Текст книги "Поговорим? (СИ)"
Автор книги: Каспарин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
========== Глава 1. Вступление ==========
Пройдя по лесу около пятнадцати минут, я наконец остановился и огляделся. Никаких признаков лагеря и чужого присутствия не было. Думаю, что я отошёл уже на достаточное расстояние и услышать меня случайно никто не сможет. Разве что кто-то специально следил за мной. Но как обнаружить слежку, я никогда не понимал. Поэтому, сделав несколько кругов по окрестностям в надежде обнаружить Ульянку либо других любителей понаблюдать за одиноким пионером, я достал свой телефон и приступил к съемке.
– Здравствуйте, меня зовут Пётр Сапфиров, и я попал в прошлое, – я решил не тратить время на долгое вступление и начать с фактов. – Я знаю, что найдутся умники, которые сразу же начнут оспаривать это заявление, отринут саму возможность путешествий во времени; и я даже больше скажу, до недавнего времени я и сам был бы в числе этих умников, поскольку путешествие во времени действительно невозможно с точки зрения логики и здравого смысла. Вот только я сейчас в пионерском лагере, в СССР, примерно в восемьдесят седьмом или восемьдесят восьмом годах, точную дату мне, увы, никто не сообщал. Для начала я хочу сразу доказать то, что я действительно пришел из будущего. Это несложно. Если вы смотрите эту запись в девяностых годах двадцатого века, то доказательством послужит мой телефон со встроенной видеокамерой, на который я сейчас снимаю это видео, сейчас я вам… Да, я гений, я только сейчас понял, что телефон, с которого я снимаю себя на камеру, показать не могу. Это плохо.
Я начал импровизировать.
– В любом случае, вы же как-то смотрите это видео, правильно? Вероятно, что с моего телефона, других подобных воспроизводящих устройств, находящихся на данный момент в СССР, я не знаю. Будем считать, что я вам доказал. Если же вы, как и я, из моего времени, то есть из две тысячи четырнадцатого года, то тут будет несколько сложнее… Я бы мог вам показать лагерь, пионерскую форму ребят, но всё это можно сымитировать. Поэтому я и снимаю видео, а не записываю аудио. Я бы хотел, чтобы вы обратили внимание на мою внешность! Все, кто знают меня, удивятся. Неужели Пётр нашёл лекарство от старости? Сразу хочу заметить: нет, не совсем. Если что, до сегодняшнего дня я так не выглядел! Единственное, что у меня осталось неизменным, это мой голос, по которому вы и должны меня узнать. Несмотря на омоложение, звуки моего голоса остались теми же. Но при этом изменилось всё остальное. Как я и говорил, меня зовут Пётр Сапфиров, мне двадцать четыре года; несмотря на диплом юриста, работаю спортивным комментатором на канале «Спорт 24», попал туда случайно: пьяным прокомментировал футбольный матч, этим заинтересовались важные люди, и мне предложили поработать на телевидении. Ну, а после успеха перевели на более серьезный канал.
Однако все в лагере называют меня Семёном; фамилию этого Семёна не узнал, когда я же просил назвать меня по фамилии, все отнекивались. Однако у меня есть теория, что я Семён Скворцов, и я здесь по ошибке. В общем, расскажу вам о ней впоследствии.
– Судя по телу, я спортсмен, по крайней мере, я спокойно подтягиваюсь пятнадцать раз, хотя раньше не мог. И лет мне семнадцать-восемнадцать, а никак не двадцать четыре; родители мои работают где-то на юге, хотя сам я почему-то живу на севере. Это вся информация, которую я могу вам предоставить о теле человека, в которого я попал. Теперь я хочу рассказать о том, как это произошло. Началось всё со встречи выпускников. Да. Именно там всё и началось.
*
«Привет, ты же не забыл, что у нас встреча выпускников сегодня в семь? От тебя ни слуху ни духу за последнюю неделю, а с твоей любовью поговорить – это пиздец как странно, в общем, жду от тебя подтверждения, и не вздумай пропустить встречу, я постарался всех собрать, даже Семён Скворцов выйдет из своей берлоги».
