Текст книги "Кроличья нора (СИ)"

Автор книги: Каммия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Пробуждение было резким: за два месяца Марк привык вставать в это время, чтобы не опоздать на встречу. Но сегодня идти было никуда не нужно. Он приготовил ужин и отправился вместе с тарелкой за компьютер.

Хотя Марк сам писал эти строки несколько часов назад, он все равно зачитался. Несмотря на резкость, статья получалась интересная, с перчинкой. Именно эти слова он искал так долго.

Вычитывать материал почти не потребовалось. Марк внес лишь незначительные коррективы и отправил его Льюису. Ясно понимая, что сбрасывает бомбу. И он был этим доволен.

***

На следующий день Марк отзвонился Кассию, чтобы сказаться больным, и больше к телефону не подходил.

Льюис был паникером по природе. Марк мог ясно представить, как редактор садится за стол, открывает в почте его статью, одобрительно поблескивая стеклами очков. А пару страниц спустя таращит глаза в монитор со священным ужасом. Едва дочитывает материал, а потом бросается к телефону, чтобы немедленно связаться с журналистом.

И крайне важно не попасться Льюису в это время. Поначалу редактор будет изрыгать проклятья, возмущаться, спрашивать, не свихнулся ли один из его сотрудников. А потом успокоится, перечитает статью еще пару раз и наконец будет готов к конструктивному разговору.

Увы, Марк недооценил своего редактора. Безуспешно прозвонив все утро, Льюис приехал сам. Обнаружив в рамке дверного глазка возмущенную физиономию главреда, Марк понял, что отсидеться не удалось.

К счастью, по дороге пыл Льюиса немного выветрился, и к Аквиле он приехал более-менее спокойным. Но все равно вместо приветствия прошел в гостиную и демонстративно шлепнул на стол распечатку.

– Что это за хрень?

Сердитый тон ему удался не очень, да и Марк уже знал, что такое настоящий хозяйский голос, поэтому не впечатлился.

Хрень он узнал сразу.

– Моя статья. Та самая, на которую ты выдал две тысячи долларов.

– Я выдал их, чтобы ты втерся в доверие, а не… Марк, я даже произнести этого не смогу!

– А как я должен был втираться к ним в доверие? Кофе?

Льюис поморщился.

– Коньяк?

Льюис кивнул и сел на диван, разматывая шарф и снимая пальто.

– Я именно такого эффекта и ожидал, – сказал Марк, разливая янтарный напиток по пузатым бокалам. – Возмущение, шок. Получилось?

– Чересчур получилось.

Льюис пренебрег правилами распития коньяка, осушил бокал целиком и жестом попросил еще.

– Я не могу это опубликовать, Марк, – сказал он, уже успокоившись. – Не обижайся. Статья потрясающ… Потрясает. Но это не наш формат. Не газетный и не журнальный.

– Годится только для желтой прозы? – подсказал Марк.

– Нет, написано отлично… Скорее для тематического журнала.

Льюис взял в руки распечатку, пролистал. Некоторые строки были выделены желтым маркером. Насколько мог разобрать Марк, редактор отметил самые смачные абзацы.

– Я ничего не хочу вырезать, – сказал он, опережая Льюиса.

– А жаль. Хотя оно и так было бы чересчур. Скажи честно: это правда? То, что здесь написано?

– Все до последнего слова. Основано на реальной истории.

– Тебе бы это издать и продать вместо той книжонки. Пришлось бы в тему. И в Тему.

– Не хочу, чтобы меня называли подражателем. Что ты будешь делать со статьей?

– Не знаю.

Льюис положил ее рядом с собой на диван. И все время норовил погладить. Низенький, начинающий лысеть редактор напомнил Марку Голлума: и жить с прелестью тяжело, и избавиться от нее невозможно. Он не сомневался в качестве статьи, а реакция Льюиса доказала его правоту. Главред не выпускал из рук то, что сулило выгоду.

– Ты же понимаешь, – уточнил Льюис, – что это фактически крах твоей карьеры? Одно дело журналистское расследование. Другое – открытое признание в гомосексуализме и сексуальных извращениях. Ты бы хоть замаскировал свое участие! Писал не так откровенно. Или выдал это за интервью.

