Текст книги "Сосуд (СИ)"

Автор книги: Касуми Гото

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Я стыдливо молчала, чувствуя вину за совершенные в прошлом не слишком добросовестные поступки… Но разве можно наказывать за не отличающееся от нормы поведение?..

“Согласись, эта чёлка мешает. Мешала видеть последствия злодеяний, а теперь мешает видеть пытающих тебя людей.”

Фрик наклонил своё лицо вплотную, странно улыбаясь и придвигая лезвие к корням моих волос. Его тусклые и потерянные глаза блеснули золотым цветом, заставив инстинктивно дрожать от страха и отвращения из-за такого казавшегося невозможным сходства с Джастином. Собравшись с духом, я залепила плевок в гадкую рожу, за что мгновенно получила сильную пощечину, отправленную ещё до того, как слюна соединилась с кожей. Голова бессильно запрокинулось набок, несколько скопившихся капель крови слетело на стерильный пол. Чувствуя огонь на правой щеке, я пыталась восстановить дыхание, пока Фрик сердито протирал лицо рукавом куртки.

“Мразь. Хорошо, если не хочешь по-плохому, то я сделаю этот день худшим в твоей жизни. Дж, придержи её голову к креслу. Пожалуйста.”

“Да, босс.”

Гнусаво ответив маньяку, уже забытый мною амбал схватил меня ладонями за виски, чуть ли не до хруста сжимая череп и прижимая к твёрдому материалу. Не совсем понимая, что сейчас будет, я заворожено наблюдала за действиями Фрика, сложившего нож в карман и протянувшего руки к моим волосам.

“Море волнуется раз…”

Он схватил меня за чёлку, мощным порывом оттягивая в сторону. Боль пронзила кожу в тысяче позиций, выдавливая из меня крик и заставив в конвульсиях рваться на кресле. О себе тут же напомнили завязанные в узел руки, изнашиваясь под беспорядочные движения и продолжавшие ломаться в дополнительных местах, впиваясь в мышцы.

“Море волнуется два!..”

Подключив вторую ладонь к пытке, Фрик с хищной улыбкой упивался звуком моих страданий. Его неотвратимая хватка отрывала от кожи целые куски, я чувствовала, как хрипнет горло от бесконечного крика, волосы, растянутые до предела, выдирались клочьями вместе с корнем. Кровавая пелена застелила глаза, сознание стало входить в болевой шок, нарисовавший на пальцах маньяка жёлтые нити… Ладони амбала не позволяли голове сдвинуться даже на миллиметр, удостовериваясь, что я получу стопроцентную порцию расплаты за свои грехи.

“Море волнуется три!”

Фрик упёр ботинок мне в живот, давя на внутренности и приобретая дополнительную точку опоры. Воздух давно вышел из лёгких, новому же мешала смесь крови слёз, стекающих в разбитый нос, а так же нестерпимое давление на дыхательные пути. Рассудок терпел полный крах, боль разрушала сознание по крупицам, цепочки разумного мышления рвались на части, никогда больше не соединясь. Паническая атака начала финальное наступление, схватив горло в тиски и заставив мышцы лица беспомощно сокращаться в попытках выдавить хоть какой-то звук. Заметив наступившее молчание, Фрик поднажал в последний раз, последний взрыв боли пробил предел моего жалкого тела, оставив от моей ранее пышной чёлки большой клок в ладонях. Полным удовлетворения голосом, он, разглядывая содержимое рук, сказал:

“Крепко ты держалась за эти бесполезные отростки. Интересно, а что ещё ты можешь отдать?..”

Я едва могла сдерживать кусочки мыслей воедино, и до меня не сразу дошел смысл его слов. Лоб продолжал гореть огнём, но едва ли он собирался затухать. Оковы на горле слегка спали, позволив живительному воздуху ворваться в измученные лёгкие. Глаза рисковали закатиться за веки, фокус расплывался и едва давал составить картину происходящего. Амбал наконец-то опустил руки, выходя вперёд и с интересом поглядывая на результаты работы босса. Тоже не поняв смысл вопроса Фрика, он, растягивая слова, скорее утвердил, чем переспросил:

“Ты что-то собрался делать?”

“Естественно. Думаю, тебе понравится.”

