355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Kalipso Moon » 400 000 знаков с пробелами » Текст книги (страница 4)
400 000 знаков с пробелами
  • Текст добавлен: 3 мая 2022, 21:04

Текст книги "400 000 знаков с пробелами"


Автор книги: Kalipso Moon



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

–“Слаб и робок человек… Что-то там.. и всё тревожит..”, частично вспомнились мне строки Пушкина. Женщины суетились, сервируя стол, я пошел умываться. Вернувшись к ним, к накрытому столу, я почувствовал себя уютно и раскованно, как будто знал этих людей всю жизнь. “А вы белую тарелку выбрали, потому что она вам понравилась, или взяли первую попавшуюся?”, – спросила дизайнер. А я не знал ответа на этот вопрос и пожал плечами. “Ну а вот, если бы вы картину выбирали, чтобы в комнате повесить, вы бы что выбрали? Просто представьте, что можно выбрать любую, всё-всё, что захотите”. И я вспомнил детство. Я рассказал им про деревню, как мы с друзьями ходили в соседний поселок через лес, через малинник. И там пахло медведем. Мы были тогда маленькими и мечтали встретить медведя, но его не нашли. Потом мы переходили через ручей по сломанной доске и кто-то из нас наступил мимо и провалился по колено в воду, но это был не я. На краю поля мы нашли старый сноп сена, оставленный с прошлого года. Он был для нас как огромная гора, на которую мы карабкались, сваливались вниз и лезли снова. А сверху он оказался весь обосран птицами и в добавок ко всему, из него выпрыгнула черная змея. Дальше мы шли через небольшое поле с колосьями ржи и эти тонкие усики колосков, обламываясь, забивались в носки, царапали ноги. С тех пор всегда не доверяю фильмам, где влюбленные бегут по полю ржи и радостно улыбаются, потому что знаю, что это очень больно и они сейчас врут. В конце поля была поляна полевых цветов, видимо их сажали для пчел. И мы, с ободранными ногами, валялись в этих зеленых волнах, над нами возвышалась трава, склонялись васильки, ромашки и летал пух одуванчиков. Мы смотрели на небо глазами цветов. “И если бы я повесил картину, то наверное это были бы полевые цветы, но нарисованные так, что как будто посередине голубой круг неба в солнечный день, а вокруг трава и цветы, словно ты смотришь на них снизу, лежа в траве, и они нависают над тобой. И цветы самые простые, мелкие ромашки и васильки обязательно. Почему то всегда на полях растут эти мелкие ромашки, не знаю чем это можно объяснить”. Дизайнер вытащила из сумки глянцевый журнал и стала листать. На одной из картинок она остановилась, повернула журнал разворотом ко мне и спросила: “А небо, такого цвета? Или может быть такого?”. Там было несколько картинок с летним небом, на одной кораблик с рыбаками, на другой реклама духов; и я выбрал то небо, которое ближе всего совпадало с моими воспоминаниями. Мы все рассмеялись.

–“Коленкой, вот дам тебе просто таки коленкой, и вылетишь с моего участка!”, – изобразила суровым голосом Папанова учительница фразу из фильма “Берегись автомобиля”! Дизайнер тут же подключилась и попыталась изобразить Миронова: “Папа, мне уже надоел ваш солдафонский юмор! Ну что такое коленом, ну зачем?..” И дальше они стали по ролям изображать сценку из фильма. “А че ты задаешься, зять? Ты кто такой есть?!”.. “Это моя дача!”.. “Нет, пускай все слышат, это моя дача!” .. “Числится вашей,… но строиться на мои деньги!”.. “А ты докажи.. Ты вообще живешь на свете по доверенности! Машина на имя жены, дача на мое имя. Ничего у тебя нет! Ты голодранец! Ахаха ха ха ха ха ”. “Ну почему я должен так жить?.. Господи, за что? Почему я, человек с высшим образованием должен таиться, приспосабливаться, выкручиваться? Почему я не могу жить свободно, открыто? Ой, когда все это кончиться.. “ “Никогда! А что ты вообще имеешь в виду? Ты знаешь что я могу, просто таки напросто таки за это с тобой сделать?” “Я знаю, знаю”. “Аа, боиться.. Этот тип всегда должен помнить, кто я такой есть. А он рядовой, жулик. Все таки надо тебе дать коленом, надо!” Две зарумянившиеся женщины с искрящимися глазами посмотрели на меня улыбаясь. Я был сильно удивлен этим внезапным экспромтом.

