Текст книги "Радиус ноль (СИ)"

Автор книги: Къелла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Ваша задача: только ноут на время стащить, чтоб я там поковырялась. Минут на двадцать. Сможете же?

Иван Николаевич нахмурился и засопел. Девять дней… Все бы хорошо и правильно, но представить только, что Косте еще хоть раз за это время придется пережить вызов на ковер к начальству со всеми сопутствующими последствиями, было выше Ивановых сил. Чтоб опять вся эта грязь… и боль. Черные гематомы на бедрах парня словно отпечатались на сетчатке глаз и сразу вставали в памяти так ярко, что пришлось помотать головой, гоня видение прочь. Нет, не будет этого больше!

– Пораньше надо, – пристально посмотрел на свою ученицу Иван Николаевич. – Пораньше. Завтра-послезавтра. И не тяни, сразу через Машу свою сообщи КонстантинСанычу, когда все будет сделано.

Теперь напряженно засопела Дашка.

***

В электронном почтовом ящике среди кучи спама Ивана Николаевича поджидал сюрприз. Не совсем сюрприз, скорее – долгожданный факт: ответ на отосланное резюме. Его приглашали – пока еще, правда, лишь на собеседование – в одну из крупных авиакомпаний. Первая пробная волна радости плеснула было в сердце и отступила перед здоровым скептицизмом: все это еще ничего не значит. Хотя опыт работы и знание английского позволяли Ивану надеяться на многое, в конечном итоге, все будет зависеть от того, насколько работодателю требуются пилоты. Вспомнилась сразу же история, которую рассказывал один из выпускников: с целью отсева на собеседовании в одной из авиакомпаний с бешеным конкурсом знание английского языка проверяли, требуя описать на языке Шекспира строение глаза бабочки!

Именно поэтому Иван Николаевич ничего не стал пока рассказывать супруге. Хотя в свете недавних дачных похождений сошла бы любая нейтральная тема, на которую можно было бы мягко перевести разговор с расспросов типа: «Тебя на даче подменили, что ль? Прямо светишься, Вань!».

Нужно будет подготовиться к собеседованию, это отличный, а самое главное, очень своевременный шанс убраться от всего этого маразма подальше. Извращенец-замкомэска, тупые курсанты и печальная зарплата – к черту это все! Расставаться с училищем будет легко. Вот только не шел из головы Костя… причем, виделись совсем не банно-постельные сцены, а тот утренний поцелуй в затылок возле умывальника в саду. Вроде ничего особенного, но так тепло. И вот это его: «Поедешь со мной, а?».

«Все равно скоро все встанет по местам, – думал Иван, засыпая. – И станет ясно, что это было: пьяный угар, желание помочь, внезапная тяга к экспериментам или что-то иное…»

***

Рабочая неделя прошла напряженно: радостное возбуждение от приглашения на собеседование оказалось задвинуто на задний план усталостью. Из-за приближения начала учебного года программу полетов «гнали», невзирая на сильные ветра и дожди, и, курсантов выпускали на маршруты в страшную болтанку, где на штурвале по полтора часа приходилось практически «висеть». Возвращались оба: и инструктор, и курсант – абсолютно выжатые и без сил. Вечерами же Иван Николаевич до рези в глазах штудировал FCOM на английском, готовясь блеснуть своими познаниями в авиакомпании. На личную жизнь в таких условиях энергии уже не оставалось, и Светлана Сергеевна лишь горько вздыхала, прислушиваясь в темноте спальни к сонному сопению благоверного. Ладно хоть, сцен ревности больше не устраивала.

Так или иначе, но за четыре дня удалось добить первоначальную программу для трех подопечных Ивана Николаевича, и отправить их собирать документы для получения свидетельства частного пилота – почти что на две недели в отпуск. Группа уменьшилась, остались только два парня и Даша. А в пятницу на разборе командир летного отряда объявил, что на выходных планируется корпоратив на природе.

