Текст книги "Камень становится песком (СИ)"

Автор книги: Kailean

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Рыночная площадь в Венгерберге шумела как стая гарпий и воняла, как гнездо потревоженных гнильцов. Гезрас разглядел на противоположной её стороне, поверх голов толпы продавцов и покупателей, вывеску «Махакамские скобяные изделия». Если верить его спутнице, то за лавкой с этой вывеской им нужно было свернуть в проулок, обойти пару домов и спуститься в подвал. Аэлирэнн, однако, торопиться не собиралась.

– Объясни, будь добра, зачем нам это нужно? – без особой надежды спросил Гезрас. Он успел понять, за те несколько дней, что довольно бессмысленно болтался по лесу вместе с эльфами – не возвращаться же на большак брать и дальше заказы, если ты сам на этом самом большаке только что своих заказчиков и перебил – что планы Аэлирэнн существуют исключительно в её голове и делится она ими очень и очень неохотно.

– Нужно – потому что со всем добром, которое мы, – тут она улыбнулась так, что Гезрас начал всерьёз сомневаться, хочет ли он дальше слышать хоть слово, – благодаря тебе, надо сказать, украли, надо что-то делать. А господин Якопо Мацца любезно согласился встретиться со мной и рассказать, кто из краснолюдских промышленников недоволен внешней политикой Махакама и готов бы был нам подсобить.

Это ему было хорошо известно – aen Seidhe не были сильны ни в строительстве, ни в инженерии, а сам он из украденного обоза с взрывчаткой мог бы сделать разве что обоз с ведьмачьими бомбами – однако никак не объясняло того, чем они собирались заняться сейчас.

– Нам, – продолжила Аэлирэнн, – потому что Доран скорее проглотит свой меч, чем станет всерьёз разговаривать с краснолюдом, а Мэв просто-напросто открутит этому краснолюду голову. Ещё мне очень бы нужен настоящий махакамский сигилль, ну, а ты в самый раз годишься для, хмм, небольшого устрашения.

Что правда, то правда. Вряд ли кто-то мог бы с первого взгляда подумать, что хрупкая эльфка, в которой едва ли наберётся пять с половиной футов роста, может убить кучу народа чужими руками. Да и своими собственными, в общем-то, тоже.

– Ладно, – кивнул Гезрас. Не то чтобы он услышал что-то для себя новое. – Но зачем нам нужен…

– Жареный миндаль? А! Потому что это самая вкусная еда на свете.

Что на большаке, что в городах ходили слухи, что ведьмаки не могут испытывать никаких эмоций, а если вдруг кто и может, то ведьмачьи лица лишены всякой способности их выражать. Гезрас в этом сильно сомневался. Лица взрослых ведьмаков, которых он видел ещё в том, первом замке, с эмоциями справлялись вполне хорошо. Лучше всех ему запомнился один, почти весь покрытый скеллигийскими татуировками – у него от уголков глаз расходились лучами морщины, которые, как он слышал когда-то давно, бывают только у очень хороших людей. С ним же самим, Гезрасом из Лейды – вообще-то не совсем из Лейды, но это и не важно – и его товарищами всё, что могло пойти не так, пошло, и потому «коты» едва ли были образцовыми ведьмаками. Что касается эмоций – уж точно, потому что сейчас всё его недоумение явно отражалось у него на лице.

– Если ты украл его у dhoine, – уточнила Аэлирэнн. А потом обняла его за пояс и легко прижалась всем телом. – Ну, давай же. Отвлеки мне вон тех стражников.

Говорить «нет», как Гезрас уже успел понять, у него не было совершенно никаких сил.

***

Пара стражников, один с гизармой, другой с арбалетом, составлявшие патруль аэдирнской королевской стражи, оказались людьми деловыми, хотя и разговорчивыми. Когда Гезрас вытащил из-под куртки медальон с выгравированной кошачьей головой, принялись вспоминать, нет ли в округе работы для ведьмака. Беда была лишь в том, что…

– Эх, жаль, ведьмин, поздновато ты к нам пожаловал, – вещал арбалетчик густым басом, – пять годков тому было бы тебе раздолье. А сейчас поизвелись у нас все страховидлы.

– Поизвелись, ага, – поддакивал ему тот, что с гизармой, – только нелюди-то и остались. Недобитки сраные, тьфу, чтоб им на том свете гореть.

