Текст книги "Отпускаю"
Автор книги: Kirena
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Ты когда-нибудь перестанешь вот так сбегать?
«Я тебе сказку расскажу. Была на свете одна тетя. И у неё не было детей и счастья вообще тоже не было. И вот она сперва долго плакала, а потом стала злая»
(с) «Мастер и Маргарита», М.А.Булгаков
Я послушно брела рядом с Томом ко входу в больницу.
«Какой Джефф, причем тут больница, почему он не отдает мне телефон, зачем он сегодня так сногсшибательно красив?..»
Это лишь самая малая часть вопросов, которые лихорадочно скакали у меня в голове.
Хуже всего было другое.
Как бы ни выглядела я сейчас внешне, внутри меня разгоралась самая настоящая война. Такого оглушающего чувства незащищенности и ранимости мне не доводилось испытывать никогда.
Я шла сейчас рядом с Уилсоном и всем своим существом чуяла, какую нелепую, алогичную, чудовищной силы власть имеет он надо мной. И это жутко бесило. Я прекрасно осознавала, что часом, двумя часами позже все это безумие закончится, и я останусь наедине с собою. Я прекрасно осознавала уже сейчас, что за этим последует… Мне придется соскребать свою душу в подобие души человеческой и как-то жить дальше. А как после такого жить дальше?
Как-как?!
Как в песне «Агаты Кристи»:
«Я соберу со дна осколки самого себя
И снова заживу без боли и уныния…»
– Что? – Том притормозил и заглянул прямо в глаза. Улыбнулся.
Я непонимающе уставилась на мужчину.
– Со дна осколки… – с мягким английским акцентом пробормотал Уилсон. – Я не понял…
– А… – смущенно улыбнулась. – Мысли вслух…
– Я знаю эту песню! – с гордостью произнес британец. – Даже перевод… Очень циничная и грустная… Странно, как это может уживаться? – он открыл двери, пропуская меня вперед.
Я застыла и снова уставилась на актера:
– Да откуда ты-то ее знать можешь?! Еще и с переводом?!
– Скажем… – он задумчиво почесал пальцами висок, – одна девушка познакомила с творчеством этих… лицедеев.
Он глянул на меня сверху вниз и чуть улыбнулся.
– Понятно, – сухо ответила я, шагая в помещение, – хороший вкус у твоей зазнобы.
– Что правда, то правда… – охотно согласился Том, заходя в госпиталь вслед за мной.
Навстречу мне, не глядя по сторонам, что-то вереща в сотовый с дурацкой улыбкой, ползла, лихорадочно меняя направление движения, мамаша, тащившая за собою своего мелкого отпрыска. Я застыла на месте и уставилась на нее ледяным взглядом. Курица, резко сменив траекторию, выпустив из руки ладошку мальца, все-таки влетела в меня и вытаращила глаза.
– Ага, да, – автоматически зарычалось на нее, – вы только вообразите, глаза-то нужны, чтоб глядеть, куда идешь! – я галантно отступила в сторону и по-русски пробормотала. – Потом умные люди таких, как вы, матерясь, с асфальта отскребают!
– Простите, простите! – залепетала она, утратив тут же из виду своего сына, который уже засовывал себе в рот с больничного пола какую-то дрянь.
– Господи! – поморщилась, глядя на замызганного уже мальчугана. – Сын-то где?! – приподнимая брови, оборачиваясь к залезшей опять в телефон девушке, задала наводящий вопрос я.
Барышня принялась вяло вертеться в поисках утраченного.
Том смотрел на все это с нескрываемым ужасом. Стремительно подошел к ребенку, присел рядом на корточки и поднял его на руки, с нежной улыбкой вынул изо рта обслюнявленную бумажку и посмотрел на меня.
Меня скривило еще сильнее:
– Мерзость какая, прости Господи… – то ли про пацана, то ли про бумагу сказала я.
