Текст книги "«whisper» (СИ)"

Автор книги: Kara Montes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Merry Christmas, Bonnie. ==========

Шепот.

Он словно раздавался глухим эхом прямо в её черепной коробке. Невнятные слова. Но голос до жути знакомый. Настолько, что под рёбрами возникает мерзкое раздражение. Нечто в животе сворачивается в узел, неприятной тяжестью внезапно потянув вниз, а к глотке подкатывает давно забытое чувство тревоги.

Она ловит себя на том, что её смуглая кожа покрылась тонким слоем испарины. Вот так, по щелчку, стоит голосу заполнить пустую комнату. Девушка точно узнаёт его: лёгкую хрипотцу, холодок в венах лишь от властного и несколько угрожающего тона.

Непонимание происходящего заставляет её нахмурить тёмные брови и уставиться в потолок. Она несколько раз сбито выдыхает, а затем, протяжно, прикрывая веки, делает еще один выдох… И внезапно видит эти голубые глаза, полные мерзкого холода, бесчеловечности и надменности. Бонни надеялась никогда больше не вспоминать эти надоевшие черты, давно вставшие поперёк горла. Больше всего она всей душой желала покончить с этим периодом прошлого навсегда, выбросить на ветер и больше никогда не вспоминать: имени ведьмака девушка избегала, как и упоминаний о нём.

Вдруг Бонни приняла сидячее положение, и воображение стёрло образ социопата. Она потянула край майки вниз, но та всё равно не прикрыла её живот, поэтому девушка сильнее прижала к себе одеяло, будто бы оно могло помочь и впитать тот самый страх, вызванный страхом от происходящего.

Это было самое ужасное чувство. Беннет испытывала его чаще, чем хотела бы, и чаще, чем кто-либо другой среди её близких. Почему же? Потому что когда кому-то нужна помощь и они в отчаянии пытаются найти выход, практически первым делом все обращаются к ней, Бон-Бон – к надёжному другу, на которого можно положиться и который горы свернёт, но в клочья разорвёт обидчика родных ей людей.

Но у неё никогда не было того, кто поступил бы также ради неё.

Так было всегда.

Между ней и Еленой выберут вторую, и эта ситуация аналогична с третьей подругой – Кэролайн.

Её никогда не выбирали.

И если Бонни Беннет попадёт в беду, она будет вынуждена выбраться из неё сама и уничтожить врага. Девушка редко просила о помощи и полагалась лишь на себя, будучи убеждённой, что своими силами сможет сделать намного больше.

Сидя в огромном кресле и потягивая из стакана бурбон, Бонни вновь старалась извести из мыслей еретика, заточенного в тюремном мире. Она коснулась оголённого бедра, вроде бы бездумно делая круговые движения, но на деле – успокаивающе. Ей вовсе не хотелось пить, так что девушка просто опустила глаза на янтарную жидкость в стакане и следила за тем, как она, плескаясь на дне, переливалась от света согревающего камина.

Беннет прилагает усилия, чтобы оборвать хандру, но та неминуемо затягивает её.

Прикусив нижнюю губу, девушка понимает, что находится на грани: то ли истерики, то ли безнадёжности и огорчения. Возможно, оба варианта одновременно. Тем не менее, Бонни точно не греет мысль о Рождестве в одиночестве…

В погоне за внутренней гармонией, ведьма разрешает себе пустить несколько скупых слёз, что тут же иссыхают. Она зажимает ладонью рот, после скользнув ею по лицу и приложив к горячему лбу.

Энзо был единственным, кто был способен удержать её эмоциональный настрой на плаву. Вампир стал для неё шансом на счастливую жизнь, и она, порхая от радости, видимо, залетела слишком высоко, позабыв, что судьба вечно норовит отрезать ей крылья.

Словно судьба желает, чтобы Бонни Беннет была одинока.

Но Бонни Беннет – сильная личность, она не сдастся этой стерве.

