Текст книги "Моя Игра (СИ)"

Автор книги: Калейдоскоп Событий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Мистер Поттер, вы, как я полагаю, в курсе, что вас искал директор Дамблдор, так как вы не ответили на письмо. – Он не спрашивал, утверждал. Я кивнул. – Так почему же вы не отослали письмо?

– Чем? Совой? – я усмехнулся. – Я вроде как жил у родствеников-магглов, или вам кажется, что «застрять в Средневековье» – это нормальное состояние и в мире Магглов? Да и на каких основаниях я должен был писать ответ? Письма-то возвращались обратно. Не думали же вы все, и ваш Альбус Дамблдор в частности, что люди, что всеми фибрами Души ненавидели Магию, так просто поведают мне обо всём? А письма легко можно сжечь в камине или выбросить. Или не читать вообще. К детям, живущим в Маггловском Мире, присылают кого-то из профессоров с письмом. Так что, раз он забыл о такой вот милой особенности, показывать незнающим о Магии детям Мир Магии, то почему я должен помнить об ответе на каких-то три… кажется… тысячи писем. Да и к тому же, как я могу судить, ответ на письмо не обязателен, если ребёнок всё-таки приезжает в Хогвартс, не отвеченное письмо служит лишь доказательством, если ребёнок не попадает в школу. Раз сами не проведали, я звать не обязан. Следовательно, и отвечать на письмо тоже. Да и кто такой мне Альбус Дамблдор, что я должен отчитываться перед ним, где я и что я?

Честно говоря, я начал закипать. Ну, я конечно не ожидал беседы за чашечкой чая, где я рассказываю свою историю с самого начала, а потом он утешает меня. Нет, конечно. Абсолютно точно нет. Но не спрашивать же меня, почему я на приказы Дамблдора ответить ему, смешанные с Зельем – интересно, Снейп его варил? – Принуждения, не говорил: «Да, капитан!» и не шёл в припрыжку писать ответное письмо. Да ещё и тело это. Слишком я становлюсь сентиментален. Да и злость на Дамблдора брала своё.

– Он ваш магический опекун! – говорит Снейп.

Да что вы? Он. Мой. Магический. Опекун. То-то я смотрю он меня и в той, и в этой жизни проведал. А в той ещё и убил. Ну-ну.

– Нет, – спокойно говорю я. – Он не может быть моим опекуном по нескольким простым причинам. Во-первых, его бы не одобрила Магия. Во-вторых, по завещанию моей матери, если бы мой Крёстный, то есть Сириус Блэк, не мог бы воспитывать меня, эти бы обязанности должна была бы взять моя Крёстная, кстати, её как раз-таки Магия одобрила. В-третьих, я не мог жить у магглов, согласно завещанию отца, и тем более у своей тёти, согласно уточнению в завещании моей мамы. В-четвёртых, Покровительница моего Рода не позволила бы этому случится. Ах, да, забыл. В-пятых, но не по значению, я даже процитирую Закон Магического Мира, касаемо Опекунства и Наставничества, с вставками из Устава Рода, «Магическим Опекуном совершеннолетнего или же несовершеннолетнего мага не может стать человек, что однажды покушался на здоровье или жизнь возможного подопечного, каковыми не были бы его мотивы и желания, какими бы благими целями он не руководствовался», и от Устава Рода: «Магическим Опекуном не можно являться тому, кто отправлял члена Рода нашего за Грань, в Чертоги Госпожи нашей, ибо, если она подарила нам Шанс, никто не смеет отобрать его, ведь она ярким оком бдит за Наследниками своими, что поддерживают Равновесие Подлунного Мира. Один раз побывавший за Гранью рвёт все связи его отягощающие». Ибо не фиг, очень бойким старичкам заставлять зеленоглазых юношей всю его очень короткую жизнь бороться с одним змеемордым злодеем, а потом внезапно «чудесным способом воскресать из мёртвых», чтобы потом, потрясая колокольчиками в бороде, три года гоняться за этим самым Героем, под лозунгом: «Не дам разродиться семени Зла в юной и неопытной Душе», а если цитировать: мол, прости, но «я не могу позволить тебе стать новым Тёмным Лордом, Гарри», затем выкрасть его лучшую подругу и, когда он спасёт её, убить его Авадой. – Я устрашающе-мило улыбнулся, показывая клыки и позволяя изумрудам моих глаз вспыхнуть колдовским огнём, не став их скрывать, что неосознанно заставило мужчину, стоящего напротив меня, отойти на несколько шагов назад. – Если захотите поговорить нормально, зовите. Если нет, то я не планирую и в эту свою Жизнь играть под дудку старого кукловода с манией величия и комплексом Вершителя Судеб. – Я тут же скрыл все свои «особенности». – До завтра, профессор.