Уже минут пятнадцать я залипал в это сообщение, думая, как ответить. Ну, не очень я умный. Есть такое. Я не сильно понял, что Дима подразумевает под «моей любовью», но решил не уточнять и в итоге набрал ответ:
«Я буду. С тебя бухло. И материться, кстати, нехорошо».
Пятнадцать минут того явно стоили. В свой лаконичный краткий ответ я вместил все умственные знания.
– Эх! – я откинулся на спинку стула и начал набирать номер босса.
Разговор с начальством вышел не таким неприятным, как ожидалось, Андрей Васильевич сказал, что найдёт на денёк мне замену, но с одним условием – завтра я должен был комментировать волейбольный матч между «Зарёй» и «Динамо». Увы, пришлось согласиться.
Я очень долго не понимал, почему я должен комментировать не только футбольные матчи, но ещё и другие виды спорта, в которых я даже не разбираюсь. Я предъявлял претензии начальству, писал возмущенные письма, но меня всё равно ставили на всякие хоккеи и теннисы. Причём в теннисе я знал только, что там играют ракеткой, а в хоккей – клюшкой.
Тогда я начал возмущаться уже более открыто; в прямом эфире заявлял, что я вообще без понятия, что происходит на поле, и что я просто пытаюсь выдать что-то умное, на ходу чекая Википедию. Всем было всё равно. Зрителям просто было плевать, что комментатор разбирался в спорте точно так же, как и они сами. Я не сильно дорожил работой, ведь попал на неё случайно, так что я решил поразвлекаться на скучных матчах. Тогда я начал рассказывать анекдоты в середине особо скучных матчей и давать клички спортсменам. Получалось это настолько смешно, что я иногда сам громко смеялся в течение минуты над тем, как «Горох» уже в третий раз обыгрывает «Презерватив» один на один. И что самое удивительное, мне за это не влетало! Представляю, как начальство проверяло мои трансляции: так, ну, вот он что-то говорит, зрители есть, значит, всё нормально. А зрители не только не возмущались, но и наоборот: популярность моего канала и моих трансляций повысилась в два с половиной раза, а затем и в пять раз за счёт того, что я просто нёс фигню.
С каждым разом я постоянно поднимал планку «трэша», творящегося на экране; мне просто было интересно найти границу терпения у зрителей и руководства, и лишь после жалобы на мою расистскую шуточку про то, что «в неграх можно найти что-то хорошее, только если их хорошенько обыскать» на мои выкрутасы наконец обратили внимание; вернее, тогда мне казалось, что на них только тогда обратили внимание. Я получил ответ на вопрос «Почему меня ставят комментировать те виды спорта, в которых я даже не разбираюсь».
«На данный момент чуть ли не четверть зрителей приходят на «Спорт 24» лишь для того, чтобы послушать тебя, поэтому мы и ставим тебя куда только можно. На особо скучные матчи, которые никто не смотрит, а при твоих комментариях у них появляется популярность. Ты, главное, палку не перегибай, а то штрафы за дискриминацию нам не нужны», – сказали мне.
«Хорошо быть незаменимым», – подумал я тогда.
И я был прав. Мне прощали кучу вольностей. Платили дохера. Не работа, а сказка. Я занимался тем, чем занимался всегда: шутил, разговаривал и развлекался. А теперь мне за это ещё и платили!
Время было около пяти часов вечера, поэтому я быстро оделся в более-менее приличную одежду и отправился на встречу выпускников. Мне повезло, как только я подошёл к остановке, сразу же приехал нужный мне автобус. Я зашел в него, оплатил проезд и устроился на первом ряду, намереваясь немножко поспать – путь предстоял долгий. Однако мои планы подверглись корректировке, на задних сиденьях я заметил своего бывшего однокурсника Семёна Скворцова.
– Ба! Какие люди! – крикнул ему я.
Тот молчал. Его лица я не видел, так что сложно было понять, спит он или просто игнорирует меня. В университете Семён всегда был белой вороной. Мы были противоположностями. Я на парах всегда общался с однокурсниками и иногда развлекался, вступая в дискуссию с профессорами, а он сидел на задней парте и был всегда себе на уме; я даже не был уверен, есть ли у него друзья, мы иногда месяцами не слышали его голос, на третьем курсе я даже организовал небольшой конкурс: у кого получится рассмешить Семёна. В котором я же и победил. Приз был обедом со мной за мой счёт. Так что от победы я не сильно много получил.
