Гермиона и Рон, а также многие другие любопытные ученики, подвинувшиеся ближе, могли расслышать, о чем была речь. Снейп обвинял Гарри! То есть он не делал это напрямую, но явно намекал.
– Вы поссорились с мисс Паркинсон в тот день, – утверждал профессор.
– Я этого не отрицаю, сэр.
– Вы встречались с ней после этого? Скажем, вечером, часов в пять.
Гарри долго не отвечал: кажется, до него начали доходить явные намеки Снейпа.
– Сэр… вы намекаете..?
– Ответьте на вопрос, Поттер.
Гермиона прикусила губу, вскинув взгляд на Рона. Остальные ученики замерли в предвкушении.
– Я не встречался с Паркинсон после завтрака. Более того, я вообще не видел ее после.
– Тогда где вы были в момент нападения?
– Я занимался.
– Кто-то может это подтвердить?
Гарри молчал.
«Ну же, Гарри! – хотелось выкрикнуть Гермионе. – Ведь это же не ты?!»
На лице Сейпа появилась торжествующая усмешка.
– Я могу подтвердить, – врезался в тишину голос человека, от которого можно было ожидать подобного в последнюю очередь.
Драко Малфой подошел к преподавательскому столу.
– Профессор, – как обычно растягивая слова, начал Драко, – мне кажется, в классе слишком людно, вы не находите?
Лицо Снейпа было непроницаемым, а затем:
– ВСЕ ВОН! – вскричал он, и класс мимолетом опустел.
***
Старосты Гриффиндора стояли в коридоре самом близком по пути к подземелью. Они пропускали урок травологии, но это было не важно.
– Черт возьми! – ходя из стороны в сторону, восклицал Рон.
Гермиона сидела на подоконнике, кусая из без того уже покусанные губы.
– Черт. Черт побери! Мерлин в гробу перевернись! – Рон, резко обернувшись к Гермионе, воскликнул, – Какого черта?! Малфой?!
Гермиона не нашла, что ответить, да она бы и не успела, потому что изо рта Рона снова полился шквал брани. Пытаясь фильтровать нецензурную лексику друга, Гермиона, в отличие от него, не злилась на Гарри.
– Я рада, – прошептала она.
Рон остановился на полуслове и обернулся к подруге.
– Я рада, потому что, – Гермиона облизнула губы, – если Гарри тогда был с Малфоем, это означает, что он не проклинал Паркинсон.
Рон молчал, эта мысль только сейчас пришла в его голову.
– Черт побери, – выдохнул он.
– Все встало на места, – пробормотала Гермиона.
– Думаешь, все это время он тусил с Малфоем? Только подумать, с Малфоем!
– А ты все это время тусил с Гринграсс, – ядовито заметила Гермиона.
Рон почесал затылок.
– Ну да. Но она не Малфой!
Послышались шаги, и через секунду перед взором Гермионы и Рона предстали двое: донельзя рассеянный Гарри с растрепанными волосами и съехавшими очками и не менее рассеянный Малфой, который, заметив гриффиндорцев, принял обычный пренебрежительный вид. Оба остановились напротив Гермионы и Рона.
– Свободен, Малфой, – положив руки в карманы, проговорил Рон.
– Знай, Уизли, сейчас я не отвечу тебе только из-за Поттера, – холодно ответил Драко и, получив от Гарри согласный кивок, удалился.
Гермиона поднялась с подоконника, она подошла как можно ближе к Гарри.
– Ты как? – обеспокоенно спросила она
– Все нормально.
Но Рон вовсе не собирался любезничать, и шквал его ругательств теперь достиг виновника их появления:
– Какого чёрта только что было?
– Что именно? – насмешило поинтересовался Гарри.
– Я спрашиваю, какого черт возьми Мерлина, только что произошло? Малфой заступается за Поттера? Сейчас потолок не обвалится?
Гарри посмотрел вверх.
– Трещин вроде бы нет.
– Гарри… Ты собираешься, ***, отвечать или нет?
– Рональд! – возмутилась Гермиона. – Гарри, скажи нам.
– Почему я должен оправдываться?
– Гарри, прошу тебя, – умоляюще прошептала Гермиона.
Взгляд Гарри смягчился.
– Мы с Драко занимались пару раз.
– «Мы с Драко», – передразнил Рон, – ты это, ***, слышала? С этим слизеринским ублюдком!
– Я не собираюсь выслушивать это от тебя, Рон.
– Так вы теперь закадычные дружки? Будешь его защищать?
– Он просто помогал мне с зельевареньем.