Гезрас зыркнул глазами через плечо. Всё в порядке. Рефлексы его были быстрыми, даже для ведьмака, и стражники, да если бы и пытались, ничего не заметили бы.

– А ты, милсдарь ведьмин, на нелюдей, стало быть, не охотишься? Оно бы кстати пришлось, – продолжил арбалетчик.

Гезрас пожал плечами, поправил капюшон. В который уже раз порадовался, что с самого первого дня на Пути завёл себе привычку носить его, почти не снимая.

– Это раньше был эльфский город, – произнёс тихо. Но уверенно.

– Ну и что с того? – хором удивились стражники. – Теперь-то наш. А меньше нелюдей – оно и людям-то только лучше.

Гезрас изо всех сил сжал кулаки. Вот-вот обещало наступить оно, то самое мерзкое жгучее чувство, после которого ты оказываешься посреди мостовой, перепачканный чужими кишками и кровью, с пустой головой и колотящимся, как если принять слишком много эликсиров за раз, сердцем. Лучше бы стражникам теперь замолчать, а Аэлирэнн поторопиться.

– Сука эльфская! – раздался где-то позади него истошный ор. – Обокрасть меня вздумала?! Да я тебя, пизду драную… Эй, стража!

Гезрас обернулся. Скрюченный лавочник кричал на Аэлирэнн что есть мочи, а она смотрела ему, Гезрасу, прямо в глаза и едва заметно махала ладонью у пояса. Всё нормально. Не надо.

Было для этого слишком поздно – он уже выхватывал из-за спины стальной меч, другой ткнув одного из стражников прямо в лицо знаком Игни.

***

– Bloede vatt’ghern! – кричала ему Аэлирэнн – Esseath foile?!

Гезрас Старшую Речь понимал постольку-поскольку, но слова эти явно не значили ничего хорошего.

– Бежим отсюда! Давай!

Для эльфки, большую части времени проводящей посреди леса, она удивительно хорошо знала все проулки и тупики Венгерберга, и удивительно хорошо понимала, как скрыться от толпы набежавшей стражи.

***

Деревянная приставная лестница едва не рухнула под ними, когда они взобрались на почти что плоскую черепичную крышу какого-то не то цеха, не то склада. Никто за ними больше не гнался, стражники успели заплутать и потеряли их из виду ещё с четверть часа назад, но всё же залезть сюда и переждать всяческие волнения было, в их ситуации, лучшей идеей. Он бы и сам так, наверное, поступил.

Аэлирэнн села на краешек крыши, откинулась на локтях, тяжело переводя дыхание. Гезрас опустился рядом с ней. Взглянул вверх: дело шло к закату, по небу пробежала пара облаков, чуть поодаль виднелась струйка дыма – похоже, именно с рыночной площади. От его Игни, поджёгшего сухую солому.

– Котик, – сказала Аэлирэнн, наконец отдышавшись, – я, конечно, ненавижу dhoine, но не до такой же степени.

– Угу, – пробормотал Гезрас.

Глупо было бы пытаться объяснить, что он вряд ли смог бы сдержаться, даже если бы и хотел. И что он, вообще-то, и не хотел – хотя они с Аэлирэнн и были знакомы меньше недели, мысль о том, что кто-то станет так её оскорблять, вызывала в нём гнев.

– Ну или всё-таки до такой, – спустя минуту раздумий протянула она. – Но давай в следующий раз попробуем хотя бы ничего не спалить.

– Попробуем, – повторил за ней Гезрас. Мысль о «следующем разе» была намного приятней, чем ей следовало бы.

Крыша нависала над оживлённой улицей, одной из тех, должно быть, которые ведут к городским воротам и потом плавно перетекают в большак.

– Ты вообще знаешь, где мы теперь? – спросил Гезрас. И спустя мгновение добавил. – И ты же не орехи у этого лавочника собиралась украсть?

– Нет, – просто ответила Аэлирэнн. Вытянула ноги в перепачканных пылью сапогах, прямо над головами прохожих внизу, достала из кармана куртки кулёк – действительно, с жареным миндалём, ведьмачий нюх сразу уловил запах специй и карамели – и отправила несколько из них в рот.

– Правда?

Она только пожала плечами и улыбнулась. Неправда, значит. Или не совсем правда.

