Текст книги "Не в праве на ошибку (СИ)"

Автор книги: Калейдоскоп Событий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

========== Часть 1. Глава 1 ==========

Карие глаза упрямо смотрели вперёд, её непослушные каштановые волосы чуть подскакивали вверх при каждом стремительном шаге. Её ладони вспотели, в горле пересохло, а сердце стучало набатом. Ей было действительно страшно. С чего вдруг директору Дамблдору хотеть видеть её?

«Неужели… меня всё же исключат из Хогвартса? Нет, нет, нет. Тут дело скорее в другом, ведь мои оценки как всегда на высшем уровне. Но тогда, что? Может что-то с Гарри?» – Гриффиндорка ускорила шаг. – «Если это так, то стоит прийти как можно скорее.»

Кивнув самой себе, девушка стала продвигаться в сторону горгульи, охраняющей кабинет директора.

Как только она подошла, горгулья отскочила, пропуская её в святую святых Хогвартса.

Дамблдор уже ждал её.

– Профессор, что-то случилось? Что-то с Гарри, да? – задала волнующий её вопрос юная волшебница.

– Нет, мне нужно поговорить с тобой, Гермиона. Присаживайся. – сказал он, и девушка послушно села на предложенный стул. – Двенадцать лет назад, мною была обнаружена пара Пожирателей Смерти. В тот день, я убил их. С особой жестокостью. – васильки его глаз, спрятанные за очками-половинками, внимательно следили за Грейнджер. – У них был ребёнок. Девочка, четырёх лет отроду. Тогда я отправил её к магглам. – он выдержал паузу. – К Грейнджерам.

– Вы лжёте… – дрожащими губами прошептала та. – Этого просто не может быть… Так не бывает в реальной жизни! – она вскочила. – Вы лжёте!

– Я говорю правду. – отчеканил старик.

– Зачем?.. – потерянно прошептала Гриффиндорка. – Зачем… Если это правда, если это правда, то зачем вы говорите мне это всё? Зачем?

– Мне нужно, чтобы ты убила меня. – твёрдо сказал он.

– Чтобы я вас… что?

– Чтобы ты меня убила. Именно для этого я рассказал тебе правду. Ты должна иметь повод для ненависти, чтобы убить меня.

– Да вы над мной смеётесь! – воскликнула девушка, непослушной рукой убирая чёлку с глаз, вновь садясь на стул. Затянулась тишина. Но вдруг карие глаза посмотрели на Альбуса с непонятной решительностью и невероятной злостью. – Вы ведь не просто их нашли, да? Вы прибыли в их дом! Не один, слышите, не один Пожиратель Смерти не будет убивать с маленьким ребёнком на руках. Вы… убили их дома. Вы… убийца!

– На Войне всегда приходится чем-то жертвовать.

– А вы не думали, что, узнав всё это, я пойду на поклон Волдеморту? – вдруг выпалила она, хотя и сама не верила в такое.

– Ты слишком дорожишь своей дружбой с мистером Поттером. К тому же, ты слишком благоразумна, чтобы служить этому монстру.

– Да, в этом вы правы. Но как… Как я могу убить вас?

– Я предупрежу тебя за несколько дней. Изменю, вернее, верну твою настоящую внешность. Просто сделай это.

– Хорошо… – голос не слушался её. Всё тело Гермионы сотрясала крупная дрожь, горло будто сдавило стальными тисками, а дыхание сбилось. Девушка вдруг почувствовала острую нехватку кислорода в своих лёгких, будто оттуда выкачали его весь. Моментом позже пришло осознание: если бы она стояла, упала бы, просто подогнулись бы ноги под тяжестью этих неожиданных новостей. – Я сделаю то, что вы просите… Но при одном условии. Вы отдадите мне свои воспоминания об нашем разговоре. Я хочу, чтобы Гарри знал, что я не предала. Я хочу знать, что я – всё ещё я.

– Я не могу позволить вам раскрыться раньше времени.

– Я сделаю так, чтобы он увидел их, когда время придёт. К тому же, у вас нет выбора. Вы ведь могли обратиться к любому, но сказали именно мне. Поэтому, мне кажется, я имею право требовать эту малость. К тому же, это – не такое уж невыполнимое условие для Смертника или Пожизненного Узника Азкабана, или вы считаете, что меня оставят безнаказанной за ваше убийство? – Гермиона приподняла бровь. Сейчас – разговор, потом – эмоции. Просто забудь, ничего не чувствуй. Потом дашь волю эмоциям и чувствам. Потом. – Воспоминания.