– Льюис, я от своих слов не откажусь. Не хочешь пускать материал в печать – не надо. Но и другую версию писать не буду.

– То есть два месяца ты потратил зря?!

Марк промолчал. Он видел, что Льюис уже все решил, а сейчас тянет время, пока не пройдут последние сомнения.

– Мне же придется тебя уволить, – сказал он, сдаваясь. – Если я этого не сделаю, руководство само потребует.

– Понимаю. И обвинять тебя не буду.

Льюис снова посмотрел на пачку бумажных листов. Разгладил заломы в тех местах, где слишком крепко стискивал статью.

– Ладно. Давай опубликуем.

Марк наполнил бокалы.

– Может, выпьем тогда? За успех дела.

Редактор первым поднял бокал.

– За тебя, Марк.

Льюис жадно проглотил коньяк и устроился в кресле поудобнее.

– Так, а теперь давай подробнее. Ты правда дал этому извращенцу себя выпороть? И правда… Того… Ты понял… Хотя нет, не говори. Этого я о тебе точно знать не хочу…

***

Статья «Падение в кроличью нору: погружение в садизм» вышла через две недели. Специально ради нее газета была увеличена на два листа. Марк совместно с фотокором отобрал рандомные снимки на тему и дополнил ими материал. На фотографа, похоже, его осведомленность в Теме произвела впечатление. Но он помалкивал, что и Марку, и газете было на пользу. Льюис хотел добиться полной секретности, никто в редакции не знал, что статья готова и тем более – что она из себя представляет.

Для всех она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Марк применил тактику, которую пытался использовать с Льюисом: заперся дома и не отвечал ни на чьи звонки, кроме редакторских. Льюис звонил несколько раз, говорил быстро, торопясь, но восторженно. Правда, когда он передал просьбу владельца газеты придти в среду на личную встречу, в его голосе прозвучали извиняющиеся нотки. Марк редактора не винил: они оба знали, что этот разговор состоится, еще когда готовили номер в печать. Иначе и быть не могло: директору тайком подбросили бомбу.

От Льюиса Марк узнал, что весь тираж был продан к полудню того же дня, и номер немедленно пошел в допечатку. К вечеру сканы статьи появились на сайте, закрытые ярким тегом 18+.

Марк ради интереса почитал отзывы, наткнулся на ожидаемое расхождение мнений от «это гениально» до «извращенная грязная статейка». Судя по осведомленности, последователи последней точки зрения добросовестно дочитали статейку до конца. Нашлись и те, кто сомневался в его опыте. Они предсказуемо сравнивали его с Джеймс и критиковали неправдоподобные, на их взгляд, описания. Особо Марка порадовал пассаж про Эску, которого назвали бюджетной версией Грея. Словесный оборот был точным, «в масть». Марк лайкнул комментарий и подумал: интересно, читал ли доминант статью?

Было очень жалко, что он не видит сейчас лица посетителей клуба – и самого Эски. До них материал наверняка дошел, и было бы интересно понаблюдать за реакцией людей, которые узнают себя в описаниях. А также узнать, что думает руководство. Марк честно написал все то немногое, что смог узнать о клубе по обмолвкам Эски: его профиль, схема работы (индивидуал в каждом филиале). И не сомневался, что толпы поклонников БДСМ кинулись обшаривать ночами закоулки на предмет поисков заветной двери.

Два дня спустя страсти немного улеглись, и Марк приехал в редакцию на встречу с руководством. Этого срока ему хватило, чтобы морально подготовиться к всеобщему вниманию.

На него не просто смотрели, пялились. На улицу он вышел в темных очках и с поднятым воротником пальто, чувствуя себя шпионом-идиотом даже не из бондианы, а из фильмов про Остина Пауэрса. Но в редакции это маскировка не защищала. Его знали все, от уборщиков до секретарш, так что провожали взглядами до самых дверей редакторского кабинета.

Кассий тоже смотрел, но издалека и будто с опаской. А когда их взгляды столкнулись, он сделал вид, что полностью погружен в открытую на мониторе страницу. Вот это Марка неожиданно задело. Словно приятель публично отрекся от дружеской связи с извращенцем.