–“Паралитик”, картина эпохи Просвещения, которую написал Жан Батист Грез, имеет второе название: “Плоды хорошего воспитания”, продолжила дизайнер. “И художник стремился создавать искусство, которое бы воспитывало людей и побуждало их к добродетели. Успех картины при ее появлении был очень велик. Это прекрасный пример “моральной живописи”. Если на пленэре, куда я еду, будет выбор что рисовать, я буду тоже заниматься моральной живописью. У него еще есть другая картина: “Балованное дитя” – “Плоды дурного воспитания”. И эта сценка из фильма “Берегись автомобиля” такой же пример двух совершенно разных уровней воспитания и отношения к жизни.

–“Значит я тоже “пример”, плод дурного воспитания..”, – тихо сказала преподавательница. Недавно в поезде с нами ехала одна девочка и я увидела в ней себя. И мне так захотелось, чтобы она знала, что все измениться, чтобы у нее была надежда и она дотерпела. Чтобы ее не съело одиночество и в самые трудные минуты, может быть она вспомнит меня и будет жить верой, что я ее жду. Конечно, когда она вырастет, я буду уже старой и не буду наверное работать в институте. Но она то этого не узнает. Главное, что к тому времени она обрастёт твердой кожей, копируя поведение обычных людей и ей станет легче. Я хочу, чтобы она выдержала, чтобы та маленькая я выдержала, и не пыталась уйти раньше этого времени.

“Доля ответственности за ее будущее лежит и на моих плечах. Это мое наследство и долг перед детьми. Я всегда была чужой своим родителям и сколько себя помню, всегда задавалась вопросом: “Почему я ничего не чувствую к ним?”. У меня есть еще брат, я старшая, а он младше меня на 1,5 года. Но у него нет таких проблем. А я даже не могу обнять мать и дотронуться до отца, и не чувствую потребности. Мои родители интеллигентные люди, оба имеют высшее образование, мать библиотекарь, в семье не пили. Я очень мало помню из детства. Иногда я пытаюсь воскресить в памяти теплые воспоминания. И ничего не помню из того, что было бы связано с ними, кроме одного. Однажды они забыли меня в садике и я осталась там на ночь со старенькой нянечкой. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Няня показала мне, где взять раскладушку, и я постелила себе постель и легла. Она сидела около моей кровати в полумраке и читала мне книжку. На следующий день я стала просить, чтобы меня снова оставили в садике, но больше такого не было.”

–“Твоя очередь рассказывать”, – переключилась учительница на дизайнера. “У меня тоже есть брат”, – сказала она, – “и я тоже старше на год, но не думаю, что от этого что-то зависит. Я с детства очень любила рисовать и шить, и мечтала связать с этим свою жизнь. В нашем городке была художественная школа, может быть и сейчас есть, и в один из годов меня повели туда попробовать поступить. Там был экзамен из 3 рисунков. Я не была готова к нему, я даже не знала, что примерно могут попросить нарисовать. Хотя мой отец художник и архитектор и он мог бы рассказать мне об этом заранее. Я сдала рисунки и оказалось, что получила по одному из них 3, и меня не взяли, сказав, чтобы я приходила на следующий год попробовать снова. Но на следующий год родители меня не взяли на экзамен, а повели моего брата. И он так же получил по одному из них 3, но отец, пользуясь своими связями, он ведь был архитектором, смог сделать так, чтобы брат поступил.

