Текст книги "В плену твоих глаз (СИ)"

Автор книги: Karasendriet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Ничто – ни один прочитанный фолиант – не готовило к этому зрелищу. Словно смотришь в кривое зеркало, отражающее желаемое пополам с кошмаром.

– Как ты? – он вкладывает в этот вопрос гораздо больше, чем может сказать: свой интерес как исследователя, свои переживания как несостоявшегося парня и свои опасения как профессионала, нанятого, чтобы прекратить нападения.

– Зачем ты здесь? – игнорирует Гермиона его вопрос. – Что ты хочешь со мной сделать?

– Зависит от тебя, – Драко действительно не знает, как поступить. Воплотившийся суккуб бесспорно опасен. Но ведь это Гермиона. Его Гермиона. Пусть она ни разу не сказала ему об этом.

– Будешь держать меня в клетке как животное? – он чувствует, как она, несмотря на внешнее бездействие, атакует магию печати. Каждый удар растекается покалыванием по венам.

– Нет. Но отпустить тебя я тоже не могу. Ты опасна, – Драко с удивлением наблюдает, как, все так же не меняя позы, Гермиона скрывает внешние признаки своей сущности. Теперь о том, насколько она изменилась, говорит только цвет глаз. – Удобный фокус.

– Был бы, умей я себя контролировать, – она делает несколько шагов к растрескавшемуся стеклу, заглядывая в отверстие. – Понимаешь ли, я помню все, что было со мной. «Сердце», туман, тех бедняг, что попадалась мне на пути, когда я от голода прорывала заклинание ублюдка Барлоу… Тебя…

– Меня? Здесь, в больнице, после того, как я понял? – Драко совершенно не понимает происходящего. Слишком отличается существо за стеклом от той твари, которую он обнаружил в палате после визита в Отдел Тайн.

– Нет, – попытавшись коснуться стекла, Гермиона отдергивает руку. – Неприятно, – она затравленно проходится взглядом по коридору, прежде чем снова начать говорить. – Я помню тебя там, в Ларкхилле. Помню, что чувствовала тогда. Помню, что очень боялась открыться тебе. Но сейчас я этого не чувствую, – красивая улыбка украшает ее лицо.

– Сейчас ты вообще ничего не чувствуешь, кроме голода, – Драко печально качает головой, злясь, что она проходится лезвием по его сердцу.

– Ты не прав, – мягкий тон заставляет его поднять глаза. – Я говорила о том, что не чувствую страха. Все остальное – при мне. Сейчас, когда тело приняло текущую в нем магию, я помню, как собиралась к тебе на свидание. Наряжалась. Прихорашивалась, – Гермиона кокетливо заправляет волосы за ухо. «Сейчас она и правда похожа на себя в том воспоминании». – Мне оставалось только перейти улицу, когда… Я видела тебя за столиком у окна, ты говорил с официантом. А потом комкал салфетку, – она снова улыбается. – А потом меня накрыл голод и я ушла. Даже в том состоянии я не хотела причинить тебе вред.

Звучит соблазнительно. Ей хочется верить. «Но разве это не то, что делают суккубы. Опутывают ложью, добиваясь своей цели?» Но, несмотря на сомнения, слова Гермионы все же что-то затрагивают в нем.

– Но ты все равно его причинила, – Драко говорит тихо, не пуская эмоции в голос, просто констатируя факт.

– Ты ведь видел, насколько истощено было мое тело. Мне нужно было завершить слияние, а ты был так близко. И я потеряла последний контроль, – в знакомом жесте она кусает губу, и по сердцу Драко снова полощет болью. – Но ведь с тобой все в порядке, насколько я могу судить.

– Если ты о том, что я не стал сквибом, то да. Я все еще волшебник, – Драко вспоминает ее слова, пока она поглощала его магию. – Кстати, почему я все еще волшебник?

– Ты до сих пор не понял? – Гермиона снисходительно улыбается, немного напоминая себя в школьные годы.

– Последние дни я провел без сознания после твоего пиршества. Целители ничего необычного не обнаружили. – Конечно, Драко собирался провести обследование самостоятельно, когда вернется домой. Но и объяснения Гермионы не будут лишними. В конце концов у нее отключилась мораль, а не интеллект.

