Текст книги "Копия (СИ)"

Автор книги: Katou Youji

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Глава 1 ==========

У сигареты был отвратительный вкус, и чем глубже Хели затягивался, тем сильнее его тошнило. Из бутылки, которую монгрел то и дело подносил к губам, шибало в нос дешевым стаутом, а каждый глоток прокатывался по горлу, обжигая, но почему-то не пьяня. Криво усмехнувшись, Хели вдавил окурок в переполненную пепельницу.

– Дерьмо, – прошептал негромко, глядя, как вываливаются окурки на исцарапанную и украшенную похабными надписями столешницу. Керес. Так контрастирующий с Эосом.

Воспоминания ударили под дых, и снова послышалось произнесенное ледяным, почти механическим голосом:

– Убирайся. Ты больше не мой питомец.

– Но… почему? – сорвался тогда с губ Хели глупый в своей бесполезности и неуместности вопрос.

– Убирайся, – повторил Аргос Минтавро, блонди, по чьей воле он и попал сюда – в роскошные эосские апартаменты. – С каких пор хозяин должен отчитываться перед вещью? У тебя есть пять минут, чтобы выйти отсюда самостоятельно, или…

И Хели пошагал к двери. Под насмешливыми взглядами фурнитура и нового питомца-академки, все это время стоящего рядом с Аргосом и смотрящего на монгрела с презрительным превосходством, так неуместным на необезображенной интеллектом красивой физиономии. Быстрее, чем успел подать команду мозг, кулак Хели врезался в челюсть нового пэта. Неженка хлопнулся на задницу, из расквашенной губы хлынула кровь. Монгрел успел увидеть, как по губам Аргоса скользнула усмешка, а потом свет в глазах Хели померк.

Пришел в себя монгрел уже здесь, в Кересе, под кабаком, названия которого не разглядел, да и плевать было на это. С трудом поднявшись на ноги и чувствуя, что голова просто раскалывается, Хели огляделся по сторонам, после автоматически сунул руки в карманы – в правом пальцы нащупали холодный металлический кружок. Хели вытащил находку на свет – Аврора. Горькая усмешка скользнула по губам монгрела, губы прошептали:

– Гребаный ублюдок…

Желание зашвырнуть монету подальше было настолько сильным, что он даже замахнулся, но… Аврора стоила слишком много, чтобы позволить себе такой выпендреж. Особенно когда кроме нее нет больше ничего, а желудок уже напоминает о себе голодным бурчанием. Сунув монету обратно в карман, Хели подумал, что она – единственный шанс не сдохнуть с голоду первое время.

Деньги с её продажи поддержат его до тех пор, пока не отыщет своё место в Кересе, которого не видел так долго. Впрочем, здесь всё оставалось прежним, казалось, время тут замерло раз и навсегда, и в какой-то степени это было хорошо. Все равно что сбросить нещадно давившие модельные туфли и сунуть натертые ноги в старые, разношенные тапки – некрасиво, зато небольно и удобно. Кайф.

Такой же, какой Хели испытал от самого первого глотка стаута, поставленного перед ним хозяином кабака. Однако длилось удовольствие недолго – слишком мерзким оказался вкус. Или он таким был всегда?.. Просто Хели успел отвыкнуть от дешевого алкоголя? Возможно. Похрен. Гораздо важнее другое – что делать теперь и во сколько оценит хозяин Аврору, которую монгрел сейчас прятал в кармане. Хотелось бы, чтобы денег хватило не только на комнату, но и на лазерный нож, выпивку, сигареты и… сильное обезболивающее, потому что:

– Ты охренел? Откуда в Кересе такой мастер? – вот что ответил ему хозяин на вопрос: «Может ли кто-то свести татуировку». Это означало, что придется самому избавляться от изящной монограммы с левого плеча – печати, которую Аргос поставил на тело Хели лично.

У старшего помощника Первого Консула было невинное увлечение – он любил рисовать на коже своих пэтов, причем делал это, используя давно устаревшие технологии и инструменты и не применяя анестетики. Картины получались красивыми, а сам момент нанесения превращался в пытку, которую пэту предстояло вынести, не проронив ни звука – болезненный стон воспринимался Аргосом как слабость и провоцировал делать боль еще сильнее.