Подобные выражения были и на лицах руководства газеты: ее владельца и двух его сыновей, они же – члены правления. Хотя хозяин, поколебавшись, даже протянул Марку руку. Сыновья повели себя по-разному: один демонстративно отвернулся, второй уставился на журналиста с любопытством. Поднаторевший Марк явственно увидел на лице молодого человека ту же печать, которую несли женщины из клуба и, как подозревалось, он сам. Вот уж кто наверняка проштудировал статью от первого слова до последнего и не по разу.

Директор начал издалека:

– Позвольте поздравить вас с успехом. Ваша статья, мистер Аквила, привлекла столько читателей, сколько у нас не было уже лет десять… Нет, девять. В последний раз – когда под мостом нашли эту певичку… Как же ее… Ну, не важно. Поздравляю.

Хозяин взял паузу, и Марк понял, что от него ждут ответа.

– Спасибо, сэр. Я рад, что смог помочь газете.

Владелец газеты прищурился, подозревая подвох, но Марк смотрел так честно, что придраться было не к чему.

– Я знаю, что изначально с мистером Льюисом вы договаривались на определенную сумму. Но я по собственному почину решил положить кое-что сверху. Вы это… заработали.

Он передал Марку конверт. Аквила не стал заглядывать внутрь, но был уверен, что сумма там кругленькая. И даже знал, почему. Увеличение гонорара, ну конечно.

– К сожалению, – непреклонно продолжил директор, – мы не можем держать на штатной должности автора такого… э-э-э… откровенного материала. Мне очень жаль, мистер Аквила. Но мы больше не нуждаемся в ваших услугах.

Льюис за спиной директора беспомощно развел руками. Дескать, я пытался тебя отстоять. Марк его не винил. Он был заранее готов к такому исходу делу.

– Я понимаю, сэр. Желаю удачи вам и вашему… изданию.

Марк развернулся и вышел, не прощаясь. Он всегда считал газету временным место работы, и сейчас не ощущал горечи от увольнения. Даже не подумал о том, как будет жить дальше. Пока хватит гонорара. А там видно будет.

По пути к своему столу Марк свернул к Кассию. Простое «привет» ввело приятеля в ступор, он забегал глазами. А все остальные в редакции, напротив, уставились на них с ожиданием. Марк же испытывал упоительное чувство равнодушия.

– Я теперь свободная птица, – он потряс конвертом. – Не хочешь обмыть?

– Я не могу. Дела. И завтра статью сдавать…

Марк уже понял, к чему Кассий клонит. Но не смог отказать себе в удовольствии поиграть на его нервах еще немного.

– А завтра? Давай выпьем, я угощаю.

– Марк, слушай, не думаю, что я смогу. Жена просила помочь с ремонтом, у дочки концерт в школе…

Марк не стал его дослушивать. Он вдруг отчетливо понял, что здесь его действительно ничего не держит. Ничего и никто. Словно страница книги перевернута, и прежней дружбе, казавшейся такой крепкой, пришел конец.

Он, не тратя больше времени, собрал свои вещи и покинул редакцию.

В лифте поставил коробку на пол и вскрыл полученный от директора конверт. Взглянул на сумму и невольно ругнулся:

– Вот жлоб!

«Прибавку к гонорару» хозяин газеты оценил в двести долларов.

***

Было бы ложью сказать, что все это время Марк не думал про Эску. Конечно, думал. И не только в контексте статьи. Выплеснутые на бумагу, воспоминания поблекли. Но все равно преследовали, особенно по ночам. Во сколько бы Марк ни лег спать, он стабильно просыпался около часа ночи и не мог уснуть до утра. Оставалось только перебирать воспоминания.

Поначалу он не отдавал себе отчета, но где-то через неделю понял, что скучает. Чертов извращенец, обозвал он себя. Но никакие слова не помогали. Словно уход из клуба оставил пустоту.

О ком-то другом Марк не помышлял. Происходившее в комнате он связывал исключительно с Эской, невозможно было подумать, что над ним с плеткой в руке может оказаться кто-то другой. Или другая.