– Что ж, хорошо. – старец взял в руки свою волшебную палочку и поднёс к своему виску, прошептал заклинание и вынул голубовато-серебристую дымку его воспоминаний. Затем, Дамблдор заточил их в колбу и передал Гриффиндорке. – Вот они.

– Надеюсь, вы не врёте. После открывшейся мне правды, вам веры больше нет. – произнесла девушка, задумчиво скользя своим холодным взглядом по колбе с воспоминаниями. –Я надеюсь, это всё?

Она вдруг ощутила непреодолимое желание убраться отсюда. Как можно дальше. Забыть. Будто страшный сон. Выкинуть из головы весь их разговор. Будто ненужный мусор, не стоящий её внимания.

– Можете идти, мисс Грейнджер. – фамилия её, как оказалось, приёмных родителей прозвучала, как издёвка. Они. Совершенно. Чужие. Ей. Люди. Совершенно… Нет, нельзя так. Они растили её. Даже, если знали. Даже, если не видели в ней родного ребёнка. Даже, если… Нет. Они сделали всё, что было в их силах. Всё. Буквально всё. Подарили совершенно чужому ребёнку намного больше любви, чем могли. Намного больше. Они любили её. Любят. – Не забудьте, вы обещали.

– О таком не забывают, профессор… – в уважительном «профессор» не было ни капли уважения, лишь насмешка, злость и ненависть. Она ненавидела его за то, что он совершил. Ненавидела Альбуса Дамблдора. Себя, за то, что она просто существует. Ненавидела в себе ту самую часть, что яростно ненавидела всех Пожирателей Смерти. Буквально всех. А ведь ей тоже предстоит стать убийцей. Ну и что, плевать. Она не будет корить себя за это. Наверное. Это будет месть. Совершенно бессмысленная, когда Жертва сама тебя просит об этом. Будто услуга. Извращённая, жестокая, грязная. Девушка тут же ощутила помимо пустоты ещё и грязь. Грязь, что вылилась на неё сейчас. Пускай. Не важно. Но… Он. Убил. Её. Родителей. Родных. Убил, безжалостно убил. Без капли сожаления. Лишил. Её. Семьи. Пускай, она их и не помнит. Он уничтожил всё. Он уничтожил её мир. Он уничтожил её. И вдруг она будто увидела себя со стороны, открывающей рот, чтобы выплюнуть слова, что весь разговор застревали в её глотке. – Знаете, лучше бы вы убили меня тогда. Грейнджеры любят меня, да, это правда. Но настоящие родители – это другое, это лучше.

– Даже, если они – Пожиратели Смерти?

– Неужели вы такой слепец? Посмотрите на Малфоя, его отец – Пожиратель, но он любит его, а Мистер Малфой любит своего сына. Посмотрите вокруг, дети не выбирают родителей, и невероятно сильно ценят их, какими бы они не были. – она замолчала. – До свидания, профессор.

И тут же выскочила из кабинета.

***

Сердце было готово расшибиться в лепёшку, сломать грудную клетку, разум кричал, что этого не может быть. Она не хотела, не хотела, чтобы всё это было правдой. Гермиона с силой сжала челюсть и впилась ногтями в нежную кожу ладоней. До крови. Сильнее. Больнее. Лишь бы не чувствовать той опустошённости, той грязи. Раньше грязной считали её кровь, теперь же, грязной ощущается Душа. Ей срочно нужно в душ. Она рывком отталкивается от двери, к которой, оказывается, успела прислониться, и резкими движениями идёт к Ванной Старост. Плевать, что сегодня не её очередь дежурить, и, если Филч поймает её, ей влетит, а Гриффиндор потеряет баллы. На всё плевать.

Девушка произносит пароль, дверь открывается, и Гермиона заходит в Ванную Старост. Подходит к ванной и открывает воду. До упора. Пусть будет горячо. Сильнее. Лишь бы что-то чувствовать. Лишь бы согреться. Лишь бы смыть с себя эту грязь.