Казалось, что мне уже будет плевать на всё, что с произойдёт, но тут Фрик продвинулся ближе в очередной раз, и прикусил мою нижнюю губу, заставив свежей крови втечь в рот и слегка отрезвить сознание. Слабым голосом я попыталась пробормотать:

“Н-не н-надо… Умоляю… Я…”

Фрик лишь усмехнулся, но его ответ перебил амбал, на засаленном лице которого промелькнула тревога:

“Думаешь, безопасно проводить такое с этими… Сосудами?”

Маньяк посмотрел на приятеля, как на умственно отсталого, что было недалеко от истины. Я попыталась поднять ватные ноги и перекрестить их, что не прошло незамеченным. Фрик, вновь повернувшись ко мне, расхохотался в голос от подобных жалких попыток сохранить достоинство, после чего, вытерев слезу, пояснил собеседнику:

“Если бы это было на добровольной основе, то нет. Но я не буду её уговаривать. Чем больше страданий мы ей принесём, тем лучше. Возможно, инквизиция меня даже поблагодарит.”

Амбал лишь коротко кивнул и сдвинулся в сторону, начиная изучать содержимое шкафов с медикаментами из активированного угля. Фрик задумчиво потирал подбородок, очевидно, не зная, с чего начать. Я же, не отдавая отчета, пыталась бормотать любые молитвы, но на языке верталась только из моей религии, что дало маньяку ещё одну причину рассмеяться. Но это почти не выиграло мне дополнительного времени. Не знаю, был ли у него план или он импровизировал, но нож снова мелькнул в его руке, разрезая воротник и оголяя кожу. Дрожа от страха и надеясь потерять сознание, чтобы ничего не чувствовать, я продолжала следить за действиями Фрика. Не остановившись на достигнутом, ублюдок вонзил лезвие мне прямо в бедро, провоцируя обессиленный вскрик. Любая оставшаяся сила тут же покинула конечности, позволив ему с легкостью их раздвинуть. Чувство беспомощности захлестнуло душу, мои глаза погасли, сменяя цвет на карие. Пожалуйста, пусть это будет быстро…

Ещё секунду назад Фрик стягивал с меня шорты, а теперь летел в сторону стола, сбрасывая телом находящиеся на нём инструменты и скатываясь на пол. Услышав звон, амбал повернулся, чтобы получить мощный хук в свиное рыло, но совершенно не растерялся, хватая Джастина за грудки и впечатывая в стеклянный шкаф, треснувший от силы удара. Не обращая внимания на осколки, юноша впечатал голову в лоб противника, теряя шляпу и заставляя его отступить, неуклюже шатаясь. Парень подхватил хулигана под коленные чашечки, просунув колено между ног. Молниеносный рывок, и амбал лежит на разбитом стекле, содрогаясь под ударами зашпоренных сапог, проходящих путь от печени и обратно за считанные мгновения. Свет выключился, помещение погрузилось во тьму, и до ушей дошел спокойный голос:

“Снова играешь в героя? Зря. Их трупы гниют под телами противников. У тебя есть десять секунд убраться отсюда, иначе…”

К горлу приставили холодное как лёд лезвие. Я замерла на месте, боясь даже сглотнуть.

“Твоя благоверная рискует заработать хроническую болезнь, вызванную переизбытком металла в организме. Симптомы включают…”

“ЗАКРОЙ РОТ.”

Облегающая комнату тьма разогналась двумя огоньками, растекающимися на небольшом расстоянии друг от друга. Играющее пламя отражалось на стальном корпусе выставленного в лоб Фрика револьвера. Сияние росло с каждой секундой, питаясь от огня золотистой души Джастина и перенаправляясь на канареечного цвета радужку. Энергия чистейших янтарных линий переходила с рук в дуло пистолета, расцветая изнутри.

Маньяк молча смотрел в глаза юноши, отражающих лишь Справедливость. Его рука задрожала и не смогла удержать нож, выскользнувший из пальцев и со звоном упавший на пол. Как завороженный, он опустился на колени, скрывая лицо в рубцованных руках, и оставаясь неподвижным. Решив не тратить патроны на выродка, Джастин развернулся, полностью обращая своё внимание на меня.