База отдыха летного училища находилась в лесу на берегу небольшого светлого озерца, где среди корабельных сосен были разбросаны гроты и беседки, соединенные меж собою асфальтовыми дорожками. Когда-то за территорией и домиками старательно ухаживали, а теперь забросили и пользовались от случая к случаю, в основном для таких вот шашлычно-алкогольных набегов. По традиции на подобные мероприятия было принято приглашать сотрудников с семьями, но без детей: территория базы отдыха пестрела овражками и элементами разрушенных скульптур, из которых то и дело торчала ржавая арматура-словом, была весьма опасным местом для карапузов. Не особо любивший подобные сборища Иван Николаевич на этот раз планировал поразить сразу две цели: выбить у поддатого и благодушного руководства небольшой отпуск для поездки в Москву и порадовать супругу веселым застольем на свежем воздухе.

Бывшая танцплощадка, превращенная теперь в автостоянку, пестрела машинами всевозможных марок и расцветок. Предполагалось, что все останутся с ночевкой, а в воскресенье уже будут в состоянии снова сесть за руль. Оглядевшись, Иван нашел и KIA Кости, и Ford Focus Павла Эстебановича, и огромный Opel Frontera замдиректора по летной работе. Отлично, все руководство уже здесь. Чуть попозже можно будет подойти поговорить, а пока что он со спокойной душой здоровался с коллегами, шутил и смеялся, а краем глаза наблюдал, как Светка побежала обниматься со своей подругой – женой замкомэска. Самого потомка кубинских революционеров видно не было, очевидно, терся где-то поближе к начальству. В полуразрушенном, но все еще красивом гроте Костя фотографировал свою Лену в светлом платье и венке из мелких белых цветов. Молодая женщина сейчас выглядела совсем девчонкой: милой и непосредственной. Сам не понимая отчего, Иван Николаевич ощутил нечто мимолетное, но мерзкое. Больше всего это было похоже на… ревность? Какого черта? Он же только недавно излечился от своей безнадежной страсти к одному мужчине, не должно же быть вот так вот сразу!

Длинный стол – уже накрытый и украшенный бутылками – начинался под сводами беседки и не помещаясь, выступал из-под нее метра на три. Во главе его, как раз в беседке, сидел сильно загорелый замдиректора и командир ЛО, оба с женами. С другого конца деловито заканчивал расставлять стаканы Витек и еще один парень из второй эскадрильи. Две дамы нарезали и раскладывали по тарелкам помидоры и огурцы. Иван быстренько опрокинул стопарик в компании начальства, цапнул с блюда кусок копченой колбасы и ломтик сыра, зажевал импровизированный бутерброд и пошел искать Светку.

Молчаливый сосновый лес наполнился голосами и смехом, шашлычным дымом, запестрел рубашками и летними платьями, словно провожал последние теплые деньки августа. Так здорово было идти сквозь этот праздник, ловить обрывки разговоров.

Группа нарядных дам устроилась на лавочке под яблоней, потягивая красное вино из пластиковых стаканчиков и со смехом пытаясь не вставая, сорвать с ветки по яблочку.

– … а я ему и говорю: раз ты такой умный – то почему ж такой бедный, а? – продолжала начатый рассказ одна из женщин. – Смысл во всех твоих допусках и сертификатах, если ты до сих пор в жопе мира торчишь? И я с тобой вместе. А в Москве я бы мигом работу нашла, и ребенок бы в хорошую школу ходил, с бассейном, а не вот это вот все!

Говорившая обвела надкушенным яблоком лесную поляну, но рука ее была направлена на синеющие вдали крыши пятиэтажек авиагородка. Ее тут же поддержали остальные. Иван почувствовал себя неловко и поспешил дальше, к компании шашлычников, где в компании из пяти человек белела футболка Кости и сарафанчик Лены.