Она Чистокровная. Дочь Пожирателей Смерти – звучит, как приговор. Дочь убийц…

Чёткими движениями стягивает с себя одежду и бросает на пол. Просто так. Не заботясь о её сохранности. Колба с воспоминаниями Дамблдора, будто насмехаясь, блестит в свете свечей.

– Ненавижу… – сквозь стиснутые с силой зубы проникает вместе с тяжёлым выдохом слово.

Она быстро опускается в ванную, что больше похожа на бассейн, и вода расплёскивается, переливаясь за края. Но ей всё равно. Она не чувствует такого нужного сейчас тепла. Девушка вновь открывает краны, и цветная вода с пеной устремляются в ванную, выливается из неё, так как ванная и так полна воды. Но ей всё равно.

Но чем же лучше Светлая Сторона, если её Лидер тоже убийца? Дамблдор… Манипулятор. Убийца. Для него люди – всего лишь пешки. Даже его смерть – часть плана.

Гриффиндорка придвигает к себе ближе ароматную пену, но она не чувствует запаха, а затем быстро пытается растереть её по своему телу. Не чувствовать эту грязь, просто не чувствовать. Просто смыть. Просто избавиться от неё.

Почему именно она? Почему она согласилась? Почему решилась на это? Месть? Было бы очень легко отгородиться от самой себя этим словом. Отомстить за родных родителей. Родителей, которых она не помнит. Просто не помнит. Не знает, как. Не может вспомнить. Просто не может. Да и какая месть, если Жертва сама этого просит. Будто услуга. Будто благодарность. Зачем она вообще согласилась?!

Девушка вышла из ванной, с помощью волшебной палочки высушила себя и одежду, что стала мокрой благодаря изрядно затопленному полу помещения, затем убрала излишки воды, и вышла из Ванной для Старост.

Ей не стало легче, наоборот, ей стало хуже. Сложнее дышать, сложнее передвигаться. Она чувствовала себя куклой, ниточки которой отрезали, марионеткой, упавшей вниз.

Нужно забыть. Просто забыть. Забыть всё это, как страшный сон, которого на самом деле не было.

И, кажется, она знает, кто может ей помочь.

***

Первый же глоток приятно обжигает горло, но даже после пятого легче не становиться, но она упрямо продолжает давиться янтарной жидкостью Огневиски. Лишь бы забыть. Забыть весь сегодняшний день. Забыть разговор с Дамблдором. Забыть то, что ей стало известно. Просто не помнить. Просто выкинуть из головы.

– Что же такого произошло, что Заучка-Грейнджер напивается? – лениво растягивая гласные, произносит кто-то.

Хотя, почему «кто-то»? В Хогвартсе есть только один человек с такой манерой общения.

– Не твоё дело, Малфой. – оглушающим шёпотом произнесла она, а затем подняла на него свои карие глаза.

Наверное, что-то такое было в её глазах, что заставило его замолчать, просто подавиться застрявшими в его горле оскорблениями.

– Что произошло? – повторил он свой вопрос, но на этот раз в нём не было насмешки. – Неужели поругалась с Уизли и Поттером?

– Заткнись, Малфой. – беззлобно произнесла она. – А с тобой что?

– Ничего. – он пожал плечами.

– Нет, я серьёзно, ты выглядишь как привидение. Даже нас не задираешь. Что случилось?

– Тебе не кажется, что тебя это не касается? – Драко скривился.

Повисла тишина, Гермиона молчала, не спеша отвечать на, казалось бы, риторический вопрос.

–Будешь? – она приподняла одну бутылку Огневиски вверх даже не смотря на него и отпила несколько довольно крупных глотков от другой бутылки.

Малфой посмотрел на неё, как на умалишённую.

– Грейнджер, ты головой случайно не ударялась? Ты хоть понимаешь, кому предлагаешь выпить с тобой?

– Я пьяная – мне пофиг. – как-то философски изрекла она, а затем, опустив бутылку вниз и положив её так, чтобы она могла спокойно катиться, толкнула её.

Бутылка с янтарной жидкостью, заманчиво поблёскивая в свете факела, подкатилась к блондину.

Он поднял её, открыл и сделал глубокий, пробный глоток. Он слишком устал. Слишком подавлен событиями. Просто слишком этого самого «слишком», чтобы пытаться хотя бы разобраться в логике Грейнджер.

Ему просто нужно выпить.