***

Джастин донёс моё тело до заднего дворика своего дома, аккуратно уложив на белую деревянную скамейку с прямой спинкой. Сломанные руки мерно вздымались с судорожными движениями груди. Глаза пустым взглядом уставились в лазурное небо, тяжело нависшее над деревней. Тонкие облака застыли в воздухе, и если бы не изредка пролетающие птицы, можно было подумать, что время просто остановилось. Юноша исчез, оставив меня наедине с природой. Не в силах пошевелить хотя бы шеей, мне оставалось лишь слушать тоскливое пение синиц. Холод полностью игнорировал рваную одежду, проникая под кожу и заставляя глаза слезиться. Вблизи раздавался вкрадчивый шелест листьев, словно пытающийся усыпить, но едва ли справляющийся со своей задачей. Перед глазами до сих пор мелькали ужасы прошедшего дня, повторяясь круг за кругом, и не давая напряженному мозгу ни секунды передышки. Над головой промелькнуло что-то жёлтое – небольшая синичка приземлилась на спинку скамьи, вцепившись коготками в свежую краску. Белощёкая птичка умильно поглядывала на меня, выдавая неуверенные трели, будто примериваясь и ожидая резкого движения. Не подтвердив опасения, крохотное существо, вертя продолговатым тёмным хвостиком, стало постепенно раскрывать актёрский талант во всей его истинной и чистой красе, больше не боясь меня. Прикрыв глаза, я погрузилась в звуки природы. Забавно – видимо, даже птицы не видят во мне человека, совершенно игнорируя, словно пустое место.

“Чара, ты спишь?”

С едва заметной дрожью в голове, Джастин встал передо мной на колено, но мои распахнувшиеся веки слегка успокоили его. У одетых в джинсы ног он держал несколько самодельных шин, похоже, созданных им только что. Боясь навредить раненой руке, он аккуратно приподнял её, устанавливая между двух деревянных пластин, связанных тонкой веревкой. Я попыталась не испугать его криками боли, но разум давно уже мне не подчинялся, против воли посылая тихий скулеж от вставления кости на место. Пара минут мучений, и юноша закончил регулировать приспособление, вытерев пот со лба. Как бы мне хотелось отплатить Джастину за всё, что он делает… Но пока что за свою доброту и заботу он получает лишь боль и страдания.

“С-спасибо…”

Губы прилипли друг к другу, будто сдерживаемые клеем. Заметив мои трудности и жалобный взгляд, он достал небольшую прозрачную бутылку с чистой водой, аккуратно вливая содержимое мне в рот. Только сейчас я осознала масштабы своей жажды, сравниваемой с пустыней, поглощающей слабый дождик и даже не увлажняясь. Всё же, мне стало немного лучше, пусть боль и продолжала пульсировать по всему телу. Джастин, убрав пустой, ха-ха, сосуд, сунул ладони в карман куртки и достал белый бархатный платок, оттирая моё разбитое лицо от впитавшейся крови. Обработав все порезы каким-то средством, он спокойно вздохнул и присел на краешек скамейки, сняв кожанку и накинув на меня как одеялко, оставшись в жёлто-черной майке с длинными рукавами. Окидывая лицо внимательным взглядом, юноша спросил:

“Ты где-то нашла линзы?”

“О чём ты?”

Джастин слегка придвинулся вперёд, вызвав небольшую панику на подсознательном уровне, утвердив:

“У тебя глаза карие.”

Я затихла. Да, ещё тогда, в школе, сознание как-то отметило это, но в тоже время не обратило никакого внимания. Теперь же у меня было время полностью принять случившееся, впрочем, не до конца понимая, что это значит.

“Это… Плохо?”

Джастин тихо вздохнул, снимая с моей руки впившиеся в кожу сломанные часы и осматривая их плачевное положение:

“Глаза дедушки погасли только после смерти.”

Мы оба замолчали. Мне очень не хотелось делать из этого какие-либо выводы, как и Джастину. Устремив свой взгляд в сторону горизонта, юноша угрюмо смотрел вперёд, уперев голову в локтях, сложенных у колен. Паузу в разговоре прервала синичка, опустившаяся мне на ладонь. Мальчик тут же замер, не шевеля ни мускулом.

“Загадай желание.”