Бонни Беннет выкарабкается – преодолеет пока не прогрессирующий алкоголизм, устранит печаль в глазах и боль в сердце, сделает всё, что угодно: душу Дьяволу продаст, но пообещает себе больше не привязываться ни к кому, не обременять себя чувствами.

Он был прав. Любовь – чепуха. Любовь – не для таких, как мы, с рождения ввязанных в это несусветное дерьмо; такие, как мы обязаны держаться подальше ради своего же блага.

***

– Какого чёрта я творю? – она тихо шепчет себе под нос, озираясь по сторонам.

Изначально идея казалась хорошей и даже в некотором роде заманчивой, ведь так она разобралась бы, что вытворяет еретик и почему же докучает ей. Да, Бонни определенно знала, что шёпот посреди ночи – не её личная галлюцинация или воображение, и уж точно не заветный сон, вызванный мечтаниями. Она была уверена, что Паркер тут как-то замешан, но что ему нужно? И почему же он вот уже второй день тревожит её, напоминая о себе в неуместные моменты, когда начинает складываться впечатление, что Беннет вот-вот «отойдёт»?

Неспешно шагая по пустым улицам, смуглая девушка никак не могла убрать со своего лица напряжённость. Эта пустота вызывала у неё дежавю. И укол в сердце. Бонни постоянно оглядывалась, будто бы в приступах, и ей казалось, что он точно нападёт на неё в любую секунду.

Преодолев бесконечное количество трудностей, всё ещё существовал тот, кто заставляет коленки заметно дрожать упоминанием своего имени. Это жутко злило.

Пройдя как минимум два квартала, Беннет продолжала супиться, как вдруг осознала – нет разницы, где она находится в Рождество: тут, бродя по окрестностям, или в таком же безлюдном доме. От этой мысли стало намного грустнее. Ведьма вздохнула, решив побрести в бар, возле которого она, по приятному стечению обстоятельств, оказалась.

– Бонни Беннет, – внезапно, будто бы прямо возле уха, сладко протянул еретик, стоя в двух метрах от девушки. На его устах неизменно застыла приторная ухмылка, что меняла свой характер в зависимости от ситуации. Безусловно, он вовсе не изменился: всё та же похабность и расслабленность в теле; некая вальяжность, придающая ему особого шарма. – Я сомневался, что ты придёшь, – довольно добавил Малакай, возникая в поле зрения темноволосой.

– А как иначе, – ответила она, растянув сжатые губы, сунув руки в карманы кофты и с вызовом глядя на человека, изрядно подпортившего ей жизнь.

– Неужели? Заклинание и вправду сработало! – изумлённо воскликнул Кай, всплеснув ладонями, на что Беннет покачала головой, убедившись в виновнике нарушения её сна и жизнедеятельности в принципе. – Во всяком случае, я всё равно не ожидал увидеть тебя здесь.

– Не знаю, что за заклинание ты использовал, но оно вызывает мигрень, – недовольно выплюнула ведьма, так и застыв на месте у входа в бар.

– Прошу прощения за принесённые неудобства.

Бонни даже не дослушивает его фразу, только разворачивается, желая продолжить путь к бару, чтобы пропустить стакан скотча, а затем отправиться справлять Рождество одной в реальном мире.

Ха! Справлять Рождество. Ну, если так можно назвать всё тот же алкоголь, давно ставший её лучшим другом, и наивные комедии, пускай и со странным, но в чём-то родным юмором.

Ведьма принудила себя наведаться сюда, чтобы понять, чего взбрело в голову еретику, но тот, видимо, просто не находит, чем себя занять, поэтому она не хочет более находиться с ним рядом.

Но Бонни делает лишь один шаг, ведь крепкая рука неожиданно дёргает девушку на себя, отчего она недовольно охает, с возмущением смотря на Паркера, что был выше её на голову.

– Ты чего творишь, урод? – ругается она, несколько раз дёргая рукой, и очень сильно удивляется, когда Кай не высасывает из неё магию и даже не наносит увечий, а просто тащит за собой. Силой. Но без рукоприкладства, что уже само по себе хорошо, хоть и поражает.