Сказав это, я тут же вышел из Гостиной, направляясь в свою комнату, насколько я могу судить, Драко явно занял мне кровать, чтобы я жил с ним в одной комнате. Он очень рад, что подружился с самим «Избранным». Это, конечно, мило, и я бы предпочёл его общество, нежели таких соседей, как Кребб или Гойл, но иногда блондинчик переходит все границы и становится хуже, чем тот же Колин с его камерой. Я зашёл в комнату и – кто бы мог подумать, я оказался прав – переодевшись, лёг в кровать, стоящую ближе всего к кровати Малфоя. С противоположной стороны от нас спал мулат, видимо, Блейз Забини, один из окружения Малфоя, когда тот в моей Прошлой Жизни понял, что на фоне двух гориллоподобных придурков выглядит несолидно. Я закрыл глаза и спокойно заснул. Меня не тревожило то, что Снейп может рассказать всё Дамблдору. Насколько знаю, он не сделает этого. Или хотя бы, прежде, сам раскроет мою загадку. Но, думаю, после того, как он узнает правду, это будет бессмысленно.

***

– Мистер Поттер, задержитесь, – говорит Снейп после урока Зельеварения.

– Да, сэр, – киваю я, медленно собирая свои вещи.

Студенты быстрым шагом выходят из класса, я же медленно складываю свои вещи в свою школьную сумку, лишь на секунду улыбнулся самыми уголками губ Драко, что выходил самым последним и обеспокоенно посмотрел на меня, прежде, чем выйти из класса. Когда за последним учеником закрылась дверь, я перевёл взгляд на ещё более задумчивого, чем вчера, профессора. Да, вчера всё получилось не совсем так, как я рассчитывал. Но что же будет сейчас?

Он заметил мой взгляд и чему-то улыбнулся. Я опешил. Даже не из-за того, что Снейп улыбается. А тому, что ситуация никак не способствует улыбкам. Честно, чему тут улыбаться?

– Мистер Поттер, боюсь, мне придётся всё вам объяснить. Вчера, когда по собственной неосторожности я вас обидел, мне была лишь интересна ваша реакция. Знаете, по реакции человека можно судить о его характере. Но провоцируя вас, я никак не ожидал от вас таких исповедей.

– Так это была проверка, сэр? Вы проверяли… насколько я подхожу Слизерину? – декан Слизерина кивнул, даже не думая скрывать усмешку. – Ну и как? Прошёл?

– А вы как думаете? – он вопросительно приподнял бровь.

Похоже, вся ситуация его забавляет. Да, много я потерял на Гриффиндоре, я тут только один день в Слизерине и вижу такие невозможные вещи, как веселящийся Снейп.

– Я думаю, что… Слизерин – это факультет хитрецов, что могут доверять лишь самому себе, своей семье и действительно близким людям. Я подхожу по всем параметрам, не зря же меня Шляпа дважды в Слизерин хотела отправить, в этот раз я просто с ней согласился. Я ведь не шутил вчера, а говорил правду, впрочем, мне кажется, что из-за моих… особенностей, вы поняли, что всё это – правда. И знаете, почему я говорю её вам? По той простой причине, что я вам доверяю. Вы не раз спасали меня тогда, в той моей Жизни, хотя и ворчали, что я «маленький слабоумный самоуверенный эгоист, который не видит дальше собственной славы», так что моё доверие вы полностью заслужили.

– Это… довольно странно.

– Не странней всего, что со мной происходит. Гермиона даже как-то пошутила по этому поводу. «Фамилию Поттер можно прировнять жизненной догме».

– И что же с вами происходило?