Не знаю, с чем связан подобный приказ, но я, не тратя время на размышление, сказала то, что у меня всегда вертелось на языке:

“Хочу… Всегда быть вместе с Джастином.”

Услышав мой голос, птичка зачирикала короткими переливали, словно журчащий ручеек, взметнувшись в воздух и растворившись на ветке желтеющего дерева. Юноша едва заметно улыбнулся, натягивая шляпу на глаза и откидываясь на спинку, сунув руки в карманы:

“Лучше бы попросила, чтобы кости скорее срослись.”

Этот ответ меня обескуражил. Вечно приходящий на помощь и помогающий Джастин, и вдруг отказывается от моментного проявления сентиментальности? Впрочем, его можно понять. Ему надоело нянчиться со мной, но этого стоило ожидать…

Никто из нас больше не упоминал о походе в школу. Когда он выносил окровавленную меня на руках, на это сбежалась посмотреть все, и абсолютно каждый заметил клеймо на лбу. Наверное, только авторитет Джастина не позволил школьникам с улюлюканьем закидать меня камнями, но, к сожалению, новая чёлка уже не вырастет…

“Всё возвращается к истокам, верно?”

Внезапная речь Джастина пронзила тишину. В текущем положении моя мимика была ограничена, но я смогла вскинуть бровь в удивлении. Он продолжил:

“По отношению к дедушке я тоже не был паинькой. Общество и родители сильно повлияли на меня, и я искренне жалею, что не смогу теперь извиниться перед ним. С каждым поколением инквизиция прогрессирует в способности забить мозги чушью. Тяжело поверить, что когда-то сосуды являлись уважаемой ячейкой общества. Но времена меняются. То, что раньше приносило пользу, стало лишь распространять скверну в сердцах. Никакой морали, лишь слепое поклонение и пренебрежение здравым смыслом. Действительно нам нужна религия спустя все эти годы?”

Я лишь слушала, пытаясь осмыслить сказанное. Конечно же, он прав… Думаю я, смотря со своего плачевного положения. И он так думает лишь потому, что сосудом стало два близких ему человека. Возможно ли убедить в этом других, пока они не испытают всё на своей шкуре? Решив не оставлять такую долгую речь без комментария, я решила спросить хоть что-то:

“А ведь… Ты бы действительно пристрелил Фрика, если бы он меня убил?”

Джастин угрюмо усмехнулся, после чего мгновенно ответил:

“У меня нет патронов. А пистолет и вовсе игрушечный. Впрочем, это не отменяет того факта, что я бы его придушил голыми руками. Ладно. Уже смеркается. Пойдём спать.”

Юноша медленно поднялся, хватая под колени и шею. Прикусив губы, я удержалась от стона, вызванного резким изменением положения, но всё же сдержалась. Джастин тихо внёс меня в комнату, кладя на диванчик и укрывая одеялом. На мой немой вопрос он указал на пол, где он уже расстелил белое покрывало и тонкую подушку для себя. Его уверенность убедила меня в том, что родители не заглядывают к нему комнату, так что у меня будет возможность слегка восстановить силы за ночь. Свет выключили, и мы смогли наконец-то отдохнуть после такого дня. По крайней мере, Джастин… Меня ещё всю ночь мучили зацикленные кошмары, идущие по единому сценарию. Мышцы ныли, не давая расслабиться, стук сердца отдавался в барабанных перепонках, наигрывая медленный, но пугающий марш. Тяжело сказать, что именно мне снилось… Но размытые, меняющиеся картины повторялись раз за разом, минута за минутой, будто проводя через бесконечное чистилище. Но даже к утру гнетущее влияние мозга не ослабевало, а напротив, возгоралось с новой силой, пульсируя на лбу с невероятной мощью. Сновидения стали проявлять более осознанные очертания, я брела по пустому и серому пространству, прижимая ладонь к клейму и пытаясь противостоять единственной существующей в этом мире вещи – завывающему ветру, сбивающему с ног и с пути. Дорога длилась вечность, ноги, будто скованные кандалами, едва рассекали пепел, но продолжали идти в неизвестное.