Но и удовольствием это было, удовольствием острым, извращенным и таким, от которого даже сейчас в жилах Хели начинала чаще пульсировать кровь. Он помнил, как любил Аргос медленно слизывать кровь, стекающую по коже пэта после проколов, как от этих прикосновений дрожь пробивала тело, и оно выдавало желания, не спрашивая воли своего распластанного на кушетке хозяина. Как потом, по окончании сеанса, блонди осторожно откладывал в сторону инструмент и медленно расстегивал одежду, подавая Хели сигнал – время пришло.

Как и когда монгрел успел втрескаться по уши в Аргоса – он не знал, но безупречная красота хозяина покорила Хели практически сразу. Блонди казался юноше почти богом, который снисходит до него, позволяет касаться своего тела и удовлетворять в постели. И пусть это было изматывающе и больно, пусть потом тело отказывалось повиноваться и сил просто не оставалось, но слияние с божеством того стоило.

Теперь все это осталось в прошлом. Закончилось так же внезапно и резко, как и началось, когда его – тогда еще совсем мальчишку – остановил прямо на улице Мидаса богато одетый парень и сделал предложение, отказаться от которого Хели не смог.

О днях, проведенных в Эосе, теперь напоминали рисунки на его собственном теле: черный дракон во всю спину, странный и красивый орнамент на ногах и монограмма на левом плече, от которой Хели и собирался избавиться собственноручно и как можно скорее. Невыносимо видеть это на своем теле! Невыносимо всякий раз возвращаться в прошлое и пытаться понять – почему от него избавились? Ведь еще за день до изгнания Аргос был всем доволен и ничто не предвещало такого исхода.

Стереть со своей кожи абсолютно все рисунки невозможно, а вот монограмму – ее можно и нужно убрать, потому что больше он не собственность Аргоса. Да и смотреть на эти буквы слишком больно, ведь сразу вспоминаются руки, наносившие рисунок, длинные пальцы, сжимающие инструмент, и сосредоточенное выражение на красивом лице блонди. Хели казалось, что в эти минуты Аргос тоже был счастлив, если, конечно, может быть счастливо божество, если есть у него хоть что-то человеческое.

– Сколько дашь за это? – спросил монгрел у подошедшего к столу хозяина и протянул Аврору.

– Откуда спер? – недоверчиво прищурился тот.

– Не твоё собачье, – скривился Хели, – так берешь или нет?

– Полегче на поворотах, парень, – оборвал его хозяин, – для бывшего пэта ты слишком борзый. Откуда мне знать, что это не подделка?

– Ну так найди того, кто знает, – Хели сунул Аврору в карман, проглотив презрение, с которым было произнесено это «пэт». – Покажем оценщику, и увидишь, что я не вру.

– Идет, – поняв, что на монете получится нехило заработать, мужчина улыбнулся: – А я тебя помню… Только давно тебя тут не было. Парни говорили, что тебя видели в Эосе. Врали?

– Нет, – односложно ответил Хели и снова приложился к бутылке, выплескивая в горло остатки содержимого. – Но теперь я снова здесь.

– Не ты один.

– То есть? – приподнял бровь заинтересовавшийся Хели.

– За эту неделю ты – уже третий, вернувшийся в трущобы, – хозяин смерил юношу внимательным взглядом. – А началось это после взрыва в Дана Бан, слышал про такое?

– Нет, – покачал головой Хели.

– Странно, даже Керес в курсе, что там загнулся сам Первый Консул, – начал хозяин, испытывая искреннее удовольствие от вида изумления, разлившегося по лицу монгрела. – Прополз слушок, что после этого Юпитер запретила гражданам связываться с полукровками.

– Даже так? – не менее изумленно протянул Хели, начиная кое-что понимать.

