Текст книги "Сгорая сам (СИ)"

Автор книги: Kinuli

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== А если… ==========

А если я начну издалека?

Начну издалека и скажу, что очнулся посреди собственного дома, заваленного трупами.

Настоящими человеческими трупами!

Маленькая Ларишка крутилась около меня, переступала через мертвых и весело о чем-то рассказывала, в то время как я шалел все больше. Моя кухня завалена трупами. Моя комната завалена трупами. В ванной лежит несколько тел. И только из родительской комнаты выглядывают два бледных, но живых лица. Ма и па отнеслись к обстоятельствам с пониманием, но попросили их территорию не занимать.

И не то чтобы я раньше не знал, какой груз привозят мне хмурые ребята… прекрасно знал. Просто произнеся вслух “мой дом завален трупами”, я вдруг понял – а ведь так и есть!

Что же получается? Передо мной сидит связанный зомби, приготовленный для допроса, за домом следят непонятные люди, и каждую минуту я жду, что нас спалят всей семьей в собственной же квартире, но…

Впрочем, на самом деле, хоть это и выглядит ужасно, в сущности ужасным не является. Неубедительно? Ну, тогда по порядку:

========== Дары космоса ==========

В тот самый день, когда прилетела первая весточка надвигающегося конца света, у меня возникло стойкое ощущение, что волшебный дух нового года запил, попутал числа и ввалился ко мне прямо на работу посреди смены. Он вручил потрепаный по дороге подарок и выдал бланк с просьбой расписаться за получение бандероли. Так, по крайней мере, вырисовывало ситуацию мое воображение. Никакого духа, конечно, не было, но расписываться все равно пришлось. Дрожащей рукой, с трудом вспоминая, с какого конца держать ручку.

– Шевелись, Вениамин! – окликнул меня завклиникой, пробегая мимо. – Ты не один тут в шоке!

Дар небес был хорошо проморожен и лежал в неестественной позе, как и еще одиннадцать подобных ужасающих подарков. А вокруг стояли такие паника и суета, и начальник что-то орал в трубку телефона, и кто-то плакал. У входа толклись телевизионщики, но этих уже обещали отгонять танками (интересно, где они танки найдут?). Отдел по связям с общественностью наспех сочинял текст, сверялся с завом, не опускавшим трубу. В общем, казалось невозможным разобраться в сложившейся ситуации. Даже просто понять, что приключилось.

– Что такое тут? – из лифта выскользнул доктор Зу со стаканом кофе в руках. – Конец света наступил?

– До конца света еще пять дней, – ответил ему всезнающий оператор с центрального канала и хотел уже пояснить, почему такая паника, но доктор увидел все сам. Он бессвязно замычал, выронил кофе и пошел, словно заколдованный, в эпицентр, где уже толпилось несколько десятков человек.

На пролитом кофе тут же кто-то поскользнулся.

– Вениамин, вези их в морг! – закричал завклиникой, прикрывая рукой трубку. – Да помогите же ему, олухи! Кто вообще придумал их сюда тащить?! Да еще и через парадный! Лечить тут уже нечего!

Самое поганое, что когда я приду домой, встретит меня Ларишка – белокурая сестра, младшая и любимая. Та, с которой мы весь август проторчали в поле, пялясь на небо. Где-то там, среди звезд, летал шаттл Рибейн с Ринко на борту, и мы мечтали, что однажды они вернутся оттуда с удивительными вестями. Про инопланетян или волшебные замки, парящие меж звезд.

И вот – они вернулись, а мне как-то надо будет смотреть в ее наивные глаза и молчать о произошедшем.

Ларишка без ума от Ринко. Остальные космонавты не очень-то ее волнуют. “Не харизматичные”, – ставит диагноз она. Ринко и правда необычен – улыбчивый, молчаливый и сплетен о нем в сетях нет совсем, словно он вчера родился или не имеет мировой известности. Он высокий, как и все космонавты, блондин с голубыми глазами и доверчивым лицом – внешность для обложек и внешней политики, как говорит ма. Подозреваю, что ради внешнего лоска его и взяли на борт Рибейна. Вроде как в роли звезды. Но мое сердце он тоже умудрился завоевать и сделал это в тот момент, когда в интервью признался, что питает слабость к музыкальному коллективу “Атаман”, который я слушаю с четырнадцати лет. Говаривают, Атаманы хотели взять его в новый клип по возвращении на Землю.

