Текст книги "Альманах «Литературная Республика» № 2/2019"

Автор книги: Коллектив авторов

Проза В.М. Шукшина, не смотря на кажущуюся, на первый взгляд, простоту, – Клондайк для российской (а в недавнем прошлом и советской) театральной сцены. Проза В.М. Шукшина необычайно театральна. Так и просится на сцену. Великолепна она и в радиопостановках. К примеру, «До первых петухов». Да и спектакли, в том числе из советской эпохи, благодаря телевидению, живут и сегодня, имея ранг остро социальных. Вспомним роль блистательного Евгения Лебедева, Народного артиста СССР, в постановке Георгия Товстоногова «Деловые люди» ленинградского БДТ. Пожалуй, одна из вершин творчества прославленного коллектива, наряду с «Холстомером», «Мещанами», «Врагами» и другими легендарными театральными работами. В своё время проза В.М. Шукшина успешно экранизировалась. Взять хотя бы знаменитого выдумщика Броньку Пупкова («Пупка») в исполнении того же Евгения Лебедева в кинофильме «Миль пардон, мадам!…». Вот где сокровенный образ загадочной русской души!… А современная теле постановка по рассказам Василия Макаровича «А поутру они проснулись» – настоящий праздник для всей широты русской души и бескорыстного русского сердца. Смотришь, и ничего кроме, как одного слова – потрясение! – сказать не можешь. Да и надо ли?…

Но особое место занимали литературные чтения в исполнении театральных Мэтров. Было такое направление в советском телевидении. И проза В.М. Шукшина конечно же, не была обойдена стороной. И равных здесь, в чтении о шукшинских чудиках, таланту Велика Мастера, М.А. Ульянова, пожалуй, не было…

Городским и деревенским героям В.М. Шукшина посвящается с любовью.

К слову сказать, мне посчастливилось воочию лицезреть (Лето 1984 г.), как Великий русский Мастер сцены и кино, Народный артист СССР М.А. Ульянов блестяще, проникновенно и страстно читал со сцены шукшинские рассказы и, в частности, «Миль пардон, мадам!…»

 
Яркий осенний наряд, речка, рыбалка, застолье…
Житель из города рад видеть Сибири раздолье.
Месяц на небе мглистом звёздной тропой бредёт,
Про «покушенье» туристам Бронька рассказ ведёт.
Как же, ты, так промахнулся? – Молвит турист у костра.
Бронька, вздохнув, ухмыльнулся, вот и пристала пора.
– Ну-ка, плесни, братишка. А, ты, наливай, не жалей!
Лет десять уже, даже с лишком, меньше лишь пьёт воробей.
Пил он и правда немного. Быстро хмелел – это да.
Общим вниманьем растроган был Он почти всегда.
«Я стрелил. товарищ, мимо, хоть Гитлеру целил в висок.
Остался он гад невредимым, от смерти на волосок.
Осечка, товарищ, осечка, язви её разтак !»
Звёзды сверкают над речкой. – мели нам Емеля – Простак.
Меркнет звезда, отражаясь в глади речной на заре.
Бронька, похмельем маясь, в дом свой бредёт на горе…
Скоро деревня вся знала, что Бронька наплёл городским:
Про дерзкий побег из подвала, и как пробирался к своим…
– Харя лесная, леший! – Молвит в сердцах жена. –
Брешет, что попадя брешет. Врежут тебе сполна!
В тюрягу тебя посадят – Кто ж МГБ Указ ? –
С тобой только органы сладят, зараза, ты, из зараз.
Пахнет тут вражеским актом, посадят тебя дурака.
За искажение фактов прихватят героя «Пупка».
 
 
2.
Хмурится Бронька сурово, сегодня его выходной.
– Дай вставить хотя бы полслова, не только тебе одной…
Беги посноровистей в лавку, с утра опохмелка нужна.
Коль выпью, пойду на поправку. Ну будь человеком, жена!..
Вечером та же картина: слегка обалдевший гость
Слушал, как «Гитлер-скотина едва не попал на погост…»
Взором лаская раздолье герой наш – в который уж раз –
Брешет про плен и неволю, и как выручал спецназ. –
«Осечка. Опять осечка… И мечется главный фашист…»
И было так тихо над речкой, что слышно, как падает лист.
Вновь месяц на небе мглистом По звёздному морю плывёт,
А Бронька заезжим туристам красиво и сладостно врёт. –
«…А после набросились скопом и зверски избили меня.
Подвесили над окопом, пусти ли под ноги огня.
Пытали меня жестоко, Не помнил я – день или два.
Но … только сбежал я до срока. Обвёл вокруг пальца врага.
Не выдал им явки, пароли и верных друзей боевых.
Теряя сознанье от боли, всё ждал я подмоги от них …»
Душу ласкает привольем Сибири осенний наряд.
Речке, рыбалке, застолью житель из города рад.
Рад он и Бронькиным байкам, славно прошёл выходной! –
Ну-ка, давай, без утайки, тяпнем ещё по одной.
 
