Текст книги "Наблюдатель (СИ)"

Автор книги: Katherine_P

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Я просто англичанин, которому уже поперёк горла этот город.

– Плевать, – отмахивается Чарли, прогоняя мысль пробить Харди по базе спецслужб. – Главное, чтобы ты не оказался налоговым инспектором.

Нервно рассмеявшись, Эдди отдал полупустую тарелку официантке и попросил взаймы пару евро, чтобы заказать чего-нибудь сладкого для успокоения нервов.

Комментарий к Часть 7.

И снова Здравствуйте, как говорится. Я долго думала, как связать вместе всех персонажей. Надеюсь, у меня это получилось. Спасибо тем, кто ждал. Кто не ждал – все равно Спасибо. Всех люблю.

========== Часть 8. ==========

Комментарий к Часть 8.

Соскучились по саундтрекам? Я – да.

Ахтунг! К этой главе я, пожалуй, напишу предупреждения Кинк/ПсихоМазохизм. Мой Эдди, как упоминалось и в приквеле, олфактор. На этом будет завязана одна из сцен. Но не ждите непотребств. Тут серьёзно всё (как бэ).

И пожалуйста, если представится возможность, слушайте музыку во время чтения. Это важно.

Не поленитесь оставить отзыв. Всё таки, скоро финал. Люблю вас.

Depesh Mode – Precious

***

Ощущения сладкого покалывания в пальцах от напряжения для Эдди казались новыми. Будто подросток, подсматривающий в приоткрытую дверь женской раздевалки, где сидит симпатичная девчонка, мужчина осторожно выглядывал из-за угла переулка. Он смотрел, как Оливия загружает свои вещи в такси. Как она обнимает пожилую француженку и вытирает слёзы белоснежным платком. Смит возвращается в Лондон. И от этого на душе становилось настолько тепло…

Всё уже почти кончено. Агенты, объявившие охоту на симпатичную англичанку, полегли от рук беспризорников Парижа, а люди, стоящие за всем этим, зарылись в свои норы или коротают время в тюрьмах на окраинах. Дыша полной грудью, Харди не мог напиться свободой и жгучим теплом, разливающимся под рёбрами. Он дождался.

Всего несколько недель, и Эдди тоже сможет вернуться в Лондон. Ввалится в свою квартиру, раскидает вещи, наестся до отвала и напьётся до беспамятства. Он сможет без зазрения совести проспать сутки, чтобы потом, совсем скоро, привести себя в божеский вид и заявиться к любимой женщине. Эдвард сможет. Эдвард сделает.

Когда сзади подкрадывается один из приятелей, мужчина ухмыляется и прикладывает палец к губам. Сосед по тротуару понимающе кивает и с таким же интересом начинает смотреть, умиляться, грустно вздыхать.

Эта светлая девочка в теле женщины полюбилась всем и каждому, кто хоть раз касался её руки, подающей милостыню, и смотрел ей в глаза. Оливия теперь несла свой траур грациозно, с поднятой головой и на каблуках. И даже сейчас, возвращаясь в родной город, где нет ничего, кроме скорби, она умудрялась шутить и подбадривать старушку – Роже. Седовласая дама стучала тростью по плитке и смеялась сквозь слезливые причитания.

– Ну всё, – оповещает извозчик, и женщины разочарованно хнычут. – Готовы ехать, мисс?

– Я буду скучать, – плачет старушка, поглаживая Лив по белокурой макушке.

– И я буду скучать. Не забудьте приехать к нам в сентябре, – Смит помогает соседке подняться по ступенькам обратно к парадной, шлёт воздушный поцелуй и скрывается за дверью жёлтой машины.

Эдди с надеждой в глазах ловит её силуэт в окне, кусает губы и жмурится, когда такси минует бульвар и тонет в потоке июньского солнца на пути в аэропорт.

***

Небо заволокло тяжелыми облаками, а люди второпях покинули улицы. Надвигалась буря, но Эдди это совсем не волновало. Приняв душ и надев лучшее из того, что было в шкафу, мужчина вышел под начинающийся ливень и поймал попутку. В центре его уже ждал Чарли, готовый потратить на ужин добрые пару тысяч, лишь бы выговориться хоть кому-нибудь. Бизнесмен не нашел никого лучше, чем простак Эдди, который слушает всегда внимательно и, что главное, молча. Харди был не против. Да и вообще, кто в здравом уме откажется от халявной еды в пятизвёздочном заведении? Хотя совесть и скреблась где-то мышиными лапками, мужчина убедил себя, что это уж точно в последний раз. Самый последний раз.