Имя Первого Консула – Ясона Минка – он слышал неоднократно и прекрасно знал. А как-то даже видел самого Ясона, тот зачем-то заехал к его хозяину. Оба блонди долго о чем-то говорили, и уже уходя, Ясон окинул сидящего тут же Хели холодным насмешливым взглядом, тонко улыбнулся углом рта:

– Копируешь? – спросил, глядя в глаза Аргоса.

– Следую достойному примеру, – парировал тот, но по щекам младшего блонди все же пополз румянец.

Несколько последующих секунд Ясон молча смотрел на своего помощника, а Хели показалось, что в комнате стало на десяток градусов холоднее. Но больше ничего Первый Консул не сказал, развернулся и вышел, не замечая монгрела, одетого в обычный пэтский костюм. В последовавшую за этим ночь Аргос был грубым, как никогда, словно мстил питомцу за что-то, а за что – Хели так и не понял, как не понял значения этого «Копируешь».

– Нихрена не пойму, – тряхнул головой Хели, приводя волосы в еще больший беспорядок. – А каким боком смерть Первого касается монгрелов?

– Не тупи, – теперь хозяин уже злился, – скажи еще, что не слышал о Рики Дарке…

И тут в голове Хели все встало на свои места. Конечно же слышал, среди пэтов слухов ходило достаточно, а потому имя Рики было известно многим. Собственно, это из-за него некоторые блонди тоже завели себе питомцев-монгрелов, хотели быть похожими на Минка. И Аргос хотел. Сильнее, чем стремился это показывать, но… Хели догадывался, что хозяин пытается доказать, в первую очередь самому себе, что ничуть не хуже предмета своей зависти.

– Насрать на Рики и на Минка тоже, – Хели скривился, – пошли к твоему оценщику, я не собираюсь торчать тут до ночи.

– Ладно, обойдемся без лишних глаз, – негромко произнес хозяин, – я дам тебе пятьсот. Согласен?

– Да, – не стал спорить монгрел, подозревающий, что на самом деле Аврора стоит гораздо дороже, но не в его положении качать права. – А еще скажи, где можно достать нож и как далеко отсюда ближайшая аптека.

– Насчет ножа – не ко мне, вечером придут ребята, перетрешь с ними. Аптека на соседней улице, мимо не пройдешь, – хозяин подошел к стойке и выложил на нее стопку купюр: – Давай сюда Аврору.

Хели швырнул мужчине монету, и она, несколько раз перевернувшись в воздухе и сверкнув золотом, была ловко поймана. А потом юноша сгреб деньги, сунул в карман, оставив мелочь:

– Это за выпивку.

Снимать комнату здесь же Хели не собирался. Мало ли, вдруг хозяин решит, что из него можно вытрясти еще не одну безделушку, только бесплатно? Защитить себя без оружия будет сложновато, а значит – лучше смыться, пока есть такая возможность.

***

Зеркало не мыли давно и точно так же давно не прибирались в этой, с позволения сказать, комнате, но Хели было плевать на то, что его сейчас окружает. Он снял эту комнатенку в мотеле, руководствуясь тем, что здесь его будет не так-то просто отыскать, если кому-то это вдруг понадобится.

Кому ты врешь, Хели? Кому в Танагуре может понадобиться такое ничтожество, как ты? Пэт, которого вышвырнули пинком под растраханный зад?

Сделав еще один большой глоток из бутылки, монгрел уселся перед зеркалом, разложил на относительно чистой салфетке скальпель, бинты и антисептик. Вытряхнул на ладонь две таблетки, которые, по словам аптекаря, гарантированно избавят от боли на ближайшие пять часов, проглотил их, запив стаутом, а потом плеснул на кусок бинта антисептика и стал протирать левое плечо, стараясь не вспоминать о том, как касались кожи пальцы блонди.

Прикусив губу, Хели впрыснул себе под кожу – прямо под татуировку – содержимое инъектора, который приобрел в той же аптеке, и почти сразу ощутил, как немеет плечо. Аптекарь утверждал, что это убьет чувствительность нахер, и монгрел надеялся, что тот не соврал.