Сколько времени я шла? Уже сбилась со счёту, думала, что попала в очередной цикл, если бы не показавшаяся впереди площадь с такими же серыми развевающимися флагами. В душе мелькнул лучик надежды, но тут же угас, как только я приблизилась поближе. На плотной ткани оказалась выгравирована чёрная эмблема сосуда. Я попыталась остановиться, сделать хоть что-нибудь, чтобы прекратить движение, но быстро осознала, что больше не контролирую себя. Из пепла стали образовываться тёмные фигуры инквизиторов. Ноги окаменели, покорно опустившись на колени, пока фигуры в балахонах не спеша окружали меня. Одна из них выдвинулась вперёд, запрокидывая мою голову. Улыбка сверкнула из-под тени капюшона, и взрыв боли вернул в мир краски. Нет, это был не сон. И даже не видение. Клеймо само привело меня сюда, одурманив разум и заставив беспомощное тело двигаться не по своей воле. Слух тут же прорезал будто не существующий до этого мерный звон колокола, давивший на голову словно клешнями. Инквизитор, сделав прижигание раскалённым прутом на лбу, кивнул своей свите:

“Можете приступать.”

Не церемонясь, меня сразу же схватили за шкирку и бросили на сырые доски платформы, отгораживающей от улюлюкаещего народа, с упоением смотрящего на подготовку к моему истязанию. Когда глава церкви вышел из поля зрения, три прислужника обратились к стендам с орудиями пыток. У них всё было заготовлено на год вперёд, и каждая деталь обряда до фанатизма отрабатывалась практически каждый день. Под одобрительный гомон меня распластали на длинном столе лицом вниз, привязав руки и ноги ремнями. Воспалённый и невыспавшийся мозг всё глубже погружался в океан паники, пытаясь ослабить путы, но всё тщетно…

Удары хлыстом обрушивались на плечи яростнее артиллерийской батареи, кожа лопалась тут и там, оголяя красные куски мяса. Пальцы впились в дерево, пытаясь хоть как-то отстраниться от порывов ветра, знаменующих очередной взмах. Проклятые колокола продолжали разрушать меня изнутри, разливаясь без умолку и передавая чудовищные вибрации по всему телу. Вся деревня слышала мой плач, смешанный с криками и мольбами о пощаде. Залепленные кровью широко раскрытые глаза беспорядочно метались от одного жителя к другому, но в каждом я видела лишь очередного убийцу, желающего занять место инквизиторов. Лишь одна фигура выделялась – из её глаз тонкой струёй текли слёзы. Джастин стоял ближе всех к платформе, имея место в первом ряду на наблюдение за моими страданиями. Когда количество ударов наконец превысило число собравшихся здесь, мне дали короткую передышку. Тело, казалось бы, разваливалось на части, но никто не собирался заканчивать обряд очищения. Ко мне вернулся инквизитор, стальной молот в его руках поблескивал на тёмном солнце. В одной из ладоней он держал пять гвоздей, один из которых был вырезан очень коротко. Я попыталась мысленно подготовиться к самому худшему, но лишь сильнее расплакалась, ничуть не повлияв на мучителей. Мужчина, упиваясь моими слезами, хищно улыбнулся, пристраиваясь сбоку и вытягивая мою покрасневшую от плотных ремней ладонь. С точностью кузнеца, подковывающего лошадь, инквизитор вбил гвоздь посередине кисти, прибивая её к покрасневшему от крови дереву, заставив меня верещать так, что сидящие на деревьях вороны, ожидающие трапезы, встрепенулись, поднимаясь ввысь. Колокола продолжали свою мелодию судного дня, подводя черту над итогами моей жизни. Второй удар, кость плеча раздроблена подчистую, насквозь пронзенная металлом. Любые мысли прекратили ход, отдав меня под контроль боли, нашедшей постоянное пристанище в теле. Энтузиазм толпы не спадал, как и страсть инквизиторов. Таким образом, левая рука тоже оказалась бесполезным куском мяса, более не способным к применению. Но в руках у мужчины остался последний гвоздь… Зависнувший над моей головой. Сил умолять уже не было, я даже не отдавала отчета, что зову маму на помощь раз за разом. Были ли родители здесь?..

“Приготовься.”