“Такая наивная я была тогда.. И все спрашивала у них: “Почему, почему его взяли, а меня нет, ведь у нас были одинаковые оценки?”. Но они мне не отвечали и лишь пожимали плечами. А сейчас я думаю, что они просто не хотели, чтобы я составляла брату конкуренцию на поступление, поэтому так сделали. Потом у меня наступил 9 класс и мне сказали, чтобы я уходила из школы в строительный колледж, чтобы не тратила еще 2 года и сразу училась профессии, чтоб побыстрее могла начать работать. Я говорила, что я не хочу быть строителем, я хочу рисовать и шить, но все равно пошла. Проучившись 3 года в колледже, мы переехали в родной город отца и после перевода оказалось, что там вообще нет такой специальности. И я перевелась на еще более худшую, чуть ли не работник по замешиванию бетона. Я ушла сама и потеряв 3 года, сдала документы в швейное училище. Я закончила его на отлично, с 2 красными дипломами и это давало мне право идти в университет без экзамена. Я хотела пойти на дизайнера. Но отец сказал, что я должна пойти работать на швейную фабрику. И я отнесла документы на работу. “

–“Сидеть и плакать – это все что мне хотелось. Но в тот день я встретила свою учительницу из училища, Раилю Галимбаевну, и она спросила, в какой институт я в итоге решила пойти? Я ответила, что родители хотят, чтобы я шла работать. Она очень сильно разволновалась, сказала: “Да ты что, так нельзя!” Взяла меня за руку, отвела на швейную фабрику и потребовала забрать документы, потом отвела в институт легкой промышленности, показала кому-то мои рисунки и эскизы, мне назначили экзамен и я его блестяще сдала. Моя фамилия появилась в списке поступивших. Мой отец был в ярости, что я не пошла работать. Есть такая поговорка: “в семье не без урода”, так вот в моей семье урод – это я. А для сравнения, на следующий год мой брат закончил 11 классов и родители сказали, что ему обязательно нужно поступать в архитектурный институт. Отец напряг все свои связи, ведь он когда-то сам его закончил и у него осталось много друзей. Я помню как он все время кому-то звонил по телефону, договаривался о поступлении. И брат поступил. Потом он чуть не бросил учебу и отец снова бегал по друзьям, переводил его на другие специальности. В итоге он все таки получил профессию. Только не подумайте, что я завидую ему. Ни в коем случае. Это не мое дело. Я лишь хочу сказать, что мой путь к дизайну был очень труден и я до сих пор иду. Просто это очень трудно. И я потеряла очень много времени впустую. Иногда мне хочется сказать родителям: “Умоляю, я не прошу вас мне помогать ни деньгами, ни делами, пожалуйста, просто не мешайте мне.”

–“И просто как сериал, когда слушаешь чужие истории, а когда рассказываешь свои – сложно”, – сказала учительница. “Но мои сериалы все про антигероя, про меня. В этом году я отказалась от родителей. Да, я прямо так им и сказала – с этого дня я считаю себя сиротой. Дома я искала в интернете, можно ли отказаться от них официально, оказалось можно до 18 лет, а взрослому нельзя. Все их сообщения в ватсапе я скипаю в бок и не читаю. Там и так видно начало: поздравляют с чем нибудь, как будто ничего не случилось.. И самое ужасное, что я не чувствую себя от этого плохо, наоборот..” И она добавила почти шепотом, как ужасную тайну: “Я чувствую себя очень хорошо… Я нарушаю заповедь “любить и почитать своих родителей”… Еще я не чувствую угрызений совести.. И если бы меня спросили, что бы я хотела изменить в своей жизни, если бы мне дали шанс вернуться в прошлое, то я бы ответила бы, что хочу отказаться от них пораньше, а не в 40 лет”.

–“Скулить о прошлом – не самая лучшая идея. Но оголяя свою душу перед вами, случайными людьми, я могу проговорить свои детские сомнения и страхи, чтобы лучше их понять. И понять, что они до сих пор имеют для меня огромное значение и объясняют все последующие поступки в моей жизни, которые я совершаю с одной только мыслью – не почувствовать снова такую же боль, как в детстве; чтобы не жить еще и с ней последующие годы. Мне становится понятно, что многие взрослые до сих пор живут с детскими огорчениями и через их призму смотрят на окружающий мир. Их нужно согревать так же, как и детей. Я хочу, чтобы моя откровенность и открытость помогла другим вспомнить и пережить горькие события детства. Я хочу своей искренностью разбудить их воспоминания, вытащить, и обнять этого ребенка, которым станет взрослый в этот момент, чтобы он пережил это сейчас вместе со мной.”