А предложения поступали: на его рабочий е-мейл, еще не удаленный с сайта редакции, посыпались сообщения. Кто-то ругал Марка, кто-то напрямую желал сдохнуть. Но немало было и тех, кто желал приобщиться, просил адрес или в открытую предлагал себя – и «нижним», и «верхним». Марк с радостью удалил бы весь этот шлак, но втайне надеялся, что Эска тоже воспользуется указанным электронным адресом, поэтому раз в день садился и добросовестно открывал каждое сообщение.

Вслед за письмами пошли звонки. Первым, к удивлению Марка, позвонил сын редактора. Аквила не смог отказать себе в удовольствии помариновать юношу, который смущенно бормотал в трубку и никак не мог подойти к сути вопроса. Марк делал вид, что не понимает, к чему тот клонит. Но пожалел, когда бедняжка совсем запутался, и вежливо, но твердо выразил свою незаинтересованность.

Вслед за редакторским сыном начали появляться те же психи, что осаждали электронный ящик, и Марк почти перестал подходить к телефону. Но почту проверял по-прежнему.

Доминант безмолвствовал, и Марк особенно остро ощущал, что этот период в его жизни закончился, и каждый из них пошел своей дорогой.

Хорошо, что у него почти не оставалось времени на размышления. Марк, которого после написания статьи обуяла жажда деятельности, накинулся на расчистку квартиры. Заглянул в кладовку, вынес и разобрал мамины вещи, которые уже пять лет пылились в коробках, потом взялся за залежи хлама, оставшиеся со школьных и студенческих времен.

Звонок Льюиса в субботу вечером застал его за сортировкой старых тетрадей. Марк уже без раздумий отправил в мусорный мешок школьные записи и просматривал студенческие конспекты. Но без интереса. Они пригодились бы ему ничуть не больше, чем зарисовки внутренностей лягушки, оставшиеся от восьмого класса.

Услышав голос Льюиса, Марк на секунду подумал, что тот будет просить о возвращении в газету. И приготовился решительно – редактор мог быть прилипчивым – отказывать.

Но у Льюиса были совсем другие новости, не хуже. И даже лучше.

– Твою статью хочет журнал, – выпалил он после торопливого приветствия. Предлагают пять тысяч. Пять тысяч, Марк! Это же как настоящему журналисту! Ну то есть… – спохватился Льюис.

Марк рассмеялся, не обиженный, и редактор зачастил снова:

– Они не смогли с тобой связаться…

– Я не беру трубку, когда звонят с незнакомых номеров. Поразительно, сколько левого народа узнало мой телефон. Будто его опубликовали где-нибудь.

– Полная конфиденциальность, Марк! Я никого к тебе не направлял. И этим журналистам сказал, что ты не занимаешься делами лично, я передам сообщение твоему агенту.

– Льюис, у меня нет агента.

– Знаю. Но так солиднее звучит. И тебе следовало бы завести себе представителя, раз уж ты собираешься быть свободным журналистом и продавать статьи лично.

– Собираюсь? – удивился Марк. – Я еще не думал…

– А пора бы уже! Куй железо, пока горячо. Предложи этим журналюгам статью и тут же возьмись за другую, пока они не забыли про твое имя. Слушай, – Льюис поумерил восторги и перешел на доверительный тон. – Я скажу тебе честно, Марк. У тебя есть талант. Немного шлифовки, конечно, не помешает, но в армии ты отпахал зря. Ты можешь сделать неплохую карьеру в журналистике, если постараешься. Я на тебя не давлю, но ты подумай.

– Я не знаю, Льюис. Какая работа, я со своей жизнью еще не разобрался.

– Поворотный момент? Понимаю. У меня тоже такое было, в двадцать два. Бросил биофак, полгода бухал, а потом подался в газету. Ты разбирайся. Но не слишком долго! Не профукай шанс. Я дам журналу твои контакты, лады? И номер запиши.

Марк написал продиктованные цифры прямо поверх обложки конспектов по тактике. Попрощался с Льюисом и побрел на кухню за пивом. А потом несколько минут стоял на пороге, рассеянно оглядывая громоздящиеся в гостиной завалы.