Зрелище было не для слабонервных: красивейшее голубоглазое да белокурое дитё, обхватившее тонкими ручонками шею Тома, лобызающее его щеку. И высокий, стройный мужчина, откинувший голову назад, сверкающий серыми глазами, заходится в тихом смехе…
– Ужас… – пробормотала я и отвела взгляд.
Уилсон бережно передал дитё курице, та, квохча и кудахтая, ломанулась к выходу, по обыкновению вертя башней во всех направлениях. С ноги мальца свалилась сандалька, но бдительная мамаша уже у*бывала в утро, принимая очередной звонок. Я закатила глаза к потолку.
– Ты очень сурова с людьми… – пробормотал подошедший Том. – Плохо себя чувствуешь?
– По-моему, мир плохо себя чувствует, – отрезала я, – все перевернулось с ног на голову… Непроглядная, мерзкая, ограниченная коробка со жрущими друг друга людьми… Где, разбивая чужую жизнь, отсылают грустный смайлик, сломав телефон, заливаются слезами от горя… Где в СМС-шаблонах сразу забита фраза «Я люблю тебя»…
– Ты видишь только грязь и ограниченность, – вздохнул мужчина, – есть и другие вещи… Семья, любовь, счастье материнства… Ты врач, ты ведь должна любить людей, заботиться о них…
– О-о-о, – я прижала руку к груди, – я тебя умоляю, не продолжай, не продолжай!!! Мы слишком разные! Давай по-быстрому сделаем то, что ты напланировал, и я свалю из этого лазарета, а?! И по теме… Я никому ничего не должна, как никто ничего не должен мне… Тем более, я никому не должна такого архисложного чувства, как любовь… Пусть хоть все поумирают от наркоты, алкашки и собственной тупости. Главное, чтоб не на моих руках. Попытаюсь спасти, дам рекомендации. Остальное меня мало волнует.
Том тяжело вздохнул и двинулся вперед.
– Томас, куда ж Вы?! А продолжения, типа, «возлюби алкоголика, как саму себя» не будет, что ль?! – рассмеялась я ему вслед. – А давай подберем тапок пацана и догоним эту ослепительную барышню?! Правда, потом еще лет двадцать надо будет крутиться где-то рядом, отбирая у парня травку, проституток и пивас! Да куда ж ты, давай сделаем этот мир краше!!! О-о, То-ом!!!
Заткнув уши, широко улыбаясь, Уилсон обогнал меня и подошел к регистратору.
Подарил ей еще одну ослепительную улыбку:
– Мисс, не поможете? Нас ожидает Джефф Райли… Как к нему пройти?
Девушка расплылась в восхищенном оскале:
– Вы же Том Уилсон?! О, Господи! Джефф ждет вас в четыреста седьмой палате, это четвертый этаж, мистер Уилсон!
– Спасибо, Мэри, – кинув быстрый взгляд на бейдж, поблагодарил Том, собираясь отойти от стойки.
– Мистер Уилсон! – окликнула его девушка. – Простите, умоляю, но можно ли с Вами сфотографироваться? – Мэри краснела, бледнела, но все же выскочила из-за стойки к актеру.
– Конечно, дорогая! – Томас подарил ей ослепительную улыбку и, ухватив девицу за талию, практически прижался щекой к ее щеке, строя наимилейшую рожицу в камеру чужого смартфона.
– Меня сейчас стошнит… – пробормотала я, ухватываясь за рот, отворачиваясь в сторону. – Что за пи*дец?.. Куда я, на*уй, попала?
Не дожидаясь зависшего Тома, к которому уже подбежала стайка медсестер, я подошла к лифту, удачно тут же в него загрузилась и жмакнула четвертый этаж.
Не хватало еще на всю эту х*йню смотреть… Шесть дней осталось тут куковать, и целый день просрать на такое вот счастье… Аполлон х*ев…
Злилась я конкретно. Да что там, я была в бешенстве. Последний раз я в нем была лет семь назад.