Сам факт того, что такой нелюдимый парень, как Семён, решил посетить встречу выпускников, вызывал у меня удивление, поэтому я встал со своего места и направился к нему. Как вдруг передо мной вырос, словно из ниоткуда… Семён Скворцов. Одетый в летнюю одежду.
– Привет, а ты кто? – спросил он.
– Привет, я Петя, твой однокурсник, как меня вообще можно забыть? Семён, слушай, ты в курсе, что сзади тебя сидит твой брат-близнец? Круто, правда? Как ты считаешь? Я лично считаю, что очень круто! Сколько себя помню, всегда мечтал, чтобы у меня был свой брат-близнец.
Я попытался рассмотреть Семёна-один за спиной Семёна-два, но он то ли специально, то ли случайно не давал мне этого сделать.
– Тебе показалось. Скажи мне, ты бывал когда-нибудь в летних лагерях?
Такой странный вопрос на секунду заставил меня забыть то, что я хотел сказать. Но только на секунду.
– Конечно! Мне понравилось! Лето и море, в котором можно купаться – очень крутое сочетание. Так что с твоим братом-близнецом? Я никогда не знал, что у тебя есть брат-близнец! Да не стесняйся ты так, если бы у меня был брат-близнец, я бы только радовался, мы бы изображали друг друга… – тут я внезапно почувствовал дикую сонливость и упал на ближайшее кресло.
Что за херь?!
– Чёрт! – воскликнул Семён-два, покачнувшись. Сонливость одолела не только меня. – Я не успеваю!
Он пошёл к своему брату, а я безуспешно пытался бороться со сном. Происходило что-то явно странное. Мне вкололи что-то? Но когда? Наконец я закрыл глаза, и сон победил.
Через несколько секунд меня разбудил пинок ноги. Классика, всегда так вставал в детстве. Вставать не хотелось, я открыл правый глаз и увидел Семёна, который держал в руках другого спящего Семёна. Меня бы так бухого кто-нибудь на себе таскал.
– Знаешь, а я тебя вспомнил! – сказал он. – Это невероятно! После всех этих циклов я даже родителей своих забыл, а тебя вот почему-то помню. Теперь я понял, с кем у меня Мику ассоциировалась. В общем, ничего личного, но ещё раз на все эти страдания я себя подписывать не хочу, удачно провести время…
Я ничего не понял. Вероятно, эта фраза всё-таки станет моим девизом по жизни. Кажется, Семён-два или один, хер его знает, говорил что-то ещё, но я настолько сильно хотел спать, что впервые в своей жизни решил не продолжать разговор. Я окончательно окунулся в царство Морфея.
Проснулся я уже в двадцатом веке… Но тогда я об этом ещё не знал.
========== Глава 2. Привет, привет, привет! ==========
– На самом деле события довольно странные, правда? – продолжал я, уставясь в объектив видеокамеры. – Два Семёна, лагеря, циклы, Мику. Сложна-а. Я бы обязательно это обсудил с кем-то, но пока что не с кем. Вот видеокамера, тебе не повезло, придётся выслушивать мой монолог. Ну и если кто-то это всё же смотрит, то вам тоже не сильно везёт. Хотя, если вы из прошлого, то я вам могу сказать, что Россия на Евро-2008 возьмёт третье место. Можете все деньги поставить на этот исход. Знаю ещё кучу результатов, я же всё же спортивный комментатор, но из наиболее отдалённых помню только этот. Для того, чтобы разбогатеть, его достаточно. Итак, я отвлёкся. Проснулся я в автобусе…
*
Я открыл глаза. Я всё еще находился в том самом автобусе, где внезапно вырубился. Я поднялся и осмотрелся. Что-то явно было не так. Почему водитель не разбудил меня на конечной? Не мог же он не заметить, что в автобусе сидит пассажир? Или мог? Я же не совсем сидел, а больше лежал. Почему за окном нет снега и светит солнце? Почему спинки кресел увеличились?