– У нас на этот вечер другие планы, Бон-Бон, и в них явно не входит распитие алкоголя по разным углам этого городишки.

– У нас? – хмурится девушка, не переставая смотреть на его профиль: идеально отточенный нос, широкие скулы и лёгкую щетину, не делающую его менее привлекательным, наоборот, даже более горячим… За какие мысли Бонни хочет хорошенько себя ударить. – У меня не было, не будет и быть не может никаких планов вместе с тобой, кретин.

Обиженно надув полные губы, Кай бросил на неё взор, проворчав:

– Я тебе ещё не успел ничего сделать, а ты уже обзываешься.

– «Ничего не успел сделать»? – громко переспрашивает Беннет, наконец-таки выдернув свою руку из его. Она резко останавливается на месте, повернувшись к Паркеру корпусом. – Прости, мне подождать, пока ты созреешь и выкинешь какой-то эскапад?

– Я просто приготовлю для тебя ужин… – он не договаривает, ведь Бонни его перебивает:

– Ну уж нет, я слышала эту байку и знаю, чем она закончится. Думаю, ты тоже, а если нет, то одиночеством в грёбанном тюремном мире! – повышает голос ведьма, готовая с минуты на минуту наброситься на Кая, разрывая в клочья, будто бы он и есть корень абсолютно всех проблем.

– Но ты не счастливее там, снаружи, – в отличие от девушки, еретик не кричит – даже шепчет, не без хрипотцы и несколько угрожающего тона, будучи недовольным её поведением.

Помедлив чуть меньше полуминуты, Бонни быстро находит, что бросить в ответ:

– Да кто тебе сказал?

– Потому что ты здесь, вместе со мной, в Рождество. Знаешь, что принято делать на Рождество у нормальных людей? – он делает несколько шагов, приближаясь к ней; Кай стоит так близко, что едва не задевает кончик носа девушки, нависая над ней. – Дарить подарки, фотографироваться в идиотских свитерах возле ёлки, у камина, есть индейку и рассказывать истории из жизни в пьяном бреду. И не нужно забывать про какао с зефиром, который я, к слову, терпеть не могу ровно столько же, сколько и тебя, – выпаливает он на одном дыхании.

Всё, чего желает его чёрная душа в этот момент – задеть Беннет, вогнать эти слова как острие ножа под рёбра и бесчеловечно прокрутить.

Пускай знает: у неё такого не будет.

Паркеру так сильно хочется убить девушку этими чёртовыми словами, чтобы она задыхалась от слёз и от осознания своей ненужности в этом мире.

Потому что он такой же, только ему плевать. Он считает эти вещи бессмысленными и глупыми. Кай в этом всём совершенно не нуждается, в отличие от Бонни.

Она стоит, молчит. Слёзы не льются, а это злит Паркера, просто приводит в бешенство, скрытое под безразличием на лице, только бегающий взгляд по её лицу и суженные веки говорят о раздражении.

– Ты совсем одна, Бон-Бон, – опять повторяет Кай.

Ну, давай же, зареви. Умоляю, просто страдай.

– И ты не думала, что твоё Рождество в этом году будет именно таким, со мной, в тюремном мире, верно? Ты, как глупая девчонка, мечтала его встретить со своим суженым в новом доме. Это был бы тихий и уютный вечер, возможно, ему бы потом что-то перепало, и ты была бы несказанно счастлива делить с ним постель. Я прав, Бонни?

Беннет сглатывает скопившуюся жидкость во рту, точно понимая, что глаза начинают наполняться чем-то солёным, и слёзы уже попадают на веки, делая их влажными, но они не текут по щекам. Беннет сжимает ладони в кулаки, держась на нити спокойствия, чтобы не ударить его или не вовсе уничтожить одним простым взмахом руки.

– Я. Ненавижу. Тебя, – рвано, но твердо говорит девушка ему в лицо, сжав губы.