– О, Иван Николаич, и ты тут! – обрадовался Костя, выпрямляясь во весь немалый рост. – По запаху нашел, не иначе! Ты помочь пришел или не мешать?

Щеки парня раскраснелись от жара углей и не только – на пеньке недвусмысленно стояла бутылка «Талки», небрежно накрытая пластиковым стаканчиком. В голубых глазах прыгали искорки, тек шашлычный дым, и Иван вдруг ненадолго утратил связь с настоящим, будто бы вновь оказавшись тем субботним вечером на собственной даче. Видимо, вся гамма чувств слишком явно отразилась на его вспыхнувшем лице, потому что Костя тоже смущенно улыбнулся и еле заметно кивнул, опустив ресницы. Потом покосился на жену и трех собутыльничков. В принципе, все было понятно без слов.

Костя перевернул решетку с мясом на другую сторону, убедился в готовности. Лена подставила большую пластмассовую тарелку, больше похожую на тазик, и шашлык посыпался в нее.

– Под горячее еще по одной? – предложил один из мужчин, молниеносно подцепив вилкой раскаленный кусочек. Никто не возражал.

Остатки «Талки» разлили на пятерых: Лена как раз пошла отнести шашлык на стол. Иван еще успел подумать, что рядом с мужем та крутилась исключительно в качестве сдерживающего фактора. Ну да, в последнее время мальчик здорово злоупотреблял на фоне истории с домогательствами, должно быть подруге жизни поднадоело.

Касаясь краешком стаканчика Костиной тары, Иван еще раз поймал его взгляд – слегка пьяненький, но вполне осмысленный. А закусив шашлыком, парень как-то нарочито медленно облизал испачканные пальцы. Иван вздрогнул: что, если этот откровенно похабный жест заметят остальные присутствующие? К счастью, больше никто кроме него не придал этому значения, тем более что и прочие участники застолья хорошими манерами не блистали, жадно поглощая мясо с различными неэстетичными звуками.

Мужчина снова перевел взгляд на тайного любовника. К верхней губе парня прилипло золотистое зернышко горчицы из маринада. Ужасно хотелось снять его пальцем, проведя подушечкой по раскрасневшимся губам, таким мягким и упругим, но в присутствии посторонних это было решительно невозможно.

– Кость, фигню стряхни, – как можно тише небрежно бросил он, сопровождая слова жестом.

– Че, пиздеть мешает? – ухмыльнулся тот и, быстро сняв зернышко кончиком языка, втянул в рот. А потом раскусил его и еще раз невинно облизнулся, вынуждая собеседника быстро отвернуться и сцепить руки на манер вратаря футбольной команды, чтобы скрыть откровенную выпуклость на джинсах.

Неизвестно, чем бы закончился этот нетрезвый флирт, если бы жены не позвали Костю и Ваню за большой общий стол.

Замдиректора поздравил всех присутствующих с наступающим учебным годом, хотя это звучало примерно как поздравление лошади с началом пахоты, пожелал всем успехов и принялся рассказывать о планах на будущее. Его особо никто не слушал, потому как денег в бюджете все равно не было, и обещания поднять зарплату криками “ура” не встречали. Чокнувшись с ближайшими соседями под конец длинного тоста, Иван Николаевич опустился на лавочку рядом со Светланой Сергеевной. Супруга немедленно прижалась бочком, положила ему руку на колено. Он поморщился и мысленно застонал: ну вот сейчас поднимется выше, нащупает чего не надо и начнутся вопросы. Во избежание домогательств он привстал и потянулся за салатницей, нарочно выбрав самую далеко стоящую.

Корпоратив тем временем набирал обороты, разговоры становились все громче, на одном краю стола дамы нетрезвым хором исполняли попсовую песенку, на другом громко ржали над какой-то байкой мужчины. Замдиректора и командир ЛО куда-то исчезли, вместе с ними пропала со стола бутылка дорогущего коньяка. Решив, что сейчас самое время попросить пару отгулов, Иван пошел их искать.

