Текст книги "Magic is Might (СИ)"

Автор книги: karanira

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Вы приводите примеры с людьми. А эльфы не люди, по-другому у них все устроено.

– Да в чем по-другому-то? – вспылила Гермиона. – Они разумны, у них развиты социальные навыки, их магия очень сильна. И они могут принимать собственные решения.

Разговор оборвался и не смог продолжиться. После напряженного обеда они неторопливо шли в сторону Министерства, погруженная каждая в свои мысли.

В словах Карлы было здравое зерно. Но принять эту точку зрения сейчас – означает лишить себя цели, возможности сделать что-то важное и хорошее. Хорошее ли? Но это именно то дело, которое может оставить ее на плаву. А это сейчас самое важное.

– Г-г-гермиона?

Оказывается, Карла остановилась. Чего она испугалась?

И тут Гермиона посмотрела налево.

Он стоял у дерева, на расстоянии десяти метров. Неподвижно, только палочка лениво, но изящно перемещалась между пальцев в черных перчатках. Плащ черной тенью лежал за спиной. А за маской она видела глаза, которые не вспоминала разве что реже, чем глаза Беллатрикс, когда та ее пытала. Это был Долохов.

Рефлексы тела – они всегда срабатывают быстрее, чем это осознаешь. Поэтому только когда Гермиона услышала собственное «Stupefy» и уверенным жестом отправила Карлу себе за спину, она поняла, что происходит. Он увернулся, едва шевельнув плечом. Тут до нее дошло.

Ну конечно, в руках Долохова палочка никогда не была бы «изящной».

Она же сказала ему! Она этого больше не хотела!

Ее магии и сноровки не хватило бы, чтобы его остановить, даже в военные годы, что уж говорить про сейчас, когда ей осталось одно средне-боевое заклинание. Но вдруг повезет?

Второй stupefy так же не причинил ее противнику ни малейшего вреда, зато ярко-оранжевый луч, созданный без единого звука, попал ей точно в живот. Она успела услышать, как Карла убегает с криками помощи, и увидеть, как мелькнул плащ перед тем, как его хозяин аппарировал. Дело было сделано. Она потеряла сознание с мыслью, что, пожалуй, лучше бы это был настоящий Долохов. Тогда бы она падала от Авады.

* * *

Гермиона резко открыла глаза и не сразу осознала, что уже ночь и она лежит на кровати в больничной палате.

Давненько она не была в Мунго. В последний раз это было те же пресловутые пять лет назад, когда она использовала Оборотное зелье, чтобы получить подтверждение своего диагноза. Не сумев найти решение своей проблемы в книгах (и приняв это за личное оскорбление), она понадеялась на врачей.

Колдомедик мистер Вуден, лысоватый дядечка лет шестидесяти пяти, смотрел сочувственно, но больше с ужасом. Еще бы, блондинка напротив него имела действительно ужасающий недуг.

– Я сожалею, мисс Эббот. Но чудес без магии не бывает, а магия не способна излечивать саму себя, она не разумна.

Он вытащил из ящика стола магиметр и осторожно и неуверенно, как будто Гермиона была заразной, подвинул к ней через стол.

И вот – снова здесь. Если бы она не была такой трусихой и их план со Снейпом был воплощен в жизнь, она бы попала сюда совершенно по-другому. Ох, постойте-ка...

– Грейнджер.

Это было сказано тихо, но так, что Гермиона удивилась, как же она не сразу почувствовала эти волны ярости, исходящие от человека, который стоял около ее кровати, крепко ухватив спинку, и был очень зол. Снейп был опасно, убийственно зол и похоже, что на нее.

Краем глаза Гермиона заметила Рона, крепко спящего на неудобном стуле – без вмешательства Снейпа явно не обошлось, но Рон – это последнее, что ее сейчас занимало.

– Вы, Грейнджер, подлая маленькая дрянь, – он чеканил каждое слово, – мне плевать, что там у вас случилось, и почему вы просто не сварили себе пристойный яд или хотя бы не попросили об этом меня. Но как вы посмели воспользоваться мной для своих извращенных целей? Полагаю, вы думали, если я был Пожирателем, если я исполнил просьбу Дамблдора, еще одно грязное дельце я и не замечу?