“На грани смертельной боли у меня лежат два воспоминания”, – продолжила учительница. “Будучи нелюбимым ребенком, я смогла скопить в душе огромное количество нерастраченной любви. И однажды летом на даче я нашла серого полосатого котенка. Даже не то, чтобы нашла. Я обнаружила место, где родились дикие котята и каждый день ходила на охоту за ними. И мне удалось одного подманить. И я носила его за пазухой и ухаживала за ним. Я стала его мамой. Через неделю он сам стал бегать за мной. Этот серый комок бежал за мной даже по лесной тропинке, когда мы пошли на озеро. А когда я залезла купаться, он поплыл за мной истошно мяукая. Он очень боялся плыть, но делал это, чтобы найти меня. Я его подхватила, вытерла полотенцем. Он был моим. Все оставшееся лето я уговаривала родителей забрать его с собой и они соглашались. И наступил день отъезда. И в самый последний момент, когда мы уже были готовы идти на станцию, они сказали, что его взять нельзя. Они объяснили, что тут ему будет лучше, тут он будет на воле. И я согласилась, потому что хотела, чтобы ему было хорошо. И мы ушли тихонечко, чтобы он не видел. Мы уже стояли на перроне, вдалеке гудел поезд и вдруг деревенские собаки сбилась в кучу и лаяли на кого то. И я увидела, что в центре сидел прижав уши мой серый комок счастья и мяукал. Скорее всего он искал меня возле дома, и не найдя, побежал искать. В этот момент подъехал поезд. А я побежала в эту стаю спасти его, но меня схватили родители и засунули в вагон. И я стояла у окна и смотрела, как он там один, такой маленький, все звал и звал меня, а собаки прыгали на него. Я билась в истерике. Я знаю, наверное его растерзали, а я ничего не сделала”, – учительница заплакала. Мы молчали.

–“Месте.. на месте родителей, я бы отогнала собак”, сквозь всхлипывания продолжила она. “Я бы не села на поезд, если бы у моего ребенка такое произошло. Мы бы взяли котенка с собой, и нашли ему другой дом, если бы трудно было его содержать.. Я бы это так не оставила. А мне сказали, что ничего не случилось и он убежал домой. Все дни я лежала и плакала. Потом бабушка купила мне игрушку – длинноногого лиса. С большой головой и полосатыми руками и ногами, этот лисенок в шортах стал моим утешением, моей заменой котенку, моим Лисиком. Столько моих слез впитала его желтая мордашка, столько выслушал он обид. Но однажды эта игрушка понравилась моему брату. Сначала мы с ним дрались за Лисика. Потом мы дрались, брат плакал и меня били и наказывали за то, что я не даю Лисика. Потом мне сшили куклу с такими же телом, как у него и с мохнатой головой, но мне был нужен только он. “Но ты же уже большая”, сказали мне, и забрали его навсегда.

“Вот так у меня всё начиналось и живо до сих пор. Однажды я в задумчивости сказала своей тете, сестре отца, что не понимаю, почему ничего не чувствую к родителям, почему не могу обнять. И она сказала: “Так конечно, они же тебя маленькую тут бабушке оставили, а сами уехали с маленьким братом. А потом тебя забрали только через год. Я помню, как вы приходили тогда к нам: бабушка и ты на тонких ножках, тапочки на ногах были у тебя огромные, резинками к ногам привязанные, чтоб не слетали. А отец на матери вообще жениться не хотел. И вот пришла твоя мать к нам тогда и говорит: или мне аборт придется делать, или уехать в другой город от стыда. И мать заставила отца жениться. Все планы ты ему испортила”. И я стала вспоминать раннее детство. Я действительно помнила только дом бабушки. Но я всегда думала, что это потому, что мы к ней приезжали каждое лето и это воспоминания той поры. Но чем больше я вспоминала, тем больше убеждалась, что я росла как никому ненужный зверек.