Решив, что прошло уже достаточно времени, Хели взял скальпель и медленно провел первую линию, тут же набухшую красным. Только в этот раз некому было подхватить языком бордовые капли…

…Накладывать повязку самому себе было неудобно, да и кровь останавливаться не желала. Срезанный лоскут кожи с рисунком валялся на полу в красной луже, а Хели изо всех сил старался не заорать, потому что больно это все-таки было. Чертовски больно, несмотря на уколы и таблетки.

– Твою мать, – тяжело дыша, выдавил монгрел, наконец-то прилепив повязку и так-сяк обмотав руку бинтом. – Походу, аптекарь меня наебал… Урою суку… завтра же…

Однако это были просто слова. Хели прекрасно знал, что ни завтра, ни послезавтра он до аптеки не дойдет. И повезет, если таблеток хватит, потому что обезболить алкоголем не получится. Но главное было сделано – печать Аргоса стерта раз и навсегда. С тела.

========== Глава 2 ==========

Плечи болели, стиснутые стальными пальцами блонди. И такими же стальными казались светло-серые глаза – металлический холод и тяжесть взгляда вдавливали Хели в постель едва ли не сильнее тела, вклинившегося между широко раздвинутых бедер. Аргос был так близко и так далеко одновременно, член блонди плотно прижимался к вспотевшему животу монгрела. Дразнил. Издевался. Так же, как и губы, искривившиеся в усмешке.

– Ты думал, что сможешь обмануть меня? – сильнее сдавливая плечи Хели, почти ломая его кости, спросил Аргос.

– Нет…

– Лжешь! – прозвучало как пощечина – резко и наотмашь, и в шею впились зубы – это не было страстным поцелуем, укус – чертовски болезненный, но не закричать юноша сумел, просто дернулся сильнее, ощутив, как по шее потекла кровь, и удивляясь тому, что возбуждение не спадает, несмотря на боль.

– Нет… Богу не лгут… – хрипло выдавил он, надеясь, что Аргос поверит, но через мгновение блонди прокусил кожу с другой стороны шеи, и в этот раз Хели зашипел сквозь стиснутые зубы.

– Слабак, – глаза издевательски сузились, – и как ты не сдох еще в Гардиан, такой нежный?

Говорить блонди о том, что подобного с ним не творили никогда, Хели не стал. Да и не ожидал Аргос ответа, не для того спрашивал, цель у всех этих слов и укусов была одна – боль, которую блонди причинял пэту, осмелившемуся ревниво посмотреть на него, решившего развлечься с новой игрушкой. Похоже, монгрел забыл о том, кто он? Значит, стоит напомнить.

– Скольких ты пропустил через себя после Гардиан, а Хели? – презрительная усмешка сильнее искривила безупречно очерченные губы. – Сколько их было?

– Не считал, – ощущая, как вспыхивают щеки, прошептал монгрел и дернулся, напрасно пытаясь выскользнуть из-под тяжелого тела хозяина. Что-то подсказывало Хели, что отвечать на этот вопрос не стоит. Ответ может очень скоро вылезти боком.

– Или давно сбился со счета? – градус презрения стал выше: – Как звали твоего первого?

– Не помню, – закрывая глаза и шумно выдыхая, ответил Хели и услышал ожидаемое и холодное:

– Лжешь… – зубы сжали правый сосок, а затем язык прошелся по коже, слизывая смешанную с испариной кровь. Хели задрожал, понимая, что не выдержит долго, закричит и будет вознагражден очередной порцией уничтожающих насмешек.

– Нет, – выдавил, сорвано дыша и видя, как Аргос неспеша, словно его самого нисколько не заводит все это, покрывает легкими поцелуями им же прокушенную кожу, а потом, глядя в глаза пэта, сжимает зубы на левом соске монгрела.

Мысль о том, что то же самое блонди может проделать и с его членом, сейчас не казалась бредовой. Она пронеслась в голове, заставив глаза испуганно расшириться. Инстинктивный страх, с которым Хели не сумел справиться и…

– Трус, – Аргос выплюнул это слово, как самое грязное из всех возможных ругательств. – Я думал, что мужское в тебе не только это, – губы опустились к члену, и монгрел зажмурился, ожидая очередной вспышки боли.