Пока Ларишкины одиннадцатилетние сверстницы собирали журналы с фотографиями любимых актеров и певцов, она ждала посадки Рибейн и тайно мечтала, что Ринко однажды посетит наш маленький город. В порядке гастрольного тура или как-то так. Конечно же, вчера она была сама не своя, когда в новостях сообщили о задержке посадки.

– Прощайся с кумирами! – шепнул мне Альбин, когда мы направили труповозки до морга. – Ща комиссия из Госавиакосмоса причешет, и мы их больше не увидим!

– Что произошло? Как они тут оказались?

– ГосКос? Прилетели, а ты думал?

– Да нет же! Космонавты!

– Так… тоже прилетели! – серьезно пошутил Альбин. Меня всегда возмущала его циничная манера юморить по любому поводу, пусть даже самому трагичному. Наверное, он слишком долго работал с трупами. В ту секунду я подумал, что застрелюсь, если стану таким же. Он тем временем продолжал. – Только другим рейсом. Пока их над космодромом искали, они выпали над нашим Синькинским лесом! Представляешь?! Вот это судьба! Шаттл нашли целехоньким! Вскрыли – а там вот это.

Он кивнул на тающие трупы, которые мы катили в морг. Весь экипаж Рибейна. В самом деле – вот это судьба!

========== Дальние проводы – лишние слезы ==========

Так вышло, что тело Ринко, накрытое белой простыней, конвоировал я. Альбин помог сгрузить его на стальное ложе и собирался уходить за следующим, но увидев, что я медлю, притормозил сам.

– Ты чего? – спросил он.

– Это же Ринко. Ларишка в нем души не чает.

– А… ну так возьми его за предплечье… и сожми.

– Зачем еще?

– Скажешь, что пожал руку самому Ринко!

– Ты идиот? Ты сейчас иронизируешь над национальной трагедией!

– А может, это у меня такая психологическая защита от той лжи, которая скоро на нас польется.

– Чего? – искренне не понял я.

– В космосе что-то произошло. Да еще накануне “Конца света”. Не удивлюсь, если всю больницу опечатают, скрывая что-то… секретное. Ладно, забудь. Прощайся давай с Ларишкиным кумиром, пока нет никого… и не смей его трогать без перчаток, слышишь? А то как ты потом свои отпечатки пальцев на трупе объяснишь?

– Некрофилией. Исчезни.

На самом деле я был очень благодарен ему за неожиданное понимание. Как только Альбин испарился, я быстро откинул простыню, размышляя над тем, что дело и правда темное. У меня было не больше минуты, чтобы запечатлеть в памяти для потомков этот светлый лик космонавтики, потому я нагнулся поближе.

Ну, тут труп возьми да и открой глаза.

Что в таких случаях принято делать? От нахлынувших эмоций я резко подался назад, потерял равновесие и приложился о соседний стол. И очень точно подгадал момент – комиссия из госкосмоса, сопровождаемая больничным начальством, как раз вошла в морг во время моего полета.

– Вениамин, какого черта?! – тут же поднял крик завклиникой.

– Он жив! Помогите ему! – закричал в ответ я. Интересно, что они подумали в ту секунду?

Ко мне тут же подбежали, принялись поднимать; кто-то охнул.

– О-о, совсем от горя крыша поехала! – услышал я голос Альбина из дверей; как оказалось позже – его не пустили. То есть того, кого он конвоировал на каталке, пустили, а самого санитара попросили в морг больше не входить, пока комиссия не разрешит.

– Тут кровь… да он себе голову разбил! – прокомментировала мою травму женщина в форме.

– Уведите его!

– Ринко жив! Я точно видел!

Нет, ну кто мне поверил бы? При такой-то ране на затылке… Будучи отправленным к Зу, я продолжал негодовать, уверенный, что космонавт в тяжелом состоянии валяется сейчас в холодном морге в то время, когда надо спасать его жизнь. Доктор Зу, правда, очень скоро убедил меня, что смерть экипажа Рибейн подействовала на меня сильнее, чем я думал. А тут еще головой приложился.