– И тебя с Рождеством, дорогая, – улыбается вширь Паркер, вдруг продолжив идти в ранее назначенном направлении, а после бросает, довольствуясь реакцией девушки:

– А теперь давай поужинаем.

***

– Будешь «Кровавую Мэри»? – спросила Бонни, вертя в руках прозрачную бутылку с такой же прозрачной жидкостью. Она подняла глаза на Кая, который смотрел в ответ скептически, говоря:

– Серьёзно? Будем пить водку с томатным соком?

– Извини, ничего другого в этом доме не завалялось, – девушка пожала плечами, закусив пухлую губу. – Но если тебе не нравится томатный сок, я могу просто налить водки, – находит альтернативу, улыбнувшись и вскинув брови.

– Даже не знаю, что больше вызывает отвращение: водка или сок из помидоров, – с наигранной уклончивостью произносит Паркер, чуть поведя головой в сторону, и пускает смешок, как и Беннет.

Приложив немало усилий, Бонни терпела Кая. И, наверное, девушку успокаивала мысль, что он также относится с ней. Почему? Это было непонятно.

– И каково это, Бон-Бон? – вдруг спросил Паркер, бросив на неё быстрый взгляд. – Отомстить мне?

Ведьма отвела взор в тёмный пол, упираясь поясницей в кухонную фурнитуру. Она почесала выпирающие ключицы, замычав, и, пораскинув мозгами, ответила:

– Меня это удовлетворило, если ты об этом, – девушка пожала плечами. – Только ненадолго, – честно добавила Беннет, следя за тем, как руки Малакая уже умело разделывают мясо на куски совершенно лёгкими движениями. – Знаешь, я испытывала злорадство и спокойствие дважды, заточив тебя в тюрьмах, но избавление от тебя не приносило стоящих плодов – я не становилась счастливее.

– Да уж, – протянул Кай, медленно повернув к ней голову. – Наверное, любить тебя от этого больше никто не стал, а проблемы не испарились.

Пускай тебе будет больно. Сломайся к чёртовой матери.

Бонни в тысячный раз пожалела о своей честности.

– А ты так и норовишь ухватиться за больное. Тебя так волнует эта тема, Паркер? Может быть, тебе нужна помощь профессионала? – язвит Беннет, вскинув брови и нарочито сузив веки.

Еретик прыскает и, качнув головой, забрасывает мясо на сковородку. После, прикусив губу, пока готовится ужин, он подходит ближе к девушке, опуская взор на тонкие пальцы, перебирающие в руках странный кулон.

Проследив за его взглядом, она поняла, на что тот смотрит, поэтому недовольно сжала губы, словно он вторгся в нечто интимное, не предназначенное для него. А ведь так и было.

– Это кровь? – он поморщился, глядя прямо на лицо Беннет.

– Да, – коротко сказала Бонни и была крайне возмущена уже который раз за этот день, когда Паркер совершенно беспардонно взял его в руки, повертев:

– Дай угадаю, это как-то связано с твоим возлюбленным? – он усмехнулся полными губами, лукаво блеснув глазами. По её выражению лица стало понятно, что догадка была абсолютно верной, поэтому Малакай не упустил возможности и тут высказать свой скептицизм:

– Как это романтично, – мило улыбнулся одними губами. – Просто до тошнотворности, – качает головой.

– Тебе не понять, Паркер. Никогда. Для таких, как ты это что-то недосягаемое.

После этих слов последовала кратковременная тишина, а за ней надрывный смех. Девушка лишь закатила глаза, отворачиваясь спиной к своему врагу, что вроде бы было и не позволительно, а вроде бы уже и начхать. Взяв в руки прозрачный стакан, Бонни налила воды, желая смочить горло.

Стыдно. До жути стыдно признавать, что, чувствуя тёплое тело практически лопатками, под рёбрами нечто предательски заёрзало, вызывая пот на ладошках и лёгкую трясучку, а вместе с тем и нервную улыбку, которую она успешно выдала за снисходительность.