Лениво пробегающий мимо транспорт блекло отсвечивал фарами в сумерках, накрывая район меланхолией. На миг мужчине показалось, что он снова в туманном городе. Но его любовь вместе с тем оставалась недосягаемой, как свет звезд на иссиня-черном полотне.

– Включите радио, месье, – просит Харди таксиста и откидывается на спинку, утопая в аккордах старого техно. Под закрытыми веками проносятся блики огненного центра, из приоткрытых окон льётся тихое гудение смотровой площади.

Ощущая, что и сам Эдди наполняется не самыми светлыми воспоминаниями, он в итоге просит остановиться и проходит оставшийся до ресторана квартал пешком. Ещё минута, и город накрывает стена дождя, хлещущая острыми пощечинами. К счастью, Эдвард успел промочить лишь неаккуратно уложенные волосы. Но прическа стала похожа на воронье гнездо.

Плевать.

– Эй! – зовут его из дальнего угла зала, и миловидная официантка провожает Эдди к столику. Подмигивает игриво, вручая меню. Но мужчина холоден. Эдди пожимает руку Чарльза и скрещивает ноги, готовый выступить в роли близкого друга и советчика. Уж кто-кто, а он для этой роли подходит идеально. – Ты хорошо выглядишь. Совсем не похож на..

– Проехали, – в сотый шутливо отмахивается Эдди. – Зачем пригласил?

– Нужен твой совет, как человека, который ценит то, что у него есть.

– Чарли, давай без предисловий, – после секундной паузы и очередного томного вздоха официантки попросил Эдди.

– Ладно, – блондин сцепил руки в замок. – Как ты знаешь, у меня есть женщина. Её зовут Мара.

– Так, – настороженно втянув голову в плечи, Эдди приподнял бровь.

– Так вот. У Мары есть подруга, я тебе про неё рассказывал. Она сейчас в Лондоне, занимается наследством погибшего парня.

– Бедолага, – тянет мужчина, а в душе черти отплясывают сальсу. Ливи таки возвела его в статус своего мужчины.

– Он был не из бедных и оставил ей дом. Девочка не может решить, что с ним делать. Оставить или продать. Думаю, ты мог бы представить её состояние, – ожидая более ёмкого ответа, Чарли без колебаний вцепился в стейк ножом и вилкой.

– Да, представить могу, – кавардак счастья и ноющей тоски мешал Эдди говорить и дышать. Душа завыла раненным зверем. – Но что я-то могу посоветовать в этой ситуации?

– Я уже сказал, ты держишься за себя и тебе принадлежащее, – запив мясо чаем, Чарли попутно набирал деловое смс-сообщение. – Но ты так же легко расстаешься с грузом, который висит на тебе лишним балластом.

– Ты хочешь услышать от меня, балласт ли этот дом или нет? – принесённое филе рыбы под соусом уже не привлекало и казалось куском дерьма. Вот тебе и поел.

– Грубо говоря, да.

– Если эта девушка до сих пор любит этого парня, она сделает то, что велит сердце. Кто мы такие, чтобы что-то советовать?

– Она в депрессии.

– И я бы тоже был в депрессии! – не справившись с собой, Харди повысил тон.

– Остынь.

– Я много кого терял, Чарли. И прямо так сходу сказать, что бы я сделал или не сделал в тот момент, когда сдохнуть охота.., – тяжелый выдох еле выкарабкался на волю. – Это нереально.

– Ладно, пусть делает, как знает, – блондин кивнул своим мыслям и продолжил поедать свой ужин.

– У меня аппетит пропал, извини, – встряхнув нетронутую салфетку, Эдди встал и ушёл. Просто ушел. Под удивленный взгляд Чарльза, который по обыкновению перебрал в голове сотню вариантов причин, а потом сошёлся на том, что широкоплечему мужчине всего лишь больно задевать незажившие раны. Блондин не стал догонять и возвращать Эдди, но всё же поручил одному из охранников проследить за тем, чтобы приятель благополучно сел в такси. В машине Харди одолжил у таксиста плюшевую подушку и как следует в неё прокричался.