Но ее не было. Более того – руки блонди разжались, а сам он резко поднялся, глядя на распластанного на постели пэта с запредельной брезгливостью.

– Ты отвратителен, – бросил, смотря на Хели как на нечто невообразимо мерзкое, – пожалуй, стоит избавить тебя от того, что досталось по ошибке, – и Аргос взял со стола коммуникатор, намереваясь позвонить.

Иногда страх способен творить чудеса и толкать на поступки, которые никогда не совершил бы, если бы так не боялся. Хели окончательно понял, что натворил, только когда коммуникатор, выбитый им из руки хозяина, отлетел к противоположной стене. В следующую секунду монгрел уже лежал на постели, снова придавленный телом блонди, только теперь член Аргоса был внутри – блонди молниеносно подмял под себя пэта и ворвался в тело, не готовое к этому, но оттого еще более желанное.

Когда Аргос ушел, буквально размазанный по постели монгрел тщетно пытался понять, что же болит сильнее – шея, грудь, задница или плечи, на которых уже проступали темные следы пальцев блонди…

Плечи болели и сейчас, именно боль и разбудила Хели среди ночи.

– Блядь, – негромко выругался монгрел, понимая, что на самом деле болит одно плечо. Левое. И болит немилосердно, настолько сильно, что прикоснуться к нему просто невозможно. – Сука, – сев на постели, Хели на ощупь отыскал на тумбочке сигареты и щелкнул зажигалкой, затянулся, поднимаясь с кровати и направляясь к выключателю.

Таблетки обнаружились у зеркала, чувствуя, что его все сильнее морозит, монгрел вытряхнул две из них на ладонь и проглотил, давясь и морщась. Бросив взгляд в зеркало, Хели увидел, что повязка пропиталась кровью, но сил, чтобы сменить ее сейчас, у него не было.

Его хватило только на то, чтобы отлить, бросить в унитаз бычок, а потом сделать несколько жадных глотков прямо из крана, торчащего над раковиной. Вода была мерзкой на вкус, Хели уже успел забыть его, как и то, что ночь в Кересе – темная, как самый глубокий колодец. То ли дело Мидас – сверкающий огнями всегда – и днем, и ночью, а в Эосе огней было еще больше, и к этому он тоже привыкал достаточно долго.

Забираясь обратно в постель, Хели надеялся, что таблетки подействуют очень скоро, а еще – что ему больше не приснится Аргос и то, что происходило в его роскошных апартаментах. Коррекция памяти, которой боялся блонди, хоть и никогда бы не признался в этом не то что своему пэту, но и никому в Мидасе, сейчас казалась Хели благом, милостью, за которую он отдал бы все, что имел. Ведь разве может существовать что-либо более милосердное? И как жаль, что Аргос лишил отвергнутого питомца этого дара…

А может, тут, в Кересе, все же есть подпольные специалисты, способные стереть память? Хели вспомнил, что слышал об этом, еще будучи воспитанником Гардиан. Он дорого отдал бы за то, чтобы узнать – насколько правдивыми были эти истории и где искать специалиста по мозгам. Врача, который спасет его от себя самого и поможет вернуться к нормальной жизни, если само понятие «нормальная жизнь» уместно применительно к Кересу. Забив на попытки уснуть – мешала не желающая стихать боль – Хели лежал, не закрывая глаз, и думал, что отправится на поиски врача прямо с утра, потому что выдержать долго пытку воспоминаниями он просто не сможет.

***

Вероятно, уснуть ему все же удалось, но подействовали таблетки или нет, Хели так и не понял. Во всяком случае, утром рука болела еще сильнее, чем ночью, а то и дело пробирающая дрожь говорила о том, что у него начался жар. Отлично. Самое то. Сдохнуть тут, в этой дыре, за которую уплатил вперед. Это означало, что хозяину будет похер – жив его постоялец или нет, до момента, пока не закончатся деньги. А потом он поднимется сюда, откроет дверь своим ключом и обнаружит на кровати тело. Впрочем, найти могут и раньше – кого-то из постояльцев смутит вонь, слишком резкая даже для Кереса.