Инквизитор зачем-то заговорил в полголоса, и у меня появилась слабая надежда, что это завершающая часть обряда. Я смогу выдержать, если мне будет за кого держаться… Я должна оставаться решительной… Мёртвый взгляд уставился на единственное родное лицо, скрытое за ковбойской шляпой… Которое медленно развернулось, обращаясь ко мне спиной и, поникнув, пропавшее в толпе, как никогда не существовавшее. Мой рот раскрылся в изумлении, позволив скопившейся внутри крови выплеснуться, глаза пусто смотрели на то место, где только что стоял последний лучик света. Удар в колокол.

Тяжелый наконечник опустился на затылок, с треском вгоняя гвоздь программы в стенку черепа. Сущность будто скинули с обрыва на острые пики, огонь души оказался погребён под грудой пепла. Любой бы погиб, но только не тронутый меткой сосуда. Он просто перестанет жить.

***

Мыщцы изорваны и разодраны в клочки, но я бегу. Меня ничего не держит, но я скована с ног до головы. Мысли разбросаны повсюду, но руки не способны их подобрать. Что-то приказывает мне остановиться, но я больше никого не слушаю. Чёрные коридоры или улицы мелькают перед глазами, но мне не понятно, движутся ли они, или я стою на месте. Знаю только одно – остановка знаменует смерть.

“СТОЙ!”

Грубый мужской голос звучит внутри головы, я чуть не спотыкаюсь о воздух. Из зловещих переулков тянет смрадом, тёмная рука, выползающая из-под каменных плиток, хватает меня за ногу и с силой швыряет на землю, но я продолжаю ползти вперёд. Силуэты окружающей пустоты приближаются, мне слышен их плач. Он резонирует по всему телу, требует прекратить сражаться. Но я ведь всего лишь защищаюсь. Искривлённые чёрные лица теребят мою одежду, тянут руки, сливаются со мной и друг другом. Слёзы катятся по моим и их щекам.

“ОСТАНОВИ ЭТО!”

“КОГДА ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ?”

“УМОЛЯЕМ…”

Мужчины и женщины, пытались поглотить меня под своей массой, накатывая казавшимися бесконечными волнами. Лишь одинокая фигура старика, возвышавшаяся над этой несвязной кучей живой грязи, протянула мне руку. Утопая в нарастающем море, я смогла освободить ладонь, пробив её на поверхность. Её тут схватили.

“Чара? Чара?!”

Джастин прижимал меня к себе, даря тепло прикосновения. Исходящий от него свет держал в отдалении монстров прошлого, готовых броситься на меня в любой момент, как только юноша отодвинется хотя бы на метр. Голова раскалывалась на части, против всякого здравого смысла я вырвалась, прижимая ладони к клейму, горящего адским пламенем на лбу. Я чувствовала, как личность разрушается всё сильнее с каждой секундой. Совсем скоро я больше никогда не вспомню, кем была.

Джастин провёл руку к моему подбородку, обхватывая вокруг шеи и, несмотря на моё сопротивление, обнимая. Раскрыв глаза, я видела, как за его спиной столпились десятки бесформенных созданий, тянущих расплавленные руки вперёд. Последние невнятные слова, сказанные заплетающимся языком, но пока что принадлежащие мне, проговорили:

“Пожалуйста… Никогда не покидай меня…”

***

Дни шли за днями. Или минуты за неделями? Понятие времени растянулось на необъятную величину. Мир проходил в замедленной съёмке, запущенной с середины и идущей в двух направлениях одновременно. События словно растекались, кружа вокруг меня по орбите, но никогда не проходя насквозь. Мысли исчезали в водовороте, ведущем из ниоткуда в никуда. Разум стекал по пальцам, вливаясь в мертвую землю и взращивая гнилые семена преследующих ужасов. Бежать бесполезно, но остановка знаменует смерть. Движение дарует отсутствие смерти, но не наличие жизни. Голоса в голове приказывали вещи совершенно ненужные, но в то же время очень важные. Чей-то смех звучал как ответ на каждоё действие, не затыкаясь даже когда действий не было. Вокруг сияла лишь кромешная тьма, но я отчетливо чувствовала чужие руки на теле. Может быть, я не бежала, а они несли меня? Тогда бы так сильно не болело сердце, проходящее через бесконечную череду марафонов. Или болело оно по другой причине? Что-то такое стучалось внутри меня, требовало выпустить наружу, но сливалось с другими голосами, смешиваясь в бесконечную какафонию тишины.