– И ты так беспокоился, что сразу же пришел ко мне, – она складывает брови домиком, – как мило, – но тут же вишневый взгляд наполняется хитростью. Гермиона делает еще один шаг к стеклу. – Бу!

Драко инстинктивно отшатывается из-за неожиданного вскрика. Спина снова чешется, как тогда, во время нападения. Хочется снять одежду и наложить повязки с охлаждающей мазью. «Неужели ее магия проходит через поле?» Но остальные симптомы, указывающие на вытягивание магии, не появляются.

– Что ты сделала? – Гермиона указывает тоненьким пальчиком на пол у его ног. Драко думает, что она просто хочет отвлечь внимание, но взгляд все же решает опустить, надеясь на силу печати.

Белоснежные перья устилают пол, образуя круг. Некоторые из них колышутся от слабого сквозняка, гуляющего в коридоре. Такие же, невероятно мягкие лежали на его тумбочке рядом с палочкой, когда он очнулся час назад.

– Что это? – Драко переводит взгляд с мягкого ковра на улыбающуюся загадочно Гермиону.

– Скажем так, от мамы тебе досталось чуть больше, чем милая мордашка, – она улыбается шире, видя, что Драко до сих пор ничего не понимает.

– В роду Блэков были вейлы. Сюрприз. Они не настолько чистокровные, насколько хотели бы казаться.

– Я вейла? – нерациональное желание побеждает, и Драко бросает взгляд через плечо в поисках крыльев. Смех серебристым переливом касается его слуха.

– Частично. Крыльев у тебя нет и не будет. Как и других внешних признаков, – на секунду за ее спиной мелькает кончик хвоста, снова скрываясь за мороком. – Однако лишить тебя магии я не могу. Ты, наверное, единственный, кто в безопасности рядом со мной. Весьма удачно, на мой взгляд, что мое сердце тянется к тому, кому я не могу навредить, – Драко дает себе секунду, чтобы насладится этими словами, прежде чем обрушить на эмоции логику и знания.

– Суккубы не способны чувствовать что-либо, кроме голода. Манипулировать мной не лучшая идея! – Гермиона притворно охает, прикладывая руку к груди.

– Ты в этом уверен? Суккубы ведь практически не изучены. Сказки да легенды. Но даже в них можно читать между строк. Любовь Морриган к своему рыцарю-соколу была настолько сильна, что она ни разу не вкусила его магии. Он умер волшебником, – она снова снисходительно улыбается, словно объясняет что-то неразумному ребенку.

Но Драко едва ли обращает внимание на ее выражение лица. Его мозг кипит, как зелье в перегретом котле. В виски ощутимо бьет шальными мыслями.

– Ты… Нет… Мерлин… Ты не могла… Гермиона… – он так много хочет сказать, что путается во фразах. – Ты знала? Знала, что с тобой будет? Что ты станешь этим! – приходится опереться рукой о стену, иначе головокружение победит.

– Нет. Я не знала, что заперто в «Сердце». Я искала артефакт, способный примирить «меня» внешнюю со «мной» внутренней. И, надо сказать, ему это и правда удалось, – Гермиона чуть пожимает плечами, как будто не видит особой проблемы в случившемся. И в это легко верится. В ее последней фразе ни капли лжи. Проблема ее страха не оправдать чужие ожидания решена.

– А я? Почему ты не рассказала мне? – Драко зарывается рукой в волосы, до боли оттягивая их у корней. – Пусть не сразу, но хотя бы после…

– После того, как открылась тебе? – Гермиона продолжает, не ожидая подтверждения. – Я хотела. Но между нами все было так зыбко. На нашем первом настоящем свидании я планировала открыть карты. Судьба решила иначе, – она смотрит на Драко очень внимательно. Ищет признаки понимания. – Я хочу коснуться тебя.

– Ты не можешь о таком просить. Не можешь! Ты уничтожила девушку, которую я любил! – Драко бьет кулаком в стекло, стесывая кожу на костяшках о крупную трещину. – Мордред! – капли крови медленно окрашивают белые перья.

Драко так сильно тянет в крайности, что вот-вот расщепит. Он будто входит в аппарацию, не зная, в каком из двух мест хочет оказаться больше. Там, где он больше никогда не увидит это лицо, эту улыбку. Где Гермиона Грейнджер будет просто мертва и ее можно будет похоронить и оплакать, отпустив боль. Или же он хочет остаться в мире, где она все еще жива, хотя и стала другой. Но ее можно коснуться, поцеловать. Можно быть с ней рядом. Можно любить ее.

В мысли вторгается настойчивый стук двух пар ботинок.

– Гермиона, наведи морок, им еще рано видеть тебя такой, – Драко безошибочно определяет визитеров. По палате проносится розовый смерч, наводя порядок. Сфера зависает в воздухе. Быстрая тень мелькает, прячась в слепой зоне между окном и дверью.

– Поттер, Уизли, – Драко оборачивается. – Вы за мной? – спрашивает он, замечая форменное облачение.

– А есть за что? – огрызается Уизли.

– Рон, Малфой тебе если не жизнь спас, то магию точно, – Поттер смотрит в палату. – Как она?

– Зависит от того, что ты надеешься услышать. Если уповаешь на то, что она волшебным образом излечится, у меня для тебя плохие новости. Если ты спрашиваешь, жива ли Грейнджер, то ответ положительный, – Драко старается говорить обтекаемо, без подробностей, надеясь для начала выяснить не произошло ли что-то за время, пока он был в отключке.

– А ты? – Поттер, кажется, и сам удивлен своим вопросом. – Твоя магия…

– При мне. Предполагаю, она взяла часть моей и часть Уизли для того, чтобы окончательно слиться с магией «Сердца», – Драко старается придать голосу максимальную незаинтересованность. – Кто-то интересовался ей? Робардс? Барлоу?

– Оба, – в груди неприятно екнуло. – Робардс интересовался делом о нападениях, он не знает о связи с Гермионой. Барлоу, напротив, рвался в больницу. Но я пригрозил, что выдам его грязные махинации. Гермиона в безопасности еще на какое-то время.

– Тогда мне стоит кое-что вам рассказать, – повернув голову, Драко смотрит в глаза цвета вишни в поисках поддержки. От этой привычки избавиться не так просто. – Я думаю, избавиться от него без шансов? – кивает на Уизли, мгновенно напетушившегося от прозвучавшей фразы. – Грейнджер очнулась.

Бывшие гриффиндорцы молниеносно переводят взгляд на смотровое окно.

– Грейнджер? – она медленно ступает в зону видимости. – Мы снова будем называть друг друга по фамилиям? – смотрит только на Драко, надувая губы в притворной обиде. – После того, что было?

– Гермиона? – Поттер выдыхает ее имя. – Как ты?

– Привет, Гарри. Знаешь, это очень популярный сегодня вопрос. «Как я», – ее улыбка, адресованная Драко, почти нежная. – Не думаю, что скажу что-то новое. Я отлично. Если забыть, что вы заперли меня.

– Я вообще-то тоже здесь! – внезапно выкрикивает Уизли, собирая недоуменные взгляды. – Она могла бы и поздороваться.

– О! – Гермиона забавно округляет глаза и мерзко кривит губы. – Малыш Ронни расстроен. Злая бывшая не хочет с ним здороваться. Ах, какой невоспитанный суккуб. Ну что ты сдерживаешься? – ее лицо из просто надменно-насмешливого превращается в злое. – Беги, пожалуйся мамочке.

Драко никогда не признается вслух, что испытывает удовольствие, смотря на то, как рыжее недоразумение покрывается красными пятнами и открывает рот как гриндолоу, выброшенный на берег. Если бы язвительность передавалась половым путем, было бы очевидно, от кого Гермиона ею заразилась.

– Что с ней? – Уизли наконец-то обретает подобие контроля. – Ты сказал, она в порядке!

– Я сказал: «Она очнулась». Но, да, думаю, она в порядке. К ней вернулась память и физическое здоровье, – Драко вытаскивает палочку из-за отворота рукава, запуская простейшие диагностические чары. – Ее магия еще немного нестабильна, но в норме. Мозговая активность целостная, без заблокированных областей.