Умереть. Одним махом поставить точку. Разве не этого ему на самом деле хочется? Да и что хорошего было в этой треклятой жизни, кроме…

Покинув Гардиан, Хели слишком рано понял, что привлекательная внешность – далеко не всегда плюс. Жадность чужих горячих рук он узнал быстро и сменил несколько любовников-покровителей еще до того, как оказался в Эосе. Их имен и лиц не помнил, и в этом Хели тогда не врал Аргосу. Хотя… врал. Сэма он запомнил просто потому, что первого запоминаешь всегда. Даже если он накачал тебя стаутом, чтобы ты особо не дергался и позволил делать с собой что угодно, превратился в тело – покорное и почти бесчувственное.

Самым ярким воспоминанием той ночи остался момент, когда его вывернуло в ответ на слишком резкое движение обдолбанного и нетерпеливого любовника. Тогда Хели еще не умел делать минет, но научился быстро – а что еще оставалось? Ну, разве что заученно-громко стонать под очередным трахальщиком, надеясь, что тот побыстрее кончит и оставит тебя в покое. Этому Хели тоже научился быстро, имитировать удовольствие у него получалось замечательно, верили все, кроме Аргоса.

Блонди распознал фальшивку мгновенно, но почему-то не стал за это наказывать. Странно усмехнулся и… несколькими умелыми касаниями превратил наигранную страсть в настоящую, привязав этим питомца куда крепче и сильнее, чем сделала бы любая цепь. Та самая первая ночь в Эосе забываться не желала, не смогла стереть ее боль, не выбили удары, не обесценили насмешки.

Наверное, тогда Хели и втрескался по самые уши в своего господина, совершенно забыв, что делать это нельзя ни в коем случае, что он сам – всего лишь игрушка, питомец, от которого блонди нужны только покорность и тело. Впрочем, насчет первого Хели все сильнее сомневался. После того случая с коммуникатором Аргос не отправил его в карцер и не наказал дополнительно, и на мгновение монгрелу показалось, что этого хозяину и хотелось. Сопротивления? Но зачем? Разве не должен пэт быть безвольно-принимающей стороной?

Об этом ему все уши прожужжал Поло – фурнитур Аргоса, от вышколенной вежливости которого Хели хотелось блевать. Поло умело скрывал презрение к новому питомцу за заученно-приклеенной улыбкой и медово-липким голосом, который раздражал монгрела еще сильнее сверкающей белизны слишком ровных зубов фурнитура. Острое желание проредить их поднималось в душе Хели всякий раз, когда Поло удостаивал его очередной лекции по правилам поведения.

– Не советую заниматься рукоприкладством, как в отношении меня, так и в отношении кого-либо из пэтов, – заявил как-то Поло в ответ на очередной чересчур красноречивый взгляд Хели. – Господин не любит, когда имущество портят без его позволения. Ты же не хочешь испытать на своей шкуре его настоящий гнев? – слово «настоящий» Поло выделил голосом, давая понять, что именно оно в данной фразе ключевое.

– Пошел ты, – огрызнулся тогда Хели, рассматривая себя в зеркало и понимая, что эта черная майка и штаны сидят на нем, как на корове седло, а новая короткая стрижка не идет совершенно.

Волосы – чуть ли не единственное, что Хели в себе по-настоящему любил – Аргос приказал состричь сразу же, как только увидел свое новое приобретение. Мнение самого Хели хозяина не интересовало, а монгрел только тогда начал понимать, во что именно ввязался. Впрочем, больше его не стригли ни разу, но Хели и в голову не могло прийти, что связано это с визитом Первого Консула.

За прошедшие годы волосы юноши успели порядочно отрасти, только беды от них было куда больше, чем радости – блонди не отказывал себе в удовольствии наматывать пряди на руку, вздергивать голову питомца вверх и смотреть, как невольно наполняются слезами темные глаза. Как-то раз, снова не понимая, что делает, Хели вцепился в ответ в волосы Аргоса – прохладное золото оказалось настолько приятным на ощупь, что монгрел ахнул, забыв о том, что сотворил недозволенное.