***

Vacuum – I loved You

Той ночью Эдди не думал о последствиях. Эдди не думал ни о ком другом, кроме как о себе. Он думал лишь о себе и пожирающей его боли, которая, как горькое послевкусие, окутала его рецепторы, наполняя до самых краёв.

Эдди не думал о том, что может простудиться, шастая по прохладным улицам в одной рубашке. Он был пьян. До той кондиции, – опасной, разъедающей нервы, заставляющей либо крушить всех и вся, попавших под руку, либо идти и кричать. Ронять слезы на промокший после дождя асфальт. Так Эдди и шёл, в чем мать родила, в драных кроссовках и бутылкой в руках. Разговор с Чарли вновь перевернул его жизнь вверх дном. Этот разговор наполнил его тоской. Снова. Тоской и отчаянием, и отвратительно закономерным пониманием того, что Харди ничего не может сделать в ту, преследовавшую его уже несколько месяцев, отвратительную секунду. Эдди вновь был одинок, беспомощен и обнажен перед самим собой. И это бесило до дрожи в коленях.

И Эдди напился. Напился и влез в квартиру Лив, где ещё остались призрачные следы её присутствия. Приоткрытая створка балкона, брошенный в урну фантик от конфетки. Пустой флакон духов на полочке в ванной.

Упиваясь мягким ароматом вишен, мужчина разбавлял его задушенным воем, кровью из разбитых костяшек и виски. Старая соседка не услышит, её увезли на какой-то праздник. На этаже никого, за стеной никого. Вокруг никого. Только аромат женских духов невидимыми руками обнимал Эдварда за плечи, касался тонкой кожи за ухом, опутывал и сминал губы ядовитыми поцелуями.

Когда разум прояснялся, мужчина ощущал ноющую тяжесть в ладонях, засовывал их под ледяную воду. Чтобы остановить кровь, а потом этими же руками снова вливать в себя алкоголь и разбивать уже разбитое зеркало. Крошить осколки, впивать их себе в кожу равнодушно – холодными зазубринами.

Достигнув пика, когда веки едва открыты из-за отёка, Харди оставляет учиненный после себя бедлам за закрытой дверью ванной и возвращается в гостиную. Обходит каждый угол, маниакально касается каждой детали. С пьяной усмешкой разглядывает не смытый со столика мазок черной туши. Не стирает, оставляет как есть, вспоминает, что у его Ливи ресницы и без того густые. Он вспоминает её глаза и снова воет в зажавшие пустой сосуд духов окровавленные руки. Он любит её.

Эдди любит её любой. Чужой. Своей. Близко ли она или далеко. Только сейчас Харди понимает, что любил Оливию всегда, с самой первой секунды, с самого первого вздоха, с самого первого чувства ненависти. Он ненавидел её всем сердцем так же сильно, как и любил. Прокручивая все те годы, которые он провёл в бессмысленных попытках разжигания войны между ними, Эдвард кается тому, чьё имя никогда не называет. Эдвард признает, наконец, что он слаб, как и все люди. Признается сам себе, что совершенные им преступления извратили его до омерзения и презрения к самому себе. Эдди лежит на полу, пачкая всё вокруг пролитым спиртным, царапает гладкую поверхность сорванными ногтями и кается, молит, просит, шепчет.

Зовёт на помощь. Но никто так и не приходит.

========== Часть 9. ==========

Комментарий к Часть 9.

Вдохновение – вещь переменчивая. Я думала, что прода будет готова на следующей неделе. А тут Бац, после похода в кино меня нехило заштормило. Жду вашего мнения. Всех люблю.

Poets of the fall – Daze

***

Стоя перед зеркалом в своей ванной, Эдди не мог унять дрожь в руках и уже второй раз уронил станок в раковину. Лезвия, припорошенные воздушными перьями, окропились кровью. Он так давно не брился, что просто напросто забыл, как это правильно делается. Словно прыщавый тинейджер, который готовится к первому в своей жизни свиданию, Харди прихорашивался с самого утра. Обкорнав первым делом отросшую бороду кухонными ножницами, мужчина тщательно намазался гелем и взялся за бритву. Через несколько минут он уже проклял тот момент, когда решил избавиться от зарослей на своей физиономии.