Я начал прокручивать у себя в голове воспоминания: попойка с друзьями, похмелье, футбольный матч, сообщение, ответ, разговор с боссом, автобус, два Семёна… Ни одно из этих событий не объясняло, почему испарились в лучшем случае два-три месяца, а в худшем – и все шесть-семь. В любом случае, всё поддаётся разумному объяснению; в мистику, перемещения во времени и в прочую лабуду я не верю, так что вариантов не так много. Надо восстановить картину событий… Если я чего-то не помню, это не значит, что этого чего-то не было. Итак… Я заснул в автобусе, затем либо проснулся, либо меня разбудил водитель на конечной, не важно, после отправился на встречу выпускников; там Ванёк наверняка снова споил меня, в результате чего я забыл события с того момента, как заснул в автобусе; довольно долгая амнезия, но всё-таки… Но это не объясняет того, куда пропали девяносто дней моей жизни, или это, может, зимой внезапное потепление началось? И если бы я недавно пил, то сейчас наступило бы похмелье, а я как огурец. Какое сейчас вообще число?
Я достал телефон и несколько секунд тупо смотрел на дату. С момента, как я сел в автобус, не прошло даже двенадцати часов. Боже, ну я и идиот. Впрочем, как обычно. Сначала построим невероятную теорию и только потом подумаем, классика.
Окей, зима, а снега нет. Вывод – я не в России. Сесть на не тот автобус я не мог, значит, скорее всего, я напился и меня потянуло в путешествие. Всегда мечтал побывать в Черногории, наверняка именно здесь я и нахожусь. Значит, картина событий такая: наверняка я, будучи в хламину пьяным, по-быстрому купил билет на самолёт в Черногорию, успешно долетел, а затем отправился на автобусе до ближайшей гостиницы. Там же ходят автобусы? Вот, это объясняет и увеличение кресел, и потерю памяти, и время, и погоду за окном, и даже череда событий выстроена довольно логично. Интересно, а почему после алкоголя у меня не болит голова? Ну… потому что… Потому что не болит! Да! Аргументированно! Всё, дело раскрыто, Пётр Холмс снова в деле!
Я вышел из автобуса, мельком глянув на пустующее место водителя. Странно.
Возле выхода из автобуса находились ворота, ведущие в какой-то «Совёнок». Не похоже на черногорский язык, кажется, моя версия событий начала трещать по швам. Тут из-за ворот вышла девушка лет восемнадцати, со светлыми волосами и славянской внешностью. Я начал быстро припоминать, входила ли Черногория в состав СССР и вообще, могли ли черногорцы иметь славянские корни. Так и не вспомнив сего факта, я уставился на девочку. Она смотрела на меня, а я смотрел на неё. Искра, буря, безумие. Время познакомиться. Блин, как будет «давай сходим в кафе» на английском? Неважно, ща сымпровизируем. Кажется, она хотела что-то сказать, но я её опередил.
– Хэллоу, ай эм ит Петя зет, хау ю олд нейм? – вспомнил я своё «безупречное» знание английского.
– Что?
Не устану про себя повторять, какой я дебил. Окей, всё-таки Россия, значит, юг. Интересно, где это у нас в середине зимы так тепло? Сочи? Анапа? Краснодар?
– Привет, я Петя, не знаешь, случайно, где это я? Это просто не совсем похоже на улицу Пушкина в середине зимы. Вот прямо вообще. Поэтому я предполагаю, что это не она, а учитывая, что последнее, что я помню, как я ехал именно на неё, то мое появление здесь кажется мне, наверное, странным.
– Привет, меня зовут Славяна, но друзья зовут Славя, и ты зови, – рассмеялась она. – Мы находимся в пионерлагере «Совёнок».
Пионерлагерь «Совёнок», значит… Я, кажется, перестал понимать, что происходит.
– Эм-м. Этот совёнок, он как далеко находится от дома Колотушкина? Я просто, кажется, потерялся.
Она зашла в автобус и прошлась глазами по сиденьям.
– С тобой не ехал мальчик по имени Семён? Я его должна была встретить, – спросила она, и у меня в голове как стукнуло.