– Знаешь что?.. – притворно-задумчиво протянул Гезрас. А потом одним быстрым движением выхватил кулёк у неё из рук.

В нём не было ничего особенного. И правда – только жареные орехи.

Под правым ребром вдруг вспыхнула внезапная, хоть и не сильная, боль – Аэлирэнн ткнула его сложенными пальцами левой руки. Он быстро, не успев даже подумать, повинуясь ведьмачьему рефлексу, оттолкнул её, вскочил на ноги, сложил пальцы, собираясь было сотворить знак Аард.

– Эй! – окликнула его Аэлирэнн. Для кого-то, кого могут вот прямо сейчас столкнуть с края крыши, она была удивительно спокойна. – Я не думала, что это тебя так взбудоражит. Прости меня.

Гезрас шумно выдохнул, приводя в порядок мысли, снова опустился на крышу рядом с ней.

– Если на тебя напали, бей в ответ. Или, если напал вий или сколопендроморф – беги, – наконец произнёс он. – Даже если в шутку. Даже если это ты.

Она кивнула.

– Если у тебя что-то отобрали, то верни себе. Даже если это сделал твой товарищ. С некоторыми привычками непросто совладать. И хотя ты, ведьмак, мне, по правде говоря, очень нравишься – лучше не спрашивай слишком много. И не пытайся узнать.

Гезрас молча кивнул ей. Подобрал тот самый кулёк с орехами, который успел обронить, запустил в него руку, зачерпнул и прожевал небольшую горсть. Было… сладко. Все представления о вкусной еде у него заканчивались на том, что еда эта не должна шевелиться, когда её пытаются есть, и состоять из грибов, а после неё не должно хотеться блевать дальше чем видишь и расчёсывать кожу до крови. Жареные орехи в карамели, кажется, подходили под каждый из этих пунктов. И тем не менее, были отвратительно твёрдыми, отвратительно сладкими и отвратительно горчили на языке после.

– Ну и как? – спросила Аэлирэнн.

– Не понимаю, как ты это ешь, – сказал Гезрас, возвращая ей кулёк. – Ты же не…

Он решил не договаривать, не хотел снова дразнить её, а потом бороться с накатившим приступом злости.

– Не кто, котик?

Она очень медленно – тоже, значит, не хотела опять каких-нибудь недоразумений – стянула с его головы капюшон. Гибкие пальцы зарылись ему в волосы, растрепав до совершенно невозможной степени. Потом спустились ниже, дотронулись до его щеки. Гезрас подался ближе, подставляясь под прикосновения. И всё же, руки её были лучше всего на свете.

– Ну, а всё-таки? – прошептала она.

– Не маленькая беспризорница, которая ворует сладости на ярмарке, – в последний момент нашёлся Гезрас.

Чем, очевидно, всё и испортил. Рука её резко отдёрнулась, как будто её прошило электрическим разрядом, и безвольно опустилась на черепицу крыши.

– Наверное, – безо всякой интонации ответила Аэлирэнн.

Ещё с половину часа они сидели молча. Гезрас считал прохожих внизу, пытаясь определить, каков нынче расовый и социальный состав города Венгерберга, а Аэлирэнн, не моргая, смотрела куда-то в пространство, поверх крыш и потихоньку темнеющего горизонта.

========== Vänner och Fränder (Эрланд из Ларвика, Гезрас из Лейды, мимо проходил Идарран, джен, G) ==========

Комментарий к Vänner och Fränder (Эрланд из Ларвика, Гезрас из Лейды, мимо проходил Идарран, джен, G)

ОТП челлендж, день 26 (никто не обещал, что будет по порядку) – Interacting with family members

Название – название и первые слова шведской баллады, переводится как “друзья и родня”. Послушать можно здесь: https://youtu.be/UnfzDkwoZsc

Исковерканные слова – не баг, так должно быть.

Копыта его кобылки ритмично стучали по тракту. В этом году первые заморозки пришли рано, уже через пару недель после Эквинокция лужи по утрам покрывались тонкой коркой льда, а трава и опавшие листья – инеем. А теперь, на Саовину, холода превратили размытую осенними дождями дорогу в череду замёрзших колдобин. Потому ехал он шагом.

Думал, как хорошо бы было, если бы все они, как раньше, собрались в Моргрейге. Даром что никто из них больше не возвращался туда на зимовку. Арн заявил, что видал он в гробу кодексы, орден ведьмаков и прочую высокопарную чушь, и отправился искать счастья один. Мадук как в воду канул. Ивар всё гонялся за чем-то, что он один видел и понимал.

Альзура он видеть не хотел, желательно – больше никогда в своей жизни. А вот Идаррана – да. Его – особенно.

Под копытами глухо простучали деревянные доски, потом этот звук сменился резким грохотом подков о камень. Эрланд из Ларвика подъехал к воротам замка Моргрейг, твердыни ведьмаков, спешился и постучал.

Открыл ему один из, видно, новых чародеев, долговязый, в отороченном мехом плаще. Эрланд показал ему свой медальон.

– С лошадью помочь не могу, – пробурчал чародей. – Если надо вам мастера Альзура или мастера Идаррана, то их сейчас нет. Когда вернутся – не знаю.

Вот так вот. Что ж, значит, он проведёт тут пару дней, отдохнёт после дороги, а потом отправится дальше.

***

Во внутреннем дворе, у конюшен, рос можжевельник. Сейчас несчастный куст переживал явно не лучшие времена – рыжеволосый мальчишка лет восьми, одетый, как и все дети в Моргрейге, в мешковатую рубашку и штаны неопределённого цвета, с нешуточной злостью лупил его палкой.

Кобыла вздрогнула и шарахнулась в сторону, когда очередной удар заставил ветки затрещать.

– Эй? – позвал его Эрланд. – Ты чего?

Можжевельник снова содрогнулся под ударом палки, иголки посыпались во все стороны, кобыла выгнула шею и шумно втянула воздух. Не любила, когда перед её мордой кто-то чем-то махал.

– Сами они ублюдки, – град быстрых ударов снова обрушился на многострадальный можжевельник. – И никакой я не нелюдь! И на гребёнке у меня лучше их получается! Это, вообще, предрассудки! И ксеноморфия!

Эрланд присмотрелся к мальчишке внимательней. Черты лица, слегка заострённые уши и тонкие кости выдавали в нём полукровку-эльфа. Что ж, к Альзуру и всей его шайке всегда попадали самые ненужные – ни своим родителям, ни всеми миру – дети. За все эти годы ничего не поменялось.

– Ксенофобия – это скверно. Но растения здесь ни при чём, – он протянул руку. – Я Эрланд. Эрланд из Ларвика. А ты?

– Гезрас. Из Лейды, – мальчишка сжал его ладонь, немного замешкался. – Ну то есть, не из Лейды, потому что Лейда – это что-то навроде этого, грознизона, но я решил, что лучше уж так, чем…

Он запнулся, будто сомневаясь, не наговорил ли уже слишком много.

– Хорошо, – ответил Эрланд, – рад знакомству. А теперь пойдём-ка, поможешь мне с лошадью, а потом мы с тобой немного прогуляемся.

– Угу, – пробурчал мальчишка, отложив своё орудие для убийства можжевельника в сторону. – Пошли.

Видно, успел привыкнуть, что в Моргрейге, если кто-то из старших говорит тебе что-то делать – делать это нужно немедленно.

***

– А Ларвик – это где? – спросил Гезрас, когда рассёдланная лошадь уже жевала сено в конюшне, а они шли наверх, к крепостной стене, что врезалась прямо в гору.

– На Хиндарсфьялле. На Скеллиге, – Эрланд махнул рукой на запад. – Далеко отсюда, в общем.

– А что там?

Ему понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что значило это «что там, на Хиндарсфьялле, есть интересного», а не «что там, куда ты показываешь рукой, происходит».

– Море. Гнилые лодки. И рыба, очень много рыбы.

– А ты его любишь? Ну, море?

– Не знаю, – честно ответил Эрланд. – Никогда об этом не задумывался.

– Ну и правильно. А правду говорят, что люди сюда, – Гезрас сделал круговой жест, – по морю приплыли?

– Ну, сюда, – улыбнулся Эрланд, – сюда – точно нет. Потому что нет здесь никакого моря. Я вот на лошади приехал, и она, клянусь тебе, не кэльпи и не морской конёк.

Гезрас засмеялся, звонко, искренне. Эрланд улыбнулся шире. Был рад, что удалось его хоть как-то развеселить и отвлечь.