О чем он, Мерлин его побери? Это же она должна злиться!

– Профессор, я абсолютно не понимаю, о чем вы говорите. И вообще...

– Строите из себя дурочку, Грейнджер. Что ж, извольте... Начнем с того, как вы провели последние двенадцать часов, – он продолжал сверлить ее глазами, и Гермиона поняла, что запрет на легилименцию, указанный в их договоре, злит его еще больше, – я ударил вас вашим темным проклятием и применил дезиллюминационные чары, убедившись, что все развивается по нужному сценарию. К счастью, та женщина, с которой вы были, имеет достаточно громкий голос, так что волшебники быстро сбежались к месту происшествия. И...

Темным проклятием?!

– Профессор, я же сказала, что мне от вас ничего не нужно, зачем вы все равно это сделали? Я выражалась недостаточно ясно? Я передумала! К Мерлину договор!

Он подлетел к ней и процедил прямо в лицо:

– Вы смеете обвинять меня? Грейнджер, в тот вечер вы повели себя неадекватно и истерично, но в предыдущие две наши встречи я чувствовал, что вы знаете, что делаете. И да, пожалуй, в свете последних событий вариант пойти на поводу у вашей истерики был бы наилучшим, но к сожалению, я привык платить свои долги, – он припечатывал каждым словом, – а вам я был должен.

Гермиона досадливо вздохнула, а Снейп отошел от ее кровати и продолжил рассказ, злобно сверкнув глазами.

– Когда ваша спутница, по иронии я хочу заметить – сквиб, оповестила всех о том, что здесь был Пожиратель смерти, который напал на героиню войны и аппарировал, к вам побоялись сразу применять Оживляющее заклинание. И совершенно правильно, чего я не ожидал от этих болванов, сначала использовали простейшее диагностическое заклинание. И что они обнаружили, Грейнджер, вы знаете?

– Просветите меня, – конечно, она знала.

– Они обнаружили, что вы вполне здоровы, разве что без сознания. На этом моменте я аппарировал к себе, потому что у меня достаточно дел, кроме как смотреть на подобный фарс. Но экстренный выпуск «Пророка», который я получил через пару часов, показал, что история не закончена. Представляете, обнаружилось, что ваш магический потенциал значительно ниже, чем полагается иметь взрослой сильной волшебнице. Четыре человека проверяли одно и то же, но получали одинаковый результат. Вчерашняя героиня войны, талантливая и способная ведьма – почти что сквиб.

Что ж, можно собой гордиться, все прошло как по нотам. Ее план пятилетней давности блестяще воплощен в жизнь.

Но теперь только и осталось, что попросить у Снейпа пристойного яда.

– Вижу, вы не очень-то удивились? Эти болваны все-таки поступили как болваны – испугались и влили в вас сильное зелье сна без сновидений, чтобы у них было время осознать произошедшее. Но первая полоса все же стала вашей, – он помолчал. – Беглый Пожиратель смерти лишил магии Гермиону Грейнджер. Такого не было в нашем договоре, не правда ли?

Последнюю свою фразу он произнес настолько шелковым голосом, что Гермионе стало почти страшно.

Удивительно, что она могла хоть что-то испытывать, имея такую пустоту внутри. Он думает, что...

Снейп снова остановился напротив нее и продолжил:

– Как я уже говорил, мне плевать, зачем это было нужно вам. Я не представляю, что должно быть в голове у такого человека, и хочу продолжать это делать как можно дольше. Свои причины вашего выбора меня на роль палача тоже оставьте при себе. Я не прощу вам этого, и когда закончим, лучше не появляйтесь более в моем поле зрения. Как вы представляете себе вашу дальнейшую жизнь – меня, естественно, не волнует. Но что я действительно хочу знать – где вы откопали заклинание, отнимающее магию, и как впихнули его в ложную оболочку?

Ох, что за день. Что за жизнь, точнее говоря. Что он там придумал?

Только Гермиона набрала побольше воздуха, чтобы начать говорить, в коридоре послышались приближающиеся шаги.