Впрочем, как и ей.

В тишине.

Но не наедине с внутренними демонами.

Просто ощущать, что ты не один.

Разум Гермионы мягко сбрасывал ледяную корочку опьянения, оставляя за собой боль, будто затапливая ею всю её голову. В груди шевельнулся неприятный комок омерзения: приятное забытье кануло в Лету, а на его смену пришли воспоминания о вчерашнем разговоре Дамблдором. Девушка обречённо застонала, а затем, будто пугаясь этого звука, прижала одну руку к своему рту, а вторую к левому виску и медленно начала массировать его. Головная боль постепенно начала отступать, и девушка потянулась, с каким-то мазохистским удовольствием слушая, как хрустят суставы после ночёвки на холодном каменном полу, а затем испуганно замерла. Секунду ничего не происходило, а потом то, что так напугало её, также потянулось и перевернулось на бок, обдавая лицо девушки своим дыханием. Она медленно открыла глаза и увидела мирно сопящего Малфоя, подавила испуганный писк и попыталась отползти подальше, чтобы встать. Но не тут-то было, Слизеринец, оказывается, во время сна, обхватил своей рукой талию Гриффиндорки, и сейчас находился к ней слишком близко. Слишком близко нежели ей хотелось бы. Слишком. Она попыталась выбраться из этого своеобразного захвата, но Драко только сильнее притянул её, так, что лбом Гермиона уткнулась в его лоб, а их губы находились на расстоянии каких-то жалких миллиметров. Он чуть повернул голову в сторону, и даже того маленького расстояния между их губами не осталось. Гермиона задержала воздух в лёгких, боясь даже дышать. А спящий блондин тем временем неосознанно припал к её губам, целуя их и проводя по ним кончиком языка.

– Ммм… Сладкие… – полусонно пробормотал он, а потом открыл глаза.

Как только он увидел Гриффиндорку, глаза Слизеринца распахнулись в немом изумлении, и он замер.

– Может отпустишь меня, Малфой? – проговорила практически в его губы Гермиона, спустя несколько секунд поняв, что юноша слишком шокирован, чтобы понять не только всю абсурдность ситуации в целом, но и это.

Он испуганно оторвался от её губ, убрал руку с её талии и отстранился. Затем встал сам и помог Гермионе, не замечая, что девушку удивил этот жест.

От резких движений у обоих ужасно заболела голова. Грейнджер подняла с пола свою сумочку и через минуту достала из неё две колбы с каким-то зельем.

– Думаю, Близнецы тоже решили, что для меня одной слишком много алкоголя, и прислали два флакона Зелья Антипохмелья, так что тебе повезло, Малфой, тебе не придётся идти в таком состоянии на уроки. – она кинула ему второй флакон. – Лови!

Только инстинкты Ловца, прекрасно отточенные в Квиддиче, помогли ему словить маленький и, что немаловажно, хрупкий предмет.

Он одним глотком осушил Зелье и перевёл взгляд на Гриффиндорку, та уже выпила своё зелье.

– Спасибо. – всё-таки поблагодарил он, выдавив из себя это слово. Всё-таки она могла и не помогать ему с зельем. – И… извини.

Она посмотрела на него… странно. Не как обычно. Изучающе, без ненависти, что в разрез шло со следующими её словами.

– Это ничего не значит. Ты был пьян, к тому же спал. Это даже поцелуем назвать нельзя, даже с натяжкой. Что касается попойки… Ничего странного в этом нет. Это ничего не значит. Я всё так же ненавижу тебя, и, уверена, ты меня тоже.

– Ничего не значит. – он позволил себе улыбнуться краешком губ, а затем подошёл к двери и открыл её. Облегчение – вот что он чувствовал сейчас. И вкус шоколада, смешанный с Огневиски. Её вкус. Он почти непроизвольно облизал губы. – До встречи, Грейнджер. Оказывается, ты не такая уж и Заучка.

Он вышел за дверь, а затем начал спускаться по лестнице с Астрономической Башни, но до него долетел голос Гермионы:

– А ты, оказывается, не такой уж ублюдок, Малфой.

Он резко остановился и шепнул в пустоту:

– Как же ты ошибаешься, как же ошибаешься…

Комментарий к Часть 1. Глава 1

Группа про мои фанфики – https://vk.com/club89977622

========== Глава 2 ==========

– А ты, оказывается, не такой уж ублюдок, Малфой. – сказала она, но фраза так и не встретила ответа.