– Почему ты всё ещё хранишь эту безделушку, Бон-Бон? – данным вопросом он ввёл смуглую ведьму в ступор, и она даже прекратила опустошать стакан, застыв с ним у пухлых губ.

Стараясь не подавать виду, она выровняла спину и горделиво подняла подбородок, всё ещё стеснённая его присутствием столь близко.

– Впрочем, ладно, не отвечай, – Паркер сделал шаг, остановившись сбоку от Бонни и заглянув практически ей в лицо. – Всё и так предельно ясно, – тут она подняла на него хмурый взгляд, обиженно проворчав:

– Да что тебе может быть ясно? Тебе ни разу не выпадал шанс по-настоящему привязаться к кому-то, а потом лишиться этого человека. И с каких это пор ты в эксперты по любовным делам пошёл?

– С тех пор, когда моя старая знакомая заперла меня в тюрьме без дела, – в ответ едко сказал Кай. – Сильная и независимая Бонни Беннет живёт прошлым? – хрипло хохотнул еретик. – Вспоминает лучшие моменты с трагично погибшим любимым, утраченный шанс на совместную жизнь и, возможно, даже лучшие ночи, да? А, и не стоит забывать про пролитые слёзы в подушку, – широко улыбается он.

Он рад видеть этот потерянный, несколько жалобный взгляд на лице девушки. Эти слегка подрагивающие губы и застывшие на нём стеклянные шоколадные глаза.

На долю секунды еретику жаль ведьму.

Кай Паркер наигранно вздыхает, резко отходя от неё, а она перестаёт чувствовать тепло, ранее исходящее от мертвого во всех смыслах человека.

– Бонни Беннет, ты – ходячее клише, – с укоризной указывает Кай на девушку лопаткой и начинает помешивать мясо на сковородке.

– Урод, – злобно шепчет та, выдыхая сквозь приоткрытые губы.

– Не злись, Бон-Бон, – небрежно бросает ей Паркер.

– Почему я только не прикончила тебя? – шипит Беннет, до боли в пальцах сжимая стакан.

– Тут уж постарайся сама ответить на свой вопрос, – уклончиво говорит еретик, с улыбкой повернувшись к ней корпусом. Паркер задумчиво жуёт нижнюю губу, смотря в никуда с минуту, а затем, вновь широко улыбнувшись, хитро смотрит на Бонни, да так, что она, учуяв неладное, непроизвольно делает шаг назад, чуть поведя подбородком в сторону:

– Чего? Я вижу по твоему взгляду, что что-то не так.

После её слов, Кай направляется к ней, уже маниакально ухмыляясь. Он пальцами цепляет локон её волос цвета корицы и, приоткрыв свои алые губы, тихо спрашивает:

– Не секрет, что ты живешь прошлым, но как много ты вспоминаешь?

Словно всё поняв, Беннет громко вздыхает, выдёргивая свои локоны из загребущих рук еретика, и злобно рычит:

– Давай не будем вспоминать, ладно? Ты и сам прекрасно знаешь, что это был невинный эксперимент. К слову, провальный.

– Смотря для кого, – он поиграл густыми бровями и, казалось, даже стал к ней ближе прежнего. Или это лишь воображение Бонни играет с ней злую шутку? Во всяком случае, ей уже не нравилась эта близость с заклятым врагом. Она и так позволила себе сегодня слишком много и решилась на Рождество в компании такого противного ей человека. – Ты-то получила наверняка лучший поцелуй в своей жизни, а я наверняка худший.

– Если не первый, – молниеносно выпалила девушка, нарочито мило растянув пухлые губы.

– Что ж, возможно, сия мысль смягчает провал в твоих глазах, – в той же манере произносит Паркер одними губами.

Ещё ближе. Будь, пожалуйста, ближе.

– Ты меня раздражаешь, Беннет, – уже без улыбки, твердо и жёстко констатирует Кай, сцепив белоснежные зубы.