 
3.
Поутру Бронька бредёт, трещит голова с похмелья.
Кто потерял – не найдёт былого в душе веселья…
А был он охотник отважный. немало наград боевых
Имел, – но всё это неважно… Кому до заслуг фронтовых?
Пехота, Брат, это – пехота… У тех, кто в кромешном аду,
Засела занозой забота: портянки сменить на ходу.
Но этим не внять интереса богатых господ городских.
Им нужен рассказчик – повеса, да с выдумкой, лучше других.
А Бронька рассказчик отменный: что есть у «Пупка» не отнять.
Так врать про войну вдохновенно
Народным артистам под стать. –
«Пытали, браток, жестоко: держался едва-едва.
Но что было в этом проку? – обвёл вокруг пальца врага.
Убёг из сырого подвала, ушёл к партизанам в лес…
Но жаль, что рука подкачала, хранил Гитлерюгу злой бес.
Дрожали от страха усишки, и трясся кровавый подлец.
Свербила зверюгу мыслишка: «Ну всё… Это точно конец!»
…Осени яркий наряд, Сибири родной приволье.
А Бронька, конечно же, рад, что вновь украшает застолье.
И в сотый, наверное, раз, всё так же, о «покушении»,
Вечный ведёт рассказ, в вечном своём вдохновении…
«Теряя сознанье от боли, не выдал друзей боевых.
Не выдал фашистам пароли, хоть муки я принял от них…»
         PS.
         Он был и «такой» и «сякой»…
         Не в этом, конечно же, дело.
         Он русский и с русской душой
         Отважной, Открытой и Смелой…
 

Примечание: слова «целил», «стрелил», «покушенье», как и прозвище «Пупок», – шукшинские слова, взяты мною непосредственно из рассказа про Броньку Пупкова «Миль пардон, мадам !…»

г. Николаевск-на-Амуре, Восточное Поморье, Россия.

19 декабря 2017 г.

Извечные российские вопросы:

Что делать? Кто виноват? С чего начать?

Они сегодня актуальны, как никогда. Накипело…

Есть ли ещё предел человеческому терпению?…

 
Хозяева жизни, услышьте стенание русской земли!..
В ответ только вечное. – Ишь, ты!…
Смотри – больше так не шали!…
Приходит конец и терпенью смотреть на лихой беспредел.
Буржуям – одно разговенье, для нас – прозябать не у дел.
Пошлём их, Макарыч, подальше. Что душу на них расточать?
Бежим поскорее от фальши: нам счастье не с ними искать.
Они ведь – уроды лихие – сожрут, не подумают. – Хряп!
Для них мы такие – сякие, для них – мы лишь стадо растяп.
Прихапали жадной рукою богатство России моей.
А нас повенчали с тоскою – прибытком для наших детей…
Плевать, что Егорий Прокудин упал в борозду у берёз.
Богач никому не подсуден, такой вот российский курьёз.
Их в список расстрельный, да – к стенке, а лучше – к помойным углам.
Они смачно слижут все пенки подобно всем сытым котам.
Такие, Макарыч, вот рожи сейчас правят в нашей стране.
Они господа и вельможи, в рай въедут на нашей спине…
Как плохо, что нет Тебя с нами, ведь спился российский мужик.
Лишь в сказке с её чудесами он к правде идёт напрямик.
Сейчас он согбенно, с похмелья, бредёт неизвестно куда.
В душе нет былого веселья, и в сердце померкла звезда.
Живём… Одним днём и без Веры, – такой вот печальный итог.
И сами – в душе изуверы – влачимся в грязи у дорог.
 