Два Семёна. Бывал ли я в летних лагерях. Ничего личного. Удачи провести время. Он всучил мне свою поездку! Вот гад!
– Это я Семён! – начал импровизировать я.
Славяна недоумённо уставилась на меня.
– Нет, я Петя, но записывался в лагерь я как Семён. Просто родители не могли определиться с моим именем, Папа называл меня Петей, а мама Сёмой, а в лагерь меня записывала именно мама, так что… – Боже, что я несу… Ладно, окей, улыбаемся и продолжаем говорить. Типичная тактика
Я сделал свою улыбку ещё более широкой и продолжил:
– А Семён – это вообще сослагательное от имени Пётр, так что иногда, если я хочу скрыть свою личность, я называюсь Семёном, а иногда Петром, всё зависит от настроения. Меня ещё в разных местах по-разному называют. Так что это вы меня ждали, – подвёл итог я.
Обычно после подобных речей люди смеялись и начинали охотно общаться со мной, но здесь я добился противоположного эффекта. Славяна, по-видимому, решила, что я над ней издеваюсь, изменилась в лице и бросила мне:
– Тебе к Ольге Дмитриевне надо, вожатой, это вперёд до площади и налево, – она развернулась и ушла в пионерлагерь.
Ну и ладно. Не очень-то и хотелось поговорить. Вот вообще не обидно… Стерва.
Так, время строить новую теорию. Я попал в пионерлагерь в результате того, что брат-близнец Семёна Скворцова не хотел туда отправляться, и в результате его махинации… Так, стоп, какой пионерлагерь в двадцать первом веке?! Тем более зимой! Ладно, плевать, теории – говно, пойду узнаю у Ольги Дмитриевны, что тут да как.
Приближаясь к небольшому зданию, я услышал невероятно звонкий визг, который почти оглушил меня. Мимо меня пробежала девочка с фиолетовыми волосами, примерно семнадцати лет; я успел вовремя отойти, и она не врезалась в меня. Даже не извинившись и не посмотрев на меня, она побежала дальше.
– Привет! Меня зовут Пётр! – с радостной улыбкой бросил я ей вслед. Тут я вспомнил про свою версию. – Или Семён, как тебе нравится?
Девочка с фиолетовыми волосами, не отвлекаясь на мою реплику, убежала, я некоторое время смотрел ей вслед, пока ко мне подошла другая девочка, с рыжими волосами с красным оттенком – или просто с красными волосами – тринадцати лет.
– Ты новенький, да?
– Нет, я старенький, мне уже двадцать четыре года, хотя если сейчас лето, то уже двадцать пять, а это значит, что я в два раза старше тебя и новенькая здесь больше ты, чем я, – надеюсь это не обидно сейчас звучало. – Приятно познакомиться, Пётр. Вернее, Семён, но я не уверен, что такие маленькие, как ты, могут произносить такое длинное имя, так что сократил его на одну букву, не благодари.
Девочка скривилась и убежала.
Обидно. Кажется, здесь моё природное обаяние ни на кого не действовало.
Подойдя к площади, я вдруг услышал, как ко мне кто-то сзади подбегает, я повернулся, и в ту же секунду получил по шее от рыжеволосой девочки примерно того же возраста, что и Славя.
Странный у них тут лагерь, обычно в лагерях в основном малышня всякая тусуется. Но никак не совершеннолетние – или почти совершеннолетние – девушки. А я пока, кроме этой красноволосой, никого моложе семнадцати лет не видел.
– Эй! – чудом не упав, возмутился я. – Ты чего дерешься?
– Ну, хочу и дерусь, а тебе чего? – очень доходчиво объяснила она.
– Аргументированно! Приятно познакомиться, меня зовут Пётр! – я протянул ей руку. – А тебя? Что ты тут делаешь?
Девочка пожала мою руку и заметила:
– Алиса! – представилась она. – Откуда ты такой разговорчивый здесь взялся?
– Да вот, напился до беспамятства, не помню, помню только автобус и двух Семёнов. Нет, ты не подумай, я никогда не напиваюсь до потери памяти, вернее, не считая сегодняшнего дня, никогда, то есть редко… Я имею в виду, не всегда… Хотя, если подумать, то как раз таки всегда… Нафиг такие умозаключения.