– Да что ты будешь делать, – Эдвард облокачивается на края раковины и прикрывает веки. Нужно успокоиться. Хотя бы чуть-чуть.

Но образ белокурой девушки летящим облаком мельтешил перед глазами, заманивая и нервируя. Выкручивая нейроны до критических отметок и отключая их безвозвратно. Это продолжалось уже несколько дней, стремясь сорвать крышу. Стоило только Эдварду заглушить мотор после прохождения тоннеля и ступить на родную землю – Смит встала перед ним навязчивой идеей. Сердце рвалось к ней, и пальцы зудели в болезненном нетерпении.

– Тихо. Тихо, – Эдди убеждал себя не торопиться и не волноваться. Боль где-то в районе правой щеки остро напоминала, что трясучка до добра не доведёт. – Всего лишь несколько часов.

Лезвия вновь заскользили по коже, раздразнивая мелкие царапинки и преобретая алый оттенок. Стараясь предельно сосредоточиться, Харди смотрел в глаза своему отражению и терялся в расширенных зрачках. Отражение множилось, утаскивая разум в психоделический транс, и на периферии заплясали вспышки воспоминаний, возбуждение и страх.

Вытащить себя обратно на свет божий удалось только удушающе ледяной водой. Мужчина умылся и промокнул лицо вафельным полотенцем. Вдохнул аромат стирального порошка и затхлости заброшенных стеллажных полок. Веяло до боли родным и привычным, напоминало о времени, когда Эдди не появлялся дома неделями, подворовывая на складах с металлоломом или кувыркаясь в постели в клубными танцовщицами. Возрождая в памяти образ себя самого, утонувшего в гвалде грязных денег и женских тел, Харди всё сильнее ненавидел своё прошлое. Было бы лучше, если бы после последней попойки Эдвард забыл всё. Начиная с первых отцовских побоев и заканчивая ключевым поворотом, столкнувшим его в полицейском участке с его маленькой дорогой Лив. Всё остальное Эдди не стал бы менять даже с приставленным ко лбу пистолетом. Как огонёк в кромешной тьме, Ливи привела его туда, где он оказался. Лондон. Его родная съёмная квартирка. Не оскверненная чужой кровью и свободная от преследования.

Эдвард придирчиво осмотрел плоды своих трудов и взялся за крем, помазал царапины и отправился на кухню, чтобы по привычке усмирить боль глотком виски.

Мужчина не сообразил, что его остановило – мысль о том, что ему предстоит сесть за руль или звонок в дверь, которого он совсем не ждал. Инстинктивно взявшись за рукоять пистолета, спрятанного под футболкой за поясом, Эдди осторожно подошел к двери и посмотрел в крошечную линзу глазка. С другой стороны ему весело махал рукой Чарли.

По мере того, как дверь открывалась, лицо гостя медленно менялось. Радость сменилась шоком. Желание порадовать сменилось тягой как следует врезать по яйцам.

– Ты.., – на выдохе шепнул Чарльз, узнавая в аккуратно выбритом мужчине того самого, которого камеры когда-то опознали, как мертвого. Того самого, по которому до сих пор убивается лучшая подруга Мары.

– Я.., – ухмыляясь, Эдвард отходит и освобождает место гостю.

Чарли проходит через маленькую прихожую, скидывает ботинки и кладёт на тумбочку упакованный в матовую зелёную бумагу подарок.

– Как это возможно..? – мямлит блондин, когда Эдди любезно предлагает стакан воды. – Я ведь смотрел документы.

– Назовём это совпадением.

– Господи, – закрыв лицо руками, Чарли склоняется и не может поверить тому, что происходит. Бездомный оказался вовсе не бездомным. Но это ещё полбеды. Мертвец оказался живым. – Это что же получается. Ты жил под окнами оплакивающей тебя девушки?

– Как ты узнал мой адрес? – выжидая, Эдди сложил руки на груди.

– Ты сам мне его дал! Забыл?

– Ах, – мужчина кивает. – Мы тогда напились, да?

– Да какая нахрен разница?! – вскидывается блондин. – Ты обдурил меня! Ты обдурил всех! Кто же ты такой?!

– Ну… начнём с того, что я вор-рецидивист, – картинно приподняв брови, Харди выставил руку вперед, пресекая попытку наступления. – А ещё..