 
Мы все на обочине жизни, приходит вселенский каюк.
Хоть тризну справляй по Отчизне, страдая от горя и мук…
Теперь не узнаешь России, и всем на неё наплевать.
Жируют царьки и миссии и прочая гнусная рать.11
  «царьки» – это, конечно же власть на местах, живущая по принципу до Москвы (понимай, до Путина) далеко, до Бога высоко…


[Закрыть]
И доят страну олигархи, сановный и барственный клан.
У них всё «сверх важно» и «архи», чтоб «бабки» текли в их карман…
Не слышал Ты слова такого? Узнаешь ещё не про то…
Сверхмодного, нагло-срамного. Узнаешь, что есть «кое-что»…
Узнаешь разнузданность барства, загул во дворцах сатаны.
Про горе страны и мытарства в руках очумевшей шпаны.
Их супер авто кавалькады утюжат страну на измор.
А в душах лишь только бравада, и каждый – злодей или вор.
Лоснятся роскошно их «мерсы», «Феррари» и BMW.
А суть их – бандитская мерзость, а страсть – миллионы лавэ.
Так доллар они называют, чтоб было понятно Тебе…
Богатства свои умножают: себе и всё только себе!…
Желают за золото в храмах отмыться от скверны земной.
Мечта у взбесившихся хамов – купить в Царстве Божьем покой.
Поверьте, Макарыч, поверьте: закажут для них «упокой»
Такие же звери и черти пред тем, как идти на разбой…
 

 
Христос поцелует яичко на Пасху, даруя всем нам.
И счастье вспорхнёт белой птичкой, взлетая к седым облакам…
Скукожится до неприличия безбожник, мокрушник и хам.
Но бесу в шикарном обличии дорога заказана в Храм.
Злодей – он не странник убогий, не в рубище на телесах.
Он в золоте, принц козлоногий, с ухмылкой кривой на устах….
Вот взять бы послать их подальше, подальше с Планеты Людей.
И жить, как и прежде, без фальши для Веры, Страны и Детей…
Осилим такую задачу, скажи нам, Товарищ и Друг?
Иначе… Да что там иначе, погибнем в полоне хапуг!
Ведь руки умеют работать, и есть голова на плечах.
Но нас всё пытаются слопать, кто с властью теперь в кумовьях.
Берёмся, Макарыч, за вилы, конечно бы, лучше «Калаш».
Да только ли хватит нам силы, когда вот такой «ералаш»?
Лишь где-то горит огонёчек и тлеет огарком в ночи.
Наш путь в никуда, на бессрочно: Где выход? Хоть криком кричи!..
 
 
P.S. Хозяева жизни, услышьте стенание
русской земли!…
В ответ снисходительно. – Ишь, ты!…
                              Смотри – больше так не шали!..
Приходит конец и терпенью смотреть
на лихой беспредел.
Не всё господам разговенье, в России всему
есть предел!..
 

И ещё… Мне кто-нибудь обязательно скажет, прочтя моё обращение к Певцу Земли Русской «из сегодняшнего далёка»: «Тоска и сплошная безнадёга, явный перебор…» Ан нет. – возражу ему я. – Тысячу раз нет! Ибо так живёт вся сегодняшняя российская провинция. Москва жирует – деревня бедует… Так-то…

22 августа 2018 г.

Николаевск-на-Амуре, Восточное Поморье, Россия.

 
«А есаул догадлив был.
Он сумел сон мой разгадать:
«Ох, не сносить. – он говорил. –
Твоей буйной головы…»
 

Народная песня.

 
Вам «Печки-лавочки», Макарыч, почти что пройденный этап…
Грозит всем Разин смертной карой, ведь прёт лавиной супостат.
Приди в себя, очнись, Макарыч, не разбивай нам сердце вдрызг.
Лопахин твой в смертельной сваре из Дона раков не догрыз.
Вновь бухнул в Дон снаряд немецкий, неужто отдыху конец?
И быт в пехоте неважнецкий, но хват Лопахин молодец!
Добыты соль, ведро и спички, день суматошный наступал.
Лопахин вёл себя прилично и угощенье предвкушал.22
  Это всё кадры из кинофильма «Они сражались за Родину» Сергея Бондарчука (последняя роль В.М. Шукшина – рядовой Пётр Лопахин) по одноимённому роману М.А. Шолохова.


[Закрыть]
Ладонь привычно к изголовью: кто там на стругах вдалеке?
Путь Разин держит к Лукоморью с ватагой дерзкой по реке.
И лупит ганс по юрким стругам, чтоб вспять историю вернуть.
Лопахин с Сашкой, своим другом, решили Стеньке подмогнуть.33
  Сашка – персонаж второго номера ПТР, помощника Петра Лопахина, в исполнении Георгия Буркова.