Книги и записи, невесть откуда взявшаяся коробка с его детскими игрушками, две формы: школьной команды по футболу и военного училища. Словно всю его жизнь вытряхнули наизнанку и засыпали гостиную памятными вещами: пусть Марк посмотрит, оглянется. От чего-то из этой старой жизни давно следовало избавиться, что-то оставить на память. Момент для начала новой страницы был самый подходящий. Марк не знал, чем займется в обозримом будущем и не хотел планировать, не разобравшись с прошлым. Желание поставить точку было новым, незнакомым, но приятным.

Из раздумий его вырвал еще один звонок – на этот раз в дверь. Помянув недобрым словом Льюиса – кто еще мог придти, не Кассий же, – Марк вышел в прихожую, не глядя распахнул дверь. И замер на пороге, изумленно глядя на гостя.

– Привет, – сказал Эска как ни в чем не бывало. – Можно войти?

Его серые глаза спокойно скользнули сверху вниз, и Марк как-то вдруг вспомнил, что обнажен до пояса. Он почувствовал себя уязвимым и иррационально обрадовался этому ощущению как чему-то потерянному и снова найденному.

***

– Ты переезжаешь? – поинтересовался Эска, останавливаясь посреди заваленной гостиной.

– Выношу мусор.

Марк, уже натянувший футболку, остановился в дверях, привалившись к косяку и внимательно наблюдая за Эской. Тот со сдержанным любопытством рассматривал вещи. Особенно его заинтересовала армейская форма. Ее он изучил особенно тщательно, но ничего не спросил. И вообще вел себя осторожно, как кот в новом доме, на чужой территории. Осматривался, но хозяином себя не чувствовал.

Марк не мог объяснить свои ощущения. Он скучал по Эске, но тот появился так внезапно, что в его присутствие с трудом верилось. Эска был из другой жизни, и то, что происходило сейчас, не назовешь иначе, чем столкновением двух миров. В этой обстановке доминант растерял свою ауру власти, смотрелся простым милым парнем. Даже одет был попроще, вместо белой рубашки – серый свитер. Эска выглядел моложе, чем в безжалостном свете комнаты, и Марк задался вопросом, сколько же ему лет.

Но внимания требовали другие вопросы, более актуальные.

– Как ты меня нашел?

– Подкупил одного из твоих коллег, – честно ответил Эска.

– А зачем пришел?

– Ах да.

Из принесенного с собой пакета Эска достал куртку Марка.

– Ты оставил.

– Очень мило с твоей стороны.

Марк не сделал ни одного движения, чтобы взять куртку, и Эска, подержав ее на вытянутой руке, аккуратно положил на спинку дивана. Иронию он пропустил мимо ушей.

– Я читал твою статью. Очень хорошо написано. Тебя, наверное, повысили?

– Меня уволили.

– Это твоя вина. Не стоило так откровенничать. Люди обычно не любят извращенцев.

– Мой друг отказался со мной общаться.

– Мой отец избил меня и выгнал из дома, когда узнал. Мне было шестнадцать.

Теоретически у каждого человека есть отец, должен он был быть и у Эски. Но Марк все равно почувствовал неуместное удивление. А еще – жадное любопытство. Но доминант больше ничего не сказал. Он расчистил себе уголок на диване, взглядом спросил разрешения и присел. Марк предложил ему чаю. К его удивлению, Эска согласился, заставив Аквилу почувствовать себя Алисой в вывернутом мире чудес. Потому что в нормальном мире доминанты не появляются на дому у своих клиентов и тем более не пьют с ними чай.

– Но у меня только зеленый,– предупредил Марк, извиняясь.

– Обожаю зеленый чай.

Вернувшись с кухни, он увидел, как Эска рассматривает большую фотографию в рамке: Марк и его мама на курорте во Флориде. К его удивлению, Эска посмотрел на него чуть виновато, отставляя снимок.

– Так зачем ты пришел? – спросил Марк. – Не из-за куртки же. Мог оставить в редакции, раз все равно туда заглянул.

– Мог. Но мне хотелось увидеть тебя.

Своей искренностью он поставил Марка в тупик. От кого-нибудь другого такие слова звучали бы как флирт, но спокойные интонации Эски сбивали с толку. Мелькнула мысль, что статья Эску совсем не порадовала, и тот пришел рассчитаться. Видимо, смятение на лице Марка отразилось слишком явно, потому что Эска добавил:

– Я ничего тебе не сделаю. И пистолет я не взял. Шутка. У меня нет оружия.