– Ничего особенного. Про мою встречу с Волдемортом, – Северус незаметно, хотя я увидел, поморщился – вы знаете, так что рассказывать не буду, это сходно с Прошлой моей Жизнью. А так… спасение Философского Камня – на первом; убил Василиска – на втором; спас крёстного и раскрыл, пока только для себя, предателя Петтигрю – на третьем, и это ещё не считая многоразовых столкновений с Дементорами и обучению Патронусу, который у меня в конце года получился невероятно мощным, а также небольшое, всего в несколько часов, путешествие с Маховиком Времени, который Гермионе дала Макгонагалл; участие четвёртым участником в Турнире Трёх волшебников, хотя там и стояли ограничения на несовершеннолетних, встреча на первом этапе с драконом, на втором этапе, что проходил в феврале, час в Чёрном озере с русалоидами и в довершение чудовищный лабиринт на третьем туре, где и воскрешается с помощью моей крови Волдеморт, предварительно приказав Петтигрю убить Седрика Диггори, потом наша с ним дуэль, и это всё на четвёртом; затем общественное мнение о том, что я рехнулся и убил Седрика на пятом, нападение на меня и моего кузена-маггла Дементорами, после которого меня вызвали на суд за применение при нём заклинания призыва Патронуса, который мне всё-таки удалось выиграть, наша ментальная связь с Волдемортом, мои кошмары-видения его глазами, с помощью которых, показав мне будто бы пытает моего крёстного, заманил меня в Отдел Тайн, небольшая битва с Пожирателями, где шарик с Пророчеством всё-таки разбивается, Беллатрисса убивает Сириуса и он, уже мёртвый, в довершение падает в Арку Смерти – это на пятом; потом я с Дамблдором прыгал повсюду в поисках крестражей Волдеморта, вы «убиваете» Дамблдора по его просьбе, чтобы утвердится в стане врага и помочь Драко Малфою, кстати, ваши пометки в книге по зельям Принца-Полукровки гениальны, клянусь, в этой Жизни не использовать против Драко Сектусемпру, так, я сбился… ах, да, «похороны» Дамблдора – на шестом; и на седьмом я, Гермиона и Шестой Уизли ищейками ищем оставшиеся крестражи Волдеморта, я узнаю о том, что во мне крестраж, не тянитесь за палочкой, я её уже вытащил, потом Финальная Битва за Хогвартс, во время которой я ещё собственноручно подставился под Аваду Волдеморта, чтобы крестраж во мне уничтожился, после которой я выжил, до сих пор не понимаю, почему на Призрачном Вокзале я встретил Дамблдора, если он оказался жив, потом моя победа над Волдемортом и «воскрешение» Дамблдора, где он возжелал убить меня – на седьмом; оставшиеся три года моей Прошлой Жизни я провёл на Гримо 12, исследуя библиотеку, пока он не захватил Гермиону и я не пошёл её спасать, потом Авада Дамблдора, встреча с Покровительницей моего Рода и новая Жизнь.

– У вас была очень насыщенная… Жизнь. – кивнул Снейп.

– Знаете, вы отреагировали как-то… адекватней что ли? Крёстная так вообще, ещё не услышав рассказа, чуть в обморок не упала, только увидев Даркнеса.

– Даркнеса?

– Сумрачный Волк.

– У вас живёт Сумрачный Волк? – он удивлённо приподнял бровь.

– Он мой Фамильяр.

– Фамильяр – Предвестник Смерти.

– А что ещё можно ожидать от подарка Серой Госпожи?

– Простите?

– Вы не ослышались.

– В чём подвох?

– Я не её Жнец, не тянитесь за палочкой. У меня такое чувство, что у вас просто на меня-младенца рука не поднялась, и вы решили сейчас убрать эту недальновидную ошибку. Я её Господин, так как являюсь Владельцем всех Трёх Даров Смерти, следовательно, Повелителем Смерти. Она является моей Госпожой, так как я Перевелл, подданный её. Она является моей Покровительницей, так как она Покровительница Рода моего. И я её Наследник, сам не знаю, как, но когда для меня существовало что-то невозможное?

– Невероятно!