Он, сверкая усатой улыбкой, посоветовал мне топать домой и завтра не приходить, а уточнить по телефону, не закрыли ли наше славное заведение. На вопрос, с чего это его должны закрыть, он ответил, что трупы космонавтов никуда транспортироваться не будут еще минимум два дня. А значит, вход в это святилище космической тайны будет лишь по спецпропускам. У тебя есть спецпропуск? Нет? Я так и думал.

– Там уже выставили охрану, так что к нашим погибшим героям уже не подойти. Ни почести воздать, ни с какой другой целью.

– А как же… там же и другие тела, – не понял я. Но этот вопрос мне популярно разъяснил Альбин, влетевший в кабинет, словно веселый ураган.

– Тебя уже отпустили домой? – уточнил он, тяжело дыша и приплясывая от нетерпения.

– Да, – кивнул я, почесывая повязку.

– Хоумкоминг отменяется, – торжественно сказал он и хлопнул меня по плечу. – Надо наших покойных из морга перенаправить. Расчистить комиссии территорию, так сказать.

Доктор Зу высказался по этому поводу, но я его уже не услышал, так как Альбин схватил меня за рукав и поволок обратно в подвал – к моргу. Там нас уже ждали каталки с телами.

– Вывози во двор, – командовал зав, – клиентов в “травму” переводят.

– А там что, есть морг?! – удивился Альбин, впрягаясь. Я тем временем обнаружил на себе тяжелые взгляды двух вооруженных солдат и очень мрачной молодой женщины, упорно игнорирующей подмигивания моего напарника. Действительно, в наш морг можно было теперь попасть только по спецпропускам правительственного уровня. Прав был Зу, но мечтал ли я когда-нибудь о таких высотах для своей любимой областной больницы?

– А где остальные? Володик, Кремель? – спросил я, когда мы с Альбином катили наш скорбный груз на улицу.

– Так как же… живых транспортируют! – весело отозвался он. – Всю клинику мобилизируют, а ты думал!

На мое красноречивое молчание Альбин добавил:

– Там, – он кивнул на небо, – что-то очень серьезное стряслось! Очень, Венька!

Выставив на мороз первую партию, мы кинулись за второй. Так прошли три рейда, а на четвертый я с ужасом обнаружил, что одно из тел куда-то пропало. Причем вместе с простыней. Обратить на этот абсурдный факт Альбино внимание я не успел – он снова ринулся в бой, поэтому пришлось самому подходить к импровизированной лежанке и осматривать место происшествия. От картонного листа из-под холодильника, на который мы бережно укладывали трупы, по снегу тянулась цепочка следов. Уходили босиком. То есть получалось, что его либо крали похитители без обуви, либо покойный сам ушел.

Сильно же я повредился…

Или нет? Нужно было срочно возвращаться и помогать коллеге, но я кинулся по следам – прямо в халате – не может же это недоразумение моей фантазии уйти далеко. В городе его в таком виде быстренько… хотя нет. Максимум, его обсмеют какие-нибудь подростки в переулке, прочие же предпочтут не вмешиваться в чужие причуды.

Проблема была в том, что следы вели не в город, а к лесополосе, к которой прилегала территория больницы. И я, ныряя в заборную дыру, думал о том, что зомби-апокалипсис отличился особой прытью, начавшись на несколько дней раньше обещанного. Вот я сейчас бегу по лесу, а в клинике, может быть, уже все искусаны, мертвы и расползаются по городу.

Чушь! Все это можно объяснить, если вывести на свет недостающие факты! Наверняка кто-то что-то недоглядел. И космонавты не так уж мертвы, и этот несчастный вышел из комы и обнаружил себя среди снега, трупов и без одежды! Я бы на его месте тоже в лес бы кинулся, при таком-то раскладе. Да, все можно объяснить логически, даже несмотря на то, что через пять дней тысячи сект ждут последнего дня жизни. И что неразбериха в моей жизни началась с людей, прибывших из космоса.

Выпавший за ночь снег выдал путь беглеца с головой. Так что через тридцать минут гонок я, пару раз заплутав, обнаружил хладное тело в овраге прямо посреди леса. Оно, как я и ожидал, оказалось облачено в простыню и с биркой.