Марк пригубил чай, чтобы скрыть растерянность.

– Как работа? – спросил он светским тоном.

– Никакой работы нет. Клуб перенесли, адрес не сообщили, меня уволили. Прохлопал журналиста. Мы оба безработные теперь.

– Выходит, я развалил не только свою карьеру, но и твою?

– Найду другое место. Для хорошего доминанта всегда найдется работа.

– Могу нанять тебя.

Слова сорвались с языка раньше, чем Марк успел сообразить. Он улыбнулся, пытаясь перевести их в шутку. Но с отвращением расслышал в своем голосе торопливые нотки. Эска тоже их почувствовал и пристально взглянул в ответ. Так, что Марк понял: он ошибся, способность Эски подчинять себе людей осталась при нем.

– Справедливо, – согласился доминант. – Не будь меня – не было бы и твоей статьи. Я твой бюджетный Грей.

– Так ты видел…

– Я все внимательно прочел. Не бойся, меня не задело.

– Этот книжный пафосный ублюдок и в подметки тебе не годится.

– Спасибо. Кстати, я тебе еще кое-что принес.

Эска достал из пакета вытянутый сверток в подарочной темно-зеленой бумаге и со скромным небольшим бантом.

– Обещанный подарок. Пригодится для следующей статьи.

Недели за полторы до их последнего сеанса Эска выдал Марку несколько веревок. Подробно объясняя, он показал, как затянуть на конце мертвый узел.

– Можешь сделать четыре узла, можешь больше – до шести. Как захочешь. Чем больше, тем больнее будет при ударе.

Эска продемонстрировал это, ударив себя по левой ладони и даже не поморщившись.

Марк внимательно следил за тонкими пальцами, ловко скручивающими веревку. От той ночи в копилку его воспоминаний добавились руки Эски, некрупные, с аккуратными полукруглыми ногтями. Марк смотрел на руки больше, чем на саму веревку. Но все же с заданием справился, хоть сидение голышом на жестком стуле не располагало к рукоделию. После короткого колебания он сделал шесть узлов на каждой веревке.

– Зачем это? – спросил он, глядя, как Эска аккуратно пишет на бумажке «Фидо» и убирает ее вместе с заготовками в ящик стола.

– Иногда я делаю подарки. Не всем, только самым лучшим. И тебе сделаю.

Это было самое близкое к комплименту, что Марк от него слышал.

И сейчас, развернув подарочную упаковку, он увидел самодельную семихвостую плетку с деревянной рукоятью. Она удобно легла в ладонь, отполированное дерево ласкало кожу, но не скользило. Вдоль рукояти было выжжено имя – «Марк».

– Я добавил надпись позже, – пояснил Эска. – Уже после выхода статьи. Решил, тебе будет приятно.

– Ты бы мне еще именной ошейник подарил.

– Нужно будет снять мерки.

Марк взмахнул плеткой, пробуя силу удара. Семь ее хвостов со свистом разрезали воздух и разметали на странички ближайшую стопку тетрадей.

– Впечатляет. Но почему бы просто не купить такую в магазине?

– Там есть только лайт-версии для тех, кто хочет поиграть в мазохистов. Эта намного надежнее. Рассечет кожу с одного удара.

– Звучит заманчиво.

– А еще, – продолжил Эска, – вещь из секс-шопа безлика. Ты купишь плетку – но точно такие же будут еще у нескольких тысяч человек по всей стране. А эта сделана персонально для тебя. Символ близости между доминантом и сабмиссивом. Я дарю такие только тем, кто для меня что-то значит.

После долгой паузы Марк спросил:

– И многим ты уже подарил?

– Ты пятый.

– Что случилось с предыдущими четырьмя?

– Расслабься, я доминант, а не Ганнибал Лектер.

– Но почему мне? И почему сейчас?

– Ты же не пришел в клуб, – укоризненно сказал Эска.

Марк вспомнил разыгравшуюся в кабинете сцену, свою злость и холодный взгляд Эски. Одного этого хватило бы, чтобы остудить пыл самого безумного влюбленного.