[Закрыть]
Попав в лихую передрягу, наш атаман не оробел. –
«Седлай коня! Давай конягу! Тикай, фашист, покуда цел!…
Башку Адольфу мы отрубим, чтоб никогда дышать не смел.
Другие пусть себе зарубят: на беспредел есть беспредел!
Крутой замес война задала , и беды все не сосчитать.
Не раз страна с колен вставала, чтоб лютый враг понёсся вспять.
Давай, друзья, скорей на струги, сничтожим лиходеев рать!
Лопахин, Сашка, ну же, други, Вам полно горе – горевать!»
И подхватилась дружно рота, воспрянул духом батальон.
В атаку ринулась пехота, для фрицев всё, как жуткий сон.
Сказал Лопахин: «Сашка, диво – фриц припустил во весь опор.
Ну, что сидишь?! Ведь некрасиво, когда такой здесь разговор…
Поддержим Разина Степана огнём, гранатой и штыком.
Мужик он свойский без изъяна, прослыл отважным казаком».
Штыки примкнули и в атаку. «Вперёд!…» – им Лапиков кричал.44
  Иван Лапиков, Народный артист СССР, исполнивший в кинофильме роль старшины роты.


[Закрыть]
Пусть старшина, но сам, однако, бойцов в атаку подымал.
Ведро в костёр… Шипели раки, недоварившись рвутся в бой.
Пусть печки-лавочки, но всякий сражался здесь за дом родной…
Врывался штык трёхгранный в тело, кричали фрицы: «Нам конец!»55
  Штык у трёхлинейки, конечно же, четырёхгранный. Изменено мною умышленно для создания рифмы.


[Закрыть]
Сегодня смерть всех одолела, ведь пуля – дура, штык – молодец!…
Был бой коротким, но кровавым, всю степь усеяли враги…
Здесь Разин был бойцом по праву, кричал: «Лопахин, помоги!
С тобою вместе, друг Петруша, родную землю отобьём!
И в небе, на море, на суше загривок Гитлеру набьём!..
Давай огня, наш друг Лопахин, круши врага, родной солдат!
А Разин … сам взойдёт на плаху, ему палач – и кум, и сват…»
Но рвётся там всегда, где тонко, день на заре – всему венец.
Пропела пуля песню звонко, ей путь шальной в один конец.
И стекала кровь по капле на траву, как алый мак.
И блестит на солнце сабля, как войны Великой знак…66
  Недаром на ордене Отечественной войны изображены перекрещенные трёхлинейка (винтовка) с примкнутым штыком и кавалерийский клинок (сабля).


[Закрыть]
Пропал Степан, исчезли струги, лишь гладь на заводи реки,
Твои последние потуги: война, Лопахин, мужики…
«Калина красная» тревожит уж столько лет поди не зря.
А сердце… Лишь оно не сможет ворваться в день, весну даря.
Не уходи от нас, Макарыч, не разбивай нам сердце вдрызг.
Чтоб, ты, судьбе в смертельной сваре вновь пуповину перегрыз!…
Всё печки-лавочки, Макарыч, да будет так, товарищ мой.
Как я хочу с тобой на пару, пройти с любовью путь земной.
Твои любимые девчонки, во всём кровиночки твои,
За кадром слышат, как негромко, ты завещал нам всем: «Живи…»
Сказал так просто нам: «Живи…» 77
  Заключительные кадры из кинофильма «Калина красная».


[Закрыть]
 

20–21 октября 2018 г.

Николаевск-на-Амуре, Восточное Поморье, Россия.

(Мимолётный снимок)

Этот знаменитый снимок (конечно же, мимолётный, не постановочный) был сделан во время съёмок «Калины красной».

1

 
«Ой цветёт калина, в поле у ручья.
Парня молодого полюбила я…»
Кепка на затылок, широта души.
Моментальный снимок, поспешай-спеши…
Дорогой Макарыч, Вам отпущен срок.
«Не увидишь старость!» – смерть дала зарок.
Устремился Разин к волжским берегам.
Смерть пришла с оказией к сорока годам.
Плюс ещё пяточек – будет сорок пять.
Месяц с тёмной ночкой побежали вспять…
Им бежать недолго, наступает день.
Вот и берег Волги, и жара – жарень.
Пусть бы и остались «Поспешай – спеши»,
Чтоб мы не собрались за помин души.
…Плачет Маша-дочка, вспоминая день,
Как порвала в клочья душу мраком тень.
И ревёт Прокудин, лёжа на холме,
Вновь печаль – зануда гложет по весне.
Скажет мужичонка. – «Потерпи, сынок.
В красной рубашонке отмотаешь срок.
Веселей, Егорий, посмотри на мир!
В баньке на задворье с паутиной дыр…»
 