– Вот здесь, – сказал Эрланд, когда они наконец добрались до нужного места. Башня, которая торчала в углу крепостной стены, много лет назад развалилась на кирпичики, и теперь здесь было очень удобно сидеть и смотреть на горы. Эрланд и сам так делал когда-то давно.

Он похлопал ладонью по груде камней. Гезрас тут же появился откуда-то у него из-за спины, уселся туда, поджав под себя ноги. Эрланд сел рядом с ним.

– Знаешь, что я думаю? – начал он. – Я думаю, что те, кто дразнил тебя, неправы.

– Ещё бы, – пробурчал Гезрас.

– Не только потому, что ксенофобия и предрассудки – это плохо. А потому, что все мы, считай, семья. Кровь, говорят, не водица, но Испытания, и всё то, что тебе ещё предстоит – это будет посильнее даже крови. И совсем не важно, кем ты родился – важно, что теперь ты станешь ведьмаком.

– Но я не… – начал Гезрас недовольно.

– … не выбирал быть ведьмаком? – перебил его Эрланд.

Гезрас нахмурился. Видно, обиделся, что какой-то незнакомый татуированный тип, весь обвешанный латными пластинами, сходу угадал его самые сокровенные мысли.

– Я тоже, – кивнул Эрланд. – Но семью никто из нас тоже не выбирал. Считай, что тебе выпал второй шанс. Как думаешь, было бы лучше, если бы не забрали тебя чародеи?

В ответ он услышал только невнятное «угу» и обиженное сопение. Что ж, первое время все они были ужасно обижены. Он, Эрланд, тоже не был исключением.

– Подумай над моими словами, пожалуйста. Когда-нибудь потом, может быть.

– А зачем ты вообще сюда приехал? – после минутного раздумья сменил тему Гезрас. – Разве ведьмак не должен быть, ну, в Пути?

– По таким дорогам не больно-то попутешествуешь, – ответил Эрланд. – И потом, я хотел повидать одного моего знакомого чародея.

Мальчишка заметно скривился. К чародеям он явно тоже не питал никаких тёплых чувств.

– Это которого же? Который кашляет всё время?

Интересно, когда это в Моргрейге успел объявиться чахоточный магик.

– У него, говорят, аллегрия. Да только брехня это, кровью он кашляет, – мальчик заглянул Эрланду в глаза, задумался. – Нет, не его. Хм, не Альзура же? Нет, тоже не его, он зловредный и иголками тыкает. Точно не его.

Эрланд усмехнулся. Уж кто-кто, а Альзур, несомненно, был зловредным.

Вдруг глаза Гезраса сделались круглыми, как у котёнка, который увидел цепную дворнягу. Сложил, верно, всю мозаику у себя в голове.

– Что, этого?! С когтищами?! Ты чего вообще? – он в каком-то неопределённом порыве схватил Эрланда за руку. – Он же…

– Ну, – Эрланд сжал его узкую ладошку в своей, – скажи, сколько минут назад ты убеждал меня, что судить людей по внешности не стоит?

Гезрас насупился, зыркнул на него своими зелёными – впрочем, это только пока что зелёными – глазами. Эрланд примирительно похлопал его по плечу.

– Он очень хороший, вообще-то, – сказал, и вышло это у него как-то совсем глупо, будто он всерьёз оправдывался перед ребёнком, которого встретил едва ли час назад, почему хочет увидеться со своим старым другом. – Просто ты его не знаешь.

– Как ты? – вдруг спросил Гезрас.

– А меня-то ты с чего хорошим считаешь? – удивился Эрланд.

– Ты меня не обзываешь нелюдем, – начал загибать пальцы Гезрас. – И иголками не тычешь. И не заставляешь есть всякое. И разговариваешь так, как будто я, ну, тоже человек. И вообще…

Эрланд усмехнулся, легонько приобнял его за плечи.

– Немного же тебе надо… – произнёс задумчиво. – Но если так, то точно нет. Не как я.

Гезрас огляделся по сторонам, немного подумал, а потом доверчиво прижался к эрландову боку.

– Тогда я с тобой буду дружить. А с ним всё-таки не стану. Он страшный.

– Договорились, малыш, – ответил Эрланд. – Так тому и быть.

***

На следующий день, вместе с первым снегом, в Моргрейг заявился Идарран, при встрече даже – то ли в приступе невиданной сентиментальности, то ли из-за чего-то ещё – позволив Эрланду обнять себя. Два года они не виделись, как-никак. И Эрланд остался, не на два дня и даже не на неделю, а на всю зиму. Помогал с охотой и рыбалкой, а иногда – с обучением тех из детей, кто постарше, часами рассказывал Идаррану, что делал на Пути – и что ещё могло бы ему там пригодиться – и часто навещал удивительно хорошо перенёсшего испытания травами – может, всё-таки сказалась эльфская кровь – и успевшего изрядно привязаться к нему Гезраса.

А весной, когда горные дороги и перевалы очистились от снега, снова, как и полагалось, отправился в Путь.

***

Через месяц, под Беллетэйн, в Моргрейг прибыл гонец из замка Стигга. Местные чародеи просили предоставить им десяток хорошо перенёсших испытания травами детей. Для апробации нового мутагенного состава, обещавшего сделать психику будущих ведьмаков устойчивой к любым потрясениям.

========== Неплохо – это недостаточно (Аэлирэнн / Гезрас из Лейды, гет, R за один абзац) ==========

Комментарий к Неплохо – это недостаточно (Аэлирэнн / Гезрас из Лейды, гет, R за один абзац)

ОТП челлендж, день 20 – shopping together

Аэлирэнн на своей карточке в гвинте держит меч левой рукой (https://gwent.one/pl/card/142211). Многие фехтовальщики отмечают, что у левшей есть в драке некоторое преимущество, и левша – весьма неприятный противник.

Меч со свистом рассёк воздух и остановился в паре дюймов от его лица. Ведьмак скосил глаза, глядя на кромку клинка. Сталь с примесью вольфрама и молибдена, выкованная в Махакамских горах в особенно суровую зиму, после закалки помещенная в лёд – и оттого идеально сочетающая в себе прочность, твёрдость и остроту. Действительно хорошая работа.

Не обошлось здесь и без магии – ведьмачий медальон слегка подрагивал и жёг кожу под курткой – хотя определить точно, где она была скрыта, не получалось. Может быть, в простой, ничем не украшенной, но при этом прекрасно сбалансированной и удобно ложащейся в пальцы рукояти. Может быть – где-то ещё.

Понадобись Гезрасу новое оружие – за этот меч он бы не пожалел никаких денег.

Клинок опустился ниже, и ведьмак ощутил легкий удар плашмя по своему предплечью.

Я, вообще-то, всё ещё здесь.

– Нет, – сказал Гезрас. – Не годится.

– Нет? Точно?

Час назад ты рассказывал мне, что это всё суеверия недалёких кметов – ведьмачьи клинки ничем не отличаются от любых других хороших мечей, и полагаться нужно не на какое-нибудь чудодейственное оружие, а на собственную скорость, ловкость и умение предсказать, куда противник ударит в следующий момент. А сейчас ты говоришь «не годится» уже про четвёртый меч.

– Рукоять под правую руку, – объяснил он.

Аэлирэнн перехватила клинок поудобнее, крутанула пируэт и рубанула снизу вверх быстрым ударом.

– Вроде неплохо, – с некоторым сомнением произнесла она. – Не особенно мешает.

Гезрас бросил на несчастный меч уничтожающий взгляд.

– Неплохо – это недостаточно! – сказал он, и вышло это много резче, чем он бы хотел. – Если у тебя уже есть преимущество, нельзя от него так отказываться! Нельзя драться, если твоё оружие тебе мешает! Одно неправильное движение, и ты…

Скулишь и корчишься от боли, подбирая вывалившиеся внутренности. Судорожно пытаешься зажать фонтан крови из повреждённой артерии. Смотришь, как твоя собственная рука, которой ты мгновение назад неудачно замахнулся для удара, остаётся лежать на земле.

Он вздрогнул, пытаясь отогнать слишком яркое воспоминание. Подвал замка Стигга, медленно капающая с потолка вода и успевшие окоченеть пальцы, мёртвой хваткой сжимающие его запястье. Холод, запах страха и смерти и чудовищное, выворачивающее все внутренности наизнанку одиночество.

Аэлирэнн набрала было в грудь воздуха, чтобы что-то возразить. А потом посмотрела ему в глаза – долго, внимательно – и махнула рукой. Отложила меч на прилавок, подошла к ведьмаку ближе, обняла за шею и коснулась губами его виска.

– Ладно, котик, – сказала ему тихо. – Тебе, как-никак, виднее. Поищем где-нибудь ещё.