– У меня такое ощущение что вы выпили Успокоительное Зелье или Умиротворяющий Бальзам. Было очень странно, что вы так, относительно, спокойно вели урок, учитывая, что с нами был Гриффиндор. А ваша реакция на столь шокирующие вещи невероятно мягка. Пахнет мятой – значит, Бальзам.

– Вы разбираетесь в Зельеварении? – профессор заинтересованно приподнял бровь, видимо его возможность этого очень удивила.

– Не совсем. Скорее, я понимаю некоторые принципы этой магической науки. У меня нет как такового таланта к Зельеварению, не говоря уж о таковом Родовом Даре. Так что, боюсь вас разочаровать, Зельевар во мне если и был, то умер в мои первые одиннадцать. Просто сказываются некие познания из Прошлой Жизни и чтение книг в этой.

Он понимающе улыбнулся, а я усилием воли не вошёл в ступор, ибо улыбающийся Снейп для меня сродни какой-то несбыточной легенде. Хотя в каждой легенде есть доля правды, мой случай тому подтверждение.

В общем и целом, пообщавшись ещё немного, мы расстались довольные и нашей довольно-таки необычной и содержательной беседой, и друг другом.

Комментарий к Глава 23. Злой и Страшный Декан Слизерина

Группа посвящается моим Фанфикам – https://vk.com/club89977622

Это, наверное, последнее издыхание моего вдохновения, ибо после оно меня покинула. Неважная в общем-то глава, но… Достата из закромков черновика.

…

Отбечено.

========== Глава 24. НЕ-самое гениальное “ограбление” века ==========

POV Гарольд Певерелл-Поттер

Драко отловил меня сразу после того, как я вышел от Снейпа. Только я закрываю дверь, как вижу его, прислонившегося к каменной кладке в метрах трёх от двери. Он задумчиво рассматривает такой же каменный потолок, поэтому и не замечает, как я подошёл.

– Не стать тебе шпионом, не стать. – хмыкаю я около него, отчего мальчик аж подскакивает на месте, а затем, резко оборачиваясь в сторону звука, злобно щурится так, что, если бы можно было бы убивать взглядом, меня бы отнесли в Лазарет. Почему не в Запретный Лес, чтоб по-тихому, или не пафосно в то же Кладбище на Годриковой впадине? Не думаю, чтобы какой-то взгляд смог меня убить. Даже будь то сам Ужас Слизерина – Василиск. Не то, что бы я страдал излишней самоуверенностью, но и неуверенностью в собственных силах тоже. А вот на любого другого такой смертоносный взгляд бы подействовал действенней, нежели ударная доза снотворного для страдающего сердечной недостаточностью или же смертельной дозы Белой Смерти, в простонародье – просто соль. Но на счастье всех и так глубоко несчастных студентов в этой не самой безопасной школе, блондинчик – не Василиск. А вот на Хорька похож. Но кто сказал, что Хорёк – это плохо? Слова шестого рыжика не считаются. – Долго ты меня караулил?

– Пятнадцать минут, Поттер. – хмыкает он, вновь переводя взгляд на потолок. Да что ж он там такое интересное увидел, а? Вроде не зеркальный, отображающий погоду на улице, потолок, как в Большом Зале. Так что же его так заинтересовало? Сам смотрю туда же. Ничего особенного. Камень, как камень. Точно такой же, как и везде в этом замке. – Я уж думал, Крёстный на ингредиенты тебя пустил.

– С чего бы вдруг? – я вопросительно поднял бровь, но, кажется, мой друг этого не заметил вовсе. –Хэй, ты меня вообще слышишь?

– Я думаю, как бы тебе помягче сообщить про… – он замешкался.