Алиса с интересом и уважением начала изучать мою внешность.
Наконец-то хоть кто-то не испытывал ко мне неприязни. Воодушевившись этим, я решил продолжить болтать.
– Я, кстати, не уверен, что меня зовут Пётр, кто-то меня знает под именем Семён. Кто-то – под Петром. А ты точно Алиса? Слушай, Алиса, а скажи мне, что у вас за пионерлагерь? А то я бухал, когда мне о нём рассказывали. Если мне вообще о нём рассказывали, я не помню. А как у тебя дела? Ты любишь футбол? Я, кстати, комментатор и вообще очень приятный человек! Круто, да?
Кажется, на Алису не произвела впечатления моя парочка вопросов, и она уставилась на меня так, как будто готова была вмазать. Разумеется, болтать я не прекратил.
– Невероятная мимика! Какое лицо! Какие черты! Блин, не против, если я буду называть тебя Джаггернаут?! Тебе очень подходит! А знаешь…
– Так, завались, Пётр ты или Семён. У тебя тут, видимо, недержание какое-то или что? Если ты специально издеваешься надо мной, то знай, ты не на ту нарвался, я ведь и вмазать могу! Всё, меня твоё неадекватство не касается, хочешь трещать без умолку, вали в музкружок, неадекват!
И она ушла. Я с горестным выражением смотрел ей вслед.
– Но я же просто хотел дружить, – тихо заметил я.
Что-то это неправильный какой-то лагерь. Всем всегда нравилась моя говорливость, от девушек не было отбоя, куча друзей. Почему меня посылает уже третья девушка? Проблема во мне? Конечно, нет, это девочки странные. Красноволосая, Джаггернаут и Славяна, кто им вообще такие имена придумывает?!
К домику Ольги Дмитриевны я подходил в расстроенных чувствах.
И всё же то, что мне грустно, это не повод вести себя, как тухлый овощ. Я давным-давно научился быть весёлым всегда. Я умел искусственно вызывать наплыв хороших эмоций даже в горестные времена. Достаточно было либо просто заставить себя улыбаться, либо вспомнить о чём-то весёлом. Попробую вспомнить…
Эти события я не помнил. О них я знал только благодаря видеокамере Ванька.
– Итак! – я стоял в одних трусах на столе. – Перед вами великий и могучий Сапфир! Поприветствуйте гения!
Мне начали рукоплескать другие подростки на вписке. Их было много, на камере было видно десять штук, но за кадром слышались голоса ещё человек шести.
– Молодцы! – я сделал странный жест рукой, как будто волк атаковал мой нос. К слову, я до сих пор не имею понятия, что он означал. – Теперь я докажу всем, что я настоящий пацан! Итак! Мерзкое трепло, Ванёк-хуеюнёк, сказал, что мне слабо сожрать гречневую кашу с головы Серёги! Представляете?! Он! Сказал! А мне…
Продолжения реплики осталось загадкой, потому что я блеванул в сторону угла, где пытался спать наш Семён, который каким-то чудом оказался на этой вечеринке.
Толпе не понравилось то, что я блеванул, она начала кричать «Фу-у!»
– Извиняюсь за этот акс… акцс… аксцессц, – выговаривать умные слова, будучи бухим в хламину, не лучшая идея, однако дальше я начал говорить более-менее нормально. – Итак, я собираюсь вам доказать, что Ванёк – чёртово трепло! Несите кашу!
Дальше всё было довольно обыденно. Ванёк снова заметил, что я слабак, я возмутился, высыпал кашу на голову спящему Серёге и принялся есть.
Видео заканчивалось тем, что я попросил вторую порцию.
У Серёги после вписки диагностировали ожог головы первой степени. Каша была горячая, и, вероятно, очень вкусная!
Вернув себе радостное расположение духа, я наконец отвлёкся от воспоминаний. Вот я уже стоял перед домиком Ольги Дмитриевны в довольном настроении. На моём лице – придурковатая улыбка. Я открыл дверь и зашёл.
========== Глава 3. Тупость и наглость – сильное сочетание ==========
– Здравствуйте! – я постарался сделать свою улыбку менее придурковатой, получилось у меня, как обычно, плохо. – Я так понимаю, вы Ольга Дмитриевна, верно?