– Тебе напомнить, что произошло?

– А тебе нужно объяснять, что я был на работе? Да, Марк, для меня это была работа. Пусть не такая, как у тебя или другого офисного планктона. Но она мне нравилась, я в ней был профессионалом. И не собирался гадить там, где ем.

Эска раскраснелся, даже уши покрылись трогательным румянцем. Он, кажется, злился на Марка. Зато у того негативные эмоции прошли сразу же.

– Ты назвал меня по имени? – потрясенно спросил Марк.

– Назвал. И это причина, по которой я пришел.

Эска поднялся, перешагнул через ящик с книгами и оказался рядом с Марком. Положил руку ему на плечо, опершись коленом о кресло. Марк почувствовал, как оно прижалось к его бедру, и это прикосновение его словно парализовало. Эска и раньше был к нему близко, касался его. Но даже когда тот скользил руками по обнаженному телу, когда бесстыдно трогал мошонку и дрочил Марку, прикосновение не было таким интимным, как сейчас.

– Я не обхожу своих клиентов, чтобы попрощаться. Навестил только тебя. Дальше объяснять нужно?

В памяти еще живо было воспоминание о прошлом отказе. И строптивый голосок внутри подсказывал послать Эску подальше – просто в отместку.

Но Марк осознавал, что в обиженных можно играть вечно, пока один из них не возьмется за ум и не сделает шаг навстречу другому. Он понял, что выбор зависит от него: потерять или обрести. И потянулся к Эске.

Тот наклонился, и их губы встретились спустя секунду.

Марк ожидал, что поцелуи Эски будут такими же, как он сам: резковатыми, властными. Но первый поцелуй получился намного нежнее. Они оценивали друг друга, осторожничали и старались распробовать.

Марк за плечо потянул Эску на себя, усаживая на колени. Тот прильнул, как теплая кошка, обнял за шею. Марк в ответ обхватил его, удивившись тому, как удобно руки смыкаются на поясе. Словно они двое были кусочками одного паззла.

– Совсем неплохо, да? – спросил Эска, будто сам не был уверен в этом. Задумчиво провел языком по губам, и Марк наклонился, чтобы поймать его, заверив:

– Очень хорошо.

Реальный Эска оказался гораздо лучше фантазий. Словно мечта вдруг обрела плоть и кровь, наполнилась красками, неповторимым запахом и голосом, приятной тяжестью живого тела. И сразу стала привлекательнее.

Марк наслаждался вседозволенностью, гладил его тело и касался там, где хотел. Эска делал то же самое в ответ, изучая любовника как открытую книгу. Марк только охнул, когда в шею болезненно вонзились зубы. И с утроенной силой набросился на губы Эски, мешая поцелуи с легкими укусами.

Тот отстранился так же неожиданно, как перешел к нежности. Уперся ладонью в грудь Марка напротив сердца, вызывающе облизнулся, но от дальнейших ласк уклонился.

– Не здесь. Где у тебя спальня?

Марк заподозрил, что все это было хитрым планом мести, но Эска, сориентировавшись, уже поднялся и направился в комнату. На ватных ногах, пьяный от поцелуев, Марк отправился за ним.

– Не самая удобная у тебя постель, – заметил любовник. – Нужно будет ее заменить на другую. С металлической решеткой.

– А разве у тебя дома нет секретной комнаты, набитой игрушками?

– Показуха, – отрезал Эска, роясь в его шкафу. Достал два галстука. – Предпочитаю подручные материалы. Веревки у тебя, конечно же, нет?

– Надо было предупредить. Я бы запасся.

– Я боялся, что если предупрежу, ты меня не пустишь, – серьезно ответил Эска. Посмотрел на галстуки в своих руках, потом с усилием поднял взгляд на Марка. – Прежде чем мы начнем, скажу: сейчас все будет по-другому. То есть почти то же самое, только с сексом. Но интимнее. Ты почувствуешь разницу.

Марк хотел прижать его к себе и сказать, что понимает. Но Эска поднял руку, прося помолчать.