Гермиона пожала плечами, поправляя сумку и окидывая Астрономическую Башню взглядом. Девушка подошла к перилам и вздохнула свежий воздух, смотря на то, как тусклое небо постепенно окрашивается в привычный голубой цвет. Солнце начало вставать позже, но зато, хотя бы всё ещё ясно и не так уж холодно. И дождей нет, хотя в Англии это частое явление.

– Темпус. – взмахнув палочкой, прошептала Гриффиндорка, и прямо из воздуха возникли часы.

Пол часа до завтрака, а ей ещё нужно забежать в Башню за вещами, да и принять душ не мешало бы, а то она насквозь пропахла Огневиски и… Чем-то странным. Она сделала глубокий вдох, поднеся ближе к лицу рукав своей мантии. Запах… Этот запах очень похож на… Одеколон? Вроде бы он. Очень приятный и не резкий запах одеколона. Мужского одеколона. Но откуда? Ах, да, к ней же во сне прижимался Малфой. Не осознанно. Краска залила её лицо – пришло запоздалое смущение. Как же оно не к месту. Здесь всё не к месту. Не сейчас. Не время думать об этом. Не время вдыхать запах одеколона. Его запах. Просто не время. Не время заниматься самоанализом.

Она отходит от перил и выходит за дверь, а позже начинает спускаться по ступеням. Как он несколько минут назад. Что он думает обо всём этом? Наверное, корит себя за то, что вообще выпил, за то, что прижимал во сне её к себе, за то, что неосознанно поцеловал Грязнокровку. А ведь её кровь чиста. Чистая Кровь. Чистая… Просто Чистая. Не грязная. Не маггловская. Чистая. А ведь никто об этом не узнает. Гермиона Грейнджер станет убийцей, а не та, кем она на самом деле является. Вот только Гриффиндорка всё равно запятнает свою Душу убийством. Проклятый Дамблдор. Чёртов Манипулятор. Старый Дурак. Больной Ублюдок.

Не думай. Чёрт возьми, просто не думай об этом. Не важно. Не сейчас. Просто… Просто потом.

Срывается на бег, пропуская некоторые ступеньки, прыгая через одну, а то и две, стараясь преодолеть это расстояние, как можно быстрее.

Коридор, проход, который показал им Гарри, расстояние до их Башни, Башни Гриффиндора, и глубокий вдох прежде, чем назвать пароль и зайти внутрь.

– Честь и отвага. – скороговоркой выговорила она, стараясь унять стучащее сердце и не смотреть на укоризненно качающую головой Полную Даму, которая всё равно открыла ей проход.

Заходи, что же ты стоишь. Ну же, давай смелее. Если тебе не хватает смелости зайти в родную гостиную твоего факультета, то, как ты собираешься убить человека вообще?

Судорожный вдох и несколько шагов вперёд.

– А я ей говорю… – голос Лаванды Браун обрывается, стоило тихо скрипнуть закрывающейся портретной раме, а Гермионе зайти внутрь.

Но она даже не заметила этого. Провожаемая удивлёнными взглядами любопытных, она просто поднялась по лестнице, которая ведёт к комнатам девочек, и зашла в свою комнату. Все уже встали, но ей было как-то всё равно. Пустота внутри, что, казалось, совсем немного, самую малость, ослабла после дождя из алкоголя, вернулась вновь с удвоенной, а то и утроенной, силой.

Быстро покидала вещи в свою сумку, вопреки своей обыкновенной аккуратности, схватила принадлежности и… вместо того, чтобы пойти в душ, просто произнесла заклинание очищения. Просто позволила себе эту маленькую слабость. Просто позволила себе эту маленькую лень. Просто позволила себе эту маленькую попытку избежать одиночества.

А затем вышла в гостиную, где уже сидела её мальчики. Гарри и Рон… А чтобы сказали они, зная, кто она на самом деле? Зная, кто её настоящие, биологические родители? Зная, что ей предстоит сделать? Что она сделает?Поняли бы?.. Нет. Не поняли бы. Она сама себя не понимает. Не понимает, почему даёт Дамблдору даже теперь манипулировать собой. Не понимает, почему позволяет ему впутать, втянуть, будто пришивая её жизнь к смерти ярко красными нитками, в свой совершенно не логичный, не поддающийся объяснениям план. Не понимает, зачем согласилась стать убийцей. Убийцей…

Она через силу улыбается им, хотя Душу рвёт на куски, а в голове набатом звучит: «Убийца, убийца, убийца…».