“Так, постепенно, я вспомнила, как прошло мое самое раннее детство в узкой комнате бабушки. Слева и справа от окна там стояли две кровати, был сервант с вишневыми компотами в трехлитровых банках. В его выдвижных ящиках лежали дедушкины медали, дед был танкистом. Помню шкаф с одеждой. Для меня, ребенка, в этой комнате не было ничего: ни бумаги с карандашами, ни стакана с водой, ни игрушек, ничего. Только железный горшок. Я была как животное в клетке. Каждое утро меня сажали на этот горшок и уходили, предупреждая, что нельзя вставать, пока не покакаешь. А я не хотела. Наверное потому что мало пила. И я сидела на нем часами. Иногда у меня начинала болеть спина и я кричала: “Ба-бу-ля! Ба-бу-ля!”.. Я хотела спросить, можно ли мне встать с горшка. Тогда в дверь просовывалась голова дяди Валеры, который там жил в комнате напротив. У его семьи только что родился ребенок, с разницей со мной примерно в 1,5 года, другая внучка. И он сквозь зубы шипел на меня: “Не ори.. и не смей открывать эту дверь.. если я увижу, что ты вышла… и он многозначительно замолкал. Я боялась его безумно и не смела выходить из комнаты. Сейчас, во взрослом возрасте, я понимаю всю эту ситуацию. У бабушки было 2 дочери, которые обе родили и вышли замуж. Одна родила двоих, другая пока одну. И чтобы облегчить жизнь одной из них, она предложила ей меня оставить, а самой ехать за мужем в другой город. Но я не понимаю ситуацию в том плане, что там же жила семья с ребенком, мать которого закончила педагогический университет. И не смотря на свою профессию, и то, что там жил и мой дедушка и бабушка, они все спокойно относились к тому, что с ними в одной квартире живет другой затравленный двухлетний ребенок, как животное, запертое и испуганное, без любви и тепла, просто закрытое. Моим развлечением было сидеть на кровати и в пол оборота смотреть в окно. И за тот год, что я там прожила и просидела у окна, мой позвоночник успел сформировался закрученным в спираль, S-образный сколиоз. И сколько бы я ни ходила потом на лечебную физкультуру, не смогла это исправить. Потому что горбуна, выросшего в бочке, нельзя вытянуть обратно. Если бы позвоночник искривился потом, но выросший ровным, наверное его можно было бы как то исправить.. Но мой так вырос.. и с разными по высоте плечами, с защипом в правый бок… вот какой я стала. Однажды я сидела на горшке и очень сильно старалась сделать так, как они просят, и у меня выпала кишка. Меня стали водить по врачам и проверять, почему я не какаю, руки и ноги на сгибах, как и все лицо, стали чесаться, я их раздирала до крови, до сукровицы. Меня водили еще усиленнее по врачам: я глотала резиновую кишку и из меня откачивали в майонезные баночки желудочный сок. Со временем я начала издавать неконтролируемые нервные звуки мычания и шевелить губами так, словно нюхаю нос. Я плод дурного воспитания в некотором роде.. В комнате, где я жила, не было зеркала и я не видела себя. Я была просто я, существо, которому ничего нельзя, больное, раздражающее всех. И только по вечерам, когда с кухни приходила бабушка и расчесывала мне волосы, я успокаивалась. Я любила только ее, как любил бы любой зверь руку, которая его кормит.

–“Чёй-то вы тут делаете?”, – спросил шутливо Clay, заходя в наше купе и присаживаясь к столу.

–“У меня исповедь, немножко осталось”, – пошутила учительница и продолжила. “Так я жила неопределенное время, возможно год или меньше. Бабушка мне заплетала косички с бантиками и мне нравилось крутить головой, чтобы они хлопали меня по щекам. А потом приехала мама, чтобы забрать меня в другой город. Она сразу повела меня в парикмахерскую, которая была на первом этаже нашего дома. Я говорила, что не хочу стричься, умоляла ее. И там в очереди сидела женщина с длинными белыми волосами. Ее волосы вились крупными кудрями, как у Мальвины, спадали на плечи. И мама сказала, что мне сделают такую же прическу. И женщина утвердительно кивнула, что так оно и будет. Я согласилась постричься, меня посадили спиной к зеркалу, а когда повернули, из зеркала на меня смотрел некрасивый незнакомый мальчик. Я соскочила со стула и в слезах побежала жаловаться бабушке. Как же я плакала в ее фартук… Но она сумела сформировать из ленты красивый пышный бант и приколола мне его на голову заколкой. Так что анекдот: “ -Девочка, девочка, а как у тебя бантик держится? .. – Как прибили, так и держится.”, – это про меня”.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю