Текст книги "В плену твоих глаз (СИ)"

Автор книги: Karasendriet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Вглядываясь в девушку на кровати, Драко кажется, что раньше ее волосы лежали как-то по-другому. Однако он не уверен, возможно, у него просто разыгралась паранойя. В конце концов, как-то же за ней ухаживают, меняют белье, моют, переодевают. Хотя, глядя на состояние некогда великолепных локонов, возникают сомнения в наличии ухода.

И уж точно никто не относился к этим тяжелым прядям бережнее, чем Драко, даже их хозяйка.

«Этот вечер не был первым, который мы провели вместе. Но в каком-то смысле он был началом чего-то большего, чем простое отвлечение от неудач.

Поиски в очередной раз зашли в тупик. Тоннель обвалился, и мы покинули холм раньше обычного. Кто-то предложил прогуляться до Ларкхилла развеяться, сбросить напряжение. Как-никак мы уже слишком много времени провели своим маленьким замкнутым коллективом, что нáчало сказываться на обстановке.

Ускользнув ото всех, мы с Гермионой прогуливаемся по нешироким улочкам пригорода, балуем себя сладостями из магловских магазинов и кофе, щедро сдобренным дешевым ликером.

Бодрящий напиток быстро заканчивается. И, следуя духу авантюризма, мы делим бутылку Бэйлиса, закусывая остатками мармелада. Гермиона смеется и кружится в лучах заходящего солнца.

– Чувствую себя так, словно сбежала с уроков ради свидания с хулиганом! – она выхватывает бутылку из моих рук, делая пару глотков.

– Я похож на хулигана? – не могу сдержать улыбку, смотря на то, как она оценивающе осматривает меня.

– Конечно. Ты только посмотри на себя. Эта футболка, – Гермиона касается пальцем моей груди, – эти узкие джинсы, – она тянет меня к себе за ремень, – эти растрепанные волосы, – ее рука обхватывает мой затылок. Я чувствую ее дыхание на своем лице. – Все говорит о том, что ты опасен как хвосторога, Малфой, – Гермиона растягивает мою фамилию, так как я сам делал в школе. Но это звучит не насмешливо, а эротично.

– Но ты меня не боишься, – мои руки ложатся на ее талию, возможно, грубее, чем следует. Я не пьян, но держать себя в руках сложнее, однако я не хочу оттолкнуть ее напором. – Почему?

– Мне нравится это чувство, – она проводит языком по моей нижней губе. – Но если ты расскажешь кому-то, то я буду все отрицать.

Поцелуй отдает терпкостью алкоголя, когда она проникает языком мне в рот. Сегодня все как-то иначе. Меньше контроля и больше эмоций. Обычно Гермиона всецело держит себя в руках, даже в постели. Она ведомая, покладистая, невероятно нежная, но не отдающаяся полностью. Я всегда чувствовал себя так, словно хожу возле незримой преграды, за которой Гермиона держит все свои полноценные эмоции.

Но не сегодня. Видимо, алкоголь и отсутствие рядом коллег позволили ей отпустить себя.

Она целует меня так, словно завтра последняя битва с Волдемортом.

Она держит меня так, словно боится, что я впущу в школу пожирателей, если отпустит.

Она рычит в поцелуй как Гримм.

Она вцепляется в мои волосы как грендиллоу, оттягивая их у корней.

Она перевоплощается как оборотень под полной луной, становясь самой собой.

Она превращает меня в камень томным взглядом из-под ресниц.

Она становится для меня дороже всех камней и артефактов.

Мы оба тяжело дышим, прижавшись лбами. Гермиона водит носом по моей щеке и мурчит как довольный книзл.

Парная аппарация выбрасывает нас на аккуратно заправленную кровать в ее палатке. За время наших отношений – если к происходящему между нами применимо это слово – я бывал здесь довольно часто. Но никогда в спальне.

Я не спешу, постепенно избавляя Гермиону от одежды. С наслаждением покрывая поцелуями каждый новый участок обнажающейся кожи. Ее нетерпение льстит мне, заставляет растягивать чувственную пытку. Покусывая ее ключицы, я чувствую, как она притягивает меня ближе и шепчет что-то похожее на «смелее» в мои волосы. Мои зубы оставляют следы на ее плече, однако Гермиона лишь несдержанно стонет, срывая с меня футболку.

Я прикатываю между пальцев тугие горошины ее сосков, покрывая следами поцелуев ее живот. Она зарывается пальцами в мои волосы, и я чувствую давление. Удивление настолько сильное, что я невольно приподнимаюсь. Гермиона никогда не позволяла моим губам спускаться ниже установленной границы, но сейчас сама подталкивала меня в желанном направлении. Чувствую, как хитрая улыбка растягивает мои губы.

– Скажи мне, что ты хочешь? – я жду, что она зальется румянцем или попытается выразиться иносказательно. Но…

– Твой язык. Здесь, – она до боли сжимает волосы в кулаке, указывая мне как нашкодившему котенку.

Кто я такой, чтобы сопротивляться, тем более что сам хочу этого?

Она пахнет потрясающе и еще лучше на вкус. Ее бедра то и дело приподнимаются навстречу, когда я на несколько секунд отвлекаюсь от дегустации, чтобы запечатлеть в памяти великолепную картину. Растрепанная, с чуть порозовевшей от возбуждения кожей Гермиона лежит передо мной открытая и раскрепощенная, впервые с нашей новой первой встречи.

Я ласкаю ее со всей возможной отдачей, играю языком с клитором, втягиваю его губами. Скольжу пальцами по истекающему влагой входу, лишь дразня, но не проникая внутрь.

Среди стонов и неразборчивых вскриков мне слышится мое имя вперемешку с цветистыми ругательствами. И где только приличная девочка могла такого понабраться?

Первый увиденный мной несдержанный оргазм охватывает ее неожиданно, взрываясь с хриплым вдохом на букве «о».

Гермиона тянет меня на себя обхватывая ногами.

– Ты. Во мне. Сейчас! – я бы и без слов понял, что именно она хочет, но слышать, насколько сейчас она нуждается во мне, приятно. Даже более того, это осознание чуть не сталкивает меня самого за грань.

Ее внутренние мышцы все еще сокращаются, когда я вхожу. Ресницы Гермионы трепещут, а истерзанные губы приоткрываются, судорожно втягивая воздух.

Желая доставить ей как можно больше удовольствия, прежде чем получить его самому, я сразу беру быстрый безжалостный темп. К звукам моего дыхания и стонам Гермионы присоединяется скрежет кровати о деревянный пол. Я чувствую ее руки, скользящие по моей спине, вцепляющиеся в мое тело все сильнее с каждым толчком. Подхватив стройную ногу под колено, я закидываю ее себе на плечо, проникновение становится глубже и чувствительнее, если судить по впивающимся мне в плечи ногтям.

Я вижу свое отражение в ее распахнутых глазах, зрачок настолько расширен, что, кажется, золотистый ободок охватывает провал в бездну. И я тону в этой бездне, добровольно соглашаясь на все, что в ней таится.

Волосы Гермионы после произошедшего напоминают комок слипшихся спагетти, и не могу объяснить, почему мне доставляет особенное удовольствие распутывать тяжелые локоны, пропуская их через пальцы, что впоследствии становится нашей маленькой традицией перед сном.

С этого момента все наши ночи наполнены откровенным наслаждением. И пусть поначалу мне приходится подталкивать Гермиону к раскрепощению, в конце концов, она отпускает все навязанные установки.

Кончики моих ушей до сих пор краснеют от некоторых воспоминаний. Однако для меня ценнее не сами моменты страсти, а осознание ее полного доверия».

***

Утром Драко будит министерский филин. Похитительница становится все смелее, но в тоже время выбирает жертву странным образом. Пострадавший – младший брат Маркуса Флинта, работающий сейчас у нового владельца лавки «Горбин и Бэркес», где и произошло нападение.

Спешно он отправляется туда, не заботясь о таких атрибутах, как мантия или приличный костюм. Тем более, что новой официальной одеждой Драко не обзаводился довольно давно. Сначала это был протест, а потом вошло в привычку. При опасной работе лучше не стеснять движения.

Робардса нигде не видно, но авроры легко пропускают его внутрь, где он лицом к лицу сталкиваюсь с Мальчиком-Который-Выжил-Дважды, точнее, с его взрослой хмурой версией.

– Малфой, – конечно, это не первая встреча после окончания войны, но одно дело случайные столкновения в Косом переулке или на министерских торжествах, и совсем другое – рамки расследования, где им нехотя придется говорить друг с другом.

– Поттер, – Драко чуть кивает в знак приветствия. – Что уже известно? – «Нет надобности терять время».

– Девушка, около двадцати пяти, вечером зашла в магазин, чтобы отдать в ремонт какой-то артефакт. Среднего роста, стройная, смуглая кожа, черные волосы, заплетенные в косу. Последнее, что он помнит, это то, как она улыбнулась и взяла его за руку, – Поттер задумался. – Глаза. Он сказал, у нее были вишневые глаза.

– Подозреваю, это снова морок. Жаль, хозяин сменился, – Поттер скривился, и Драко поспешил пояснить: – Горбин держал над дверью амулет, снимающий все чары, меняющие внешность, сейчас бы это было кстати.

Осмотр прилавка, за которым сидит бледный юноша, ничего не дает, как и осмотр его самого. Магия просто покинула тело, загасив магическое ядро, как заливает горн кузнец после работы. Драко начинает казаться, что единственный способ поймать преступницу случайно стать ее жертвой.

Подписав отчеты для Автората, он покидает магазин вместе с Поттером и застывает как вкопанный.

На соседней стороне улицы, у витрины с пожухшими мандрагорами, он видит ее. Девушка стоит вполоборота, разговаривая с хозяйкой лавки, ее лицо почти не видно за упавшими на лицо кудрявыми волосами, лишь накрашенные алой помадой губы изгибаются в приветливой улыбке. Незнакомка одета в узкие джинсы и объемную куртку, словно снятую с мужского плеча.

Драко делает несколько шагов к ней, но, словно почувствовав его приближение, она спешно расплачивается и уходит с пустыми руками. Конечно, она могла оформить доставку или заказать редкий товар, но это все равно кажется подозрительным.

Несмотря на довольно броскую внешность, он теряет ее в толпе, не успевая даже дойти до лавки с растениями. Поттер почему-то все еще рядом, и Драко буквально выплевывает вопрос, разозлившись на всех вокруг. На девушку, потому что она снова убежала; на Поттера, потому что он не смотрит по сторонам и потому что он не знает, что происходит с его подругой; на Робардса за то, что вместо себя подсунул ему очкастое девятое чудо света.

– Ты видел ее? – Драко нависает над Поттером, пользуясь преимуществом в росте.

– Видел кого? – зеленые глаза за стеклами круглых очков смотрят растерянно.

– Грейнджер! Вот там! – он указывает рукой на облупившуюся дверь магазина.

– Нет, конечно. Гермиона у родителей в Австралии, – и это уверенность на шрамированном лице выводит Драко из себя. Он хватает Поттера под локоть, утягивая в вихрь аппарации, который выбрасывает их ко входу в Мунго. – Малфой, что ты творишь? Я аврор при исполнении.

– Заткнись и иди за мной. Сначала я тебе кое-что покажу, а потом ты еще раз попробуешь рассказать мне про Австралию.

Они быстро минуют холл, никем не остановленные, хотя на них и косятся из-за стойки привет-ведьмы. Поттер действительно молчит и не отстает ни на шаг до тех пор, пока они не сворачивают в коридор для безнадежных.

– Зачем мы здесь? Может, не стоит никого тревожить, – он озирается по сторонам, словно ожидает неприятностей.

– Не беспокойся, мы ее не потревожим, – они уже в нескольких шагах от палаты 589, и Драко ускоряет шаг.

– Ее? – Поттер смотрит на него вместо того, чтобы бросить взгляд в палату.

– Ее, – повторяет эхом Драко, прижимаясь к стеклу лбом. Он не смотрит на Поттера, он смотрит на кровать, где тонкая рука чуть свесилась с кровати, словно девушка была еще в состоянии шевелиться.

– Она… она… – Поттер всегда был косноязычен, особенно в подобных ситуациях.

– Она жива и здесь уже полгода. Сомневаюсь, что она была у родителей, – Драко не щадит чувства Избранного, глаза которого медленно наполняются осознанием.

– Но Барлоу сказал…

– Он соврал, Поттер. После нашей экспедиции она работала над опасным артефактом. Подозреваю, что это из-за него, – в общем-то, он мог не рассказывать всего и уж точно никогда бы не обратился к знаменитости номер один, если бы обстоятельства не свели их вместе. – Я должен встретиться в Барлоу в четверг для просмотра ее воспоминаний. Однако, если Гарри Поттер немного ускорит эту встречу, я не буду против.

– Я сделаю все, что смогу, – Поттер все еще смотрит сквозь стекло, но хмурится, поворачиваясь к Драко. – Постой, ты сказал вашей экспедиции?

– Да, мы работали вместе. Недолго, но плодотворно, – и Драко совсем не имеет в виду археологию. На минуту ускользая из реальности, он снова теряется в прошлом.

«Под пологом главной палатки уже больше часа кипит спор. И то, что мы оба понимаем, что дело не в направлении раскопок, лишь еще больше разжигает пламя. То напряжение, что копилось между нами с моего прибытия в лагерь, вылилось в умопомрачительный поцелуй накануне, и теперь Гермиона сходит с ума, доказывая самой себе, что вовсе этого не хотела.

– Малфой, да послушай хоть кого-то, кроме себя. Сердце наверняка под множеством заклинаний. Ты бы не смог почувствовать даже искру его магии, – она носится вдоль стола с картой как ужаленная, жестикулируя и бросая на меня обиженные взгляды. Можно подумать, я один во всем виноват.

– Уверен, что его не могли спрятать так близко к поверхности. Если оно вообще здесь, – я на самом деле начинаю сомневаться в местонахождении артефакта.

– Если ты сомневаешься, зачем вообще приехал? – она остановилась, прожигая во мне дыру своими тигриными глазами. – Или ты просто привык делать что хочешь? – я чувствую подвох в последней фразе и решаюсь сделать ход конем.

– Так мы о чьем сердце говорим? Морриган или твоем? – Гермиона тут же меняется в лице.

– О чем ты? – то ли дает мне возможность уйти от темы, то ли все еще не готова сама об этом поговорить. Но я хочу решить это сейчас. В груди что-то трепещет, щекочу внутренности.

– Я поцеловал тебя вчера, – обхожу стол и встаю в двух шагах от нее. – И ты ответила.

– Нет, – до чего же она упрямая.

– Да! – я медленно надвигаюсь на нее, вынуждая пятиться.

– Малфой, не подходи, – ее рука тянется к палочке, но она не вынимает ее из кобуры. – Что ты хочешь?

– Я должен ответить честно? – хотя сам бы я не стал ожидать ее от слизеринца, хоть и бывшего.

– Желательно, – Гермиона все еще держится в отдалении, но уже не так напряженно.

– Еще один поцелуй, – я улыбаюсь и играю бровями, бросая вызов.

– Один поцелуй, и мы больше не поднимаем эту тему? – я киваю, но она не спешит подойти ближе. – Это странно. Я должна поцеловать тебя, чтобы закрыть тему о том, что ты поцеловал меня, – Гермиона практически бормочет себе под нос.

Я снова начинаю приближаться. В этот раз она не останавливает меня, но смотрит загнанным зверем, напряжена и насуплена.

– Расслабься, Гермиона, – специально называю ее по имени, что бы обезоружить.

У нее такой ошеломленный взгляд, что мне щемит сердце. Почему смелая и грозная Грейнджер так реагирует на простые проявления симпатии? Ведь она умная, интересная, красивая. Не может быть такого, чтобы на нее не обращали внимания. Но факт налицо.

Я аккуратно беру ее руки в свои, несколько секунд просто сжимая пальцы. У нее такие маленькие ладони, что скрываются в моей руке полностью. Поглаживаю большим пальцем выступающие костяшки, стремясь расслабить ее и заставить поддаться моменту.

Она сама обхватывает мою шею и встает на цыпочки. Я мягко улыбаюсь, и в ответ уголки ее губ чуть приподнимаются, робко и неуверенно, но это уже победа. Я бережно целую ее улыбку, каждый изгиб ее чувственного рта. Потом уделяю внимание веснушкам на ее скулах, крыльям и кончику носа, еле заметному залому между бровей.

Гермиона расслабляется и сама касается моих губ своими. Это почти невинный поцелуй, простое касание, но мне становится теплее от него. Мои руки ложатся на ее талию, из-за чего она непроизвольно охает, приоткрывая рот и позволяя мне скользнуть языком внутрь.

Я не спешу, боюсь снова ее спугнуть, как вчера. Чувствую, как напрягаются и тут же снова расслабляются ее руки на моей шее. Гермиона отвечает. Несмело, но ее губы становятся податливее. Она захватывает мою нижнюю губу чуть оттягивая и прикусывая. Я рвано выдыхаю в поцелуй, призывая на помощь все хладнокровие и выдержку на которые способен.

Гермиона тянет меня за собой, и через несколько секунд я понимаю, что мы снова у стола и именно она прижата к нему бедрами. Отпустив ее талию, я хватаюсь за столешницу, сжимая ту изо всех сил. Меня ведет так, как никогда до этого. Страх сорваться и разрушить мгновение горит в голове как сигнальный костер. Но я чувствую, как ее пальцы скользят по пуговицам моей рубашки и это как прыжок со скалы. Нужно просто довериться притяжению.

Я без остатка растворяюсь в прикосновения ее дрожащих пальцев и горячих губ. На моем плече остается след, когда она слишком увлекается. Ее волосы рассыпаются в беспорядке – так же, как и бумаги со стола. За пологом палатки слышатся голоса, но мы не в силах оторваться друг от друга. Я бросаю «Колопортус» ее палочкой, потому что понятия не имею, где моя собственная, когда-то заткнутая за рукав рубашки.

Гермиона смеется и обхватывает ладонями мое лицо, шепча про завтра и вопросы. Но на самом деле ни одному из нас в этот момент нет дела до завтра.

В череде «завтра» она расскажет мне, как после расставания с Уизли закрылась в себе, потому что все мужчины вокруг видели в ней лишь идеальную героиню войны, но не живого человека, навязывая ей множество комплексов и маний. Расскажет, что перевелась в Отдел Тайн, чтобы как можно меньше контактировать с внешним миром. Расскажет, что мечтает о частной практике и доме с садом где-нибудь у моря. Расскажет, что ей хорошо со мной, но она не хочет привязанностей. И до той бутылки ликера именно так все и будет: просто и без обязательств».

========== Потерять ==========

Дни, наполненные ожиданием, похожи на болото. Вот ты ступаешь ногой на обманчиво твердую почву, немного проваливаешься, но не придаешь этому значения. Следующий день-шаг еще более зыбкий, однако, сравнивая его с предыдущим, большой разницы незаметно. В итоге ты стоишь по пояс в пахнущей торфом и разложением жиже, не понимая, как попал сюда. Место, откуда начал движение, также далеко, как и кромка берега перед тобой. Ты пытаешь продолжать путь, надеясь на помощь извне, потому что выбраться самому больше не представляется возможным.

Величественный патронус-олень гарцует на ковре спальни Драко. Рога-ветви на склоненной голове обещают спасение.

– Барлоу встретится с тобой сегодня в полдень. Он очень зол. Будет упираться, можешь смело вызывать меня, – голос Избранного затих, и голубоватая дымка рассеялась.

Драко скривился. Покровительство Поттера вовсе не льстило ему. Он привык полагаться на самого себя всегда и во всем. Однако в этом деле ему и правда мог понадобиться кто-то с картой Спасителя-магического-мира. Поэтому приходилось мириться и со снисходительностью, и с собственной шаткой позицией в глазах министерских служащих.

Часы показывают начало одиннадцатого. «Я еще могу успеть зайти в Мунго». Но вопреки своим мыслям Драко направляется в библиотеку. Словно какая-то сила извне ведет его в обиталище старинных фолиантов. Огромный двухэтажный зал – один из тех, что не подверглись изменениям после войны. Времена владычества Темного лорда никак на нем не сказались. Пожиратели не особо любили книги, предпочитая подвалы и многочисленных пленников. Их предводитель еще в первое свое возвышение изучил все интересующее, возможно даже «одолжив» некоторые тома.

Единственной, кого он видел в здесь, была Беллатриса. Чтение успокаивало ее, возвращая рассудок. В хорошие дни она снова становилась собой – такой, какой была до заточения в Азкабан, по словам Нарциссы. Конечно, Белла все равно не становилась образцовой ведьмой или женой, но прояснения приносили осознание поступков. Она часто просила прощения у сестры за пытки и смерти в ее доме. Бывало, часами сидела смотря в окно и беззвучно плакала. Но стоило ей снова попасть на орбиту Лорда, возвращалась сумасшедшая садистка. И Драко мог с чистой совестью ненавидеть эту женщину, стараясь задвинуть подальше сочувствие к девочке, которая, как и он сам когда-то, сделала неправильный выбор, если у нее вообще была возможность что-то выбирать.

Ведя пальцами по корешкам книг, Драко старается разгадать загадку интуиции, приведшей его в библиотеку. Что-то колет под ребрами, заставив замереть между секцией с легендами и отделом магических существ. Каждую книгу здесь он знает наизусть. Вот в этой, покрытой рунами и потертостями, все сказания кельтов. В черной с украшенным рубинами корешком перечислены древние и могущественные сущности, жившие когда-то, но по большей части вымершие. Несколько томов в зеленой змеиной коже – биография Салазара Слизерина. И настоящее сокровище коллекции, по мнению самого Драко, тоненькая, рукописная тетрадь, содержащая заметки одного из его предков о том, что не было изучено достаточно для включения в серьезные трактаты.

Тайны этого труда манили его с самого детства. Да и как можно пройти мимо духов деревьев, сирен или сфинкса? Возможно, именно это увлечение, наряду с подпорченной после войны репутацией, определило его жизненный путь.

Драко перелистывает несколько страниц, бегло пробегая глазами по строчкам. «Сильфиды»{?}[Сильфы, Сильфиды (от фр. sylphe, sylphide) – в средневековых поверьях, у алхимиков – духи воздуха, мифические легкие, воздушные существа мужского и женского рода, олицетворяющие стихию воздуха. Однако какими-либо сверхъестественными качествами или владением магией не наделялись. Источ.: Фоли Дж. Энциклопедия знаков и символов. М., 1997; Мифологический словарь. М., 1991; Энциклопедия сверхъестественных существ. М., 1997]. Через несколько разворотов уже другое существо смотрит на него с иллюстрации. Большеглазое, с закрученными как у барана рогами и бородкой. «Фавн». Почти в самом конце, перед завещанием автора, есть заметка о его последней находке. В глубокой и надежно скрытой ото всех пещере им была обнаружена светящаяся сфера, внутри которой угадывались очертания живого существа. По предположению исследователя это было что-то вроде яйца без оболочки. Он несколько дней наблюдал это явление, пытаясь замерить уровень магии или заметить изменения. Но так ничего не добился. Несмотря на то, что сфера была, несомненно, волшебной природы, всю свою силу она хранила внутри. Существо, если судить по ежедневным зарисовкам, тоже почти не менялось, лишь один раз было замечено у него что-то вроде хвоста. Да и то предок Малфой не был уверен, что ему не показалось. Драко обоснованно предполагает, что, чем бы не был монстр, именно он и убил хозяина тетради. Записи обрываются на быстрой заметке, что внутри сферы началось шевеление, а воздух вокруг сгустился и зазвенел.

Драко проводит пальцами по зарисовке на последней странице. Часы над камином оповещают его о наступлении нового часа. Пора отправляться в Отдел Тайн.

***

Как обычно это бывает в многолюдных местах магического Лондона, волшебники, не скрываясь, разглядывают Драко. И причин огромное множество. Начиная с его громкой славы и метки, видневшейся из-под закатанного рукава рубашки. И заканчивая этой самой рубашкой, купленной в магловском магазине. А также джинсами в пару к ней и полным отсутствием каких бы то ни было признаков магического статуса вроде мантии, трости или кобуры для палочки.

Он уже привык к этим взглядам, хотя появляться в публичных местах в таком виде поначалу было непривычно. Но со временем собственное удобство перевесило все остальное. Единственным исключением было недавнее посещение больницы, когда Драко, переборов себя, все же надел костюм и мантию, чтобы расположить к себе целителей. Что, впрочем, было напрасно. С тем же успехом он мог нацепить на себя что угодно.

Вопреки ожиданиям, в холле девятого этажа его встречает вовсе не начальник отдела. Перед ним стоит смутно знакомая симпатичная девушка. «Кажется, она из Пуффендуя».

– Мистер Малфой. Я Сьюзен Боунс, – Драко благодарен ей. И не только за то, что она представилась (даже при желании он бы не смог вспомнить ее имени), скорее, за то, что, прекрасно зная, кто перед ней, она вела себя с ним как с любым другим посетителем. – Я работала в команде мисс Грейнджер. Прошу за мной.

– Приятно познакомиться, мисс Боунс, – Драко старается отвечать взаимностью на вежливость. Судя по чуть заметной улыбке на губах Сьюзен, ему удавалось-таки сглаживать неловкость.

Пройдя через несколько круглых арок, они попали в стандартную комнату для приема гостей. Он не раз вел в таких долгие беседы с Эйбрахамом Барлоу, склонявшим его стать частью коллектива. Простой деревянный стол и два стула сегодня были дополнены небольшим омутом памяти и открытой шкатулкой, наполненной многочисленными пузырьками с серебристыми нитями воспоминаний.

– Вам запрещается копировать, изменять или уничтожать воспоминания. Как и уносить с собой. По просьбе мистера Поттера, – Сьюзен снова улыбается, – ваше время не ограниченно, – она шагает почти вплотную. – Здесь все воспоминания ее последнего проекта, даже те, которые мне было приказано изъять. Не дай мне пожалеть об этом, Драко.

«Значит, Эйб хотел что-то скрыть. Интересно, его поэтому здесь нет?». Еще какое-то время Драко смотрит на закрывшуюся дверь, размышляя об искренней преданности этой девушки Гермионе. Скорее всего, если бы не ее вмешательство, он бы никогда не смог увидеть всех воспоминаний, а значит, так бы и мучался в неведении.

Развернувшись к столу, он осматривает этикетки на склянках, размышляя, что следует изучить в первую очередь, ведь существовала вероятность, что его могут прервать. Ориентируясь на записи Гермионы в дневнике, он выбрал первое воспоминание от двадцать четвертого июля.

«Гермиона стоит над столом вместе с еще двумя людьми. «Видимо, это те самые Мег и Пирс». Ее палочка направлена на крайне знакомый Драко ящик. «Сердце Морриган. Неужели это и есть артефакт 2874XXXX7U?» Медленно она снимает защитные заклятия с ящика, пока остальные держат щиты.

Так же осторожно Гермиона извлекает сам артефакт, левитацией перемещая его на поверхность стола. Драко знает, что сейчас, по сути, происходит самая опасная часть – разрушение заклинаний, наложенных еще при погребении «сердца». Нити чар вспыхивают и угасают одна за одной до тех пор, пока палочка из виноградной лозы не опускается.

– Это было последнее, – слышать ее голос, даже холодный и деловой, больно.

– Ты счастлива? В твоей жизни есть все, что ты хочешь? – Гермиона меняется в лице. Древко снова в вытянутой руке.

– Вы слышали это? – коллеги с непониманием смотрят на нее, но автоматически усиляют щитовые чары.

– Гермиона? – Пирс смотрит на нее с опаской.

– Я слышала голос. Кажется, он шел от него. – «Сердце» между тем спокойно лежит на столе, не подавая признаков жизни. – Может быть, мне показалось, – но Гермиона не звучит уверенно. – Проведем диагностику.

Она взмахивает палочкой, но диаграмма вокруг артефакта показывает лишь наличие слабых чар в спящем состоянии. «Похоже на защитный амулет или магию гламура».

– Я не понимаю. Все источники говорят, что в нем скрыта огромная сила. Это ведь не может быть подделка? – Гермиона смотрит на Мег.

– Может, он слишком долго не использовался? Чары рассеиваются со временем. Сколько ему тысяч лет? Полторы?

– Почти пять, – Драко видит, как Гермиона закусывает губу в задумчивости.

– Я здесь. Я помогу тебе, – голос все тот же, но в этот раз она не подает виду, что что-то происходит.

– На сегодня мы закончили. Я думаю, стоит дать ему время отлежаться, бывает, что магия просыпается не сразу, – уходя, Гермиона смотрит на стол так, как будто хочет остаться».

Вернувшись в реальность, Драко еще раз прокручивает увиденное в голове. Он согласен с тем, что голос определенно был связан с артефактом, но сомневался в том, что он «звучал». «Скорее всего, это воздействие на разум. Но тогда почему только для одного человека. Ограниченное действие чар? Сформировавшаяся связь? Нет. Для этого нужен физический контакт». В итоге он решает посмотреть второе воспоминание, датированное тем же днем, которого вообще не должно было быть, ведь, по словам самой Гермионы, они закончили.

«Тот же кабинет. Из-за отсутствия окон сложно определить, сколько прошло времени. Гермиона воровато оглядывается, входя. В накладываемых заклинаниях особо выделяются чары против ментальной магии. «Значит, она пришла к тем же выводам. Но почему пришла одна?»

Сердце, все такое же безжизненное, на том же месте. Гермиона медлит, разглядывая его, не отходя от двери. Но едва она подходит ближе, снова начинает «говорить».

– Ты вернулась, – Гермиона вздрагивает.

– Что ты?

– Я могу дать тебе то, что желает твоя душа. Ты сможешь быть собой. Никто больше не осудит тебя. Не взглянет на тебя косо, – голос соблазняет и очаровывает. Драко сам на секунду поддается его силе, пропустив момент, когда Гермиона начинает тянуться к артефакту рукой.

– Нет! – его собственный голос оглушает, однако здесь он всего лишь призрак.

«Гермиона сделала это полгода назад».

Тем временем в воспоминании ее пальцы замирают над артефактом, а мягкий голос звучит вновь, но слова слышатся как из-под толщи воды, размываются, искажаются, остается лишь их суть – влекущая подчиняющая магия.

В сердцевине чернильного камня загорается искра, ярко-розовая, как только что распустившиеся цветы фуксии. Гермиона уже полностью во власти зова. Ее рука обхватывает оправу камня, а глаза отражают разгорающееся сияние.

Тонкие струйки тумана вытекают из камня, собираются у ног Гермионы в воронку.

В одно мгновение все исчезает. Гермиона оглядывается по сторонам, крутит в руках артефакт, но больше ничего не происходит.

Она хмурится, осматривает себя в наколдованное зеркало. В конце концов, накладывает на себя диагностические чары. Ничего. Все показатели в пределах нормы. Никакого стороннего вмешательства, проклятий или нарушений магического фона».

Воспоминание обрывается. Драко вышвыривает в настоящее. Рука тянется к бесполезной сейчас палочке, а мозг в панике, цепляясь за крохи информации, ищет ответы. В растерянности он переводит взгляд на шкатулку. «Еще одно воспоминание». Последнее, если верить дате на нем.

Светящаяся нить во флаконе выглядит странно. Тусклая и как будто рыхлая. Она долго кружит в омуте, прежде чем раствориться.

«Гермиона стоит у большого зеркала в своей спальне. На ней элегантное платье оливкового цвета. Она собирает волосы в низкий узел, держа во рту заколки. Живоглот трется у ног, мяукая.

Только после того, как прическа закончена, Гермиона подхватывает кота, почесывая его за ухом.

– Глотик, если я иду на свидание с Драко, это не значит, что я ищу тебе замену. Хотя, видит Мерлин, он более послушный мальчик, – ее щеки чуть розовеют от этого замечания.