– Про то, что мой отец с его друзьями страдали идиотизмом в школе, направленным сугубо в разрушение всего окружающего и во вред одного небезызвестного нам обоим человека, который уж очень любит Зельеварение? – усмехнувшись, подсказал ему я. Хотя усмешка моя была отнюдь не весёлой. Я не могу гордится такими поступками моего отца. Но и не могу отрекаться от этого. От него самого. Ведь в каждом человеке много хорошего и плохого. Светлого и тёмного. Позитивного и негативного. Все мы, как сказал какой-то русский алхимик семнадцатого века, серые. Ага, в полосочку, клеточку и кружочек. А если серьёзно, то он прав. Нет абсолютно белого или чёрного человека. Это определяется не определённым поступком, а суммой всех их. Да, мой отец вёл себя не очень красиво по отношению к Снейпу, и это мягко говоря. Но тем не менее, он защищал меня и маму. Выборочное благородство, как не печально. Но такова природа людей. И почти все люди строго следуют этим… параметрам. Зато я точно могу сказать, что моя мама была исключительной. Не самой красивой, не самой умной и далее-далее самой. Каждый ребёнок считает своих родителей лучшими. Но если мыслить объективно, каждый человек отличается от другого. Чем-то, но всё же. Я не могу точно сказать, что моя мама – полностью белая и пушистая. Откуда я могу знать, не мучала ли её зависть при виде писем от сестёр и братьев её подруг, в то время, как с Тётей Петуньей она была в ссоре, не злилась ли она на несправедливость учителей, не мечтала ли отомстить тем же Мародёрам за их глупые шуточки, не ненавидела ли те или иные личности. Но она была доброй. Она была невозможной. Исключительной. Гриффиндоркой, подружившейся со Слизеринцами. Самой умной девушкой своего поколения, почти какой станет Гермиона через несколько лет. Самой… Просто самой. Для меня. Она пожертвовала своей Жизнью в попытках спасти меня. А это очень дорого стоит. Это бесценно. – Не переживай, я в курсе. Ты же не думаешь, что я тогда так и не узнал этого? Пойдём, стоит сходить на Обед. – я медленно пошёл в сторону Большого Зала, Драко шёл рядом. – Заскочим потом в Библиотеку?

На мой вопрос он только кивнул. Остаток дороги мы прошли в тишине.

Обед проходил, в общем-то, как обычно. Дети галдели и ели, учителя наблюдали за этой процессией, сами переговариваясь с друг другом и так же трапезничая.

За столом моего теперь уже факультета было относительно тихо, особенно, если сравнивать с атмосферой, царившей за столами других факультетов. Гриффиндор почти оглушительно шумел, но я предпочитал даже не смотреть в ту сторону, помня, как портит аппетит вид жующего всё подряд и говорящего с набитым ртом Рональда. Мне даже жаль детишек, сидящих наиболее близко к нему. За столом Когтеврана всё более цивильно. Разговоры немногим тише, и, если не брать в расчёт мой улучшенный слух, я бы навряд ли услышал хоть слово. Правда, от парочки четверокурсников, обсуждающих новое для них заклинание, до нас долетали достаточно слышимые обрывки их фраз, хоть говорили они и не очень громко. Пуффендуйцы общались друг с другом, изредка раздавались просьбы передать нужное кому-то блюдо или специи. За нашим же столом говорили тихо, практически шёпотом, на абсолютно отвлечённые темы.

Скрытные? Возможно. Но и вы бы не остались открытыми и наивными солнышками с улыбкой до ушей при таком-то отношении. Я никого не осуждаю… Хотя, да, осуждаю. Порой мне стыдно за мой старый факультет. Гриффиндор… Вместо гордого и благородного Льва, дикий и агрессивный Шакал.

А ведь я был таким же… Вспомнить хотя бы наши склоки с Драко. Согласен, он тоже не белый и пушистый, но всё же это было весьма глупое поведение с моей стороны. Но людям свойственно меняться. И лучше уж поздно, чем никогда, не правда ли? К тому же, у меня появился шанс всё переиграть.

END POV

Через специально предусмотренные окна в Большой Зал влетели почтовые совы, неся в своих лапах посылки, письма, газеты, которые предназначались присутствующим тут магам.

Дети в основном получали лишь весточки из дома, газеты предпочитали читать лишь профессора, но были и некоторые индивидуумы, которые выписывали «Ежедневный Пророк» из любопытства, зачастую, лишь мельком просматривая новый выпуск или рассматривали определённые статьи, на интересующие их темы. В этот раз всё было иначе. Необычное воодушевление и эмоциональное возбуждение, вызванное одной из статей «Ежедневного Пророка», переполошило студентов методом бумеранга. Старшие, уже прочитавшие «новость века», спешили поспорить, порассуждать и просто поделиться новостью с соседями, говоря при этом так, что их слышали не только те, кому их слова предназначались. А забытые напрочь газеты передавались из рук в руки от семикурсников к более младшим студентам.