– Малфой, что за театр? Я вижу, что она не умирает! – пришлось закусить щеки изнутри, чтобы не рассмеяться в лицо придурку. – Почему она такая?

– Какая я, Ронни? – Гермиона заискивающе уставилась на Уизли, раздражая его этим еще больше. «Того и гляди дым повалит, как из Хогвартс-экспресса».

– Жестокая. Язвительная. Ну точно Хорек в школе, – «Значит, не мне одному так показалось».

– Драко, – Гермиона неожиданно развернулась, – как думаешь, много ли у малыша храбрости? – даже зная, что именно она собирается сделать, мешать ей Драко считает неуместным.

Он не смотрит в палату: все внимание приковано к ужасу, стирающему краски с веснушчатого лица. Только когда за спиной раздается красноречивый хлопок, от которого Уизли плюхается на задницу, Драко оборачивается. И внутри – там, где главенствуют не логика и разумность, а более тонкие материи – он чувствует восхищение. Гермиона прекрасна в своей ярости. Ее глаза светятся, волосы развеваются от магического бриза, руки перебирают клочки тумана, заполнившего помещение, кончик хвоста выписывает фигуры в воздухе. И пусть ей не хватает места, чтобы взлететь, раскинутые крылья выглядят более, чем внушительно, опасно колыхаясь за спиной.

– Малфой, – голос Поттера звучит совсем рядом, – что нам делать? – в его глазах Драко видит отголосок своих эмоций. Избранному нестрашно.

– Убить ее! – Уизли не без труда поднимается. – Это не Гермиона! Это монстр!

Тем временем представление внутри палаты завершается. За стеклом снова почти обычная Гермиона Грейнджер.

– Малфой? – «Говорят, зеленый – цвет надежды». Поттер смотрит на него именно с этим чувством, игнорируя вопли рыжего. – Есть еще какие-то способы?

– Есть. Я обдумывал один до вашего прихода. Но это рискованно, – на самом деле идея появилась только сейчас, после того, как Драко понял, что, помимо пищи, Гермионе нужно еще и пространство. – Мы можем заточить ее внутри барьера на ограниченной территории. Желательно там, куда волшебники не смогут попасть просто так, – Драко сначала чувствует дискомфорт в венах и только потом слышит разъяренный рев.

– Нет! Ты не посмеешь! – теперь протуберанцы исходили из тела Гермионы, повторно разрушая мебель в палате. – Я умру взаперти.

– Малфой, ты уверен, что у нас получится? И что есть такое место? – Поттер не колебался. Это всегда было в нем – способность действовать в любой критической ситуации, спасая.

– Гарри, ты слышишь себя? Ты хочешь выпустить это на свободу? – еще больше кипятился Уизли.

– Рон, она наша лучшая подруга. И нет. Я не собираюсь отпускать Гермиону. Я понимаю, на что она способна, – Драко еще только пытается осознать движение, а Поттер уже подхватывает бессознательное тело, пораженное заклинанием. – Так будет лучше.

Уложив Уизли на диване в наиболее правдоподобной позе, они опустились в кресла.

– Я предлагаю в качестве «заповедника» Малфой-Мэнор. Он огромный, и в нем никто не живет. Мои родители во Франции. Там никто не сможет на нее случайно наткнуться, а значит, никто не навредит ей и никому не навредит она, – Драко старается не настаивать, а предлагать, но голос то и дело подводит.

– А как… Как она будет питаться? – «А вот этого тебе знать не нужно».

– В Мэноре даже камни пропитаны магией, ей надолго хватит. – «Будь Поттер начитаннее, раскусил бы ложь на корню».

Все то время, пока Драко ведет с Поттером разговор о необходимых приготовлениях, по его венам струится жидкий огонь. Только усилием воли он справляется с болевыми ощущениями, с трудом представляя, как будет чувствовать себя, когда придется наложить аналогичное заклятие на поместье.

Когда он возвращается к палате, Гермиона уже не демонстрирует признаков недовольства. Замерев у стекла, она смотрит сквозь него. Скорее всего, она понимает, что выбора у нее нет. Да, суккуб питается не так уж часто, но это все равно чьи-то разрушенные жизни.

– Вы все решили? – взгляд вишневых глаз тверд.