Я обращался к высокой женщине со светло-коричневыми волосами. Её размер груди был огромен, я бы даже сказал, невероятно огромен. Ставлю косарь, что он являлся мечтой для всех подростков мужского пола, не достигших семнадцати лет. А, возможно, и даже достигших, хотя тут таких, кроме меня, не наблюдалось.
– Здравствуй, пионер! Семён, верно? Мы тебя ещё с утра ждём? Чем вызвано опоздание?
– Тем, что я напился до смерти и не помнил, как покупал путёвку, – сначала сказал, потом подумал… Как обычно, короче. Ну вот зачем вожатой знать такие нюансы? – Но это сейчас не так важно. Не могли бы мне сказать, где я нахожусь? Что это за лагерь? Ах да, ничё, что мне двадцать четыре года и что по возрасту я в лагерь немного не подхожу? И, кстати, зовут меня не Семён!
Я сразу вывалил на вожатую все вопросы, которые у меня накопились, в надежде, что она мне ответит хотя бы на один.
– Прекрати шутить! Ты в СССР, пионерлагерь «Совенок», как ты мог этого не знать, Семён?! А теперь ответь нормально, из-за чего ты так поздно пришёл?
Прощай, надежда. Говорят, надежда умирает последней. Нет, последним умирало моё желание пошутить.
– О, так я Семён? Знаете, под этим именем меня знают только больные в психбольнице имени Рикардо Милоса и зомби-фашисты. Интересно, кто именно из них вы? Впрочем, не отвечайте. Если я в СССР, то как вы объясните, что он развалился сколько-то там лет назад?! А? А? И вообще, вы знали, что Ленин…
Я сделал драматическую паузу.
– …Гриб!
*
– Вы, наверное, могли бы подумать, что я не очень умный. – заметил я, обращаясь к видеокамере. – И подумать вы могли правильно. Даже сейчас, вспоминая свою наглость, у меня на лице возникает радостная улыбка, а не смущённо-стыдливое выражение. Всем должно быть стыдно за то, что они докопались до ничего не знающей вожатой. Но, знаете, нет, мне не стыдно. Тогда я не понимал практически ничего и просто развлекался. СССР, Семён, который я, те два Семёна. Я ничего не понимал, и что самое плохое, мне было плевать. Лагерь для меня представлялся своеобразной платформой для тренировки моего и без того тупого чувства юмора. Впрочем, нельзя сказать, что я и сейчас лагерь перестал воспринимать по-другому. Ровно как и начал хоть что-нибудь понимать.
*
– Виола, тут у меня больной, кажется, из психбольницы, – наша с вожатой прогулкой внезапно закончилась у медпункта. Не сказать, что я был удивлён. Ольга Дмитриевна явно болезненно восприняла новость о сущности Ленина и о том факте, что я был в психбольнице. Впрочем, в психбольнице я не лежал, но она-то об этом не знала.
Стройная женщина с разноцветными глазами – хочу себе такие же! – чуть старше меня, лет двадцати шести – двадцати семи, поднялась со стула и подошла ко мне. При этом, когда она подошла, её огромный бюст оказался совсем недалеко от моего лица. Это такая советская медицина? Если это так, то я, как решила Ольга Дмитриевна, действительно перегрелся на солнышке и готов лечиться.
– Расскажи, что тебя мучает, пионер… – некая Виола сделала особый акцент на слове «пионер».
– Меня мучает недостаточно большая зарплата! Я на неё даже «Порше» купить не могу. Ещё меня мучает Ольга Дмитриевна ваша, – честно ответил я. Нет, ну действительно. Эти вещи меня здорово мучили. Да, я знал, что от меня требовались не те ответы, но пусть мне сначала скажут, где я нахожусь, и тогда я прекращу паясничать. К слову, вот отсутствие у меня «Порше» меня действительно сильно мучило. Я для чего вообще права покупал? Чтобы на автобусах ездить? Ой, покупал, я хотел сказать, получал.
Стоящая сзади Ольга Дмитриевна нахмурилась. Жаль, что меня это ни капельки не волновало.