За столом Слизерина было почти так же, за исключением того, что дети вели себя более тихо. Газеты аккуратно передавались, личности читающих сменялись, пока не дошли до студентов первого курса факультета Слизерин. Одна из этих газет и попала в руки новым друзьям Гарольда.

– Поверить не могу… – пробормотал сероглазый блондин, смотря на статью. – Вот тебе и самое безопасное и защищённое, помимо Хогвартса, место во всей Англии.

Гаральд, посмотревший на то, что вызвало такую реакцию у его друга, подавил желание истерично расхохотаться.

И здесь этот Философский Камень!

Вот только придётся Дамблдору сжевать свою бороду – в планы юного Повелителя Смерти не входят всякие там квесты на выращивания из него самого Героя.

Юноша в теле ребёнка попытался включить логику и хорошенько поразмыслить над этой ситуацией. Конечно, большинство детских порывов, вызванных тем, что у него детство в одном месте заиграло, ему удавалось подавить, но порой было сложновато вот так вот сразу переключится с «очаровательного ребёнка-Гарри» на «Эй, Гарольд, тебе же больше, чем одиннадцать, в конце-то концов!». Вероятно, это происходит по причине, что он проживал всю свою жизнь, почти с самого её начала, разве что собственные роды не видел. (И не приведи Мерлин видеть такое!) Случись подобное, он, пожалуй, наверняка бы поехал рассудком. Ну, не суть важно. А важно то, что ни детское тело, ни бормотание младшего Малфоя долгим и рассудительным мыслям не располагали. И если первое ещё можно как-то перебороть, заставив себя включить мозг, а не идти на поводу у шила в задн… ну, вы поняли, то вот невнятные слова Дракоши весьма и весьма раздражали. Но, как Гарри напомнил себе, он вроде как бы взрослый, и, следовательно, вести должен себя так же, в приделах конспирации, конечно. А значит, наорать на блондина нельзя. А что можно, так это придумать что-нибудь, что успокоит это ходящее чудо, ну или отчебучить что-нибудь, чтобы отвлечь его от ограбления Гринготтса, на крайняк. Но последним вариантом можно привлечь ненужное внимание к своей несомненно скромной персоне со стороны одного любителя лимонных долек, так что…

«Стоп, а как можно «ограбить» совершенно пустое помещение?» – вопрос, возникший внезапно, заставил Гарольда замереть.

Кажется, он придумал, как упокоить… то есть успокоить блондина.

– А мне кажется, что ничего подобного не случилось и случиться не могло. – сказал Певерелл Малфою нарочито громким шёпотом, чтобы сидящие неподалёку от них студенты тоже слышали сказанное им. – Тут же чёрным по белому написано: «пытались ограбить сейф №713, но, к счастью, незадолго до этого всё содержимое сейфа было изъято его законным владельцем.». Каким, по-твоему, образом, можно украсть пустоту? Это раз. Далее, защищённость этого банка – это факт. – тут Гарри покривил Душой, вспомнив выходку с Драконом и банком. – Если кто-либо кроме гоблина попытается пройти в хранилище, то его засосет туда и он останется там заложником. А проверяют они их – раз в десять лет. – в этом Гарри не был полностью уверен, но так ему в его самый-самый первый поход в Гринготтс с Хагридом сказал гоблин, сопровождающий их. Да и Гоблины славились своей кровожадностью и нелюбовью к магам. Впрочем, маги, возомнившие себя венцом творения и ни во что не ставившие магических созданий, это полностью заслужили. – А за такой промежуток времени, согласись, любой незадачливый вор, скопытился бы. А так, ничего внутри нет, так зачем воришке проверять прочность ловушек и фантазию гоблинов на собственной шкуре, входя в сейф? Это два. И на последок, неужели ты думаешь, что будь реальна возможность ограбить этот банк, Гоблины позволили трепаться об этом Пророку? Не думаю. Более того, скорее всего, они просто защитили репутацию банка от злых языков, когда поведали о столь безрассудном поступке неизвестного и даже, более того, согласились дать интервью. Это три. Так что глупо верить в россказни о величайшем ограблении века, тем более, что это ничем необоснованно.