“Я…”

Что это? Голос извне? Никогда не слышала ничего подобного. Наверное, галлюцинации, лишь мешающие следовать по пути.

“…наконец-то…”

Это первая фраза, не являющегося приказом или даже просьбой. Такого ещё не было. И не будет. Я стала замечать, что все собеседники в голове будто слегка приумолкли, кроме одного.

“…нашел…”

В темноте появилась чьё-то лицо, отличающееся от преследующих меня ужасов. Оно будто бежало передо мной, от чего расстояние между нами совершенно не изменялось.

“…тебя…”

Я остановилась. Голоса замолкли, кроме так усердно игнорируемого мною ранее.

“…Чара.”

Я не знаю такого слова. Возможно, единственный оставшийся голос подскажет мне… Увеличим громкость…

“ВЫПУСТИ МЕНЯ!”

Стеклянный экран разлетелся на тысячи кусочков, выкинув во внешний мир, не скрытый за завесой моих же не существующих страхов. Осознание хлынуло в голову, но его поток словно сдерживали предрассудки прошлого, державшиеся за свой последний шанс выйти наружу вместе с дремавшей до этого личностью. Кажется, меня зовут Чара… А этого мальчика, стоящего передо мной на коленях, зовут… Джастин. Голубоглазый блондин смотрел на меня с тревогой, но я не совсем понимала причину. Кто я ему вообще?

“У тебя сегодня День Рождения…”

Хм. О чем это он? Шестеренки в мозгах задвигались, стряхивая ржавчину и пробуждая давно забытую информацию. Апрель… Число не помню. Какая разница, до него ведь ещё месяцев семь?

“Сейчас же осень, разве нет? Сентябрь, пятое…”

Кажется, мальчик удивился моим словам, но не растерялся:

“Нет, что ты. С тех пор уже полгода прошло.”

Не дожидаясь реакции на совершенно сбившие меня с толку слова, он вручил мне небольшие часики. У них был аккуратно, почти незаметно, заклеен циферблат и слегка помят корпус. Но ничего, мне и такой сойдёт.

“Спасибо.”

Джастин слегка приобнял меня, гладя по спутанным волосам. Странное чувство, такое же забытое, как и все остальные… Вместе мы провели порядка нескольких минут, но я стала постепенно осознавать, что нас связывает между друг другом нечто большее, чем знание имён и дат Дней Рождения. Юноша слегка отстранился, проводя ладонью по щеке и мило улыбаясь.

“Удачи тебе, милая.”

На щеках блеснул румянец, я прикрыла рот рукой, чуть ли не улыбнувшись в ответ. Решив не оставаться в должниках, пожелала того же:

“И тебе удачи.”

Джастин слегка усмехнулся, поправляя необычную ковбойскую шляпу.

“Верно. Она пригодится обоим.”

Юноша поднялся в полный рост и ушёл, оставив меня одну сидеть у небольшого бака с мусором. Неплохо бы воспользоваться новинкой – я с интересом взглянула на циферблат, отстукивающий 7:06. Внезапно, лоб пронзил мощный импульс боли, поддерживаемый на одном невыносимом уровне.

“Нет, нет… Только не снова…”

“Почему я…”

“Опять.”

“Я ничего не сделал…”

Голоса звучали повсюду, но в то же время произносились мною. Что-то сжало мою силу воли в кулак, полностью поглощая и выжимая как фрукт. Ноги задвигались по чужому велению, проваливаясь в серую землю. Невидимая сущность требовала подчиняться приказам… Приказам… Но я… Больше не хочу быть ничьей марионеткой…

Ногти вцепились в кожу лба, неокрепший разум пытался бороться с губительным влиянием, но уступал дюйм за дюймом. Мир угрожал смешаться в сплошное крошево из тёмных оттенков, но сознание упрямо держалось. Фигуры в серых балахонах окружали, но я продолжила сопротивление, двигаясь вперёд. Одна из них резко вскрикнула:

“Что это за чертовщина?!”

Крепкие руки схватили меня за шиворот, вытягивая из транса. Чёрты лица неизвестного прояснились – главный инквизитор… Ненавижу…

“Проведём обряд без подготовки!”