– Да, ты будешь жить со мной, – фраза звучит и в половину не так романтично, как в его мечтах. – И питаться ты будешь тоже мной.

– А если я ошиблась и наследие не защитит тебя? – что-то похожее на переживание отражается на ее лице, и Драко решается дать ей то, о чем она просила до прихода друзей.

– Значит, я стану сквибом, а ты вырвешься на свободу, – он подходит к стеклу вплотную. – Но ты никогда не ошибаешься. Ты ведь Гермиона Грейнджер, – размера отверстия хватает только на то, чтобы прошло предплечье. И то острые края царапают кожу.

– Я ошиблась с «Сердцем», – она пораженно смотрит, как Драко преодолевает сопротивление магических прутьев. Его они не обжигают, но и приятным это назвать нельзя. – Ты не боишься, что я использую твою кровь, чтобы выбраться отсюда? – тоненькие пальчики касаются его руки.

– Нет. Магия печатей работает не так. И ты это знаешь, – Драко невольно улыбается. Невинное прикосновение оказывается очень приятным.

Так они и стоят, разделенные холодным стеклом, но связанные теплыми чувствами. Драко отчаянно хочется поверить, что, даже слившись с беспощадной магией, Гермиона все еще чувствует что-то к нему. Что любовь действительно сильнее всего, как говорил Дамблдор.

Впервые с того времени, как он нашел ее в этой палате, Драко позволяет себе думать о будущем. О том, что все может получиться, несмотря на внесенные судьбой коррективы.

Комментарий к Бороться

Мы приближаемся к финишной прямой. Осталась последняя глава и эпилог.

========== Любить ==========

Несмотря на видимое согласие Гермионы с планом, придуманным Драко, все оказалось гораздо сложнее, чем представлялось изначально.

Для начала требовалось накрыть всю территорию поместья куполом, сравнимым по мощи разве что с защитой Хогвартса. И хотя сейчас, в отличие от шестого курса, Драко прекрасно разбирается в хитросплетениях чар, проблема лежит в области, о которой он до этого не задумывается ни разу.

Будучи чистокровным волшебником, Драко не обращает внимания на то, сколько магической энергии требуется для того или иного заклятия. Он просто берет в руки палочку, произносит словесную формулу и делает необходимые пасы. Иногда, в очень редких случаях, Драко чувствует незначительную слабость. Но полное опустошение, как после того, как становится «обедом» Гермионы, – никогда.

Но сейчас, чтобы сдержать всю мощь новорожденного суккуба, о способностях которого сведений крайне мало, да и в достоверности которых есть сомнения, требуется гораздо больше, чем может позволить себе вложить в заклинание Драко. Даже Поттер, успешно запечатавший палату, незначительно склоняет чашу весов.

К тому же остается главный вопрос. Как сделать заклинание нерушимым? Ведь любой волшебник смертен. Чего нельзя сказать о новой Гермионе с той же уверенностью.

Решение оказывается одновременно простым и сложным, требующим привлечения высокопоставленных юристов и Андромеды Тонкс, конечно же, при содействии незабвенного Гарри-куда-же-без-него-Поттера. Все имущество, сбережения и активы, принадлежащие Драко Малфою, после его смерти достанутся его племяннику, ближайшему родственнику по крови и по совместительству крестному сыну Гарри Поттера – Эдварду Люпину. Единственным условием получения наследства является клятва, что ни сам Тедди, ни один из его потомков не станет освобождать двадцать домовых эльфов, указанных в завещании или кого-то из их потомства, предварительно не убедившись в полной необитаемости Малфой-Мэнора. Все дополнительные инструкции и предостережения, вместе с информацией о том, кто именно обитает в поместье, помещают в ячейку семьи Люпинов в Гринготтс.

Андромеда, по необходимости посвященная в тайну, долго сокрушается по поводу нелегкой судьбы Гермионы и выбранной Драко доли «тюремщика». Будучи пусть и изгнанной представительницей древнего чистокровного рода, она представляет, на что именно обрекает себя ее племянник. Так же именно Андромеда подтверждает слова Гермионы о магическом наследии Драко. Их мать, Друэлла Блэк, урожденная Розье, была на четверть вейлой, что, конечно же, тщательно скрывалось. Но вот сказать, действительно ли это делает его устойчивым к полному поглощению магии не может никто, кроме, пожалуй, Барлоу, которого, конечно же, спрашивать никто не станет.