Малфой попытался осознать сказанное только что его другом. Не получилось. Попробовал вновь. Тоже как-то не то, но со скрипом, судя по задумчивому выражению на детской мордашке, дело пошло. Многие, кто слышали его речь, сидели такие же пришибленные, другие, более старшие, стали по «сарафанному радио» пересказывать слова какого-то (не)-правильного Героя.

Певерелл вздохнул, молча встал из-за стола и так же тихо вышел из Большого Зала.

Он не знал, к какому выводу придут все его вольные или невольные слушатели, но одно он знал точно: попытка Квиррелла похитить Философский Камень, которого там и вовсе не было на тот момент – далеко не самое крутое ограбление века.

Самое крутое ограбление века – это когда их некогда «дружное» «Золотое Трио» проникло в Банк и украло Чашу Пуффендуй из сейфа Беллатрисы Лестрейндж, после чего скрылось верхом на Драконе. Которого тоже, фактически, похитили, только теперь уже у самих гоблинов и их Банка.

Да уж, от адреналина тогда у них всех кружилась голова, а лёгкие никак не желали полностью наполнятся воздухом. Но Гарри не мог бы сказать, что он жалеет о их тогдашнем – и уже точно не осуществимом – поступке, даже если учесть, что с ними тогда был Рон. Но повторять такую авантюру юный Повелитель Смерти бы точно не решился.

Нет уж, он не для того, получил второй шанс, чтобы идти по проторенной дорожке, по пунктирчеку проведённой «многоуважаемым» Альбусом Дамблдором.

… и всё-таки кража крестража Волдеморта из весьма охраняемого сейфа его вернейшей сторонницы и последующие улепётывание от охранников верхом на драконе гораздо опаснее, чем простая проверка сейфа №713 на наличие Философского Камня. …

… но за разрушение гоблинской защиты этого сейфа Квирреллу-Волдеморту десять очков. Хотя вряд ли пустой сейф стали бы сильно уж охранять, если охраняли вообще…

Комментарий к Глава 24. НЕ-самое гениальное “ограбление” века

Группа про мои Фанфики – https://vk.com/club89977622

========== Глава 25. НЕ-ловец Слизерина ==========

Оглядываясь назад, в свою первую жизнь, юный Певерелл мог с точностью сказать, что вёл себя в крайней степени не логично.

Да, он был ребёнком – не только телом, как сейчас, но и Душой, но все его выходки – от самого начала до самого… кхм… конца – были в корень абсурдными и непонятными.

Что Гарри-тогда-ещё-просто-Поттер усвоил за то время, как учился в маггловской школе, претерпевая агрессивные выпады в свою сторону Дадли и его команды, в первую свою жизнь, так это то, что дети, в большинстве своём крайне резко реагируют на любое неравноправие в своей среде. Стоит тебе выделиться из толпы – и ты либо лидер, либо изгой. Чаще всего границы между двумя этими понятиями весьма стёрты и часто претерпевают некоторые значительные и не совсем изменения, что тоже не способствует постоянству в детской среде. Только недавно ты был предметом внимания из-за новой, красочной книги, а теперь – тебя называют ботаником из-за неё же. И никого не волнует, что ботаник – это всего на всего специалист в науке о растениях, а никак не ругательное слово, предназначенное для оскорбления или унижения кого бы то ни было. Но сейчас не об этом.

Если ты выделяешься сам – это ещё полбеды, при должных умениях ты сможешь удержаться на гребне волны постоянно меняющегося общественного мнения. Но дети очень негативно реагируют на несправедливость, направленную на них, хотя сами могут относиться также к другим. Именно поэтому «любимчики» особой популярностью не пользуются. По крайней мере, пока дети чуток не подрастут и не поймут, что с такими вот «любимчиками» стоит держать хотя бы нейтралитет. Но и сейчас не об этом.

А о том, что Гарри, по идее даже тогда понимающий эти простые истинны, всё равно согласился стать ловцом Гриффиндорской команды по квиддичу.