И это был Ринко.

И он был безвозвратно мертв.

========== Кто эксперт в этих вопросах? ==========

Рой вопросов и догадок был прерван мучительным стоном, донесшимся из приоткрытого рта Ринко. Я на тот момент проверял пульс, то есть находился в непосредственной близи к его телу, лежащему на дне оврага. Таким образом, знаменитый космонавт исхитрился уже второй раз за день довести меня почти до самого кондратия.

Мне бы крикнуть “Зомби!” да кинуться прочь! Но мозг уже завелся и начал действовать без меня: он заставил тело собрать дров и развести огонь, найти в недрах халата зажигалку, вынуть Ринко из оврага и положить напротив разгорающегося огня. И потом уже я подсоединился, остановил суету и выудил из кармана брюк телефон.

Пять пропущеных вызовов. Все от Альбина. И одно сообщение, где он прощает меня за то, что сбежал домой, но только из-за травмы. Откреститься от дезертирства я не смог – сеть до этого района уже не доставала, сигнала не было. Зато был промороженный зомби, белые пальцы на руках которого иногда подрагивали.

Вскоре шикарный костер в честь приземления Рибейна растопил Ринко. Я, не выпуская из рук импровизированного штыка из ветки, усадил его, прислонив к стволу сосны. Выглядела легенда космоса плачевно – если бы не синяки под глазами и черный разрез рта, то он совсем бы слился с окружающей средой. Ринко (или его тело, кто знает) как-то глупо моргал и смотрел на меня белыми глазами, а я сидел напротив, выставив вперед штык. Мне было очень страшно.

Ситуация сложная – обороняясь и приглядывая одновременно за тем, чтобы он не пригорел, я соображал, зачем вообще это делаю. Если он зомби, то лучше бы было его оставить обездвиженным и позвать на помощь ребят из ГосКосмоса… которым надо было логично объяснить, каким таким образом мы оба сюда попали. Но на тот момент я все еще верил, что Ринко жив. Теперь же…

Теперь же, глядя на него…

Ринко зашевелился, перепугав меня до смерти своей активностью, поднялся, цепляясь за все, что попадало под непослушные руки, и сделал шаг в глубину леса. Что-то в нем неприятно похрустывало при движении.

– Куда?! – заорал я, не узнавая собственного голоса, за секунду до того, как он снова рухнул в овраг, из которого я с таким трудом его вытянул. Пока я принимал вертикальное положение, борясь с нахлынувшим головокружением, Ринко высунулся из оврага, поглядел на меня и с усилием вдохнул.

– Шаттл, – с хрипами и дефектами речи выдавил из гортани он.

– Че-о? – промычал в ответ я, выставляя вперед “штык”. Говорили мы, пожалуй одинаково неразборчиво. Но я понимал его так же четко, как и он меня. И в этом таилась загадка. Он снова сделал вдох, чтобы выдохнуть очередной “шха-а-атл”. И еще раз, но уже иначе: “ф шха-атл… е!”

– Тебе в клинику надо! А не в шаттл…

Зомби активно закрутил головой. Эти резкие движения понесли его, словно пьяного, в сторону. Я видел, как пальцы вяло цеплялись за тонкие ветки кустов, но зря – Ринко опять грохнулся в снег.

– Шаттл, – было сказано мне оттуда спокойным голосом.

– Клиника.

– Н.

– Клиника!

– Мф-ф, – высказав сей веский аргумент, он встал на четвереньки и пополз дальше. Пока Ринко ломился вперед со скоростью раненой черепахи, я пытался сообразить, что делать дальше. Вернее, я думал, к кому обратиться, чтобы тот уже решил за меня. Мертвый космонавт продирался через сугробы к шаттлу, таинственно упавшему в лесу. Кто эксперт в таких вопросах? Я с сомнением поглядел на телефон.