2

 
Загуляет Разин по родной реке,
Всех бояр – заразу вырежет в тоске.
Слухи, сплетни, притча, – злой судьбы излом.
Захотел жениться, но решил … потом.
И царевна гибнет на крутой волне.
Гнев грызёт и липнет, болью жжёт во сне.
Ни причём царевна, ни причём жена.
Знай, как это верно: жизнь – всего одна.
Так рождался новый, исполинский муж,
Было всё готово, да не сдюжил гуж…
Радуется смерти гадостный обряд.
Верьте иль не верьте – всё пошло в разлад.
Опустеют храмы, не придёт народ.
В душах свалки хлама, в поле недород…
Встал не понапрасну светлый образ твой.
Ты в «Калине красной» в доску свой, родной.
Мимолётный снимок, заводи души.
Кепка на затылок, время есть – пиши.
Дорогой Макарыч, Вам отмерен срок.
Что ж – не встретить старость болью между строк.
«Калина красная, калина вызрела,
Я у залёточки характер вызнала…»
Р.S.
Предлагают другие «благородство» души
Только мы им не верим, да и ты не спеши.
Колокольников Пашка… Бензовоз под откос…
В это верим, конечно. Не вопрос, не вопрос…
 

И ещё… А теперь обратимся к воспоминаниям человека, который был весьма и весьма близок к Шукшину В.М. и говорил о нём искренне честно, как никто другой:

«Но Шукшин так до конца об этом и не узнал, о том волнении, которое внёс в народ своими произведениями. «Калина красная» – сначала повесть, а потом и фильм стали тем событием в духовной жизни народа, которое вдруг заставляет оглянуться и многое пересмотреть заново. А впереди был фильм о Степане Разине – давно уж выношенная, в муках и слезах рождённая песнь о воле… К своей последней картине он шёл долго, нащупывая образ, всё больше вкладывая в него себя. Разин – это его характер. Такова моя позднейшая отгадка…»

Из книги Георгия Буркова «Хроники сердца».

Серия «Мой 20-ый век». Москва. Издательство

«Вагриус». 1998 г.

20 июля 2018 г. Николаевск-на-Амуре, Восточное Поморье, Россия. У моих ног в это время примостился, сладко посапывая, английский бульдог AVD 5150 Дальвос Алкасар Бандерос Лав Мэй Буржи. Или просто по-домашнему Петруша-Шапито.

Василий Мурзин
Москва

Постоянный автор «Литературной газеты».

 
Осыпавшаяся штукатурка,
Сервант, трюмо и диван.
Мой старый дом: хлопочет Шурка –
В трюмо, со сверлом – Иван.
Или это их тени
Смотрят всё так же
Из окна во двор,
Веток переплетенье,
Теплится разговор.
 
 
Тот, кто когда-то молод
Был и держал удар –
Ныне: ретро, перемолотый
кофе, борода, метущая
Тротуар.
Траур по прошлому
Справляют часики,
Тяжек гирьки груз.
Вот карапуз проснулся,
Замкнув поколений круг.
 

 
Летят переливные птицы:
Летят перелетные галки,
Синицы, орлы и утки.
Они как с востока
На запад
Как россыпь нечаянных ягод
Зарево,
Радуга,
Лад.
 
 
Держите, рисуйте,
Дерзайте, рискуйте,
Художник, не спи,
не спи.
Рисуйте, рискуйте.
По радуге
Аки галки,
Летите, макнув крыло
В закат и рассвет.
Как коромысло,
Радуга,
Круги на воде.
Расходятся,
Только бы Лодочник
Не потерял весло.
 

 
Человек, уткнувшийся в экран,
Ходит, бродит, как баран.
Он наводит фокус зренья,
Он стыкует века звенья
В «Инстаграме» и «Фейсбуке»,
Он протягивает руки
Всем, кто страждет
Избавленья
От зашоренности зренья.
Человек, уткнувшийся в диван
Пятой точкой, точно хан,
Аладдин и паладин
Соцсетей.
Живет один.
Ходит утром на работу,
Не к тому,
Не к той,
Не к тем.
Пьет запоем
Весь контент.
Фокус зрения – экран.
Лучше б пил
Портвейн, болван!
 