Да, ты станешь убийцей. Станешь, но не сейчас. Ты пока не совершила этого страшного, но уже обещанного тобою, поступка. Позволь себе пожить. Хоть немного. Чуть-чуть. Как раньше. Как было. Как всегда…

Мальчики возвращают ей улыбку тут же, стоило им только заметить тебя. И она рада. Рада, что хоть что-то не изменилось. Хотя бы пока. Рада за них. Рада, что Рон всё ещё стремиться к всему весёлому и смешному. Рада, что Гарри всё ещё улыбается. Даже после смерти Сириуса. Даже после того, как Бродяга упал в Арку Смерти. Даже после всего этого. Рада, что они не изменились. Не смотря на происходившее в прошлом году. Не смотря на Войну, что сейчас, пока они в Хогвартсе, в безопасности, где-то далеко, но стоит сделать хоть шаг за территорию школы, и она так близко. А ведь Война и вправду так, так ужасно, непередаваемо, невозможно, близко. Гермиона только замечает, насколько они выросли за это время. Время их дружбы. Которая завершиться в этом году. Потому, что она убьёт Дамблдора. Потому, что она буквально предаст их. Предаст всех. Предаст Гарри и Рона. Особенно Гарри, ведь директор дорог ему. Очень дорог.

– Доброе утро, как спалось? – надеясь, что её голос не дрогнул, а фальшивая улыбка, приклеенная на лицо, кажется хоть чуточку искренней, спросила Гермиона.

– Доброе. – сказали они одновременно с друг другом и тут же засмеялись.

Так бывало довольно-таки часто, особенно в последнее время. Они просто тянулись к смеху и радости, как цветы к солнцу, набираясь счастливых воспоминаний, чтобы потом, в случае чего, знать, что жизнь прожита счастливо, что она прожита не зря. Возможно, это глупо. Но не для тех, кто точно будут в первых рядах сражающихся. Точно не для тех, кто видел Войну. Не для тех, кто сражался. И будет сражаться ещё не раз.

– Вижу, выспались. – вынесла вердикт Гермиона, осматривая всё ещё смеющихся друзей. – Пойдёмте на завтрак.

Мальчишки кивнули, и они втроём, весело переговариваясь друг с другом, отправились в Большой Зал на завтрак.

На какой-то миг Гермионе показалось, что вчерашнее, буквально всё, ей приснилось. И то, что Дамблдор хотел видеть. И то, что этот Манипулятор решил поставить её на роль убийцы, что заберёт его жизнь в конце года. Девушка всерьёз думает, что Дамблдор всё-таки сошёл с ума. И то, что Грейнджеры – не её родители. Не её родные родители. Приёмные. И то, что она – Чистокровная. И то, что она пыталась отскоблить душистой пеной в Ванной Старост от себя ту невидимую, но столь осязаемую грязь, что появилась после её разговора с директором. И то, что она напилась Огневиски вместе с ненавистным ранее Малфоем. И то, что Слизеринец, пусть и не осознанно, спросонья, поцеловал её. Всё это будто сон. Всё это нереально. Невозможно. Но…

Двери в Большой Зал уже показались на горизонте, и Золотое Трио с улыбками направилось туда. Когда они зашли и сели за стол, а мальчишки всерьёз увлеклись едой, Грейнджер – или уже нет? – вздохнула с облегчением. Слава Мерлину, они ничего не заметили. Ни фальши в, казалось бы, искренней улыбке, ни подавленности вечно упрямой Гриффиндорки. Ничего. Но это и к лучшему. Ведь она не может объяснить им этого. Не может рассказать, что случилось. Не может поведать о том, что её гложет. О том, что буквально рвёт её Душу на куски.

Да и что она могла сказать? «Мальчики, я на самом деле Чистокровная. Мои биологические родители – Пожиратели Смерти. Их убил Дамблдор, а теперь он же просит и меня стать убийцей, стать той, кто заберёт его жизнь.». Так что ли?