========== Мы поедем, мы помчимся ==========

– Веня, какого…? У тебя появились лишние легкие? – заботливо, но не очень ласково приветствовал меня доктор Зу из салона своего авто. Наверное, я весь посинел от холода, пока ждал его прибытия, но точно скажу, что мне было жарко, пока я волоком тащил Ринко по снегу к месту связи. Жарко, страшно и дико. Хорошо хоть космонавт не сопротивлялся – ему уже все было безразлично. Я взял лежащего покойника за его белые одежды и потянул. Ринко санками по снегу поехал к машине, распахнувшей нам навстречу гостеприимное нутро.

Увидев Ринко, Зу резко переменился в лице.

– Веня, это кто такой?!

– Это сувенир моей сестре! – сказал я, запихивая космонавта на заднее сидение, грохаясь рядом и захлопывая дверь. – Могу я попросить закрыть окно? Он резво шевелится только в тепле. Заранее извиняюсь за лужи, которые мы тут наделаем, когда оттаем окончательно.

– О-о, нет! Это же… – пробормотал Зу, и в голосе его проскользнули нотки узнавания.

Ринко, почувствовав неладное, задергался.

– А скотча, случайно, нет?

– Это же Ринко! Вениамин, ты понимаешь, что…

– Я ничего не понимаю! – завопил я. – Помогите его связать!

– Сейчас комиссия обнаружит пропажу и… – паниковал доктор Зу, пытаясь поймать летающие по салону мертвые руки космонавта. То есть… Ринко дергался так активно, что казалось, будто он ими жонглирует.

– У них!!! – выдохнул с трудом Ринко, наконец остановившись и заставив нас в напряжении замереть, ожидая продолжения речи.

– У-их-х! – зомби стушевался под нашим совместным взглядом.

– Ну! – в нетерпении заорали мы оба.

– Ух. Уих… Щас-с… другии… забо.

– Забо?

– Ты.

– Я?

– Забо. Ты.

Мы с Зу переглянулись. У доктора уже почти назрел комментарий по этому поводу, но тишину в салоне разрезал телефонный звонок.

– Мда? – голос доктора выдавал его желание скрыть волнение. – У меня закончилась смена, я поехал домой. Чрезвычайная? М… чрезвычайнее не бывает? Интересно…

Он убрал трубку от уха и уставился на Ринко.

– В клинике чрезвычайное положение. Всех наших выгнали, – сообщил Зу. – Надо вернуть беглеца.

– Н! – громко сказал Ринко, выпучив белые глаза.

– Венька, я не знаю, что там случилось в космосе, но знаю, что с нами будет, если этого ребенка обнаружат.

– С сестрой нехорошо выйдет, – сказал я.

– Еще хуже выйдет, если ты все же донесешь до нее свой сувенир.

– Да шучу я!

Тут до Ринко дошло, что мы все же везем его в клинику, и он взвыл благим матом.

– Ну так чего у вас там? – спросил Зу через какое-то время, несясь по пригородной дороге с дозволенной скоростью.

– Притих, – ответил я. Скотч все же нашелся в бардачке – внуки Зу оставили. Они оставили его также и на панелях, и немного на руле.

– Притих? – с подозрением спросил доктор и кинул взгляд в зеркало.

Побледнел.

Затормозил.

Нас с мертвецом кинуло вперед.

– У нас в машине труп пропавшего космонавта! – закричал доктор Зу.

– Не время для откровений! – разозлился я.

– Да ты идиот, мертвый мальчик нас обставил!

Ринко как упал на спинку водителского кресла, так и лежал, активно притворяясь мертвым. Чем, собственно, и являлся. Но нашего положения это не улучшало.

– На зомби еще можно свалить побег! Но чистокровный труп в этом не обвинишь…

Вот не думал с утра, что к вечеру услышу от Зу такое умозаключение.

– Ну что же… – я потряс покойного за плечо. – Видимо, Ринко действительно не хочет в клинику.

– Чертчертчерт…

– Я, если подумать, тоже на его месте бы…

– У них там наверняка сейчас уже одиннадцать таких же клиентов! В любом случае рискуем. Слышишь, Ринко? Мы все равно едем в клинику, можешь не притворяться!

– И лучше предъявить его до того, как нас с ним застукает кто-нибудь еще! – сообразил я.

Мы снова рванули с места, въезжая в город. Не могу сказать о том, что произошло дальше – не помню. Знаете, такое бывает при травмах… да и вообще в сложной человеческой жизни. Мне потом уже объяснили, что почти на подходе к клинике нас подрезал полугрузовичок.