 
Словно по расписанию месяцев череда
За мартом идет февраль, будто бы в некуда.
В феврале распускаются почки.
А в марте – метель.
Моя знакомая сказала,
Что природа взяла бюллетень.
 
 
Не тратьте напрасно нервы.
Не трогайте валерьянку.
Весна настанет тогда,
Когда захочет.
Вскрыв себе вены,
Настанет в июле, июне,
Растворив лазурь в синеве.
И пусть кричат, как радиолы
Синицы, и люди,
И космонавты,
И пусть утопист в Неве
Не думает, что это фальстарт.
Все это мелочи жизни,
Конечно,
Но весна все равно наступит.
Кому-то она наступит
На горло собственной песней.
Ну а если и не наступит,
Тогда конечно – да.
Забегают, засуетятся.
Синицы и радиолы,
Утопленники и тати.
И Мишка соседский – враль.
Но поэт возьмет и напишет,
Дайте ему чернила,
Напишет – про февраль!
 

 
Весна, капель, как первая любовь, неотвратимы.
Сосульки тают, бежит вода,
Все мимо, мимо.
Мои шесть соток на поток устало смотрят,
Пернатые глотают кислород,
Взлетая вертикально по три.
Синхронный перевод снегов на талый
Не знаменует ничего,
Лишь уголь остается от него,
Еще – усталость.
Бегут лишь дети за ручьем,
Сосульки скачут.
И пашня ноздреватая, как хлеб
Приснилась хлеборобу,
Значит,
У коммерсанта будет чес, и чет и профит.
а у поэта – повод
Налить чернил и написать, и выпить
Снова.
Ну а в конце нас ждет финал,
Застолье и веселье,
Как будто кто-то очень ждал
И получил за все сполна
Капелью!
 

 
Нет, не сойти
С орбиты городской.
Но всё ж на суетном пути
Я окунулся в мир лесной,
Но оказалось, что, сойдя
С орбиты в мир мой тайный,
Уткнулся носом я в очаг
Моих мечтаний.
И понял вдруг, что не достиг
Я высоты, и запах
Сосновый лишь на миг
Фантомом сна
Истлел в сосновых лапах.
Потом всё просто и пёстро
На место встало:
Жара Московская, метро
И чей-то промельк с рюкзаком
В тени вокзала!
 

 
Есть множество, о друг Горацио,
Неповторимых тленок и нетленок,
Но как во всем нам разобраться,
Бросая файлы в плена
Память?
Вот в чем вопрос!
 

 
«Аналоговое» или «Цифровое»? –
Нажмите клавишу от одного до пяти,
Живое или неживое –
Как нам ответ найти?
 
 
Цифровую или аналоговую
Любовь выбирать пора!
Выстриженная наголо
Голова тычется пальцем
В экран!
Аналоги и цифры,
Как шестеренки катятся
Разобранных часов.
Рифму к цифре
Подбирает Матрица!
 
 
Аналоговая или цифровая
Жизнь, зажатая в тиски,
Никого и никогда
Не может,
Не должна
На этот свет произвести!
 

 
«Осторожно двери закрываются», –
                     Пропоет нам электричка.
Мы поедем, мы поедем
                     в Подмосковье по привычке.
                     Осенне, ярко-багрово;
                     И зимне белым-бело
                     Весенне-летне
демисезонно!
По проходу бродят контролеры –
                     едет стар и млад.
Музыканты, тролли, то ли
                     Все бегут назад.
                     Осенне, ярко-багрово;
                     И зимне белым-бело
                     Весенне-летне
демисезонно!
Мы приедем, мы примчимся
                     И на дальней станции в апрель –
Мы без спроса и причины
                     Окунемся в белую метель
                     Осенне, ярко-багрово;
                     И зимне белым-бело
                     Весенне-летне
демисезонно!
Улетают, улетают журавли
Прибавляет время нам часок,
Зурбаган уже мелькнул в дали,
Поезд мчится.
Мчится поезд
На восток.
                     Осенне, ярко-багрово;
                     И зимне белым-бело
                     Весенне-летне
демисезонно!
И бегут в Москву, Москву, Москву,
                     Сестры, в электричке голося:
«Выкопала ты свеклу-моркву?»
                     «Выкопала, прополола…До Лося».
                     Осенне, ярко-багрово;
                     И зимне белым-бело
                     Весенне-летне
демисезонно!