Глупо. Всё это ужасно глупо и нелепо. Невероятно.

Но она закусывает свою щёку изнутри, лишь бы… Не чувствовать всего этого. не чувствовать этой душераздирающей боли. Не чувствовать бушующих эмоций. Ничего не чувствовать. Чтобы… Не закричать. Не зареветь, всхлипывая и плача. Не завыть волком от той бури, что творится сейчас на её сердце.

Гермиона рассеянно и как-то потерянно смотрит на тарелку перед собой, затем переводит свой взгляд на друзей, и только потом берёт чашку чая и два тоста. Вряд ли она сможет что-то ещё съесть. Вряд ли она сможет вообще поесть. Только, если давиться. Еда просто в горло не лезет.

Очень тихо вздохнула, отодвинула чашку с наполовину выпитым чаем и встала, увидев, что мальчишки уже поели. Их ожидал урок Чар.

***

Флитвик осматривал студентов, что тихо переговаривались между собой, и хмурил брови. Дети. Такие дети. Они не готовы, не готовы, к тому, что их ждёт за пределами школы. Да и как они могут быть готовы, если в Хогвартсе их обучают всякой ерунде? Иголка из спички, чашка из домашних питомцев – на Трансфигурации, заклинание левитации и заклинания связи – на Чарах, предмете, что он преподаёт. Будь его воля, он обучил бы их хоть чему-то полезному. Но… он тут на птичьих правах. Кто будет слушать полугоблина, даже будь он хоть трижды Мастер Чар.

– Дети, сегодня я расскажу вам о Заклинании Затмения. Кто-нибудь знает, что оно делает? – спросил профессор и перевёл взгляд на Грейнджер, заранее зная, что умная Гриффиндорка сейчас в нетерпении понимает руку, чтобы ответить на вопрос.

Но… нет. Она не держала гордо поднятую вверх руку. Она не жаждала, вопреки своему обыкновению, ответить на его вопрос. Она была слишком, слишком, задумчива. И, казалось, даже не слушала учителя.

Правда, через секунду тишины, она подняла свою голову, отбрасывая непослушные волосы назад, открывая горящие упрямством глаза, и её рука взметнулась вверх.

Просто дай себе пожить. Чуть-чуть. Совсем немного. Не кори себя раньше времени. Не кори. Ты ещё ничего не совершила.

Кивок профессора, и она встаёт со своего места.

– Заклинание Затмения наносится на какой-либо предмет, за исключением маггловской техники, для того, чтобы после, попав к кому-либо, сделал так, чтобы этот кто-либо перестал видеть на некоторое время. Время ослепления длиться от минуты до трёх после того, как человек выпускает из рук заколдованный предмет. Заклинание Затмения относится к лёгким проклятьям, не запрещённым Министерством Магии, а также это заклинание используется очень редко.

– Превосходно, мисс Грейнджер. Пять балов Гриффиндору. А теперь…

Она садиться за парту, вновь утыкаясь в свои старые записи, всё равно не видя их, и не слушая учителя. Всё равно практика будет на следующем занятии.

***

Трансфигурация. Вроде бы это её любимый предмет, но…

Везде это «но». Оно не нужно людям, но без него никак. Вообще. Нет не одной вещи, где бы это «но» не фигурировало.

«Но» … Люди всегда и везде ставят условия. Даже там, где они не нужны совсем. Ставят в рамки. В рамки, которых на самом деле нет. Вгоняют в границы. В границы, которых и вовсе не должно существовать.

А её «но» очень и очень просто.

Разве вы не потеряете вкуса жизни после того, как вам сказали, что вся ваша жизнь ложь? Что ваши родители на самом деле таковыми не являются? Приёмные. Гермиона Джин Грейнджер. Чужая фамилия. Чуждое ей второе имя. Она чужая, совершенно чужая… Даже для самой себя. Что ваши настоящие родители убийцы со стажем и опытом работы в небезызвестной организации Пожирателей Смерти? Убийцы. Люди, что с лёгкостью отнимают жизнь. Только почему-то она не испытывала ненависти к ним, не чувствовала отвращения. Только щемящую сердце грусть, печаль и жалость. Ей было действительно жаль, что всё получилось именно так. Что их убил Дамблдор? Что он же сказал тебе убить его? И ты согласилась. Осознанно. Потому… Почему? Она сама не знает. Что ты станешь убийцей?