– Слышать не хочу!

– Успокойся, друг, – когда Чарли подходит вплотную с явным намерением завязать драку, Эдвард выпрямляется. Нависает над гостем как лев и душит агрессию в зародыше. – Ты можешь думать обо мне всё, что хочешь. Тебе рассказали только одну версию правды. А мою версию тебе лучше вообще не знать.

– Чёрт возьми, Мара меня убьёт, – опрокинув стакан с водой залпом, блондин вздыхает.

– Не убьёт.

– Ты убил того парня и выдал за себя?

– Он хотел убить меня, – ободряюще хлопнув друга по плечу, Харди взял коробку и вручил обратно. – Мне ничего не нужно.

– Нужно. Ведь у тебя день рождения, – Чарли снова оставляет подарок на прежнем месте. – Господи. А девочки собираются тебя поминать, мне сейчас как раз ехать к ним.

– Я знаю.

– Ничего не сделаешь?

– Кто сказал? – Эдди хитро улыбается и провожает гостя обратно к дверям.

Хорошо, что Чарли решил уйти. Так даже лучше. Бизнесмен переварит всю полученную информацию по дороге в клуб и не станет устраивать кулачные бои прямо на месте. Главное, чтобы он не был болтлив. Словно читая чужие мысли, блондин протягивает руку в знак доверия и клятвенно обещает молчать обо всем. Харди, кивнув, ответил на рукопожатие.

***

Тропы привели блуждающую душу в туманный центр города, опутывающий сетью неоновых огней и плеском центральных фонтанов. Светофор вторит переливающимся вывескам, а рёв моторов подогревает у прохожих интерес к фигурам, закованным в черную кожу.

Но ему глубоко наплевать на чужие взгляды. Он спешит на вечеринку, начатую без него.

***

– Где Оливия..? – Эдди повторяет это и повторяет, надеясь, что опьяневший до чёртиков разум Мары откликнется. А танцовщица всё продолжает тихо рыдать и плеваться нецензурщиной. Стоя в коробке клубного туалета, стерильного до омерзения, мужчина тонет в своей уязвимости. Мало ему жгучего чувства вины, так ещё и отполированные зеркала вновь множат его нервно бегающий взгляд, утягивая за собой паучьими лапами.

– Мы с таким трудом пережили всё это, – выплёскивает, наконец, Мара и роняет голову на его тяжело вздымающуюся грудь. Обнимает.

– Скажи мне, где она? – Харди поддевает её лицо за подбородок с умоляюще смотрит в покрасневшие глаза. – Ты можешь меня потом сама убить. Что угодно можешь сделать. Но сначала позволь мне увидеть Лив.

– Она.., – брюнетка трёт лоб, силясь вспомнить, где оставила свою подругу. – Она была возле сцены.

– Спасибо, – лихой галоп сердцебиения вбросил в кровь новую порцию нетерпения. Крепко чмокнув бывшую любовницу в щеку, Эдди со всех ног бросился обратно в зал. Ноги не слушались, воротник куртки сдавил горло, но мужчина упрямо шёл сквозь завесу тьмы туда, где в сетях лазерной проекции уже почти без сил раскачивалась в танце светловолосая девушка. Всего один миг, одно движение отделяло Эдди от света, а он почему-то замер на месте, завороженно наблюдая мягкие взмахи белоснежных рук. Чарли поймал Мару возле туалета, строго приказал заткнуться и всю дорогу до выхода смотрел, как Эдди решает в уме невыполнимую задачу. Которая может за считанную секунду собрать его заново по кусочкам или же разбить окончательно. Иди же, иди. Повторяет блондин в уме и сорванно вздыхает в унисон с танцовщицей, когда человек в черном делает шаг вперёд.

========== Часть 10. ==========

***

Раскачиваясь в такт музыке, Ливи ничего не видит вокруг себя. Растянув губы в блаженной улыбке и закрыв глаза, девушка почти окончательно забывает, где находится. Уже ничто не волнует её сильнее, чем густота окружающего воздуха и водоворот неоновых лучей. Время останавливается, дав возможность дышать, забываться в опутывающем алкогольном флюиде. За низкими басами ещё можно различить шарканье удаляющихся шагов, но и они меркнут под натиском долгожданного транса. Окунаясь с головой в этот ядовитый омут, Смит больше не присматривается к границам своего личного пространства. Они размываются, как полоски пены на побережье, сталкиваясь с раскаленной галькой.