Непосредственный начальник нашелся быстро: стоял возле собственной машины и вдумчиво посвящался в тайны мест с хорошей рыбалкой. В роли гуру выступал старенький штурман, без пяти минут пенсионер. На капоте для наглядности и в качестве скатерки была расстелена карта-двухкилометровка, прижатая по углам стаканами и банкой кильки в томате. В отличие от высшего руководства, здесь предпочитали обычную водку. Комэск, не глядя, поставил размашистую подпись на Ивановой писанине и вернулся к неспешной беседе, увлеченно тыча пальцем в излучину нарисованной реки. Теперь оставалось поймать командира летного отряда, получить его закорючку и спокойно ехать в Домодедово. Пройдя по аллее мимо заколоченных домиков, мужчина спугнул совсем молодую парочку, целовавшуюся в беседке, причем, судя по нетерпеливым и страстным вздохам, и парень, и его пассия были бы не против перейти к более решительным действиям. Смутившись, Иван постарался как можно скорее скрыться с горизонта влюбленных и углубился в лес.

Пройдя несколько десятков метров под сводами сосен, он понял, что дальше идти не имеет смысла и свернул вбок, туда, где меж стволов проглядывало озеро. Как вдруг услышал голоса, один из которых принадлежал Павлу Эстебановичу, а второй – Косте.

– …че ломаешься? Ты же такой послушный был у меня, а? Был или не был?

– Был да сплыл!!! Отвали, Паш, я в твои игры больше не играю, понял?

– Ооу, бунт? – в низком голосе сквозит издевка и плохо сдерживаемая жажда обладания. – А подо мной ты совсем другие песни пел, помнишь? Когда ротик был свободен. Да? Ласковый ротик такой, умелый, горячий… Помнишь меня на вкус?

– Пошел нахуй!!! – голос Кости нетверд, но решителен.

– А как ты стонешь сладко, ммм… – голос Павла Эстебановича от возбуждения понижается так сильно, что дает оттяжку в хрип. – Даже кино есть про тебя, такого красивого, хорошее кино. Ни у кого такого мальчика сладкого нет, а у меня есть, так охота похвастаться, всем показать, какой ты послушный у меня, какой нежный…

– Вот только тронь – уебу! – голос Кости крепнет и возвышается, даже нечеткая дикция куда-то пропала. – Хватит с меня, последний раз повторяю!

– Ну-ну, не последний, а крайний, Кость, да? – тихо и почти ласково смеется замкомэска. – Ты и в первый раз так говорил, а потом еще раз дал мне. А потом и еще раз. И сейчас тоже дашь, куда ты дене…

Звук удара оборвал интимный шепот любителя хоум-видео. Послышался сдавленный стон, за ним – отборный мат. Ваня тревожно выглянул из-за толстой сосны, готовый при необходимости вмешаться. Но его помощь не потребовалась: Костя хоть и находился в более легкой весовой категории, но хотя б был сопоставим с оппонентом по росту, чего Ване явно не хватало. Драка закончилась быстро, за пару ударов в солнечное и по физиономии. Вывернувшись из объятий замкомэска, прижимавшего его к дереву, парень добавил согнувшемуся оппоненту в бок и двинулся прочь.

***

С трудом сдерживая эмоции и сохраняя невозмутимое лицо, Иван Николаевич вышел на крыльцо, подставляя лоб жаркому домодедовскому солнцу, заливавшему огромную асфальтовую площадь перед зданием терминала аэропорта. Собеседование прошло на ура, а это означало, что совсем скоро начнется совершенно другая жизнь. Та самая, которую он успел почти позабыть за четыре года работы в летном училище. Хотелось лихо скатиться по сияющим металлическим перилам, совсем как в школе, и, набрав воздуха побольше, заорать от переполняющей радости. Но он, конечно, не стал.