Едва магия завещания вступает в силу, Драко аппарирует домой. Вызвавшиеся домовики уже ждут у главного входа в особняк. Драко старается оставаться хладнокровным, но в глубине души он очень благодарен каждому из этих созданий. А особенно старому Бруму, служившему, наверное, еще отцу его отца. Именно этот эльф, похожий на ушастую курагу, предложил этот сложный в подготовке, но простой в исполнении план.

– Я должен еще раз спросить вас, уверены ли вы что хотите в этом участвовать? Назад пути не будет.

– Хозяин Драко очень великодушен. Но мы не откажемся от своего обещания, – конечно же, слово берет старейший из домовиков. Все остальные согласно кивают, хлопая ушами.

– Начинаем, – с громким хлопком площадка у крыльца опустела.

Драко сначала чувствует, как сгущается воздух вокруг и только потом видит, как от ворот поместья, где с поднятыми руками застыла маленькая фигурка домовика, поднимается полотно магического щита. Становясь шире, сливаясь с такими же лоскутами с боков и превращаясь в непроницаемый купол высоко над увенчанными флюгерами башнями. Отныне ни один волшебник, магл или существо, кроме хозяина эльфов, не сможет преодолеть барьер. Единственный способ попасть в поместье, минуя его, – это камин главного холла, который после того, как Гермиона окажется в своем новом доме, будет пропускать лишь Драко. Несмотря на то, что Поттер наверняка уже ждет его в госпитале, Драко поднимается наверх в выделенные Гермионе комнаты. Ее вещи уже несколько дней здесь, аккуратно разложенные заботливыми руками эльфов. Кровать с тяжелым балдахином заправлена лавандовыми простынями. На вновь облюбованной лежанке спит Живоглот. «Интересно, ее привязанность к коту осталась?»

Поттер и правда ждет его у палаты, тихо переговариваясь с подругой через стекло. Гермиона нервно дергает крыльями, стреляя недовольным взглядом. Конечно же, она догадывается, почему они оба здесь.

– Я так понимаю, клетка готова? – ее голос сочится ядом. – И как это будет? Оглушите меня? Свяжете? А может, Империус?

– Не уверен, что он на тебе действует, – Драко огрызается только от усталости, на самом деле он и не думает о непростительных. – Я надеялся, ты пойдешь нам навстречу.

– Нет, – разъяряясь, она все меньше контролирует свою магию. Острые рога понемногу проступают сквозь морок.

– Нет? – Драко не хочет использовать силу.

– Мальчики, меньше всего я хочу из одной тюрьмы в другую. Так что по своей воле я с вами не пойду, – хлыстообразный хвост со свистом рассек воздух.

– Гермиона, не дури, – вклинивается в разговор Поттер. – Ты опасна для окружающих. И будь ты в себе, сама же пожелала бы быть запертой.

– Я в себе, Гарри. И я не хочу в Мэнор. Ты ведь помнишь, что там произошло со мной, – она трет левое запястье, гладкое и без изъянов.

– Поттер, не поддавайся. Она давит на твою совесть, – Драко знает, что Гермиона уже давно отпустила события военного времени.

– Но она права. Я как-то не подумал об этом, когда соглашался, – «Да что б вас обоих!»

– Сейчас уже поздно. И я знаю, что на самом деле ей глубоко плевать, Мэнор это будет или нет. Она тянет время, надеясь, что мы где-то ошибемся и удастся сбежать, – Драко приподнимает одну бровь, глядя прямо в вишневые глаза.

– Как всегда, слишком умный. И где бы мы были без Драко Малфоя и его проницательности, – Гермиона кривится, закатывая глаза.

– Конкретно ты – в застенках Барлоу.

– Туше, – невесело улыбаясь, бросает она.

– И что будем делать? – Поттер, кажется, растерян.

– Усыпим ее и камином отправим, – Драко шагает к печати, морально готовя себя к непростой битве. Он уже чувствует в венах вибрации враждебной магии.