– Малфой помогал! Вы только послушайте…
– Поговорим об этом, когда ты остынешь, – кинул Гарри и ушел прочь.
Рон было собирался бежать за ним с явным намерением разбить другу нос, но Гермиона успела схватить разъяренного Уизли за руку.
***
Снейп этим вечером пребывал в самом прескверном настроении, которое у него когда либо было. Он выставил себя полным глупцом перед всем 6 курсом Слизерин и, что еще унизительнее, перед недоумками гриффиндорцами.
Можно ли было ожидать такого плевка со стороны своего лучшего ученика? А это глупое растерянное выражение лица Поттера? Он явно притворялся, торжествуя всем своим нутром над поражением Снейпа!
Под горячую руку снова попался Невилл Лонгботтом, который забыл свой котел в классе. Он кричал на бедного Невилла не меньше 5 минут, на чем свет стоит обвиняя его во всех грехах. После чего, воспользовавшись ситуацией, снял с гриффиндорца добрые 20 баллов. Невилл, чуть не потерявший сознание, убегал из подземелья, сверкая пятками.
Сейчас Снейп направлялся к себе в комнату, мечтая о горячем кофе и хорошей книге, а еще – что вообще-то очень мило – о зеленых шерстяных носочках, связанных когда-то очень давно одной рыжеволосой леди.
Снейп почти был у цели, как вдруг услышал надвигающийся шум, похожий на шепот, от которого стыла кровь. Профессор остановился, достал палочку и резко обернулся, но никого не обнаружил. Шум прекратился. Все еще держа в руках палочку, Снейп быстрыми шагами побрел дальше.
А на следующий день Хогвартс облетела шокирующая и пугающая одновременно новость: профессора Северуса Снейпа прокляли.
Комментарий к Глава 7. О чём думает Снейп?
Еще одна занавесочка приоткрыта %) Но с Гарри я еще не закончила ;)
========== Глава 8. Рождество близко, беда близко ==========
С того самого дня, когда профессор Снейп обвинил Гарри, когда Малфой заступился за него, когда Рон и Гермиона попытались выяснить, что все-таки на самом деле произошло с их другом, когда они решили поговорить позже и, наконец, когда Снейпа прокляли, с того самого дня Гарри прекратил любые контакты с друзьями. Да и те в свою очередь не отставали: Рон, не на шутку разозлившись, полностью игнорировал Поттера, а опустившая руки Гермиона, которая хоть тщетно, но все еще пыталась примирить их трио, сдалась, затаив на Гарри обиду из-за его поведения, и с головой ушла в попытки разработки плана спасения профессора Реддла.
Тем временем все, кому не лень, обсуждали размолвку неразлучного трио, перетертая косточки им и Драко Малфою. И, как ни крути, а от истории с заступничеством пострадал в большей степени именно Малфой.
Слизеринцы никак не могли простить Драко того, что тот вступился за гриффиндорца, да не за абы какого, а за самого ненавистного из них – за Поттера. Даже Крэбб и Гойл заметно сторонились Малфоя. Драко, в свою очередь, не придавал этому никакого значения и, казалось, нисколько не переживал. Но когда различные слухи по поводу отношений Гарри и Драко достигли своего апогея, когда ученики засыпали обоих сотнями теорий о причине перемены цвета глаз Малфоя в зеленый, последний не выдержал, направо и налево снимая по 20 баллов с каждого, кто еще хоть раз рядом с ним скажет вслух эту чушь. Слизеринцы взъелись на Драко еще больше, отказываясь с ним контактировать, ну а он, вильнув хвостом, показал всем кукиш и демонстративно стал общаться исключительно с Гарри, который, подхватив идею Драко, так же демонстративно игнорировал тех, кто его донимал, и своих друзей в частности.
И вот именно это поведение Гарри раздражало Гермиону ни на шутку, да и в своем деле она не продвинулась ни на йоту, что буквально выводило её из себя. Так что Гермиона обычно прибывала не в самом лучшем расположении духа. Около двух раз в неделю по вечерам она вместе с профессором занималась в Выручай-комнате или классе ЗОТИ, совершенно недоумевая, как вообще можно сблизиться с ним.
Сам Реддл не подавал никаких намеков на то, что его хоть как-то интересует Гермиона. Он не задал ей ни одного лишнего вопроса, не касающегося темы своего предмета. Гриффиндорка хоть и предпринимала попытки с полпинка кота вывести профессора на контакт, но все они оказывались провальными.