Тем не менее поделиться новостью хотелось просто ужасно. Надо в первую очередь Светке сообщить, он и так из суеверных побуждений не рассказывал ей, зачем едет в Москву – а ведь ее эта новость касается напрямую! Как ни крути, она тоже устала от провинции за эти четыре года и заслужила лучшую участь. Но вместо этого палец, скользнув по экрану смартфона, набрал номер Кости…

– Але-але, – Костя, как всегда, куда-то спешил и потому частил скороговоркой. Голос его, мальчишески-звонкий, несмотря на сигареты, идеально попадал под Иваново настроение, заставив того разулыбаться до ушей. – Че там, Вань, как Москва? Стоит еще?

– Стоит, – фыркнул Иван. – А я на собеседовании был.

И будто прорвало: взахлеб Иван Николаевич рассказывал об удачно пройденном собеседовании, об особенно коварных вопросах и своих ответах, о переезде в Москву и будущих зарубежных рейсах – говорил и говорил, и голова кружилась от давно забытого ощущения собственной значительности и наконец-то вернувшегося везения. И тем круче было обсудить это не с женой, а с тем, кому знакомы тонкости и нюансы профессии, с тем, кто хорошо знает мир, открывающийся по другую сторону стенки пассажирского салона. Где-то там за сотни километров Костя активно задавал вопросы, радовался, желал удачи, но в голосе его чувствовалась горечь. И радость самого Ивана как-то незаметно сошла на нет, словно бы в яркий солнечный день наползла на небо серая, беременная дождем туча. Стало неуютно.

– А ты сам чего надумал, Кость? Будешь увольняться? Может, тоже сюда попробуешь? – осторожно решил прощупать почву Ваня. – У них нехватка вторых как раз.

– Да куда мне, – желчно хмыкнул Костя, – я ж не ты: на двадцатипятитонниках не работал, английским не владею. Они там таких пацанов с райцентра пачками на собеседованиях отшивают по сто с хером в день.

– Ну, уровень можно за пару месяцев… – начал было Иван и осекся. Он сейчас пытается уговорить, хм… друга? Любовника? Коллегу? Неважно. Важно то, что шансов попасть в большую авиакомпанию у Кости, действительно, почти нет. Его предел – северные вахты и Ан-2.

– Вань, ну ты же сам понимаешь, что пургу несешь, – перебил его парень. – Все, блять, можно, но мне и так придется сначала валить отсюда, а потом еще что-то думать. У меня тоже семья, между прочим, жрать хочет. Я их не могу в подвешенном состоянии держать. Ты устроился – и молодец, а мне такое не светит, чего зря языком чесать?

Иван Николаевич был готов провалиться сквозь землю. Да, при желании можно получить все допуски, выучить язык, пройти подготовку на новый тип самолета – но на это нужно время. И с увольнением медлить нельзя. А это значит, что дороги их разойдутся здесь и сейчас, и возможно, что насовсем.

========== Часть 8 ==========

Как-то так вышло, что они столкнулись вновь лицом к лицу у дверей отдела кадров училища. Мимо сновали курсанты и сотрудники штаба, из-за двери бухгалтерии доносился звон ложечек о чашки – там снова закрылись на техперерыв. На втором этаже гудел пылесос уборщицы и раздавались телефонные звонки в приемной директора. Училище продолжало жить своей будничной жизнью очередного учебного года. А Иван Николаевич, уже в гражданке, смотрел в пол, не решаясь поднять глаза и встретиться взглядом с подпирающим стенку Костей. Тот перелистывал нужные для увольнения бумажки во внушительных размеров папке, губы его беззвучно шевелились. Текли минуты до конца обеда кадровиков. Молчание не просто затягивалось – оно принимало идиотский оборот. Надо было что-то сказать, но слова не шли, вернее, шли, но не те. Через какие-то пятнадцать минут заскрипят петли сейфа, а потом в ладонь ляжет трудовая книжка, его пропуск в новую жизнь. И все старое останется позади. Для обоих. Костя – на севера, сам он – в Домодедово. Одному – бесконечные снежные поля с черными вышками буровых, бледные разводы тундры и свинцовые капли болот. Другому – синева на эшелоне поверх облаков, сияющие огни ночных рулежек, искрящаяся морская зыбь на снижении перед Сочинским аэропортом… Не будет больше ежедневных встреч, смущенных взглядов и совместных поездок на шашлыки. Надо что-то успеть сказать, черт возьми!