Он выхватил стальной прут, бросив меня на спину, устремляя оружие чтобы обновить клёймо. Я выставила руку вперёд, хватаясь за раскалённый металл и удерживая его на расстоянии от себя. Рука горела, но мне было плевать. Глаза наливались чем-то, совершенно забытым месяцы назад. На лице инквизитора выразился ужас:

“Помогите мне, придурки!”

Он упер обе руки в прут, пытаясь продавить грубой силой. Я заскрипела зубами, чувствуя, как убийственный жар приближается всё ближе…

Выстрел.

Голову инквизитора пробил золотистый снаряд, прошедший насквозь и оставляя за собой жёлтый след. Он постоял несколько секунд на шатающихся ногах, после чего грохнулся на деревянную платформу. По толпе прошли испуганные крики, началась паника. Джастин запрыгнул на сцену, разгоняя пулями остатки прислужников, чьи тела будто таяли под воздействиями снарядов. Юноша прокричал мне:

“Чара, ты должна бежать!”

Полностью растерявшись, я застыла на месте, не совсем понимая, что от меня требуется. Тогда Джастин придвинулся, прижав мою голову к себе и заключая в протяжный поцелуй. Пережатый поток памяти наконец-то прорвало, воспоминания стали возвращаться! Я ответила, вешаясь на шею своего спасителя. Момент близости длился нестерпимо мало, мне хотелось упиваться любовью, но юноша первый разорвал связь, отрезвляя:

“Сейчас сюда прибудет охрана. Если ты не хочешь, чтобы моя жертва была напрасной, ты должна бежать.”

На этот раз я поняла всё с первого раза, пустившись в побег. Здания мелькали передо мной как мазки на холсте художника, время словно остановилось, на улицах было совершенно пусто, инквизиция уже объявила тревогу. Близились ворота, они обычно охранялись одним человеком, и скоро сюда прибудет ещё, но я должна прорваться.

“Стой!”

Чья-то крепкая ладонь схватила меня за предплечье, притягивая к себе. Передо мной находился взлохмаченный парень с видимыми мешками под светлыми глазами и обкусанными губами. Я попыталась вырваться, но он совершенно не проявлял никакой агрессии.

“Пожалуйста, отпусти!”

Охранник лишь вложил мне в руку небольшой нож с деревянной рукояткой, после чего разжал ладонь.

«Извини.»

Не понимая смысла этого поступка, я вовремя среагировала, решив продолжить бегство. Единственным местом, куда я могла сбежать, был город. Но сначала мне нужно найти убежище у горы Эботт. Говорят, те, кто туда поднимался, никогда не возвращался. Идеальный вариант.

Я изрядно выдохлась, когда услышала выстрелы, доносящиеся из деревни. Моё сердце замерло. Я остановилась, вслушиваясь в каждый звук. На мою свободную руку приземлилась желтая канарейка с черным галстуком-полоской. Я загадала желание.

Комментарий к Часть 2

ttps://vk.com/minescribbles

Группа автора

========== Эпилог ==========

Я медленно брёл по залитому подземным светом безжизненному, серому коридору. Рука, а точнее её остатки, изрядно ныла, от чего казалось, что вся левая часть тела онемела. Чёртовы монстры. Изначально у меня не было желания сражаться, но они пёрли такими волнами, что я словно оказался лодкой, застывшей посреди шторма. Но твари не учли, что лодка-то – подводная, и достаточно вооружена, чтобы не затонуть, за что и поплатились. Я поправил заляпанный бинт, даже непонятно как держащийся на коже, видимо, смесь пыли и крови работала как неплохой клей. Небольшая вспышка боли от подобного телодвижения тут же заставила пожалеть о том, что вообще спустился в Подземелье. Но уже поздно останавливаться. Я отправился сюда ради неё, и либо погибну, либо увижу Чару.

Она была здесь. С каждым шагом я всё ближе к ней, об этом говорило бьющее барабаном сердце. И плевать, чего мне будет стоить её освобождение из рук монстров. Мимо проходили виды на уже ставшую ненавистной архитектуру, но глаза упорно смотрели лишь вперёд, не отвлекаясь ни на что. Путь лежал через роскошный дом, я сразу смекнул, что он принадлежит Азгору. Если уж он не ответит на мои вопросы, то… Придётся действовать по-старинке.