Может, вообще слинять? Нахрен мне этот Джефф, хрен с ним, с этим мобильником… Цена-то пять косарей, Гос-с-споди… Оно того не стоит…
Я выползла из лифта и стала искать четыреста седьмой обезьянник. Искать мне, топографическому кретину, долго не пришлось, он был ровнехонько напротив лифта. Я было замерла у двери, но потом пожала плечами, коротко постучала и осторожно заглянула внутрь. На постели, увешанный всеми возможными датчиками, с канюлями, торчащими из тощего носа, лежал тот самый спасенный-таки паренек с дороги. Он уставился на меня и изумленно заморгал синими, реально синющими глазами.
Он, что… выжил?! Меня, что… посадят теперь?!
– Ты погляди… – я просочилась в палату, остановилась у его ног, – оживился все-таки…
– Ч-что?.. – не сводя с меня синих очей, свободной рукой парень пытался достать у себя из носа кислород.
Я хлопнула себя по лбу: надо ж по-англицки!
– Говорю, счастлива видеть тебя живым, спринтер! – натянутая улыбка стала явным отражением тех сроков, что мне могли теперь светить за «некачественно оказанную медицинскую помощь».
Да и ладно… но ведь надо ж как-то объяснить свое явление?
– Я, типа, очень переживала, – я едва сдержала готовое скривиться лицо, – ночь не спала, день не ела да все думала, как ты тут? Не подо… жив ли… Вот…
Отвела взгляд и уставилась на стремные вырвиглазно-яркие воздушные шарики в углу палаты, цветы в вазе на тумбе и страшилищного белого мишку в углу:
– Прелесть какая… – все же скривилась я, – вот тебя кто-то любит… эк повезло…
На красивом лице парня появилась улыбка:
– Это ты спасла меня? – тихо-тихо спросил он.
– Твой спаситель сейчас чехвостит медсестер где-нибудь в подсобке, но обещаю, как только с неотложными делами будет покончено, он непременно явит тебе свой светлый лик…
– Но мне сказали, что ты…
– Да ты бы не разговаривал, – раздраженно прервала его я, – тебе ж едва голову не отхуя… рана серьезная была… Береги себя и все такое…
Развернувшись на высоких каблуках, поспешно шагнула к двери:
– Мир вашему дому, счастья, удачки, здоровьица в личной жизни, – я потянула за ручку, двинулась вперед и наскочила на бледного Уилсона.
– Ты куда подевалась? – прошипел он мне, не входя в палату.
– Глаза протри! – зарычала я ему в ответ.
Очень, очень, очень сильно хотелось, чтобы из его носа прямо сейчас пошла кровь. Да, мне бы полегчало…
Но кровь не пошла, а Том, ухватив меня за руку, дернул к себе:
– Ты когда-нибудь перестанешь вот так сбегать?!
– Перестану!!! Прямо сегодня! Отдашь мне телефон, и больше я тебя своим видом раздражать не стану!
– Да что с тобой?! – Уилсон был очень, очень раздражен. – Откуда в тебе столько злобы?! – зашипел он мне, сверкая глазами.
– На себя сперва посмотри!!! – меня уже едва не трясло от бешенства. – Отпусти мою руку!!!
Я с силой дернула кисть, и она отлетела к двери, больно ударилась о ручку. На коже, медленно растекаясь, забагровела ссадина.
– Чего побледнел-то?! Никак, подустал?!
Уилсон зажмурился и облизнул губы. Я замерла.
– С тобой тяжело… – выдохнул он, распахивая глаза и пронзительно глядя на меня.
– Со мной не нужно… – пробормотала я.
Мужчина на секунду застыл, потом слабо улыбнулся. Приобняв за талию, легонько втолкнул назад в палату.
Как только он оказался на виду у пациента, лицо актера мгновенно преобразилось, глаза засверкали диким восторгом, улыбка показала сразу все зубы:
– Джефф, как я рад встрече!!! Как ты, парень?! – Том уперся руками в спинку койки и чуть склонился вперед. – Мы переживали!
– Я не верю своим глазам, – залепетал паренек, – я подумал, что это чей-то розыгрыш!!! Вы тот киношный «Бог»!!!
– Оу, да! – коварно ухмыльнулся Уилсон, – сам Бог спас тебе жизнь, у него было отменное настроение тем утром!!!
Джефф рассмеялся, но тут же закашлялся.
Том мгновенно посерьезнел:
– Мой секретарь говорил тебе, что я лишь ассистировал? – актер оглянулся на меня, и взгляд его на секунду стал совсем-совсем другим. – Спасла-то тебя она… Маргарита из России…
– Я просто в шоке! – выдал паренек. – Том Уилсон и русский врач откачивали меня прямо на дороге!!! Немыслимо!!!
– Да-а… Все это было очень странно и волнующе… – Том снова обернулся ко мне.
– Мало того, что она профессионал, мистер Том, Маргарита такая красивая женщина, – полушепотом разоткровенничался Джефф, – я даже чуть не умер снова, когда она зашла сегодня ко мне в палату…
Уилсон промолчал и лишь улыбнулся болезному. Все это время я стояла далеко позади, почти у самой стены, молча глядела в окно.
Охи-ахи порядком нервировали и напрягали. Нахрен он меня сюда притащил? Чтобы что? Чтоб я испытала радость или удовлетворение? Или он думает, что меня волнует судьба этого дурачка? Лучше б «Правила дорожного движения» ему подарил. Было бы куда полезнее.
Меня своя-то жизнь не волнует. Вполне достаточно информации о том, что его довезли «скоряки» – раз, о том, что он не двинул кони в клинике – два, об отрицательных результатах на гепатиты, ВИЧ – три… Вся вот эта лирика и сопли с сахаром должны были обойти меня стороной… Я вздохнула и уставилась на улицу, где к приемному покою подвезли очередного бедолагу.
Что со мной вообще происходит, почему я так злюсь на совершенно чужого человека? Бабы – его профиль. Ничего сверхъестественного и из ряда вон выходящего не произошло… Он же всегда отличался любовью к фанатам. Фанаткам… Какая мне, на хрен, разница?
– Маргарита… – только сейчас услышала этот вкрадчивый, бархатный голос, зовущий меня, очевидно, повторно.
– А? Да… – я слишком быстро, слишком уж резво подошла к койке. – Что?
– Ты сразила бедное сердце Джеффа, – выдавил Том, опуская глаза, – он хочет тебе кое-что сказать…
– По поводу сердца, – начала я, – приношу самые искренние соболезнования. А что по теме имеешь ты изложить?
– Маргарита, – запинаясь, начал паренек, – когда меня выпишут, буквально через пару-тройку недель, я бы хотел пригласить тебя в ресторан…
Уилсон удивленно вскинул голову и уставился на Джеффа.
Юноша покраснел и продолжил:
– Это не то, что ты думаешь… Я бы хотел поблагодарить… Я бы…
– Ну, если хочешь поблагодарить, – улыбнулась я, – пригласи Тома, он компании любит… А меня уж не будет в Лондоне.
– В смысле?! – спросили мужчины одновременно.
Шесть дней…
– У вас часто бывает такое ощущение, будто крысы на душе скребут?
– Вы хотели сказать, кошки?
– Да нет. «Кошки» – это когда ты потолстела на пять килограммов или за окном идет проливной дождь. А крысы – это гораздо хуже.
(с) «Завтрак у Тиффани» (Breakfast at Tiffany's)
Почему-то Том и не задумывался, зачем она здесь, с кем она здесь и надолго ли… Уставившись на нее, он пытался понять, а как так вышло?
– Я покину сей город через шесть дней, друзья, – я развела руками и приподняла брови, – так что ты, Джефф, постарайся больше не прыгать под машины, а ты, Том, – замерла, глянув в ставшее таким холодным лицо, – можешь не бояться, что тебя обесчестят в мужском туалете! – наигранно подмигнула ему и, помахав ручкой, быстро вышла из палаты.
«К лучшему, к лучшему! – крутилось у меня в голове. – На хрен, на хрен, и так все нещадно запустила! Черт с ним, со смартфоном! Зачем я вообще с самого начала во все это ввязалась?!»
Спустившись по лестнице, я прошла мимо стойки регистратуры, где возбужденно щебетали и краснели уже девушек десять.
«Мне бы так… – приглушенной тошнотой пронеслось в голове. – Почему я не могу довольствоваться малым?»
Поспешно выскочила на улицу, отбежала на пару десятков метров, заныкавшись за уголок, закурила.
Судя по всему, транк понемногу начал отпускать, и я с ужасом разглядывала практически порхающий тремор руки с зажатой в ней сигаретой.
Стара я стала для таких вот игрищ…
Побыстрее уехать, хотя бы уехать побыстрее… желательно, живой. В самом деле, чего так завелась? Всё, конечно, понятно: ревность, боль, разочарование, страх. Фрустрация – зверь неприятный… Но ведь почему-то сложились звезды? Почему-то же понесло меня в то кафе утром? Именно утром? Именно в то? Все фанатки знают, что его любимое – на другом конце города. Какого ж лешего, спрашивается, сего дивного оленя черт за рога притащил аккурат в эту часть Лондона?! Каков был шанс вот так пересечься? Да еще над окровавленным Джеффом?! А может и сбегал Том от этих самых фанаток… максимально, так сказать, далеко. Чтобы пожрать наконец спокойно. Ну и че, спокойно пожрал?!! Муа-ха-ха!
Го-о-осподи…
Так просто не бывает. Это шутка какая-то? Это чтобы меня инсульт прямо на чужбине долбанул, да?
На нос упала капля. Другая. Я приподняла лицо и улыбнулась. На смену дурацкому солнцу пришли красивейшие свинцовые тучи, и легкие, теплые капли стали все чаще падать на волосы.
– Погода шепчет, – тяжко выдохнулось вместе с ядовитым дымом, – хоть что-то радует…
– Любишь дождь?.. – тихий голос за спиной заставил подскочить на месте, выронить сигарету.
Резко обернувшись, я на мгновение вся сжалась, окаменела, словно лабораторная мышь под занесенными над нею скальпелем. Когда? Когда и как он успел догнать? Зачем он вообще пошел следом? Черт с ним, с мобильником, ну в самом деле! Ведь бежала я быстро! Я ведь быстро бежала?..
– Не делай так! – попросила я, стараясь не глядеть Тому в глаза, – ко мне нельзя подходить сзади, чудом не ударила…
– Сколько правил… – улыбнулся он, – пойдем?
– Мне пора в гостиницу… – все же взглянула в его глаза и сразу же пожалела об этом.
Такой выразительный, такой чудный, завораживающий взгляд… Мелкие капли на длинных ресницах и бледной коже… Бог мой…
Сердце застонало, сжалось и рухнуло куда-то в живот…
– Ты не забрала телефон, – он еще внимательнее посмотрел на меня.
А я не могла ничего сказать. Я просто смотрела на него и понимала, что все безнадежно испорчено… Ему-то что? Он через пару дней и не вспомнит.
А я? Я вернусь домой. Разведусь. Заведу себе еще двух котов и большую собаку… И больше никогда в жизни не посмотрю ни на одного мужчину.
Сука…
Как говорится, и жил он, жил, пока не помер…
– Идем? – Том легко коснулся мокрой рукой моей ладони, медленно, дико чувственно сплел наши пальцы. – Простынешь…
По телу прокатилась едва заметная мелкая дрожь. Я испуганно взглянула на мужчину и… пропала. В горле застрял ком, дыхание перехватило, пальцы в чужой ладони задрожали. Быстро облизнув сухие губы, я испуганно опустила взбесившийся взгляд.
Все. Теперь точно конец… Платоническая привязанность взяла да перешагнула отведенные ей границы. Катастрофа мгновенно приобрела космический масштаб.
Мужчина сделал шаг к машине, и я снова повиновалась и пошла за ним… Какая уже разница…
Уилсон скинул промокшую куртку, бросил ее на заднее сидение, захлопнул дверь. Усевшись на водительское, положил влажные ладони на руль:
– Я не знал, что ты уезжаешь через шесть дней.
– Через шесть, через день, через месяц… – безжизненным тоном отозвалась я, разглядывая капли усилившегося дождя, стекающие мощным потоком по лобовому стеклу. – Какая разница?
– Мне кажется… – неуверенно начал Том, но замолчал.
Помедлив все же завел мотор.
– Пристегнись, – пробормотал он, – у нас в Англии люди пристегиваются…
Я закрыл за собой дверь в палату и уже даже не удивился, не увидев Марго в больничном коридоре. Она вообще ждать не умеет?! Судя по всему, настолько привыкла контролировать ситуацию, что даже сейчас не способна быть ведомой…
А как резво, не задумываясь ни на секунду, Маргарита отшила Джеффа? Такое ощущение, что только этим и занимается целыми днями… Почему-то я испытал облегчение в ту минуту… Хм… А если бы ее пригласил я?
Отшила бы?
Губы мужчины исказила обаятельная улыбка.
Вряд ли… У нее есть мое фото, я ей небезразличен. По крайней мере – был…
Зачем мне все это? Куда я ввязался? Чего мне не хватало? Что это вообще за сцена была у палаты?! О, как давно я не был так зол… И, главное, за что? Ничего особенного, сверхъестественного и из ряда вон выходящего не произошло. Она просто заскучала и пошла в указанную палату. А уже я ее спровоцировал…
Что так разозлило меня?
Равнодушие…
Я видел, как она закатила глаза и, выругавшись, ушла к лифту. Неужели же я ей настолько безынтересен?
Бред…
Какая ерунда…
Или?..
Я совсем не могу ее понять… Она, как хамелеон, не разобрать, где маска, а где она сама… Зачем, к чему столько сложностей? Почему нельзя быть открытой миру, людям? В разумных, конечно, пределах…
Том вышел на улицу и окончательно поник духом. Чудное, яркое, нежное солнце скрылось в свинцовых тучах, подул легкий ветер, стал накрапывать привычный дождь.
– Да что ж ты будешь делать?! Даже погода расстраивает…
Уилсон принялся высматривать Маргариту и, уже почти отчаявшись, все же увидал хрупкую фигурку, спрятавшуюся за дальним углом парковки.
Ага… Попалась… И почему ее так трясет? Неужели девушка из России замерзла в моем Лондоне летом?
Маргарита откинула голову назад и подставила лицо благодарно падающим на него каплям… Том очарованно замер в нескольких шагах позади.
Антипод. Полный… Если я скажу, что люблю футбол, она будет настаивать на хоккее, если я предпочитаю день, значит, она влюблена в ночь, если я намекну, что моя стихия – огонь, лед окажется ее сутью.
Мужчина едва заметно улыбнулся и шагнул ближе, склонился к намокшим волосам, разметавшимся по спине, незаметно вдохнул чуть тяжелый, но такой манящий аромат:
– Любишь дождь?..
Откуда столько страха, паники?..
– Не делай так…
Почему она так упрямо отводит взгляд, избегает смотреть мне в глаза? Что я сделал не так? Да что я мог сделать не так?! Ведь это ее манера была с самого начала…
– Чудом не ударила, – говорит она.
Я едва сумел сдержать смех.
– Сколько правил… – все же улыбнувшись, пробормотал в ответ, рассматривая намокшее под дождем лицо.
Да, Джефф тысячу раз прав, она действительно красива. Но красота эта, она… Все же будто нечеловеческая, потусторонняя, темная… Слишком дерзкая, вызывающая и одновременно холодная, отталкивающая. Наверное, к ней страшно подходить знакомиться. Слишком тяжел взгляд карих глаз. Ты вроде и льнешь к ней, тянешься, а поднимет она на тебя глаза и резанет, не задумываясь, по твоему обнаженному горлу таким взглядом. Еще и перешагнет, поморщившись, что испачкала туфлю в чужой вязкой крови…
– Мне пора в гостиницу… – подняла она все же ко мне лицо.
Внутри что-то перевернулось. Под намокшими длинными ресницами не было сейчас привычных ножей. Она так открыто, так прямо, так искренне смотрит мне в глаза… Восхищение, удивление, теплота… Вот она!!! Эта теплота, которую я видел на фото!
Я стиснул зубы и чуть склонился к девушке, мне так захотелось коснуться сейчас ее мокрых прядей… И тут же снова-снова хамелеон… В глазах Маргариты утонула такая вселенская грусть и тоска, такая выворачивающая душу боль…
О чем она думает сейчас, глядя на меня? Что так переворачивает ее сердце?
Я мог обидеть? Но чем?
Шантажом… Да, я поступил низко.
– Ты не забрала телефон… – упавшим голосом прошептал я.
А она молчит, молчит и не сводит с меня чудных глаз…
Да о чем, черт побери, может она думать? Жалеет, что повстречала меня? Сожалеет, что отказала Джеффу? В эти глаза сейчас невозможно смотреть, больно смотреть. Такое ощущение, что она физически страдает… Невыносимо! Или мы сейчас же идем к машине, или я сгребу ее в охапку прямо здесь, прижму к себе и…
И…
Нас засекут репортеры или зеваки, и Люк меня убьет.
– Идем… – я уверенно коснулся ее ледяной ладони, и по моей руке тут же пробежала обжигающе-сладкая волна.
Очнувшись, понял, что слишком двусмысленно, слишком чувственно сплетаю свои пальцы с ее длинными, худенькими пальцами.
Чертовщина!
Я быстро потянул ее к машине, стараясь не смотреть на намокшие под дождем волосы, распахнутые, мокрые губы. Я мог бы, мог бы… Если рвануть ее сейчас к себе… Я же поступал так и раньше, никогда не встречая сопротивления… Чем этот момент отличается от тех? Замедлив шаг, все же глянул на нее. Страшно захотелось вцепиться в смоляные волосы и впиться поцелуем в приоткрытые, влажные губы, опустить руки на мокрую рубашку…
Я прошелся взглядом ниже…
Она без бюстгальтера?!!
Мысли оборвались, в голове засвистел горячий ветер. Маргарита приподняла голову и бросила на меня короткий, убитый, обреченный взгляд.
Медленно выдохнув сквозь зубы, я распахнул дверцу машины. Засунув девушку в авто, скинул с себя куртку. Слишком жарко, слишком…
Упал за руль и замер. Шесть дней… Какого черта шесть дней?! Я не хочу!..
Чего я не хочу?
В голове вдобавок и зашумело…
А чего я хочу?
– Я не знал, что ты уезжаешь через шесть дней…
– Через шесть, через день, через месяц… Какая разница?.. – она даже не посмотрела в мою сторону…
О, да! Ей скучно и безынтересно… Но ведь что-то было, ведь есть между нами какая-то нелепая, дикая, странная связь… Я это понял еще тогда, в кафе, когда она отмывала мои руки от крови в мужском туалете… Кто еще будет ценить одну твою жизнь превыше всех жизней, даже своей?
– Мне кажется…
«Мне кажется, что мы могли бы узнать друг друга лучше…»
Господи Боже!!! Неужели я чуть не ляпнул это?!!
– Пристегнись… У нас в Англии люди пристегиваются!..
Я это сказал или только подумал?! А она меня слышала?!!
Поздравляю, Уилсон, в тридцать шесть лет ты наконец понял, что ты идиот…