Хели прошило током от этого прикосновения, разряд прошел по телу и подействовал сильнее химического афродизиака. Прикосновение к волосам божества вырвало из груди монгрела негромкий стон, губы раскрылись, а глаза затуманились желанием. Он не мог заставить себя разжать пальцы и выпустить волосы блонди, и даже перспектива наказания в этот момент не пугала.

На секунду Хели показалось, что в обычно холодно-стальных глазах промелькнуло что-то похожее на удовольствие, но только показалось – не меняясь в лице, Аргос положил руку на горло питомца и начал медленно сдавливать его, до тех пор, пока монгрел не схватился обеими руками за душащую ладонь. Потом его, почти потерявшего сознание, отшвырнули к стене, но запомнилось не удушье, а… струящееся золото, стекающее по руке. И стоило пойти на риск, чтобы пережить это снова.

И Хели рискнул – в момент, когда блонди нависал над ним, а тела были единым целым, монгрел запустил обе руки в растрепавшиеся золотистые пряди, выгнулся от удовольствия, снова столь же острого, и тут же ощутил, что движения блонди стали резче и грубее. Полуприкрыв глаза, Аргос прошептал:

– За это я сломаю тебе пальцы… потом…

– Похуй, – выдохнул Хели и громко застонал, теперь уже сам подаваясь навстречу каждому движению бедер Аргоса…

Пальцы остались целыми, а сам Хели был измотан совершенно – блонди покинул его только под утро. Но сожаления не было.

Зато оно появилось сейчас, когда боль в плече, вместо того, чтобы утихнуть, становилась сильнее. Хели понимал, что если все же не собирается сдохнуть, ему нужно подняться и пойти на поиски врача. Сейчас. Пока еще может передвигаться самостоятельно, несмотря на жар, разлившийся по телу. Сейчас, потому что еще через пару часов он просто не встанет.

========== Глава 3 ==========

Несколько бордовых капель вина сорвалось с края наклоненного бокала и упало на белоснежный ковер, но единственный, кто заметил это, был фурнитур, молча и почтительно ожидающий, когда же господин соизволит отдать распоряжения относительно завтрашнего дебюта нового академки, на лице которого теперь не было и следа от удара монгрела.

Нарушить молчание, тяжело повисшее в комнате, Поло не смел. Аргос никогда не отличался легкостью характера, а в последние несколько дней блонди был, если начистоту, и вовсе невыносим. Казалось, его раздражает буквально все, а глаза, прежде спокойные и равнодушные, то и дело недобро вспыхивали.

С того момента, как Аргос приказал выкинуть Хели и лично уничтожил пэтскую регистрацию монгрела, атмосфера в апартаментах стремительно менялась к худшему. Пэты, которых он требовал к себе, возвращались наутро едва передвигая ноги, а синяки и ссадины скрыть было сложно.

Академку Аргос пока что не вызывал, не касался юноши вообще, хоть и отвалил за него не одну сотню тысяч. Элитный пэт для элиты, лучшее для лучшего – именно под таким слоганом и продавался этот… Тоби. Странно, почему-то имена пэтов из гарема Аргоса не держались в голове Поло, и фурнитуру порой приходилось непросто. Может, потому, что все они были похожи друг на друга, несмотря на разную внешность?

Отличался только Хели, которого Поло тихо ненавидел. Фурнитур не мог понять – зачем Хели вообще понадобился Аргосу? Но задавать подобные вопросы он мог разве что себе самому, в крайнем случае – поболтать на эту тему с пэтами, разделяющими недоумение и точно так же едва выносившими монгрела. А сам Хели держался особняком и не делал попыток сблизиться с кем-либо или измениться, стать похожим на них. И почему-то хозяин не возражал против подобного.

Странным было еще и то, что Аргос так и не показал Хели другим блонди, хоть вначале собирался сделать это. Но после визита Первого Консула передумал, остановил подготовку к дебюту и приказал больше не стричь монгрела. Поло указания выполнил, привычно проглотив невольно возникшие вопросы. Фурнитур давно уже оставил всякие попытки понять блонди, да и не для этого его обучали.