========== Основы поведения ==========

Видимо, за время пребывания в салоне Ринко окончательно отошел от сковывающего его движения мороза. Он перерезал скотч на руках, воспользовавшись искореженным металлом. Меня основательно придавило, так что ни выбраться, ни вздохнуть лишний раз. В таком положении я себя и обнаружил, к ужасу. Рядом ровно дышал доктор Зу с рассеченным лбом – в себя он приходить не желал.

Я ожидал, что Ринко сбежит и будет драпать с места аварии до тех пор, пока не околеет вновь. Вместо этого он выполз через выбитое окно, нашарил мою руку и вытянул на снег каким-то чудом. Зу мы вытаскивали вместе. На тот момент я уже начал относительно неплохо соображать, чтобы удивиться поведению моего мертвого кумира.

А вообще, так выходило, что в аварии был только один погибший, но и тот умер задолго до происшествия. Водитель полугрузовичка отделался круглыми глазами и заиканием (по большей части впечатленный видом раненого Ринко). Сам он из автомобиля почему-то не вышел, но и скрыться не сумел. Может, машина не завелась, может, просто в ступор впал, но, как бы там ни было, вынимали его уже специальные органы, прибывшие с завклиникой и комиссией из госкосмоса.

Ринко вцепился в меня, увидев людей в знакомом комуфляже. Не знаю, что на тот момент больше тревожило мою контуженную персону – прилипший возбужденный зомби или отряд резко настроенных людей.

– Ны! – крикнул Ринко мне в ухо, выпучив глаза.

– Ты мог убежать! – зашипел я, косясь на толпу заинтересованных специалистов, вылезающих из спецтранспорта. – Спасибо, конечно, но теперь бежать некуда.

– Неу!

– Зачем полез меня вытаскивать?

– Бытиэ! – почти внятно крикнул Ринко. Тут я впервые заметил, что в нас целятся и просят поднять руки. – Шаттл.

– Не понимаю, что ты говоришь, – пожаловался я. Тем временем нас окружили и посоветовали не делать резких движений. Ребята в комуфляже перехватили уже подмерзающего Ринко.

– Запись! – продолжал выкрикивать тот. – Шал… Шаттл!

Потом уже нам объяснили, что труп Ринко, кем бы он ни являлся, действительно исхитрился пройти мимо охраны. Улучил момент, когда их заперли в морге, содрал с себя одежду и поменялся местами с одним из местных и усопших. Усопших по-настоящему. Даже про посмертную бирку не забыл. Так он попал в список мобилизируемых. Меня поблагодарили за содействие, но пристально посмотрели, намекая на то, что имеют в виду и версию с похищением, после чего – сразу отпустили, пообещав, что доктора Зу направят куда следует.

Я ушел оттуда пешком, оглядываясь и наблюдая, как моего мертвого товарища запихивают в багажное отделение. Ринко не хотел ехать в багажном отделении. Он вообще не хотел с ними ехать.

На несколько дней в моей жизни воцарилась тишина и безработица. Альбин временно перевелся в “травму”, а мне там места уже не хватило. Тем более ушиб головы и автомобильная авария, очевидно, прописались на моем лице, и мне настоятельно рекомендовали отдохнуть в эти смутные времена перемен. У доктора Зу в катастрофе пострадал телефон, потому выяснить, как у него дела, не получалось, тем более, что домашний его был постоянно занят. Меня это все беспокоило, но что-то подсказывало, что высовываться не стоит. Этим, быть может, я наврежу не только себе.

Ларишка сидела кислая. Она нервничала из-за пропажи Рибейна, но меня обрадовало то, что вид, в котором я явился в тот памятный день, обеспокоил ее намного сильнее.

Про мои приключения с зомби я, конечно же, никому не рассказал. Но потом…

========== 21.12 ==========

Спустя пять дней наступило то самое двадцать первое декабря две тысячи двенадцатого года.

Среди моих знакомых не числилось простаков, что на слово верили в страшную легенду… хоть в одну из тысяч легенд, распространенных в интернете, но могу поклясться – нервничали все. За компанию, не отдавая себе отчет.