– Будь уверен, я испытываю то же самое к тебе, Малакай, – намеренно произнеся его полное имя, ведьма постаралась разжечь огонёк в глазах еретика, сама не понимая, на кой-чёрт ей сдалось это, но навязчивая идея была столь заманчивой, что она не сдержалась, наступив на больное. И на этом смуглая девушка заканчивать никак не хотела – наоборот, возжелала большего, а оттого судорожно начала искать, чем ещё подцепить Паркера. Её мозг, к счастью, очень хорошо действовал в экстренных ситуациях.

– Что если это ты смягчаешь свой провал, а? – опять гордо задрав подбородок, как было свойственно ей, Беннет с вызовом посмотрела на Кая и увидела плотно сжатые губы, играющие желваки и суженные глаза. Всем своим видом он давал понять, что ждёт, когда она осмелится договорить. – Я знаю, что ты захотел меня тогда. И я знаю, что ты хотел меня и тогда, когда выбрался из тюрьмы и точно усмирил свои потребности. Но я была в твоих мыслях, твоей голове. Ты всё ещё ощущал мои губы, правда, Паркер? – заговорщически прошептала она с присущей уверенностью в себе, едва заметно приподнявшись на носках.

Да, его жутко возбуждала её уверенность, прямо как сейчас, когда Беннет была убеждена в своей силе, уме, способностях и… сексуальности. Эта странная и довольно редко встречающаяся женская энергетика, что исходила от неё жарким пламенем. Та уникальная черта делала девушку такой, какая она есть.

Резко выдохнув, Кай быстро пробежался взглядом от стройных ног, вдоль по всему телу, не упуская ни один плавный изгиб; затем взор коснулся её мягких губ и, наконец, дошёл до карих глаз с пляшущими в них бесенятами.

– Признайся: даже сейчас ты, чёртов кретин, хочешь меня.

– Это не делает тебя какой-то особенной, – он не солгал ни себе, ни ей, ведь мог найти ещё сотни таких по всему миру, но суть была в том, что не было необходимости искать, так как Бонни Беннет находилась здесь и сейчас, со своими ужасно искушающими округлыми бёдрами.

Оттолкнувшись от фурнитуры рывком, девушка почувствовала, как губы её злейшего врага впиваются в её. Паркер целовался гораздо страстнее, чем в прошлый раз. Посасывал и кусал пухлые губы, языком проникая во влажный рот.

Внезапно низ живота будто бы залило свинцом. Она понимала, что к простому возбуждению прибавилось и долгое воздержание, так что целью на сегодня было – избавиться от уничтожающего её влечения. И Бонни нисколько не смущалась того, что её нижнее белье промокло, стоило Каю только несколько раз сжать сильными руками те самые манящие его бёдра.

Паркер усадил девушку на стол, а той в своё время пришлось отклониться назад, опираясь на локти, когда он сжал шелковистые волосы на затылке до лёгкого покалывания, недостаточно болючего, чтобы вызвать у ведьмы возмущение. Его полные губы не переставали осыпать смуглую кожу шеи поцелуями, и пару раз вампирские клыки опасно граничили с контуром вен. Кай уже задумал вгрызться в неё.

Беннет вечно ёрзала под горячим телом, обтянутым тонкой тканью футболки, и в это мгновение ей так захотелось стянуть вещь с него, игриво коснуться твёрдой груди и пресса кончиками пальцев. Настолько сильно эта мысль засела в сознании, что Беннет до боли прикусила губу, тихо простонав, хотя, возможно, дело было в Паркере, тёплые уста которого без остановки спускались ниже по телу, пока ткань кофты вдруг не стала преградой, нервируя нетерпеливого еретика.

Малакай, отпустив волосы, скользнул широкой ладонью по шее, нарочито слегка сжимая её. Затем он обеими руками надорвал ткань у самого верха и припал к упругой груди, которую выгодно подчёркивал черный бюстгальтер, приподнимая.