– Всё готово к дебюту? – резко повернувшись к Поло, спросил Аргос и к своему удовольствию отметил, как вздрогнул фурнитур.

– Да, господин, – доложил тот, надеясь, что сумеет угодить.

– Тогда почему ты торчишь здесь? – левая бровь блонди приподнялась, а пальцы поставили бокал на стеклянный стол.

– Я собирался… – начал Поло, но договорить Аргос ему не дал:

– Убраться отсюда поскорее? – поинтересовался холодно, и от металлического лязга в голосе фурнитуру захотелось исчезнуть из этой комнаты сейчас же.

– Именно, – согласно кивнул Поло, пятясь к двери и надеясь, что в него не полетит ничего тяжелого или острого. В этот раз надежда не обманула.

Блонди, казалось, даже не заметил того, что остался в комнате один, снова взял бокал, подержал в пальцах, а потом поставил, так и не пригубив. Запоздало пожалел, что не приказал Поло убрать эту гадость подальше, но вызывать фурнитура снова не стал. Меньше всего Аргосу сейчас хотелось видеть кого-либо. Разве что Хели, но… это было нереально, так же нереально, как мечты, которыми блонди жил последние несколько лет.

Впрочем, назвать это мечтами нельзя. Аргос не знал, какое слово сможет максимально точно отразить то, что отравляло кровь так давно. С того самого дня, когда он узнал, что станет помощником Первого Консула и вошел в кабинет Минка, встретился взглядом с синим льдом глаз Ясона и услышал:

– Значит, это тебя выбрала Юпитер?

– Да, – ответил он тогда, чуть наклоняя голову. Почтительность, уважение и ни капли подобострастия. Равные. Почти.

– Хорошо. Вот твое первое задание, – Первый Консул подозвал помощника ближе и указал на один из голоэкранов.

Внимательно вчитавшись в ровные строки, Аргос понял, что это – проверка на соответствие, которую устраивает Минк. Провалит, и глаза Ясона станут совсем ледяными, хоть и сейчас они больше напоминали идеально ограненные сапфиры. Желание доказать, что достоин оказанной чести, охватило Аргоса в тот момент и, вероятно, отразилось во взгляде, потому что уголки губ Ясона чуть приподнялись, насмешливая искра мелькнула в глазах и тут же пропала.

– Всё ясно, – небрежнее, чем следовало, сказал тогда Аргос, – я могу идти?

Ответом его Минк не удостоил, отпустил легким кивком головы, случайно или намеренно задев и без того обостренную гордость молодого блонди.

Задание, которое тогда получил Аргос, оказалось не без подвоха и представляло из себя командировку на одну из отдаленных планет Содружества с целью налаживания более тесных контактов в сфере развлечений. Ему предстояло убедить жителей в том, что они вкладывают деньги не в то, во что стоило бы, и предложить альтернативу.

А подвох заключался в том, что местная религия была категорически против однополых связей, но при этом поддерживала многомужество. Матриархат, царивший на планете, выдержал испытание временем, и Аргосу предстояло иметь дело с Верховной Правительницей – женщиной жесткой и властной, чем-то напоминающей самих блонди и относящейся к мужчинам с презрительным превосходством.

И был только один способ убедить её выслушать его и принять предложение Танагуры – доказать на деле, что мужчины являются не только приложением к детородным органам, но и не уступают женщинам в интеллекте, образованности, физической силе и темпераменте.

Блонди выручило то, что Правительница толком не понимала, с кем, собственно, имеет дело, не верила, что стоящий перед ней белокурый красавец на самом деле – не человек, хоть и ничем не отличается внешне от их собственных мужчин. Почти ничем. Впрочем, красоту можно не считать отличием, привлекательных мужчин в гаремах знатных женщин хватало, так что…

Аргос успел не раз и не два вознести мысленную хвалу Юпитер за то, что создала блонди такими. Обычный человек, что там, даже платина, не выдержал бы этой проверки на прочность, особенно, когда дело дошло до той части доказательств, которая касалась темперамента…