Конец света и коллективное бессознательное. Хоть диссертацию пиши, такая уж благотворная почва!

К слову: удивительно спокойный вышел день. Даже в новостях ничего не промелькнуло, что могло свернуть кровь в жилах. Потому, довольные и спокойные, мы легли спать, а утром, на следующий день, поднялись вместе с мертвецами. То есть… мы встали из кроватей, а мертвецы-то – из могил!

Двадцать второго декабря мир погрузился в безумие, которое сложно описать. Хотя бы потому, что раньше ничего подобного мы не видели. Никогда не забуду визга Ларишки! Она вихрем залетела в дом после столкновения с ожившим, что ковылял по тротуару навстречу, зиял несвежим видом, ранами и тем, что принято показывать в фильмах. Заслышав вопли, я подумал, что на нее напал бандит или танки въехали в город.

– Я говорил, все закончится зомби-апокалипсисом, – пожал плечами соседский мальчик. Одновременно он листал журнал “Дарки Дарк” и говорил спокойно, словно не стряслось ничего такого. – Только все равно они так долго не пробуйствуют, как за бугром. Климат не тот.

Мертвецы и не буйствовали. Просто ходили заведенными игрушками, а живые пугались вплоть до сердечных приступов. Ходили покойные, как и пророчествовал соседский мальчик, недолго – ровно до тех пор, пока, подобно Ринко, не замерзали. Совсем иначе дело обстояло в похоронных бюро и на отпеваниях.

Серия восстаний на похоронах прокатилась по всему миру. Мир, понятное дело, переполошился. Заговорили о Страшном Суде и Дне, Когда Мертвые Воскреснут. О Каре и Возмездии за Грехи Человеческия. Сторонники кинематографической версии зомби-апокалипсиса запасались боеприпасами впрок и уже выходили на охоту. Тем же занялись и определенные воинствующие секты. Очень скоро, по новостным хроникам, к ним присоединились и не такие уж агрессивные. Казалось, мир скатывается в поголовное любительское ополчение. Альбин сказал: “У людей появился общий враг!” От его слов мне сделалось дико, ну конечно же – он был прав!

Зомби сопротивлялись уничтожению, но как-то пассивно.

А я вспоминал Ринко, вытаскивающего меня из перевернутой машины.

Ах, бытие, бытие…

Плачевно обстояло дело с родственниками беспокойных умрунов. Те пытались вернуть покойных в лоно семьи, волокли домой, связывали мычащих и потрепанных. Но стоило отвернуться, как отогревшиеся зомби перегрызали веревки и уползали обратно на улицу, куда их тянуло с потусторонней силой. Они так и вываливались из подъездов (а порой и из окон), а сзади бежали женщины в домашних рваных халатах, мужчины в растянутых майках и хватали мертвых родственников за руки.

Чего им не спалось? Почему первым проснулся Ринко? По какой причине его так тянуло к шаттлу? Что произошло в космосе? Я мучался этими вопросами день ото дня сильнее, а на улицах разливалось повсеместное безумие. Ради правды надо отметить – восставал не каждый, кто почил с миром. Далеко не каждый. Но и неупокоенных хватало.

Я старался держаться от конфликтов дальше, прекрасно понимая, что однажды все же придется столкнуться с окружающим миром. Но он, подлый, пошел в обход.

Правительства на конвенциях спорили, кого считать мертвым, кого живым, а кого условно живым. Бились над вопросом – считать ли охоту на условно живых преступным деянием или же судить “охотников за зомби” по статье “осквернение”. А секты и сознательные активисты тем временем занимались самосудом, сжигая целые дома, куда удавалось согнать более одного зомби. И главное, надо отметить, в эти минуты головы работали одинаково плохо и у карающих, и у караемых. Все это напоминало какое-то дурное средневековье.

Через две недели после Того Самого Дня народ уже достаточно раскачался и возымел относительно стойкое мнение по поводу происходящего. Потому мы не выпускали Ларишку одну да и сами старались нос на улицу не совать. Будучи безработным, я мог свободно провожать и встречать сестру из школы, но в тот роковой день она просто убежала!

Нет, вру. Не просто.