– Я не про это, пионер… – она подошла ко мне ещё ближе и прижалась ко мне грудью. Так, это определённо ненормально. Либо я в будущем, стёр себе память и купил себе поездку в порно-лагерь, звучит великолепно. Либо у этой Виолы недотрах, и она пытается меня совратить прямо на глазах этой Ольги Дмитриевны, звучит тоже круто, прямо в моём стиле; либо она пытается так меня смутить, а вот это вообще не очень. Во всех трёх вариантах я продолжу вести себя как клоун. Так что плевать.
– Как я могу тебя вылечить… – тихо продолжила она
Она облизнула верхнюю губу. Вариант два отменялся. Как-то раз Ванёк заказал шлюх к нам на дачу. У меня тогда была девушка, и я от секса отказался, однако даже они вели себя не настолько распутно, как вела себя Виола. Медсестра, а я уверен, что это была именно она, переигрывала.
– У меня есть одна идейка! Вы меня действительно можете вылечить… – я добавил таинственности в свой голос, пришлось убрать мою фирменную придурковатую улыбку. Всем нам иногда приходится идти на жертвы. – Как насчёт отправить Ольгу Дмитриевну за… Ну, не знаю, за чем, за чем-нибудь, а мы тут приступим к процессу излечения…
Вся краска пропала из лица Виолы, она отошла от меня и еле заметно покраснела.
Я победил! Если честно, не знаю, что бы я делал, если бы медсестра сделала так, как я предложил. Пришлось бы выбирать: заниматься сексом с только что увиденным мной человеком или немного потерять в репутации. Вероятно, всё же я бы пошёл на попятную. Несмотря на мой чрезмерно огромный опыт в отношении с девушками, занимался сексом я очень мало и очень редко; я считал, что это должно быть по любви или хотя бы по взаимной приязни. А случайный перепихоны я не одобрял. Хотя учитывая количество моих девушек и длину отношений, наши интимные отношения и можно было как раз назвать случайными перепихонами.
Меня любили все и всегда, но при моём сближении с определённым человеком тот всегда показывал огромное множество своих внутренних тараканов, к тому же мои девушки почти всегда требовали, чтобы я изменился, прекратил шутить, ржать как идиот и распивать алкоголь. Меня такое не устраивало.
Почему вообще нельзя вести себя в отношениях точно так же, как ты ведёшь себя всегда? Почему некоторые люди – такие двуличные твари? Я всегда вел себя одинаково, и надеялся, что и другие будут вести себя так, как вели себя раньше. Но нет, при сближении хороший человек превращался в мудака, и мы ругались. Так что так получилось, что по-настоящему лучших друзей у меня никогда не было, ну, кроме Ванька, но этот, походу, просто постоянно пытался меня споить для того, чтобы увидеть, чё я ещё вытворю. Он дружил со мной, так сказать, в исследовательских целях. Но и врагов у меня тоже никогда не было. Так что не стоило мне жаловаться.
*
– Если вы думаете, что обо всех этих философских вещах я думал тогда, когда меня прессовали Ольга Дмитриевна и Виола, то вы ошибаетесь. Обо всём об этом я думал, когда меня осматривала медсестра. Там мне нужно было просто сидеть и пялиться в одну точку. Я пытался начать с кем-нибудь разговор, но мне пригрозили кляпом, и я решил помолчать и подумать вот обо всём этом.
*
– Он в норме, – после разных осмотров заключила Виола.
– Как в норме? Я же из будущего! – притворно возмутился я, опасливо поглядывая на шкаф, где, по рассказам медсестры, лежал кляп.
– Как в норме, я же… – начала реплику Ольга Дмитриевна.
– Я же из будущего, – закончил я за неё. – Стоп, вы тоже из будущего? Как там «ЦСКА» с «Реалом» в гостях сыграло не подскажите? Я на «ЦСКА» куча бабла поставил!
– Я не знаю, – поморщилась Виола. – Здоровье его в норме. Вероятно, что он просто придуривается.
Как по команде, они обе посмотрели на меня.
Долго же они думали.
– Да, я придуриваюсь, – признал я. – Но это не мешает мне действительно прийти из будущего!