«Попробуем снизить доступ кислорода». Новый знак появляется рядом с четырьмя уже имеющимися.

– Что там, Поттер?

– Она заключила себя в сферу. Кажется, то, что ты делаешь, не работает, – Избранный не отводит взгляд от подруги.

Драко стирает знак. «А если сначала обездвижить?» Поначалу чувствуется сопротивление, но знак все же появляется на поверхности глины.

– Она злобно на меня смотрит. Что ты сделал? – Поттер с любопытством смотрит на табличку.

– Заставил ее замереть. Не отвлекайся, – Драко отдает второй приказ.

– Снова сфера. По ходу Гермиона колдует не руками.

«Конечно, она же теперь магическое создание. Их магия не требует формул. Суккубы… Они питаются магией, поглощая запасы ядра. Но магию заклятия они поглотить не могут. А есть ли у них собственная магия? Незаимствованная?» Драко склоняется над табличкой, видоизменяя первый знак. «Отражение» становится «поглощением». Теперь чем больше колдует Гермиона, тем слабее становится.

– Она очень зла, – Поттер продолжает доклад. – Сфера исчезла.

«Значит, все правильно». Драко отходит обратно к окну, наблюдая, как Гермиона все медленнее моргает, не справляясь с недостатком сразу двух важных составляющих в своем теле – магии и воздуха.

– Отойди подальше, – Драко снова поднимает палочку. – Бомбардо, – стекло разлетелось осколками. – Инкарцеро. Остолбеней. Иммобулюс.

– А ты не переусердствовал? – спрашивает Поттер, глядя на обвитую веревками, висящую в воздухе подругу.

– Молись Мерлину, чтобы я не недоусердствовал и этого хватило на путь до камина.

То ли предупредительностью Драко, то ли и правда молитвами Поттера, но до камина они добираются без происшествий. Зеленое пламя, взметнувшись, отрезает «тюремщика» и «заключенную» от коридора госпиталя и прошлой жизни.

***

Несколько месяцев назад Драко на волне романтичности позволял себе мечтать о том, как приведет Гермиону домой, как она согласится жить с ним, как хорошо и гармонично им будет рядом друг с другом. Однако реальность оказалась вовсе не такой, как мечты.

Едва придя в себя, Гермиона разносит свои комнаты. Остаются целыми только камин и зачарованные оконные стекла. И то, спасает их от акта вандализма скорее магическое истощение разрушительницы, чем недостаток усердия.

Второе, что обнаруживает Драко, – это запертая дверь, не реагирующая на любое заклинание.

Третьим становится крылатый силуэт на крыше. И это явно не одна из горгулий, украшавших фасад и убранных оттуда по решению Нарциссы после войны.

Бойкот продолжается неделю. Драко ежедневно по несколько раз стучит в двери или зовет Гермиону под окнами, но безрезультатно. Несмотря на то, что она явно нуждается в пище, суккуб не откликается, лелея злость и гордость. Однако комнату, приведенную эльфами в порядок, больше не трогает. Да и Живоглот то и дело мелькает рыжим пятнышком по поместью, выпускаемый на прогулку хозяйкой.

– Хозяин Драко, мисс Гермионе очень плохо. Она уже второй день не встает с постели, – на восьмой день рапортует приставленный к суккубу эльф.

– Перенеси меня к ней, – Драко ни секунды не раздумывает. «Я дал ей достаточно времени, чтобы смириться».

Комната встречает его холодным порывом воздуха из распахнутого настежь окна и уже позабытым видом истощенного тела Гермионы на кровати. Все точно так же, как и до слияния, с тем лишь отличием, что одета она в собственную одежду и укрыта вместо одеяла перепончатым крылом. Судить, насколько такое состояние нормально для ее нынешней ипостаси, сложно, однако неделя без должного питания, прожитая лишь на упрямстве, видимо, не прошла даром.

Драко медленно подходит к кровати, стараясь не напугать Гермиону. Она лишь приоткрывает глаза, тут же снова смыкая веки.

– Решил сжалиться и отпустить меня? – ее голос еле слышен.