Убежала с криком: “Веня, ты глянь! Это же Ринко!”

Чутье этой маленькой леди угадало Ринко со спины, в то время как его и с “торца” узнать сложно. То, что она обратила на него внимание, сыграло с космонавтом злую шутку. Откуда взялись бравые ребята, я понять не успел, но Ринко тут же скрутили и поволокли к старострою, догнивающему в нашем квартале. А там уже валялось несколько зомби, но об этом я узнал позже.

Они (их было человек десять, этих борцов с нечистью) видели, как Ларишка бросилась вслед за Ринко, которого без лишней вежливости кинули прямо в окно покосившейся одноэтажной избушки, прогнившей до основания. Я бежал следом за процессией, но все равно не сразу понял, что произошло, когда она снова оторвалась от меня и бросилась на крыльцо. Ларишка исчезла в проеме косяка. От здания разило парами бензина, его уже поджигали. В толпе наблюдавших кто-то выкрикнул о ребенке, и я кинулся вынимать сестру из горящего дома. Следом за мной, на все лады матеря экстремистов, бросились еще двое.

Изба вспыхнула спичкой. Но беда скрывалась не в огне, а в отделочных материалах, которые не только легко воспламенялись, но и выделяли в воздух всю гамму ядов. Ларишка не кричала, не звала на помощь и вообще себя не проявляла, в отличие от толпы на улице. Кажется, там начиналась драка – мы отчетливо слышали крики, полные агрессии. А дым заполнял помещения, выедал глаза, и мы перекрикивались, увязшие в серости и сбитые с толку.

– Она в подвале! Она в подвал провалилась! – услышал я из соседнего помещения. – Лестницы нет! Осторожно, тут огромная дыра в полу!

Я запаниковал, представляя на дне глубокого подвала маленькую сестру с разбитой головой, кровь заливает обломки кирпичей… Паника длилась не больше секунды – как раз тогда меня обогнал зомби. Потом еще один – с ожогами. Затем сквозь дым я увидел, как одна фигура в свете разгорающегося пламени бросилась в зияющую черную пасть с гнилыми зубьями-досками, что были готовы в любой момент провалиться под нами. Один зомби принял Ларишку и передал ее нам. Мы же (я, двое живых и двое мертвых, включая Ринко) к тому моменту выстроились цепочкой, так, чтобы удержать стоящих на краю в случае обвала. Уже потом я понял – мертвецы, безучастные к своей судьбе, увидели в беде девочку и активизировались, насколько им позволило тепло горящего дома.

Перехваченная Ларишка, к общему облегчению, застонала. Мы выбежали на воздух – я нес сестру на руках, убеждал, что все будет хорошо, она соглашалась, но тут же переводила разговор на Ринко. Пришлось сказать, что ей не привиделось.

– Этот там остался! – крикнул один из ребят, что участвовал в спасении. Оказалось, он еще совсем пацан. – Сгорит же к черту!

Но тут примчались и пожарная, и вызванная кем-то скорая. Здание рушилось на глазах, и спасение уже мертвого человека оставили на профессионалов. Впрочем, когда эйфория за счастливый финал сошла, я почувствовал себя подлецом. Мы оставили спасителя в горящем доме. Лариха, к счастью, отделалась ушибами и занозами, но в травматологию ее все же увезли, беспокоясь о возможном сотрясении мозга.

– Не отдавай им Ринко! – скзала она, сверкая серьезными круглыми глазами. – Слышишь? Что хочешь делай! Не отдавай.

Я и не отдал. Схватил под шумок за обугленный рукав и утащил, пока не нагрянули телевизионщики. Краем глаза заметил, как собравшаяся толпа обступила поджигателей-фанатиков, что в экстазе позабыли смыться с места преступления. Возможно, даже не поняли произошедшего. Среди наблюдателей оказалась мать одного из чуть не сгоревших зомби, потому визгу и ругани было много.

Когда мы подбегали к дому (я бежал, а Ринко ковылял следом), живость успела уйти из тела мертвого товарища. В квартиру я затаскивал его уже за ворот. Когда обеспокоенная бабушка спросила, кого имеет честь видеть, я ответил, не кривя душой, мол, его самого – космонавта Ринко.