Ей пришлось чуть приподняться, чтобы еретик мог расстегнуть бельё, и именно в тот момент она взглянула в голубые, затуманенные похотью глаза. Зубы Паркера были прочно сжаты. Беннет смотрела и жутко хотела коснуться скул, покрытых колкой щетиной, но смогла позволить себе только стянуть его футболку, открыв вид на идеально отточенное тело. Острые, приносящие невиданную эйфорию, ноготки дотронулись разгорячённой кожи живота и опустились вниз, достигнув тёмной дорожки из волос.

Он шумно выдохнул прямо ей в приоткрытый рот.

Просто сделай это.

Кай, кажется, только что здорово матернулся. Прикрыв веки, он пуще сжал пальцами подкаченные ноги девушки, внезапно осознав, насколько сильно хочет в неё. Прямо сейчас. Но он ничего не делал, только ждал, пока пальцы Беннет торопливо расстегнут ремень и справятся с джинсами. Грубым движением он прижал ведьму плотнее, так, что она уже касалась своей оголённой грудью его, дразняще касаясь сосками нежной кожи.

Рука неожиданно быстро оказалась на стоящем члене, плотно обхватывая его. Бонни удовлетворенно подняла на него бесстыжие глаза, с легкой полуулыбкой на губах следя за нужной ей реакцией. Девушка с удовольствием отмечала каждый вздох и посланные на неё уничтожающие взгляды, ведь она мучительно медленно проводила по члену то вверх, то вниз, иногда касаясь истерзанными влажными губами его колкой щеки.

Низкий стон Паркера. Он чуть запрокинул голову, упираясь руками в стол по обе стороны от Бонни, и сжимал веки, с напряжением уткнувшись в потную шею, вычерчивая языком на ней влажную полосу.

А она скользила взором по сильным рукам, вдоль которых вились выпирающие вены.

Кай вжимался в руки, хотел большего и практически яростно рычал, ненавидя Беннет за то, что она сейчас делает с ним. Он сомкнул губы на набухшем соске, точно ощутив, как рука уже не скользит по органу, а сжимает его тёплые плечи.

Бонни хрипло вздохнула ему на ухо, вызвав у него утробный рык.

И что-то в Кае бесповоротно рухнуло вниз, когда головка скользнула по тазовой кости девушки. Это трение вызывало спектр эмоций. Сейчас нужно было больше. Сильнее вжаться. Вытрахать – и наконец забыть о ведьме, перестать воображать, каково входить в неё.

Глубже. Тесно. Жарко.

Судорожно вздохнув, Паркер стянул с девушки джинсы, неотрывно следя за гладкой кожей, скрывающейся под ними, и перевёл взор опять на Беннет, которая, как последняя сучка, бросилась к нему в руки, ранее всеми фибрами души ненавидя его. И ничего не поменялось.

Секс не имел никакой моральной ценности, лишь угнетение потребностей. Никто из них не стал относиться друг к другу лучше или хуже. Всё осталось на своих местах.

– Ненавижу тебя, – будто бы напоминая о своей неприязни, просопела Бонни, резко ощутив скользящий в себе член.

Кай накрыл ладонью её поясницу, делая толчки тазом, и, кратко ухмыльнувшись, приглушённо ответил в плечо:

– Я тебя сильнее.

Обхватив ногами мужские бёдра, она зарылась пальцами в тёмные волосы, не переставая тихо постанывать в шею Паркера, иногда срываясь и разрывая воздух громкими всхлипами, бесшумно глотая кислород, когда крепкая рука сжимает горло точно до синяков. Но она не убирает его руки, продолжая самозабвенно упиваться.

Спустя какое-то время они кончат, и Кай с широкой улыбкой оденется, следя за попытками Бонни скрыть своё смущение и лёгкий стыд, что на самом деле не столь сильно и волновали её, ведь девушка вовсе не пожалела, что отдалась еретику. Они всё-таки поужинают, и Малакай пустит в ведьму несколько колких фраз, в ответ на которые она устанет закатывать глаза.

В заключение, Бонни Беннет так и осталась совершенно одна.