– Вань, пошли покурим? – не выдержал Костя. – У тебя такая рожа, будто ты щас в обморок грохнешься. Айда на воздух!

И первым отлепился от стены и двинулся к выходу. Ваня последовал за ним. Возле тумбочки притормозил, оставил дежурному курсанту номер телефона, попросил набрать, когда придут девчонки из кадров. Штабная курилка находилась прямо за углом с задней стороны здания, но Костя прошел дальше – туда, где за строем голубых елей скрывались развалины давно заброшенной танцплощадки. Отсюда сквозь густую хвою не было видно ничего, и это очень радовало. Нет-нет, проявлять какие-то эмоции даже здесь было бы безумием, но очень хотелось попрощаться без свидетелей.

– Че, Кость, уже на чемоданах сидишь? Скоро за туманом и за запахом тайги?

– За запахом нефти, ага! – выпустил клуб дыма бывший инструктор. – Там других запахов нет по три месяца.

– Почему по три? – удивился Ваня. – Ты же говорил: по полгода? Ну тогда… на даче… утром… – каждая следующая порция слов давалась со все большим трудом и под конец голос стих до шепота. Костя пожал плечами.

– Я тогда так навскидку пизданул, точно еще не знал, что и как. Там текучка кадров страшная, какие полгода?! – по три месяца люди еле-еле соглашаются. И так берут всех, невзирая на английский и прочие регалии.

Снова этот взгляд… Костины губы молча выдыхают сигаретный дым, но Ваня снова слышит невысказанную сейчас, но прозвучавшую однажды просьбу-предложение.

– Отпустили нормально хоть? Ну, наши?

Костя кивает, улыбается.

– Да. Спасибо за помощь. Видел бы ты, как Паша психанул! Здорово ему девки хвост прищемили!

Мужчины рассмеялись хором.

– Ну, а ты сам в Москву скоро, Вань? – все еще улыбаясь, но уже напряженно поинтересовался парень. – Семейство сразу с собой повезешь или сначала сам устроишься?

– Ну, на переучку сажусь через две недели. Жилье съемное они оплачивают сами. То есть неделька на сборы у меня есть, сначала сам метнусь, а Светка с Катюшкой пока остальное дособерут. И ко мне потом… – Ваня собрал все силы, чтобы улыбка вышла победной и непринужденной. Но острые складки в уголках глаз выдавали такую горечь, в сравнении с которой меркли хинные порошки.

– Круто, че! – Костя даже не попытался изобразить радость. – Поздравляю, Вань. Там ты действительно будешь на своем месте, тут ловить нечего. Молодец, что смог!

Ваня автоматически пожимает протянутую ладонь, и неосознанно проводит большим пальцем по тыльной стороне кисти парня. В горле ворочается та самая металлическая щетка, привычная по ночным полетам. Когда Костя несильно дергает руку на себя, перехватывая его в объятия, мужчина нисколько не удивлен. Из-за разницы в росте перед глазами – только Костино плечо, больше ничего не видно. Но зачем смотреть, если можно просто слушать? Стук сердца, дыхание, шелест опадающих на землю листьев, и в этой псевдотишине – звонок мобильника в кармане похож на разряд дефибриллятора. Пора идти…