Всё так глупо, почти нереально. Невозможно. Эфемерно.

И из-за этого в груди ворочается что-то.

Что-то… странное.

Это странное чувство, когда хочется кричать, вопя от распирающих тебя эмоций, плакать навзрыд так, чтобы слёз больше не осталось, сжать челюсть так, чтобы зубы, скрежетав друг об друга, превратились в мелкое месиво, расцарапать ногтями грудь, смотреть, как алая кровь капля за каплей покидает твоё тело из нанесённых себе ран, унося за собой и твою жизнь.

Жалкую, жалкую жизнь.

Короткую, и такую неимоверно глупую и донельзя логичную.

Каждый шаг по плану. Только…

Теперь ты будешь следовать по плану директора. По не известному тебе плану. И убьёшь его.

Каждый шаг, каждое слово, каждое движение, каждый взгляд…

Всё до последней запятой продуманно.

Но… вот только продуманно не ней.

– Мисс Грейнджер, может быть вы будете уделять больше времени моему уроку? – Минерва Макгонагалл сурово поджала губы, с негодованием смотря на Гермиону.

Её, как не странно, не смутило поведение её лучшей ученицы. Ни поведение, ни отсутствующий взгляд, ни не здоровая бледность. Минерва вообще почти всегда была неимоверно слепа в плане проблем своих подопечных-львят. Это, конечно, иногда кстати, но не всегда. Но в данном случае, так даже лучше.

И почему-то в этом «мисс Грейнджер» она больше не слышит того, что заставляло её не только уважать Декана Гриффиндора, но и боятся.

Что-то внутри со слабым звуком растаяло.

Девушка с вызовом взглянула на профессора, но этого дерзкого жеста не заметил никто, а затем взглядом указала на её уже готовую работу, которую она, в отличии от всех остальных, завершила ещё десять минут назад.

– Извините, профессор, но я всё.

Глаза Минервы слегка расширяются от удивления.

Но в этом ничего удивительного нет. Она же готовилась. Как всегда. Как каждый раз. Как каждый чёртов раз.

– Отлично, мисс Грейнджер, пять балов Гриффиндору. – чётко выговоренная фраза, и Макгонагалл отворачивается от Гриффиндорки, даже не замечая изменений в её поведении, не замечая её болезненного внешнего вида. Не замечая ничего. Совершено ничего. Но так лучше. Так легче. Так и должно быть.

***

Гарри и Рон переглядываются друг с другом, а потом кидают взгляд на Гермиону. В руках у Поттера книга Принца-Полукровки, а от Грейнджер так и не поступило не единого предупреждения опасности этого самого предмета.

Девушка явно на автомате мешала своё зелье, добавляя в котёл нужные ингредиенты, даже не смотря в сторону мухлюющих друзей.

Злость распирала её. Злость на себя. На Дамблдора.

В чём заключается смысл его дурацкого плана? Умрёт он, и Гарри окажется, как на ладони. Умрёт он, и Гарри может потерять надежду. Умрёт он, и Гарри… что? Много чего. Но хуже всего то, что он будет ненавидеть её, Гермиону-не-известно-как-пока-что-для-всех-Грейнджер, за это. За её ужасный поступок. За то, что она убьёт Дамблдора.

Она вылила зелье в колбу, написала на ней своё имя, и, поставив колбу на стол, сразу же вышла из класса.

Молча. Не обращая внимание на непонимание её мальчишек. Не обращая внимания на всё остальное. Просто несясь в библиотеку. Книги всегда успокаивали её, она надеялась, что так будет и на этот раз.

Запах воска свечей, пыли, старинных книг, пергаментов, чернил… Всё это казалось таким родным. Скрип пера, шуршание страниц, собственное тихое дыхание… Таким необходимым.

Правильно, Гермиона. Наслаждайся. Пока можешь.

Девушка закусила губу, переведя взгляд на следующую строчку.

Она читала так, как только одна она умела. Буквально врываясь в самую суть, вгрызаясь в знания, читая по вертикали, будто бы пропуская слова, но на самом деле улавливая лишь их истинный смысл.

– Ты не была на обеде и ужине. – голос Гарри заставил Гриффиндорку вздрогнуть, оторваться от старинного фолианта перед собой, и посмотреть на юношу. – Почему?