Чужие касания ощущаются легкими покалываниями. Блондинка испускает шальные вздохи, позволяя полуночным видениям забрать её в свои сети. Прикасается к крепким плечам, сжимая тугую кожу чьей то куртки. Обводит контур молнии на груди, утыкается носом в яремную впадину и втягивает терпкий запах бензина и пота. Улавливает знакомые ноты в чужом шепоте и, наконец, останавливается. Ей это снится. Конечно же, снится. В сотый раз Оливии снится Эдвард Харди, смотрящий прямо на неё. Смотрящий с тоской и нежностью.

Мужчина позволяет повиснуть на себе, теснее прижимается к чужой вздымающейся груди, обхватывает руками. Эдди четко осознаёт, что девчонка пьяна до безобразия, поэтому разрешает ей делать с ним всё, что вздумается. Но вымотанная девушка только обнимает его, касается пальцами линии роста волос на шее. Не понимает, что он настоящий.

– Лив, – сорванно шепчет Эдди ей на ухо, когда слёзы сами собой начинают катиться по щекам, разъедая кожу.

– Чшшш, – Оливия скорее наощупь находит и накрывает ладонью его губы. – Ещё немного погоди, а потом можешь исчезать.

– Никуда я не исчезну, – перецеловывая каждую подушечку, Харди старается вытянуть Смит из лихорадки. Прижимается щекой к её ладони.

– Исчезнешь, – по-детски упрямится девчонка. – А я проснусь у себя дома в обнимку с подушкой.

– Посмотри на меня! – выдержка лопается, как мыльный пузырь. Мужчина трясет блондинку за плечи, и та смеётся сквозь слёзы, запрокидывает голову. – Смотри!

– А?

– Ливи! – Эдди мечет молнии в Смит, мельтешит пальцами по её щекам. Стирает слезы, обводит контур искусанных губ. Глазища напротив почти ничего не выражают, лишь отблески скудного освещения плещутся где-то на дне чернеющих зрачков. – Это я! Я здесь!

– Ты здесь, – начинает Ливи заучивать, различая знакомый, опасный блеск в серой радужке. – Ты здесь.

– Маленькая моя, – Эдди ощущает, как сердце колотится и грозится проломить рёбра. Мягкость кожи и влажность слёз под пальцами холодят до глубины нутра, посылая колючую дрожь по позвонкам. Лицо девушки проясняется, морщинки собираются в уголках век. И губы дрожат. Ливи позволяет заключить себя в объятия, совсем перестав дышать. Готовый кричать от нервной перегрузки и восторга, Харди цепляется за каждый момент, за каждое движение.

– Эдди.., – отстранившись, Смит смотрит с недоверием. Хмурит брови и перебирает пальцами костяшки на его руке. Царапет подушечки об огрубевшую от драк кожу.

– Привет, – шмыгнув носом, Эдвард улыбается. Снова тянет ладони к тонкой талии в стремлении утонуть в запахе родного тела. Девчонка стоит каменным изваянием и не шевелится. Из прокушенной губы вот-вот просочится кровь. Харди приближается к ней, теряясь в беспросветном в омуте. Готовый напиться таким желанным поцелуем и захлебнуться им. Готовый осознать, что всё закончилось, а впереди только счастливые ночи, отстиранные от крови и страданий. Окончательно одуревший от тепла близкого тела, мужчина закрывает глаза. И видит столп ярких вспышек, когда его лица касается хлёсткая пощёчина.

– Сволочь!

***

– Подожди, прошу тебя.

– Не подходи ко мне!

Мгновенно протрезвевшая Лив бежит из клуба, спотыкаясь и застревая каблуками в решетках водостока. Зажимая рот ладонью, чтобы не опустошить желудок прямо на асфальт, девушка шарахается от чужих напористых касаний. Эдди семенит следом, как провинившийся ребёнок, вытирает слёзы и трёт отбитую шквалом оплеух щеку. Такая агрессивная реакция была в принципе предсказуемой, но мужчине от этого не легче. Харди готов на что угодно. Упасть на колени, вцепиться в её ноги, разложиться на асфальте и капризно верещать, лишь бы его выслушали. Но Смит, осознавшая, что её мужчина весь год пропадал чёрт знает где, окрестив себя трупом, и на метр его к себе не подпускала.