– Нет. Решил, что тебе необходимо питаться. Хотя ты сама, кажется, иного мнения, – Драко осторожно опускается на край кровати. – Тебе хватит сил?

– Я не хочу, – Гермиона пытается отвернуться, но ей удается только немного приподнять голову.

– Ты хочешь умереть? – Драко сжимает в руке ее тонкие пальцы, сейчас больше похожие на узловатые веточки.

– Я хочу на свободу, – это последнее, что Гермиона произносит, прежде чем верх берет ее природа.

Полупрозрачные клубы тумана заполняют пространство спальни, концентрируясь рядом с кроватью. Еще минуту назад почти безжизненное тело как марионетка в руках неумелого кукловода дергается, садясь. Вишневые глаза широко распахнуты и залиты ярко-розовым сиянием. Драко тянет на себя руку Гермионы, прижимая к своей груди. Ощущение, что в груди кто-то ворочает раскаленной кочергой. Лицо напротив все больше очеловечивается, правда разглядеть это становится все сложнее из-за виньетки, быстро пожирающей обзор.

Просыпается Драко на своей кровати, заботливо накрытый одеялом. Часы на каминной полке показывают шесть часов, неизвестно какого времени дня и какого именно дня. Вызванный тут же эльф сообщает, что прошло всего несколько часов, а также что «мисс Гермиона» в полном порядке и гуляет в парке. Последнее показалось Драко безмолвным приглашением к беседе, так как если бы Гермиона хотела избежать встречи, снова бы заперлась в комнатах или сбежала на крышу.

– Тебе лучше? – Драко не подходит слишком близко в надежде, что у них все же получится поговорить и прийти хотя бы к какому-то миру.

– Конечно, мне лучше! – Гермиона не сдерживает раздражения. – Физически, по крайней мере, – она вскакивает с газона. Воздух за ее спиной еле заметно мерцает, но крыльев не видно. – Ты представляешь, как мне сложно видеть тебя таким! Выжатым как апельсин для утренней порции сока. Почти безжизненным.

– Ты ведь знаешь, что не сможешь забрать всю мою магию, – Драко пожимает плечами, стараясь изобразить беззаботность, которой вовсе не чувствует.

– Нет, не знаю! Это всего лишь предположение, – в ствол дерева за ее спиной ударяет что-то тяжелое, образуя воронку и разбрасывая вокруг щепки.

– В любом случае выбора у нас нет, – продолжая гнуть свою линию, Драко не сразу замечает, что Гермиона подходит ближе.

На расстоянии нескольких шагов ее давящая аура уже ощутима. Она заставляет приподниматься волоски на руках, как перед приближением бури. Не хватает только запаха озона – его с лихвой заменяет аромат жасмина с примесью запаха ягод и отрезвляющей нотой свежесрезанных нарциссов и туберозы.

– Я могла бы убить тебя, – от этих слов, сказанных с абсолютно спокойным лицом, пробирает холодом.

– Ты не получишь свободу таким способом. Я завещал все маленькому Люпину, – Драко старательно держит лицо, надеясь, что здравый смысл в Гермионе возобладает над эмоциями.

– Умно, – дерево за спиной Драко подвергается атаке. Щепки сыплются за пазуху, неприятно царапая спину. – И чем я, по-твоему, должна здесь заниматься? Вряд ли принимать гостей за чашкой чая и проводить приемы.

– Ты могла бы начать с библиотеки, – Драко позволяет себя сдержанную улыбку. – Или это слишком банально?

– Не слишком, – Гермиона не отвечает теплом, но, по крайней мере, перестает вредить реликтовым кипарисам.

***

На некоторое время устанавливается нейтралитет. Гермиона больше не прячется, истощая организм голодовкой, вместо этого проводя как можно больше времени в библиотеке или летая над поместьем. По вечерам она присоединяется к Драко в его кабинете, порой помогая в работе, но по большей части учась питаться понемногу. Однако границы подчеркнуто вежливого общения они не переступают. Прошлое все еще висит над ними, что видно по украдкой брошенным взглядам, и Драко надеется, что рано или поздно они все-таки поговорят об этом. Было бы неимоверно глупо и грустно прожить остатки отпущенных им жизней вот так – на расстоянии вытянутой руки.