***

Краснолюд-оружейник, проводив странную парочку и закрыв за ними дверь лавки, долго бухтел про себя, убирая подальше свои лучшие товары, которые показывал только самым взыскательным посетителям. Он никак не мог решить, что же, всё-таки, хуже: так непотребно смотреть друг на друга или держать меч в левой, мать её за ногу, руке.

========== Кассандра (Аэлирэнн / Итлина Аэгли, фемслэш, PG-13) ==========

Комментарий к Кассандра (Аэлирэнн / Итлина Аэгли, фемслэш, PG-13)

ОТП челлендж, день 16 – needing each other

Хэдканоны мои хэдканоны

(Немного очевидное) музыкальное сопровождение: https://youtu.be/6ukmjBSQY-c

Если бы Аэлирэнн спросили, как выглядит Итлина Аэгли аэп Аэвениен, то она ответила бы, что выглядит та смертельно уставшей. И хотя её эпатажно-красные тени и шелковое платье с глубоким декольте были призваны привлекать внимание к тому, что Знающая хотела показать окружающим, и скрывать всё остальное, Аэлирэнн всё равно видела лопнувшие сосуды в белках глаз и потухший взгляд.

На мраморном столике, рядом с букетом в высокой вазе, стояли два хрустальных бокала и бутылка вина. Аэлирэнн, не дожидаясь приглашения, наполнила оба.

– Я ещё поговорю с ними. Но, сама понимаешь, обещать ничего не могу. Мало кто любит плохие новости, – тихим, но чётким и хорошо поставленным голосом произнесла Итлина. И прибавила, ещё тише, сделав маленький глоток из бокала. – И меня.

– Понимаю, – ответила Аэлирэнн.

Это с самого начала было ужасной идеей. Можно было придумать и что-нибудь получше, чем заявиться без приглашения в Шаэрраведд и рассказывать, что не так далеко от мраморного дворца, садов и фонтанов бушуют погромы.

Может быть, дело в её акценте. Один из Знающих так и сказал Дорану – кому же ещё, без него Аэлирэнн бы даже и близко не подпустили – закопай, мол, это чудовище, которое на Старшей речи коверкает половину слов и то и дело пытается перейти на всеобщий, туда, откуда ты её откопал. А сам займись магией, архитектурой, или, на худой конец, музыкой. Может быть, дело в одежде. Сапоги приходилось чинить столько раз, что уже и сосчитать нельзя, а купленные за несколько медных монет штаны и рубашку раньше носила какая-то женщина из dhoine. Может быть – в манерах.

Или, быть может, никто и правда не любит плохие новости. Просто пристрелите гонца, и забудете о них, если не навсегда, то надолго.

Они собирались уже уходить, признав за собой позорное поражение, когда Итлина Аэгли аэп Аэвениен, чародейка, Знающая и прорицательница, пользующаяся среди aen Seidhe крайне дурной репутацией, выразила желание говорить с Аэлирэнн наедине.

Знающая долго рассказывала о видениях, которые её мучают, и о том, что dhoine, прибывшие из-за моря на нескольких кораблях – не так-то и давно, если мыслить в масштабах истории – сыграют в грядущих кошмарах немалую роль. О том, что чувствует в происходящем сейчас отголосок будущей боли и разрушений, и о том, что её сердце и разум целиком на стороне тех, кто хотел бы этой боли не допустить. О том, что сделает всё возможное, чтобы им – и Аэлирэнн лично – посодействовать.

Солнечный луч, проникавший сквозь пластинки цветного стекла в стрельчатых окнах, рисовал на мраморном полу причудливые узоры. В клетке под потолком щебетала какая-то певчая птица. Вино отдавало во рту привкусом сушёных фруктов, а в голове – приятной тяжестью, но разговор этот, как и всё, что могло бы за ним последовать, был заранее обречён на провал. Если ты не пророчица, на плохие новости легко закрыть глаза.

– Ты ведь тоже думаешь, что я сумасшедшая? – после долгого молчания тихо спросила Итлина.

Аэлирэнн снова окинула её внимательным взглядом.

Нет. Я думаю, что сейчас тебе ужасно одиноко. Ты видишь будущее, от которого тебе больно, и ты хочешь кричать о нём на весь мир, думая, что тогда, быть может, оно не случится. Но никто не хочет тебя слушать – потому что никто не любит плохие новости.