Чарли и Мара, пытавшиеся остановить истерику, так же попали под горячую руку.

– Чтобы я вас больше не видела! – девушка ринулась к подъехавшему такси, водитель которого не планировал кого-либо везти. Но сунутая в его ладонь крупная купюра заставила повременить с перекуром. Захлопнув дверь, Ливи подняла стекло, и Эдди просто беспомощно колотил в него, пока машина не тронулась с места.

– Она это в сердцах, – Чарльз осторожно отводит друга подальше от края тротуара, где задумала припарковаться другая тачка. – Поезжай за ней.

– А куда ещё мне деваться…?

Закурив, Харди делает глубокую затяжку и выдыхает до опустошения. Едва начатая сигарета беззвучно стучит по асфальту и дотлевает, пока мужчина застегивает шлем и дергает сцепление.

Комментарий к Часть 10.

Простите за задержку, ребят. Причины расписывать не буду ровно как и мои мотивы прервать сюжетную линию на полуслове. Остальное вы увидите в финальных главах. Всех люблю.

========== Часть 11. ==========

Комментарий к Часть 11.

Я знаю, вы этого ждали.:)

Впервые за историю этой работы собралось максимальное количество ожидающих. Это просто обалденно. Я снова воодушевлена.

Последние недели меня швыряло из крайности в крайность, и, чёрт, я рада, что меня отпустило.

Кристине и лысому барабанщику посвящаю. Не забудьте слушать саундтрек для атмосферы. Всех крепко целую и жду отзывов и предположений касательно эпилога.;)

Awolnation – Sail

***

Из щели под дверью шепчет сквозняк, и приходится подоткнуть его смятой балаклавой. Не столько ради того, чтобы не простудиться, а для того, чтобы отчётливее слышать, как Ливи плачет навзрыд. Эдди запрокинул голову назад, обжигая затылок холодом металлических пластин. Он сидел под дверью уже пару часов и изредка колотил в неё, давая понять, что он всё слышит. Что он всё ещё здесь. В квартире грохот мебели сменялся звоном посуды, ругательства перетекали в рыдания. Изведенные до безобразия нервы выстрелили скрученными канатами, словно высвобождая всю злость и боль, копившуюся где-то под ребрами весь последний год.

Эдвард не винил Смит в её поведении. Он и не собирался. Он осознавал, что всё происходящее является последствиями его же решений. Острием встал вопрос, как теперь всё решить как можно безболезненнее, как объяснить всё так, чтобы Оливия не прибила его первым же попавшимся в руки тяжелым предметом. Не в силах найти правильные слова, Харди продолжал сидеть на грязном коврике в коридоре и считать удары собственного сердца, пока пульсация в висках не начала затмевать прочий шум, доходящий извне.

***

Нож идеально лег во влажную от пота ладонь. Ливи стояла посреди разгромленной гостиной и не знала, что делать с так неожиданно подвернувшейся кухонной утварью, – бросить в дверь или порезать себя саму, чтобы заглушить вой уставшей души. Она так устала… Устала скорбеть, устала злиться, устала бояться. Ещё утром девушке казалось, что чёрная полоса в её жизни, наконец, миновала. Что она смирилась с потерей, готовая жить дальше и собирать себя заново по осколкам.

Но вернулся он. Эдвард, мать его, Харди. Этот неотесанный уголовник с горящими глазами оказался жив. И вполне здоров, судя по тому, с какой силой он колошматит кулаком в дверь. Ливи почти смирилась с тем, что его нет, почти поверила, что человек, которого она полюбила всей душой, больше не вернется. Но вот он появился в темноте пустого ночного клуба, трепещущий, снова выламывающий до мозга костей своими прикосновениями. Смотрящий так, как никто другой не может и не умеет. Опустошающий до судороги в желудке, до зуда в пальцах, до потемнения в глазах. Снова ощущая себя опустошенной, Оливия ненавидела себя за то, что так бездарно провела те первые минуты, которые он был рядом. Надо было убить его сразу. Задушить, врезать по яйцам, убрать это многострадальное выражение с его лица. Но Смит вновь позволила выпить себя до капли и теперь была не в состоянии определиться, что делать дальше.