Иногда на занятиях Гермиона замечала, насколько разным профессор Реддл может быть: например в классе он был самым радушным из преподавателей да и на одиночных занятиях тоже весьма милым, однако бывали такие моменты, когда выражение его лица становилось холодным, угрюмым, почти злым. Это происходило в те минуты, когда Реддл, сложив руки на груди и глядя мимо ученицы, задумывался, на пару секунд, а то и на минуты полностью уходя в себя.
Заставая его именно в таком положении, Гермионе нравилось думать, что именно сейчас она видит настоящего Реддла, а всё же остальное время профессор скрывается за маской. Гермионе нравилось наблюдать за профессором. Он словно не видел ничего вокруг себя, расслаблялся, срывал маску. Он напоминал статую из мрамора, холодную прекрасную, вот, вот готовую ожить и вцепиться тебе в горло. Это пугало, это завораживало.
Если он вот так просто раскрывается перед Гермионой, означает ли это, что он доверяет ей? С ней он чувствует себя достаточно комфортно? К неудовольствию Тома Реддла, да. Сам он еще не понимал этого и искренне недоумевал, почему в присутствии этой ученицы он вдруг опять дал слабину, а его тщательно-продуманный образ – трещину? Более того, Том прекрасно осознавал, что, по сути, его занятия были Гермионе не нужны, она и так отлично справлялась, лишь изредка делая незначительные ошибки, но он почему-то все время искал, к чему придраться.
Приближалось Рождество, приближались каникулы. Радовало и то, что времени у учеников с отсутствием зельеварения прибавилось. Только эта была не совсем правильная радость, не так ли? Тем не менее, все текло в привычном темпе, и покинувшие обычную рутину Парниксон и Снейп, этому никак не мешали, оба мирно посапывали в лазарете, пока готовилось специально зелье, которое вернуло бы их к жизни. Оно занимало много времени, а так как перед применением должно было настояться хотя бы около месяца, а для лучшего результата и большей силы – около двух.
Несмотря на опасное положение в Хогвартсе, замок просто не мог нагнетать обстановку еще больше, поэтому в один прекрасный день проснувшиеся ученики обнаружили Большой зал при полном параде: профессора постарались на славу, развесив рождественские украшения.
По традиции в зале стояло около двенадцати высоких пихт: одни были припорошены сверкающим снегом, на ветвях которых висели не таявшие сосульки, другие были увешаны золотистыми игрушками в форме месяца и звезд, а третьи держали на себе тысячи свечей.
И, пожалуй, только один ученик в Хогвартсе не радовался этому великолепию, только один ученик не чувствовал рождественского волшебства, отрицая все, что связано с зимним праздником.
***
Только Гарри Поттер вошел в Большой зал, как потерял всякий аппетит, вместо завтрака решив посетить лазарет. Сейчас там не было никого, кроме мадам Помфри и двух пациентов.
Гарри не знал, что вело его к Снейпу. Возможно, тому виной было приближающееся Рождество, больно напоминавшее о прошлом. И Гарри знал, что если бы Снейп был в здравии, то чувствовал себя точно так же. Гарри двигало чувство вины, чувство скорби. Он никогда не говорил, об этом с друзьями, но как-то ему довелось поговорить об этом именно со Снейпом.
Гарри присел на табуретку рядом с койкой Снейпа. Мадам Помфри не на шутку удивилась, увидев его рядом с зельеваром, однако ничего не сказала, точно почувствовав, что сейчас не время.
– Хорошо Вам, – прошептал Гарри, – Вас прокляли, а меня оставили мучиться одного. В конце концов, Вы все бросаете меня.
Гарри замолчал, вспоминая один из самых трагических и мрачных дней в его жизни, который он предпочел бы забыть:
В доме Сириуса, расположенном на площади Гриммо, 12 был старый чердак, в который крестный обычно сваливал весь ненужный хлам и в котором Гарри втайне так любил отыскивать разные интересные вещички в детстве.
С возрастом ничего не изменилось, и Гарри по-прежнему хотя бы раз в год посещал чердак. Вот и в рождественские каникулы на пятом курсе, когда Сириус отлучился в магазин, юноша взобрался на последний этаж.
На чердаке мало что менялось из года в год, но вот прямо перед носом стояла коробка, которой доселе здесь не было. Гарри с энтузиазмом принялся изучать содержимое, которое, впрочем, не представляло особого интереса: газетные вырезки, газеты, какие-то документы, названия которых Гарри и мельком не прочитывал.
Но кое-что, попав в руки мальчика, не могло не броситься в глаза. Это была фотография, вырезанная из «Ежедневного пророка», на которой его крестный почему-то стоял с табличкой узника Азкабана. Его волосы были спутаны, взгляд рассеян. Тогда Гарри с жаром схватился за остальные газеты и вырезки.
А когда Сириус пришел домой, весь мокрый из-за снегопада, но счастливый, Гарри прямо с порога спросил его о смерти своих родителей. Улыбка сползла с лица крестного, он искренне недоумевал, почему Гарри вновь спрашивает его об этом, но все же повторил историю, как дом Поттеров сгорел в огне.
Обвинение, ссора, побег.
Почему Гарри тогда не хотел слушать Сириуса? Почему не позволил ему спокойно всё объяснить? Почему даже тогда, когда крестный, задыхаясь от несправедливости и проступивших слез, прокричал, что не виновен, что всё это ошибка, почему даже тогда Гарри не захотел поверить ему?
Упрямец. Эгоист. Мальчишка с самомнением. Идиот. Тупица.
За обман он так обиделся на Сириуса, что заупрямился верить ему, не захотел верить очевидному. Не хотел понять, что всё это была ошибка правительства и суда, не желавших толком разобраться в деле. Запоздав, они все же всё исправили, успев разрушить Сириусу жизнь.
Почему Гарри не подумал тогда в первую очередь о нем? Почему свои чувства он ставил выше?
Все эти «почему» мучили Гарри теперь, он не мог найти ответа и не мог избавиться от них. А улыбка, сползающая с лица крестного, навеки врезалась в его память.
Сердце больно кололо каждый раз, когда Гарри представлял Сириуса, рассеянного и потерянного, застывшего на пороге, когда крестник, назвав его убийцей, выбежал вон. Наверное, Сириус скоро очнулся, потому и бросился в погоню.
Но в ту злополучную ночь из Азкабана сбежали опасные преступники. На их поиски отправили дементоров, которых и повстречал Сириус. Видимо, они приняли его за сбежавшего, ведь он когда-то уже был в Азкабане.
Все началось с нежелания Гарри слушать, а закончилось поцелуем дементора. И Гарри снова потерял дорогого ему человека.
Рождество – всегда было знаком беды. Гарри ненавидел его, как ненавидел себя за эту ошибку. Вспоминая о Сириусе тут же подхватывали другие воспоминания:
В год их гибели Гарри было три, но он до сих пор помнил одну четкую картинку из детства: пушистый снег ложится на его поднятые к небу ладошки, он хочет побежать домой, пока снежинки не растаяли, как вдруг громкий взрыв оглушает его; Гарри закрывает руками уши, начинает громко реветь, хочет побежать к маме, но он не видит дома, он видит лишь яркое горящее пламя и дым.
Гарри остался сиротой, его отдали на попечение к сестре его матери – Петунье Дурсль. Взрыв дома не был случайным, в этом было замешано темное волшебство, в чем никто не сомневался, но и разбираться не собирался, повесив вину на единственного волшебника, находившегося в тот день близ дома Поттеров, на Сириуса Блэка.
Около 7 лет Сириус провел в тюрьме Азкабан. Со сменой министра дело было пересмотрено, и за неимением каких-либо весомых доказательств его выпустили. Первое, что сделал Сириус, это забрал Гарри от Дурслей. С тех пор он стал для мальчика отцом и другом. И вот как Гарри отплатил ему.
Что же касается Снейпа и причины, почему Гарри навещает его, почему чувствует некую связь? Дело в том, что уже после трагедии в комнате своего крестного Гарри обнаружил запертый ящик, в котором было сохранено несколько писем и странных фотографий.
На одной из них его мама Лили ярко улыбалась, шутливо пихая в бок недовольного черноволосого юношу с крючковатым носом, который до жути напоминал Гарри Снейпа.
А одно из писем было написано Сириусом, но так и не отправлено адресату. Адресатом был Снейп. А в письме Сириус глубоко сожалел о смерти Лили и извинялся, что находясь поблизости, он не смог предотвратить беды. Последняя строка совсем выбила Гарри из колеи: «Мы оба потеряли дорогих нам людей: я потерял друзей, а ты потерял возлюбленную».
До крови закусив губу, вцепившись в табурет, Гарри пристально смотрел в иссохшее лицо Снейпа, словно стараясь проникнуть в мысли профессора и забыть о своих собственных.
Сегодня Гарри больше никто не видел, но и никто не искал его.