Я тебя понимаю. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу прошлое. Прошлое – от которого больно мне.

И сделала вид, что вообще не слышала этот вопрос.

– У нас вообще хоть что-нибудь выйдет? Что говорит твоя магия?

Чародейка устало улыбнулась.

– Моя магия так не работает.

Аэлирэнн кивнула, снова наполнила опустевшие бокалы. Магия – вещь коварная.

– Но я всё-таки скажу тебе, – продолжила Итлина, – не как Знающая. Иногда мне кажется, что все мои предсказания – лишь плод разума, который меня подвёл. Что меня так называют из-за какой-то жестокой шутки. Только одно я знаю точно: у всего на свете есть своя цена. То, о чём ты мечтаешь, достойно и благородно, но смотри, как бы тебе не пришлось заплатить слишком много. Как мне.

Аэлирэнн усмехнулась. Почти жестоко.

– Я не Знающая. Я вообще мало что знаю. Но вот уж в чём я уверена – почти обо всём на свете можно сторговаться. А ещё – почти всё на свете можно украсть. Безо всякой цены.

– Если украсть что-нибудь – это всего лишь будет значить, что заплатит за тебя кто-то другой. И ты никогда не узнаешь, сколько – и кто, – вздохнула Итлина. – Может быть, кто-то, для кого ты такого вовсе не хочешь. Можно обокрасть лавочника, но судьбу не обманешь.

Аэлирэнн отставила свой бокал, встала с места и сделала два шага вперёд. Опустилась на колени – плевать на манеры, плевать на скверную Старшую речь и залатанные сапоги – и сжала её слегка дрожащую руку в своих ладонях. И сказала, почти касаясь губами тонкой и бледной, как бумага, кожи:

– Может, и не обманешь. Но ничто не мешает попытаться. И нет, раз уж ты спрашиваешь – я не считаю тебя сумасшедшей. Вовсе нет.

Может статься, что сама Аэлирэнн намного нужнее измученной чародейке, чем та – ей.

***

Спустя несколько дней и бессчётное число бесплодных переговоров, Итлина Аэгли аэп Аэвениен, чародейка, пророчица и Знающая, подарила Аэлирэнн на прощание белую розу из тех, которыми всегда славился Шаэрраведд. На удачу.

========== W imię rewolucji! (ОМП × 2, Гезрас и Аэлирэнн проходили мимо, (вероятно) джен, PG-13) ==========

Комментарий к W imię rewolucji! (ОМП × 2, Гезрас и Аэлирэнн проходили мимо, (вероятно) джен, PG-13)

ОТП челлендж, день 14 – geeking out over something

Действующие лица – диверсант школы Кота: https://gwent.one/pl/card/202808, и диверсант Врихедд (ладно, пока не совсем Врихедд, но не суть): https://gwent.one/pl/card/202538

Волчиха – диалектное название (какой-то не до конца понятной) ягоды. Авторским произволом было решено, что в Ведьминлэнде так называют белладонну, ядовитое галлюциногенное растение.

Дожинки – восточно-и западнославянский праздник сбора урожая, отмечается в конце августа.

Согласовательный класс – альтернативное лингвистическое название для грамматической категории рода в тех языках, где “родов” больше трёх.

О том, кто такой Беккер – всё ещё вот здесь: https://ficbook.net/readfic/10408609

Мятеж не может кончиться удачей, —

В противном случае его зовут иначе.

– Вот, остроухий, погляди.

Ведьмак Эгберт, прозванный за буйный характер Волчихой, сунул новенькую бомбу почти под нос своему товарищу. Луи, взломщик и диверсант, – точнее, звали его Финвар Луйгерн аэп кто-то-там, Волчиха забыл его полное имя ещё раньше, чем эльф успел до конца представиться – убрал падавшую на глаза прядь длинных каштановых волос и сощурился.

– Двимеритка, родимая, – объяснил ведьмак. – Если этот Беккер и заплатил какому чародею.

– Неплохо, – ответил Луи. – Спасибо. Терпеть не могу чародеев.

Эгберт чародеев тоже ненавидел. Если бы не Гезрас, все «коты» давно стали бы для них горкой неплохих таких трупов для вскрытия. Но Гезрас, храни его святой пророк Лебеда, всегда находил способ всех выручить.