– Сука! – разрезая воздух, нож со свистом влетает в резной орнамент входной двери. С другой стороны, в коридоре, слышится испуганный вопль.

– Твою мать, Ливи!

– Пошел к чёрту, Эдди! – кричит блондинка и берется за второй нож. – Уходи!

– Бегу и падаю, блять! – мужчина снова начинает колотить кулаками в перегородку. – Сейчас же открывай!

– Пошёл вон! – второй удар лезвия, на этот раз в верхний косяк .

– Вот уж дудки! Открывай, Лив, или я выломаю эту долбанную дверь!

Понимая, что мужчина не шутит, а за дверью слышится подозрительное шуршание ладоней по замку, блондинка хватает вазу и коряво прицеливается.

Фарфор звенит, разбиваясь в паре дюймов от головы Эдди, когда он срывает замок ударом ноги и вваливается в квартиру. Инстинктивно он вжимает голову в плечи и укрывает её руками, но огонь в глазах не утихает ни на мгновение.

– Дура! – кричит он и бросается на Лив. – Совсем спятила!

– Отпусти меня! – Смит отбивается, как может. Харди держит её бойцовским захватом, сдавливает горло. – Эдди!

Эдварду дурно от осознания, что он делает ей больно. Делает больно так же, как когда-то это делал Стивен. На языке чувствуется горечь от чувства вины и отвращения. Блондинка царапает его предплечья и стонет, а на её глазах почти наверняка блестят слёзы. Мужчина зарывается носом в волосы на её затылке, вдыхает жгучий запах страха и никотина. Со стоном выдыхает и ослабляет хватку, позволяет девушке выкрутиться и обрушить на него град пощечин.

– Ненавижу тебя! – Лив плачет, но продолжает бить Эдди, рассекает кожу на правой скуле, пачкает пальцы. Не останавливается.

– Не правда.

– Ненавижу..!

– Враньё, – переходя на шёпот, Харди медленно сокращает дистанцию, тянет ладони к трепещущей в спазме фигурке.

– Эдди, – девушка роняет голову ему на грудь, прижимается щекой и лихорадочно выдыхает, скребется ноготками в ткань. Будто старается добраться до кожи и разодрать её в клочья. – Как ты мог..?

– Как я мог, – Что? – одурманенный её теплом, мужчина жмурится.

– Ты бросил меня! Целый год, Эдди! Ты шлялся невесть где целый год! Я тебя похоронила! – поколачивая мужчину в грудную клетку, Ливи мотает головой и вытирает слёзы. – Уходи!

– Шлялся? – переспрашивает Эдвард обиженно. Брошенные по незнанию обвинения ранят, полосуют сердце глубокими царапинами. Сдавленно вздохнув, мужчина отпускает блондинку. – Шлялся, значит..

– Что ты делаешь?! – Смит бросается следом, когда Харди проходит в спальню и начинает по-хозяйски рыться на полке с фотографиями и статуэтками.

– Я тебе докажу, Лив, – бурчит он скорее сам себе. Спазм не дает свободно дышать. Ему страшно. Страшно, что его догадки окажутся ошибочными, и Эдди не сможет оправдаться. – Бинго.

На пару минут девчонка теряет дар речи. Ливи просто отказывается принимать действительность. Показавшись из тени, Эдди приближается, держит в ладони маленькую ёлочную игрушку в виде лебедя.

– Положи на место, – девушка обнимает себя руками.

– Помнишь её?

– Положи на место! – просит Оливия, когда до неё начинает доходить положение дел.

– Я её купил, – Эдди режет без ножа, наблюдает, как взгляд оленьих глаз вспыхивает. – На чёртовой набережной Монтбэлло.

– Замолчи.

– После той перестрелки, помнишь? Тебе вручила её компания бездомных.

– Да, я помню…

– Я был там. Я был среди этих парней.

– Нет. Это ложь, – Ливи вырывает статуэтку из рук и бережно прижимает её к себе.

– Это правда, Ливи. Я был там. Каждый ебаный день я там был. Ты подавала мне милостыню, – Эдвард осторожно берёт её ладонь, целует самую середину на пересечении линий. – Вот этими руками. Ты касалась меня вот этими руками.