– Я… это…

– Я тоже, – неизвестно с чем соглашается Костя. – Раньше не собрался сказать, и думал не соберусь… но ты мне всегда нравился, Вань. Очень нравился. Я тогда, чтоб совсем не спятить, тебя представлял…

Вот это уже было лишнее. Вскинув руки, мужчина обхватывает голову парня, порывистым движением заставляя его наклониться ниже и жадно впивается в губы. Неистовый поцелуй мог бы считаться страстным, если бы не был настолько отчаянным и недолгим. Он и должен быть таким, как точка в конце истории и однозначным как принятое решение. И как бы ни хотелось продолжения, прямо здесь и сейчас, но оба понимают, что вот теперь – все. Тяжело дыша, бывшие коллеги отстраняются друг от друга, поправляют одежду и приглаживают волосы.

Шагая обратно в штаб, Иван Николаевич почти физически ощущает, как безумно колеблющиеся чаши весов, на которых семья и карьера против непонятно чего, тяжко опускаются в окончательное положение. Выбор, увы, очевиден.

***

ЭПИЛОГ

Комната в маленькой гостинице была погружена во мрак полярной ночи, милосердно скрывающий и низкий потолок, и обшарпанные углы. Тихо капала вода в душе. Струился жар от радиатора, такой сильный, что, кажется, кислород выгорал здесь словно в топке мартеновской печи. Единственное, что было сделано здесь на совесть – так это мощные стены, прекрасно защищающие постояльцев как от холода вечной мерзлоты, так и от посторонних звуков. Да еще крючки для одежды были стальными и такими прочными, что на них, при желании, можно было бы по утрам подтягиваться вместо брусьев. Шутка ли – выдерживать вес зимних летных курток и ватных штанов?

Номер был двухместным, но кровать возле узкого занавешенного окна пустовала. Зато вторая прогибалась под тяжестью сразу двух человек. Сползшее на пол тонкое одеяло не скрывало жарко переплетенных тел любовников, словно бы сон застиг их, обессиленных, сразу после всплеска страсти, не позволив ни разомкнуть объятий, ни хотя бы принять более удобную для отдыха позу. Давно уже отзвучали стоны наслаждения, стало мерным и спокойным сбитое дыхание, а эти двое по-прежнему вжимались друг в друга, не желая отдавать жадному времени ни секунды своего единения. Первого за долгие три месяца, проведенные на большой земле в кругу семьи.

Открыв глаза, Ваня несколько раз медленно моргнул, щекоча ресницами шею Кости – словно реакцию проверял. Но парень дрых без задних ног, и на столь невесомые ласки никак не откликнулся. Тогда мужчина улыбнулся и чуть свел кончики пальцев, лежащих поверх ежика светлых волос на его темени. И тут же пожалел об этом: сейчас вот разбудишь и враз снова станешь жертвой молодых необузданных гормонов. А завтра, – вернее, уже сегодня, – в рейс, а борт хоть и пустой, но все равно надо выспаться как следует. Причем, обоим, а то хорош будет экипаж, где оба пилота – сонные тетери. Это тебе не импортная техника: здесь автопилот отсутствует как данность. С этой мыслью он вздохнул и попытался сползти с Кости. Но стоило ему чуть переместиться, как в живот уперлось красноречивое свидетельство буйства тех самых молодых гормонов. Твердое и горячее. «Ненасытный мальчишка! – усмехнулся про себя Иван, ероша короткие волосы парня и чувствуя, как требовательно тот приподнимает бедра. – Как ты на материке три месяца-то вытерпел только?».

– Че, у нас режим – напьемся и лежим? Спи давай уже! – он легонько щелкнул Костю по кончику носа.

– Пошел в жопу… – сонно ругнулся тот. Ваня заржал в голос.

– Че, вот прям так сразу? А поцеловать?

И, не дожидаясь ответа, сам накрыл смеющиеся Костины губы своими.

THE END

/Сасово-Рамонь-Стебаево-Березово (2018)/