– Но я должен предупредить сразу. Никакого исцеления любовью не произойдет. Я такой, какой есть, и ни ты, ни кто иной не заставит меня измениться. Если ты рассчитывал на другое – нам лучше разойтись сейчас. Потому что потом будет больно.

Марк взял его за руку и поцеловал ладонь.

– Ты меня переоцениваешь. Я не нежный и впечатлительный. Я чертов извращенец, которого твои откровения только радуют.

– Тогда раздевайся, чертов извращенец, – усмехнулся Эска.

– Подожди, – спохватился Марк. – А ты всегда будешь командовать?

– Я же доминант. Ты против?

– Мне нравится.

Разницу в отношениях Марк почувствовал сразу. Он и раньше раздевался перед Эской, но уже визиту к третьему и стыд, и возбуждение ушли. Это было ничем не больше, чем раздеться перед врачом.

Теперь же он чувствовал, что раздевается перед любовником. Эска смотрел на него внимательно, лаская взглядом. Дал знак сесть, и сам снял с Марка штаны вместе с бельем.

– Откуда это?

Осторожные пальцы пробежались по уродливому шраму на правом бедре. Марку сразу захотелось прикрыться.

– А, это… Подарок из Ирака. Шесть осколков, год реанимации.

– Так ты солдат? Вот почему у тебя такие хорошие военные статьи.

– Офицер. Ты читал мои старые материалы?

– Ты меня заинтересовал, хотелось знать больше.

Эска коснулся шрама губами. Любовника исполосованная кожа, похоже, не пугала и не внушала отвращения. И Марк успокоился. Теперь прикосновения Эски вызывали не смущение, а вполне понятную реакцию.

– Ты снова останешься одетым?

– Можешь меня раздеть.

Марк старался сделать это медленно и чувственно. Но все равно торопился, и Эска запутался в рукавах. Марк выудил его из одежды и расцеловал, взъерошенного. А под конец толкнул на постель навзничь и сдернул с него штаны. Эска только рассмеялся, помогая ему, и раскинулся на постели, позволяя себя рассмотреть.

Кожа у него была белая, почти светящаяся. Холодная на вид, но на ощупь восхитительно теплая, почти горячая. Худой живот пересекала тонкая ниточка шрама, россыпь мелких черточек раскинулась и на левом плече. А когда Марк развернул Эску спиной вверх, увидел и остальные следы: словно от хлыста. Тело любовника было книгой, по которой можно читать историю. Правда, Марк не знал, хочет ли ее узнать. Прошлое лучше перечеркнуть и оставить позади, чтобы не мешало настоящему. Поэтому он наклонился и аккуратно поцеловал каждый шрам.

– Ты был снизу раньше?

– С этого все начинают. Иначе не узнаешь, что нужно делать.

Эска под его удерживающими руками заерзал, пытаясь высвободиться, что у него получилось после недолгой борьбы. Марк в который раз поразился, сколько в этом человеке физической силы. Может, он сам и смог бы победить Эску, но не хотел.

Вместо этого он подчинился его жестам и перевернулся на живот. Эска завел его руки за спину и крепко связал галстуками.

– Если бы у тебя была нормальная кровать, – сказал он с укоризной, – было бы гораздо удобнее. А так придется потерпеть.

Он уложил подушки вдоль спинки кровати и усадил Марка.

– А обычный секс у нас будет? – поинтересовался тот. – Не то, чтобы я был против…

– Будет. Просто дай мне привыкнуть. У меня такого давно не было.

– Такого?

– Романтики. Отношений. Обычного, – он выделил слово голосом, – секса.

Эска провел языком по губам Марка и тут же уклонился от поцелуя.

– Нельзя. В другой раз я позволю тебе сделать, что захочешь. Но сегодня ты будешь выполнять мои приказы. И кончишь по приказу. Ты понял?

– Да, сэр.

Марк откинулся на подушки и постарался забыть о дискомфорте в связанных руках. Если бы они были зафиксированы над головой, и правда было бы легче. Он надеялся, что его мучения с лихвой окупятся.

Эска неторопливо исследовал его тело, оставляя метки-поцелуи. Один раз, забывшись, больно прикусил кожу около самого соска. Марк охнул, вздрогнув: представил, что было бы, сомкнись зубы на самом соске.