Да, он не хотел подвести профессора Макгонагалл. Да, ему льстило доверие, хоть он и не особо жаждал нового повода для шумихи вокруг него. Да, ему нравилось – чертовски нравилось – летать.

Но разве он не понимал, что это – против правил? Что остальные тоже как бы хотят участвовать, но при этом вынуждены терпеливо ждать второго курса, чтобы попробовать свои силы во время отбора? Что они будут обижены сией несправедливой привилегией, которую почему-то предоставили только ему, Гарри?

Конечно, понимал. Видел косые взгляды, полные неприязни и зависти, понимал, что это всё не правильно, признавал, что его согласие будет словно красная тряпка для быка, но всё равно согласился, сказал: «да» и всё равно стал играть за команду.

Да, он выигрывал, но это нисколько не уменьшило несправедливость решения Макгонагалл о том, что Гарри Поттер станет новым ловцом Гриффиндора.

Это было глупым поступком с его стороны, и он это прекрасно осознавал.

Так почему? По-че-му он так себя повёл?

Певерелл не знал ответа на этот вопрос. Он не понимал, почему он поступал тогда так или иначе, почему не думал прежде, чем принять решение, а даже если думал, то делал всё в точности наоборот.

Будто это был и не он вовсе.

Он не мог в точности утверждать, что все его действия были полностью и безоговорочно его инициативой, но одно он знал точно – в этой жизни он так не поступит.

Поттер вообще не понимал, зачем Дамблдору предлагать Снейпу сделать его ловцом Слизерина, ведь, как Гарри думал ранее, тогда это сделали для того, чтобы Гриффиндор, студенты которого не особо блещут в учёбе, получили баллы за Кубок школы по Квиддичу. Но зачем это делать теперь? Вероятно, чтобы противопоставить змеек против него – хоть трижды он будет побеждать на поле, но это всё равно будет нечестно по отношению к другим первокурсникам, которые и не смеют мечтать не только о том, чтобы быть членом команды, но и о том, чтобы просто провезти в Хогвартс метлу. Более того, этот бы поступок мог бы сильно подорвать его дружбу с Драко, будь они знакомы всего ничего, как думает директор. Да и учитывая, что мелкий Малфой знаком с ним не так уж и мало, это бы всё равно подпортило настроение им обоим.

Но в любом случае, так подставляться Гарольд не желал и не собирался.

Именно поэтому он шагал, чуть ли не вприпрыжку по направлению к кабинету директора, предвкушая, как будет «выносить ему мозги» своей нелогичной, со стороны, логикой, доказывая, почему именно ему не стоит быть ловцом. Рядом стремительно передвигался декан Слизерина, пугая редких студентов, что попадались им на пути. Их ожидал – сам того не ведая – голубоглазый старик, с явно прогрессирующим маразмом… только, тсс! Он сам о том не ведает. И попечители, судя по всему. А то бы давно с поста директора Альбуса сняли. И с поста Верховного чародея Визенгамота. И с поста Президента Международной конфедерации магов. А то мало ли, что он там накуролесит… С него станется.

POV Гарольд Певерелл-Поттер

– Гарри, мальчик мой, но почему ты не хочешь помочь своему факультету и поиграть за ловца? – в десятый, наверное, раз спрашивает Дамблдор. И кто кому мозги полоскать собрался? Я уже не обращал внимания ни на его фамильярное обращение «мальчик мой», ни на «Гарри» вместо Гарольда, хотя поначалу я немного возникал по этому поводу. Сказать ему, что ли, где в маггловском мире используются обращения на подобии «мальчик мой», «девочка моя»? Хотя, нет, обойдётся. Лучше остальным студентам рассказать, пусть оправдывается потом своей некомпетентностью в знаниях о маггловской культуре. Судя по тому, что большинство магглорождённых и некоторых полукровок передёргивает при этих обращениях, об этом думал не только я. Если честно, я уже начал раздражаться, причём очень и очень сильно. Благо, что контролировать себя я научился уже давно. Но, нет, серьёзно?! Сколько можно повторять одно и тоже, снова, и снова, и снова?!. Меня это уже откровенно бесило. – Любой бы на твоём месте наоборот обрадовался бы такой возможности.