Снейп тоже услышал и сощурился. Гермиона затараторила:

– Профессор, я... вы не лишали меня магии. Я обещаю, как только я выйду отсюда, то отвечу на любые ваши вопросы. Я... Я хочу вас заверить, вы ничего не сделали, и последнее, что я хотела, – это как-то задеть ваши чувства.

Она действительно ему должна.

Снейп продолжал смотреть на нее своим непроницаемым взглядом, пока дверь не открылась и он не растворился в воздухе.

Зашедшая сиделка, увидев, что она проснулась, всплеснула руками и выскочила обратно в коридор с криками: «Она пришла в себя! Грейнджер пришла в себя!»

Гермиона поспорила бы с этим утверждением.

В палате немедленно включился свет, внутрь набилась куча народа, и Гермиона наконец смогла почесать левую пятку.

* * *

Первой из журналистов пробилась к кровати Гермионы Рита Скитер. Ее Прытко Пишущее Перо жадно уставилось на будущую жертву, а сама хозяйка засыпала вопросами:

– Гермиона, милочка, я же могу рассчитывать на эксклюзивное интервью, с нашими-то отношениями? Скажи, ты действительно не можешь колдовать? Как выглядел тот Пожиратель? Это были старые счеты или месть?

– Мисс Грейнджер, как вы прокомментируете сегодняшнее происшествие?

– Мисс Грейнджер, что вы сделаете с вашей палочкой?

Колдомедики на заднем плане пытались пробиться к пациентке, но профессия журналистов приучила выживать и не в таких условиях.

Тут появился Гарри Поттер и снова спас мир: только гермионин и ненадолго, но когда в палате остались только он и Рон, стало немного легче.

Хотя теперь, когда они все молчали, – Рон с жалостью смотрел на нее, Гарри больше куда-то в угол, как будто не мог на что-то решиться, – ей сразу захотелось вернуть недавний шум, потому что сказать было совершенно нечего.

– Гермиона, как ты? – первым тишину нарушил Рон.

– Нормально.

Наверно, ее вид твердил о прямо противоположном, потому что герой магического мира решил еще раз спасти Гермиону:

– Рон, прости, но нам нужно поговорить наедине. Мне нужно взять показания, а ты уже не работаешь в аврорате.

Тот обиженно посмотрел на друга, но через мгновение медленно кивнул и обернулся к лежащей.

– После мы должны поговорить, Гермиона. Ты больше не можешь от меня бегать, не теперь, пожалуйста.

Она сглотнула.

– Хорошо.

Он вышел, и Гермиона разрыдалась.

* * *

Она устала. Она хочет получить назад свой маховик времени, чтоб если не отменить последнюю неделю, то хотя бы суметь заобливиэйтить всех, кто в курсе ее маленькой проблемы.

Поттер дал Гермионе выплакаться, но успокоить ее не пытался. Отойдя к окну и изучая зачарованные узоры, он, казалось, продолжал решать в голове какую-то задачу.

Плача, она отчаянно жалела себя, но с каждой пролитой слезой жалости оставалось все меньше, и постепенно включался ее знаменитый ум, который всегда находил пути к выживанию.

Если подумать, ее поведение в последние дни можно объяснить обыкновенным страхом. Да, она запланировала публично «лишиться магии» давно, но не учла того, как будет себя чувствовать после, выдержит ли это. Тогда, после войны, это не казалось сложным после всего произошедшего, радости жить было достаточно. Но теперь...

Достаточно ли она подготовила общество, чтобы суметь быть его полноценной частью в таком виде? Будет ли она страдать от приверженцев магорасизма? Сможет ли она остаться на своей должности? Примет ли сама себя?

Обо всем этом предстояло подумать, но она справится. Снейп был прав про ее неадекватность, а Гарри – про ее лицемерие. Больше она не хочет быть такой.

И начать нужно с малого – с правды.

– Гарри?

Он повернул голову.

– Да?

– Ты хотел взять показания.

– Ты нормально себя чувствуешь?

– Да, теперь да. Вполне.

Гарри сел на место Рона у ее кровати и взволнованно начал:

– Что сегодня произошло? Я говорил с мисс Пристли, она ужасно напугана, но… Гермиона, на тебя действительно напал Долохов? Не могу поверить, что мы в своих обысках идем по ложному следу, я действительно не представляю, где мы ошиблись, мы...

– Тебе нужно замять это дело. Не проводи расследование.

Он споткнулся на полуслове.

– Я... Что?

– Извини, Гарри. Я должна была это сделать, иначе бы у меня не хватило духа. А расскажи я тебе – ты бы не поддержал. Зато теперь все знают, что я почти сквиб, правда?

Он смотрел на нее неверящим взглядом.

Ну же, дорогой, пойми меня.

– Ты... подстроила это все? – шокированно прошептал он.

Она виновато кивнула.

– Я бы не смогла просто сказать людям об этом. Ни тогда – потому что потеряла бы все, ни сейчас – потому что ты был прав насчет меня: я жила, имея двойные стандарты, отказываясь принимать свою новую сущность, лгала и себе, и окружающим. Я инсценировала нападение, потому что запустив этот процесс, я не смогла бы его отменить. И теперь я наконец смогу стать собой. Хотя бы попытаться.

Тут голос ее подвел, но она закончила:

– Я помогу тебе создать удобную легенду. У аврората не будет проблем.

– Кто был под Оборотным зельем? Это ведь не был Долохов, правда?

– Я не могу тебе сказать.

– Гермиона, тебе не кажется, что хватит тайн, от которых у всех проблемы? Ты понимаешь, что вся магическая Британия в панике сейчас?

– Мы сегодня же сделаем заявление.

Она помолчала.

Но если говорить правду, не следует ли делать это до конца?

– Ладно. Хорошо. Это был Снейп. И он думает, что поразил меня проклятием, отнявшим у меня магию.

– Снейп!? Ох... Как ты?.. А впрочем, нет, это я уже не хочу знать. Достанется же тебе...

– Уже. Он был здесь до вас всех, злой как черт.

Оба усмехнулись.

– Вот так, теперь я официально и общепризнанно сквиб, – она нервно заправила волосы за ухо и попыталась улыбнуться.

Поттер растрепал челку и серьезно посмотрел на Гермиону:

– Знаешь, я тобой восхищаюсь. Я бы так не смог. Особенно со Снейпом...

Они рассмеялись, и жизнь вроде бы начала налаживаться.

* * *

Гермиона очень просила Гарри побыть ее личным волшебником и организовать ее доставку до дома, минуя журналистов и прочих зевак, но общения с колдомедиками избежать не удалось.

Мистер Вуден совершенно не изменился – даже выражение ужаса на лице осталось прежним.

– Знаете, это второй случай на моей практике. Раньше я даже не думал, что такое возможно... Та бедная женщина... Не знаю, что с ней сейчас стало, но у нее были такие же симптомы, разве что ее магия исчезала медленнее...

Он развел руками.

– Я ведь тоже вырос в магловском мире, мисс Грейнджер, хоть мой отец и был волшебником, он не очень-то часто нас навещал... Да... Поэтому, как и вы, могу оценить магию и не представляю, каково жить без нее... Держитесь, мисс Грейнджер. Вы слышали когда-нибудь про магиметр?

Гермиона кивнула и усмехнулась про себя.

– Я думаю, что обойдусь без него. Судя во всему, мне остались жалкие крохи, да и те исчезнут к концу года, так что я не буду растягивать удовольствие.

Мистер Вуден вздрогнул, а Гермиона усмехнулась уже в открытую.

Пусть думает, что она сошла с ума от горя.

Глава 6

После сочинения красивой легенды на грани бреда, но именно в той его степени, когда говорят «настолько бред, что такое не придумаешь», общественности представили историю, в которой были замешаны американская мафия не-магов, приколы Умников Уизли, гоблинские интриги и билеты на концерт Селестины Уорлок. Гермиона дала умное и вдохновляющее интервью «Пророку» (читай: Рите Скитер, а значит, имела возможность его редактировать) и пошла на внезапно назначенную встречу с Альбертиной Бердинг уже немного легкомысленной и бесстрашной. Скорее всего, ее уволят, но дойдя до дна, сложно опуститься ниже.

Миссис Бердинг сидела за большим дубовым столом и сосредоточенно черкала что-то на пергаменте. Ее седые волосы были уложены в строгий узел, а жемчужная нить на шее как будто находилась там все время их знакомства. Она не подняла глаза, когда Гермиона вошла и села на стул для посетителей.

– Хорошая речь. И складная история. Я в нее, конечно, не верю, но это то, что нужно, когда хочется скрыть факты.

Это была первая похвала, которую Гермиона получила за пять лет. Она хотела возразить, но Альбертина терпеть не могла, когда разговаривают без разрешения в ее присутствии. К тому же она была права.

– Я видела в вас зеленую максималистку, повернутую на справедливости, но смотрите-ка – врать умеете. Гриффиндор, борьба против «зла» – пф, кому угодно мозги испортят, – она отложила пергамент и взяла следующий. – Войны делают людей слишком прямолинейными, заставляют забыть, что в мирное время работают другие законы. Не люблю войны, мешают работе.

Насколько Гермиона знала, ее начальница уехала из страны, когда Скримджер был убит, и вернулась через месяц после победы. Вряд ли это была трусость, скорее здравый смысл – Альбертине было больше ста лет.

– Я собиралась отложить это на годик, но последние события показали, что мне, пожалуй, пора заняться собственным садом. На пенсию выхожу.

Еще одной особенностью миссис Бердинг было то, что она чрезвычайно редко называла кого-то по имени. Обезличенность была правилом, а уж откровения про сад – Гермиона была уверена – слышали от нее единицы. К чему она клонит?

– Я буду рекомендовать вас министру на свою должность.

– Что? – Гермиона была в шоке. – Но вы же знаете, я больше не...

– Не можете колдовать? – тут Альбертина посмотрела на нее в упор своими желтоватыми пронзительными глазами. – Когда-нибудь видели меня колдующей?

Гермиона осознала, что даже не знает, как выглядит ее волшебная палочка.

– А я неплоха, к примеру, в дуэльных чарах. Только это не нужно в моей работе. А что нужно – так это холодные мозги, свободные от всяких стереотипов. Я внимательно изучала все проекты, которые вы так упорно мне подсовывали. Помогу расставить приоритеты и расскажу, как убедить этих истуканов на собраниях. Вот этими, – она указала на левую стопку пергаментов, исчерканную зелеными чернилами, – стоит заняться сейчас, пока ваше имя на слуху, вас жалеют, вами восхищаются.

– Но вы же отказывали мне все эти годы! Швыряли мне назад все мои предложения, – возмутилась Гермиона.

– И правильно делала, – холодно ответила миссис Бердинг, – остудить надо было твою горячую голову. Горячность хороша в суде, а не в составлении законов. А сейчас ты и поутихла, и зубки, смотри-ка, отрастила, и врать научилась. Готова.

– Я могу идти? – Гермиона была так зла, что даже не ощутила всей значимости события.

– Давай-ка, иди. И помни, что у тебя больше не будет времени на своих убогих зверушек, пора уже серьезными вещами заняться.

Гермиона в бешенстве вылетела из комнаты под хмыканье Альбертины. Вот старая перечница!

* * *

Последний раз Гермиона ощущала такую злость, когда Рон вернулся после своего позорного побега во время поиска хоркруксов. Да, вроде бы все хорошо: она не теряет работу, судя по всему, сможет заниматься вопросами, которые волновали ее с прихода в магический мир, и все это несмотря на то, что теперь каждый волшебник знает о ее магической истощенности. Не стоит тешить себя иллюзиями, что с этим совсем не будет проблем, недалеких и жестоких людей хватает, но в целом общество приняло ее, а ее новая должность поможет соблюдать дистанцию – потому что это власть. Но почему же нет ни радости, ни удовлетворения? Почему вместо счастья осуществленных желаний Гермиона переполнена гневом и горечью?

Ведь выходит, все, что она получила сейчас, она заслуживала уже давно. Поговори с ней Альбертина с самого начала, когда только увидела большой потенциал в новенькой, может, и не понадобилось бы этих пяти лет бессилия от несправедливости, отчаянных попыток казаться нормальной и постоянного страха конца своей магии. Весь этот угнетающий фон мешает сейчас почувствовать гордость собой, мешает вздохнуть свободно и не просчитывать мнение окружающих, не пытаться доказывать что-то каждому встречному и в целом чувствовать долг перед кем-то или чем-то. Хотя... Есть еще пара дел, которые требуют унять гнев и закрыть наконец свои истории, а может быть, и открыть новые, кто знает. Да, нужно уподобиться Снейпу и начать раздавать долги.

– Карла, зайди в мой кабинет, пожалуйста.

С момента нападения им еще не удавалось поговорить, но Карла постоянно смотрела на Гермиону издалека ужасно виноватым взглядом. Это уже начало немного раздражать.

Они уселись, и Гермиона протянула своему секретарю тонкий пергамент с видневшейся на нем печатью Министерства.

– Ч-что это? Я уволена?

Забавно, что их реакции на вызов начальства были одинаковы.

– Ну что ты, Карла! Это повышение. С личного согласия министра ты назначаешься на мое место в отделе регулирования волшебных существ, официально.

Какое занимательное зрелище – наблюдать, как человек, готовящийся к худшему, получает то, о чем не мог и мечтать. Неужели она выглядела так же?

Гермиона с улыбкой смотрела, как Карла лихорадочно перечитывает одни и те же строки, проговаривая про себя, словно так они станут более реальными.

– Но… я?

Гермиона уверенно кивнула.

– Я давно чувствовала, что к этому идет, но постоянная запарка и, что уж скрывать, мои личные проблемы не позволяли видеть очевидного – ты гораздо тоньше чувствуешь желания магических существ, чем я, Карла. Ты понимаешь их, понимаешь их нужды и их природу. Наш разговор в «Круглом столе», – тут Карла помрачнела, – нет, послушай, тот наш разговор был последней каплей. Я уже не могла игнорировать это. Ты будешь для них лучшим помощником и наставником. А уж юридических знаний тебе хватит за глаза. И если что, ты всегда можешь обратиться ко мне.

Карла все еще сидела ошарашенная и смущенная.

– Но что же будете делать вы?

Гермиона пожала плечами и улыбнулась.

– У меня будет очень, очень много работы.

* * *

Не обращая внимания на косые и любопытные взгляды, провожающие ее через атриум, Гермиона шла на встречу с Роном в «Дырявый котел».

Он привстал из-за столика, когда она в нерешительности остановилась возле.

– До последнего не думал, что ты придешь.

Гермиона оглянулась на многолюдный зал и предложила:

– Может аппарируешь нас куда-нибудь в тихое место? Мы могли бы прогуляться.

Рон немного удивился, но собрался и предложил ей руку.

Она медленно вложила свою ладошку в его, и они с хлопком исчезли.

– Хогвартс? Почему Хогвартс?

Они стояли на границе аппарации перед замком, где у них все началось и закончилось. Похоже, Рон это тоже понимал.

– Ну... здесь тихо в июле.

Они не сговариваясь двинулись к опушке Запретного леса.

– Ты сидел у моей постели в Мунго.

– Да. Я хотел первым застать тебя, когда ты проснешься, даже выпил бодрящий эликсир. Не понимаю, как я заснул.

Гермиона иронично улыбнулась.

– Тебе никогда не нужен был особый повод, чтобы поспать.

Рон криво усмехнулся:

– Что верно, то верно, – и помолчав, продолжил: – Ну и историю вы придумали с Гарри. Она настолько плоха, что в нее все верят.

– В этом и был смысл, – еще одна улыбка.

– Ты расскажешь, что случилось на самом деле? Я волновался.

Гермиона кивнула, собираясь с мужеством.

– Рон, ты ведь помнишь, как именно были уничтожены хоркруксы Волдеморта? Конечно, такое сложно забыть, но давай пройдемся по списку. Дневниковый Риддл был поражен рукой Гарри, Дамблдор сломал кольцо, ты разрушил медальон, диадему сожгло адское пламя Крэбба, Невилл убил змею, сам Волдеморт убил частичку себя в Гарри, ну а я воткнула клык в чашу Хаффлпафф.

– Конечно, я помню, но какое это имеет отношение к нападению на тебя? Ты хочешь сказать...

Он стремительно побледнел.

– Нет. Нет, Рон, Волдеморт действительно мертв. Но на разрушенный мной хоркрукс – чашу Хаффлпафф, а может быть, и на все, кто теперь скажет, было наложено одно интересное проклятие. Несложно определить – я была единственной маглорожденной из списка, и поэтому подействовало оно только на меня.

– Проклятие было против тех маглорожденных, что попытаются уничтожить хоркрукс?

– Да, – тут Гермиона остановилась и развернулась к Рону лицом, – и заключалось оно в том, что грязнокровка, посмевшая угрожать жизни Волдеморта, должна быть выкинута из мира волшебников. Я предполагаю, что если бы мы не остановили его, применение этого заклинания стало бы следующим шагом в геноциде маглорожденных.

Рон в шоке уставился на нее.

– Ты... ты потеряла магию еще тогда? Но как? Ты же колдовала после войны – я видел своими глазами! И твоя секретарша сказала, что ты отбивалась от нападавшего не кулаками, а заклинаниями!

– Подожди, Рон. Это длинная история, и начинать ее стоит с самого начала, – Гермиона примирительно выставила перед собой руки. – Ты прав в том, что я колдовала до недавнего времени. Даже сейчас я могу еще сотворить одно-два заклинания. Но с того момента, как я уничтожила хоркрукс, моя магия начала медленно убывать. Если ты помнишь, тогда оставалось меньше двенадцати часов до конца войны, поэтому это не помешало мне защищаться. Потом я списала все на усталость, потом на стресс и послевоенную депрессию. Да и год у нас был не самый простой.

– То есть все растянулось на пять лет?

– Да. У меня еще примерно полгода. Первым мне стал недоступен Патронус. Это сильная, ресурсозатратная магия, которая и в обычном состоянии не очень хорошо у меня выходила. Потом перестали получаться многоступенчатые трансфигурационные формулы, почти сразу, как я сдала Тритоны. Обычный волшебник тоже способен колдовать в зависимости от своего магического уровня, но при этом он не ограничен в количественном отношении, если действует в его рамках. Грубо говоря, некоторые могут наложить тысячу Световых чар подряд, но при этом не сумеют преобразовать собаку в камень, даже при понимании сути процессов.

Гермиона перевела дыхание. Абстрагироваться на уровень лекции позволяло не чувствовать, что это все о ней.

– Я достала магиметр, по которому могла проверять свое текущее магическое состояние. На самом деле первые четыре года было почти приемлемо: в обычной жизни не так уж часто требуются сложные заклинания. Но когда мой уровень упал до красной отметки, я заметила, что теперь магия стала ограниченной для меня и в количественном отношении, то есть на тысячу люмосов я уже тоже не способна. Но...

– Почему ты мне не сказала? – перебил ее Рон.

Гермиона опустила глаза.

– Гарри знает?

Она молчала. Что тут скажешь?

– Мерлин! Вы пять лет шушукались у меня за спиной!

– Рон, ты можешь злиться, но на меня, а не на Гарри, он магически поклялся мне, что ничего никому не скажет.

– Но почему, Гермиона? Почему мне нельзя было знать? – он схватился за голову. – Получается, мы еще были вместе, когда ты узнала. Мерлин... А я в это время постоянно был рядом с Лавандой... С Лавандой, а не с тобой! Какой же я кретин...

Гермиона схватила его за руки и попыталась заглянуть в глаза.

– Нет, Рон, поверь мне, ты не виноват, ни в чем не виноват. Правда! Я ведь все видела, я бы не отпустила тебя к Лаванде, если бы не думала, что это будет лучше для тебя.

Он сбросил ее руки и отшатнулся.

– Лучше? Что значит лучше? И что значит «отпустила»? Ты говоришь обо мне так, словно я не способен самостоятельно решать, с кем я хочу быть! Словно я не был способен поддержать тебя! Вот какого ты обо мне мнения?

Она знала, что это будет непросто. Но его вопросы были абсолютно справедливыми.

– Я понимаю, что это отвратительно звучит, но считаю, что поступила правильно, хотя бы на тот момент. Ты был убит горем, Рон! Я бы не смогла вытянуть тебя из него, если бы не была сильной и несгибаемой в твоих глазах. И да, я использовала Лаванду! Ты помогал ей выкарабкаться и выкарабкался сам! Потому что у нее было будущее, а у меня его не было, Мерлин побери! И да, я сделала вид, что мы отдалились, когда поняла, что Лаванда к тебе подкатывает! Это был наш путь выживания! – она заметила, что перешла на крик, и замолчала.

Он тоже молчал, все еще взвинченный, но уже обдумывающий ее слова. Раньше бы он уже наорал на нее и аппарировал подальше.

– Оставим пока ту историю. Что насчет того, что последние полгода ты от меня бегаешь? Я уже давно встал на ноги, а Лаванда выздоровела, к тому же ты знаешь, что мы расстались с ней прошлым летом!

– Зачем тебе это все, Рон? Разве наша история не закончена?

Ну вот, она идет ва-банк. Неужели и вправду на что-то надеется?

– Я не был счастлив в эти годы, Гермиона. Нет, я не хочу сказать, что могу быть счастлив только с тобой. Но когда я понял, что могу быть счастлив, когда я уволился из аврората и начал заниматься делом, которое мое и мне подходит, я понял, что теперь созрел для отношений. И хочу иметь их с тобой. Возможно, ты была права, и я не смог бы пережить твое проклятие тогда. Это очень похоже на меня в семнадцать лет. Ты, конечно, не должна была думать за меня. Но сейчас это не имеет никакого значения. Гермиона, у тебя кто-нибудь есть?

Так вот как проявляется взросление? Когда человек, который глупо ревновал и имел эмоциональный диапазон, как у зубочистки, теперь стоит перед ней и говорит спокойно и уверенно, просто и прямо, глядя ей в глаза, о том, чего хочет.

– Какая разница, Рон? Нельзя же сказать, что если это место свободно, то значит, все получится. Но, отвечая на твой вопрос, – у меня есть работа и общество сквибов, больше никого.

– Тогда ответь мне на следующий вопрос – мы можем попробовать еще раз?

Гермиона помрачнела.

– Есть еще кое-что, Рон. Дети.

– Какие дети? У меня нет детей. У тебя есть?

Она нервно хихикнула.

– Нет, конечно, нет. Но я не думаю, что способна дать тебе ту семью, которую ты хочешь.

– Откуда ты знаешь, какую семью я хочу? Не помню, чтобы мы когда-либо это обсуждали.

– Ну, я думаю, если бы Лаванда не упиралась, у вас было бы уже пятеро, – она еще раз усмехнулась.

Рон недоуменно смотрел на нее.

– К твоему сведению, Лаванда захотела ребенка через год, как мы стали встречаться. Я был против. Восемнадцать, девятнадцать – это не тот возраст, чтобы становиться родителями. А потом я просто понял, что живу не с той женщиной. Поэтому, когда Лаванда заговорила о свадьбе, я помог ей устроиться в «Ведьмополитен» и не удивился, когда она нашла другого. Духу не хватало с ней расстаться, поэтому я, в целом, поступил с ней так же, как ты со мной. Я бы не хотел иметь детей в ближайшие лет пять, и, я уверен, тебя это тоже интересует, не думаю, что способен выдержать больше, чем двоих. Но думаю, это обсуждаемо. Вопросы?

Она была в шоке. Что за незнакомец перед ней стоит? Но как же он ей нравится!

– Но Рон, они могут быть как я – сквибами.

– Не болтай ерунды. Все дети могут родиться сквибами, и наши тоже. Это не повод их не любить – во-первых, а во-вторых, мы оба с тобой родились волшебниками, а значит, шансы у нас, как у всех. А теперь я хочу пригласить тебя на свидание. Для начала. Раз мы уже обсуждаем детей. У нас ведь не было ни одного настоящего свидания? И я ужасно голоден.

– А как же моя магия?

– Я думаю, ты достаточно чудесна.

* * *

На Гермиону напал синдром глупой улыбки. С ней она впервые за несколько лет испекла себе на завтрак панкейки, с ней же прибралась дома, ловко заколдовав сначала веник, а затем метелку для пыли, с ней же написала короткую записку Снейпу, а потом потратила полдня, чтобы прогуляться до Косого переулка и обратно – собственной совы у нее не было.