***
Приближающихся каникул Гермиона ждала с нетерпением. И пусть это будут две недели отдыха от учебы, но зато Гермиона будет дома. Наконец Гарри, Рон, профессор Реддл, его кот и все проблемы оставят её в покое. Она отдохнет и, может быть, на свежую голову придумает, как помириться с Гарри и как все же найти вещь, с помощью которой она сможет расторгнуть демонический контракт.
Гермиона была переполнена надеждами, но Дьяволу было суждено их разбить.
– Нет, нет, нет, куколка, ты уедешь, а у нас тут Апокалипсис разверзнется. Ты давай прекрати мечтать о теплой кроватке своей и радужном празднике в кругу семьи. Я знаю, что требую многого, но тебе надо поторопиться.
Гермиона не могла поверить в слова кота: она должна была все каникулы проторчать в Хогвартсе! Это было ужасно несправедливо и обидно, но ничего поделать девушка не могла, все же Дьяволу было виднее.
– Но твой план по сближению оказался провальным! Ничего получше придумать не мог? – возмущалась Гермиона, поливая кота грязью, чтобы отвести душу. – Сколько занятий уже было? А сколько раз мы поговорили о чем-то, кроме этих занятий? И как, по-твоему, я разузнаю об этой вещи?! Что ты там говорил? Не можешь сказать мне? Только если я догадаюсь, да? Ну так давай сыграем в 100 вопросов?
Гермиона все больше разражалась. Кот же невозмутимо смотрел на нее, а потом, почесавшись, сбежал, оставив девушку наедине с собой.
***
Гермиона была настолько зла, что ее и без того пышные волосы, стали похожи на бомбу замедленного действия, метавшую искры. Девушка направлялась на очередное занятие с профессором Реддлом, которое на этот раз проходило в классе.
Гермиона постучала в дверь перед тем, как войти. Она глубоко вздохнула, приготавливаясь к двухчасовой пытке. Из-за двери послышались странные звуки, похожие на кашель или скорее скрежет. Девушка поспешно распахнула дверь и буквально забежала внутрь.
Профессор Реддл, скрючившись, стоял, одной рукой оперевшись на парту, а другой прикрывая рот. Он был бледен, глаза были широко распахнуты, со стороны казалось, будто он задыхается.
Опешившая Гермиона сначала не знала, что делать, как вкопанная застыв недалеко от порога. А затем поспешила к профессору, все еще не представляя, как можно помочь. Реддл тем не менее вцепился обеими руками в плечо Гермионы, полностью опираясь на нее. Гермиона придержала его, и тот теперь оказался прямо перед ее носом, обхватывая теперь ее за оба плеча. Кажется, он хотел что-то сказать.
– Нужно… Вам что-то нужно?
Лицо Реддла вдруг побелело как лист бумаги, его железная хватка начала слабеть, а его тело – оседать вниз. Подхватив профессора, Гермиона задыхалась, голова кружилась, а мысли путались. Она не могла держать его так долго, поэтому осела вместе с ним.
Девушка оглянулась в поисках кота, но того не оказалось в классе. Из груди профессора начали доноситься странные хрипящие звуки. Реддл не мог вздохнуть. Рука Гермионы потянулась за палочкой, мозг, до этого момента онемевший, усиленно заработал, вспоминая нужное заклинание. Гермиона не знала, поможет ли, так как она не была уверена в проблеме, но попытаться стоило:
– Анапнео*! – громко выкрикнула она.
Секунда, и дыхание профессора восстановилось. Первый раз он глубоко вздохнул, набирая полную грудь кислорода, а затем очень тихо, прерывисто задышал.
– Профессор, – прошептала Гермиона, когда дыхание Реддла полностью восстановилось, а цвет лица стал более нормальным, – я побегу за помощью.
К Реддлу вновь вернулись силы. Была это заслуга Гермиону, или же приступ отступил сам собой, или же кто-то помог ему отступить? Но профессор, как только девушка попыталась встать, с силой схватил ее за руку, больно дернув так, что та вновь села на пол. Он поднял голову, и его глаза не выглядели больными или уставшими, в них горел недобрый огонь.
– Не смей, – выдавил он, – никому… об этом говорить.
Гермиона было хотела возразить, но Реддл снова повторил, и в его голосе звучала холодная устрашающая сталь:
– Не смей.
Теперь задыхалась уже сама Гермиона. Словно котеночек она хотела сжаться в комочек и спрятаться от этих глаз. Они пугали ее, но и притягивали. Хотелось рыдать и улыбаться. Бежать и остаться.
Она дернулась в попытке подняться, но Том снова удержал ее. Его железная хватка больно сжимала плечи.
– Я только хотела встать, – тихо, тихо произнесла Гермиона.
